Сны
Полупрозрачная волна с шипением опускалась на крупную гальку, солнце еще не стало жгучим. Розовоперстая Эос нежно касалась выбеленных руин, хотелось ,закрыв глаза отдаться ласке солнца, ветерка, ритму волны. Издалека послышался слабый зов дудочки, Елена, как завороженная, пошла на звук, желая при этом остаться незамеченной.
Там, где стоял когда-то круглый храм, а теперь остались только руины да мозаичный пол, переговаривались девушки, но речь понять было невозможно.
Их полупрозрачные туники напоминали нежные цветы, а обнаженные руки и ноги покрывал легкий загар. В центре сидел юноша, именно он играл на дудочке, но лица его было не рассмотреть. Он сидел, опустив голову, и густые волнистые волосы скрывали лицо, но во всей фигуре было что-то знакомое. Вскоре девушки одна за другой стали покидать руины, а последняя сорвала с куста белую розу и протянула юноше в благодарность за музыку.
Юноша откинул кудри, и Елена узнала Дэна, его яркие почти синие глаза и всепокоряющую улыбку. Ревность кольнула в самое сердце, ведь улыбка была подарена не ей. Дэн никуда не ушел, а в задумчивости смотрел на море, в ритмах набегающей волны искал новую музыку.
Елена не могла противиться своему желанию подойти к юноше и вдруг с удивлением увидела на себе белую короткую тунику, браслет в виде змейки на предплечье, легкие сандалии на ногах. Но самое чудесное было в том, что руки и ноги были такими, как у юных девушек, нет, они казались точеными, являя собой совершенство. во всем теле ощущалась легкость, а в душе смелость. Елена очень хотела бы увидеть себя в зеркале, но такой возможности не было, и она могла только ощупать свою прическу. О чудо, густые волосы собраны в узел, скреплены лентой.
Она двинулась к юноше, он заметил её, но не поздоровался, а молча и неотрывно смотрел ей в глаза, словно впервые видел.
- Здравствуй, Дэн, - произнесла она. - Разве ты не узнал меня?
- Я не Дэн, а Реми, кто-то называет меня Орфеем, кто-то Дионисом, хотя я не Дионис, а только похож на герму, стоящую в священной роще. А кто ты, прекрасная незнакомка?
- Елена. Но разве тебя, Реми, не растерзали вакханки? Разве ты не был отравлен?
- Душа моя бессмертна, а внешняя оболочка - это только одежда. Ты же меняешь свои туники? Когда кто-либо слишком хочет завладеть моей душой, я ухожу, для этого надеваю другое платье. Вот и все.
- Но как же тебя узнать? - полушепотом спросила Елена.
- Прислушивайся к своему сердцу, оно не ошибется, ответил юноша, поправив на голове Елены выбившуюся из-под обруча прядь.
Испорченная сигнализация автомобиля пронзила слух Елены Васильевны и вернуло её к реальности. Ах, как бы хотелось досмотреть этот чудный сон, но часы говорили, что она вот-вот опоздает на работу.
На этот день был назначен педсовет по допуску студентов к экзаменам. В ее группе было несколько проблемных студентов, но хуже всего дело обстояло с Дэном, сплошные прогулы, неаттестация по трем предметам, угроза отчисления.
Педсовет проводил молодой, но напористый зам декана Валерий Павлович Ельцов. Все знали его как карьериста. Елене Васильевне досталось по полной программе. Было сказано, что преподаватель не интересуется своим новым студентом, тем более сиротой. Дескать, она, такая-сякая, ни разу не вызвала дядю, не посетила студента, не предупредила даже по телефону, проявив при этом черствость и безразличие. Елена молчала, не будет же она, оправдываясь, говорить, что они вместе посещают музеи и он бывает у неё в гостях.
Ельцов продолжал. Дается неделя для исправления ситуации, сдачи зачетов и посещения студента, который, может быть болен.
Елена со злостью думала: " Откуда взялся такой, из молодых да наглых?" Однако надо было посетить Дэна. Завтра суббота, а в другие дни просто некогда... Взять для компании Риту? Нет, та приглашена в гости. Придется одной.
После педсовета долго ждала хоть какого-нибудь транспорта, было темно, ветер пронизывал до костей. Наконец пришла маршрутка, и Елена хоть чуть чуть согрелась . Дома был сразу горячий душ, рюмка коньяка, горячий чай и постель - никак нельзя было простудиться. А завтра еще это непредвиденное посещение.
Сморенная сладким сном, Елена опять оказалась в Греции (влияло, видимо, постоянное чтение мифов). Она в священной роще. Бледно-серебристые в три обхвата благородные оливы дарят благодатную тень, изумрудная трава холодит ноги. Вдруг... красавец гепард стал тереться о её ноги, как домашняя кошка Елена сначала испугалась, вскрикнула, гепард отскочил от неё на шаг, обернулся, издал какой-то звук. Елена внимательно смотрела на гепарда, тот повторил звук более настойчиво.
- Кажется, он зовет меня куда-то, - сообразила Елена.
Она последовала за прекрасным животным. Так они двигались минут двадцать, роща становилась гуще, но это были уже не редкие оливы, а молодые сильные дубы, кроны их соприкасались. Гепард остановился у источника и стал жадно пить. Елена тоже охладила разгоряченное лицо, умыла шею и руки. Неведомая нега разлилась по всему телу, Елена опустилась на траву и осмотрелась.
Солнце узкими снопами пробивалось сквозь густую листву, возле источника образовалась маленькая заводь. Здесь происходило что-то сверхъестественное: приходили на водопой разные звери, которые должны были бы быть врагами, но никто никого не трогал. Царь зверей Лев и рядом белый конь, никогда не знавший узды. Раздался дивный хрустальный перезвон. Оказывается, именно ради него собирались сюда звери. Перезвон то набирал бархатную густоту, то падал ломкими звуками. Елена никогда не слышала этого инструмента, исполнителя тоже было не видно.
Гепард опять потерся о ногу Елены, значит, путь надо было продолжить.
За уступом скалы им открылась широкая поляна, на ней стояло множество бронзовых ваз - это и был чудесный музыкальный инструмент. Вазы были пусты, высота их достигала роста человека, но были и совсем маленькие, цвет у всех был темный. Пели вазы не сами по себе - между ними ходил мальчик, лет пяти, совершенно голый. В руках он держал тонкий прутик и касался им то одной, то другой вазы. Мальчик был подобен дирижеру, дающему концерт. Ему бы очень пошли два прозрачных крылышка.
Уже просыпаясь, Елена пыталась истолковать столь необычный сон и вспомнила, что в прошлом году написала работу о Додонском святилище, посвященном Зевсу. Казалось бы все объяснимо. Но почему именно сейчас эти сны? Понимание каждого было чудом. Елена никому не рассказывала снов, но все запоминала, дневник на время тоже был оставлен.
Визит.
Сегодня предстояло посетить Дэна. Уже несколько дней его не было в институте, звонков тоже не было, но пока Елена не придавала этому значения. Но теперь надо позвонить, чтоб договориться о встрече. Десять часов утра, суббота... Молодежь так рано не встает. Елена решила подождать до двенадцати, за это время нашла в записной книжке адрес Дэна. Это была 1-я Линия Васильевского острова.
Елена знала, что надо об этом визите сказать мужу и предвидела его реакцию Они прожили долгую счастливую жизнь, но сейчас находились как бы на разных уровнях. Игорь Платонович, хоть и сохранял былую импозантность, был уже на пенсии, выходил редко - болели ноги. Он был на десять лет старше Елены и ощущал теперь разницу в возрасте как трагедию.
Ему не нравилось, что в дом приходит какой-то студент, что Елена уделяет своей внешности большое внимание, а возраст как будто и не касается её.Иногда, сидя у телевизора, начинал ворчать:
- И черт этих баб разберет, моду завели - старухи связываются с младенцами, заводят приемных сынков. А эти бесконечные процедуры омоложения! Просто какая-то шариковщина!
Елена всегда с ним соглашалась. Но теперь... Не приравняет ли он и ее к этим...
- Ты собираешься сегодня куда-то? -спросил он её с утра
- Да, мне надо посетить Дэна
- Что значит "надо посетить", он не школьник, теперь уж и школьников не посещают
- Не говори глупости, у меня из-за него неприятности, он не ходит на занятия.
- А ты станешь ему нянькой? А если он загулял? Да ты понимаешь, что значит сейчас ходить к молодому неженатому мужчине?
- Оставь свои морали, наконец! Зато я для него не молода.
В хмуром настроении они позавтракали на кухне, и Елена пошла гладить свой костюм золотисто-коричневого цета.
- И куда ты так наряжаешься? Хочешь понравиться? - снова прозвучал насмешливый вопрос.
- Господи, сил моих нет! Что мне в халате идти, что ли?
-А я говорю, оденься скромнее и не будь смешной, - спокойно и терпеливо объяснил муж.
В последнее время Елена привыкла верховодить в семье, но в особых случаях (а их выпадало немало) она прислушивалась к советам мужа. В душе она продолжала любить его и глубоко уважала за знание людей. Елена молча отложила костюм и надела свои повседневные брюки, добавив к ним довольно нарядную блузку.
После этого она стала набирать номер Дэна, на том конце провода долго не брали трубку, потом послышался заспанный девичий голос: - Але?
Елена растерялась, но поздоровалась и спросила Дэна.
_ А он еще спит, - прозвучал капризно-ленивый ответ. _ А кто его спрашивает?
Елене показалось, что девица не совсем трезвая, поэтому она не стала объясняться и повесила трубку.
Ничего не оставалось делать, начатое надо довести до конца. Елена собралась и отправилась в дорогу. Она понимала, что приходить сейчас еще рановато, решила по дороге заглянуть в Пассаж. Как любая женщина, она любила заглянуть в ювелирный отдел и порадовать себя какой-нибудь мелочью из серебра. Сегодня любезная продавщица предложила ей чудесную брошь в виде бабочки. Это была новинка. Изящные перламутровые крылышки украшены маленькими гранатами и бирюзой. Бабочка удивительно подходила к блузке, поэтому была куплена и тут же прикреплена.
Парадная, куда вошла Елена, была открыта, хотя замок на железной двери имелся. Лампочки на первом этаже не было Елена, проклиная все, вглядывалась в темноту, чтоб не вляпаться во что-нибудь. Это был типичный угол Достоевского - узкая каменная лестница с очень простыми перилами, стены, выкрашенные темно-зеленой краской, на лестницу выходили какие-то мутные окна, видимо, забитые изнутри.
- Ничего себе дядюшка-благодетель отыскал местечко, - подумала Елена, нажимая кнопку звонка.
Дверь не открывали Елена настойчиво позвонила два раза. Послышались шаги. Дверь открыла заспанная девица в коротком атласном халатике.
- Вам кого? - спросила она неприветливо
- Мне Дэна. Я вам звонила, он мне дал этот адрес.
Они вошли в прихожую, но в комнату девица не приглашала.
- Так он дома? Дело очень серьезное.
- Он все еще спит, - тупо повторила девица.
Елена, как опытный педагог, понимала, что она сейчас на чужой территории и раздражение надо спрятать подальше, они одинаково неприятны друг другу с этой растрепой. Она спокойно, но настойчиво продолжала:
- Может, все-таки разбудите его, без крайней надобности я не приехала бы, возникли проблемы на работе.
Девица поплелась в комнату, ничего не ответив. Оставшись одна, Елена Васильевна стала рассматривать коридор типичной коммуналки: велосипед, тумбочка с телефоном, три вешалки и прочее, и прочее. Казенное слово "коридор" невозможно было заменить словом "прихожая", никого уют здесь не интересовал. И вдруг странная мысль кольнула Елену - это, скорее всего, квартира девицы, а не Дэна. Раз дал этот телефон и адрес, значит, живет здесь давно. Эта сторона его жизни была неизвестна и неприятна ей. В комнате было тихо, Елена чуть приоткрыла дверь.
К своему удивлению, она увидела, что девица и не думала будить Дэна, а заканчивала наводить макияж перед зеркалом. Теперь она выглядела совсем иначе: черное платье без рукавов облегало стройную фигуру, вдоль спины распущены светлые волосы." Прямо Сольвейг!" - подумала Елена. Впечатление усилилось, когда девушка повернулась к двери и взглянула на Елену голубыми глазами.
-Магда, представилась она.
Елена тоже назвала себя.
- Я не могу его разбудить. Вчера был концерт, я пою в ансамбле, вернулись поздно... ну, вы понимаете.
- Что же мне делать? У него задолженности, его отчислят из института. А с дядей связаться невозможно?
-Ну, при чем здесь дядя? Дэн сам уже дядя, ему не нужна нянька.
Елена не стала объяснять, что Дэн интересуется искусством, девице это было все равно, он уже стал её собственностью. Елена чувствовала себя крайне неуверенно рядом с Магдой, которая привыкла держаться на публике и держать ее в своей власти, а что такое преподаватель, если ему приходится ходить по адресам?
Отступая к дверям, Елена пробормотала скороговоркой:
- Ну, пусть он хоть позвонит мне сегодня или завтра.
Из-за двери спальни послышалось какое-то мычание, Елена поняла, что сегодня разговора не получится. Она вышла из этой мерзкой квартиры с состоянием облегчения. Воздух ранней осени был необыкновенно ароматен, она дышала и не могла надышаться, постепенно уходило ощущение унижения. Она направилась к остановке, уже с усмешкой думая, как она наряжалась для этой встречи. Игорь Платонович, как всегда, оказался прав. И откуда он так проникает в ситуацию? Так знает людей?
Конечно, смешно было бы считать Дэна монахом, но эта певичка! Естественнее было бы влюбиться в простую девчонку. Считает себя эстетом, еще розу принес... А, может, это все показное? Но рассуждения об Эшере. Как-то все не вяжется. Все равно ноги его больше не будет в моем доме.
Бабочка.
Пока шла пешком, на глазах закипали слезы.
- Ну, почему они все такие? За первой же юбкой побегут, за самой пошлой и примитивной, а высокие рассуждения - одна фальшь. Но тут пробилась другая мысль, что в постели они обходятся и без возвышенных чувств, меньше чувств - меньше боли. Потом уж пошли совсем грязные мысли, и Елена остановила себя, сказав, что её это не касается.
Дома она ничего не рассказала мужу, а , выпив чаю, ушла к себе и со злостью написала на клочке бумаги:
Не смотри на меня вызывающе,
не тяни опасную паузу,
пусть твой голос звучит волнующе,
Я сейчас доверяю разуму.
- Ха, какое враньё! И какое слабое самовнушение! - усмехнулась Елена, но почему-то почувствовала облегчение. Когда выбросила листок, стало совсем легко.- Не собираюсь же я в него влюбляться, даже общего между нами ничего нет. Были люди и поинтереснее. Она мимоходом взглянула в зеркало: еше не старость, зрелый возраст. Сейчас можно выглядеть прилично даже в старости. Елену беспокоил этот вопрос потому, что она работала с молодежью, а старики в глазах молодежи были жалкими созданиями. Даже не по физическим данным, а потому, что отставали от времени, застряли в ХХ веке. Сочувствие и понимание казались им (молодым) пустыми словами.
Уже успокоившись, Елена стала рассматривать свою покупку - брошку. На сине-зеленых крылышках блестели тончайшие серебряные прожилки, на маленькой головке - черные глазки -бусинки. Бабочка - хрупкий символ души.Психея - душа плутала по лабиринту мучений, прежде чем обрела счастье с любимым и родила Наслаждение. Да, греки многое понимали в жизни, это мы их не всегда понимаем, а теперь в технократическом мире мы будем понимать только машины. Воспоминание опять вернулось к сегодняшнему унижению, потом очищению и выплеску в стихотворную строку.- Интересно все-таки, - подумала Елена.
В ближайшие дни она еще внимательнее стала читать мифы, рассматривать рисунки, искать ответы в Интернете, читать книги по психологии и пытаться разгадать свои сны.
Рисунок.
Дэн пропускал занятия уже целый месяц. Елена махнула на это рукой - отчисление было неизбежно. И вдруг он заявился, но не в аудиторию, а прямо к ней домой. Пришел с какой-то папкой и с цветком. Елена хотела напустить на себя строгий вид, но ей стало смешно видеть цветы после её визита. А, может, он и не знает ни о чем?
- Елена Васильевна, вот я принес Вам показать кое-что, хочу знать ваше мнение.
-Пополняете коллекцию?- насмешливо спросила она, демонстративно перейдя на "вы".
-Нет, посмотрите, пожалуйста.
Перед ней лежал рисунок, выполненный тушью. Страшная голова, скорее, череп, один глаз смотрел зловеще, другого не было вовсе. Из трещин черепа, подобно червям, вылезали женские фигуры. Беззубый рот застыл в ухмылке. Вокруг головы выгнулся нимб из колючей проволоки. Рисунок был выполнен безукоризненно, но было в нем что-то кощунственное.
- Что это? Бред сумасшедшего? Копия Босха или Гойи?
- Это мой рисунок.
Елена молчала, мысли ворочались медленно, словно камни. Она села, чтоб продолжить просмотр рисунков, но на сердце легла болезненная тяжесть.
На следующем была раздавленная мышь с выпавшими внутренностями.
Дальше девочка без лица обрывала крылышки бабочки.
Кто-то (опять без лица) втыкал стрелу в одно ухо, а выходила она из другого. И все в таком духе.
Но качество! Даже мастерство! Интересные композиции, безукоризненная штриховка, детали! Впечатление оставалось таким, про которое говорят "жесть".
- Не знаю, что и сказать. Что-то произошло? Откуда у светлого и талантливого человека такие образы?
- Это, Елена Васильевна, рассказ о моей любви. И о жизни.
Она только вскинула удивленно брови, дескать, пусть рассказывает, раз пришел.
- Вы знаете, я встретил её месяц назад, она певица. Странное имя Магда, что-то прибалтийское. Я зову её Магдалина, но её это смешит, а в моей жизни не было ничего подобного. И вот теперь я, потерявший свою волю, чувствую себя раздавленной мышью, безликим самоубийцей ну, и так далее. Да, рассудок немного сдвинулся, но проснулись творческие силы. Я рисую день и ночь, особенно после... А. ладно! И этот безглазый тоже я, ведь любовь слепа, и все чувства подчинены только одному. Тут уж не до учебы.
А в голове Елены тоже заклубились змеями черные мысли: видела я твою святую в помятом халате и растрепанную. А, может быть, наркотики? Сейчас это просто, особенно в ночных клубах, на тусовках. Выпьешь и не узнаешь, а потом творческий порыв. Ведь не случайно эта Магда даже не пробовала его будить
Елена сказала бесцветным голосом:
- Рисунки, несомненно, интересные, но мне не нравится твое состояние. Ты решил поставить на себе крест? А что дальше? И нужен ли ты этой Магде?
- Мне все равно.
- Может, заглянешь в деканат?
- Нет, теперь мы будем жить вместе. Мне надо работать.
- Кстати, а где ты живешь? Какие у вас условия?
- Я в Московском районе, в двушке. Это дядина квартира, но пока его нет.
- Ты думаешь, дядя одобрит твой выбор?
-Не знаю, мы знакомы только месяц.
Елена представила, как дядя вышвыривает парочку из своей квартиры (или одну Магду). Она усмехнулась и промолчала. На прощанье она заварила кофе, подала свежее печенье, которое Дэн поглощал без остановки (абсолютный еще мальчишка).
Елена смотрела на него молча, стараясь запомнить все: рост, поворот головы, волнистые волосы, четко изогнутые губы и, конечно, глаза.
Вечером вместо дневниковой записи появились строки:
- О. не лги, не хватай соломинку,
жизнь моя не подвластна разуму,
я лишь сон, кем-то воля сломлена.
И нас судьбы ведут по-разному.
- Уходи, если ты наваждение,
запираю и двери и сердце.
На пороге замри на мгновение -
Я хочу на тебя наглядеться.
Больше она Дэна не видела.
Продолжение следует