Мороз по коже. Площади пусты.
И никому не надо откровений.
Исписанные жёлтые листы –
Во времени застывшие мгновенья.
Полмиллиона пишущих пройдох
Осудят пьяного поэта,
И вырвется с галерки чей-то вздох
Острее и безжалостней стилета.
Полмиллиона будут упрекать,
И он поймёт, что Родине не нужен.
Всего богатства - тонкая тетрадь
И право шлепать пьяному по лужам.
И в смерти нет покоя и креста
Осмеянному выродку Отчизны.
Да только вековая высота
Даётся почему-то после жизни.
Бежать по скользким мраморным полам,
Ловить за хвост насмешливые ночи,
И кто-то скажет: «Ты построил храм
Своим стихам. Ты был великий зодчий!»
Но им не надо знать, какой ты есть.
И шутовской колпак сидит как надо.
Насмешка? Я почту её за честь!
Нальёте яда? Что же, выпью яда!
Не страшен яд в бокале для меня,
Яд ваших слов - вот истинная мука!
А бескорыстно примет лишь земля
Певца, романтика и просто друга.
Сказал - поэт? Ну же, будь готов
К костру и плахе, и насмешкам близких –
Не зря же строки ты сложил из слов
В своих не каждому понятных мыслях.
Кто в нищете, кто в славе и лучах
Несёт сквозь мрак свой голос для народа –
У каждого поэта на плечах
Словесности тяжёлая порода.
Не нам равняться с гордостью богов,
Но повелось ведь так уже от века:
Заключены в великой силе слов
Поэзия и гордость человека!