В детские годы, когда мне было лет 6 или 7 у нас в овечьей семейке выделялся один ягнёнок, он отставал в росте, был маленькой овечкой и звали её Мялка. Я очень её любила: обнимала, гладила, кормила хлебцем. А в начале осени её зарезали на мясо. В детской голове не укладывалось, как можно лишить жизни того, кого любишь, а тем более есть. Все десять лет, пока я жила дома в деревне, я не могла есть мясо, не любила молоко, но любила яйца в варёном и жареном виде. Если дома был сварен мясной суп или щи, я выбирала яичницу. Во взрослой жизни уже в городе, я потихоньку начала есть мясо, гоня от себя мысли, что это чья то загубленная жизнь. Как жесток мир, даже думать об этом страшно.
Время шло. Сначала сестра поступила в педагогический институт, через пять лет после неё и я уехала из дома. Родители остались одни и уже сократили подсобное хозяйство. Перестали держать овец, а затем и корову с телёнком. В те годы государство начало проявлять заботу о ветеранах Великой Отечественной войны. Был сформирован набор продуктов и каждый месяц в магазине ветеранам продавали мясо, сливочное масло, сыр и ещё какие то продукты. Молоко покупали в деревне, у многих были коровы. К тому времени появился холодильник, в дом была проведена вода. Жить на селе становилось легче.
Многое изменилось за каких то 10 - 15 лет. В колхозе вместо лошадей везде работала техника, трактора, машины, комбайны. Конюшню закрыли, не стало кузницы, прекратил существование кирпичный заводик, разобрали плотину, закрыли мельницу, а многим ранее, сгорела пекарня. Сельсовет перевели в соседнюю деревню, где был сформирован центр и все административные здания: контора, сельсовет, медпункт, дом культуры, детский сад, библиотека и авто мастеркая по ремонту техники. В маленькой избушке был создан КБО (комбинат бытового обслуживания), куда на ремонт сдавали бытовую технику и телевизоры, из города приезжал мастер один или два раза в неделю, а что не мог отремонтировать на месте, забирал в город. Мама успела доработать до пенсии в своей школе, но в скором времени построили новую среднюю школу в центральной усадьбе совхоза, а нашу закрыли.
Хочу вернуться немного назад, чтоб написать о родителях разные бытовые истории. Папа, ко всему новому в своём доме, относился категорично против. Вся мебель и бытовая техника были приобретены мамой, предварительно поставив папе бутылку водки, чтобы он размяк и стал более гибким, если гибкости не хватало, доводили до нужной кондиции (самого, хоть выноси) и тогда уже можно было всё заносить в дом. Таким способом были приобретены телевизор, радиола, трюмо, два мягких дивана, первый с валиками и второй - современный с кожаными подлокотниками, комод и холодильник. Вот она, сила русской водки! Иначе у нас ничего этого могло не быть. Как вспоминает моя сестра: -на одну, сданную из под водки пустую бутылку, в магазине продавщица взвешивала на весах три с половиной пряника. Если бы папа не пил, то и пряников не видать-. Таким же способом проводилась и вода в дом. Когда вся деревня была раскопана и укладывались трубы, папа встал на дыбы, не дам портить землю у дома, всё перекопают и водопровод нам не нужен, колодец не далеко, немного воды надо самим, скотины на дворе нет. Аргументов было много. И вот , работы уже шли к завершению, а у мамочки болела душа: как же так, ведь потом это будет всё намного сложнее сделать. И они с соседкой пошли к водопроводчикам, а те уже всё закончили. Еле уговорили, пришлось тоже при помощи водки решать вопрос. Вода пошла в дом и папа оценил плоды цивилизации. Такой вот ОН, наш отец.
на фото мне 20 лет.