Конец марта, холодное ясное утро. Тоска по весне, которая все не идёт, так мужчина может тосковать по любимой, что уехала давно и далеко, и вот подходит обещанный срок, а от неё всё нет весточки. Впереди скучный, пустой выходной, который надо как-то прожить, лучше не дома, скажем, поехать в парк на весь день, походить на лыжах, подышать.
Во дворе, в густой сиреневой тени от дома, ещё стоит зима, Из высоких снежных холмов, наваленных на палисадники скребками тракторов и дворницкими лопатами по зимнему голо чернеют верхушки кустов.
Все так же блестят указанные до каменной твердости, исцарапанная шипами шин зимние черные колеи, зато улица стала одной большой канавой из тающего мокрого снега с мутными зеркальцами луж.
В тесной маршрутке я доезжаю до парка, а там сворачиваю на левую аллею, расчехляю, пристегиваю лыжи, и вот уже скольжу мимо детского городка, утонувшего в метровом сугробе, спящих качелей, деревянной медведицы со срубленным носом по длинной белой аллее, помнящей меня таким разным в каждом возрасте. Всё быстрей и быстрей под тёмными кронами оголенных дубов, протянувших друг другу корявые руки .
Поле, кочковатое от кротовин, скрыто под блестящим пластом снега, в котором точно мышиные ходы протоптаны темно-рыжие тропки - к поселку, кожевенной фабрике, на озёра. Снежное полотно не ровно, на нём застыли волнистые узоры поземки и само оно полого поднимается к высокой стене ельника, что год за годом задерживает острый, злой северный ветер, а значит и снег.
Нет, не скоро растает этот белый саван, ещё будет возвращаться зима, душить город снеговой удавкой, замораживать лужи, схватывать крепким настом сугробы, и долго всем нам ждать весны.
Только к вечеру потемнело, двинулся наверх красный столбик градусника, затянуло небо черными тучами, и всю ночь, сквозь сон, я слышу, как гудит в кронах деревьев южный ветер, швыряя в окна мелкие бусины дождя. Все-таки приходит Весна, приходит…