Накрапывал дождик, холодный, осенний. Но надо было рыть траншею. Расконвойников было трое, и их сопровождала прапорщик Виолетта. Низенькая, с большим носом, и ярко накрашенными губами, она то и дело курила. Работать можно было по двое - а третий зэк мог немного отдохнуть. Неподалёку были цеха большого химкомбината, от которого шла дорожка к станции, к которой ходила электричка, переводящая рабочих от предприятия в город, и привозящая их на работу. Но в этот час дорога была пустой. Садовников изредка смотрел на дорогу, потом углубляясь в какие то свои мысли кашлял, простудился.
Но вот от химкомбината пошли рабочие. Садовников вдруг перевёл удивлённо дыхание. Он узнал среди идущих знакомую. Да что там знакомую, близкого человека! Когда то они с Надей гуляли - в городе куда шли электрички он когда то учился в техникуме. Девушка вдруг встретилась своим взглядом с его внимательными глазами, и продолжая по энергии идти по дороге, уже не разговаривала с подругой, а шла точно завороженная, и всё смотрела на знакомого. Она всё поняла, увидев курящую Виолетту. Она прошла совсем рядом по дороге от траншеи, где работали зэки. Она отвернулась от одного из них. Но уже пройдя мимо, вдруг, точно споткнувшись, остановилась. Что-то спросила у неё подруга. Надя только махнула обречённо рукой. послышался шум приближающейся электрички.
- Садовничий! Лезь в траншею, замени Сергеева! Хватит баклуши бить1 - строго сказала Виолетта, и затоптала окурок кончиком своего остроносого сапога.
И зэк подчинился. Он не видел больше дороги, не видел Надю, не видел в общем ничего, кроме грязной земли перед глазами.
И Садовничий торопливо углублял траншею, точно его кто то и впрямь подгонял, он торопился, сам не зная зачем.
Он был молчалив и сосредоточен, и со стороны могло показаться, будто он сам рыл себе могилу.