Предыдущая: http://www.proza.ru/2019/03/22/775
4. КРЕМОВЫЙ ТОРТ
В Норильлаге Баха, моя бабушка, была в курсе всех лагерных событий, так как работала не только лаборантом, но и неофициально врачом. Поэтому в марте 1949 года одной из первых узнала, что к ним доставили заключённого академика Баландина.
Испанская Академия наук сразу же после ареста Александра Александровича выбрала его своим Почётным Президентом и обратилась к правительству СССР с просьбой предоставить ему право немедленного выезда из страны, раз родине больше не нужен автор мультиплетной теории гетерогенного катализа. Разумеется, последовал немедленный отказ.
Утром Баха из окошечка лаборатории увидела академика вместе с урками, когда их гнали на работу в цех. Среди них он выглядел совершенно больным и обессиленным. Сильный ветер легко валил его с ног и волочил по снегу. Подойти к нему не было никакой возможности.
Конвоиры, как всегда, заорали: «Не вертухайся! Не вертухайся!», потому что в колонне заключённых опять заговорили друг с другом. Затем с помощью прикладов поставили всех на колени посреди сугробов в лютый мороз. Через несколько минут, опять же прикладами, подняли их на ноги, и окоченевшие, уже в полном молчании, все двинулись дальше.
Вечером один из урок, спрятавшись за дверью барака, неожиданно выскочил оттуда и ударил академика ножом в живот. Тот упал. Бандит, видимо, решил, что если новенький - такая знаменитость, значит, очень богат. Быстро обшарил его, но не найдя ничего полезного, удрал.
Бахе тут же сообщили, и она примчалась на помощь. Оказалось, что Баландина спасла толстая ватная телогрейка, поверх неё был надет плотный бушлат. Нож только рассёк кожу, скользнув вбок, но крови раненый потерял много. Баха наложила повязку. Он сказал, что после ареста у него открылась язва желудка, но кормили его, конечно, так же, как и всех остальных заключённых, преимущественно, чёрными сухарями и ржавой селёдкой. Баха начала подкармливать его всем, что могла достать. Однажды она принесла ему даже небольшой круг замороженного молока. Передавать еду было адски сложно, но тем не менее ей удавалось это почти каждый день.
Александр Александрович знал моего деда, поэтому их встреча стала радостным событием. Они сразу же занялись научными проектами, надеясь, что те когда-нибудь пригодятся.
Лишь после смерти вождя в мае 1953 году Баландин был выпущен на свободу, ему вернули все его многочисленные награды и звания. Перед освобождением академика перевели в другой лагерь.
Вскоре он навестил Баху. Она тогда гостила у нас в посёлке Клязьма Московской области, где я оканчивал среднюю школу. Вот как это было.
Неожиданно к дому, где мы снимали комнату с верандой, подъехал шикарный автомобиль. Все соседи переполошились. Из него с большим трудом вылез тот, кого Баха ждала с самого утра – Баландин. За ним следовал шофёр с огромным тортом. Он передал коробку мне.
Александр Александрович поцеловал Бахе руку и спросил: «А где Павел Герасимович?» «Убит…» Пауза. Он низко поклонился, повернулся и, так и не войдя в дом, с помощью шофёра сел в машину.
Кремовый бисквитный торт мы доели всей семьёй только через день. Соседям ничего не перепало.
Баха объяснила: «В Норильске Александр Александрович однажды спросил: «Любовь Константиновна, скажите, чего бы Вам сейчас хотелось больше всего?» Я рассмеялась в ответ: «Большого свадебного кремового торта». Вот его мы сейчас и едим».
Баландин в дальнейшем очень помог её сыну Валерию сделать блестящую карьеру. Тот стал доктором химических наук, заведующим кафедрой в Орехово-Зуевском пединституте!
Несмотря на все просьбы, даже мольбы своей матери, Валерий реально помогать мне не стал, хотя сначала давал обещания. Во-первых, потому, что он дико ревновал меня к Бахе, а во-вторых, к нашему с ней изумлению, навсегда подружился с моим отцом.
После лагеря здоровье Александра Александровича так и не восстановилось, но он продолжал работать в Академии наук СССР ещё 14 лет.
Он умер в мае 1967 года, оставив, действительно, самую добрую, светлую память о себе.
В честь великого учёного на обратной стороне Луны его именем назвали кратер.
ОТ ЛИЦА ДЕДА
Норильский ветер, мой охранник злой,
Опять прикладом ударяет в спину.
Где мой Кавказ, где Терек удалой,
Гремящий и не загнанный в плотину?
Прохлада гор… Печали не тая,
Туман ущелий тает утром ранним…
…А тут сумела жёнушка моя
Украсить небо Северным Сияньем!
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/03/29/662