Михаил вышел среди полуночи на крыльцо и увидел в одной из деревень по склону холма дым из окна. Он быстро оделся , хотел по привычке взять ружьё. Случайно бросил взгляд на свое обросшее бородой в зеркало лицо, в котором от былой красоты остались яркие голубые глаза и курчавый чуб. Дверь запер за висячий замок, как делал, уходя на охоту, не всегда зная, когда вернётся.
В это время около середины марта в этих краях твёрдый наст и в лунные ночи или рано утром по такому насту с большими чунками шли трушничать - собирать остатки сена из под увезённых копен и стогов. Пока жили семьёй и держали корову, они ходили за сеном на пару с женой, которую он привёз с двухлетней поездки на целину, абсолютно ничего не зная о её тёмном прошлом. Уже когда ехали в поезде, его неприятно поразило вольное обращение к его жене недавно освободившегося зэка.
Михаил прижал его во время перекура к стене тамбура и резко спросил:
-Из ваших что ли ? У кого-то что украла или увела мужа у начальницы?
-Хуже...
-Хочешь сказать, что ****ь?
-Немецкая подстилка...
-Не может быть?!
-Я и всего-то полмесяца, пока немцы были у нас , связался с ними, стал полицаем ради спасения от них сестры. Они же увозили девушек и молодых женщин на работы в Германию и в конце второй недели поймали меня партизаны, среди которых мой друг и жених моей сестры - Егор.
-Как ты мог ?
-Ради сестры и тебя тоже, угнали бы в Германию.
И обещали они мне, что заступятся за меня если искуплю кровью или убив немецкую подстилку. Вот так я и оказался в постели с твой нынешней женой. Жаль мне стало её убивать, а вот роскошных белокурых волос не было жаль, грубо обрезал ножницами, заварил луковую чешую и заставил её покрасить. Был я в двух рубашках и двух штанах для тепла Одел её в мужское и отвёл на дальний хутор, велел при первой же возможности уезжать, затеряться в городе, выйти замуж, сменить фамилию.
После этого Михаил ничего ей не сказал, но спал с ней без прежних чувств, а потом сошёлся с молодой вдовой и стал жить в её доме , пока не разругался с тёщей. Жена стояла на коленях, когда он одевался, но он был непреклонен.
-Никто не имет никакого права хамить стервой. Не вижу разницы между руганью, кромсающей нервы и пулей, увечащей тело.
Недолго задержался в райцентре, не нашёл подходящей работы. Поехал в соседний райцентр и там встретил знакомого по армейской службе. Тот предложил работу и пригласил к себе жить. Условие было одно: после работы и выходной вместе отстраивать вторую половину дома. Они тесали топорами с кривыми топорищами стены, настилали подполок, пол, потом потолок. А когда делали печь, между друзьями возник спор. Сошлись на том, что будет с одной стороны лежанка, а с другой плитка. Мать Егора работала продавцом и они достали несколько фанерных ящиков из под чая и сделали лёгкую, разборную ширму-перегородку. Это было как раз весной, когда они влюбились в двух сестёр.
Когда Михаил, как будто он говорил не о себе, рассказал, что одну семью разрушила тёща, Егор сказал, что опытные мужики ему уже советовали полюбить тёщу прежде свадьбы, тем более будущая тёща вдова. И они сделали по паре ходок с тёщей в мезонин, а потом сыграли свадьбы. Егор пел, а Михаил играл на гармошке, а потом плясали, заряжая всех энергией.
Михаил очень надеялся, что эта неожиданная любовь будет счастливой. Года полтора они жили дружно в только что отстроенной и сияющей деревом половине дома. Осенью тёща повезла с собой за брусникой Егора, который на ухо сказал Михаилу, как парились там в бане вместе с тещей и её племянницей Второй раз к родным за клюквой тёща взяла Михаила и тоже парились в бане с её племянницей. Но пышнотелой племяннице мало показалось любовных утех в бане, она и ночью со всей страстью любила Михаила и наставила ему засосов. Доставив ягоды домой, он не раздеваясь, сказал, что ему надо срочно на родину и уехал на неделю. Вроде после этого жизнь вошла в прежнюю колею, пока однажды не появилась на пороге с огромным животом молодая женщина и не заявила двоюродным, что их мужья любили её и больше всего Михаил. Тёща пыталась как-то всех уговорить и хотя на такую пышнотелую красавицу нашёлся охотник из их же родни и сказал, что возможно ребёнок от него, он также ездил по ягоды почти в то же время и мылся в бане с пышнотелой Раей, которая не стала это отрицать, но уже прежней идиллии не было. Егор как =то особо не переживал, а вот Михаил стал выпивать. Жена отказалась с ним спать. По ночам иногда приходила тёща и заставляла зятя сначала почистить зубы с зубным порошком от перегара, потом выпить стакан какого-то зелья и лаская, успокаивала его.
Потом два друга были отправлены на ремонт дома родственницы, а потом перешли на ремонт к её одной подруге, потом ко второй и в результате , вернувшись с деньгами, построили ломик на две семьи в райцентре, устроились на работу и купив с первой получки стол и четыре табуретки, две кровати с пружинящими сетками, привезли жён, а жёны взяли с собой цветы и ведро квашенной капусты. Мужья внесли за ручки большой комод с одеждой. Со второй получки был куплен шкап для одежды. И
вроде семейная жизнь наладилась.
Михаил стал учиться в вечерней школе, а Егор в техникуме на вечернем.. Сначала изредка, а потом чаще они стали участвовать с новыми друзьями в художественной самодеятельности, но стало не до неё, когда родились дочери. Вместе с детскими кроватками появился буфет, в палисаднике посадили сирень и больше стало грядок в огороде. Так прошло десять счастливых лет, пока Михаила не вызвали в школу из-за того, что дочь пролила чернила на парту. Он зачистил пятна наждачной бумагой. Учительница почти простила, но сказала, что с такими золотыми руками может он сможет что-то поправить у неё дома. Было нетрудно подремонтировать стулья и стол, но когда учительница попробовала стол на прочность , подол её задрался и Михаил не устоял перед женской красотой. У дочери появились дополнительные занятия в доме учительницы, а любовники успевали за это время полюбить друг друга и это стало стимулом для поступления Михаила в институт как раз в родной город учительницы.
Какие-то отрывки из жизни промелькнули перед Михаилом, как кадры кино. А потом он помчался на лыжах к дымящемуся дому. Проявив ловкость и сноровку, Михаил быстро устранил неполадки печи и помещение проветрили, а когда он усталый присел за столом выпить и закусить в сидевшей напротив женщине он узнал свою жену, которая смутила женщину бальзаковского возраста, носившую закуски и влюблённо, даже восторженно смотревшую на Михаила.
-Когда дети завтра проснутся, их можно познакомить с дедушкой.
- Да какой-же это дедушка, это ещё цветущий, немножко запущенный мужчина.
Её понесло и остановить было нельзя, пока она не усадила Михаила в кресло, не сделала ему модную причёску и не побрила его , оставив лишь небольшие
усики и маленькую профессорскую бородку.
Любуясь сотворённоё метаморфозой, как произведением искусства, она воскликнула:
- Кто посмеет сказать, глядя на такого интеллигента- красавца, что у него нет высшего образования и что он не обладает каким-либо талантом?
Михаилу попалась на глаза тальянка на антресолях. Он подошел, сдул пыль и стал играть популярные песни вперемешку с плясовыми фольклорными мелодиями.
- Я влюбилась в этого самородка, словно всю жизнь его ждала!
- А я полжизни прожила с ним. Ну, если он совершенно меня разлюбил, то я уступлю его тебе , сватья, так и быть.
Михаил промолчал , не зная что сказать. Подумал: а будь, что будет!
Ночью к нему пришла подстригавшая его и восхищённая им Зоя и без конца повторяя, что он самая неожиданная любовь её жизни, нежно ласкала его и разгулялись страсти. А под утро тихо прилегла к нему жена и также тихо спросила:
-Ну, хоть какие-то чувства остались у тебя ко мне?
Сначала они как бы сдерживали себя, а потом нежность накатила на обоих и они отдались на волю чувств.