Впрочем, помимо огорчительного факта, я углядел и положительный: сразу за тёмным леском в небе наблюдалось свечение, свидетельствовавшее о местонахождении там населённого пункта.
- Ну, что-нибудь углядел? - услышал я нетерпеливый голос Инги.
- Идут. Трое... Но есть и приятная новость: тут рядом деревня.
- Ты видишь дома?
- Дома не вижу. Видимо там низина. Но свет идёт.
- Свет и я заметила. Но это может быть какой-нибудь фонарь-прожектор технический.
- Нет. Это от жилых домов. Я в этом понимаю...
Я задумался: как быть? Вновь перевёл окуляры на людей. Двигались они очень медленно. То ли мешал обильно падавший снег, то ли разжиревшие тела отвыкли от быстрой ходьбы пешком.
- Ты долго там будешь сидеть?!
- Я думаю.
- Думай скорее... А то индюк тоже думал-думал, да в суп попал.
- Я не индюк... Слушай, в твоей машине я заметил маленький чемоданчик. Он, похоже, с инструментами?
- Да.
- А есть там выдерга и молоток?
- Я не знаю. Это собственность сторожа.
- Так посмотри скорее и принеси...
Через минуту в прореху пролезла аналогичная доска с зафиксированным на конце её между торчащими гвоздями молотком-гвоздодёром, аккуратно и плотно примотанным шарфиком Инги.
- Отлично! - восхитился я вновь. - Ты будто сломанную конечность с шиной забинтовала!
- Так нас учили, - скромно ответила она.
Я без особенного труда вытащил крепёжные гвозди из нижнего листа шифера. Древесина обрешётки, по причине затекавшей туда время от времени воды, потеряла былую плотность и почти не сопротивлялась. Труднее пришлось вытаскивать лист из-под края другого, накрывающего, и отодвигать в сторону. Всё-таки я сильно ослаб за предыдущие дни болезни! Но и с этим удалось справиться.
- Фу!.. Устал, - сказал я Инге, которая стояла внизу, наблюдая мои действия и преисполненная готовности помочь чем может. Вид у неё был трогательный, и мне вдруг захотелось злоупотребить этим. - Сможешь поймать меня?
К удивлению, она действительно распростёрла объятия!
- Я пошутил... Отойди в сторону.
Я пролез в образовавшийся люк и, повиснув на руках, спрыгнул вниз. Инга всё-таки меня подстраховала, обхватив за спину, когда я приземлился и потерял равновесие.
- Умница! С тобой можно грабить продуктовые магазины и склады.
- Не надо.
- Сам не хочу... Пойдём, поможешь закрыть ворота.
Тяжёлые ворота затворились с напрягом, но плотно. Пушистый снег почти не помешал этому.
- Хорошие запоры! - похвалил я. - Такие задвижки и быки не смогут свернуть ударами своих рогов... А теперь подгоняй машину под люк!
Инга не задавала ненужных вопросов, напоминая тем самым Веронику. Впрочем, и Арсиноя не ударила бы в этой ситуации в грязь лицом! "И всегда-то мне везёт с дельными девушками!" - подумал я. И вспомнил выражение-определение Андрея Мордвина. - "Как утопленнику..."
Я вытащил свою объёмную сумку и, покидав туда вещи моей спутницы, поставил её на крышу авто.
- Залезай-ка на кузов!.. Не проломится?
- Я вешу чуть больше пятидесяти! - возмутилась она.
- Так ведь и я сейчас залезу...
Я ухватил её за тонкую талию и подкинул вверх - как это делают в армии, помогая малорослым солдатам закрепиться на турнике.
- Можно я подтолкну тебя под попку?
- Можно... Имеешь право...
После того как я подал ей сумку и сам с невероятным напряжением вылез наверх, мы сообща задвинули лист на место и приколотили его обратно, а точнее сказать, просто закрепили прежними гвоздями в прежние дырки..
- Вот и всё! - сказал я и хотел было сбросить сумку в образовавшийся сугроб, но вовремя остановился. - Ты сможешь пройти по карнизу до противоположного торца?
- Конечно, смогу!.. Ты думаешь я только уколы умею ставить?
- Ты ещё на саксе здорово играешь... Иди за мной!
Мы прошли по краю до противоположного конца продолговатого и длинного здания, держась за проволочное ограждение. Было удивительно, что его ещё не сняли искатели металлолома. Видно, на ферму рука крестьянская пока не поднималась и была надежда на её возрождение.
Об этом свидетельствовала и куча полупревшего навоза, наваленного и неубранного у дальних ворот, обращённых в сторону деревни. Он лежал вплотную к входу, который был изнутри капитально закрыт, и позволил нам достаточно мягко приземлиться, причём Инга спрыгнула первая.
- Ты что? Парашютным спортом занималась?
- Скалолазанием... В карельских скалах.
- То-то я смотрю...
- Ты бы лучше посмотрел где наши преследователи!
"Чёрт! А про них-то я уже и забыл!"
Заторопившись, я неловко оттолкнулся и довольно смешно шлёпнулся с крыши в навоз, подобно лягушке из сказки Гаршина. Отряхиваться было некогда: охотники за нами должны были находиться, по всем понятиям, где-то уже недалеко. И подхвативши сумку и вынужденно придерживаясь за локоть боевой подруги, я запрыгал как хромая ворона в сторону леса. Благо, нам помогала природа! С одной стороны пелена падавшего снега хоть и закрывала обзор, но с другой - маскировала и нас, приглушая к тому же вынужденно и невынужденно издаваемые звуки.
Когда мы достигли леса, приятно густого, и, едва переведя дух, продолжили ход по узкой просеке, моя спутница не преминула меня возмущённо упрекнуть:
- По-моему, ты действуешь по двойным стандартам!.. - освобождаясь от моей руки, сердито сказала она. - Одновременно играешь в бегство, и в то же время даёшь возможность преследователям нас догнать... Разговариваешь без умолку! Ковыляешь как инвалид...
"А ведь это похоже на правду!" - молча согласился я. Меня не покидало ощущение, что со мной в Сибири ей не место, и это по существу для неё та же ссылка, только добровольная. Дядя Жора, несмотря на свои известные пороки, однозначно любил её, и под его заботливым крылом она могла достичь очень многого.
- Чего замолчал?! - требовательно спросила она. - Публики нет? Не на кого работать?
- Коленку ушиб... - сказал я, морщась.
- Это о мягкий-то перегной?
- Там кирпич вывороченный оказался... Бульдозером, наверное, зацепили когда сгребали.
- Потом посмотрим!.. Ушиб не вывих... хотя всякое бывает.
В встревоженных глазах её я увидел сочувствие, смешанное с явным недоверием.
- Успокойся, милая!.. Это правда, - для убедительности я потёр коленку. - Наверняка будет синяк... А разговариваю я много от восторга... От восхищения тобой! Не думал я что такая хрупкая девушка-музыкантша может быть такой сильной, ловкой и экстремально сообразительной.
- Альпинистам это свойственно... - с удовольствием согласилась она. - Давай я возьмусь за вторую ручку!
- Держи!.. Альпинистка моя... Скалолазка...
Инга повеселела, и мы достаточно бодро зашагали в сторону деревни. Боль в коленке моей почти прошла, и хромал я скорее больше из инерционного удовольствия, воображая себя кем-то вроде Джона Сильвера или Чарли Блэка.
А снег всё падал, дорога стала завиваться вправо, но ожидаемое село всё не показывалось. Теперь больше говорила моя спутница, выражая возмущённое недоумение, потому что сумку пришлось волочь по белой пушистой целине:
- Непонятно - почему ферма так далеко от деревни?! Как доярки и скотники добирались на работу?
Я отобрал сумку себе и закинул лямки на плечо:
- Это летняя ферма. Зимой скотину держат в другом месте - утеплённом, рядом с деревней.
- Значит, эта вроде дачи?
- Да. Там луговые пастбища... Если бы ферма была построена в зимнем варианте, крыша была бы совсем другой.
- Какой - другой?
- С чердаком или тёплым утеплителем. Зимние фермы обычно кроют всякой стекловатой, а потом сверху гидроизоляция из рубероида с битумом. Из такой фермы так легко и просто нам не удалось бы выбраться.
- Выходит, нам повезло?
- Нам очень повезло... Стой!
Завивавшаяся дорога вывела нас на прежний тракт, по которому уныло плелись три путника.
- А ведь они оказались умнее нас - двоечники и прапорщики! - сыронизировал я, привалившись устало к дереву.
- Это потому что у них мозги без лишних извилин... Мыслят - прямо! - поддержала мою горькую иронию Инга с явным упрёком в мой адрес. - И что теперь? Пойдём назад... на летнюю дачу?
- Подожди! Дай подумать... По-моему, среди них, судя по быковатости силуэтов нету Порфирия?
- У Порфирия пальто было серым, а у этих чёрные.
- Да?.. Что значит женский глаз! Стало быть, он остался в машине. Один. Мы можем проведать его.
- А зачем?
- Поговорить по душам. Возможно, вернём ему деньги дяди Жоры, чтобы его жаба не давила. Арсиною мы и без их финансовой поддержки можем найти. Не так ли?
- Так. Только деньги мы не вернём. Это плата за нанесённый моральный ущерб. Малая толика... А почему Арсиноя?
- Для маскировки. Чтобы никто не догадался. Помнишь "Операцию Ы"?
- Я думала ты серьёзно... Всё шутишь?
- Я тоже серьёзно... А деньги надо вернуть. Тогда мы почувствуем себя свободнее... и моральнее.
- Деньги как раз дают свободу. А мораль здесь вообще не причём. Она бывает уместна только в советских фильмах, которые те же сказки. А в жизни всё не так.
- Эх!.. Вряд ли мы с тобой споёмся.
- Ты просто хочешь от меня отделаться! Я же вижу... У тебя в мозгах теперь только твоя Арсения!
- Арсиноя, - машинально поправил я, и, спохватившись, прижал её к себе, чувствуя свою вину: в чём-то она была права... Но она вывернулась, продолжая смотреть на меня нахохлившимся воробьём. И я смирился:
- Тогда пошли в деревню. Всё равно без бульдозера мы уже не сможем никуда выехать. Переждём ночь в тепле.
- А как же...
- А мы их перебьём. Как в американских фильмах. Раз в новых реалиях наше старое кино не годится как образец для подражания, будем действовать по голливудским установкам.
- Они годятся. Которые хорошие. Про любовь... - временно смягчилась Инга. Но ненадолго. - Давай спрячем сумку! Она мешает. Зачем ты только её взял?
- Привычка. Как говорят эвенки: "Мясо в потках - не груз!"
- Что это значит?
- Это значит, что содержимое вьюков не даст помереть в любых условиях.
- Сравнил! - возмутилась было Инга, но подумав, согласилась. - Так они в тайге кочевали. Хотя, у нас условия сейчас похожие... - И добавила - с доброй грустью. - Эвенки - хорошие. Как дети. Это я помню...
- Откуда ты можешь помнить?
- От верблюда... Родители рассказывали. Эти люди помогли им выжить.
- Ты говорила про хантов!
- Какая разница? Образ жизни одинаковый... Пойдём уж. Я хочу есть и спать...
Мы вышли на тракт и пошли гуськом по следам наших преследователей. Их самих уже не было видно, но голоса иногда доносились. Когда к ним присоединился лай собак, мы поняли что они вступили в деревню.
Пришлось сбавить ход и больше слушать. Я поднял отвороты вязанной шапки и приложил к глазам бинокль. Скудное освещение, исходившее из окон, где, по всей видимости, многие обыватели села смотрели ночные передачи по своим телекам, давал возможность следить за передвижениями тёмных фигур изыскателей в мешковатых одеждах. Мы в этом отношении находились в более выгодном положении - нас они видеть не могли.
- Постой пока в одиночестве, а я полезу на эту кучу!
У входа в деревню большим неровным нагромождением высился холм из заледенелого снега - результат систематической расчистки местной дороги. Непросто в темноте пришлось лезть по зубчатым режущим гребням. Пару раз я оскользнулся, после чего утихнувшая было боль в коленке вновь дала о себе знать.
Чтобы не шокировать культурную европейскую девушку, которая следила за мной с навострёнными ушками, я тихо ругался себе под нос, используя ненормативные выражения из арсенала своих друзей-"басмачей".
- Ты чего там?.. Молишься?
- Ага! Без таких молитв никуда...
На самом пике рукотворной горы я присел на большую снежную глыбу и почувствовал себя Зевсом на вершине Олимпа. Приложившись к биноклю, я успел увидеть как из первой покосившейся чёрной избы выскакивают наши молодцы, а им вдогонку несутся проклятия со стороны взлохмаченной неопрятной тётки жуткой наружности. Пронзительный голос её явственно донёсся до нас.
- Чего там?! - встревоженно спросила Инга.
- Там?.. Там как в сказке. Баба Яга выгнала трёх богатырей из своей избушки на курьих ножках.
- Прямо таки и выгнала?
- Прямо таки... А может они и сами выгнались, не выдержав тяжёлого духа. А она им вослед выразила возмущение по поводу того, что не потрафила... Похоже, там местный бомжовый притон...
В хаты боевики дяди Жоры больше не совались, а направились к зданию, похожему на сельскую школу. Там во дворе разгребал снег ночной сторож, как и положено по нынешним временам по исполнявший по совместительству и функции истопника и дворника. Я сразу, на расстоянии, почувствовал к нему симпатию, вспомнив старика Пафнутия. Он и внешне был похож на него в таком же тёмном полулагерном бушлате и чёрной шапке-ушанке.
Разговор лощённых бездельников-держиморд с трудовым человеком, устало опёршимся на лопату, длился довольно долго, но результат его для нас оказался положительным: изыскатели повернули назад!
Я быстро скатился вниз и увлёк свою спутницу вместе с сумкой за гору.
- Возвращаются! - прошептал я ей на ушко, когда мы тесно прижавшись друг к другу, притаились словно партизаны, прячущиеся от полицаев-карателей. - Поняли, что мы тут не проезжали.
- Им просто неохота искать, - отозвалась с некоторой сокрушенностью Инга, знакомая со служивыми людьми своего папика не понаслышке. - Отметились и ладно. Ленивые они...
- А ты выгляни и поругай их за это... как хозяйка за халтурную работу. Не могут даже по нормальному сыграть в казаков-разбойников!..
Девушка вместо ответа закрыла мне рот. Атаманы-молодцы, шумно ругаясь, протопали мимо укрывшей нас снежной кучи, даже не обратив внимания на наши глубокие следы в снегу. Впрочем, в такой темноте, углядеть их было мудрено и более искушённым следопытам.
Прошло изрядное время. Преследователи давно ушли, но мы продолжали находиться в прежнем положении: мне вдруг вздумалось по очереди перецеловать пальчики Инги, прижатые к моим губам, и ей это очень понравилось. Она доброжелательно и внимательно наблюдала эту процедуру, явно ожидая продолжения, но у меня затекла нога с больной коленкой, и я встал.
- Пора! - вскидывая сумку на плечо, заявил я решительно. - Делу время - потехе час.
- Да уж... час! - вздохнув, выразила лёгкое недовольство девушка. - И куда теперь?
- В школу!.. - бодро ответил я. - Как убеждал Ленин-бобо, всем нам следует: "Укиш, укиш ва яна укиш!"
- Учиться, учиться и учиться? - догадалась Инга. И добавила. - Я сама займусь твоим обучением.
- Как Мальвина Буратиной?
- Буратино - не склоняется.
- Уже начала учить?
- Да...