(пародия на эротичесие рассказы)
А когда разошлись подруги по домам, Лидия Николаевна сняла тесный бюстгальтер и хотела уже надеть свежую ночную рубашку, но сладко потянувшись, глянула в старинное зеркало, висевшее здесь с незапамятных времён... "Эх, мужика бы сейчас", – подумала она, сдавливая рукой заросший густыми рыжими волосами низ живота.
Сев на скамью, стоящую напротив зеркала и раздвинув полноватые ноги, стала поглаживать пальцами свой детородный орган. В зеркале она видела его. Он так и не произвёл на свет ей потомства, а сейчас стал напоминать о себе волнительной тяжестью где-то внизу и сладкой ломотой в пояснице. Мужчин у неё было предостаточно, Она даже не всех помнила, но двоих – Матвея и Кузьму – забыть не могла. Матвей обещал развестись с женой и жениться на ней. Собиралась за него замуж… Всё к этому шло, но он переметнулся к жене Кузьмы и стал похаживать к ней, когда тот уезжал в город по делам колхоза. Замуж так ни за кого и не вышла…
С Кузьмой у неё тоже есть, что вспомнить, но какие разные это были мужики!.. Матвей никогда сразу не начинал соитие. Зацелует, бывало, всю с ног до головы, оближет языком все её щелочки… Ласками доводил до состояния, когда она была готова выполнять любое его желание. Она с удовольствием целовала, его небольшой, но очень упругий член… С ним было приятно иметь сношение во всех позах, но особенно, когда она садилась на него сверху… С Матвеем она попробовала все позы. Габариты его члена не причиняли ей боли, и она с удовольствием позволяла ему всё, что он хотел.
А Кузьма – тот был совсем другим… Крупный, громкоголосый, с огромными лапищами. Бывало без всяких предварительных ласк стягивал с неё трусы и бросал на кровать не раздевая. Задирал её ноги себе на плечи и всовывал в неё свой большущий член, с хрустом раздвигая им стенки её плоти. Когда это «дышло» достигало дна её «киски», ей казалось, что ещё немного и оно окажется в её горле. На подмахивание, как это делала она с Матвеем, у неё не было никаких сил, и она пассивно лежала под ним, придавленная центнером его горячего тела. Он мял её немаленькие груди, словно тесто перед выпечкой хлеба и продвигал до упора свое «чудо природы». При этом, его огромная мошонка с яйцами, каждое, как ей казалось, величиной не меньше куриного, стучала по её промежности, как град по железной крыше во время дождя.
К счастью, Кузьма кончал первый раз довольно быстро. Зато после она брала инициативу в свои руки. Второй и последующие разы она обхватывала его член руками, не позволяя ему войти на всю длину. Но сдержать не всегда удавалось, и после сношения с ним неприятное послевкусие не покидало её по нескольку дней. Правда, впоследствии она заставляла его надевать на член пару бубликов и заготовила баночку гусиного жира, обильно смазывая им свою плоть перед каждым сношением с ним…Это очень помогло для получения ею полноценного оргазма. ..
Воспоминания распалили её воображение. Поглаживания плоти стали более энергичными, и она вынуждена была встать со скамьи и пойти к холодильнику за баночкой с гусиным жиром. И тут раздался робкий стук в окно. "Неужели это Матвей?» – подумала она, погасив свет и выглянув в окно. Но это был Кузьма. "Хрен редьки не слаще", – заключила она, открывая прогнившую на петлях, дубовую дверь.
– Лидочка, горе у меня, – начал с порога Кузьма. – Вдовый я теперь. Уже целый месяц. Выходи за меня…
– А с женой-то что? – неужто помёрла?..
– Кабы помёрла, то не так было бы обидно. – Уехала с соседом Матвеем жить в городе… Письмо, вот оставила. Могу прочитать…
– Ну, коли не секрет, читай, – растерянно проговорила Лидия, продолжая держать в руке заветную баночку. – Садись к столу…
Накинув халат и определив, наконец, баночку на подоконнике, сама села рядом. Кузьма достал из кармана исписанный крупным текстом лист бумаги и запинаясь начал читать:
«Дорогой, Кузьма, прости меня, но продолжать жить с тобой я больше не могу. Все пятнадцать лет нашей с тобой жизни я терпела твой елдак, как могла. Теперь Лидка пусть потерпит, а я с Матвеем нашла своё женское счастье. Детей я отправила к маме. Буду жить с Матвеем в городе. Меня не ищи, к тебе я не вернусь. С Матвеем у нас любовь да союз, а с тобой, гулюном, перетоптавшим половину баб нашей деревни, я расстаюсь без сожаления. Прощай!».
В избе наступило долгое молчание. Наконец, Лидия прервала тишину и спросила:
– А жена Матвея куда смотрела?..
– Машка рада, что он ушёл… Она думала, что я сразу к ней прибегу. Да, было у меня с нею, но такой ненасытной бабы – никогда не имел. Я от неё уходил на четвереньках. Врачи говорили ей, что у неё бешенство матки… Да и сама она, кажись, была бешеной… Уехала в Данию работать в каком-то борделе…
Рассказывая всё это, Кузьма запустил руку под халат Лидии. Пальцы скользнули по её бедру и попали в самый центр уже разогретого детородного органа. Лидия слегка ойкнула, но усилием воли заставила себя оттолкнуть пальцы не скрывавшего своих намерений Кузьмы.
– Эх, Кузьма, я бы вышла за тебя, да боюся – будет дочка Маруся…
– А ты не бойся – давай, будет сын Николай…
– Мне ведь скоро сорок лет, а тебе подай минет…
– Если не споткнусь о плинтус, буду делать куннилингус… Будет жизнь у нас прекрасная…
– Ну, тогда, на всё согласна я…
Это было похоже на дуэт Одарки и Карася из оперы Семёна Гулак - Артемовского «Запорожец за Дунаем», но всё здесь обошлось без слёз. Лида, оказавшись под Кузьмой, уже хотела сама положить ноги на его плечи, но увидев его едва ли не четверть метровое мужское достоинство, вспомнила про бублики... Благо, недавно купила в сельпо их пару килограммов. Хотела надеть ему три штуки, но, соскучившись по мужской ласке, уступила, и они сошлись только на одном. Баночка с гусиным жиром была, как никогда, кстати.
Дед Егор, охраняя сельпо, услышал сладострастные стоны, доносившиеся со стороны избы Лидии Николаевны, закинув берданку за плечо, закурил самокрутку и задумчиво заключил:
– Опять Лидка своих котов выгнала из избы. Теперь будут орать всю ночь… Как ни как, а на дворе месяц март…