Таня не успела ответить, а я не успел уйти.
- Дорогие гости, наш танцевальный вечер продолжается! Танцуем белый танец! – воодушевлённо провозгласила Люся и ускользнула за стол.
Волшебные волны Фрэнсиса Лея поплыли в зал, наполняя всё сущее прекрасной печалью.
Таня улыбнулась и развела руками.
- Татьяна, - сказал я строго. - Не ожидал за тобой таких телепатических способностей. Но ты мне не оставляешь выбора. Или ты меня приглашаешь, или я пойду повешусь. Я жду своей участи.
Я уставился в потолок.
- Я вас приглашаю, - сказала Таня.
И это прозвучало, как «я вас люблю»
Тронуло свечу
Дыханьем вечера,
я вас не огорчу...
Народ ожил, потянулся из-за столов на любимую мелодию. Мы вступили в танцевальный круг, Танина робкая рука легла мне на плечо, и зал медленно закачался вокруг меня – полутёмный, ирреальный, полный боли разлуки... Пары едва угадывались в темноте, завьюженной светлыми мошками, девушка, которую я обнимал, была невесомой в моих руках, почти несуществующей - и грусть одиночества сжала моё сердце мягкой лапой...
...Просто я хочу
сказать, что у меня любовь была
Была любовь...
Одна на тысячу...
Да, - подумал я с болью, - я просто хочу сказать, что у меня была любовь. Короткая, острая и нежная. Одна на тысячу. Только некому это сказать... потому что никто не поверит... А если поверит, то посмеётся. Влюбиться в девушку, которой нет на свете... в мире, которого нет на свете...
...Она прошла,
Как поезд полночью,
Куда теперь бежать за помощью...
И куда теперь бежать за помощью? И к кому?
И уже было это наяву – уже метался ты один во внезапно опустевшем мире. И большой мир стискивался до горючей подушки в углу твоей кровати, и оставалось только имя... И дикая пустота вокруг... И чувство, что нечем дышать и незачем жить...
...Была любовь...
Только и всего...
Земля качается
от крика моего...
любовь кончается...
Именно так: земля качается от крика твоего.
И ты понимаешь, что только и остаётся: достать гранату и взорвать всё к чертям собачьим... Но даже и этого тебе не дали, даже во сне тебе не дали рассчитаться за свою боль... Выпихнули в свою жизнь – и всё кончилось...
Просто всё кончилось, и только земля качается от крика твоего...
Я вздохнул так глубоко, что едва не застонал, и Таня подняла на меня затаённый взгляд. Чёрт, я совсем забыл о ней... А она ведь рядом. Балда ты и скотина, Чеслав Радивилов... Она-то ничем не виновата, что ты думаешь не о ней, что не она тебе снится... А она точно так же пронзительно мучается из-за тебя.
И в этом вы похожи.
Я отвёл её на место с последним аккордом, поцеловал руку со всей благодарностью, на какую был способен и, страшно недовольный собой, отправился перекурить.
Сарман присоединился ко мне почти сразу.
- Слушай, - сказал я без вступления. - Почему так жизнь складывается по-уродски? Вот у вас с Алкой скандалищи раз в месяц – но вы всё равно вместе.
- С семи лет, - хмыкнул Сарман.
- Да, с первого класса. Я помню, как ты её лупил после школы, дожидаясь с кружков...
- А жрать так хотелось, - засмеялся Сарман. – До сих пор помню, какой был голодный, но ждал, не уходил...
Он помолчал
- Может, расскажешь, что стряслось? – он взглянул на меня.
- Да обычное стряслось, - сказал я с досадой. – Ты влюбляешься, отдаёшь душу и всё равно остаёшься один. Даже во сне. И вот с чем жить дальше, если у тебя души нет? – я посмотрел на него.
- Может, поберечь душу? – предложил Сарман.
За столами снова запели – Надька, видно, опять перехватила инициативу.
Не тревожь ты меня не тревожь…
Обо мне ничего не загадывай...
- А у тебя получается? – спросил я не без ехидства?
Сарман крякнул – и словно в ответ на мой вопрос из зала выпорхнула Аллочка.
- Чеслав, тебя Танька ищёт, - сообщила она, уютным, но плотным плющом обвиваясь вокруг руки Сармана. – У неё на втором этаже света нет.
- О, господи... – я вздохнул. - Парочки, небось обжимаются, вот и света нет... Ладно, схожу... Сама в зале?
- Сидит, - сказала Алка. - Но уже собиралась к себе. И если она увидит...
- Меня закопают, - закончил я.
Я кинул за окно сигарету и поскакал к лестнице.
Я прижму его к сердцу, прижму – неслось мне в спину
Молодыми руками горячими
И скажу я в тот вечер ему
Что самою судьбой предназначено…
На втором этаже, действительно было темно, и я разлетелся было к выключателям, но кто-то встал мне навстречу с диванчика в углу.
- Тань, ты? – удивился я. – Что тут со светом?
- Ничего, - сказала Таня спокойно. - Всё нормально...
- А почему... – начал было я, но она вдруг крепко взяла меня за руку и потянула к приоткрытой двери кабинета. Света там тоже не было, но он красиво освещался сполохами ёлочной гирлянды, спрятанной где-то в уголке.
- Пойдём сюда… Это я тебя звала... Иди сюда... не бойся...
Я вгляделся в её лицо, незнакомое, с горящими глазами, машинально сделал за ней несколько шагов, но остановился, сражённый догадкой.
- Тань? Ты с ума сошла?
- Сошла... – она расслабленно, криво улыбалась, дыхание её было жарким и сильно отдавало спиртным.
- Ты напилась? Ты что пила? – сердито спросил я.
- Ой, ну какая разница, что я там пила...
Она засмеялась, покачнулась и, в принципе, уже начала падать, но я успел её подхватить. И тут же её горячие руки маняще и довольно крепко обвились вокруг моей шеи.
- Слушай... послушай... пойдём, – сбивчиво заговорила она, - не бойся, пойдём со мной… просто пойдём… ты только не бойся...
- Да я-то не боюсь, - хмыкнул я сердито. – А вот ты-то что?
- Всё хорошо... – бормотала она, - ты не думай, мне не ребёнок нужен, не бойся...
- Что? – закричал я ошеломлённо. - Ты что придумала?! Ты в своём уме?
- Нет... нет... – она прижималась ко мне, почти повисала на мне, и я не мог не обнимать её. - Я всё равно ни с кем больше не смогу… - шептала она, горячими губами бередя моё сознание.
Дыхание её опьяняюще щекотало ухо, её пальцы щекотали мою шею, я из последних сил собирал остатки благоразумия.
- Послушай... ты пойми... – бредово бормотала она. - Я же ни с кем больше не смогу... Я же раненая навек... с самой школы... Я тебя… у тебя такие руки красивые… Я же каждую их извилинку знаю… я еще в школе… в седьмом классе… ты самый рослый был, даже Сармана перерос… это он потом догнал... А ты сначала самый высокий... И такие руки у тебя были, я всегда на уроках смотрела... Это ж невозможно от твоих рук глаз отвести...
Она, действительно смотрела на мои бицепсы странными расширенными жадными глазами, и я вдруг вспомнил выражение «пожирать глазами» и мельком подумал, что оно сейчас просто жутко подошло бы…
- Тань! Опомнись! - я крепко встряхнул её.
Она подняла на меня глаза, у неё был тяжеловатый, расфокусированный взгляд. Так смотрят больные.
- Тебе что, жалко?.. - дрогнув голосом, спросила она. - Я просто хочу, чтобы ты меня этими руками... я же больше ничего... думаешь, мне надо жениться? Мне вовсе не надо, чтобы жениться... мне просто... а ты… ну, что тебе стоит... тебе же всё равно! Какая тебе разница, с кем? Тебе же всё равно, с кем... Тебе же всё равно будет хорошо...
- Что-о??
Я остолбенел.
- Мне всё равно?! Это ты вот так обо мне думаешь?! Ты в своём уме?!
Я разозлился. В один миг разозлился и сразу протрезвел.
- Дура! – не удержался я. - Тебя кто научил? Тебя кто напоил? – я опять крепко встряхнул её - по-настоящему крепко, у неё даже локоны вздрогнули. - Надька? Говори – Надька? Я её, честно, убью, тварь такую!..
- Нет, я сама... я сама хотела... я же вижу... я же знаю...
- Что ты там видишь! – выкрикнул я, почти злобно отталкивая её. – Что ты вообще знать-то можешь!
Глаза её наполнились слезами, она сжалась, словно от удара, и я опомнился. Взял её за плечи, секунду смотрел в её искажённое, почти некрасивое лицо, потом медленно привлёк себе и тихо погладил по голове…
- Ну, ладно, всё, - сказал я успокаивающе…. Всё... Ничего страшного, ты просто выпила много… Давай я тебя на улицу отведу – тебе получше будет... Подожди… - меня вдруг осенило, и я опять резко отстранил её от себя. - Ты что, нарочно напилась? Специально?
Она сначала замерла с горьким страдальческим лицом, и словно окаменела на время – я даже испугался, что она перестанет дышать - но она вдруг сильно надрывно всхлипнула и залилась слезами.
Мы постояли так несколько секунд, я - молча гладя её по голове, она – рыдая сильно, с трудом сдерживаясь, чтобы не заплакать в голос, - потом она резко вырвалась из объятий, оттолкнулась и, пошатываясь, побрела по коридору, одной рукой держась за стен, а другой - за голову.
Я перевёл дух. Похлопал по карманам, нашёл две сигареты в пачке. Необходимо было незамедлительно выйти на свежий воздух и хоть как-то прийти в себя. Но не мог я уйти от плачущей девушки. Хоть она и плакала от своей дурости, но я опять чувствовал вину.
Я тоскливо провожал её взглядом, и вдруг увидел, как она соскальзывает по стене на пол, словно подломленная.
Этого я уже выдержать не мог. В три прыжка я очутился рядом, чтобы подхватить, но не успел – она уже лежала на полу в странной позе. Я ринулся к выключателю за светом, потом снова к Тане - увидел искажённое от боли лицо.
Она неожиданно резко согнулась в поясе и вдруг закричала, как раненая. Я похолодел.
- Тань, ты что? Таня! Быстро говори, что? Где болит?..
Я подцепил её подмышки, попробовал поставить на ноги, но она вытекала из моих рук, колени её подгибались, одна туфля соскочила и отлетела к стене.
- Ой-ой-ой, - застонала она громко, стискивая живот обеими руками.
Я понял, что дело плохо. Срочно надо было бежать за помощью.
Кое-как я дотащил её до ближайшего диванчика, попытался уложить, но она опять закричала, потом соскользнула с дивана, встала перед ним на колени и скорчилась.
Сломя голову я кинулся к лестнице - и буквально столкнулся на площадке с поднимающейся наверх тёткой.
- Устала от вашей долбёжки, - начала она жаловаться, заметив меня, - пойду у себя в тишине порабо...
И осеклась, увидев моё лицо. И сразу прочитала беду.
- Что? – быстро спросила она, выпрямляясь и крепче хватаясь за перила.
- Татьяна! – выдохнул я, хватая её за руку. - Быстрей, плохо ей!
- Сердце? – кинула она мне уже на бегу.
- Не знаю, за живот держится...
Таня стояла в прежней позе перед диваном и так же стонала, тётка бросилась к ней.
- Скорую вызывать? – я разлетелся к телефону, но тётка остановила меня.
- Стой! Помоги в кабинет отвести, нужен осмотр! Не надо скорую, звони Сашке в гараж. Чтобы срочно машину подавал! - повысила она голос. - У него дежурство, трезвым должен быть. Если пьяный – голову сниму! Бегом!
Дальнейшее походило на ускоренную прокрутку фильма: перед моими глазами мелькали только кадры: диск телефона, Танино помертвевшее лицо, шприц в руках у тётки, Сашка, топающий по лестнице, практически трезвый...
- Поехали, - скомандовала тётка, опуская Танину безвольную руку. - Пальто её захвати, - бросила она мне. - И смотри – никому там ни слова! Ещё мне паники не хватало до кучи... пусть гуляют...
Мы с Сашкой сцепили руки замком, подхватили Татьяну и благополучно спустились к заднему входу, куда была уже подогнана машина.
Усадили Таню, я сел рядом сзади, подставив ей плечо, руку, всего себя.
Хлопнула дверь - и мы рванули в темноту.
продолжение следует http://www.proza.ru/2019/04/02/1983