Александр Стрижев
Наш Валерий Николаевич
Благожелательный и мудрый – таков был Валерий Николаевич Ганичев, наш литературный наставник и создатель большой творческой организации – Союза писателей России. Тысячи слаженных перьев со всей страны, разноцветье талантов и местных языковых и культурных отличий как-то разом нашли себя, объединились в общем деле – в бережном восприятии отечественного наследства, решительно поставив заслон и против растаскивания исторического достояния по разным углам, чтобы не иссякал прилив энергии и самостоятельной силы, а был единым в историческом потоке отечественной жизни. Вероломные бури, подогреваемые извне, крепчали, и все, кто выдерживал их натиск, стойко держались локоть к локтю. А у кого «снесло крышу», те сбились в кучу и продолжали всё и вся поносить, попирая истину: «Кому Родина не мать, тому и Бог не отец».
И Валерий Николаевич Ганичев стоял, как утёс, основательно и прямо, и взбаламученное море смиряло перед ним свои враждебные накаты, отыскивая для штурма другие повороты, с более размытыми основаниями. Волю Председателя в отстаивании Союза писателей России не сломили ни волны русофобии, что устремлялись и снизу и сверху, ни оскудение одинокой нашей действительности, ничто! Да ведь и подкрепление держать крепко поступало от простодушных сердец – а их у нас миллионы, и от витязей национальной самообороны, и от мыслящих патриотов. Как истинный собиратель державных мощностей Ганичев неустанно укреплял связь с провинцией, куда постоянно приезжал с бригадой единомышленников, вдохновлять людей труда и тех школьников, кто лишь входит в сознательную жизнь и отковывает стойкий характер. Встречи были так насыщены интересными сообщениями с мест, и всё это закреплялось художественным смотром талантов – концертом силами гостей и местных жителей. Праздник в душах оставался надолго.
Живой историзм, непосредственная связь с народом – это будет для ведущего писателя программой к действию на долгие годы и десятилетия. Но как обойтись без духовной составляющей национального характера? Для Валерия Николаевича она была не просто вопросом веры, но насущной потребностью жизни, источником душевных сил в укоренении благочестия и справедливости. И вот духовный герой и водитель совести найден – непобедимый флотоводец Фёдор Ушаков. Писатель-исследователь так углубился в события и документы отдалённой поры, когда он славно побеждал врагов на море, оставаясь милостивым и благочестивым. И на суше Ушаков оставался всё таким же щедрым на добро и непримиримым к вражде. В своей книге «Росс непобедимый» Валерий Ганичев весьма убедительно рассказал о привлекательных особенностях этого замечательного человека, его преданности святым заветам подвижников и благим обыкновениям мирян. Ушаков был поистине святым героем. В революционную смуту, когда бесы брали засилие, первое, на что они пускались – истребляли православные святыни, разрушали имения и храмы при них. Санаксарский монастырь, где покоился флотоводец Фёдор Ушаков, тоже подвергся осквернению. И о герое морских сражений вспомнили только в критические месяцы Второй Отечественной войны, когда враг топтался возле столицы. Тогда-то наряду с великим Суворовым вновь прозвучало имя и росса непобедимого - Ушакова. Вскоре на месте его упокоения в Санаксарском монастыре поставили памятное изображение и больше ничего. Богоборческая власть и после войны не вспоминала о вдохновителе морских побед.
И вот исследования Валерия Николаевича Ганичева пришлись вовремя и чрезвычайно кстати. Складывались иные условия, и гражданская принципиальность и высокая порядочность исследователя-писателя развернулись во всю мощь его таланта. Валерий Николаевич встал во главе движения за церковное почитание прославленного флотоводца в лике святых, чтобы у отечественных мореплавателей был свой небесный защитник, святой Феодор Ушаков. Пусть под его церковным знаменем наши доблестные моряки побеждают, проявляя волю к миру. К инициативе Ганичева присоединились многие наши люди, поэтому прославление святого оказалось всенародным и выдвигалось снизу. Санаксарский монастырь украсился ракой святого Феодора, изготовленной в форме корабля. Написаны подобающие житийные тексты, молитвословия и службы. Теперь Санаксарский монастырь имеет своё крепкое хозяйство, монахи здесь прилежно молятся и деятельно трудятся на полях и скотных дворах. Современная обитель – это, как правило, ещё и хозяйство для прокормления иночествующих. Валерия Николаевича с почётом встречают в монастыре, он ведь историограф обители, её добросердный паломник и прихожанин. Посещение святого места на родине флотоводца, покровителя морских сил отечества, всегда радовало нас, московских словесников, с гордостью мы сознавали величие символа; два знамени рядом – Андреевский флаг и церковная Хоругвь с ликом Спасителя. Но на этом духовное поприще Валерия Николаевича не кончается, он ряд лет был неизменным деятельным участником Всемирного Русского Народного Собора, ежегодно проходившего в Москве в зале Соборов Храма Христа Спасителя. И мне, как рядовому литератору, отрадно было видеть, как совместно с Патриархом Московским и Всея Руси Кириллом деятельно ведёт заседания и наш мыслящий писатель Валерий Николаевич Ганичев. Мне посчастливилось его наблюдать в духовном общении и на Белгородчине, и в Херсоне и Николаеве, и при посещении Оптиной пустыни – всюду он свой в духовном и культурном пространстве.
И вот что важно. Ни одно великое начинание последних десятилетий не обходилось без непосредственного участия Валерия Ганичева. Как тут не вспомнить национальный проект «Русская Энциклопедия». Ведь русский народ за тысячелетнюю историю выдвинулся в ряд крупнейших этносов в Европе, это государствообразующий народ, со своим могучим, природным языком, внесшим весомый вклад в мировую цивилизацию; в поле его притяжения находятся языки других родственных народов, а культурное воздействие русской словесности, устной и письменной, естественно отразилось литературной традиции западных стран. Мощный пласт самобытной жизни с его мировоззрением и поэтическим творчеством, получил за столетия воздействие и взаимопроникновение в соседних землях. Хозяйственный быт народа-сеятеля, народа-умельца, постепенно возрастая и совершенствуясь, достиг несравненных высот во всех технических областях. Но в общественном строе жизни в последние сто лет столько было бед и горя, что Русский народ подвергся сокрушительному истреблению, страдали и все другие народы нашей страны. Так что вопрос создания Национальной Русской Энциклопедии впрямую и не возникал. Он встал во весь рост лишь когда чужероды выронили власть, а замена ей впрямую не виделась. Само собою, в умах возникали прикидки, как будем жить дальше и что народится в действительности более близкого родному этносу. Одно представлялось несомненным: народ нельзя приневоливать жить по чужим доктринам, требовалось соборное разумение, чтобы законы способствовали укреплению нормальной жизни людей. На изгибе перерождающегося строя в головах созревала мысль о мерах по возвышению народного духа, сопряжению его духовности с исторической церковью и со свободой выбора власти. В публике обреталось много иллюзий и несбыточных мечтаний. Требовалось расчистить родник душевных сил, набраться здоровья.
Серьёзная работа, на конкретном деле, это прежде всего осознание цели и возможностей его достичь. «Русская Энциклопедия», как масштабный народный проект, возник в таком виде впервые. До революции в нашей стране выходили образцовые справочные многотомные издания, ими мы пользуемся и теперь. Насколько они отслеживали и вникали в народную жизнь и русский быт, то оставалось за пределами информационного поля. В более отдалённые времена у нас была попытка создать «Русский энциклопедический словарь»: принадлежала она в середине XIX века Илье Николаевичу Березину, учёному-востоковеду, и удалась она разве что в пределах его компетенции. Более широкий подход намечался Николаем Ивановичем Надеждиным, выдающимся русским мыслителем и публицистом. В четырёх томах многотомного «Энциклопедического Лексикона» (тома 9 – 12) учёный поместил только на букву «В» 120 статей по этнографии и религиоведению. По существу, всё это тогда было неосуществимо. Энциклопедии советского периода были пронизаны идеологией и в выпусках общей направленности русская тема не ставилась, и вопроса такого не было – он оставался под негласным запретом. Большую ценность представляли отраслевые энциклопедии – историческая и философская, но и они сжимались по составу персоналий. Удачным можно назвать разве что энциклопедический справочник «Русские писатели до 1917 года», в его дотошном словнике много отторгнутых и забытых имён. Но вот беда – и этот справочник приостановлен на пятом выпуске, средств на него не находится.
Лучше вернуться к «Русской Энциклопедии», к замыслу того проекта, к первым шагам по его осуществлению. Началось всё с формирования Совета, во главе с Председателем академиком Олегом Николаевичем Трубачёвым, и ответственных за работу секций. В Совет вошли учёный-славист Никита Ильич Толстой, писатель Валерий Николаевич Ганичев, библиограф Михаил Пантелеевич Лепёхин, художник-график Юрий Иванович Селивёрстов, создатель галереи портретов русских мыслителей, эрудированный публицист-философ Рената Александровна Гальцева. Для оперативных действий утвердили инициативного Льва Георгиевича Быстрова и филолога Сергея Владимировича Ильинского. Первое заседание прошло в расширенном составе – собралось восемьдесят душ в главном зале Всероссийского фонда культуры (1989). Рассматривали характер издания, его принципиальные отличия от известных отечественных энциклопедий и опыт создания национальных энциклопедий в Англии, Франции и Германии.
Душой, вдохновителем большого русского дела – «Русской Национальной Энциклопедии» - стал совершенно естественно выдающийся языковед Олег Николаевич Трубачёв. По его докладу на Всемирном Русском Соборе в феврале 1995 года была принята резолюция, в которой сказано, что Русские в настоящее время единственная в мире великая нация, не имеющая своей Большой Национальной Энциклопедии, которая бы обобщила проявленную национальную картину мира. Вот почему так важна народная инициатива снизу, идущая со стороны широких патриотических кругов. Концепция О.Н. Трубачёва опиралась на огромный опыт славянской лексикографии. Заметим, что академик к тому времени за два десятилетия как выпустил под своей редакцией 24 тома «Этимологического словаря славянских языков», вбиравших целиком праславянский лексический фонд. А перед этим (1964-73) Олег Николаевич не только превосходно перевел, но к тому же впоследствии на одну треть дополнил «Этимологический словарь» Макса Фасмера(3-е издание – СПб., 1996). Разумеется, на первом этапе создания Энциклопедии важно было привлечь к работе отдельных секций ещё и профессионалов-энтузиастов. Проект и концепция Энциклопедии были одобрены Всемирным Русским Собором. Надо было в полной мере использовать предоставленную судьбой уникальную возможность осуществить проект О.Н. Трубачёва.
Нельзя не отметить ведущую роль этого видного сына России, в поисках единства славянских народов и в первую очередь народов Великой, Малой и Белой Руси. Их исторически объединяет Русский Языковой Союз. Культура великой страны простирается и за границы территории, там объединяющим началом будет языковое родство. Против подмены признакового, интенсивного термина «Русский» беспризнаковым «Российский» протестовал учёный. «Российский» с оппозиционным оттенком в контексте менее чёткий термин, чем «Русский». И нагнетание в языковом пространстве подмены терминов преследует неблаговидную цель: растворить смысл, обесценить его и тем самым унизить государственный статус русского языка, а с ним и его носителя – народ. В своей словесной практике мне привелось сознательно поставить «русский» в заглавие своих книг: «Русский календарь», «Русское разнотравье» и «Русские грядки». Эти книги и был мой вклад в естественно-научную секцию Русской Энциклопедии. К сожалению, видно время для развёртывания работ по созданию Национальной Энциклопедии еще не подошло. Нужна спокойная жизнь, без тягот вражды, нагнетаемой недругами как вне, так и внутри нашей державы. Работы по реализации проекта русского национального издания были прерваны, но он цел и снова будет востребован жизнью.
Из личных воспоминаний тех лет хочется сказать несколько добрых слов о Юрии Ивановиче Селивёрстове, нашем художнике-графике, талантливом и благочестивом во всех начинаниях. Был он проворен и трудолюбив. Бывало, как ни войдёшь в его мастерскую - а она была рядом с моим домом - он всё так же, согнувшись, в работе. Зачастую, не разгибаясь, и общается. Вот он вручную на древнем стане печатает гравюру, либо эскизом занят. Рукава подвёрнуты по локоть, мастер сосредоточенно режет резцом портрет на меди. Поприветствует, улыбаясь, и неотрывно продолжает творить. Это Юрий Иванович воплощает образ кого-то из великих русских мыслителей. Готовится большая серия «Русская дума»: пятьдесят мыслителей, и каждый выявлен внятно, темпераментно, достоверно, местами экспрессивно. Текстовая часть вскоре вышла в свет в двух томах. Таков наш Юрий Селиверстов. В его просторной мастерской – сто квадратов – часто виделись и по делам, и беседовали многие добровольные сотрудники Энциклопедии. Потом по-московски Никита Ильич Толстой иногда ставил полштофа настойки: сквозь стекло виднелся стебелёк зверобоя.
Была договорённость в мае текущего, 1990 года отправиться в Сочи и там провести заседание, послушать выступающих от секций и открыть выставку портретов русских мыслителей, законченных Юрием Селивёрстовым. Юрий Иванович говорил убедительно и ярко больше часа, его мыслителей мог каждый рассматривать в зале. Говорил талантливый художник колоритно, чувствуя интерес публики. Потом вышли на волю. Селивёрстов взял меня под руки и показал в сторону храма. Пошли лугом мимо отцветших деревьев. А храм-то заперт, и так будет до всенощной. А ещё рано. Юрий Иванович пошл искать старосту храма. И вот появились. Дверь распахнулась, и в уютную приходскую церковь заглянуло солнышко. У свещного ящика наш художник набрал целый сноп крупных восковых свечей, сколько-то взял и я. Пошли ставить и зажигать. Благоговейно это делал мой милый сосед. Обошёл весь храм, и всюду затеплились огоньки. Осталось перекреститься и опять через луговину к гостинице.
А там уже наше общество собирается отметить приезд. Рассаживаются в ресторане за столиками, кто за общим столом, кто узкой компанией в сторонке. Заиграл оркестр, все приободрились. И когда освоились, из-за столика, где Юрий Иванович мило беседовал с дамами, он встал и подошёл к капельмейстеру. Сказал внятно: «Можете ли вы исполнить «Боже, Царя храни»?». Полилась мелодия старинного русского гимна. И вдруг сильный треск: на виолончели лопнула натянутая струна. Подумалось, знак недобрый. Но концерт продолжился. И когда встреча завершилась, всех потянуло на волю. Было темно, южная ночь сходила на землю разом. Юрий Иванович под руки со своими дамами никак не решится на их уговоры идти вместе к морю купаться. Ушли незаметно, а мы по своим номерам. Прошли час-полтора, как в гостинице тревога: беда нагрянула: Селивёрстов утонул. Наскоро вскочили и понеслись к морю. По молу мечется Рената Гальцева и кричит истошно, проклиная себя, что это она сманила друзей ночью купаться. Не просто было нашим пловцам вынуть тело из воды, а художник было доплыл до волнореза. Тяжело было всем пережить это страшное происшествие.
Думая о нём, вспомнил вот ещё что. Как-то раз Юрий Иванович подарил мне одну из своих необычных гравюр: на оттиске с доски изобразил он эсхатологический образ Преподобного Серафима. Пролетает святой заступничек наш над вздыбленной землёй и остановился у адской пропасти, а она зияет под его ногами. Батюшка своим посошком придавил змея, олицетворение зла, а гад извивается придавленный, и всем своим существом изображает некий знак. Если приглядеться, можно было прочесть инициал врага рода человеческого. Художник прочёл дьявольскую надпись, и мне она стала понятнее. Гравюру подарил на память. Говорит, что он с доски делает всего двенадцать оттисков, а захочешь больше – качество гравюры теряет свежесть: резьба снашивается, теряет бархатистость, так что самые подлинные первые оттиски. Такой же, как мой, свежий оттиск с гравировальной доски он подарил какому-то японцу – выпросил…
До утра участники заседания только и говорили о гибели художника. Горе невыразимое. Стойко держался один Ганичев Валерий Николаевич, переменил смятение на деловое овладение ситуацией. Все подчинились его воле. Надо было срочно связаться с Москвой и сообщить жене Селивёрстова Екатерине о трагической гибели Юрия Ивановича. Валерий Николаевич поручил мне как соседу сказать об этом по телефону. Потом рассудили, что лучше поначалу дозвониться до друга семьи, Мамонова, и обо всём рассказать ему, а он уже сам передаст Екатерине. Горе, да и только. Ганичев всю тяжесть по ведению врачебно-следственных действий взял на себя. И всё остальное, что связано с перелётом.
Прощались с Юрием Ивановичем в храме Воскресения Словущего на Успенском вражке. Служил святитель Питирим, любимый духовник московской интеллигенции, друг новопреставленного. Как тут не вспомнить мои расспросы Юрия Ивановича, отчего это у него на руках до локтя видны пометины вроде тёмных овсяных зёрен? На что он отвечал с улыбкой – от напряжения. Когда режет гравюру на меди, рука перенапрягается, и мелкие кровеносные кровеносные сосуды лопаются. Что ж, труженик он был истовый, работу ставил выше всего. И вот такой конец… Инфаркт на воде…
А дело с «Русской Энциклопедией» хоть и с перерывами продолжалось. Надо было определиться в себе, и идти русским путём. Был издан ряд областных энциклопедий, словарей и записей народных говоров. Собирались справки о замечательных людях края.
Но агенты разложения - бесы никуда не подевались, они множатся, лезут на высоту, а снизу развращают, растляют живые души. Фундаментальные работы Института русского языка долгие годы выполняет Галина Александровна Богатова, крупный учёный, издавший 25 томов «Словаря русского языка XI – XVII». Тяжёлый труд словарника требует прикованности, подобно тому, как когда-то приковывали к галерам подневольных. Только прикованность лексикографа – чисто творческая. «Если и имеет смысл в жизни что-либо делать, так это писать словари. Так полно, как в словаре, специалист не может реализовать себя нигде», - говорит доктор филологических наук Галина Александровна Богатова, руководитель Словарного сектора Института русского языка, хранительница лучших традиций отечественных лексикографов. Им посвящён отдельный труд Г.А. Богатовой. И какая же это светлая личность Галина Александровна. Вся она благожелательно светится, ко всем спешит на помощь. Настоящая сподвижница академика О.Н. Трубачёва, его супруга и продолжательница его дела. Несмотря на занятость по ученой части этот превосходных качеств человек находит время дружить с нашим творческим Союзом писателей России, обсуждать насущные проблемы словесности русской, овладения языковыми средствами родной речи.
Россия богата выдающимися людьми, и в этом кратком очерке о некоторых масштабных личностях нашей современности лишь эскизно намечены их портреты, время дорисует полнее и достовернее. Мне же хотелось поделиться теплом от встреч с этими людьми, выразить свою симпатию к их делу, так близкому и моей душе. Народная Энциклопедия – это сама наша жизнь в истории и преемственности поколений.
Публикация подготовлена с участием Маргариты Бирюковой.