Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь…
А.С.Пушкин. Евгений Онегин
Генка у нас во дворе, считался парнем очень «начитанным». Поэтому, любое сочинение по литературе было ему нипочем…
И когда, на очередном уроке, Галина Васильевна выписала на классной доске три темы «итогового сочинения за четверть», долго таращиться на доску – он не стал…
Первая тема – по произведениям «известного писателя» – Генке не понравилась. Вторая тема – так себе… А, вот, последняя – «Лирика Александра Сергеевича Пушкина» – была в самый раз!..
Генке, сразу вспомнилось – это, напевное:
«…Вечор, ты помнишь, вьюга злилась,
На мутном небе мгла носилась;
Луна, как бледное пятно,
Сквозь тучи мрачные желтела,
И ты… (тут, Генка запнулся в мысленном изложении «первоисточника», повспоминал, но… ничего, так и не вспомнил).
А, нынче погляди в окно…»
Дальше, Генке, вообще, ничего «пушкинского» из стихотворения «Зимнее утро» не вспомнилось…
Ну, да ничего!.. «Материалу», навскидку – и так, хватало. А, мало станет, так можно будет добавить несколько «нетленных» образов и из стихотворения «Зимний вечер». Всё, одна – «зимняя тематика»!..
Генка, не торопясь, аккуратно вывел заглавие сочинения «Образ Вечора в произведении «Зимнее утро» А.С.Пушкина».
Вздохнул (для острастки)… И – «пошло-поехало»! Главное, – ухватиться!.. Как, ещё, сам Александр Сергеевич писал (где, Генка не стал вспоминать): «…рука к перу, перо – бумаге… (что-то там) и даль свободного романа я сквозь магический кристалл ещё не ясно различал…» Умел, Александр Сергеевич, правильно «обозначить в целом» проблему «пишущего человека»!..
У Генки – выходило неплохо: «Вечор, какое воистину русское имя, – редкое, величавое!.. – писал он (можно сказать, выписывал… прямо, в «масляных красках»!). – Вечор, Финист (который – Ясный Сокол!), Баян, Пересвет, Ослябя, Лель… Сколько их, славных сыновей Великой матушки России, бороздивших безграничные и немыслимые её пространства – на суше и на море!.. Пешие и конные, молодые и ранние, богатыри и, просто, – здоровые… Как их, очертя голову, беззаветно и преданно любили и ждали в своих светелках – юные и чистые провинциальные наши барышни и девчонки: Наталки, Дашутки, Марьи!.. А, «эти» – заграничные красотки с «опустошенным внутренним миром», – все эти: Кики, Манон, Люсиль, – вообще, от «острой любовной недостаточности», впадали в «любовный криз», и умирали – в лучшие свои годы, – «гасли», буквально, как «стеариновые свечи» в актовом зале Гранд-опера, после «первого бала Наташи Ростовой»!..
Надо ли спрашивать: помнил ли это, Вечор?! Он – всё помнил!.. Как – сам Штирлиц, когда выспится за двадцать минут… И, не надо спрашивать, ворошить былое, кликушествовать, драматизировать событие… Как, печально выразился другой поэт: «Цветы с могилы чувств, не трогай!..»
«Вьюга злилась… мгла носилась… на мутном небе…» Что это?.. Если одним словом (но три раза), – царизм, запустение, мрак!..
Но ведь это, же и идеальное «место и время» для встречи Штирлица с пастором Шлагом… Поэт, с ослепительных вершин своей гениальности, как бы исподволь, из – «далека-своего-далёка» – готовит «почву» для этой встречи. Чтобы, наша контрразведка – снова была «на высоте». А, папа Мюллер, – опять был посрамлен, вместе с абвером, СД и всеми ихними СС! И – опять бы, подвел своего Гитлера. Но, в этот раз, он вряд ли бы отделался «саечкой за испуг» на именинах… Ему – можно было бы сказать только: «Чао, бамбина, сори!..», что переводится как – «гуляй, Вася! Крути педали, суши сандалии, пей «Боржоми»!
И вот уже, луна проглядывает с неба, теплая, как яичница… И все злое и агрессивное – бледнеет вокруг…
«Няня!.. – кричит, зовет, «надрывается» поэт – в ночь, в холод (сам бледный, как пятно от свежей сметаны), – где же кружка?..» Поэту хочется, чтобы Вечор – навсегда, запомнил этот вечер… Потому что, пока «льется шампанское», не все ещё – потеряно!.. (Тут, ясное дело, Генка начал «задействовать» в ткань своего сочинения и «запасное» стихотворение классика – про любимую няню, Арину Родионовну). Он – просит и умоляет, – и ему хочется «достучаться» до няни – среди ужасающих зимних сумерек и не менее страшных – потёмков декабря… Чтобы, добрая старушка – перестала, наконец, на ночь, глядя, бороться с возрастными изменениями кожи век и щек, – а пошла бы и нашла полулитровую кружку из сплава «Нейзильбер» (сплав никель-серебро; тут Генка блеснул знаниями из физики), или хотя бы – АМГ (алюминий + 10% магния; тут Генка блеснул знаниями из химии). И, ведь – Боженька ж, ты мой! – это, опять драма, страдание, рок! – кружка-то, у них с няней, одна на двоих!.. Бедные, горькие – «соколик» с «серой скворушкой»…
«…Выпьем, добрая подружка
Бедной юности моей,
Выпьем с горя; где же кружка?
Сердцу будет веселей…»
«Да, – поэт верит, что мрак рассеется! – писал, «упоенно», Генка. – Верит, что Добро – победит Зло!.. И вот, он (поэт) – уже, самозабвенно «запевает» победоносную песню «завтрашнего дня», – зовет нас на праведный пир торжества света, устилая широкую дорогу к счастью – лепестками лучей наступающего утра:
«А нынче… погляди в окно…» И мы спешим, – как искренние дети, – навстречу лучезарному дню!».
На следующий день, на уроке, Галина Васильевна начала разбор сочинений с Генкиного «опуса». И, в частности, сказала:
– После «И ты…» в стихотворении Александра Сергеевича «Зимний вечер», следует – «…печальная сидела»…
Галина Васильевна, вопросительно посмотрела на Генку.
– И что?.. – насупился он, начиная краснеть с затылка (что, не сразу заметно).
– А то, – назидательно сказала Галина Васильевна, – что «Вечор», если в твоей интерпретации, это человек, – это не «он», а «она»!.. Она – «печальная сидела». И эта особа женского пола, должна бы была иметь имя, тогда уж – Вечора… Кстати, в самом начале стихотворения есть строка – «Пора, красавица, проснись..»
– Так, по-вашему… – буркнул Генка, «стойко» пропуская мимо ушей и «печальная сидела», и «красавица». – По-вашему, и маркиза де Помпадур должна бы была называться «маркиза де Помпадура»?..
Генка, сделал «некоторый упор» на последнем – «а»…
Ловко – это он загнул. И, главное, сообразил быстро!..
Но Генка, тут же, осекся, сообразив, что – уже назавтра в классе, на основании им сказанного, все запросто могут начать дразнить его – «маркиза де Помпадура» – и будут правы!.. Генка, испугался и зачастил:
– Маркиза де Помпадур, хотя отец её был одно время лакеем, получила отличное образование, прекрасно знала музыку, рисовала, пела, играла на сцене, декламировала. Будучи фавориткой короля Людовика Пятнадцатого, мало интересовалась своим мужем, весело проводя время в обществе «золотой молодежи»… Она из всех, так называемых, «метресс» – самая блестящая, талантливая и безнравственная… Её муж, которому пригрозили Бастилией, «успокоился» и получил доходное место…
– Ладно, садись, тройка, – подытожила Галина Васильевна. – А, что касается чтения литературных произведений, то читать нужно не только много, и не только сначала, но и – до конца!
Генка сел, осторожно озираясь по сторонам… А, Галина Васильевна, уже весело начала рассказывать, как у неё, года два назад, был ученик, – тоже «местный талантище!» – который, стихотворения заучивал «на слух», прямо на уроке, чтобы не учить дома. И вот ему послышалось не «няня», а «Нонна». И он, декламировал на уроке: «Нонна, где же кружка?..»
Генка – осторожно – повертел ещё головой – направо и налево… И понял, что на сегодня, вроде бы, – «всё обошлось»…
2012