Седлаю Фиата, Фиат фыркает, будто чует беду, только непонятно пока, где беда – здесь или где-то там. Прислушиваюсь к рассветной тишине, ничего не слышу, выезжаю на дорогу, копыта Фиата громко бьют в мостовую, жму на газ, стрелка ползет до восьмидесяти, хочется все двести, двести нельзя, многовато будет двести, шоссе плохонькое. Тишину рассвета рассекает шорох портала, Эф-сколько-то-там, не успеваю прочитать, мне больно, меня рвет на куски, мир заливается кровью. Фиат грызет уздечку, Фиату что-то не нравится, еду мимо городских ворот, мимо стражников, вглядываюсь в их лица, нет, вроде ничего, один, плотно сбитый, сонно позевывает, другой, сутулый и мрачный, даже не смотрит в мою сторону, проезжаю мимо, прошибает запоздалый холодный пот, а права-то дома лежат, как оставил на тумбочке, так и лежат, и сотовый там же, совсем хорошо, меня только на собеседования пускать… Утешаю себя какими-то суевериями, что если сначала все пошло наперекосяк, дальше обязательно будет все хорошо. Портал выбрасывает меня, падаю в лунную пыль, выпускаю гусеницы, оглядываюсь в поисках следующего портала. Фиат замирает у развилки дорог, Фиат не хочет туда, вперед Фиат хочет щипать траву, валяться в пыли, Фиат не хочет в бой.
Я чувствую беду.
Где-то здесь.
Рядом.
Подгоняю Фиата, надо до полудня нагнать отряд, надо успеть в офис, только не больше восьмидесяти, не больше, старенький Фиат кашляет и фыркает, давится бензином. На всякий случай проверяю бак, почти полный, нет, не здесь будет беда, не здесь… Портал не открывается, портал умер, прощупываю другие порталы, ими не пользовались давно, очень давно, но что-то подсказывает мне, что один из них еще жив, только издалека не понимаю, какой. похоже, придется обследовать все, это время, время, а ТАМ ждать не будут… Сам виноват, говорю себе, сам виноват, мог бы раньше подсуетиться, раньше, тогда бы сейчас не метался по порталам, спал бы в Доме, а сейчас нет денег ни на один, даже самый маленький сон…
…Фиат пятится, Фиат фыркает, отступает, визжит, видит что-то там, впереди, чего не вижу я, нет, вижу, черное, извилистое, гадюка, гадюка, взвивается по ноге Фиата, касается моего бедра, чер-р-р-рт…
…мир летит кувырком, беспомощно барахтаюсь в Фиате, кровь, кровь, откуда - кровь, почему – с моста, как – кувырком, зачем – насмерть…
…смотрю на то, что принял за гадюку, стряхиваю с ноги юркого ужа. Сжимаю зубы, тихонько говорю себе – минус еще один. Вспоминаю, сколько раз я говорил себе это. Пять раз. Пять потерь. И ладно бы достойных потерь в битве за что-то – а то ведь все не о том, убили в драке, траванулся какой-то гадостью, в реке утонул, зиму не пережил, да ладно бы такую зиму, которая весь хлеб поест, и на человечину заглядывается, а обычную зиму, мокрую, слякотную, вышел на улицу в легкой одежонке, и нате вам, загнулся от бронхита…
Сжимаю зубы, на что тратил судьбы, на что, на что…
Фиат фыркает. Я уже и сам готов зафыркать, встать на дыбы, не хватало еще встретить…
…кого…
…не знаю, вижу только обнаженный меч.
- Что… еще одну потерял?
Голос у него хриплый, надтреснутый, как у старого сухого дерева, да что я несу, не могут деревья говорить…
Хочу спросить, про что он, тут же спохватываюсь, понимаю.
- Потерял.
- Это ты зря… сколько осталось-то, две? Вижу-вижу, две остались… что ж ты так…
Вспыхиваю:
- Ты мне мораль читать решил или как?
- Эх, вот так вот, я ему помочь хочу, он руками машет…
Меня передергивает:
- Жизнь, что ли, новую дашь?
- А то. Только не обессудь, уж не там, где у тебя она была, а пораньше чуток… века на два…
- Что мне века на два, грязь месить, лучину жечь…
- Ну, отчего ж так, зажиточные очень даже неплохо устраиваются… Вот здесь похлопочешь хорошо, там потом хорошо и устроишься… особнячок, слуг парочка, газовый рожок над кроватью… Согласен?
Настораживаюсь, понимаю, что не все так просто:
- А…
- …отработаешь.
- А…
- …землю мне надо.
- А…
- …на востоке отсюда.
- А….
- …отвоюешь…
Как-то быстро я согласился, слишком быстро, как-то быстро мы ударили по рукам, жду чего-то, сам не знаю, чего, ничего не происходит, обманул старик, обманул, потягиваюсь в постели, выключаю газовый рожок – туман чуть рассеялся, хмурое утро смотрит в окно спальни. Дергаю колокольчик, Чарльман просовывается в дверь, вопросительно смотрит на меня, киваю – будьте так любезны, подбросьте дровишек в камин, холодновато что-то. Кутаюсь в пледы, сегодня лучше остаться дома, согреваться, долечиваться. Иногда это помогает, если простыл там, верхом на Фиате в дальнем походе под моросящим дождем, то можно отлежаться здесь, дома, не каждый же день ходить в клуб…
- Что-то не так?
Портал услужливо спрашивает меня –
- Что-то не так?
Видит, как я оглядываю город, высотки в двух шагах от меня, или… или пустыню?
Или пустыню?
Где я вижу бескрайнюю пустыню – здесь, на выходе из портала, или где-то ещё? Приглядываюсь, нет, нет, я в клубе, официант приносит кофе, утреннюю газету, вежливо кланяется, я коротко киваю в ответ, пролистываю заголовки…
…или нет.
Сомнений не остается – я вижу пустыню здесь, куда добрался после стольких месяцев скитаний, мертвую пустошь, чуть подернутую высохшим разнотравьем. После скитаний, стоивших жизни верному Фиату. Моего хозяина рядом нет, некому сказать, что я ошибся, некому сказать, что я пришел правильно, некому…
Спрашиваю себя, что здесь отвоевывать и от кого.
Нечего.
Не от кого.
Вонзаю меч в землю, чтобы получился крест, возношу хвалу небесам, фиат волюнтас туа сикут ин цэло эт ин терра…
…закладываю первый камень.
…отчаянно вспоминаю свою жизнь там, где был старенький Фиат на колесах, выжимаю из памяти по каплям, что было здесь, где здесь, да черт его пойми, где здесь, где-то на севере Европы, Прибалтика это, или нет, или да, и какая Прибалтика, Литва-Латвия-Эстония смешиваются в памяти в неразрывный комок…
…нефть.
Припоминаю месторождения, выволакиваю из памяти контурные карты с квадратиками угля, треугольничками нефти, половинчатыми кружочками алюминия – карта не выволакивается, хоть убей.
Портал лениво выдает – Архив на связи, приятного посещения, - выпускает меня в хранилище. Перебираю файлы, файлы, файлы, прошлое разворачивается передо мной посекундно, поминутно, помесячно, погодно, повечно – нет, никакого намека на нефть, на золото, на графен, тьфу, что я говорю такое…
…ничего.
…выход к морю…
…нет.
…янтарь…
…нет.
Перебираю исторические события, да что тут перебирать, он даже крепость толком не велел мне строить, так, простенький домишко, правда, добротный, чтобы стоял века.
- Стой!
- Вы что-то сказали?
…стряхиваю с себя оцепенение, смотрю на Чарльмана, неужели я крикнул это вслух…
- …а, нет… нет… ступайте… хотя нет, принесите вина бокальчик…
Понимаю, что сейчас нужно подогреть кровь, вот сейчас, когда к домику на моей земле едет чужак, сжимает меч…
- Стой!
Чужак замирает. Это хорошо, а то пару раз сильно непонятливым приходилось объяснять острым мечом, чья эта земля, вон, зарыты их тела там, на заднем дворе…
Добавляю:
- Это не твоя земля.
- Отчего же не моя?
Обнажаю меч, тут же спохватываюсь, узнаю голос хозяина.
Кланяюсь.
- Всё… всё готово… всё… к твоим услугам, господин…
- Вот, молодец… ну, как жизнь? Налаживается? Три все-таки лучше двух, верно я говорю? Ух ты, камин какой… ну, ты мастер, не прогадал я с тобой, не прогадал…
Накрываю на стол.
Осторожно спрашиваю, уже чувствую, что не получу ответа:
- А… а что на этой земле будет?
Хозяин вздрагивает, беззаботная улыбка сползает с лица:
- Почему ты сказал… Будет?
- Ну… сейчас же нет ничего… так это ты с прицелом землю себе взял… на будущее…
Догадался-таки… ну, ты вообще парень смышленый… ладно, чего стоишь, садись, ужинать будем, ой, барашек какой, ну, ты у меня вообще на все руки мастер…
Устраиваюсь за столом, хозяин стоит сзади, ещё успеваю почувствовать его руку на моем горле, холод лезвия, жар крови, мои руки мечутся по столу в поисках ножа, пристукнуть бы чем хозяина, комната плывет куда-то в никуда, чер-р-ррт…
…бокал падает на ковер, темная клякса вина на причудливых узорах…
- Сэр?
Смотрю на Чарльмана, с трудом подбираю слова:
- Я…
- …потеряли жизнь?
- Как вы…
- …мне доводилось видеть такое… очень сожалею, сэр…
Киваю. Сейчас не хочется говорить с Чарльманом, сейчас вообще ничего не хочется, отключаюсь ото всех порталов, даже не сразу понимаю, куда меня занесло, вот так, еще не хватало потерять управление, медленно приближается что-то знакомое, не сразу узнаю Ойкумену, даже не знаю, что там сейчас, остатки человечества, одичавшие люди, забывшие былое величие, какой-нибудь дикарь вьет себе гнездо на остатках космодрома, смотрит в небо в непонятной тоске, пытается вспомнить прошлое, которое он никогда и не знал… Кажется, у них только одна жизнь, кажется… пробую вспомнить, с какого поколения в наш мир стали приходить одножизненные люди…
…память путается, тонет сама в себе.
Хозяин ждет.
Он уже знает, что это случится здесь.
На этой пустоши.
Зря, что ли, держал при себе мертвую пустошь века и века, тысячи лет.
Это случится.
Здесь.
Он помнит об этом, - из какой-то бесконечно далекой жизни в бесконечно далеком будущем.
Он ждет.
Ночное небо озаряется ослепительной вспышкой, что-то падает на холмы с ревом и грохотом.
Он ждет.
Кто-то должен прийти, кто-то должен вернуть людям забытые знания, вернуть былое величие, кто-то…
Он встретит его.
Встретит…
- Мир вам.
Смотрю на хозяина, вот так, перерезал мне горло, а теперь как ни в чем не бывало, спешит с распростертыми объятиями, изможденный, продрогший, одичавший, приглашает в дом:
- Мир вам.
Не раздумываю.
Испепеляю на месте.
Вхожу в дом, здесь мало что изменилось, будто остановилось время, вспоминаю, как разжигать огонь в камине, ничего не вспоминается, надо посмотреть во временах Чарльмана, только для этого придется там проснуться, а так не хочется…
Спрашиваю себя, чего он ждал здесь века и века.
Не нахожу ответа.
Ближе к вечеру к дому подбираются люди, смотрят с опаской, надо спросить у них, пусть покажут, как разжигать очаг…