Начиная рассказ о тех временах, так и хочется начать его со слов «жили-были». Очень уж давно это было. А с учётом нынешних изменений в человеческом менталитете, и вовсе те времена кажутся далёкой сказкой. Вот и хочется рассказывать соответствующим образом, но живём мы в 21-м веке, когда подавляющему большинству плевать на словесные орнаменты...
В общем где-то в середине восьмидесятых, ещё до поступления в мединститут, устроился я работать санитаром на «Скорую». Нравилась мне эта работа что называется «со всех сторон». А врачи и фельдшера, видя мой интерес к профессии, многое мне рассказывали и показывали, многому научили.
Но однажды, видно, кому-то показалось, что я и сам уже могу поделиться практическими знаниями. Вызвал меня диспетчер (та самая Аня, о которой я уже рассказывал) и говорит:
- Саша, есть у меня к тебе поручение. Только отнесись серьёзно – у нас тут пришла молодая девочка только из училища. С красным дипломом. Надо её постажировать.
- А я тут при чём? С каких это пор санитары стали фельдшеров учить?
- Никто тебе и не говорит учить её чему-нибудь, - улыбнулась диспетчерша. – Тем более, что девочка, как мне кажется, с гонором. Ты просто покатайся рядом с ней, понаблюдай. Может, и поможешь чем-то. Да и район наш ты уже хорошо знаешь. В общем – тебе и карты в руки!
Нельзя сказать, чтобы я обрадовался такому поручению. Видел я эту практикантку – нос задран выше лба. Да и не в моём вкусе такие девочки – почти моего роста, ширококостая, подчёркнуто-аккуратная (халат накрахмален до хруста). Ещё и дочка каких-то высокопоставленных родителей. Та ещё цаца!
Но делать нечего. Нашёл я эту Лену (как оказалось) и стал проводить для начала экскурсию по подстанции. А тут и вызова начались, сели мы и поехали...
...И вот передаёт нам Аня по рации очередной вызов: «Мужчина, возраст под восемьдесят (точнее сейчас не помню), острая задержка мочи». Ничего сложного, в общем. Всего-то и требовалось – ввести деду в уретру катетер (в нашем случае – мягкая резиновая трубочка) и спустить мочу. Поехали мы по адресу.
Заходим в дом. Там на затёртом диване лежит этот дедушка, и если судить по напряжённому выражению его лица – ему уже невмоготу. И мы приступаем к своим обязанностям – я сажусь заполнять карточку, А Лена... меня ведь просили приглядывать? – вот я и смотрел. Поначалу даже без особого интереса.
Она невозмутимо (не опуская ещё непомерно задранного носа) достаёт из бикса бинт, катетер, и резиновые перчатки. Само собой – моет руки. Дедушка ещё страдает, но в его глазах уже появляется интерес к ситуации. Я тогда по молодости решил, что деду просто по приколу, как молодая девчонка будет в своих ручках его старый член мять. Но дед был мудрее (или с более развитой интуицией?) – он просто заинтересовался последовательностью действий юной фельдшерицы.
А та тем временем на свои ухоженные и тщательно вымытые ручки надевает перчатки, потом между большим и указательным пальцем своей правой руки в несколько слоев накладывает бинт. То же самое делает с пальцами левой.
Потом левой рукой (через бинт, разумеется) обхватывает дедов член, а правой (опять-таки через бинт), вернее, двумя пальчиками – большим и указательным, берёт катетер и пытается вставить его в мочеиспускательный канал... среди читателей, наверняка не много найдётся тех, кто видел ... первичный половой признак восьмидесятилетнего – довольно жалкое зрелище. Скорее напоминает тряпочку какую-то, которую сложно зафиксировать в нужном положении. В общем, процесс продолжался довольно долго.
Где-то через полчаса вижу я, что ситуация вызывает смех уже не только у меня – дед забыл о переполненном мочевом пузыре и откровенно потешается над ситуацией. На его измученном лице появилась улыбка.
А Лена эта – её задранный нос теперь был опущен, и напоминал скорее раскрасневшуюся картошку. Лицо взялось красными пятнами. Глаза мечут молнии. Белый халат утратил свою крахмальную жёсткость, да и белизна его уже не была такой ослепительной. Из старательно уложенной причёски во все стороны торчали клочья (иначе их не назовёшь!) волос...
Где-то на сороковой минуте (тогда «Скорая» ещё не была строго регламентирована по времени) «спектакля» Лена увидела наконец наши с дедом ехидные лица и откровенно рассердилась. Дальнейшее надо было видеть – я не так хорошо владею пером, чтобы расписать все краски этой картины.
Не в силах что-либо произнести крепко сжатыми челюстями, она решительным движением отбрасывает в стороны бинт, не менее решительно стягивает с обеих рук перчатки, отправляя их в полёт по маршруту кусочков бинта. Потом всей пятернёй левой руки хватает дедов член и крепко его сжимает. И в то же время её правая рука без труда вводит катетер...
Я, конечно, постарался отвернуть в сторону свою улыбающуюся физиономию, но не смог сдержаться и фыркнул носом. А дед и вовсе не стеснялся – почувствовав, что моча наконец-то покидает его многострадальный мочевой пузырь, он просто рассмеялся. Да так, что катетер снова чуть не выскочил. Если бы не твёрдая рука Лены...
...Больше мы с ней в паре не работали. Более того – юная фельдшерица старалась даже на глаза мне не попадаться. И густо краснела, если такое всё же случалось...