Поздней осенью мама шла (и ходит до сих пор) чистить сад и огород. От остатков ботвы и колючек. Делала костры. Меня брала с собой. Орудовала топориком, ножовкой, секатором. Плющ такой живучий и крепкий, колючки «колбаски» оплели все заборы.
- Балигас (лапочка на армянском), принеси грабли и спички, пожалуйста, - стирает пот со лба.
Мама трудится всегда на пределе сил, а я – в полсилы, больше созерцаю и дышу осенними ароматами. Вот с гор подул прохладный ветерок. И нос уловил сладкий запах влажных цветов медуницы и горьковатый – каких-то знакомых трав – мяты, мелисы, полыни. Голова кружится от легкости и умиротворения. Сижу или полулежу возле куста орешника. Часто в детстве представляла себя белкой, зарывшейся в сухие листья у корней деревьев или под ёлками. Там так уютно.
Весь сад в дыму. В кострах трещат масличные листья и сухие ветки. Ветер направляет дым то с гор к морю, то обратно.
Без перчаток, одетая очень легко, мама продолжает чистку. Скоро зарядят осенне-зимние дожди, поэтому надо поторопиться и подготовить сад к зиме и весне. У печки ее ждет тесто на хлеб. Сейчас мы возьмем инвентарь, соберем тряпки и пустимся в обратный путь. Почему так эпично? Потому что у нас очень большой сад, и от кухни до последнего ряда орешника довольно далеко. Чистим обувь у калитки на границе фруктового сада и приморской части участка.
Иду в дом делать уроки или читать, мама принимается за тесто. Иногда просит меня смазать формы подсолнечным маслом. Она с тестом давно на «ты». Папа обожает домашний хлеб. Газовая духовка давно не работает, поэтому хлеб пекут в печке, причем не в духовке, а в самом основном нутре, убрав прежде основные угли. Если папа дома, он вынимает жар на большой металлический совок, но чаще мама все делает сама.
От белого хлеба (маминого горячего живого) женская часть нашей семьи неумолимо пышнеет. Но удержаться от теплой корочки с маслом и вареньем из инжира невозможно. В саду аромат от костров затихает, его сменяет хлебный дух. Запах слышен на весь поселок. И на кусок мягкой булки всегда есть желающие, ценители, так сказать. Из шести буханок в этот же вечер разлетаются и съедаются четыре. Еще одну мама отправляет бабушке с дедушкой, последняя остается на следующий день.
В сумерках во дворе начинает пахнуть морем и влагой – ветер снова сменился. И кажется, ночью будет дождь: звезд не видно.
Стемнело. Скоро с работы приедет папа. Зажигаются в окнах огоньки. Доносится шум моря. Где-то в начале улицы Майской (ближе к трассе) лает собака. Ей лениво отвечают несколько голосов у реки. Завтра воскресенье, значит, можно лечь поздно. И долго читать, рисовать, мечтать, вспоминать и ощущать день, который не повторится, но сохранен где-то внутри навсегда.