Последний день войны
Рассказ гвардии майора 76 стрелковой Ельнинско-Варшавской
Краснознамённой ордена Суворова дивизии
Шикова Виктора Ивановича.
На рассвете 7 мая 1945 г наша дивизия вышла к Эльбе около городка Эрихов. Было прекрасное утро. Тишина. На небе ни облачка. Перед рекой низина. Она вся покрыта зелёной травой, такой чистой и свежей, какая бывает только в мае. Правее мост, но он разрушен. Немцев не видно. Они бежали за Эльбу, оставив на нашем (теперь уже нашем!) берегу многие тысячи грузовых и легковых машин. Ими усеяны все луга. Кругом разбросаны вещи: какие-то тряпки, раскрытые чемоданы. Видимо, в спешке немцы забирали с собой самое необходимое, бросая всё, что не могли унести.
Солдаты осматривали машины. С другого берега возвращалась наша разведка. Бойцы гребли медленно. Когда лодки причалили, то оказалось, что разведчики сильно пьяны. Некоторые даже с трудом сидели, обхватив автоматы. Все были возбуждены и радостно прокричали:
- Немцев нет! Одни американцы!
- Где вы напились?
- Там. Отметили встречу с американцами.
Новость быстро разнеслась в дивизии, и весь берег пришёл в движение. Всё кругом заурчало и зашевелилось. На радостях бойцы завели машины и начали кататься. Ехать было некуда, и они кружились, двигались куда попало и от души смеялись, сталкиваясь друг с другом. Разбитых машин никому не было жалко. За время жестокой войны все уже отвыкли жалеть вещи. Тем более немецкие.
Я достал карту. Крупные гитлеровские части ещё сопротивлялись на юге. «Будут ли нас перебрасывать на юг? Нет. Далеко. Переброска дивизии займёт много времени. Там и без нас немцев разобьют. Значит, всё. Для нас война кончилась. Неужели так? Позади тяжелейшие бои под Ельней, у деревни Боброво, бои за Варшаву и Берлин. Всё позади.
Даже трудно осознать это».
- Товарищ майор! Товарищ майор! – прервали мои мысли подошедшие солдаты.
- Что случилось?
- Мы ребёнка нашли.
- Какого ребёнка?
- Вот этого, - сказали бойцы, протягивая мне плачущий свёрток.
- Где вы его нашли?
- В немецкой машине лежал, на сиденье. Мы хотели покататься. Дверцу открыли, а он там лежит в пелёнках и плачет.
- Мокрый, наверное. Надо бы перепеленать.
- Это можно, - согласились ребята. – Там рядом ещё пелёнки лежали. Мы их с собой захватили. Только пеленать не умеем.
- Давайте.
Бойцы протянули мне пелёнки. Мы подошли к какому-то ящику, перевернули его. Я разложил на нём пелёнки. Боец положил сверху ребёнка и начал неумело развязывать тесьму.
- Дай-ка мне, - предложил я. – У тебя, видать, детей ещё нет.
- Нет, товарищ майор. – согласился боец. – А у вас есть?
- Был.
Никто больше не спрашивал. У многих было своё горе. Все понимающе молчали.
В сухих пелёнках ребёнок утих и вскоре заснул.
- Надо его куда-то пристроить, иначе погибнет. Пойдёмте к немцам. Их ребёнок, им и отдадим, - предложил я солдатам.
Все вместе отправились к городку. Постучал в первый дом. Вышел хозяин, испуганно посмотрел на меня, на ребёнка, на стоящих сзади красноармейцев.
- Was wollen Sie? – спрашивает.
Объясняю ему на ломаном немецком языке, что, мол, немецкий ребёнок. Бросили его родители. Надо взять на воспитание.
- Nein! Nein! – отвечает.
- Почему « nein? » Немецкий ребёнок. Ваш ребёнок. Кормить надо. Не должен он умереть!
Подошла хозяйка. Опрятно одетая женщина средних лет. Всё поняла и тоже отказывает. Теперь оба руками машут. Не хотят брать.
Ладно. Пойдём в другой дом.
И в другом доме та же встреча. И в третьем – то же самое. Никто не хочет ребёнка спасти. Никому дитя не жалко.
«Вот сволочи! – подумал. – Мой отец простой крестьянин, имея своих четверых детей, в гражданскую войну взял из детского приюта умирающую от голода девочку. Потом на улицах Опочки подобрал ещё трёх брошенных маленьких детей. Всех они с матерью выкормили, всех спасли. Тогда отец сказал матери: «Ты, Оленька, за детьми ухаживай. Остальное я всё сам делать буду». А сам-то был больной. В Первую мировую войну его батальон попал под немецкую газовую атаку. Большинство погибло, а он ослеп. Как Полного Георгиевского кавалера (4 креста имел), отца отправили в Москву. В госпитале на 28 день зрение стало постепенно восстанавливаться. Видеть стал, но ещё полгода не говорил, возвратился домой с больными лёгкими.
Ишь! Немцы жалуются на трудные времена. У отца тоже не лёгкие времена были. Как-то собрались к ужину. Мать только хлеб из печи достала. Горячий, душистый, с тмином. А тут вваливается команда из города с револьверами. Продразвёрстка. Кругом шарят. Во все углы заглядывают. Все хлеба в мешок. Даже краюху со стола взяли. На глазах детей заблестели слёзы, но все молчат. Только трёхлетний сиротка громко зашмыгал носом. Как только за чужими захлопнулась дверь, мать разрыдалась.
Потом пришлось мох с болота сушить, перемалывать и смешивать с мукой, чтобы увеличить объём выпекаемого хлеба. Трудно было, но все выжили. И детей спасли. И своих, и приёмных.
Немцы, немцы. Что же делать? Ребёнка надо спасти. Хорошо. Раз вы такие расчётливые, то поступлю по-другому».
- Ну-ка, ребята, пригоните сюда двух коров. Немцы их угнать не смогли, значит, коровы наши, трофейные. Ещё возьмите две повозки и нагрузите их сеном. Какой-то стог у реки я видел.
Бойцы улыбнулись и пошли выполнять приказание.
И часа не прошло, как в моём распоряжении были две коровы и два воза сена.
– Молодцы, ребята, Теперь продолжим переговоры с немцами.
Выбрал в городке дом получше и стучу. Вышел немец. Объяснил ему, в чём дело.
Машет руками, ребёнка брать отказывается. Тогда говорю:
- Если возьмёте, то получите двух коров, и солдаты сейчас же набьют ваш сарай сеном доверху.
Немец сразу оживился и выглянул за ворота на улицу. Увидев коров и возы с сеном, заулыбался, очень обрадовался и согласился взять ребёнка на воспитание.
Коров завели во двор, и солдаты стали разгружать сено. Я передал ребёнка и написал на листке бумаги: «В этот дом хозяевам отдан на воспитание немецкий ребёнок, брошенный родителями при бегстве на Запад. Для обеспечения ребёнка даны две коровы и сено.
7 мая 1945 г. Майор Шиков Виктор Иванович».
Хозяев предупредил, что приеду и проверю, как они берегут ребёнка.
Года через два я действительно заехал в этот дом. Немцы встретили меня как самого дорогого гостя. Кругом был голод, а они владели двумя коровами. Молока хватало и ребёнку, и на продажу. Кто бы к ним ни приходил, все они показывали мой листок, и никто их не трогал. Моя записка служила надёжной охранной грамотой.
Я с удовольствием понаблюдал за игрой спасённого нами ребёнка и уехал с надеждой, что, возможно, когда-нибудь, уже взрослым, он дополнит рассказы старых людей об ужасах и жестокостях этой войны маленьким эпизодом о русской доброте, которая спасла ему жизнь.
Справка: Шиков Виктор Иванович родился в 1916 году на хуторе Стречиха Опочецкого района Псковской области. До войны работал учителем. Войну начал рядовым разведчиком. При взятии Берлина командовал полком. За героизм и личное мужество награждён пятью орденами и многими медалями.
Евгений Викторович Шиков