- Что за чушь ты говоришь? Как можно уничтожить полицию? Она во все времена и при всех правительствах была, есть и будет. Без нее знаешь, что будет?
- Я? Я-то знаю! А вот, знала бы ты, какой террор в отношении полиции был! Ты, поди, все из кино и книжек вральных сведения почерпнула, а я сам, вот этими своими глазами видел, что тогда творилось. Страшно рассказывать, - Мофоня держал хрупкую чашечку двумя руками так, как будто у него вдруг замерзли руки.
- За что, Мофонь? Ведь они – люди приказа. Они все время на войне даже в мирное время.
- Эх, Ташка, Ташка... За что? Не за что, а потому. Нельзя требовать от людей соблюдать закон и порядок и не нажить себе врагов. А уж во времена смуты, беспорядков и революций...
Многим тогда пришлось столкнуться с ненавистью, злобой, оскорблениями и даже с расправой. Городская полиция до революции дополнялась отрядами конной стражи – это тогда был, как в нынешнее время ОМОН. Сопровождали они экипажи с ценными грузами и важными особами, разгоняли демонстрации, стачки рабочих, конвоировали прогоняемых по городу от тюрьмы до вокзала «каторжан». Ненавидели люди одних, а расправлялись со всеми без разбора.
Первый шанс выпал им в 1905 году: за несколько месяцев вооруженных беспорядков были убиты около 800 полицейских, в том числе две сотни урядников и околоточных, а также 79 приставов. Полицейские участки громили толпами, бросали в них ночью бомбы, стреляли из-за угла в спину городовым. В ночь с 27 на 28 февраля 1917 года Дума отдала приказ об аресте «всей полиции».
- Как об аресте всей полиции?! Моф!.. Ты что такое говоришь? Поверить не могу! Как?
- А вот так!.. Городовые стали первыми жертвами, которых беспощадно уничтожали. Тогда начался безжалостный погром полицейских, из которых погибла почти половина.
Подожди, сейчас я принесу, - Моф сходил на второй этаж, вернулся со старым потертым портфелем. Щелкнули серебряные замочки и начал он доставать старые пожелтевшие страницы газет и тетрадей без обложек, исписанных мелким почерком:
- Александр Войлошников – тридцати семи летний помощник начальника Московской сыскной полиции, не имеющий по роду службы никакого отношения к политическим делам, который долгое время проработал в охранном отделении, был расстрелян революционерами на глазах жены и детей. Это была, так называемая, показательная казнь.
Он развернул старую пожелтевшую газету «Новое время»:
- «15 декабря, около 6 часов вечера у дома Скворцова в Волковом переулке на Пресне появилась группа вооружённых дружинников... в квартире Войлошникова раздался звонок с парадного хода... С лестницы стали кричать, угрожая выломать дверь и ворваться силою. Тогда Войлошников сам приказал открыть дверь. В квартиру ворвалось шесть человек, вооружённых револьверами... Пришедшие прочли приговор революционного комитета, согласно которому Войлошников должен был быть расстрелян...
В квартире поднялся плач, дети бросились умолять революционеров о пощаде, но те были непреклонны. Они вывели Войлошникова в переулок, где тут же у дома приговор и был приведен в исполнение... Революционеры, оставив труп в переулке, скрылись. Тело покойного было подобрано родными».
Домовой осторожно сложил старую газету и взял тетрадь:
- А вот что в своем дневнике писал в ужасе М.М.Пришвин:
«Две женщины идут с кочергами, на кочергах свинцовые шары – добивать приставов».
- Генерал барон Н.Е. Врангель вспоминал:
«Во дворе нашего дома жил околоточный; его дома толпа не нашла, только жену; ее убили, да, кстати, и двух ее ребят. Меньшего грудного – ударом каблука в темя».
- Генерал К.И. Глобачев позднее писал в своих воспоминаниях:
«Зверства, которые совершались... к чинам полиции... не поддаются описанию. Они не уступают тому, что проделывали над своими жертвами большевики в чрезвычайках».
Домовой перелистывал страницы старенькой тетрадки и продолжал читать:
- Полковник Ф.В.Винберг писал: «Дикая злоба обратилась именно на полицию, тем более что представители полиции оказались действительно достойными и твердыми в своей служебной чести слугами государственности и гибли жертвами расправы, доблестной смертью давая пример... как надо долг свой исполнять не только тогда, когда все благополучно и исправная служба сулит награды и повышения, но и тогда, когда грозная буря сметает всякое сопротивление.
И когда соблюдение верности долгу сопряжено с гибелью в мучениях и страданиях».
Мятежники «рыскали по всему городу, разыскивая городовых и околоточных, выражали бурный восторг, найдя новую жертву для утоления своей жажды невинной крови, и не было издевательств, глумлений, оскорблений и истязаний, которых не испробовали звери над своими жертвами.
Мальчишки, остервенелые революционные мегеры... бежали вприпрыжку вокруг каждой группы убийц и... указывали им, где... искать полицейских.
Скоро, с Божьей помощью, воссияет над нашей Россией светлая заря возрождения... тогда вспомнят и о тебе, доблестный мученик городовой... и над твоею скромную могилою построят памятник благодарные соотечественники, умеющие ценить истинное величие духа и истинные заслуги перед Родиной».
Мофоня горестно замолчал.
Посидел задумавшись и, начал аккуратно складывать тетрадки и старые странички газет в портфель. Тихонько щелкнули серебряные замочки. Домовой ласково погладил старый и затертый портфель.
- Видишь ли, после приказа Думы полиция уже не имела поддержки государства и армии, и осталась один на один с разъяренной вооруженной толпой. Не утруждая себя разбирательствами, кто перед ними стоит - хороший или плохой полицейский, убивали всех без разбора. Одних растерзали или застрелили, других, которым повезло чуть больше, арестовали и самих повели в тюрьму - под улюлюканье озверевшей толпы и распевание революционных песен.
Счастливчиками оказались те, кто забаррикадировался в своих участках и оказал бешеное сопротивление или успел сбежать, переодевшись в гражданскую одежду.
В Петрограде только на Марсовом поле похоронили более ста пятидесяти убиенных полицейских.
А начальника Петроградского жандармского управления, семидесятилетнего генерала Ивана Дмитриевича Волкова, который, верный присяге, не смог оставить свой пост, зверски избили, потом со сломанной рукой, выволокли из здания и застрелили.
По другой версии - пьяная, жаждущая крови и приключений толпа выволокла Ивана Дмитриевича, зверски избила и сломала ногу.
После этого, избивая и оскорбляя, потащили генерала к Керенскому в Государственную Думу. Когда Керенский увидел окровавленного старого генерала, он ужаснулся и сказал, что теперь он будет в безопасности, но и в Думе не оставил и в госпиталь не отправил, хотя мог это сделать.
Той же ночью генерал был расстрелян пьяным начальником караула.
Ты только представь, Ташуль, какое чувство долга, какое самообладание было у Ивана Дмитриевича Волкова – старого генерала жандармерии.
Ведь когда ему доложили, что пьяная разъяренная толпа движется к управлению жандармерии, он отпустил всех во избежание ненужных жертв и остался один в своем кабинете.
Когда некоторые подчиненные пытались возражать, он в категоричной форме потребовал подчиниться его приказу – приказу старшего по званию.
Что думал тогда, оставшись один в пустом здании управления, этот очень пожилой и, наверняка, не очень здоровый, уставший генерал?
На что он мог рассчитывать?
На уважение к его возрасту? Нет!
На уважение к его заслугам, а он за время своей многолетней службы по Высочайшему повелению был награжден многими высочайшими государственными наградами империи, среди которых: ордена Святой Анны 4-й, 3-й и 1-й степеней, Святого Станислава 3-й, 2-й и 1-й степеней, Святого Владимира 4-й степени с бантом, Святого Владимира 3-й и 2-й степеней?
Нет, нет и нет!
Он знал, что ему придется погибнуть на своем посту, и с достоинством перенес все физические страдания и унижения, которые выпали на его долю и принял смерть как боевой полицейский генерал.
По свидетельствам современников в ходе беспорядков из Петроградской пересыльной тюрьмы были освобождены 4650 преступников-рецидивистов,
из губернской тюрьмы - 8558,
из женской тюрьмы - 387,
из полицейских участков - 989.
По данным начальника городской милиции Временного правительства Иванова, в первые часы и дни беспорядков на свободе в Петрограде оказалось 14 784 уголовных элемента. Сама понимаешь, именно эти озлобленные люди осуществили жуткий сценарий событий, результатом чего стало массовое истребление полицейских и жандармских чинов.
- А в Москве? Мофонь, а в Москве может было тише?
- С чего бы? По всей России пронесся кровавый ураган.
Жандармов и полицейских забивали до смерти прикладами, им выкалывали глаза штыками и ножами, расстреливали, привязывали веревками к автомобилям и разрывали на части, топили, сбрасывали с крыш домов...
И это все творили с теми, кто еще вчера охранял и защищал тех, кто сегодня безжалостно уничтожал не только их, но даже близких и детей полицейских.
- Прозрение у новой власти наступило довольно быстро. После грабежей и нападений на них самих, даже самые ярые противники полиции поняли, что порядок нужен даже «новой и свободной России». И лучше, если этим будут заниматься опытные профессионалы, а не пьяные матросы и солдаты.
Так что в скором времени, значительная часть уцелевших в той жуткой бойне полицейских, смогла вернуться к своей работе, но уже в качестве сотрудников или консультантов «народной милиции».
Только нашим защитникам – околоточному Аристарху Дмитриевичу и городовому Ивану Демьяновичу не суждено было вернуться к своей работе.
Сразу после упразднения полиции, как ни странно, их не тронули.
И все уже было успокоились и подумали, что, слава Богу, околоточный и городовой останутся живы, и будут опять охранять покой жителей, как и охраняли, но тут случилась беда.
Напала пьяная солдатня с красными бантами на молодую и очень достойную женщину – вдову погибшего в первой Мировой войне офицера и пытались отобрать у нее кольцо обручальное золотое и серьги.
Она закричала, заплакала, объясняя, что это был подарок погибшего на фронте мужа, но ее грубо ударили, да так, что она упала и потеряла сознание. Стали у нее серьги из ушей рвать, да колечко с пальца срывать, и вот тут-то появляется Аристарх Дмитриевич и требует прекратить безобразие, ну в него и выстрелили.
На звук выстрела прибежал Иван Демьянович и его тут же убили.
Так и нашли их, лежащих вместе, а рядом с ними сидела та женщина и горько плакала. Потом подошли жители из рядом стоящих домов и долго стояли, молча обнажив головы.
Лучшие из лучших погибли, просто потому, что не смогли остаться в стороне.
А ведь они знали, что, скорее всего, их убьют.
Иван так и не успел жениться, а семье Аристарха долго потом помогали жители нашего околотка.
- Знаешь, Таш... Зачастую мы думаем, что вот надо было поступить иначе, а не так, как случилось и тогда бы все было хорошо.
Но очень часто, что самое удивительное и что никогда нам не приходит в голову, как бы мы не поступили, содеянное нами не могло привести к положительному результату. То есть, чтобы мы не сделали и как бы мы не поступили, в любом случае все окончилось бы плохо – результат был бы отрицательным.
И тот ужасный результат, который получился, со временем понимаешь, оказывается, был не самым наихудшим. Как бы ужасно это не выглядело в момент происшествия. Я тебя запутал?
- Нет, я тебя поняла. Но это так ужасно и грустно, что просто, нет сил осмыслить, это именно сейчас.
Ты меня что-то совсем расстроил.
Самое грустное, что мне такое даже в голову не приходило, и я всегда думала – Эх, сейчас бы вернуть все это назад! И все бы было замечательно!
А тут...
Получается, что просто любая дорога, привела бы туда же и с тем же или даже худшим результатом.
По твоей теории выходит, что могло получиться или совсем плохо или еще хуже и третьего не дано. Мне нужно об этом подумать.
- Подумай. Но так бывает, и мы просто никогда не задумываемся, что все могло быть не лучше, а еще хуже. Просто иногда бывает именно так – лучшего нет и быть не могло. Только хуже.
- Моф, я, пожалуй, пойду спать. Хотя попробуй тут уснуть, после всего, что ты рассказал. Но и говорить не хочется ни о чем. Никакие слова не нужны тут.
Их просто нет.
- Конечно, иди. Я сам тут...
Я лежала в темной комнате и слушала, как Моф моет посуду, как чистит серебряные ложечки.
Маленький человечек...
Нет! Не человек, а что он такое?
И что такое человек, после всего услышанного мной?
Разве может человек творить такое, что сохранила память этого маленького существа?
И кто тогда человек?
Те звери, что избивали старого генерала, убивали и унижали тех, кто был им неугоден, потому что стоял на страже порядка и законности или это маленькое непонятное нечто с огромным и сострадательным сердцем и доброй ранимой душой.
Как он смог пережить все те ужасы?
Как, после всего увиденного, можно остаться таким добрым и доверчивым?
Как можно вообще верить людям?
- Ты чего не спишь? – в светлом проеме двери появился темный силуэт Домового.
- Откуда ты знаешь, что я не сплю?
- Я слышу шорох твоих ресниц, - по голосу было слышно, что Мофоня улыбается.
Мне стало так приятно от той нежности, что прозвучала в его голосе, от красоты, всего пяти тихо произнесенных им слов.
- Я так громко ими шуршу? – заулыбалась я.
- Ташка, я же, как кот слышу любой шорох и шепот.
- Мофонь, я действительно, не могу уснуть. Посиди со мной, пожалуйста, - попросила я.
Мофонька аккуратно присел на краешек постели:
- Ну что? Совсем я тебя огорчил своими рассказами?
- Совсем. Не могу уснуть. Все думаю, как же так может быть? Как? Когда человек теряет человеческий облик и становится зверем? Да и зверь не смог бы совершить такого!
- Да кто ж может ответить на такие вопросы? Постарайся уснуть. Не думай больше ни о чем плохом. Мы сегодня сделали такое большое дело – очистили и закрыли от всех темных сил наш дом. Помогли добрым людям.
Мы с тобой стоим на страже добра, как когда-то стояли Аристарх и Иван, как та Кошачья Мама, как старый жандармский генерал и многие другие.
Спи, Ташуль! Я постерегу твой сон.
Сейчас дуну на твои ресницы, и сон сморит тебя. Хочешь? – Мофонька легонько дунул.
Мне стало смешно:
- Хочу! Но заснуть все равно не смогу.
- Посмотрим, - Домовой тоже засмеялся, - Прикрой глаза и считай до десяти.
- Раз, два, три, четыре... - мой голос становился все тише, паузы больше, а после пяти мне вообще не захотелось больше считать.
Сон, как мягкое облако, опустился и укутал меня.
(посмотрите на фотографию. Вы видите людей, которых убивали за то, что они берегли покой и защищали закон и порядок. Я постараюсь менять фотографии, чтобы Вы смогли вглядеться в лица этих людей.)
Мне придется сделать паузу, но я обещаю полностью выложить Мофа.