Беда тому, кто злобе даст свободу.
Саади
Петр проснулся с ощущением непонятной тревоги. Заученным жестом руки в темноте дотянулся до фонарика и нажал кнопку. Палатка осветилась призрачными пятнами. Сразу вспомнил: ночевал в глубине пещеры на спор с экскурсантами – подростками городскими старшеклассниками.
Полежал, прислушиваясь. Абсолютная тишина и покой в пещере не давали никакого основания для тревоги. Видимо, вчерашние разговоры о непонятных явлениях, таинственных призраках, якобы наблюдавшихся в подземельях, отразились на психике. Хотя он, многократно посещавший пещеры в разных местах страны, во всю эту чертовщину не верил, почему и остался один в этом каменном зале, в километре от входа.
Проспал? Стрелки часов опровергали предположение – внутренний будильник сработал привычно - было около семи утра. Фонарик высветил загадочный зал – немного вытянутый купол метров пяти высотой. Здесь не было обычных сталактитов и сталагмитов. Каменные стены отшлифованы неведомой силой. Больше всего удивляли посетителей гладкие круглые валуны, выстроившиеся возле стен, из-за чего зал называли Сенатом, местом заседания советов предков. Усыпанный накатанной галькой пол подтверждал предположение ученых, что здесь давно и длительное время бушевала подземная река. Теперь тут не было влаги, почему она иногда именовалась Сухой. А некоторые знали её как Зигзаг, повороты которого Петру предстояло преодолеть до выхода.
Но самое главное, что интриговало Петра и почему он привёз сюда экскурсантов – детей, было малоизвестное название малоисследованной пещеры – Певучая. Рисковые любители шастать по таинственным и нередко опасным норам в горах передавали друг другу неподтвержденные серьёзными учёными спелеологами сведения: кто-то когда-то слышал в этой пещере мелодичные звуки. Однако и на этот раз во время неоднократных блужданий с ребятами по каменистым зигзагам никаких звуков не наблюдалось. Обнаружилось только, что пещера была ветвящаяся и у разнообразных тоннелей, разбегающихся горизонтально и вертикально, не видно было конца, что обрадовало Петра: тут работы по обследованию «ветвей» хватит на всю жизнь.
Сегодняшняя ночевка добавила интриги. Внезапно проснулся среди ночи от звуков музыки, плывущих из глубины тоннелей. Петр сперва подумал: нечаянно надавил кнопку «радио» на мобильнике. Но убедился: телефон молчал как рыба. Высунул голову из палатки – звуки стали более явственными. То повышались до свиста, то включали невидимые басы, текли непрерывно, как бурная река.
Они поднимали из глубин памяти нечто знакомое, тревожное. Наконец он вспомнил: так пел буран в трубе бабушкиной печи, когда ему в детстве доводилось ночевать у неё. Было даже семейное предание. Во время Отечественной войны у бабушки – тогда тридцатилетней – потребовался ремонт печной трубы. Нашелся печник – молодой мужик, вернувшийся с фронта без ноги, которую заменили деревяшкой в госпитале, размещенном в городе. Поскольку его родная деревня на западе страны была занята врагом, он остался здесь, поступил в охрану и подрабатывал рукоделиями. Молодая бабушка к тому времени уже больше года не получала писем с фронта от мужа. На её запрос в воинскую часть ответили, что её супруг «пропал без вести». Печник стал уговаривать её «сойтись». Женщина решительно отказалась. А что если муж в плену или в партизанском отряде? Придёт после войны. Как мы ему в глаза поглядим…
Пётр в детстве иногда ночевал у бабушки, когда она была уже не молода. Вой в трубе пугал его. Его можно было прекратить, перекрыв трубу «вьюжкой». Но тогда чад из не до конца перегоревших в печи углей распространялся по комнате и можно было «угореть» насмерть. А одинокую старушку эта буранная симфония даже развлекала.
Вот прочему Павел теперь утвердился в уверенности, что поёт ветер. Где-то один из тоннелей выходит узкой трубой наружу и превращается в музыкальный инструмент? Вылез из палатки, смочил ладонь водой из фляжки, поднял её над головой и почувствовал несомненное движение воздуха. Открытие!
Пока собирал рюкзак, вспомнил ещё одну легенду. Осенью 1940 года три алтайца «шишковали» на этой горе – запасали кедровые орехи. Налетел «шишкан» – сильный ветер, стряхнул шишки с кедров, только собирай вместе с набежавшими белками и бурундуками. Но был ветродуй таким невыносимо холодным, что вынудил мужиков искать убежище, и они вместе с лошадьми протиснулись в пещеру, запалили костер. Вот тогда-то они услышали песню подземелья. Страшный рёв невидимых голосов наводил ужас не только на людей, но и на лошадей, которые опасливо жались к костру. Шишкари подумали: это стая волков забралась в глубину пещеры и воет, дремали в обнимку с ружьями.
Вскоре разразилась мировая война, и по сёлам покатилось поверье: это было предзнаменование народной беды.
Хотите верьте, хотите не верьте, но и на этот раз случилось поразительное совпадение – гора музицировала, и невероятная беда произошла.
Над горами и широкой долиной сиял безоблачный день. Легкий ветерок ласкал утренней свежестью. Царила ничем не нарушаемая тишина. Даже удивительная, настораживающая: не слышно обычного гомона птиц, не утихающего ни днём, ни ночью стрекота кузнечиков. Было уже около девяти часов, а в их палаточном лагере на ниже расположенной полянке ни души, не дымится костёр. Теперь должны бы готовить завтрак.
Спустившись в тревоге Петр обомлел от неожиданности: в палатке у напарника-учителя – пусто… Никого нет и в детских палатках. Ушли собирать гербарий лекарственных трав, не оставив дежурного? Невероятно. Отупело ходил, сидел, ждал до обеда, даже есть не хотелось. Никого! Обыскал палатки и обнаружил ещё более поразительное: там в спальных мешках лежало всё нижнее бельё ребят, мобильные телефоны, девичьи украшения. А люди будто бы бесследно испарились.
Прождав до вечера, Петр просидел в бессонице и гробовой тишине ночь, собрал, не зная зачем, палатки и всё имущество в автобус и выехал на дорогу, спускающуюся вниз.
На тракте никакого движения. Разнообразные машины стояли в невообразимом беспорядке: то наискосок, то поперёк движения, а то и в кювете. Ни в одной не было шоферов и седоков. На Белом Боме, где дорога висела над пропастью и едва можно было разъехаться, большой грузовик – «скотовоз» с решетчатым кузовом полностью перегородил дорогу, упёрся передом в загородку над шумящей далеко внизу рекой. Пришлось долго возиться, оттаскивать его. Вероятно, водители и пассажиры «испарились» во время движения. Придорожные селения ошарашивали пустотой - ни людей, ни скотины, ни собак.
Голод не тётка. Остановился Петр, а готовить нет никакого желания. Пожевал печенюжек , запил водой из фляжки и только теперь вспомнил о мобильнике. Что там в мире? Позвонил жене, которая летний отпуск проводила с дочкой у матери на даче под соседним городом. Молчание. Набрал сослуживцев по музею. Безответно. Ни один знакомый, чей номер он помнил, не ответил. На долину спустился полдневный зной, а Петра прошиб холодный пот: неужели остался один! Попутный город только подтверждал предположение пустотой улиц и домов.
Проезжая мимо здания телеграфа вдруг вздрогнул от раздавшегося из распахнутого окна телефонного звонка. Остановился, ожидая: вдруг кто-нибудь ответит. Но телефон звенел не смолкая. Выключил мотор и в надежде на чудо пошел на звук. Двери открывались беспрепятственно. Телефон с надписью «аварийный» не смолкал. Автомат? Но в поднятой трубке женский голос:
- Пожалуйста, ответьте! Пожалуйста, не бросайте трубку! У нас беда!
- Слушаю! Откуда и кому звоните? Я в Бийске, случайно зашел на телеграф, услышал ваш звонок.
- Где ваш Бийск? Извините, от ужаса башка отупела, не соображает.
- На Алтае.
- Огого! Это ж в Сибири… А я в Баксане, тоже на телефонной станции.
- Действительно, «огого». Это ж на Кавказе. Бывал там на экскурсии. По дороге к Эльбрусу.
- Экскурсоводы вам показывали странные строения высоко на горе – исследовательский центр космических излучений. Там я служу науке. Ночью дежурила глубоко в шахте, в километре от вершины. Утром вознеслась на поверхность, а тут террибль – необъяснимый ужас: люди исчезли! На машине по дорожному серпантину спустилась на тракт. Он пустой. Заехала в город – никого! Обзвонила родных и знакомых, даже московских и зарубежных учёных – молчание! От отчаяния забежала в здание нашего телекома. Всё открыто, работников - ни одного. Битый час трезвоню в разные концы страны. Ты первый ответил. Не бросай трубку, ради бога. Как у вас?
- У нас – как у вас. Ночевал один в глубине пещеры в горах. Выбрался утром, а здесь тоже никого. Проехал двести километров, не встретив ни души, ни скота, ни собаки, ни в городах, ни в сёлах. Тоже пытался связаться по мобильнику с родными и знакомыми. Увы! От недоумения второй день нахожусь в состоянии тихого помешательства. Поэтому и оказался на телеграфе. Может вы, как учёный, знаете или догадываетесь, что случилось?
- Пока у меня только предположения. Их два. На одно тянет моя наука. Ты знаешь, что планета наша, вместе со всей солнечной системой и галактикой несётся с невообразимой скоростью в немеренном мировом пространстве. Вполне возможно мы влетели ненадолго в зону катаклизма, которые случаются постоянно и неведомые нам космические излучения погубили живое. Такое уже, по предположению науки, случалось с нашим обиталищем. Внезапно вымерли динозавры, мамонты, саблезубые тигры. Да и прачеловеки – питекантропы, синантропы, австралопитеки. Сохранились лишь жители пещер – троглодиты. Они, как и мы с тобой, спаслись потому, что хорошо спрятались. Вторая гипотеза антропогенная. Давно ходят слухи, что кто-то где-то изобрел так называемую, «чистую», «идеальную» бомбу. Она без крови и пожаров начисто уничтожает противников, а все их богатства достаются победителю.
- Вы потрясающе мудрая женщина. У нас на Алтае есть пещера, к которой приезжают учёные со всего мира. Оказывается, в ней жили люди несколько тысяч лет. И генетики установили, что они – предки не только современных сибиряков, но и японцев, и южноамериканцев. Если мы с тобой оказались одни на планете и как Адам и Ева должны будем возродить человечество, то это будет более мудрая генерация людей, не стремящаяся уничтожать себе подобных.
- Конечно, я не хотела бы стать мамочкой братоубийцы, вроде Каина. К тому же не думаю, что мы остались одни на планете. Вылезут на свет божий шахтеры, пассажиры метрополитенов мира, дежурные спасательных служб, прятанные на случай атомной бомбардировки. Восстановят системы связи, и мы ещё с тобой пообщаемся. Я намерена автомобилем добираться в столицу, где месяц назад оставила мужа и детишек. По пути думаю заглянуть в знакомый Донбасс, подтвердить гипотезу, что шахтеры живы. Предлагаю: ровно через неделю в это же время оказаться на телеграфе и попытаться созвониться. Меня зовут Лейла. Я абазинка.
В свой город Пётр добрался только к вечеру. Невозможно было ехать на приличной скорости из опасения налететь на загородившие дорогу машины. На улицах не души. Лифт действовал. В квартире электричество и вода в наличии. Ещё раз обзвонил жену и знакомых – молчание.
Бессонной ночью, стоя на балконе, ждал уловить хоть одно движение, хоть малейший звук. Интриговали только несколько всю ночь светящихся окон в высотках напротив. Мобильник молчал. Пытался включить телевизор, радиоприёмник. Вспомнил: лет двадцать назад увлекался радиолюбительством, с великими трудами добыл передатчик, участвовал даже в соревнованиях по установке радиосвязей. Чем чёрт не шутит! Выволок из кладовки запылившиеся принадлежности и был вознагражден: в наушники ворвались звуки человеческой речи, явно китайской или японской. Заворожённо наслаждаясь интонациями непонятного говора, он вдруг обнаружил, что неведомое радио уже вещает на английском, а через несколько минут на русском.
Радио Китая сообщало о всемирной катастрофе – внезапном исчезновении людей и животных на планете, причины которой устанавливаются. Мобильные сети связи парализованы из-за отсуствия персонала. Средствами космической связи удалось пообщаться со спасательными службами Америки, России, Японии, Европы. Положение всюду идентичное. Сохранилась неопределённая часть людей, бывших в момент катаклизма в метро, шахтах, других подземельях. Для владеющих русским языком передаём координаты возможной связи с отечественными службами спасения.
ССР – Служба спасения России повторила то, что сообщали китайцы, сначала механическим голосом, потом подключился живой собеседник. Расспросил Петра и посоветовал добираться до Кузбаса, где, как уже установлено, есть люди и перспектива устройства, советовал не терять связи со Службой и немедленно информировать в случае обнаружения сохранившихся.
Началась деградация городского хозяйства. Отключилась горячая вода. Холодная – теряла напор. Перестали действовать светофоры. Ночью улицы погружались во тьму. Понятно стало: скоро жизнь нормальная здесь станет невозможной, тем более, зимой.
Петр выгнал из гаража свои «жигули», с трудом заправил их горючим на окраине города, съездил на дачу. Как и предполагал, там тоже отключили свет и воду, овощи засыхали без полива, сосед – пенсионер, обещавший ухаживать за садом, исчез, как и все садоводы. Картофель буйно цвёл, фруктовые деревья склонили ветви под тяжестью ещё не созревших плодов. Пришлось, чуть не со слезами, прощаться с взлелеяным, политым двадцатилетним потом, садом. Посидел на крыльце, вспомнив как малолетняя дочь гонялась за расплодившимися ящерицами, кормила невесть откуда взявшуюся семью ежиков и стайку проворных воробьев. Он подумал: здесь в течение четверти века, когда им выделили участки под сады, произошла репетиция того, как будет изменяться природа в этих местах. Многие соседи стали бросать свои участки и они зарастали.
Сначала буйным бурьяном, потом одуванчиками, которые сменила заплетавшая землю повилика, усыпанная неожиданно душистыми цветами. Теперь власть завоевал пырей. Возникло дикое поле с ромашками, душицей, зверобоем. В низине за эти годы вымахала берёзовая рощица, а в некоторых опустевших садах успели вырасти сосенки, хотя за сотню километров в округе сосновых лесов не было. На одной сосне сорока свила гнездо и вывела крикливых птенцов. Самое удивительное: в берёзовой рощице садоводы обнаружили подберёзовики, а возле сосен грузди. Недалеко от садоводства на берегу речушки была поляна, оставшаяся от покинутой жителями деревни. Там сохранились кусты смородины и крыжовника. Но они не плодоносили.
Добраться на машине до Кузбасса можно за день. Поэтому Петр решил сначала съездить туда на разведку, не забирая из квартиры ничего. Переночевав на даче, по пустынной дороге рано утром двинулся навстречу восходу. Проезжая через попутный райцентр, увидел большой магазин, задумал проверить, нельзя ли в нём запастись бутылированной водой и чем-нибудь на обед, если он открыт. Двери магазина отворены нараспашку. Стоящий у крыльца небольшой автобус удивил… работающим мотором. В двери показался пожилой мужчина с объемистой коробкой в руках.
- Грабёж среди белого дня, – произнёс он, заметно смущённый, - Чует моё сердце, что и ты не прочь присоединиться к нашей банде. Да ты не с неба ли свалился? Тут на пятьдесят вёрст живого не встретишь. Лично объездил округу и убедился: земляков поголовно как ветром сдуло. Может ты знаешь, что случилось?
Петр рассказал всё, что знал. Незнакомец в свою очередь поведал удивительную историю. Был в их селе мужик «с приветом». Увлёкался то йогой, то магией, то восточными религиями, то сектантством. Несколько раз предупреждал земляков о скором «конце света». Однажды, ещё при советской власти, сагитировал группу верующих, в основном пожилых женщин, спрятаться от неминуемой гибели в подземельях бывшего в трёх десятках километров до революции Белоглинского пещёрного монастыря.
Там исстари вся округа добывала в земле глину, которую использовали для побелки, даже, как рассказывают, в голодные годы добавляли её в муку, считали съедобной. Тогда в начале зимы милиции, чтоб не допустить неминуемой гибели сектантов от мороза, пришлось выкуривать их из нор, а инициатора изолировать на некоторое время от общества. Когда в начале этого века сектантам дали свободу, этот Фёдор возник и создал секту так называемой Мировой Церкви Спаса. Этой весной представители этой Церкви съезжались со всего света к нам на Алтай. У их веры странный пунктик: будто последняя мировая война – Армагеддон – закончится на Бийкатуни.
Как рассказывал Фёдор, они три дня общались под Бийском при слиянии Бии и Катуни, молились, просили бога, чтоб их «миновала кара сия». Там ему зарубежные братья по вере сообщили, что уже готово невиданное и незнаемое никем оружие Армагеддона, советовали прятаться в подземельях и спасать как можно больше детей безгрешных, чтоб не возродился вновь содомитский разврат. Вернувшись домой, Фёдор уговорил некоторых родителей, особенно женщин, летом создать детский лагерь в бывшем монастыре. Подростки увлеклись романтикой жизни в подземелье. Так и спаслись семнадцать подростков, две женщина поварихи, дедок этот, да я. Меня, как единственного пенсионера, имеющего легковую автомашину, уговорили подвозить им каждый день свежие продукты, молоко, мясо из магазина. Я тоже подыскал себе бывшую подземную келью, ночевал там на сене, утром рыбачил.
Я три десятка лет работал здесь киномехаником, а летом, когда в кино почти никто не ходит, помогал колхозу убирать хлеб комбайном. Ты знаешь, наверно, что на уборке работа от зори до ночи, месяца полтора – два без выходных. Зато заработок - будь здоров. Так и стал автовладельцем. Мы с дедом в растерянности: не знаем, что делать с детишками. Я предлагаю вывезти их в помещение районного школьного интерната. Тут и спальни с постелью, и столовая. А он возражает: как отапливать большое здание? Чем занимать ребят? Сошлись на том, что надо искать сохранившихся людей и вместе налаживать жизнь. Твоё появление здесь и сообщение для нас надежда. Думаю, у тебя не хватит бессердечности, чтоб смыться.
- Не хватит, - подтвердил Пётр. – Вот прямо сейчас и займёмся спасением.
Он достал из автомобиля радиотелефон, пошарился в эфире и вышел на дежурного московской Службы спасения. Там обрадовались обнаружению детей, подключили руководство. Начальник с молодым голосом попросил не отключаться, слышно, как советовался с кем-то и сообщил решение:
- Ближе всего от вас Новосибирск. Там местные активисты уже организовались и собирают спасшихся в Заречном санатории, где есть автономное хозяйство и, конечно, найдут возможность разместить всех вас. Вы говорите, у вас есть автобус. Сколько времени понадобится, чтоб доехать туда?
- Часов пять, шесть.
- Так это же отлично. Пётр, к вам лично просьба и поручение Службы не покидать детей пока их не устроим, вы обладаете единственным средством связи с нами. Мы немедленно прорешаем все вопросы с новосибирцами и позвоним вас. А вы со старшими вывезите детей домой, чтоб они собрали всё необходимое для жизни, для учёбы. Если окажется у кого одежда, обувь не в порядке, разрешается пополнить или обновить гардероб в ближайшем магазине. Возражений нет?
- Разумеется. Спасибо за оперативность!
- До связи.
Новый знакомый, Андрей, сильно обрадованный, предложил поехать с ним «попастись» в совхозную теплицу, собрать к ужину лагерникам овощей. Оказывается, он добровольно взялся их поливать, чтоб не засохли. Здесь созрели уже некоторые помидоры, радовали глаз и аппетит грядки огурчиков, лука, петрушки.
Через полчаса тряски по пыльным полевым дорогам добрались до «монастыря». Первое, что услышали, заглушив моторы, – весёлый детский визг от реки. Лагерь купался. Парни в сторонке на мелком месте пытались ловить неводом рыбу. Безрезультатно. Наперебой рассказывали, как по приезде сюда, ежедневно на ужин добывали чебаков, окуньков, даже щук. А как случилась катастрофа, то рыба исчезла, не ловится ни на удочку, ни неводом.
После ужина перед сном все собрались в подземном зальчике. Фонарь высветил на передней стене выбитый в белой глине крест, размером от пола до потолка. Под руководством седобородого организатора лагеря они довольно слаженно спели несколько молитв, большинство которых были из немного переделанных известных песен.
Смело, товарищи, в ногу
С именем чудным Христа.
Там за далью непогоды
Есть священная страна.
Но туда выносят волны
Только с верою святой.
На закате, уложив ребят в подземных «келиях», сидя на склоне к реке, за которой бугрились предгорья, покрытые смешанным лесом, с выделяющимися островерхими пихтовыми пиками, Пётр и Андрей выслушали длинное рассуждение старика Фёдора. То ли исповедь, то ли проповедь.
- Не удивляйтесь, что в советское время я закончил хоровое отделение института культуры. Руководил любительскими хорами в сельских клубах. И вполне разделял и сейчас исповедую коммунистические моральные идеалы. С неподдельной верой в их осуществление мы пели: «Будем честно и праведно жить, будем верно и долго любить». Утверждали: «Крепка семья - крепка держава». Но взрослея и набираясь мудрости, я убеждался: эти принципы для многих лишь лозунг, а не внутренняя суть их быта. Стал искать пути духовного освоения нравственного. Обратился к религии, вернее к различным религиям, как по преданиям делал киевский князь Владимир. И обнаружил: многим людям верования не мешают грешить, даже совершать ужасные преступления. На ремне каждого фашистского вояки, свирепствовавшего в нашей и других странах, была надпись «С нами бог». Остается надеяться: «Есть божий суд, наперсники разврата…», как пророчествовал Лермонтов. Ведь всем известна страшная участь обитателей библейских городов Содома и Гоморры, погрязших в разврате. А наши современники на Западе, поистине запали на содомский грех: узаконили его, разрешив так называемые «однополые браки». Тем самым ещё и утвердили систему самоуничтожения народонаселения. К тому же повсеместно заменив божественную любовь на практику поощрения похоти, в чём особенно преуспели мои коллеги по культуре и искусству, дошли до того, что стали в массовом порядке пополнять катастрофически сокращающиеся число жителей покупкой детей, в том числе и в нашей стране. Солженицын утверждал: причиной Первой мировой войны было то, что европейцы «бога забыли». А не эта же ли причина происшедшего с нами сейчас? Приезжавшие на Алтай в начале лета братья по вере из разных стран сообщали нам с великой скорбью: в Европе в последние годы из-за отсутствия прихожан закрылось до сорока тысяч церквей – католических, лютеранских, баптистских. Случившееся теперь - несомненно божья кара или попущение господнее. Я вот спас физически полтора десятка детей. А нынче задумался: удастся ли спасти их души? Сначала предположил: передам их в надежные руки и подамся вон туда, за реку в леса, где уж приходилось обитать, знаю, как выживать. Но потом решил: завтра сбрею бороду, припомню навыки культурно-просветительной работы и постараюсь привести сирот к честной и праведной жизни.
На закате Пётр по совету Фёдора накосил связку травы и попытался устроиться в одной из «келий». Но уснуть не смог. Светя фонариком от мобильника, выбрался наружу и уснул на заднем сидении своей машины. Утром весь лагерь, выкупавшись в реке и позавтракав, покинул «монастырь».
В райцентре разместились в облюбованном заранее Андреем интернате. В одной из аудиторий рассадили ребят по партам и сообщили о том, что завтра навсегда все уезжают в Новосибирск, а сегодня все идут по домам и собирают свои вещи, одежду и обувь, летнюю и зимнюю. Чтобы они что-либо нужное не забыли, Фёдор продиктовал список и выдал каждому объемистый мешок. Дети вернулись к обеду, девочки явно заплаканные. Все притихли. Но больше всего проблем оказалось с двумя женщинами.
Сначала в деревне послышался плач, они голосили, как на похоронах. Потом пришли и заявили, что никуда не поедут. Всю жизнь прожили в деревне и не знают, как жить в городе. Пришлось долго их уговаривать. Кажется всех более убедительным оказался Фёдор. Он доказывал, что они будут в новом обществе незаменимы, так как лучше горожан знают, как выращивать продовольствие. Между прочим, Фёдор явился обновленным, в модной современной одежде, с аккуратно постриженной бородкой.
Пётр созвонился со Службой спасения и с Новосибирском, где сообщили о готовности принять всех. На следующее утро, заполнив заднюю часть автобуса мешками, притихшие спасенные расстались с родными местами, может навсегда. Ещё раз рассказав, как по его представлению доехать до Заречного санатория, Пётр остался в райцентре. Ещё ночью он вспомнил о договоре с «Евой» - кавказкой Лейлой созвониться в определённое время. К десяти часам по московскому времени он без препятствий зашёл в помещение местного телеграфа. Почти невероятное случилось. Немое пространство села огласилось резким звонком и в трубке раздался ожидаемый голос.
- Почти счастлива слышать тебя, Пётр. Хочешь верь, хочешь нет, но я в столице. Как намеревалась, сделала крюк в Донбасс. Там мужики - шахтёры в растерянности, не договорятся, что делать, куда податься. Слава Аллаху, живы. В Москве безрезультатно пытаюсь отыскать родных и знакомых. Существовать в своей квартире невозможно – ни электричества, ни воды, Смех и горе. Пока ехала по необъятным опустевшим просторам родины каждый кустик приглашал в гости. А в многомиллионном городе, извини, помочиться негде. В Службе спасения нашлись практичные, расклеили по улицам объявления. Приглашают всех спасшихся переселиться в пригородный военный посёлок со всеми удобствами, откуда я тебе и звоню. Между прочим, восстановлена спутниковая связь. Если у тебя с собой такой телефон, давай обменяемся номерами. Хочется с кем-то поделиться. Здесь все ужасно заняты. Ты заметил, людей как будто подменили? У меня впечатление, что и шахтеров, и москвичей как будто заместили роботами. И разговаривают, и помогают устроиться, но как-то неискренне, как бы по казенной обязанности. О причинах катастрофы никакой ясности. У меня на почве моей космологической специальности даже забродили в голове сумасбродные ощущения и мысли. На днях в утренней полудрёме вдруг совершенно явственно, отчётливо вижу картину тридцатилетней давности: я иду по родному аулу, чувствую дуновение холодного ветерка со снежных вершин, слышу пение петуха, журчание недалёкой речушки. Знаю, я приехала на каникулы из московского института. Под чинарой сидит мой прадед столетний Абуталиб в высокой барашковой шапке, видавшем виды бешмете, и говорит строго и ласково: «Прикрой голову, бесстыдница…». За год общения со студентками многих национальностей я забыла, что в моём ауле и мужчины, и женщины даже в жару не ходят без головного убора. Быстро эта картинка исчезает из сознания. И такое внезапное, невероятно чёткое погружение в прошлую реальность случается в эти дни не раз. Случайность или космос приоткрывает нам намёк на разгадку тайны произошедшего катаклизма? А с тобой подобное бывало?
- Не далее как сегодня на рассвете. Очень натурально вижу себя в автобусе, еду в отпуск на Иссык-куль, как это было тоже лет тридцать назад, У нас на Алтае ещё снег лежал, а здесь весна. В низине над речкой заросли тальника, ивы, ветлы, усыпанные вербочками – белыми, розоватыми, желтыми, серебристыми. Очнувшись, подумал, что это полудрёма.
- Вот-вот! Я предположила, что космос играет с временем и пространством в прятки. И мы по библейским законам вернёмся «на круги своя». Обзови меня сумасшедшей бабой, не обижусь. А что у тебя?
- Ехал по твоему совету к кузбасским шахтерам, наткнулся на сектантский детский лагерь. Два десятка человечков спаслись, потому, что руководитель секты заманил их в бывший пещерный монастырь. Хочешь верь, хочешь нет, но он утверждает: прятался в подземелье, так как западные братья по вере предупредили его о скором конце света. Это ожидаемое божье наказание за содомитские грехи человечества. Теперь дети на автобусе направляются в Новосибирск, где часть населения спаслась, будучи в метро. Нашлись деловые люди – кучкуют их в одно место.
- Несмотря ни на что, не забывай, Адам, свою Еву, позванивай, может это судьба нас сводит.
Пётр, сам не зная почему, выехал на недавно построенную современную дорогу и подался в сторону Кузбасса. Невытоптанные смешанные леса, ярко цветущие полянки по сторонам так манили, что несколько раз съезжал, останавливался, ел поспевшую уже землянику, дремал в буйном разнотравье, убаюкиваемый ветрами в кронах сосен и умопомрачительными запахами, наслаждаясь отсутствием гнуса и ползающих по земле. В конце концов природа его сманила переночевать под могучим серебристым тополем на берегу маленькой чистой речки, где хватило воды чтоб искупаться. Эта сибирская Иордань навела на мысль: может оно и наступило предсказанное Апокалипсисом тысячелетнее блаженство после Армагеддона, о котором говорил Фёдор?
Утром позвонил Андрею, как договаривались, убедился, что дети благополучно доехали, накормлены и размещены. В пригороде Кемерово, проезжая через садоводство, вдруг увидел женщину, поливающую из лейки лунки. Она встретила его у калитки шутливым ворчанием.
- Ну, нигде от этих мужиков спасу нет. На пятьсот сохранившихся шахтёров осталось с десяток баб. Проходу не дают. Села на мотоцикл и сбежала от них в сад. А тут ты.
- Не пужайся, садоводка. Я подъехал, чтоб убедиться, что с тобой всё в порядке. Что касается малого количества сохранившихся женщин, то думаю каждой из них, в том числе и тебе, придётся выполнять великую и благородную миссию пополнения человечества, больше некому. Вот у каждого пчелиного роя есть только одна матка, которая только и делает, что рождает, рождает. Остальные тысячи особей кормят её, воспитывают потомство, в жару даже крылышками прохладу навевают. И тебе неминуемо быть многородицей.
- Ехал бы ты в тартарары со своими пророчествами.
- Прощай навеки, будущая героиня человекопроизводительного труда!
Однако и на этот раз Петру доехать до Кузбасса не удалось. Раздался сигнал радиотелефона.
- Пётр, беспокоит Служба спасения России. С чрезвычайным поручением. На космической станции во время катаклизма находились двое: наш парень и американка. Их пребывание там стало бессмысленным и опасным. Все наземные службы обезлюжены. В нашей службе нет ни одного спеца по космонавтике. Космонавту самому пришлось вырабатывать маршрут посадки. В общем, по принципу: «спасение утопающих дело рук самих утопающих». Он выбрал траекторию Терешковой, и они приземлились на Алтае. Но мы не смогли организовать встречу. В вашей зоне не оказалось ни одного вертолетчика, хотя вертолётов – армада. Эта милая парочка третий день кукуют на каком-то поле, адаптируются к земному тяготению. Далеко пехом они идти не в состоянии, определить, где находятся, не могут. К тому же у вас жарковато, а у них кончаются запасы воды. Понимаешь, на тебя как краеведа и единственного известного нам человека на Алтае, вся надежда. Даем тебе их координаты и номер телефона. Считаем, что им необходимо, как смогут двигаться, добраться до ближайшего селения, где найти воду и продукты, сообщить тебе название села. А дальше уж твоя миссия - вывезти их в Новосибирск. Нас информируй о ходе операции.
Последнему составу насельников Международной космической станции достались неожиданные проблемы. Россиянин и японец, оставшиеся после отлета предыдущей смены и вскоре принявшие на борт новую, встретили её как обычно радушно. Но американский центр организации посещений настоял, чтоб командиром смены был их представитель майор Билл Саймонс, как старший по званию, что конечно ущемило самолюбие долгожителей. Билл сразу установил в маленьком коллективе военную субординацию, требовал безусловного исполнения своих указаний, хотя и высококвалифицированных. Привыкшие к дружественным отношениям старожилы терпеливо переносили новшества, уткнулись в выполнение своих планов. Французский датчанин смирился, хотя и ворчал втихомолку на отсутствие демократии. Американка Сюзи в свои тридцать лет оказалась той ещё ягодкой. Она имела довольно экзотическую внешность потомственной индианки, нещадно тренированную фигуру, горделиво откинутую голову с неженским большим носом. Пытавшийся атаковать её француз был отвергнут решительно. В отместку он прозвал её «вяленой селёдкой». При всём при том она на родине получила артистическую подготовку, снялась даже в кинофильме, в одном из штатов вела на телевидении популярную телепрограмму для детей. В космос её запустили, чтобы она провела цикл экскурсий по космической станции для детей и подростков, что у неё получалось блестяще. В первое время она приставала ко всем поочерёдно, пытаясь убедить, что пространство станции захламлено беспорядочно, надо немедленно предметы на ней разместить по другому плану, что они всё делают «не так», по старинке. Коллеги, не желая портить отношения, выкручивались кто как мог. Японец, к примеру, прикинулся недостаточно понимающим английскую речь.
Россиянин Илья упражнялся в комплиментах и, ссылаясь на занятость неотложными делами, «тянул резину». Билл прекратил эти попытки с военной решительностью, приказав «не путаться под ногами» у коллег, загрузил её дополнительной обязанностью по уходу за животными и насекомыми, проходившими испытания невесомостью. И вот «волею рока» Илье довелось остаться на станции вдвоём с этой «индюшкой». Её место в спускаемом аппарате занял японец, у которого обнаружилась неизлечимая в условиях космоса болезнь, вызванная отдалёнными последствиями атомной бомбардировки его родины. Сюзанна сама предложила этот вариант, видимо потому, что стала невероятно популярной не только у детей, но и взрослых в Америке и других странах. В злополучный день катастрофы она прилетела в испуге к Илье. Станция несколько секунд качалась, как лодка на волнах, после чего прервались все связи с землёй. Илья тоже недоумевал, безрезультатно шарился по эфиру. Такого ещё не бывало. Только на третий день, опять же благодаря китайской радиостанции, удалось связаться со Службой спасения России и было принято совместное решение готовиться к посадке. Сюзи присмирела, даже плакала у клеток с лягушками, варанами, саранчой, которым предстояла неминучая гибель. Илье приходилось уговаривать её интенсивнее готовиться к земной тяжести, дольше крутить велосипед.
Посадка произошла по выработанному Ильей плану благополучно. Солнечный день, слабый ветер способствовал этому. В открытый люк ворвались запахи зелени, убаюкивающий шум трав и листьев. С трудом приподнявшись к люку, Илья увидел зелёное поле и метрах в десятке рядок тополей лесной полосы. Успокоив подругу, провалился в длительный сон. Проснувшись ночью, послушал песню усилившегося ветра в горле люка, проверил не уменьшившуюся тяжесть в руке и уснул снова. Утром связался со Службой спасения, там ждали звонка, к телефону подошел явно невыспавшийся врач, в Москве была ещё глубокая ночь. Доктор посоветовал не спешить с выходом, отлежаться, не перегружать руки и ноги.
К концу дня напарница не выдержала неподвижности и выползла наружу. За ней выкарабкался Илья. Некоторое время они сидели, утонув по горло в зелёной усатой пшенице, овеваемой теплым степным ветром. Солнышко неумолимо раскаляло воздух, и покорители неземных пространств, не сговариваясь, поползли к лесополосе. Здесь между двумя рядами тополей была заметна протоптанная тропинка, устелённая мягкой травой. В состоянии полудрёмы они провели остаток дня. Ночью Сюзанна разбудила Илью и пожаловалась на холод. Пришлось добираться назад. Наутро Илья почувствовал себя настолько хорошо, что решил устроить в лесополосе жильё. Вооружившись заранее припасённым складным ножом, дошёл до парашюта, вырезал несколько полотнищ и кусков строп, натянул их в лесополосе между тополями. Появилась Сюзи и взялась перетаскивать в неё запасы питания и одежду.
- Уютное семейное гнёздышко, - прокомментировала напарница,- можно бы пожить до полного восстановления сил, жаль только запасы воды кончаются.
На следующее утро Илья вознамерился побродить по окрестностям, поискать дорогу или жильё, но подружка решительно воспротивилась. «Тут всё одинаково и мы потеряем друг друга». От такого сопротивления Илья буквально полез на дерево. Выбрал самый высокий тополь, вскарабкался наверх и был вознагражден: на расстоянии километра, за параллельной лесополосой хорошо просматривалась деревянная крыша.
Но это, вопреки ожиданиям, оказалась не деревня, а одинокий дом полевого стана. В нём было две комнаты, В одной стол со скамейками, в другой две кровати с матрацами и подушками без простыней. В незавешанные окна, не имевшие форточек, палило солнце, потому воздух в домике был «велми спёрт». Сюзи не сдержала издёвки: «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет». Илья не стал обострять отношения, вытащил из принесённого узла кусок полотнища от парашюта и посоветовал американке отдохнуть в тени дома на травке, пока он осмотрится. Но она не могла преодолеть любопытства. Тут обнаружилось три радости. Дощатая клетушка с плоским баком наверху оказалась душем с тёплой водой. Рядом из земли торчала толстая труба с рукояткой. Колонка? Покачав рукоятку, Илья добыл струю холодной артезианской воды. Сюзанна воскликнула от радости – в тени дома стоял мотоцикл с коляской. Вдали виднелся колёсный трактор с плугом. Видимо, на мотоцикле приехал тракторист. Сюзанна кинулась проверять, заправлен ли бак горючим, заводится ли мотор. Объяснила, что в молодости была байкером, колесила по штатам с группой отчаянных мотоциклистов. Предложила ехать на поиски селения немедленно. Но Илья решительно воспротивился. Они и так уж нарушили режим адаптации, надо отдохнуть, переночевать в домике или в лесополосе, примыкающей к нему.
Вечером, помывшись в душе, сидели на травке в тени тополей возле душистого куста смородины. Где-то сзади за лесополосой садилось солнце, и длинные тени деревьев тянулись далеко в степь. Ярко горел красный трактор, хозяин которого оставил заправленный мотоцикл. Сюзи явно поддалась печали.
- Все мои мужчины, видимо, меня оставили. Скажи, Ильюша, ты бы взял меня замуж?
- Не обижайся, но я пока ещё женат. К тому же мы не можем жениться потому, что родственники.
- Почему я не заметила, когда мы породнились?
- Потому, что очень давно. Ты же знаешь, твои предки – индейцы - когда-то прикочевали в Америку через Сибирь и Алтай. Мой прадед из рода Чечен, по имени Чечен, был отцом моей родной бабушки, которую звали Чечек, что значит цветок. Девушка Чечек приехала из гор в город учиться, полюбила русского парня и вышла за него замуж. Я их потомок, прошу любить и жаловать. Как известно Чечен-ица великий храм чеченов. Построен ими в Америке. Не так давно учёные-генетики установили: индейцы и алтайцы родственники. Поскольку ты моя сестра, я должен выдать тебя замуж, как ты говоришь. Это не сложно будет сделать, мужиков сохранилось больше. По радио я слышал, что остались живы экипажи подводных лодок, которые находились на глубине. Хочешь, я выдам тебя за подводный крейсер? Он будет тебя носить на руках.
- Всё вы, русские превращаете в шутку. Кажется, твоё предложение выйти замуж за целый экипаж не очень приличное.
Стемнело и спорщики расположились ко сну: Илья в проветренном доме, Сюзанна в лесополосе. Утром оказалось, что и она сопела в соседней кровати. За ночь погода изменилась, небо заволокли тучи, усилился ветер и похолодало. Надо бы переждать непогоду в домике, но обнаружилось, что запасы продуктов иссякают. Утеплились как могли и выкатили мотоцикл на едва заметную полевую дорогу. Сюзанна устроила ещё один малый бунт. Во-первых, она поведёт мотоцикл, во-вторых, она не терпит, чтобы кто-то торчал у неё за спиной. Пришлось приторочить объемистый узел на переднюю часть люльки, лишая сидящего в ней Илью возможности смотреть вперёд. Он согласился во имя мира в маленькой такой компании. Около часа езды по очень пыльной дороге привели астронавтшу ещё в большее раздражение. Она вспомнила и выпалила вычитанный где-то слоган: «Вечные проблемы русских – дороги и дураки…».
Уж этого Илья вынести не мог. «Дураки русские изобрели ракету, которая с русского космодрома доставила умных американцев на орбиту. Изготовленный русскими дураками космический корабль спас тебя, доставив на Землю. Русские дураки изо всех сил стараются спасти тебя здесь. Русский дурак, зная, что не получит за это ни цента, несётся за полтысячи километров на своей машине, чтоб ты не загнулась в безлюдной степи от голода и холода».
Американка, опешив, даже притормозила. «Прости, Ильюша, я не хотела тебя обидеть». И молчала с полчаса, пока не показалась деревня. «ЧУМАНКА» значилось на въезде. Илья сказал Сюзанне, чтоб она остановилась и набрал телефон Петра. Тот попросил подождать немного, пока он сверится по карте. Через несколько минут радостно сообщил: их местонахождение установлено. Деревня Чуманка находится в двадцати километрах от райцентра Баево, куда ведёт прямая дорога вдоль реки на восток. Вам надо проверить, достаточно ли горючего в баке мотоцикла. Деревня эта небольшая, дорога пустынная, заправиться негде. Думаю, в условиях дождя, вам лучше бы переночевать в каком-нибудь домике, поискать еду, если есть магазин, овощей в огородах. Продрогшая напарница согласилась на это предложение. К тому же забытый ими датчик горючего угрожающе приблизился к нолю. Переехав по мосту через речушку с обозначением «р. Чуман», они остановились у колодца и сравнительно новенького дома. Двери поддались без сопротивления. Не без смущения непрошеные гости рассмотрели две чистые комнаты и кухню, где Илья сразу проверил, действует ли газовая плитка с десятилитровым баллоном внизу. Голубой огонёк радушно поприветствовал незнакомцев. В одной комнате стояли аккуратно заправленные кровати и шифоньер. В другой – диван, телевизор, этажерка с книгами, стол со стопкой детских тетрадей и учебников.
Сюзанна немедля обратилась к шифоньеру в поисках вещей, способных заменить промокший комбинезон. Выбрала джинсы и самовязанную шерстяную кофту. Илья облюбовал плащ из нетканого материала с капюшоном и резиновые сапоги, захватил в кухне чайник и вышел под дождь к колодцу. Как он и предполагал, ведро было на цепи и вода оказалась чистой. Попросил переодевшуюся напарницу проследить за поставленным на огонь чайником и поискать в шкафчиках чай и сахар, пошел добывать что-нибудь на обед.
Сюзанна наткнулась в гардеробе на огромную теплую шаль с кистями, закуталась в неё, пригрелась на диване и погрузилась в обиду и хандру. Как бы очнувшись, она осознала страшный смысл произнесённого Ильей: её СПАСАЮТ! Действительно, в эти последние дни она не раз находилась на краю жизни. Не оказался бы на орбите человек, способный вычислить траекторию посадки и осуществить приземление. Если бы посадочный модуль рухнул в одно из многочисленных озёр в этой местности. Не найдись у этого одинокого домика заправленного мотоцикла. Не встретилось невдали селения, а в баке закончилось горючее, и они были бы вынуждены идти под проливным дождем неизвестно куда. А что на обед может быть в маленьком опустевшем селении?
Илья поискал торговую точку. Магазин оказался закрытым на два замка, придётся идти на грабёж со взломом. В огородах, долго не поливавшихся, овощи посохли. Нарвал полные карманы зелёных стручков гороха, выдернул несколько недоросших ещё корней моркови, всё же еда. Но больше всего обрадовала кукуруза, её молодые початки просились на стол. Цветущий куст картофеля подарил несколько розоватых аппетитных клубней. Живем! Спасибо, чуманцы – земляки, не дали сгинуть. Грустная Сюзанна с заметным удовольствием откушала и гороху, и морковочки, и сваренной кукурузы. А нагревшаяся за много дней изба уже не раздражала её, а радовала.
Позвонил Петр. Он уже в райцентре Баево, но к ним сможет приехать только завтра. Надо поискать всем троим жильё и продовольствие. Из Москвы сообщили, что состоянием космонавтов интересуются в Американской службе спасения. Тамошний врач настаивает на их длительной адаптации и реабилитации. Оказалось, что в американском посольстве в Москве имеется бывший военный вертолётчик. Предлагает отыскать ему вертолёт. позволить потренироваться и дней через десяток вывезти спасённых в Москву. Просил передать Сюзанне, что она теперь раритет Америки, единственный спасшийся астронавт, они всё возможное предпримут, чтоб доставить её на родину. Добавил: о ходе операции по спасению космонавтов требует докладывать ему сам генерал Джон Биг – глава временного руководства Америки. Сообщив об этом Сюзанне, Илья добавил: « Поскольку, по-видимому, Джон тоже остался без жены, я, как твой брат, скоро стану родственником главной леди твоей страны».
- Ну что, - сказал Илья, - пора, как говаривают профессиональные похитители, «брать магазин», дождик сделал перерыв.
- Я с вами, - поспешила Сюзи, - никогда в жизни не участвовала в грабеже.
Несколько ударов обухом топора и оба замка покорно повисли. Обычный сельский магазинчик заполнен всякой всячиной – еда, одежда, обувь, вина, учебники, тетради, вёдра, вилы, посуда… Сюзанна выбрала себе мужскую светло-голубую рубашку, китайские кроссовки и куртку-ветровку с капюшоном. Илья – рыбные и мясные консервы, печенье, шоколадные конфеты, упаковку вермишели, бутылку подсолнечного масла, лопату и ведро. Захлопнув двери, он водружил на место замки.
Избавившаяся от хандры Сюзанна помогла накопать и почистить молодой картошки, сварить её и уплести с жирной тихоокеанской селёдкой. Вечером она обнаружила в ящике стола японский плеер и набор кассет к нему. Хотя к ночи дождь снова забарабанил в окна, ему не удалось испортить настроение спасённым безусловно. Если, конечно, катаклизм не повторится. Но после обильной еды об этом думать не хотелось.
На следующий день около полудня на улице Чуманки раздался призывный звук автомобиля. Илья накинул плащ и сапоги, и вышел под дождь встречать Петра, кого другого тут быть не могло. Дорогому гостю приготовили на обед русско-американско-украинский борщ. Поскольку свалившиеся из космоса тут не худо устроились, Пётр предложил не ехать по дождю, переночевать здесь.
Длинный дождливый день располагал к беседам. Сюзанна спросила Петра: что значат местные названия Чуман и Баево.
- Здесь была эпидемия чумы?
- Мне легко ответить на твой вопрос, потому что Илья выдал секрет твоего происхождения из индейцев. У ваших предков традиционным жилищем был вигвам, у кочевников Сибири – чум, такое же коническое островерхое сооружение. Каркас его сплетали из гибких ветвей тальника, который укрывали травой, корой больших деревьев, полотнищами войлока или шкур животных. Гениальность изобретения в том, что его можно было соорудить за день, а благодаря очагу внутри готовить пищу в любое время и переживать холода. Естественно, кочевники со стадами не могли обходиться без воды, знали, где устроить временное селение. Я получил поручение встретить вас, когда находился на расстоянии пятисот километров на берегу реки Чумыш. Ыш или иш значит вода, река. А бай по сибирским понятиям глава рода, то же, что индейский вождь. В этих степях еще в девятнадцатом веке кочевал народ, именовавшийся телеутами, недалеко есть село Телеутка. Возможно, ваши предки много тысяч лет назад прокочевали здесь и оставили часть наследников, которые со временем под влиянием климатических условий несколько изменились. В шутку рассуждая, можно сделать заключение: с такими большими носами, как у индейцев, на наших морозах было бы появляться опасно. Поэтому носы местных обитателей спрятались в лица, стали плюскими.
Петр, в свою очередь, попросил высказаться Илью, изложил мнение специалиста космологии Лейлы о причинах произошедшего катаклизма - вселенских и земных.
- Моё преставление тоже гипотетическое, - сказал Илья. Оно связано с недавно появившейся теорией «искривления пространства – времени». Давно уж идёт спор между сторонниками материализма, утверждающими, что во вселенском смысле время и пространство реальны, как мы, солнце и земля. Другие считают, что время и пространство – это понятия, придуманные людьми для измерения годов и расстояний. Недавно группа учёных опубликовала материалы своих исследований, которыми установили: под влиянием неясных космических сил иногда происходит отклонение времени от установившейся траектории. Для ясности приведу пример с правилами лыжного биатлона. Если участник соревнования при стрельбе промазал…
- Что есть «промазал»? – перебила Сюзанна.
- Послал пулю за молоком.
- ?
- Засадил в белый свет, как в копеечку, - продолжал балагурить Илья.
- Не попал в мишень, - сжалился Илья.
- Если он не попал в мишень, то ему назначают наказание: пробежать дополнительное расстояние, круг. По сути он делает кольцо и, возвратившись на лыжню, продолжает бег. Вот по теории искривления пространства-времени мы летим сейчас по такой петле и я, как неисправимый оптимист, предсказываю: скоро, по библейскому выражению, возвратимся «на круги своя». И ты, Сюзи, еще будешь иметь удовольствие общаться со своими любимыми мужчинами.
- Ты пророчишь, что я опять окажусь на орбите? Не хочу!
- А мы с Петром хотим увидеть своих жён и детишек.
По указаниям врачей троица не стала спешить. В райцентре они поселились на правах VIP-персон в гостевом домике районной администрации. Гуляли по «райсаду» с посохшими клумбами, посетили районный музей, где Пётр не хуже экскурсовода посвящал спутников в секреты местных древностей. Сюзанна заговорила, что давно мечтает побывать в настоящей русской бане. Во время стажировки в московском городке космонавтов её водили в финскую и турецкую бани, а русской ни у кого не оказалось. Пётр побродил по окраинам райцентра и обнаружил такую. Возле новенького двухэтажного коттеджа, сооруженного то ли предпринимателем, тол ли местным начальником, у берега речки была баня: парная с каменкой, хорошо отполированным полком, деревянными тазами и ковшами, запасом берёзовых веников, раздевалкой и комнатой отдыха с дощатым столом, электрическим чайником, шкафчиком с пачками травяных чаев, электрическим самоваром, пятилитровым бочонком с надписью «Русский квас», теперь пустым.
В тот же вечер баня была «под парами». Сюзанна, тщательно проинструктированная, оставшись в парной, добросовестно пошлёпала себя мокрым веником, так и не ощутила особого кайфа, помылась и, завернувшись в махровое полотенце, явилась в комнате отдыха. Мужики налили ей чаю и скрылись в парилке. Иностранка же продолжила разочаровываться. Непривычный травяной чай и сладость с надписью на стеклянной банке «Мёд таёжный» не вызвали восторга. Она знала о существовании мёда, но не припомнила, чтобы когда-нибудь его пробовала. А из парной неслись первобытные нечленораздельные звуки восторга и хлёстких шлепков вениками. Она понимала, когда на видео наблюдала обряд крещения или многотысячные ритуалы омовения в реках Индии, освященные верой. Но какой смысл вот в этом действе? Она оделась и пошла в гостевой дом, почувствовав тягу к еде. Не дожидаясь мужчин, открыла и опустошила консервную банку ветчины, большой бокал чаю со сгущенкой и сухариками. В то же время думала: неужели теперь никогда не поест многоэтажного гамбургера, бифштекса и шницеля. Мужики удивились её самостоятельному уходу, но уже привыкающие к выходкам «индюшки», спокойно отдохнули и вернулись в гостевой дом. В столовой ещё раз удивились неубранному столу с остатками пищи.
Пётр возмутился:
- Она думает, что мы наняты её обслуживать!
Илья, уже привыкший к выходкам напарницы, сказал тихонько:
- Пора нам от неё освобождаться.
Сюзанна лежала на диване с плеером на груди и в наушниках. Перед сном она сама заговорила, что пора им ехать дальше. Илья вышел на улицу и связался с Москвой и Новосибирском. Там сообщили приятную новость: из Новосибирска готов вылететь санитарный вертолёт и дали номер телефона вертолётчика. На другой день Пётр доставил космонавтов в пустой город Камень, где и переночевали в гостинице.
Вертолёт с крестом на борту, по договоренности сел на стадионе. К удивлению встречающих, из кабины выскочил улыбчивый негр, попытался подхватить в объятья Сюзанну, но она, как рыбка, выскользнула из рук и самостоятельно скрылась в салоне. Смущенный негр пожал мужикам руки и вернулся на место. Его напарник дождался, пока Илья с узлом поднимется по лестнице, закрыл двери. Вертолёт взмыл над опустевшим городом. У Петра в памяти осталась прощальная фраза Ильи: «Я так и знал, что она спасибо нам не скажет».
В бывшем санатории космонавта и астронавтку разместили в медицинском изоляторе, что сразу не понравилось Сюзанне.
- Когда нас отправят в Москву? – раздраженно спросила она у пришедшего врача – пожилой женщины, специально прилетевшей на вертолёте из Центра катастроф.
- Это зависит от многих обстоятельств и, прежде всего, от состояния вашего здоровья, которое мне поручено обследовать. Прошу любить и жаловать, я - Галия Мухаметова.
- Ты не русская?
- Татарка. Перед отлётом я советовалась по телефону с доктором Смитом из американской службы спасения и мы сошлись в мнении о необходимости вас тщательно обследовать.
- Но я совершенно здорова и чувствую себя готовой вернуться в Америку.
- Думаю, тебе надо решить этот вопрос с доктором Смитом.
Галия набрала номер телефона и заговорила на чистейшем английском:
- Я не могу справиться с вашим астронавтом Сюзанной. Она явно перевозбуждена, отказывается обследоваться и хочет немедленно лететь на родину. Может ты поможешь её убедить? Передаю ей телефон.
Доктор Смит не стал церемониться. Напористо разъяснил истинное состояние её здоровья и дел на планете. «Вы с Ильёй нарушили все инструкции и сроки адаптации к земным условиям. Кто понуждал вас спешить? Теперь неизбежно это может отразиться на вашем здоровье, выйти вам боком вплоть до инвалидности. И самое опасное: ты можешь стать инвалидом на голову, о чем нас предупреждает твоя чрезмерная строптивость и раздражительность. Теперь о твоём немедленном возвращения сюда. Имей в виду: сейчас оно невозможно. Все наземные службы аэродромов обезлюжены. То же с морскими перевозками. Мы прорабатываем маршруты авиационных переездов через Китай и Северную Корею, где аэропорты уже возобновили деятельность. Так что уйми свой характер, подчинись назначениям Галии. Иначе она вкатит тебе укольчик, от которого ты станешь покорной, как травка».
- Ну что? – поинтересовался негр по имени Поль.
- Доктор Смит посоветовал покорно отдаться под татарское иго Мухаметовой.
- Верный совет, - сказала Галия. – Мистер Поль, помогите соотечественнице принять горизонтальное положение на этой кушетке. А я её обуздаю.
- Что есть «обуздаю»? – забеспокоилась Сюзанна.
- Я тебя опутаю проводами с датчиками, чтоб обследовать состояние организма.
Хотя Галия посоветовала не загружать женщину негативом ради её душевного здоровья, Поль, оставшись после исследовательских процедур наедине с соотечественницей, не удержался, чтоб не рассказать о случившемся. Он, единственный из сотрудников посольства, сохранился потому, что дежурил в подземельной части здания, предназначенной для бомбоубежища и размещения секретного оборудования, установленного здесь с целью защиты сетей связи, специалистом по которым он был. Попытался связаться с начальством в штатах, не удалось. После многочисленных попыток на второй день переговорил со службой чрезвычайных ситуаций. Они сообщили об исчезновении всего населения страны, кроме находившегося в специальном убежище дежурного спасательного контингента, шахтеров, военнослужащих подводных судов, людей, находившихся во время события в метро. В тот же день Полю сообщили официальное решение временного руководства страны о назначении его Полномочным представителем в России. И поставили главную актуальную задачу: добиться, чтоб российское руководство не решило, что катастрофу вызвали действия Америки, и не нанесло ответный атомный удар. Чтобы рассеять подозрения, руководитель временного управления генерал Джон Биг отправил на вертолёте в Москву послом своего сына полковника Чарльза Бига с несколькими сотрудниками. Они поселились в загородной резиденции посольства. Чарльз, оказывается, раньше прослужил несколько лет в этом посольстве военным атташе, хорошо знает столицу, окрестности и русский язык, ездит всюду без охраны. Сообщил доверительно, что по собранным сведениям, катастрофу устроил могучий международный картель, владеющий нефтяными, газовыми и другими промыслами, чтоб устранить конкурентов. Он создал тайную лабораторию по разработке так называемой «чистой» бомбы. Были наняты десятки борзописцев, которые припомнили теорию восемнадцатого века, выдвинутую Мальтусом о том, что население земли прирастает быстрее, чем производство продуктов питания. Изданы десятки книг и сотни статей, доказывающие перенаселённость планеты семью миллиардами ртов, преступность действий русских по стимулированию прироста жителей. Яйцеголовые ублюдки придумали не бомбу, а мощную установку, использующую принцип аннигиляции, обнуления всего живого. Но они, конечно, не рассчитывали, что «обнулили» себя.
Гигантский самолёт-беспилотник со смертоносной установкой, не отвечая на запросы наземных служб, приближался с севера к Европе. И тут произошло то, чего не ожидали проектанты: то ли европейские, то ли российские спецы сумели вторгнуться в систему управления самолёта, и он развернулся на запад. Пришлось хозяевам включить заготовленную заранее схему подрыва, и обломки гиганта скрылись в океане. Но адская машина успела запустить цепную реакцию, и смертоносная волна обогнула земной шар, поразив и ополоумевших творцов и невинных.
Проводив космонавтов, Пётр решил отдохнуть, воспользовавшись великой тишиной и редко удающимся одиночеством. Пропутляв меж застрявших в беспорядке машин, выбрался на ухоженное шоссе и через пару часов остановился на берегу моря. Да, это было сибирское Обское море с настоящими волнами и разгульным ветром, прогоняющим жару. Купался, закусывал, дремал. Думал, как быть. Оказалось, действительность не позволяла забыться. Вдруг он увидел плывущий по морю теплоход. Двигался он странно, боком вперёд, проплыл мимо пристани, покачиваясь на волнах, удалился неизвестно куда. Стало ясно: его, обезлюдившего, гонит ветер. Припомнилась песня-парафраз:
Пароходы белые, пароходы быстрые,
Вы куда спешите мимо пристани?
Пароходы быстрые, пароходы белые,
Что же, пароходы, вы наделали!
Однажды, полуочнувшись от послеобеденного сна в палатке, распахнутой к морю частью, он то ли в полусне, то ли наяву, заметил, как над волнами вдали покачивается… город с разнообразными строениями, улицами, деревьями, похожий не недавно отстроенную казахскую столицу Астану. Мираж? Уже почти привыкший к необычностям последнего времени, он всё же оторопел, когда увидел, что по мелководью из моря к берегу бредёт женщина в купальном костюме. Не обращая никакого внимания на палатку и на него, купальщица вытерлась полотенцем и облачилась лёгким цветастым полотнищем, похожим на индийское сари. Необычность её фигуры была в отсутствии чего-нибудь необычного. Всё правильно, соразмерно, уравновешенно, как в идеальной классической скульптуре. Она не выразила удивления, когда Пётр с ней заговорил.
- Вы не из того ли города? – пытаясь пошутить, указал он на всё ещё колеблющийся над водой мираж.
- Из того, - ответила она спокойно, - Его зовём Инобль.
Пока Пётр раздумывал: шутит ли незнакомка или чудеса продолжаются, она заговорила сама.
- Ты ведь тоже, по библейским понятиям «не от мира сего». Мы оба попали во временную обитель, которую древние славяне называли навь, а китайцы инь, что значит инобытие в отличие от понятий явь по-славянски, или янь по-китайски, понимаемых как действительность, реальность. Ты, наверняка, задаёшься вопросом: как же это произошло? И что будет дальше? Уверяю: будет нормально. Мироздание за миллиарды лет выработало систему равновесия и временные отклонения от состояния яви, или яня в инобытие непременно нормализуются в состояние, которое именуется Правь, то есть природная правильность и духовная праведность. Последняя воцарится, если насельники планеты преодолеют навсегда нравственные причины произошедшей катастрофы. Вон навь тебя уже призывает.
Из машины раздался длительный звонок. Событие равное чуду: голос двенадцатилетней дочки Яны! Перемешанный со слезами.
- Папочка, ты где потерялся?
- Успокойся, я нашелся навсегда. Передай телефон маме.
Жена Инна объяснила, что они не могли дозвониться потому, что мобильная сеть вышла из строя, а теперь восстановлена. В тот злополучный день они собрались возвращаться домой. Добрались из деревни от мамы на автобусе, а от автостанции до вокзала на метро. На вокзале безлюдно, кассы не работают, поезда не ходят. Не зная, что происходит, что делать, целый день и всю ночь просидели с какими-то людьми на скамейках в зале ожидания, где к утру отключился свет. Утром оказалось, что никакой городской и междугородний транспорт не ходит. Я решила пешком добираться до маминой деревни за тридцать километров. Кто-то догадался запасаться едой и водой в открытом вокзальном буфете, оставшемся без продавца. Мы поели и набрали продуктов на дорогу. Шли полдня с отдыхом, Я боялась, что придётся ночевать на безлюдном тракте. Но нас догнал пенсионер, который ехал на своей машине в сад, надеясь там прожить. Он довёз нас до деревни. А там никого, мамы тоже. Через два дня заехал тот же пенсионер и показал бумажку, которую снял с забора. Какие-то люди приглашали собраться всем желающим в санатории, чтоб жить вместе. Он и довез нас до санатория, где нам с Яной выделили комнату со всеми удобствами. Я работаю в столовой. Здесь все что-нибудь делают, но никто не получает зарплаты, потому, что магазины не действуют. Зато питаемся в столовой бесплатно. Два раза выезжали в составе большой бригады полоть овощи и окучивать картошку. Я впервые ощутила прелесть общего труда. После работы мы там искупались в небольшой, но удивительно чистой речке. Яна тоже работала и купалась, и осталась очень довольной. По вечерам в клубе на большом плоском экране телевизора прокручивают кассеты с забытыми кинофильмами. Молодёжь развлекается на дискотеках. Яна целый день в летнем лагере с другими детишками. Приезжай, здесь всем места, еды и работы хватает. Говорят даже, что санаторий напоминает Ноев ковчег или коммуну двадцатых годов двадцатого века.
- Наверно мне надо бы съездить домой и забрать вещи.
- Приезжай сюда, мы так соскучились, потом вместе съездим.
Инна говорила, говорила, будто боялась: вот-вот связь прервётся навсегда.
Повернувшись от машины, Пётр не увидел пророчицы, исчез и мираж.
ЭПИЛОГ. ВОЗВРАЩЕНИЕ «НА КРУГИ СВОИ»
Выйдя из пещеры, Пётр удивился. Было около девяти утра, а в лагере тишина. Более того, стояла только палатка мальчишек, а палатка девчонок лежала на земле пустая.
Из мужской палатки выполз напарник – инструктор турбазы, который сопровождал группу. Он рассказал, что перед утром налетел ураганный, да ещё горячий, ветер и стал рвать палатки. Учительница увела девочек в автобус. Мы с ребятами спрятались в пещере. Ветер внезапно стих и стал прохладным. Мы восстановили палатку и завалились досыпать.
Раздался телефонный звонок у Петра. Жена.
- Ты где и с кем так долго и сладко спишь? Я уж два раза трезвонила.
- Я ночевал в пещере, куда местные добрые духи - кермесы не пропускают голоса ревнивых женщин.
- Мы с Яной уже сидим в вагоне и к вечеру будем дома, а ты?
- А мы завтра.
Телефон в Новосибирске перешел в руки дочери.
- Папочка, ты обещал привезти из пещеры что-нибудь необычное.
- Папочка обещания выполняет. Будет у тебя такое, какого ни у кого нет: лунный камень.
- Чем он отличается?
- С первого взгляда это обычная, отшлифованная водой белая галька, похожая на булочку. А ночью при луне она загорается холодным волшебным светом.
- Папочка, разве такое бывает?
- Я тебе ещё раз почитаю стихи:
Позабудьте рутину, бескрылые люди,
Разглядите сиянье во мгле.
Как вы можете жить, не мечтая о чуде -
Небывалой счастливой земле.
На Петра вдруг нахлынули смутные воспоминания, и он с опаской оглянулся. Но вдали по тракту катились навстречу друг другу потоки разнообразных машин. По соседнему пологому склону горы меж валунов медленно продвигалось пасущееся стадо овец, которое вёл через тысячелетия вечный пастырь.