Отложенное завтра

    
                Отложенное завтра никогда не наступает.
               Отложенное завтра


Был самый разгар ночи,  хотя, кроме мерзких фонарей и света в некоторых окнах, в ней ничего не жгли. Погода была ужасная, впрочем, как и всегда в это время года, как и во все остальные, как и в этой стороне света, не смотря на то, чему учила известная и некогда популярная песня, но это было не важно, потому что я под неё  не собирался ни выходить, ни ложиться. Ни под песню, ни под погоду. По причине постоянно закрытого облаками неба, невозможно было на практике обучить детей ориентироваться по звёздам, да и вряд ли это смогло бы им когда-нибудь пригодиться или в чём-нибудь им помочь, тем более что астрономию исключили из обязательных предметов. На небе нужно было теперь искать Бога. Но - тучи, тучи.
Слышно было, как  подворотне завывал дерзкий борей, выдувая из-под арки безумный весенний снег.  В ожидании наводнения, закрыли сворки дамбы, чем лишили город всей своей прелести.

Было около четырёх. Не спалось.
На горящей конфорке варилась пятая турка кофе, наверное, только для того, чтобы погадать на кофейной гуще, для разнообразия, за отсутствием Книги Перемен,  карт таро или рун.

За окном проехала трамвайная развозка, собирая вагоновожатых и кондукторов, этот  балласт, расталкивающий или просачивающийся в час пик сквозь набившихся селёдками пассажиров, к норовящему оказаться среди них зайцем, этим не добрым утром, в качестве того, кого куда-то и зачем-то везут.
- Не дрова везёте, - намекает на что-то чей-то возглас на очередной конвульсии транспортного средства.
Почему-то, дрова не возмущаются, почему их так везут, как дрова. Но это была попытка пошутить, чтобы поднять себе настроение, хотя бы на высоту табурета и разворошить улей памяти...
- Что погрузили – то и везём, - откликался про себя не до конца проснувшийся водитель трамвая, потому что вслух называть дрова дровами, было не совсем полит корректно, особенно с утра. Вагон мог сойти с рельс.
 Хотя, каждому слышится то, что он хочет слышать, в лучшем случае, какие-то оскорбления.
 Теперь, по всей стране,  идёт массовое сокращение трамвайных маршрутов и трамвайного движения, как такового. Вот так уходит от нас цивилизация, с лёгким напоминанием о себе тяжёлым постукиванием по развалившимся стыкам. И не нужно  никогда самого себя обманывать, когда вокруг и так столько желающих это сделать. Нужно верить только в качественный  и первосортный  обман.
 - Какой это трамвай?..
 - Красный...

  Кто-то постучал в дверь.

 Я никогда не ждал гостей. Точнее, всегда их не ждал. У меня всегда был отключен домофон и дверной звонок. По ночам я их не ждал особенно тщательно, но лампочка, дежурная по кухне, выдавала моё присутствие в этом помещении. Я подошёл к двери понять, что случилось, может быть, кого-то придётся спасти и я случайно стану героем, хотя бы криминальных новостей, если уж не повести о настоящем человеке. Но нет. Опять не судьба.
 Кому в детстве не представлялась такая ситуация, когда предлагали ценой собственной жизни, вот здесь и сейчас, спасти Родину, а то и всю планету разом?
И ты был готов пойти на эту жертву, но было, конечно интересно, на самом деле это спасёт мир или нет, ведь ты то об этом никогда не узнаешь, а потом тебе об этом никто не расскажет. Но в то время, мир и родину было ещё чуть-чуть жалко. Совсем не так, как жалко теперь. теперь пусть всё рушится, ко всем чертям.

 - Не спишь? – поинтересовался сосед, просовывая в открытую дверь левую половину туловища.
 В одной руке у него был портвейн, в другой – рулон колбасы. Не хватало только цветка в зубах, для остроты картины, или появление его в окне, но это был бы уже перебор.
 - Хлеб у тебя есть? – заполз он в коридор, почти без приглашения.
 - Нет, – хлеба у меня не водилось.
 - Колбаса, конечно, дрянь, - положил он мне её в руку, - но бабы на работе своим  берут.
 - Травят понемногу?
 - Жрать что-то надо. Хоть так.
 Жены у него не было, поэтому он травил себя сам. Вернее, когда-то была, но он отравил ей жизнь первым и теперь вынужденно травил себя сам. Бабушки у подъезда, часто собирающиеся больше трёх,  называли его между собой марсианин.

 Мы крепко устроились за столом, развернув на его поле бурную трудовую деятельность по разделке, имеющегося в наличии, продукта, нарезав его тонкими овалами, так что белые вкрапления жирка вываливались на разделочную доску, оставляя в нём дырки. Не хватало только так же тонко нарезанного хлеба, но если всегда во всём искать одни недостатки, то трудно будет их не найти.
 Нацедив по гранёным стаканам содержимое бутылки, придав им более оптимистический вид, мы подошли к общению во всеоружии.  Иногда мне думается, жаль, что только иногда, что человек и создан для общения. Ибо, зачем ещё? Когда люди проводят время вместе, то жизнь не кажется настолько бессмысленной, какой она является на самом деле. Но потом состояние безысходности усиливается, поэтому, некоторым лучше не поддаваться этому соблазну, искушению, а, в некотором смысле слова, и удовольствию, а быть одному.
 
  Употребив вовнутрь  немного оптимизма, для размыкания в себе внутренних чувств, мы потянулись к открытому Космосу, пачка которого ничком лежала на подоконнике, если за её лицо принять красочную картинку с раком лёгких, и стали понимающе смотреть в окно.

 - Как дела? – спросил я его. – Нормально?
 - Ну, как сказать, нормально...
 - Так и скажи, нормально.
 - Тогда нормально.
 Не смотря на то, что гостей я не любил чуть меньше, чем людей, я так и не научился давать волю своим чувствам, эмоциям и другой психологической ерунде, из чисто культурных соображений. Ну и опасаясь, что когда-нибудь побьют.
 - Откуда  ты так не любишь людей?- предположил он.
 - Как можно любить тех, кого знаешь? – заметил я ему на его догадку.
 - Так ты мог бы полюбить марсиан.
 - Почему марсиан?
 - Потому что, их нет...

- Вот бы вывозить на Марс весь снег и грязь, прямо с наших заметенных улиц... – предложил я взамен идею освоения, ни больше не меньше,  как всей солнечной системы.  - Потом, когда он войдёт по настоящему в зону жизни, снег сможет растаять и образовать атмосферу и заполнить каналы водой, возможно, сделав планету пригодной для будущего заселения.
 - Вода, скорее всего, испарится в открытый космос, - он посмотрел на меня, как на идиота и был совершенно прав. – И потом, это слишком дорого.


 Вдоль дома напротив, туда-сюда, топтался белый кот. Нет ничего хуже, чем быть белым котом в ужасно грязном городе. Хуже только, быть белым котом на каком-нибудь механическом  заводе. Хорошо, что заводы все закрыли и теперь коты не валяются там по полу, впитывая масла и охлаждающие жидкости, всякую масляную химию.  Наверное,  постарались защитники котов и всякой там герани, находившиеся на содержании Госдепа, не иначе.

  - Какая мерзкая погода, - констатировал сосед. – Куда только смотрит правительство?
 - С тех пор, как приватизировали ямы, лужи и грязь, - узнал я в его словах цитату из сказки Оскара Уайльда, - правительство не может вмешиваться в частную собственность и ответственный бизнес.
 - А в чём их интерес?
 - Очень просто. Дорожные службы могут ремонтировать дорожные ямы только с разрешения хозяев ям и убирать грязь, только с разрешения хозяев грязи. Те продают им своё разрешение, а потом делают новые ямы и новую грязь. И те и другие при деле.
 - Владельцы ям, совершенно случайно, родственники тех, кто их ремонтирует!? – В его словах было меньше вопроса, чем ответа.
 - Знакомая схема? – уличил я его в понимании с полу мысли.

 Светофоры всё ещё свободно перемигивались своими жёлтыми сигналами безразличия, а голос из чёрных коробок динамиков разрешал переход всех улиц сразу во всех направлениях и даже по диагонали, не появившимся ещё на них пешеходам. Мы одновременно выдохнули последнюю  космическую затяжку.
 Космический дым растекался по вертикальному стеклу, вверх и вниз, делая, на некоторое время, его матовым.

Снаружи раздался грохот и звон. Когда стекло стало прозрачным, мы обнаружили на перекрёстке, состоявшуюся почти на наших глазах, аварию. Чтобы на пустом перекрёстке, совершить аварию с двигающимся в попутном направлении другим автомобилем, нужно иметь мастерство и ещё немного постараться. Хотя, для ночных гонщиков, нет ничего невозможного.
 Потом на улицу подкрались эвакуаторщики, сопровождаемые гаишником, и стали спешно грузить машины, пока хозяевам их снился бак бесплатного бензина и новые алюминиевые диски, в начале пятого утра. Редкие бессонные владельцы транспортных средств, выбегали голышом, болтая своими мундиалями, спасать своё, взятое в кредит,  достояние, но гаишник отгонял их пистолетом, с криком, не мешайте зарабатывать деньги и нормальные люди ночью должны крепко спать мёртвым сном. Так они расправились со всеми машинами, кроме брошенной у обочины, слегка покарябанной, иномаркой.
 - А эту что не увезли? Она давно тут стоит.
 - За эвакуацию этой никто не заплатит штраф, да и никто её забирать не приедет, видимо.  Только место будет занимать на штраф стоянке.
 
 В понедельник, с ноля до семи утра, остановка на этой стороне улицы,  была запрещена, вероятнее всего,  для уборки улицы, как подсказывала формальная логика и суть вещей,  но на самом деле, для того, чтобы пополнять чей-то бюджет, так как, никто и никогда не видел, чтобы ночью в наших краях убирались улицы. Нормальные люди, ночью должны спать, к тому же, в бюджете не было денег, оплачивать ночные смены. Эти налёты продолжались целый месяц, до этого, на моей памяти, никто в нашем районе этим не занимался. Нашли непаханое поле для работы, ещё и в воспитательных целях. Кризис, видимо, даже этим доставлял финансовые неудобства.

 Из горящих машин выползли два полутрупа.  Гаишник, оформлявший эвакуацию, посмотрел на них свысока и, хлопнув дверью, уехал. Оформлением дорожно-транспортных происшествий сегодня занимался другой специалист, а у него по плану было ещё несколько эвакуируемых улиц.

 Мы сделали стекло матовым ещё один раз...
 Я предложил соседу кофе, а он категорически согласился.
 Кофе чуть не залил газовую плиту, но вовремя был пойман при попытке к бегству.
 - Чего не купишь себе кофеварку? – разбередил мою мечту сосед, сам того не подозревая.
 - Денег нет лишних, да и ставить некуда, - отвертелся я, как мог.
 Есть такие страны, где обычная кофеварка является для кого-то недостижимой мечтой всей жизни. Однажды, я даже заказал себе её и поехал, но не перепутал улицы и, решив, что не судьба, посетовав на то, что называют улицы Большими и Малыми, словно названий нельзя других придумать.

 Я тут же представил себе, как судебные приставы, сломав дверь, пришли взыскивать с меня не оплаченный штраф, за эвакуацию моего автомобиля и, не найдя в доме ни денег и  ни каких ценностей, решили забрать самое ценное – мою новую кофеварку. Как я пытался объяснить им, что эвакуация в понедельник, а, в связи с праздником, совпавшим с выходным, выходной перенесли и юридически была суббота.  Председатель правительства подписал целый указ. Формально – понедельник, подтверждали они желание взять денег и то, что председатель правительства им не указ. Как я решительно встал на её защиту и, размахивая  пистолетом, прогнал их прочь из моего дома, потому что мат, поддерживаемый пистолетом, действует намного убедительнее.
 Кстати, нужно будет купить пистолет...

– Да и думаю, нужна ли мне она в принципе, – завершил я своё резюме.
 - Наши желания - есть наша слабость. В отказе от собственных желаний -  наша сила... – сформулировал он какой-то новый закон.
 - Наверное, - почти согласился я с ним. – Наверное.
 Закрадывалось то ощущение, словно бы я оказался в прозрачном доме, с прекрасным видом на огонь и воду, с обрывками воспоминаний о том, что было когда-то важным. Это, то самое, отложенное завтра, которое никогда не наступает, сколько ни старайся этого воистину желать.

 Тем временем, сосед подносил горячую чашку к губам.
 Когда-то у него тоже было желание, построить дом за городом и уехать туда жить. У него был тогда маленький участок, доставшийся от бабки, который можно было уже считать родовым гнездом. И вот, когда он его почти достроил, сосед сжёг его дом. В полиции не стали заводить дело, потому что доказать кто поджёг и был ли это поджёг, они не могли или не хотели этим заниматься. Не затем в полицию люди идут. С тех пор, его желание поменялось, появилась цель, сжечь дом соседа. Хорошо бы, со всем семейством, но то, как получится. Тот был постарше его, понятно, что мог и не узнать об этом, но всё же...
 - Главное, - сетовал он мне, - не сдохнуть скоропостижно, где-нибудь под забором.
Хотя, тюрьма его тоже уже не пугала.  С определённого возраста, становится всё равно, где находиться. Кормят, как-никак и крыша над головой есть. В принципе, почти ничего не изменится, если попадутся хорошие соседи.
 Когда-то, сосед рассказывал мне свою историю, за стаканом пессимизма, но я казал ему, что озвученная месть уже не может быть выполнена. Эти психологические штучки мне были известны. Чисто теоретически, конечно, а может быть, я был слишком ленив и безразличен, в отличие от него, и у него всё получится... Всё зависит от способа размещения в себе внутренних чувств и поддержании их в рабочем состоянии.

 Допив свой кофе, он сказал, что ему, наверное, пора и встал с табурета.

 - Не дашь денег в долг? – Он назвал примерную сумму.
 - Зачем? - Спросил я для проформы.
 - Проездной хочу купить.
 - Куда-нибудь ехать собрался? – хотел я спросить, не на Марс ли, но не спросил.

Я закрыл за ним дверь и вернулся к столу, на котором осталась бутылка портвейна и немного колбасы. Наверное пора – странное, несовместимое с логикой, сочетание слов.
 Желать ничего не хотелось, даже содержимое шестой чашки не лезло в рот. Это тот самый случай, когда скучно и варишь кофе, потому что он есть, а если он закончится, то будет совсем скучно и надо будет за ним идти в магазин, но поход опять отложишь на завтра. Потому как, скучно.
 Делать было нечего, так как была ночь. Дела можно было придумать, но не было смысла их делать, да и шуметь после одиннадцати было нельзя.
Последние три десятка лет, смысла и желания что-либо  делать, совсем не было.  Ни какого.

Напомню, было около четырёх часов...
Хотелось написать чего-нибудь про себя, а то всё, что написанное от первого лица, будет восприниматься именно так. А это не так. Пока ещё можно представить себе, что сидишь вот так вот, варишь пятую турку кофе и смотришь в окно на то, как мимо едет трамвайная развозка, увозя с собой часть цивилизации...


--------------

Пути отхода неисповедимы.
Прозрачный дом. Вид на огонь и воду.
Отложенное завтра  никогда,
Не наступает, не читай молитву,
Читай,
Тасуй колоду,
Или снимай –
Везде одна и та же,
Не допускать сомнений, ерунда.

Все сны долой.
Восьмая турка кофе,
Только затем, чтоб было чем гадать,
Не на таро, так  на кофейной гуще.
Согласно циклу, племени и роду,
Самозабвенно,
Прежнего не пуще.
Как день вчерашний
Всегда будет немножко не догнать.