«Я не люблю людей, в которых мир
Кончается границей головы,
Кончается границами квартир
И парой книг, прочитанных (увы)».
Ах Астахова
***
«Кофе будете?» - проводница повторила фразу, увидев мой блуждающий взгляд.
Я помотал головой, и она повезла тележку дальше по вагону, предусмотрительно останавливаясь у каждого сиденья. Пассажиры смотрели фильмы или дремали, размякнув в креслах.
«Сапсан» разгонялся. Из-за скорости осенние деревья, придорожные столбы и редкие домишки спрессовывались под моим взглядом в однородную массу. Поезд отсекал добротные куски сливочно-золотых пейзажей и они отваливались в сторону, как рыхлые ломти праздничного «Наполеона».
Праздник! У Алёшки день рождения. Я еду в гости и готовлюсь, вспоминая самое важное.
***
«Точка сложная. Для опытных. Жди. В следующую командировку отправлю тебя с Иванычем», - сказал шеф, затянулся и опустил глаза в документы.
Намёк был понятен. Разговор закончен и я, как воспитанный человек, должен развернуться и уйти. Затем добраться до вокзала, войти в прокуренный тамбур пригородной электрички и выйти на маленькой станции часов через семь, сделав пару пересадок и выкурив несметное количество сигарет.
Посеревший от случайных взглядов и дорожной пыли, в конце пути я должен был встретиться глазами с мамой. И сказать ей, что работа будет через пару месяцев, а деньги - через три в лучшем случае.
Трёх месяцев у мамы не было. Мне нужна командировка сейчас. Поэтому я шагнул ближе к столу, туда, где стоял стул для гостей, сел и рассказал все как есть. Шеф крякнул, вытащил из пачки Vogue ещё одну сигарету и замолчал. Покупал он последний месяц только дамские сигариллы, надеясь бросить курить. Попытка была не первой, поэтому над ним втайне посмеивался весь наш дружно дымящий коллектив.
Люди здесь вообще были дружные. В компанию инженеров и пилотов приводил кто-то из своих. Приглашали тех, в ком были уверены. Тех, с кем служили, летали или делили по пять-шесть месяцев одну комнату на военной базе. Меня привёл Лёха - закадычный дружок с лейтенантских времён.
Пройдя переучивание и получив все допуски на новый вид техники, я ждал вызова. Но диагноз мамы заставил торопиться. Срочно требовалась операция.
«Полетишь в Непал послезавтра, - произнёс шеф. - Сменишь Журова. На точке задержится Алексей Горюнов, поработаешь с приятелем». Шеф пожал мне руку и отправил собираться.
Так начался новый этап жизни.
***
Лёха натаскивал меня месяц. Непал был адом для пилотов. Высокогорье, турбулентность, коктейль из восходящих и нисходящих воздушных потоков, внезапные туманы...Вертолёт в горах, как кусочек ананаса в шейкере. Разреженный воздух ухудшает динамику. Туманы и отсутствие видимости превращают его в игрушку в руках стихии.
-Саня, смотри. Взлёт с площадки с уклоном делаешь носом и левым бортом на уклон. Горизонта не видно, к склону не жмись, придавит.
-А как, если на площадке грунт слабый?
-А никак. Мощность на полную и не виси. И за массой следи до взлёта.
Отвесные стены ущелья были так близко, что казалось возможно дотронуться рукой. Запоминал, что нужно держать дистанцию, что нисходящие потоки прижимают к склону, что легче всего для полётов утренние и вечерние часы.
Лёха был опытным пилотом. Он влюбился в эту страну с её сложным ландшафтом и непредсказуемой погодой. Часами был готов говорить о Непале.
Перед вылетом домой он завёл разговор о таинственной Шамбале - святом месте, где очищаются души и исполняются желания. Я подшучивал в ответ.
-Лёха, пять месяцев в горах сказываются! Пора домой!
-Да, соскучился по дому. Как мама у тебя?
-Врачи говорят, сделали, что могли, теперь молитесь.
-Саня, надо молиться и верить, что все будет хорошо, - произнес друг. - Мы в Непале, в горах, близко к Богу.
-Лёха, перестань...
-Давай, Сань... Проси, что хочешь, нас должны услышать.
Я криво улыбнулся.
-Когда ещё такая возможность будет?
-Да ладно, Лёш. Хватит. Работаю. Делаю, что могу. Не верю я ни в бога, ни в Шамбалу.
-Эх ты... Я заеду к твоей маме, все сделаю, что ей требуется.
Я смотрел на него, стараясь не допустить, чтоб глаза увлажнились.
-И попрошу сам, Сань. За твою маму.
Утром провожали экипаж в Катманду. Поручения были переданы, гостинцы упакованы. Мы обнялись и Алёшка шагнул внутрь вертолета.
Ми-8 оторвался от земли, повисел немного над взлетной площадкой и пошёл вверх. Мы на земле провожали его взглядом и радовались, что Лёшка скоро будет дома.
***
Пройдя пешком от остановки около километра по запылённой грунтовой дороге я наконец оказался на месте.
Давно остались позади вокзальная толчея и гомон разномастных пассажиров. В сотый раз пригладив и упорядочив воспоминания, я успокоился. Умиротворенный, шагнул в ворота небольшого кладбища, где меня ждал друг. Я знаю, что сделаю дальше. Моё ежегодное паломничество повторяется уже двенадцатый год.
Подойдя к могиле, я первым делом дотронусь до надгробного камня. Затем смахну пыль со скамейки и сяду. Разговор будет долгим.
Я сначала буду благодарить Алёшку за наставничество и за дружбу. Потом расскажу о своей семье и новостях. В конце, когда солнце повиснет над горизонтом, я подойду к главному.
Скажу, как слепая ярость накрыла нас в Непале, когда пришло известие о гибели экипажа. Как читал скупые отчеты о происшествии с казенными формулировками «не справился с управлением в условиях плохой видимости». Как уходил подальше и выл до хрипоты. И в тысячный раз корил неведомую Шамбалу, которая забрала моего друга.
Прощаясь, я прикоснусь к могильному камню и прошепчу, что его просьбу услышали и мама после той операции жила ещё долго.
И, дожидаясь последнего автобуса, я буду шепотом просить у загадочной Шамбалы мира и покоя для моего лучшего друга. Я знаю, мою просьбу услышат. Ведь пилоты - первые в очереди к богу.