С утра за хлебом в магазин… куда ж ещё пенсионеру Семикукину, как и всем другим «шкарбунам» преклонного возраста!? Хлеб хлебом, а там глядишь, новости узнаешь какие. Без новостей плохо в сельской местности – серость сплошная – смысла не видать… любая самая пустяковая новость – тоже хлеб. А к утру всегда есть свежие новости, потому как по ночам нет-нет да что-то случается: крики иногда бывают – человечьи и всякие…
Семикукин, как всегда, прежде чем выйти на улицу – прилипал к окну – там у него градусник. Потом он не спеша одевался и по привычке вглядывался в трельяж – там был он – Семикукин – тучный, одряхлевший и слегка косоглазый, одинокий ещё. А он всю жизнь был одинокий – нравилось ему быть одиноким – в этом было, по его мнению, преимущество перед «женатиками» – некому было «гавкать» на приличного человека.
Полюбовавшись отражением в зеркале, и находя, что он ещё крепок и в потенции, Семикукин шагнул за порог. В подъезде двухэтажного панельного дома он столкнулся нос к носу с такой же тучной Кочегаркиной Ларисой Ивановной, разъевшейся на пальмовом масле.
- Доброго утречка, Лариса Ивановна! – масленым голосом пропел он. – Как дела наши пенсионные? Прибавочка в два процента ощутимая?
- Ах, могли бы и без намеков на мой возраст, Евгений Сергеевич. А прибавочка смешная – на булку хлеба только.
- И то ладно. А что ещё новенького?
- А то вы не знаете! Нагадили вон в подъезде, натуральным человечьим!
- Так оно давно нагажено.
- Найти бы подлеца, да мордой туда, мордой! Оскотинели люди совсем!
- Эх, Лариса Ивановна, мы не в европах с вами – привыкать надо!
- А вот совсем свежая новость, Евгений Сергеевич!..
- Да, вы что! – обрадовался Семикукин. – Свежая – это хорошо, люблю свежайшие новости. – Ну, ну, я сгораю от нетерпения!
- Вчера вечером мне антенну цифровую ставил, этот как его… паренёк Мишка этот, да вы знаете его, с Красноармейской улицы, поддаёт он часто…
- Так может он и нагадил?
- Нагажено, Евгений Сергеевич раннее, а Мишка вчера только на крышу лазил.
- Ну, лазил и что?
- Только он полез, значится, на чердак, а там пакет прям на входе, бумажками туалетными набит… чей-то пакет понимаете?!
- Чёж не понимаю, не иначе со второго этажа кто-то подкинул! С первого недалеко и до мусорного бака снести… с первого этажа никто, ни-ни!.. никто с первого этажа, Лариса Ивановна, никто не понесёт на чердак.
- Да вы не беспокойтесь, Евгений Сергеевич, я про вас и подумать даже не смею, чтобы вы, интеллигентный человек, да к нам на второй этаж с бумажками этими!..
- Я, я, Лариса Ивановна, и про вас даже не смею подумать, прости господи! Так вы кого подозреваете всё-таки?
- А тут и подозревать нечего! – нас на втором этаже три квартиры с жильцами, четвертая пустует… а Мишка когда слез с чердака, то и говорит, так, мол, и так – какая-то скотина, говорит, пакет с дерьмом прям на входе бросила – лень было в мусорку отнести, так я его ногой, говорит, пнул подальше а он возьми да и порвись!
- Ужас! А что же дальше?
- А там, говорит, какая-то писулька среди прочего дерьма, вывалилась.
- Ты смотри, этот автограф посерьезнее будет, однако!
- В том-то и дело, Евгений Сергеевич, я Мишке говорю, на тебе перчатки, не побрезгай дорогой, и принеси мне эту писульку, я по подчерку сразу догадаюсь, чей пакет не дошел до места назначения.
- И что, не побрезговал?
- Принёс, не побрезговал, нате, говорит, разбирайтесь… я и разобралась…
- Ну-ну!
- Да там не только подчерк… я, когда развернула бумажку, не побрезговала тоже, там квитанция с адресом и фамилией!.. Ну и что вы думаете! – соседи мои, язви их!
- Да вы что! Да я бы и не подумал даже! Ну, а дальше что?
- Дальше я пошла к ним и в нос эту писульку! Они давай артачиться значит, не наш мол, мусор, кричат! Подчерков много похожих бывает! А я рраз – и поворачиваю обратной стороной бумажку, писульку эту… а там адрес и фамилия!.. В общем, положила я их на лопатки одним махом!
- Мерзавцы!
- Да, оно, Евгений Сергеевич, не сами хозяева, а их внук видать закинул на чердак, воспитанием ведь никто не занимается, ни школа, ни родители, ни дед с бабкой – вот оно и получается всю жизнь в дерьме сидим! Вот такие новости безрадостные, Евгений Сергеевич. Я щас иду к Лейкиной Марии – звонила – приходи, говорит, срочно, новости есть.
- А по телефону нельзя было рассказать?
- Нельзя, однако – видно что-то очень серьезное!
- Так вы того, Лариса Ивановна, потом забегите ко мне хоть на пару минут – расскажете, что и как… шибко ведь интересно!.. Лейкина, сами знаете, владеет всей информацией деревенской – все слухи к ней стекаются.
У магазина Семикукин встретил Николая Ивановича Барыгина, тоже пенсионера, тоже ожидавшего весомую прибавку к пенсии… был разговор с ним о том и о сём, но Барыгин всё сворачивал на тему о маленькой прибавке к пенсии, и Семикукину это порядком поднадоело.
Потом подходили к «пятачку» у хлебной лавки другие «шкарбуны» - делились новостями – Семикукин делал вид, что ему любопытно очень, но голову не покидало одно: что там у главного информатора – Лейкиной? Чем она могла заинтриговать Ларису Ивановну с её-то больными ногами… ведь поплелась же… видно новости о-ч-чень важные!
За прошедшие сутки много чего произошло в деревне: двое утонули ночью – щук ловили острогой, нашлась потом лодка, в ней две пустые бутылки… хлеба крошки, три щурёнка… один сапог. Матюшин Костя, молодой парень, передозировку получил наркотическую – помер быстро… баба, с двумя детьми осталась – не голосила, говорят, даже… ещё морду двоим набили у ночного магазина и даже выстрелы слышались, говорят – пистолетные… у кого-то корову украли – шкуру недалеко в лесу по утру нашли…
Всё это было любопытно, но Семикукин ждал, когда же Лариса Ивановна принесёт новости от самой Лейкиной Марии.
Дождался. Зашла взволнованная Кочегаркина Лариса Ивановна, с бледным лицом.
- Ну, и? – уставился на неё Семикукин.
- Померла Мария, - тяжело выдавила из себя Лариса Ивановна. – Я уже во двор входила, уже на ступеньку ногу поднимала, как вдруг слышу: померла Мария!.. - уже у неё соседи хлопочут, дочери, слышу, в город звонят: мама, мол, умерла, приезжай срочно! Сахарный диабет у неё?
- У дочери?
- Нет, у Марии. От того и померла.
- Эх, неприятности! А что же она хотела поведать тебе, какую новость?
- А бог его знает… может это как раз и была главная новость.
- Может быть, может быть, Лариса Ивановна… а вдруг что-то особенное она знала. Очень, очень жаль…