Предыдущая глава - http://www.proza.ru/2019/03/28/1359
- Ну, подумаешь, захотелось мужику сладкого, - лениво сказал одногруппник Андрей и с шумом втянул в себя через трубочку остатки апельсинового сока. Картонная коробочка с красочно изображённым на ней апельсином сморщилась и уменьшилась в два раза. – Чего трагедию из этого делать?
- И я про то же, - откликнулась Лия, разворачивая промасленную и припорошенную сахарной пудрой бумагу, под которой лежал её сегодняшний обед: три пончика и жареный пирожок с картошкой. – А у них были такие лица, будто я этот торт швырнула ему в лицо…. Эй! Это моё! – она вытащила изо рта одногруппника надкусанный пончик и, не задумываясь, обкусала его со всех сторон. – Не трогай мою еду, понял?
- А вдруг он запал на тебя, - мечтательно протянула кудрявая и полненькая Катя с выразительными, очень чёрными глазами в половину лица. – Это так романтично…. Сколько ему: тридцать, сорок? А зовут как?
- Без понятия, - фыркнула Лия и облизала перепачканные в холодном жире пальцы. – Мне вообще без разницы!
- А вот зря, - назидательным тоном произнёс вертлявый Егор в пёстром, объёмном свитере и сел напротив жующей девушки, манерно подперев рукой точёный подбородок. – Такие мужчины на дороге не валяются.
- Ну, тебе-то лучше знать, - миролюбиво ответила Лия и шутливо схватила друга грязной рукой за безупречно уложенный чуб. Егор взвизгнул и в панике забегал вокруг стола, пытаясь стряхнуть с волос невидимый жир и сахарную пудру. – Да шучу я, господи. Сядь уже!
- Что делать будешь? – поинтересовался Андрей и, выдернув из зелёной упаковки влажную салфетку с экстрактом зелёного чая, протянул её одногруппнику, извергающему проклятия в адрес Лии, жареной еды и дурацкого зеркала, в котором ничего не было видно.
- Посуду мыть, что мне ещё остаётся, - сказала девушка и встала из-за стола, закрыв рюкзак. Где-то вдали прозвенел звонок. – Я в туалет!
Ледяная вода ударила по разгорячённой коже и в одно мгновение взбодрила разомлевшую от еды и недостатка сна Лию. Она отмыла от жирной выпечки руки и, окончательно замёрзнув, закрыла кран. Бумажных полотенец, конечно же, не было. Девушка потрясла покрасневшими руками в воздухе и небрежно вытерла их о джинсы. В одной из кабинок подтекал унитаз, из переполненного мусорного ведра вваливались скомканные салфетки, обёрточная бумага из-под прокладок и сладостей. Скверный запах давно немытой уборной вызывал тошноту и непреодолимое желание выбежать в коридор. Лия собралась было идти на пару, которая уже шла добрых пятнадцать минут, но громкий стук в одной из трёх кабинок привлёк её внимание и обострившиеся после холодной воды чувства – будто кто-то ударил шваброй по стене и затих.
- Кто там? – спросила девушка и поёжилась от того, как жутко и громко прозвучал её голос в пустом туалете.
Тишина.
Лия огляделась по сторонам и, отважившись, постучала в дверь кабинки, откуда раздался стук. Может, кому-то из девушек стало плохо, и она упала в обморок? А, может, от стены отвалилась дышащая на ладан подставка под туалетную бумагу? Никто не ответил. Зашуршала бумага. Лия толкнула от себя дверь и отскочила назад. Грязный унитаз, переполненная мусорная корзина с вставленным в неё синим пакетом и пол в зловонных жёлтых разводах – здесь всё было по-прежнему, и даже хуже.
«Интересно, в этом универе есть хоть одна уборщица?».
- Давай поигр…
- Вот ты где!
С грохотом обрушив дверь о грязную кафельную стену, в женский туалет без капли смущения ворвался Егор, перепугав Лию до полусмерти. Она взвизгнула и отскочила к окну. Без лишних разговоров парень схватил её за руку и потащил к выходу, успев при этом улыбнуться своему отражению в заляпанном зеркале и свободной рукой поправить заново уложенный чуб.
- Напугал меня!
- Ну, извини!
- Ты что-то сказал?
- Ничего! – рассердился друг. – Ждём её, ждём, уже и препод явился, а тебя всё нет…. От жирных булок, что ли, прихватило?
- Я руки мыла, придурок, - обозлилась Лия и ущипнула ехидного мальчишку за костлявый бок. – Р-у-к-и!
- Да так я тебе и поверил…фу, не трогай меня!
Препираясь и толкая друг друга локтями, друзья скрылись за массивной колонной и вошли в аудиторию, не заметив, как в дверях женского туалета промелькнул подол белого детского платья и растворился в его спёртом и грязном воздухе.
Так шли, летели и проскакивали часы, недели, дни. Лия училась и работала с раннего утра, не жалея себя и своего времени, а ночью валилась на диван, чтобы вскочить по первому звонку будильника. Наскоро приняв душ, она глотала, не чувствуя вкуса, свой завтрак и бежала на электричку, чтобы успеть к первой паре в университет. После обеда же она возвращалась обратно в город и бежала на работу, где её ждали горы немытой посуды, чтобы после восьми вечера притащиться домой и рухнуть на диван, забывшись недолгим крепким сном. Напряжённый график выматывал девушку, но её безмерно радовал конверт с деньгами, куда она откладывала часть своей зарплаты – с каждой неделей он становился толще и толще, приводя в восторг свою похудевшую и бледную хозяйку.
- На тебе лица нет, - однажды утром заметила мать и с беспокойством взглянула на дочь, которая, как зачарованная смотрела в окно и ковыряла ложкой густую овсянку. – У тебя точно всё в порядке? Ничего не болит?
- Абсолютно ничего, мам, - заверила мать Лия и нарочито бодро добавила. – Обычно родители спрашивают, влюбилось ли их чадо, а ты сразу – «заболела». Да я здоровее многих буду!
- Дай-то бог, - покачала головой мать и подлила вновь уставившейся в окно дочери горячего чая, добавив полчайной ложечки мёда. – Дай бог…
… - Осторожнее! Татьяна Ивановна, с вас пять коробок «Птичьего молока», берите красные с белыми лентами…. Да куда ты прёшь?! Не видишь, что здесь сборка важного заказа? Гуля! Гуля! Где тебя черти носят?! Что у тебя с карамелью? Не готова?! А кто будет её варить, по-твоему? Пушкин? Бегом, бегом, ребята! Время – деньги!
Наступала самая горячая пора: последние звонки, выпускные из школ и детских садов, свадьбы, юбилеи, новоселье…. Конец весны и начало лета традиционно знаменовалось не только долгожданным теплом и каникулами, но и большим количеством работы. Софья Петровна разрывалась буквально на части и терзала своих сотрудников: на время сумасшедшей нагрузки и бесчисленного списка поражающих масштабами заказов она наняла семерых временных работников на полставки. Теперь измотанной Лие попеременно помогали две новенькие девушки: молчаливая Ульяна – студентка медицинского колледжа, и глуповатая, болтливая, но очень быстро работающая Настя. Она в прошлом году окончила одиннадцать классов общеобразовательной школы и решила забить на дальнейшую учёбу, подрабатывая то тут, то там, и нигде не задерживаясь больше, чем на два месяца.
- А смысл пахать, как умалишённой, - беспечно говаривала Настя, вытирая посуду и густо накрашенным глазом поглядывая на краснеющего Мишу, который, по-хорошему, должен был стоять за прилавком возле кофемашины и подавать посетителям кофе. Но в последнее время он то и дело забегал в цех, то на мойку, и обязательно в ту сторону, откуда раздавалась её болтовня и звонкий смех. – Всё равно все умрём…расслабься!
- Если так ограниченно думать, то и жить нет смысла, - сухо отвечала Лия, чувствуя, как неприязнь к беззаботной девчонке и накапливающееся с каждым днём раздражение подступает к горлу и мешает дышать полной грудью. Ах, как же хотелось зарядить мыльной тарелкой по этой рыжей голове!
- Так и есть, - негромко посмеиваясь, Настя бросала недомытую посуду и бежала на перерыв в подсобку, где уже стоял, переминаясь с ноги на ногу и прижимая к груди два контейнера с разогретой едой Миша.
«Я устала».
Лия вышла на задний двор кондитерской и, выбросив в мусорный бак чёрный пакет с пищевыми отходами, присела на корточки у нагретой за день кирпичной стены. В маленьком провинциальном городке под Н-ском лето постепенно вступало в свои права: зеленела трава, цвели деревья и заботливо высаженные в парках и приусадебных участках цветы, обволакивая горожан густым ароматом сирени, ландышей и яблонь. По вечерам на центральной площади и в полумраке переулков гуляли беззаботные парочки, дети радовались началу каникул, а на местном рынке поступили в продажу пучки первого редиса и зелёного лука. Но Лия этого не видела и просто не хотела ничего замечать, кроме бесконечной подготовки к экзаменам и работы, работы, работы…
Девушка смахнула с ресниц непрошеные слёзы и опустила голову, закрыв её руками от мягких лучей остывающего солнца, которое уходило на покой, прячась в зеленеющих кронах деревьев. Самозабвенно пели птицы.
- Добрый вечер!
Знакомый бархатистый голос коснулся её ушей и подкрасил их кончики алым цветом. Девушка медленно подняла голову и, столкнувшись с тёплым взглядом глубоко посаженных тёмных глаз, в одно мгновение почувствовала аромат цветущей сирени, услышала детский гомон и смех из соседнего двора и впервые за долгое время забеспокоилась о своём внешнем виде. Лия неумело пригладила торчащие в разные стороны волосы и проговорила, презирая свой срывающийся, слабый голос:
- Д-добрый. Вы за заказом?
- Нет, - улыбнулся покупатель и протянул руку девушке, которая по-прежнему сидела на корточках у кирпичной стены. – В этот раз я пришёл к вам.
- Ко мне?
Сердце Лии подпрыгнуло и сделало двойное сальто, забившись где-то в горле. Она закашлялась и, опираясь о руку незнакомца, поднялась на ноги. Несмотря на видимую холёность, его ладонь оказалась жёсткой и очень холодной: девушке показалось, что она дотронулась до мраморной плиты, и она невольно отдёрнула руку.
- Чем могу помочь?
- Дочери так понравился ваш медовый торт, - сообщил незнакомец и указал на чёрную машину, припаркованную неподалёку от кондитерской. Лия разглядела на заднем сидении детское автомобильное кресло и маленькую детскую головку в окне. – Что она захотела с вами встретиться…
- Так это не я делаю торты, - перебила заказчика девушка и вскоре перестала чувствовать запах цветущей сирени и бешеный стук своего сердца. Она по-прежнему была уставшей студенткой, у которой закончился перерыв, и которую ждала гора немытой посуды и кондитерского инструмента. – Я вообще ничего не умею готовить ни из мёда, ни из чего-либо ещё…так что прошу меня простить. Мне пора на работу.
Лия вновь пожала протянутую холодную руку и скрылась за дверью. В нос тут же ударили вездесущие ароматы шоколада, ванили и только что выпеченных имбирных пряников, которые после остывания талантливая Гуля распишет цветной сахарной глазурью. Шум миксеров, лязг противней и перебранка кондитеров привели в чувство. Лия прибрала волосы под шапочку и, натянув резиновые перчатки, принялась отмывать очередную партию пластиковых чаш из-под теста, шоколада и сливочного крема. Расставляя посуду по высоте и размеру, девушка мучительно раздумывала о медовом торте, чёрном автомобиле и торчащей из него детской головке. Сколько лет этот мужчина каждое десятое мая приходит за тортом? Софья Петровна говорила, что двенадцать лет. Если так подумать, то его дочка выглядит не больше, чем на пять лет. Неужели этот бедный ребёнок с особенностями в развитии и поэтому больше не растёт?! А она отказалась просто подойти и поздороваться. Заглушая глас совести, Лия врубила горячую воду на всю катушку и не сразу заметила возле себя озадаченную Софью Петровну.
- Лия! Да выключи ты эту шарманку, ради бога! Вот, так-то лучше. Ты куда дела запасные ключи от кондитерской?
- Я вам их отдала, - ответила девушка, мысленно прокрутив в голове события того дня. – На следующий день после встречи с заказчиком медового торта ещё до электрички…неужели забыли?
- Вот незадача…ладно, пойду ещё в другом месте посмотрю, - пробормотала управляющая и, рассеянно кивнув вбежавшей на мойку Насте, скрылась в подсобке. – Куда же он делся?
- Чего это она? – торопливо натягивая перчатки, спросила Настя.
Лия пожала плечами и вновь вернулась к грязной посуде, которой, на удивление, стало намного больше, хотя к раковине в ближайшее время никто не подходил.
- Ты чем тут занималась? Я думала, что ты уже всё сделала…
Лия ничего не ответила и растерянно смотрела на чаши из-под миксеров, венчики, шпатели и противни, которые были измазаны в чём-то липком и жёлтом. Девушка осторожно поднесла к лицу силиконовую лопатку, с которой стекал гутой и ароматный…мёд.
Мёд?
«Что за чертовщина?!».
- Я дома!
- Привет, дочка! А я как раз картошки пожарила. Есть будешь?
- Буду! Сейчас, только руки вымою…
Перебрасываясь с матерью короткими фразами и понятными только им шутками, Лия подвинула к себе тарелку с внушительной порцией своего любимого блюда. Схватив красную бутылку с кетчупом, она несколько раз потрясла ею над картошкой.
Раз, два, три.
С громким шлепком из неё выпал запашистый, вкусный, густой…нет, не кетчуп. Мёд.
- Мам, в чём дело? Почему у нас мёд вместо кетчупа?!
- Да что ты, дочка, - всплеснула мать руками. – Какой же это мёд? Кетчуп это – вон какой красный, помидорами пахнет на всю кухню. Ешь, пока не остыло.
Лия сначала посмотрела на мать, а потом на тарелку, где медовые подтёки уже покрыли собой всю картошку и окончательно испортили ужин. Воздух в маленькой тесной кухне буквально был пропитан резким запахом мёда. Девушке казалось, что ещё немного, и на неё со всех сторон кинутся разъярённые пчёлы, жаля до смерти.
- Совсем заработалась! А я тебе говорила…
Лия медленно отодвинула от себя тарелку и, сославшись на головную боль, ушла в свою комнату. Что происходит? Неужели ей кто-то мстит таким извращённым способом? Или она сошла с ума? Немудрено с таким-то напряжённым графиком…. Девушка подпрыгнула от внезапно затрезвонившего телефона и, чертыхаясь, вытащила его из рюкзака. Гуля? Что ей нужно на ночь глядя?
- Алло!
- Лия, Лия, ты ещё не спишь?
- Как видишь, нет, раз с тобой разговариваю, - рассмеялась девушка. – Что такое, Гуль?
- Представляешь, когда ты ушла, Мишаня спохватился: выручка, говорит, вся пропала!
- Как пропала?! Куда?
- А эта мегера Настька возьми и брякни: «Лийка это, больше некому! Я её возле кассы сегодня видела».
- Да как так! – похолодела Лия и схватилась за вспотевший лоб. – Я пришла и ушла через чёрный ход! Да меня и в зале-то сегодня не было!
- Так я о том и говорю! – воскликнула Гуля. – Ты как проклятая весь день плошки драила, я сама своими глазами видела! А тут Софья в подсобку зашла…
- И что там? – замерла Лия и, не ожидая ничего хорошего, без сил опустилась на разобранный и не заправленный с утра диван.
- А в твоём шкафчике деньги лежат, - горько проговорила Гуля и шикнула на одного из своих многочисленных братьев. – Тсс, тихо ты! Так вот, на чём я остановилась…рядом с деньгами и запасные ключи лежат, которыми ты тогда кондитерскую закрывала. А ещё…
- Что? – одними губами спросила Лия, чувствуя, что ещё немного, и она потеряет сознание. – Что ещё?
- И ключи, и деньги – всё было в мёде… Просто кошмар! Да это Настька сделала, больше некому! Вот злыдня намалёванная.… Сколько продукта извела, а он, между прочим, денег стоит и немалых.… Да куда ты лезешь, не видишь, что ли, что я по телефону разговариваю?! Ладно, Лий, пока, некогда мне тут....да иду я, иду!!
Оглушённая и потрясённая новостями, Лия медленно опустила телефон на одеяло и посмотрела на своё бледное испуганное лицо в круглом зеркале. Губы дрожали, в душе было холодно и гадко, а её всегда ясные серые глаза посветлели, лишившись привычного блеска.
«Что мне теперь делать? Что делать?!».
Небольшое движение в дальней части дивана привлекло её внимание, и Лия машинально бросила взгляд позади себя через зеркало. В тёмном углу немного задержался расплывчатый образ детского лица и, улыбнувшись девушке, внезапно пропал. Глубоко посаженные прикрытые глазки, похожая на старую пергаментную бумагу сморщенная серая кожа, облепившая маленький и наполовину разрушенный череп, остатки тёмных волос, схваченных у затылка белым бантом.
Да, несомненно, это был пятилетний ребёнок. Девочка.
Мёртвая девочка.
Мёртвая?!
Крик застрял в Лиином горле, и она повалилась на свою незаправленную постель, пропахшую кондиционером и чем-то неуловимо неприятным, что она не могла почувствовать вот уже которую неделю из-за усталости и недолгого сна. Прежде чем провалиться в чёрную бездну беспамятства, она отчётливо услышала восторженный детский голосок:
- Ну, теперь-то мы с тобой поиграем?