Я родилась в мае 1941 года в селе Паутово, на Алтае, а в июне этого года началась Великая Отечественная война. Папу отправили на фронт. Мама сменила место жительства. Мы переехали в Быстрый Исток. Здесь жил её пожилой отец. Он присматривал за мной, когда она была на работе.
Весной 1945 года я впервые увидела мужчин, одетых в военную форму. Это были фронтовики. Один шёл, прихрамывая, опираясь на костыль. У другого вместо руки висел пустой рукав, заправленный под солдатский ремень. Я ещё ни разу не видела папу, поэтому при встрече спрашивала маму: – Это мой папа?
Мама, в то время молоденькая женщина, всякий раз краснела, извинялась перед мужчинами, отвечала: – Нет. Твой папа на фронте. Когда он приедет, я скажу тебе. И больше не спрашивай меня о папе при встрече с мужчинами! – заявила она однажды. Мало фронтовиков из села Быстрый Исток вернулось домой. Многие дети с нашей улицы остались без отца. Уже лето прошло, а папа не возвращался домой и писем не писал.
– А где мой папа? Он что, погиб? – Да нет же. Он живой и скоро приедет.
Уже был октябрь 1945 года, а папа не подавал о себе весточку. Начались заморозки, и первый снег припорошил землю. В один воскресный день мы все были дома. Младшая сестра мамы, Мария, увидела первой мужчину в солдатской шинели. Он шёл к нашему дому, в руке нёс небольшой чемодан.
– Катя, Павел идет! – радостно воскликнула она. Я уже знала о том, что папу звали Павел Степанович Иванов. Услышав его имя, я быстро слезла с русской печки, выглянула в окно, выскочила за дверь и побежала босиком по первому снегу навстречу своему долгожданному отцу.
– Вернись в дом, простудишься! – крикнула мне мама вслед. Но я была уже рядом с папой, обняла его за колени, так как ростом была чуть выше его сапог. На руки, как показывают в кино встречу фронтовиков с детьми, он не взял и вверх не подбрасывал. Отец поставил меня на носки своих сапог и сказал:
– Стой и не шевелись! Всё теплее будет стоять на моих сапогах, чем идти по мёрзлой земле. Шагать буду я, а ты крепко держись за мою руку!
Я тут же сделала шаг вперёд, почувствовала, как снег обжог холодом подошвы моих босых ног. Встала опять на его сапоги. Отец медленно шёл к дому. На крыльце нас ожидали мама и Мария. Он сдержанно поздоровался и отстранил маму рукой от себя.
– Осторожно. После ранения раны ещё не зажили. Не обижайся!
– А что так долго не было известий от тебя? – спросила мама.
– Долго лежал в госпитале после последнего ранения. Вот как только меня выписали, так я сразу и поехал домой, – ответил отец, доставая пять конфет из кармана шинели. Это были незабываемые, таящие во рту, сахарные «Помадки». Мне достались две конфеты. Вкус конфет был мне ещё не знаком.
– Всё съели на другом берегу, пока три дня уговаривали лодочника, чтобы переправил нас из Акутихи на другой берег Оби. Шуга идёт по реке. Опасно. Нас было трое, все – фронтовики. Двое поехали дальше, в село Верх – Ануйское. Собрали денег у кого, сколько было, и отдали за переправу, – сказал папа, как бы оправдываясь.
Съев конфеты, я поглядывала на шинель, висевшую на стене, у двери. «Может быть, найду в другом карманчике», – подумала я и пошла к шинели, чтобы осмотреть содержимое карманов. Там было пусто, только несколько крошек табака (солдатская махорка) лежали в уголках.
– Там ничего нет, Аля! – сказал отец, выкладывая на стол всё, что лежало в маленьком чемодане: грамоты, орденская книжка, сверкающие и звенящие ордена и медали, документы и пустой кошелёк. На Наградном листе значилось семь благодарностей товарища Сталина. Была справка на право получения медали «За освобождение Праги» по месту жительства. Её выдали ему после выписки из госпиталя.
– Дай сюда справку! Почитаю, что там написано, – сказала мама отцу. Она взяла листок в руки, а мне скомандовала строго:
– Не вертись под ногами! Марш на печку!
Я вскарабкалась на большую русскую печь, легла так, чтобы было хорошо видно и слышно отца. А он сказал: – Я тоже лягу на кровать. Устал.
Мама читала вслух содержание справки.
Справка
Выдана Гвардии кр-цу Иванову Павлу Степановичу в том, что он действительно является непосредственным участником штурма и освобождения города Прага, в составе 25 гвардейской механизированной Неженской ордена Богдана Хмельницкого бригады 7 Гвардейского механизированного Неженско – Кузбассовского ордена Суворова корпуса, в должности шофёра. Имеет право на получение медали «За освобождение Праги», в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 июня 1945 года. Ниже стоят 2 подписи – подпись командира и начальника штаба. Всё заверено печатью. Справка за № 217 выдана была отцу в день отъезда из госпиталя 20 октября 1945 года.
Хочу заметить, что эту медаль отец так и не получил. Пожелтевшую от времени справку я храню у себя, как и его боевые награды, на память об отце и об этой первой встрече.
Худой и бледный, одетый в солдатскую гимнастёрку и брюки, он лежал на кровати, поверх одеяла. Тихо и медленно рассказывал о своём боевом пути. «Сначала отправили нас на Дальний Восток. На срочную службу призывали меня в Морфлот из города Ленинск – Кузнецкий в 1931 году. Я проходил службу в Краснознамённой Амурской флотилии по 1935 год. Когда началась война, в военкомате Быстроистокского района собрали всех, кто раньше служил в Морфлоте, и повезли моряков из Бийска по железной дороге на Дальний Восток.
Моряки Тихоокеанского флота отражали все атаки и провокации со стороны Японии. Только с июня 1941 года японские войска нарушали нашу сухопутную границу более ста раз. Японский флот блокировал советские дальневосточные порты. Три наших армии были задействованы на Дальнем Востоке. Трудно было морякам. Ночью, в туман, в штормовую погоду, наши корабли совершали переходы морем. Проводились учебные стрельбы, мы ставили минные заграждения. Наша команда матросов из Береговой охраны несла вахту, менялась через каждые четыре часа, когда выходили в море. Вахты выматывали ещё и тем, что мало приходилось мне отдыхать на берегу. В свободное время меня посылали в рейс на полуторке.
Положения было тяжёлое на восточной границе, но ещё труднее было морякам Черноморского флота. Под обстрелами гитлеровской авиации гибли корабли и моряки. Для защиты черноморского побережья нужно было пополнение. С Тихоокеанского флота отправили моряков–тихоокеанцев в распоряжение Черноморского флота. Я был приписан на лидер эскадренных миноносцев «Ташкент», в качестве механика в БЧ 5. Корабль был большой, только экипаж насчитывал 344 человека. Когда в небе появлялись немецкие самолёты, при сигнале тревоги, все матросы быстро бежали к орудиям, к закреплённым за ними местам. И если зенитчик был ранен или погибал от пуль врага во время бомбёжки корабля около зенитной артиллерийской установки, то сразу же его заменял другой матрос.
2 июля 1942 года корабль ремонтировался у причала. Внезапно был атакован большой группой фашистских самолётов, получив два прямых попадания бомб, лёг на грунт. Лидер восстанавливать не стали, а моряки пополнили ряды матросов других кораблей Черноморского флота. Некоторых направили сражаться на сухопутных фронтах. В качестве шофёра отправили меня на 1-ый Украинский фронт, а потом – на 3-ий Белорусский фронт, и опять – 1-ый Украинский фронт.
Я лежала на русской печи и слушала. Сейчас всплывают в памяти все события того дня, хотя, в то время мне было всего-то четыре года и пять месяцев.
Всё осталось в моей памяти, ещё и потому что слышала позднее эти рассказы много раз, когда к нам приходили родственники или фронтовики. Вот и в этот раз вечером пришёл дедушка и его младший сын, Иван.
– Ну-ка, Павел, расскажи, как на фронте «фрицев» гнали?
Но рассказ отца был о том, с какими трудностями столкнулись наши красноармейцы, когда гнали «фрицев». «Наши войска 1-го Украинского фронта наступали, разбили немцев у рек Висла, Одер, продвинулись далеко вперёд, но много нашей техники вышло из строя. Был февраль, распутица, кругом лес и болотистая местность. Это затрудняло подвоз боеприпасов и горючего. Дороги были разбитые. Мне приходилось каждый день ремонтировать полуторку. Запчасти снимал я с разбитых и брошенных машин. Железная дорога была разрушена, её не успевали ремонтировать. Перестали подвозить продовольствие. Ближайшая станция снабжения была в 500 километров от наших войск. Немецкие войска шли волной. Только одних уничтожим, тут же появляются новые части. Мало оставалось боеприпасов. Наши красноармейцы оказались в окружении. Семь дней мы находились в "котле", никак не могли пробиться к своим. Семь дней мы ничего не ели. От голода резали свои солдатские ремни на мелкие кусочки и жевали их, чтобы хоть как-то обмануть пустой желудок. Только на восьмой день удалось выйти с боем из окружения».
Отец рассказывал один случай за другим, замолкая на время от переживания или оттого, что трудно было говорить. Все сидели и ждали продолжения его рассказа.
– День Победы отпраздновали в мае, а ты приехал в конце октября. Где был-то всё это время? – спросил дед.
– Ранение получил в Венгрии. Недавно выписали из госпиталя. 7 мая 1945 года вёз на полуторке по дорогам Венгрии двенадцать красноармейцев. Мы были уже под городом Цегленд. Это – не далеко от Будапешта. Немцев там не было. Большое сопротивление оказывали венгерские солдаты и местные жители. Венгрия воевала на стороне Гитлера.
Командир сидел рядом со мной. Вдруг он приказал мне остановить машину, чтобы солдаты смогли пообедать. Красноармейцы выбрались из кузова, расположились рядом с машиной на обочине дороги, достали сухой паёк и начали есть. Вдруг моя полуторка сама тронулась медленно с места. Как будто кто-то подталкивал её сзади. Мистика какая-то. По ровной дороге катилась вперёд, набирая скорость. Я очень удивился, так как ставил машину на тормоз. Побежал за ней, чтобы остановить. Красноармейцы громко рассмеялись. В след неслись шутки. Машина отъехала, но недалеко.
Когда подбежал к кабине и открыл дверь, услышал мощный взрыв с другой стороны. Щепки от деревянного кузова и части полуторки разлетелись в разные стороны. Я был отброшен далеко от машины. Оказалось, что она наехала у обочины дороги на хорошо замаскированную мину. Что подсказало командиру сделать привал? Что подтолкнуло машину вперёд? Если бы дальше мы продолжили путь, разнесло бы нас всех на куски. Меня сильно ранило. Взрывной волной одних солдат отбросило в сторону, а других присыпало землёй. Раненых и контуженых увезли в медсанчасть красноармейцы, проезжавшие по этой дороге после нас. Врачи «латали» меня, зашивали оторванные и пробитые осколками кусочки тела. Они боролись за жизнь, так как пробитую осколком часть лёгкого им пришлось удалить. И ещё более пяти месяцев меня «выхаживали» врачи в военном госпитале.
Израненный и больной, отец вернулся домой с фронта. Судьба подарила ему ещё шесть лет жизни. А мне дала возможность увидеть папу. Наверное, ещё и для того, чтобы написать о нём эти воспоминания из далёкого детства. Они ярко всплывают в моей памяти особенно в дни, когда празднуют очередной День Победы. Я смотрю на бывших фронтовиков и мысленно вижу своего тридцатипятилетнего отца.
Я нашла в Интернете информацию на сайте " подвиг народа-точка-мил-точка-ру" о том, что папу наградили орденом «КРАСНАЯ ЗВЕЗДА» за подвиг, который он совершил во время преодоления промежуточных оборонительных рубежей по рекам Бобер, Квейс, которые дали возможность выйти 1-му Украинскому фронту на Нейсе.
Подвиг:
1. Краткое изложение личного боевого подвига или заслуг.
За время боевых действий бригады с 8 по 14 февраля по окружению и уничтожению Бреславской группировки немецких войск тов. Иванов П. С. находился в передовых порядках и своевременно и бесперебойно доставлял под артиллерийским и миномётным огнём ГСМ для боевых и колёсных машин, тем самым содействовал успеху по ликвидации данной группировки. За умелое выполнение заданий командования представляю к Правительственной награде – орден «КРАСНАЯ ЗВЕЗДА».
Приказ:
25 ГВАРДЕЙСКОЙ МЕХАНИЗИРОВАННОЙ НЕЖЕНСКОЙ ОРДЕНА БОГДАНА ХМЕЛЬНИЦКОГО БРИГАДЕ № 943/н
Населённый пункт БОРЕК.
От имени Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество.
НАГРАЖДАЮ: – орденом «КРАСНАЯ ЗВЕЗДА».
Награждён. Приказом № 943/н 21 мая 1945 года.
Ниже стоят подписи и всё заверено печатью.
Фото. Павел Степанович Иванов.