ОНА выходит замуж или Интервью с прошлым.
(Все имена вымышленные, все совпадения случайны).
- Где она? - мужчина грузноватого, но ещё довольно спортивного телосложения широким шагом расхаживал по кабинету, потирая не то в раздражении, не то в крайней степени нетерпения руки и время от времени, разражаясь риторическими вопросами. Кои он адресовал то безучастно мигающему сигналу селектора, то вообще наэлектризованному пространству:
- Нет, ну где она ходит? Будто не понимает, что я жду исключительно её. Ведь раньше не имела этой противной привычки опаздывать!
И он снова принимался мерять шагами светлое пространство стеклянной полусферы, жизненными обстоятельствами и прихотью архитекторов превращенное в кабинет зам.зама по закупкам НПО «Ясный...» то ли день, то ли пень — надпись на двери полуистёрлась и не давала четкого представления о наименовании объединения, оставляя лёгкий флер тайны, словно повисшей в воздухе.
Маячок селектора замигал, и вкрадчивый голос секретарши томно проворковал:
- Сергей Геннадьевич, к Вам пришли. Мужчина поспешно метнулся к селекторной связи, чуть не своротив по дороге довольно габаритное кресло для посетителей:
- Да, Мариночка, проводите, пожалуйста, в мой кабинет.
И поспешно, но по-своему грациозно утопил мощное, слегка подрагивающее тело, во внушительного вида кресло хозяина... кабинета и жизни. Через непродолжительное время дверь мягко открылась и на пороге появилась Она. Такая же юная, если не сказать больше. Будто и не было всех этих лет с их последней встречи.
- Здравствуй, Тася, - голос предательски дрогнул, но он тут же взял себя в руки.
- Привет, Серёнь! Как сам? - её голос звенел колокольчиком и искренней (нет, правда, это просто невозможно подделать!) радостью от встречи. Только от встречи ли с ним или от нахлынувших воспоминаний... «Ай, да ну!» - мысленно махнул он рукой и с головой снова, как в первый раз, погрузился в её гипнотизирующий, окутывающий какой-то полудетской почти нежностью и подкупающий открытостью, взгляд.
- Всё путём, дорогая! Рад тебе несказанно. Чему обязан? - он всё ещё пытался успокоиться и потому кидал фразы отрывисто и чуть заикался, как когда-то совсем давно.
- Понимаешь, дорогой, я собираюсь замуж, как говорила по телефону, - её полудетская незащищённость открыто «зияла изо всех дыр» и словно взывала к нему о помощи... «О, Боже, что же я так распалился» - и он зажал сразу вспотевшие руки крест-на-крест подмышками.
- И перед этим решила сделать небольшой экскурс в своё Прошлое, если, конечно, ты не против? - продолжала Она растерянно улыбаться.
- Я всегда к твоим услугам.
- Отлично, - она кивает, словно и не сомневалась в этой его готовности: - Тогда позволь задать тебе несколько вопросов. Взять, как сказали бы журналисты прошлого века, у тебя экспресс-интервью.
Он согласен на всё, лишь бы видеть её и слышать чарующие переливы этого ни с чем не сравнимого юного звонкого голосочка. Она неспешно усаживается в «гостевое» кресло, закидывая ногу на ногу (он судорожно сглатывает, не сводя жадного взгляда с её стройных длинных ног, чуть прикрытых расклешенной мини-юбкой). «Всё так же хороша», - подкидывает «угля в топку» его расшалившееся воображение.
- Что ты можешь сказать о... нас? - начинает она «экзекуцию».
- В смысле, - он явно растерян: - Что именно, ты хочешь узнать?
- Как ты считаешь, то, что у нас с тобой было... Это было что? Мимолётная страсть, незначительный эпизод, нежная повесть или... роман всей жизни, - улыбается вроде насмешливо, но в уголках глаз таится какая-то невысказанная (тоска/боль/что-то другое?) он и вовсе сбит с толку.
- Не знаю, не думаю, что эпизод или что-то такое же мимолётное. Что-то б0льшее, несомненно. Зачем тебе?
- Просто ответь, - она понижает тембр своего голоса и опускает глаза: - Мне нужно знать.
- Возможно, что-то другое, но уж явно не похожее ни на что, - медленно произносит он.
- А потом? Что у тебя было? И что сейчас, если конечно, я имею право поинтересоваться.
- Да что потом...да и сейчас, - ничего такого, о чём бы хотелось говорить или (он горько усмехается) стоило бы упоминания в твоём «интервью».
- П о н я т н о, - раздельно произносит Она (вроде удовлетворена ответом или ему кажется?) Разговор плавно перетекает в другое, менее опасное, русло, и она после нескольких вежливых и ничего не значащих фраз спешит проститься. А он остаётся со своими мыслями, воспоминаниями, вновь нахлынувшими переживаниями... о них...о ней. Да, почему же он так и не задал главного вопроса: «За кого? За кого, чёрт возьми, она собралась замуж? Кто оказался, по её выбору, достойным, равным ей? Этому странному, почти эфемерному эльфическому созданию?»
Она не спеша идёт по бульвару. Всё дальше и дальше удаляясь в пространстве и времени от него и от себя прошлой, мысленно ставя (галочку? крестик?) в той истории. «№2», - отмечает себе: «Далее по маршруту Дмитрий Анатольевич».
Вечером того же дня по телефону:
- Дим, привет! Удивлён? Что, ни капельки? Сколько же прошло... Неужели? Что, встретиться? Правда хочешь? Завтра? Ну, давай...
Что он о ней знает? Только то, что она иная. Не такая, как другие. Искрящаяся какой-то неуловимой своей харизмой. Словно, изнутри светящаяся. Да ни черта, в сущности. Она тогда так запала в его сердце. Так запала...как запал. Наверное потому и драться стал. Нет, ну как можно было ударить эту девочку? Дмитрий Анатольевич, сжав кулаки и перекатывая желваки на скулах, медленно подошёл к окну и вперил тяжёлый взгляд в заоконное пространство. «Зачем я ей понадобился?» - эта фраза вновь и вновь сверлила его мозг со вчерашнего дня с мягкой настойчивостью строительного отбойного молотка. В дверь позвонили. Стремительно и неожиданно даже для себя самого он распахнул створки. На пороге стояла она. Хрупкая. Нежная. Словно тургеневская барышня. Как картинка из прошлого... давнего прошлого... не прошлых ли жизней?
- Привет, малыш, - ах, как же она, как только она и умеет: так мягко, так приветливо.
- Здравствуй, (чуть помедлив)... Тата, родная, - приобнимает её.
- Как ты?
На него тут же как из ведра обрушивается весь поток воспоминаний. То, с чем он все эти годы успешно (как ему казалось) боролся и наконец победил... Как оказалось, ничего подобного. Глупый! Ну как он мог подумать, что сможет её забыть? Хоть через десять лет, хоть через сто... Нет, такие картинки из Памяти не выжигаются даже калёным железом — и будут стоять перед глазами хоть в час последнего причастия.
- Я... хорошо, нормально, в общем (словно споткнувшись): - Хочешь чаю?
- Можно и чаю, - улыбается своей «фирменной», нет — не то: своей т а и н с т в е н н о й полуулыбкой, с едва заметным придыханием и подрагиванием ресниц. «Как же она трогательна» - думает мужчина, а сам уже идёт мягкой кошачьей походкой ставить чайник.
- А ты? Как все эти веси? Где...(немного помолчав) с кем?
- Я замуж выхожу... (и после непродолжительной паузы): - Вот захотелось, попрощаться... с прошлым. Отпустить что ли? - будто сама в некотором замешательстве.
Он повержен. Поражён — не то слово! А что он думал? Болван! Он наивно полагал, что она — ОНА так и будет, как утлая лодчонка носиться по бурным житейским волнам, не прибиваясь ни к одному берегу?! Вот, по всей видимости, нашла уютную для СЕБЯ т и х у ю гавань.
- Вот как? - стараясь казаться как можно равнодушнее, но всё время невольно сбиваясь на фальцет: И что же ты хочешь от... (он судорожно откашливается): - Чем я могу помочь? - уже с интонацией робкой надежды в голосе, а вдруг?
- Просто, ответь... Что у нас было? Или так: то, что у нас было — это было ЧТО? - и замолкает.
Он не знает, что сказать. Язык словно бы присыхает к нёбу. Но надо...надо что-то говорить: дежурные вежливые фразы? Нет. Всё происходящее просто не укладывается в рамки его понимания мира. После уж слишком затянувшейся паузы он медленно разлепляет пересохшие губы:
- Это не так просто.
- Что непросто? - «шутит она что ли или правда не понимает»
- ВСЁ не просто. И всё не БЫЛО. Не то что этого уже нет, я хочу сказать, а наоборот, ничего не закончилось, - он сбивается и совсем тушуется: - Никогда не заканчивается. Для меня по крайней... - умолкает.
Она молчит и уже не улыбается, точнее пытается улыбнуться, но в уголках глаз притаилась печаль.
- Значит, не отпускаешь? - констатирует факт.
- Как я могу отпустить т е б я? - он судорожно вздыхает.
- Не меня, глупый, - улыбается одним уголком губ: - Себя не хочешь отпустить. Из тех наших давних... - вдруг умолкает. И он молчит: не хочет или просто не знает, как ей помочь. И ей приходится справляться самой:
- Наверное я пришла не случайно...(пауза) Помочь... (снова пауза) Тебе... (длительная пауза) Думаешь, себе? - вскидывает на него, будто бы горечи полные, вопрошающие глаза. И тут он не выдерживает: хватает её в охапку и начинает...
- Нет, - она не даёт себя поцеловать и медленно, но твёрдо высвобождает хрупкую по девичьи фигурку из его медвежьих объятий: - Прошлого не повторить. Знай об этом. Помни. Я пришла не за этим.
- Так зачем ты тогда пришла? - он и правда не понимает.
- Подвести черту. Поставить точку. Жирную, - «неужели улыбается?». Он по-настоящему сбит с толку.
- Ну что ж, - после ещё более долгой паузы вздыхает она: - Раз ты не хочешь больше ничего мне сказать, я пошла. Спасибо за... чай.
И действительно уходит. Уходит теперь уже насовсем, оставив за собой лишь едва уловимый флер изысканного аромата. Аромата, словно сотканного из душистых трав летнего луга и свежего дуновения весеннего ветерка, неуловимых сверкающих лучей далёких звёзд и лёгких перистых облачков, что несутся по небу...несутся по небу... На излёте этого умозаключения он засыпает и спит, судорожно вздрагивая во сне всем своим крупным мускулистым телом. Сухие слёзы? Кто говорил, что настоящие мужчины не плачут? Вы просто не умеете, наверное, им правильно показать, какими му... чудаками они были.
«Дальше будет полегче или...» - её стройные длинные ноги девушки (феи?) выбивают быструю легкую дробь по брусчатке. «Далее №3, Владимир Владимирович».
Ему позвонили из комитета. Словно нарочно выдернули из поездки. «А к черту эту поездку» - он выруливал со МКАДа, мягко ведя свой 900-й, когда вновь зазвонил мобильник.
Даже не посмотрев на экран, чтобы узнать кто звонит, резко рявкнул в трубу:
- ДА!
- Ох, простите, я думала... И тишина. Неужели ОНА? Нет, этого не может, просто не может быть! Как же давно он её не слышал. И он вдруг стал молниеносно-летуче вспоминать.
Осень и листва. Опавшая... Лес и тишина. Звенящая... И она... такая... такая. Не тогда ли он — раньше ни разу не романтик — начал писать стихи. И какие! Она была словно сама юность, словно сама Мечта, явившаяся уставшему путнику на средине его жизни и подарившая НАДЕЖДУ. Надежду на то, что всё ещё может быть, что всё в его и только его руках/власти, а жизнь...можно не просто жить — можно жить, РАДУЯСЬ.
В трубке таилась ожидающая тишина...
- Ах, да, - он едва перевёл дух и чуть не подрезал не к месту выскочившую Toyotу, едва не выматерившись: - Нут, ТЫ?!
- Да, - легко и словно призрачно выдохнула тишина.
- Как ты?! - он уже снова почти кричал: - Рассказывай. ВСЁ. Нет, подожди — не надо. Где ты? Я приеду. Сейчас.
Она стояла на перекрёстке. Их перекрёстке. И ждала. Его. Как раньше бывало. Тогда. Он сразу заметил её, словно насквозь пронзённую светом и ветром пронизанную, легкую фигурку. Припарковался совсем рядом, заглушив мотор...и рванулся всем телом к ней... «Обнять/НЕ отпускать» - пульсировала тугим комом в горле мысль. Но, подойдя ближе, натолкнулся на настороженный — не родной, как ранее — её взгляд. И замер в полушаге.
Диалога не получилось...как и тогда. Он просто... просто не знал что ей ответить. Как удержать. Всегда интуичил и считывал её (если хоть кто-то мог это делать) мысли. Даже не мысли — лёгкие побуждения, эмоции на излёте. И он почти понял, что она не смогла ему сказать. И отпустил. Как и в тот раз. В то не такое и давнее т о г д а.
Да, он вспоминал, ТОГДА он писал живые светлые, какие-то по-мальчишечьи робкие стихи. Писал... А потом перестал. Что поделаешь, если её уже нет с ним.
«А это больно» - думала она: «Почему-то я полагала будет легче. Как же тогда...» - она не додумала фразу, уйдя в себя. В подсознание. «Как связаться с...ушедшим? Давно ушедшим. Подскажешь, Евгеньевич?»
Он бездумно смотрел ей вслед, а она удалялась всё дальше... дальше по личной дорожке из жёлтого кирпича в ведомое лишь ей светлое своё будущее.
(Просьба не ассоциировать героя с автором)