В пятницу вечером, я приплёлся наконец-то с работы, и не куда-нибудь, а просто домой, ибо ну очень уж сильно проголодался (а голод, как говорится - не тётка).
Я – солидный уже дядька, бывший гражданин канувшего в лету Советского Союза, а ныне - суверенной Украины, Н. А. Попович, плотно поужинав, и не менее плотно насытившись вечерним телеэфиром, с удовольствием добрался до своей желанной постели, где уже, позаботившись заранее о моём желудке, похрапывала моя дражайшая «тётка» - жена моя заботливая, пристроился рядом и... уснул.
И мне, коренному горожанину, киевлянину, приснилось ... Поле чудес! Не толстовско-буратинное, а самое что ни на есть настоящее. С просторной и яркой студией, шумными зрителями и таким родным, седоватым, усатым ведущим, расположившимся возле большого, вращающегося в горизонтальной плоскости барабана. Да это же сам Леонид Аркадьевич Якубович!
"Вот ты какое, оказывается, Поле Чудес", - не такое, как в моём давно условно цветном телевизоре "Электрон", подумал я, очутившись неожиданно в самой гуще событий - третьим участником первого тура этой популярной среди пенсионеров и домохозяек игры.
Едва успев прийти в себя от неожиданности, я снова был поставлен в тупик наглым заявлением телеведущего к моей персоне.
– А с вами, уважаемый Мыкола, т.к. вы, вопреки нашим правилам, попали на передачу без присланного вами кроссворда, мы тоже сыграем нестандартно – на щёлчки!
– Это как же так, Аркадьич! - парируя обидное предложение, по-панибратски обратился я к ведущему. Удивленный ещё раз, и даже реально обиженный таким его выподвертом.
– Это что значит – кому-то подарки, призы, две шкатулки с деньгами, а мне – щелбаны! Нет, на таких условиях я с Вами не играть не буду. Шукай дурака себе среди русских «иванов», а я возвращаюсь на... в Украину.
– Да нет, и вы, Мыкола, так же, как и другие участники игры имеете право крутить барабан, называть буквы, отгадывая загаданное слово, имеете право на подарки, и на шкатулки, и даже на суперприз, однако за каждую неправильно названную букву получите один щелчок по лбу.
–А…а! Ну тогда я, пожалуй, рискну с Вами сыграть, - ответил я Якубовичу.
И ведь действительно: и очередь до меня может не дойти. Это – во-первых. Если №1 или №2 сходу отгадают зашифрованное слово. И тогда я с хорошим настроением передам привет родственникам и знакомым и получу на прощание приятный и, возможно, нужный подарок.
Или же до меня дойдёт ход, я крутану барабан, и на нём выпадет сектор "приз". И я, поторговавшись с Якубовичем возьму приз... или деньги. Ну как захочу. И опять выхожу из игры в целости и сохранности. Или же, и это было бы лучше всего, сразу правильно назову слово и, как победитель тура выйду в финал!
– А если я назову сразу слово, и окажется, что неправильно? Ну, не угадал! - просил я напоследок ведущего.
– Сразу слово неправильно? - почти дословно переспросил меня Якубович, - сейчас обсудим и решим. А пока мы будем совещаться, уважаемые телезрители – рекламная пауза!
В период рекламной паузы зал взорвался инициативными предложениями. Эх, жаль телезрители не увидели этого цирка!
– Голову ему оторвать! - крикнул с места какой-то горлопан, на что я культурно возразил, что я им не конферансье Бенгальский, и могу не посмотреть, что тут не сеанс в варьете, а «Поле чудес», и так «засветить» за такое в глаз подстрекателю, что у последнего бенгальские огни из глаз брызнут!
– Пусть киевлянин получит тогда столько щелчком, сколько букв в загаданном слове, - крикнула более «гуманная» зрительница из студии.
– Если, допустим, я не отгадаю слово из, скажем, трёх букв (смех в зале), например "дом", а не то, что вы подумали, то заработаю три щелбана, - сказал я, - а если не отгадаю, к примеру слово "гидроэлетростанция"? Есть разница! - я начал загибать пальцы, - 19 букв! Т.е., считай, щелбанов.
Тут в разговор вмешался Якубович. Он сказал, как отрезал.
– Уважаемый Мыкола, через минуту мы снова выйдем в эфир, поэтому прошу прекратить прения, и я на правах ведущего оглашаю свой вердикт - количество щелбанов, как вы изволили выразиться, будет в этом случае исчисляться не количеством букв в слове, а количеством разных букв. Если, к примеру, вы вместо того, чтобы, отвечая на вопрос, муж женщины Вас родившей, скажете не "папа", а "мама", то получите два, не четыре, а всего лишь два щелчка, т.к. в состав этого слова входит только две буквы алфавита – М и А.
– Мама миа,- сказал я, но снова вспомнив про "гидроэлектростанцию", начал было снова загибать пальцы. И только я хотел сказать, что в данном случае 16 щелбанов лишь немногим лучше 19, как добрый дядя Лёня, подойдя ко мне, шепнул мне на ушко по секрету, что, мол, он свою голову отдаёт на отсечение, если и в начале игры, и в финале будет выставлено такое длинное слово. Ну, разве что в суперигре, от которой я могу отказаться, если мне посчастливится стать победителем в финале, обойдя остальных восьмерых участников игры.
И я, вздохнув, дал согласие. Авось, думаю, пронесёт, минует меня с Божьей помощью рука, щелбан дающая, по лбу бьющая.
С этой мыслью я улыбнулся, и эта моя улыбка тут же пошла в эфир, т.к. кончилась эта внеплановая рекламная пауза, и Якубович огласил задание.
– Как называется самая яркая звезда северного неба?! - провозласил ведущий.
После того, как до меня дошла очередь, и я, не зная ответа, крутанул барабан, и после его остановки назвал букву, то не одна, а множество звёзд заискрилось у меня перед глазами после первого щелчка от подскочившего ко мне "Балды". Пока я приходил в себя, игра пошла по второму кругу, и снова мои соперники ошиблись, снова предоставив мне шанс. Я из всех сил так крутанул барабан, что чуть не растянулся под ним, увлекаемый по инерции вбок его вращением, которое я ему сообщил. Спасибо коллеге по игре, вернувшему моим 70-ти кг. вертикальное положение – параллельно оси барабана. Я сложил молитвенно руки, воздев очи к небу, судорожно соображая, какую бы такую букву мне назвать, чтоб опять не попасть под «раздачу». Когда барабан остановился, я открыл было рот, но сказать ничего не успел, ибо Якубович меня опередил.
– Сектор "Банкрот"! – важно и коротко произнёс он.
Вряд-ли кто-нибудь был когда-либо рад своему банкротству, как я! Пропуская ход, я ведь зато гарантированно сохранил голову от второго щелка и уступил право ответа игроку №1, который с третьей попытки наконец-то угадал букву. Это была буква "А"!
Тут мне стало досадно. Ведь именно эту букву я готовился назвать, когда мне на барабане выпал сектор "банкрот"! Вторую букву игрок №1 назвал неверно, и ход перешёл к моему соседу по барабану. Он сходу отгадал вторую букву в этом слове из 4-х букв. Это была буква "В".
Увидев, что половина букв уже открыта, первая и последняя, зал стал скандировать: "Слово, слово!" Мой сосед разволновался, крутанул нервно барабан, и, вслед за мной, обанкротился.
Мой ход. Кручу барабан - сектор "Приз". Вот оно, моё спасение!
– Беру приз! - заявляю я уверенно Якубовичу.
А он, встав возле принесенного в студию чёрного ящика, и хитро улыбаясь, начинает торг.
– Даю,- говорит, - Вам за то, что там лежит 50 тысяч рублей.
– Нет, говорю, мало. Учтите, что я теперь Вам не как-либо-что, а что-либо-как! Я среди всей этой первой тройки один иностранный гражданин.
– А, ну тогда вам, как иностранцу - 100 тысяч рублей.
– Да вы что, говорю, ведь у меня и в Москве, и под ней – родственники. У которых я, кстати, и остановился. А раз остановился, то, как же по такому случаю не выставиться! Приз-то надо бы обмыть с ними. А то боюсь, он не доедет до украинско-российской границы. Приз давай!
– А, ну тогда с учётом «Этого Дела» - 200 тысяч.
А российская таможня?! – говорю, - ведь она, наверняка смотрит «Поле Чудес», и, не давая этому добру уйти за пределы России, не «даст добро» на пересечение границы товару. Приз!
– Хорошо, тогда 300, нет... 400 тысяч, с учётом вашей попытки подкупа таможни. Но не нашей, а вашей. Наша - не ваша! Мы мзду не берём. Нам, россиянам, за державу обидно.
– Так и мне обидно! - на мои глаза навернулись слёзы.
Якубович тоже прослезился.
– Ну ладно, говорит, 500 тысяч, чтоб Вам было не так обидно, Николай.
– Николай Аркадьевич, отрекомендовался я.
– Как? Вы Аркадьевич?! Выпучив глаза, поразился Леонид Аркадьевич. Тогда вот ещё Вам по сто тысяч за наших папаш Аркаш. Итого - 700 тысяч. 700 тысяч рублей! Это - хорошие деньги, и я, кроме того, не знаю, что там, в чёрном ящике. Может кочан капусты, а может... он приоткрыл крышку ящика, глянул туда мельком, и тут же закрыв, выпалил - 800 тысяч!
– Приз! Приз! Упорствую я.
– Я давал вам 900 тысяч! - начал подводить черту в торге Якубович, вы отказались...
– Миллион давай! Дай миллион! Дай миллион! Дай миллион! Начал прыгать я возле Якубовича, как Паниковский возле Корейко, как вдруг почувствовал увесистые толчки в бок. Студия с Якубовичем и зрителями начала растворяться в тумане, и раздался насмешливый голос моей жены.
– Вставай, мой миллионер купонно-карбованцевый, а то на работу опоздаешь.
– Эх ты, звёздочка моя ясная... неба северного. Что ж ты – на самом интересном месте..., а!
И вообще – ну какая такая работа?! Ведь сегодня суббота – выходной день.
P.S. Этот рассказик сочинён мной во времена, когда ещё при Кучме и гривна не была введена, и жители Украины были поголовно купонно-карбованцевыми миллионерами (а карбованец – это советский рубль!). И что любопытно, что лет через двадцать моим директором стал человек по имени Николай Попович! (Жаль, только что не Аркадьевич).