Фотография из личного архива Л.И. Балашевича.
Нет, наверное, коллективов, занятых каким-либо трудом или учебой, в которых не рождался бы свой юмор и свои юмористы. И наш курс не был исключением. Жаль только, что за долгие годы учебы в памяти сохранились весьма немногочисленные эпизоды. И они – памятные вехи нашей юности и молодости.
Все началось с того, что на втором-третьем курсе Виктор Шостак и Роберт Питиримов ввели для себя в действие индивидуальный соревновательный комплекс, основанный на принципе контрастов. Судите сами. У Виктора рост около 2 метров, у Роберта не более 165 см. Виктор – чемпион академии по бегу, а Роберт замыкал взвод на шкентеле и едва успевал за строем. Виктор – загребной на шлюпке, способный сломать весло, а Роберт сидел на руле. У Виктора вес около 90 килограмм, у Роберта не более 60. Виктор пел песни трубным голосом, у Роберта преобладал фальцет. Бескозырка Роберта не вмещала кулак Шостака. Становится понятным, что любое придуманное упражнение будет по силам одному и не подойдет или почти не подойдет другому. В этом и была сила контраста.
Виктор предложил бег на 500 метров. После старта Питиримов, описав малую окружность, вернулся на старт и с интересом наблюдал, как Шостак в поте лица лопатил всю дистанцию. Витя, измотанный бегом, записал себе очко. Следующее упражнение предложил Питиримов: плевок на расстояние. У Виктора не ладилось: он обрызгивал окружающую растительность, но дальнего полета не получалось. Питиримов, набрав в легкие воздуха и, непонятным образом закручивая комок жидкости, делал верблюжий плевок на расстояние не менее пяти метров. Довольный Роберт получил очко. Витя Шостак предложил следующее упражнение: они меняются шинелями и бегут 100 метров. Хитрый Роберт не ставил перед собой нереальных задач: запутавшись в шинели Шостака, он снял ее, расстелил на траве и подождал пока Витя закончит бег. Очко у Виктора. Но голова Питиримова была набита коварными замыслами. Во дворе на Рузовке лежала металлическая труба не более 40 сантиметров в диаметре. «Ползи» предложил Роберт. Виктор постучал ногой по трубе, заглянул внутрь и задумался.
– Подожди! – Питиримов метнулся в роту и вернулся с баллончиком масла для чистки оружия. – Смажь трубу, это поможет.
Витя отказался. Питиримов разделся до трусов, прополз через трубу и выиграл очко.
В конце концов, Роберт выиграл благодаря иезуитскому замыслу. В деревянном заборе была проломлена узкая дыра. Питиримов быстро проскользнул в нее и предложил Шостаку сделать то же самое, не снимая шинели. Как и следовало ожидать, Витя конечно застрял. Внутри двора торчали ноги, а за забором раздавался его басовитый смех. Роберт, лениво пиная его в зад ногой, спрашивал:
– Тебе помочь? Выдохни с обоих концов и тогда сам вывалишься.
Потом Питиримов заскочил в казарму, вернулся со штык-ножом дневального и, подпрыгивая вокруг беспомощного Шостака, деловито приговаривал:
– Сейчас я тебя вытащу по частям.
Однажды, после занятий по физической подготовке, мы вышли в раздевалку. У меня со Славой Мальковичем возник какой-то спор, который перерос в жесткую перебранку. И вдруг, совершенно неожиданно для меня, Слава, это добрейшее существо на курсе, бьет прямым правым мне прямо в лицо. Ни бог весть какая подготовка на секции бокса помогла мне за счет реакции уйти от удара. И, тем не менее, раздался смачный удар, звук которого появляется, когда бьют в морду. Оказывается, когда я отвел голову, вместо нее сзади возникла голова Левы Морозова, который решил нас разнять. Кулак Мальковича, следуя по заданной траектории, впечатался в правый глаз Морозова. Лева тоже обладал хорошей реакцией, так как имел уже второй разряд по вольной борьбе. Он выдержал удар и, взяв Славу на прием, бросил его спиной на пол. Страсти улеглись, и мы со Славой не могли потом вспомнить, на какой почве возник конфликт. А Малькович даже потом изволил шутить. У Морозова вскоре образовалось радужное обрамление вокруг правого глаза. Слава предложил:
– Лева, а пусть тебе Лавров врежет в левый глаз для симметрии.
– Мне-то за что? – искренне возмутился Морозов.
– За любопытство, ты же подсматривал из-за его спины.
На третьем курсе академии шли практические занятия по гистологии. Преподаватель расхаживал между рядами и отвечал на вопросы курсантов, которые рассматривали в микроскоп препараты срезов биологических тканей. В этой дисциплине существовали свои специфические выражения при описании препаратов, например: «развитие гиалинового хряща на месте костной ткани». Юра, прикрыв ладонью окуляр, опустил на нее голову. К нему подошел преподаватель.
– Курсант Носов, вы что заснули?
– Никак нет, товарищ майор!
– Что вы видите на препарате?
– Развитие зуба на месте голеностопного сустава.
Преподаватель от неожиданности прильнул к окуляру и, подняв затем голову, произнес историческую фразу:
– Ну, знаете, Носов, быть вам писателем-юмористом, а не врачом.
Преподаватель был не совсем прав: Юра стал и врачом, и писателем.
В обыденной жизни Юра небрежно разбрасывался емкими сравнениями. Однажды мы семьями отдыхали в санатории у Пети Терехова.
Будучи отменным танцором, на танцплощадке Юра заявил своей жене Ирине:
– С тобой танцевать, как со шкафом.
Ирина только благодушно улыбнулась.
В Хосте на рынке Юра купил яблоки.
– Как по вкусу? – поинтересовался я.
– Ты когда-нибудь кусал биллиардный шар? От этих яблок такое же впечатление.
Ко времени нашей встречи Носов побывал во множестве зарубежных командировок, где располагались пункты базирования Сил ВМФ СССР, приобретя, таким образом, уникальный опыт по оценке эпидсостояния частей ВМФ за рубежом. Поездки сопровождались богатыми событиями, которые Юра преподносил красочно и увлекательно. Как потом я понял, часть этих событий в разном формате перекочевали в его повести и рассказы.
Петр Терехов организовал творческую встречу Носова с отдыхающими. Выступление Носова и его разговор с людьми носил непринужденный и занимательный характер. На короткое время Юра инициировал оживленную дискуссию, в процессе которой проявил себя как умелый полемист. Прочитал отрывок из своего еще неопубликованного рассказа «Купите удава, мсье». Юре преподнесли шикарный букет роз. Поскольку после окончания встречи он был в творческом возбуждении, я утащил его в палату, где мы угостили друг друга коньяком. В палате был всего один стакан, и мы некоторое время передавали его друг другу, пока не привели себя в воздушно-эфирное состояние. Появились возмущенные жены, но было уже поздно: мы окружили себя броней алкогольного благодушия. Моя жена, ценительница юмора, невинно спросила Юру:
– У тебя все встречи заканчиваются таким творческим аккордом?
Юра немедленно отпарировал:
– Только когда встречаются такие ценители литературы, как твой муж.
В одной из неспешных бесед, когда мы прогуливались по берегу полувысохшей речки, я неосторожно спросил Юру:
– Что ты делал, чтобы овладеть умением писать?
Юра ответил мне примером из жизни талантливого шахматиста Таля.
– Однажды, когда Таль проводил занятие в доме пионеров с юными дарованиями, один мальчик спросил, что нужно сделать, чтобы стать чемпионом мира. Таль, не задумываясь, ответил: «Пейте томатный сок», а потом пояснил, что в такой сложной области, как шахматы, нельзя на подобный вопрос получить однозначный ответ.
– Ну, так дай развернутый ответ, – отреагировал я.
– Ты не спешишь?
– Нет.
– Тогда весь оставшийся срок пребывания в санатории я буду формулировать тебе развернутый ответ. Но учти, в этом случае у тебя не останется времени даже на посещение рюмочной. Выбирай.
Так Юра преподнес мне начало начал писательского искусства и поставил меня перед нелегким выбором.