***
Оставаться собой в мире, который постоянно пытается
сделать вас чем-нибудь другим — величайшее достижение.
Эмерсон
Был на редкость погожий день, и Анна Дмитриевна попросила Павлика погулять с ней. Элис тоже была с ними. Вернее, Павлик был с ней. Она вела его туда, где ей было интересно. Сейчас ее занимал целый букет запахов, которые были у забора. Но Павлик нетерпеливо потянул ее за поводок и быстро пошел к скамейке, где сидела бабушка.
- Бабушка, там женщина, - сказал испуганно Павлик и показал в сторону кустов.
- И что же? - удивилась Анна Дмитриевна.
- Она ест булку, которую мы оставили для голубей, - шёпотом сказал мальчик.
- Погуляйте здесь, а я посмотрю, - сказала бабушка.
В кустах и правда стояла женщина в странном одеянии. Она ела кусочки булки, которые они с Павликом оставили для птиц.
- Оставьте эту булку, и пойдемте со мной, - сказала ей Анна Дмитриевна.
Женщина удивленно взглянула на Анну Дмитриевну, но послушно положила кусочки недоеденной булки и пошла следом.
- Как вас зовут? - спросила Анна Дмитриевна.
- Ксения, - ответила женщина приятным голосом.
- Я - Анна Дмитриевна. - И кто вы, Ксения? - поинтересовалась бабушка.
- Странница, - просто ответила женщина.
- Идемте, - скомандовала Анна Дмитриевна.
- Куда? - с опаской спросила Ксения.
- Я угощу вас обедом. Ведь странниц принято кормить. А они за это рассказывают свои истории, - ответила Анна Дмитриевна.
Ксения согласно кивнула, подняла с земли свою сумку, и они пошли к дому. Павлику Анна Дмитриевна махнула рукой, чтобы гулял с Элис.
- Проходите в гостиную, располагайтесь, - обратилась Анна Дмитриевна к женщине, которая нерешительно остановилась в прихожей.
Сама Анна Дмитриевна прошла на кухню. Включила чайник, нагрела тарелку супа и гречневую кашу с котлетами. Себе она сделала чашку чая с лимоном и положила на блюдце несколько овсяных печений, которые испекла Вера. Анна Дмитриевна поставила тарелки на поднос.
- Ксения, мне нужна ваша помощь, - крикнула она в сторону гостиной.
Женщина тотчас явилась и остановилась в дверях.
- Возьмите, пожалуйста, поднос и несите в гостиную.
Они несколько неуклюже переместились в гостиную. Анна Дмитриевна достала салфетки, и они сели за наскоро сервированный стол.
- Угощайтесь, Ксения, - сказала Анна Дмитриевна.
Она пила чай и смотрела на свою гостью, которая с аппетитом, но не спеша, ела свой обед и с благодарностью посматривала на пожилую женщину.
- Теперь вам надо отдохнуть. А уж потом вы мне все расскажете, - сказала Анна Дмитриевна таким тоном, что возражать было бесполезно.
Она отвела ее в бывшую Верину комнату и показала на кровать.
- Если хотите, то примите сначала душ. На кровати халат и полотенце, - сказала Анна Дмитриевна.
Только она успела сесть за стол, чтобы допить свой чай, как раздался телефонный звонок.
- Бабушка, у тебя все в порядке, - поинтересовалась Вера.
Анна Дмитриевна услышала лай Элис и поняла, что Павлуша все рассказал Вере.
- Все хорошо, Верочка. Вечерком прогуляйся с Элис, и заходи потом на чай, - попросила Анна
Дмитриевна.
- Но это правда, что рассказал Павлик? - спросила Вера, тревожась за бабушку.
- Все потом, Веруша, - ответила Анна Дмитриевна.
Она села за пасьянс и уже знала, как им быть дальше. Карты просто подтвердят ее решение.
Через два часа из спальни вышла посвежевшая и похорошевшая Ксения.
- Не помню уже, когда спала так спокойно и долго, - сказала она.
- Вот и славно. Теперь расскажите мне свою историю, если вы, конечно, не против, - ответила Анна Дмитриевна.
- Боюсь, что она разочарует вас своей банальностью, - нерешительно произнесла Ксения.
- Жизнь не может быть банальной. Каждый человек - особенный, - ответила Анна Дмитриевна.
- Я всю жизнь прожила в Ташкенте. Мой отец был врачом. Он приехал туда сразу после землетрясения в 1966 году. Оказывал помощь людям, пострадавшим от этого ужаса. Там познакомился с моей мамой. Она уцелела, а ее родители погибли. Они поженились и всю жизнь прожили там. Я была единственным ребенком в семье. Когда мой жених закончил военное училище и предложил ехать с ним, я отказалась. Не смогла оставить их одних. Закончила педучилище и работала в садике воспитателем. Коллеги и дети стали моей второй семьей. Первым заболел папа. Его парализовало и мне пришлось ухаживать за ним. Мама была уже слабенькой. Заведующая вошла в мое положение, и мне разрешили перевестись в нянечки. Это давало мне свободу. Я могла уйти домой, когда нужно было покормить родителей и сменить постель у папы. Это длилось почти год. Папе хорошо платили по инвалидности, и мы не бедствовали. Он умер и почти сразу заболела мама. Но она видела, как все это тяжко и не боролась за жизнь. Через несколько месяцев ушла и она, оставив меня одну.
Я не захотела возвращаться в воспитатели. На мое место взяли девочку после училища. Как я могла прогнать ее с этого места? Да и сколько мне одной было нужно? Но я стала сдавать комнату. Вторым моим жильцом стал одинокий мужчина из местных. Он был ласковым и добрым. Я прописала его. Целую неделю я была счастлива, что теперь не одна. Но потом пришла его жена, и они выгнали меня из квартиры. Он работал в прокуратуре и сразу предупредил, что квартиру не отдаст. Скорее меня найдут где-нибудь на обочине дороги. Слишком высокая цена за жилплощадь. Сердобольные соседи насобирали мне денег. Я решила поехать на родину отца - в Ленинград. Он всегда мечтал вернуться сюда. Очень любил этот город, и я с детства знала все его любимые места, и тоже мечтала их увидеть.
Женщина замолчала, задумавшись о своем. Быть может, об отце. Анна Дмитриевна тоже молчала, раскладывая последние карты в пасьянсе.
- Спасибо вам, Анна Дмитриевна за вашу доброту. Я пойду... - сказала Ксения, поднимаясь из- за стола.
- Никуда вы не пойдете. Я сдаю вам комнату, в которой вам так хорошо спалось, ответила Анна Дмитриевна.
- Но у меня нет денег и работы тоже нет, - растерянно ответила Ксения.
- А кто сказал, что мне нужны деньги? Работа - другое дело. Вы будете моей компаньонкой. Это и будет вашей платой за комнату.
Ксения закрыла лицо руками, ее плечи вздрагивали... она смеялась. Радостно и заразительно.
- Я знала, что этот город будет добр ко мне. Он подарил мне вас, - смеясь сказала Ксения и обняла Анну Дмитриевну, которая улыбалась Ксениной радости и непосредственности.