Походкой человека, глубоко погружённого в себя, он пошёл было к НП, но вдруг изменил курс и остановился у берёзки. Той самой, где Эяй оставил свой маяк. Сержант принялся ощупывать ствол деревца, и быстро наткнулся на почти прозрачный корпус маяка, никак себя не проявляющий, почти невидимый. Заметно было только очень лёгкое преломление изображения позади маяка, но на фоне пестрящей природы его никто бы не нашёл даже с подсказкой. Это почему-то успокоило Саблина, он ещё раз огляделся и зашагал сквозь рощицу, по направлению к посту. Выйдя из деревьев позади тента, он ещё раз осмотрелся. Здесь всё оставалось по-прежнему: раскалённый полигон, огненный шар, освещающий и нагревающий Землю из пустынного ледяного космоса, сиротливый пост, никому особенно не нужный... Саблин разыскал под тентом канистру и вылил себе на голову почти всю воду, уже тёплую, но всё равно освежающую. Кинув канистру вглубь тента, он сквозь капающие с ресниц капли воды разглядел в мареве горизонта пылящую тёмную точку.
Кузькин заглянул под тент, окинул взглядом валявшуюся канистру, скомканную мокрую рубашку с сержантскими нашивками, из-под которой торчал телефон, и неопределённо хмыкнул. Потом приглядевшись, он разглядел возле табуретки торчащий стволом наружу свой собственный автомат и аккуратно, не направляя на себя дуло, вытянул его наружу. Автомат был снят с предохранителя. Тут рядовой уже присвистнул, поставил оружие на предохранитель, вернулся к УАЗику, в котором приехал и положил оружие на заднее сиденье. С машины под тент он принёс черный пакет, чем-то наполненный до половины, и канистру с водой, полностью идентичную опустошённой. Пустую канистру Кузькин отнёс в автомобиль, забрал ключи из зажигания и пошёл искать сержанта.
Искать пришлось недолго. Позади НП, в появившейся от тента уже чуть остывшей послеполуденной тени, раскинувший конечности в разные стороны неподвижно глядел в чистое небо сержант. Кузькин сел рядом на песок, как разместившись на полосочке свободной тени.
-Сигареты есть? - сержант, казалось, что-то упорно выискивает там, в бездонной синей высоте. Кузькин достал из нагрудного кармана пачку «Беломора» и выбил пару папиросин. Закурили, потом Кузькин вспомнил.
-Слушай, а что с моим автоматом?
Саблин скосил на него глаза.
-А что с ним?
-Да с предохранителя снят был, лежал опасно.
-А-а-а...- Саблин резко сел и обхватил руками ноги. - Когда ты свалил, тут такой гул с … Слушай, Кузькин, - тут сержант развернулся к рядовому и уставился ему в глаза, - как ты думаешь, долго мы ещё будем так вот жить на этой планете?
Кузькин малость растерялся. Саблин, конечно, не чета остальным прямолобым сержантам в части или окончательно дембельнувшимся дембелям. С ним можно было и поговорить иногда, но командир есть командир, огрести тоже можно запросто. Поэтому требовалось уточнение.
- В смысле?
-Ты же вроде институтский, Кузькин. Неужели ты ни разу не думал о том, что однажды мы полетим-таки в космос, полетим по-настоящему, надолго, навсегда? И может быть даже встретим там другую форму жизни, отличную от нас или не очень? Или что на нас в космосе кто-нибудь наткнётся? Случайно, скорее всего, так как заметить цивилизацию, которая не освоила даже свою звёздную систему очень сложно...
Кузькин с уважением смотрел на Саблина. «Нормально он тут позагорал! Надо же! Может быть, добавить?»
- Может, ещё беломорину сделать? - он уже сунул руку в сапог, но Саблин отрицательно мотнул головой.
- Привёз микстуру-то?
-А как же! И воды тоже!
- Вода это хорошо. Вода - это жизнь! - с этими словами Саблин опёрся на плечо Кузькина и поднялся. Отряхнув одежду, он приглашающе махнул рядовому, и они пошли забираться внутрь НП.
Под тентом их встретило лишь лёгкое облегчение, жара пропитала сам воздух. Саблин опустился на пол, разулся и выставил босые ноги на улицу, проветриваться. Кузькин сразу полез за тумбу и вытащил черный пакет, а из него такой же чёрный свёрток. Он передал его сержанту, и тот начал пальцами разрывать полиэтилен. Рядовой устроился справа от Саблина, тоже разулся, а посерёдке поставил канистру со свежей водой. Из разорванного целлофана Саблин выудил полулитровую микстурную бутыль, до верху наполненную прозрачной бесцветной жидкостью. На зелёной этикетке синел штамп «Внутреннее», ниже извивалась закорючка шариковой ручкой. Пробка, почему-то запечатанная сургучом с оттиском печати, навевала воспоминания о старых советских больницах. Сержант сорвал сургуч, выдернул пробку, и по воздуху разнёсся знакомый аромат спирта. Кузькин протянул кружку, но сержант отмахнулся, выдохнул, запрокинул голову и начал втягивать спирт в себя. Но уже через пару глотков он оторвался от бутылки и вытаращился на Кузькина. Тот вопросительно молчал, ничего не понимая. Тогда Саблин пробормотал:
- Вот сволочь...
Он отлил Кузькину в кружку добрую половину бутылки, остаток влил в себя, потом схватил канистру с водой и сделал несколько глотков. Пока рядовой сделал пару нерешительных глотков из кружки, сержант закурил «Беломор», сбросил свою рубашку с телефона, снял трубку и бешено завертел ручку аппарата, угрожая её оторвать.
- Тринадцатый! Санчасть дай!.. Санчасть, здоровэньки булы! Побачьте там Петрэнко, посылку трэба ему передать!.. А як же!.. - и сержант сердито задымил, ожидая. - Мыколка? В жопу тебе иголка! Ты чего это творишь, а?!... Чего ржёшь, сволочь? Я тебя спрошу, вот если бы тебе вместо прекрасной, качественной беломорины! Доставили бы иван-чаю! А?.. Да что ты ржёшь-то?.. Чего?... Короче, Петрушка, к вам снова приедет боец, уже знакомой внешности, па-а-апрашу быть на месте!... Когда? Скоро, вот чуть обсохнет... А ты дождись, а то дождёшься! У нас тут всё-таки армия, нельзя командиров разбавленной пополам микстурой лечить, разбавленный командир получится... Да не надо, она даже не горит, не то что греет!.. - с этими словами Саблин схватил зажигалку, зажёг и сунул на мгновение в кружку Кузькина, на дне которой ещё плескалось недопитая жидкость. Из кружки мягко ухнуло и выбросило синий столб пламени, который почти сразу опал, успев охватить лицо Кузькина. Тот вскрикнул и отшвырнул кружку из-под тента на улицу, расплескав синее пламя себе на штаны, на брезентовый пол, даже на тент. Заорав, Кузькин попытался вскочить, но был профессионально осажен кулаком в ухо, а затем потушен рубашкой Саблина. Тент и пол к тому моменту уже сами погасли.
- Ну всё, давай там не отлучайся... - Саблин спокойно договаривал по телефону, с ухмылкой посматривая на Кузькина. - Ничего, попозже покушаешь, понял?.. И хорош уже ржать!..
Он опустил трубку на телефон. Кузькин обиженно растирал ухо.
- Я же выпивши и нетрезв, как поеду-то?
Саблин улыбнулся загадочно и похлопал солдата по плечу.
- Ничего, потихонечку, кругом одна степь, а до части и проветришься уже. Да мы с тобой ещё сейчас покурим, а?..
- Покурим...- проворчал Кузькин. Но ухо уже почти не болело, и он неохотно полез в сапог.
- Давай я заколочу нам, а ты этому ветеринару. - Саблин взял две беломорины и с силой выдул из них табак прямо на улицу.
- Что, ещё ему везти? - Кузькин аккуратно развернул газету посередине, и они принялись за дело.
- Ну а почему нет, раз едешь. Тебе ещё сколько тут, полтора?
Кузькин кивнул.
- Ну вот, пригодится тебе ещё Петренко, так что не зевай, налаживай логистику. - Саблин положил свою готовую беломорину на тумбу и полез в карман. - Прикинь, прислал с водой в пополаме, а говорили про чистый. Уточни там у него, мол, какой концентрации микстура, высшей ли. Другой не надо, так и скажи. - Из кармана он достал несколько мятых купюр и тоже положил на табурет. - И заедь ещё в буфет, возьми сигарет, ватрушек с творогом и тушёнки.
Кузькин тоже закончил с беломориной и положил её рядом с сержантской. Его папироса как папироса, чуть удлинённая и с закрученным кончиком, ничем не привлекала внимания, в отличии от сержантской, которая при том же объёме почему-то чуть не разрывалась от внутреннего содержания, готовая взлететь в любой момент прямо с тумбочки до самой стратосферы... Кузькин пожал плечами и сгрёб свою папиросу с деньгами. Саблин взял своё произведение, они выбрались наружу и расположились где и прежде, позади НП, в тени. Земля уже чуть остыла, их встретили свежесть и бескрайний ясный небосвод.
Разболтанность и лёгкое смещение осей, наступившее после спирта, исчезли уже после второй затяжки. Дальше наступила кристальная ясность.
- Что ты там про космос говорил? - Кузькин сидел и задумчиво чертил веточкой на песке круги и закорючки. - Кажется ты спрашивал, как, по-моему, есть ли другие формы жизни во вселенной, и что они с нами сделают, если найдут?
Саблину показалось, что Кузькин одной лишь фразой ответил сразу на несколько вопросов, да и ещё выделил ту проблему, с которой Саблину пришлось столкнуться лицом к лицу совсем недавно. Однако чёткие и ясные мысли не хотели диалога, они уносили его ввысь, в царство чистого разума, и он чуть помотал головой.
- Дружище, давай ты уж слетай сперва до фельдшера, а потом обязательно поговорим. А то и буфет скоро закроют.
Кузькин пожал плечами, встал и отправился к машине. Проскрежетал стартёр, двигатель сперва заурчал, затем взревел, хлопнула дверь. И УАЗик, вновь пыля и подскакивая, помчался прочь, к границе неба и земли. Вскоре затихающий вдали звук мотора растворился среди прочих звуков окружающего мира. Остались стрекотания и жужжания полчищ насекомых, да появившийся лёгкий ветерок зашуршал травой и листьями деревьев.