Таможня берет добро - первая книга о таможне

Степанов В. П.

С79 Таможня берет добро. — М.: Продюсерский
центр «Икс-Хистори», 2013. — 544 с.
ISBN 978-5-9950-0284-0

Новый роман Владимира Степанова — о специфике и особенностях российской таможенной службы середины 90-х годов, когда руководителями назначали «золотопогонных» генералов госбезопасности и МВД. И на этом фоне героя романа Виктора Лукина из уголовного розыска назначают одним из руководителей
Московской таможни.

В СССР таможня была «тайной за семью печатями», и находилась под прямым контролем органов государственной безопасности. В новой России, в период своего становления, таможня обретает самостоятельность, но секретности не убавилось,
так как таможенные органы почти наполовину пополняли государственный бюджет страны.

УДК 82-39
ББК 84-44

© Степанов В. П., 2013
ISBN 978-5-9950-0284-0 © Икс-Хистори, 2013


    Россия — зона таможенного контроля


Ветеран Московского уголовного розыска Виктор Лукин
уже несколько дней отдыхал в ожидании приказа об
увольнении на пенсию. Он в звании полковника милиции
подал рапорт об отставке из Главного управления уголовного
розыска МВД России. Только недавно Виктор был одним
из главных сыщиков страны и посвятил любимому делу
двадцать пять лет, а теперь ему казалось, что не так давно он
пришел на работу в уголовный розыск. Именно на работу, а
не служить, потому что уголовный розыск всегда называли
«рабочим классом» милиции. Можно было бы и больше,
но не те времена настали в этой службе. Как говорится:
«Служить бы рад, прислуживаться тошно». Возраст позволял
ему продолжать службу еще пятнадцать лет. По этому
поводу он даже шутил, что если бы не развалился СССР, то
он стал бы в августе 1991 года генералом и тогда не смог бы
уволиться в сорок пять лет.

Положа руку на сердце, он был готов продолжить службу
в уголовном розыске, не навесь руководство МВД на эту
структуру и на всю милицию в последние годы функции
«политической полиции». Тернистым был путь создания
ФСБ России после ликвидации КГБ СССР. На протяжении
двух лет эту службу трясло, а вернее, ее перетрясали, пока

~5~



она не потеряла профессиональное ядро, а МВД России
было создано заблаговременно до развала СССР, поэтому
и некоторые функции госбезопасности временно перешли к
МВД. Правильно говоря: «Нет ничего более постоянного,
чем временное». Так постепенно созданная в 1917 году рабоче-
крестьянская милиция превращалась в «полицию»,
на которую возложили функции защиты государства. Даже
несколько месяцев в 1991 году просуществовал Указ о слиянии
Министерства безопасности России с МВД, но это
слияние так и осталось на бумаге.

Двадцать пять лет назад Лукин принял эстафету у таких
же, как теперь сам, ветеранов МУРа, которые в большинстве
своем были фронтовиками и после победы пришли молодыми
работать в Московский уголовный розыск и также
отдали этой службе к его приходу двадцать пять лет. Среди
них были бывшие партизаны, воевавшие в тылу врага. Эти
боевые действия, связанные со скрытностью, секретностью
и разведкой, больше всего подходили для сыщиков. Их руководитель
начальник МУРа Корнеев Владимир Федорович
начинал партизанить с октября 1941 году в Калужских лесах.
Более двух лет он воевал в разведывательно-диверсионной
группе, после чего пришел работать в МУР.

В 1970 году они казались Лукину «зубрами» сыска, и
возраст их был немного старше, чем ему сейчас. Еще больше
его удивляли редкие встречи с семидесятилетними ветеранами
по серьезным праздникам, к которым относились День
милиции или Великой Октябрьской социалистической
революции. Так эти ветераны делали ту революцию, а потом
прошли Гражданскую и Отечественную войны. Оставалось
только удивляться, как они уцелели, пройдя через
это лихолетье российской истории. Теперь ту революцию
называют Октябрьским переворотом, но тогда революцию
1991 года в России можно смело назвать «заварушкой»
или «разборкой» в борьбе за власть и раздел имущества.
Хорошо, что удержали ситуацию в стране и не допустили
гражданской войны, а она была вполне реальной. Быстро

~6~



народился в России класс имущих, которые и встали на
защиту новой власти.

Двадцать пять лет Лукина пролетели, как в многосерийном
фильме за несколько вечеров у телевизора. Его
характер формировался в жесткой борьбе с жуликами различных
мастей, разбойниками и убийцами. Тогда молодую
поросль сыщиков обучали сыскной работе «зубры» этого
дела, да и в быту их окружали такие же люди с героическим
прошлым. Его родной дед Лукин Алексей Михайлович, выходец
из купцов и землевладельцев, в семнадцать лет увлекся
революционными идеями. С 1903 года он принимал участие
в маевках, а в 1917 году взял в руки винтовку. Об этом он
пожалел через двадцать лет, когда его отправили бывшие
соратники по оружию в лагеря на Соловецкие острова.
Ему было что рассказать внуку. Правда, делал он это с неохотой
из-за боязни и за себя, и за внука. Ему потом жить
с этим информационным багажом, поэтому он выдавал по
крупицам о том времени, когда у них было все... На этом
фоне и получился Лукин — свободолюбивый, способный
защищать свою честь и достоинство, но вместе с этим в
нем присутствовал и анархизм с частицами авантюризма
на грани риска, отчего никому не было скучно общаться с
ним, да и его самого это иногда веселило. Как говорил авторитетный
вор Сафрон Ложкин в фильма «Дело пестрых»:
«МУР есть МУР».

Лукину было много предложений от знакомых бизнесменов,
которые хотели видеть его рядом, чтобы «спокойно»
можно было «делать деньги», как они выражались. А тут
в августе 1995 года Президент России подписал закон «Об
оперативно-разыскной деятельности», и в нем изложили
все оперативные мероприятия, о которых в МВД и КГБ
сами сотрудники говорили шепотом или кодированными
словами «НН» или литерное мероприятие №1, либо №2,
что означало установку за лицом наружного наблюдения или
прослушки. Теперь про это напечатали в газете и во многих
детективных фильмах стали показывать эти мероприятия.

~7~



Теперь в секрете остались только методы этой работы да кто
и за кем именно проводил эти мероприятия. И прописали в
этом законе всех, кто имел право заниматься этой деятельностью
кроме МВД и КГБ, а разрешили это пограничникам,
охране Президента, налоговой полиции, внешней разведке
и таможне. Но в этих новых структурах могли знать об этой
работе только выходцы из МВД и КГБ, да, пожалуй, разведка
знала эту работу в совершенстве, потому что оперативноразыскная
деятельность и была разведкой в криминальной
среде, поэтому большая часть ее мероприятий проводилась
в тайне. Руководство таможенных органов подбирало на эту
работу специалистов из МВД и КГБ.

Им нужен был руководитель с таким богатым опытом
оперативной работы, как Лукин, и предложение о работе
в таможне взяло верх. Многие сотрудники таможен были
знакомы с оперативной работой по детективам. Конечно,
работали в таможенных органах и «киты» ОРД из бывших
работников КГБ, но они в основном занимались вопросом
собственной безопасности, а борьба с контрабандой «на
местах» в мозгах таможенников «варилась в собственном
соку». Эту работу и предстояло наладить коллегам Лукина.
Ему предложили должность заместителя начальника
Московской почтово-багажной таможни по правоохранительной
деятельности. Эту должность лучше было бы
назвать заместителем по оперативной работе, так как его
будущая служба во многом напоминала то, чем он не без
успеха занимался в МВД. Это расследование уголовных дел,
разработка преступных группировок, борьба с наркобизнесом
и, конечно, криминалистика. А в этих вопросах Лукин
чувствовал себя «как рыба в воде».

На работу Лукин ходил еще ежедневно, но скорее по
привычке и только утром. Узнав обстановку, он выходил в
город по своим делам и так до следующего утра. Сотрудники
МВД суетились в предновогодней подготовке и украшали
вестибюль здания МВД России на Житной улице,16.
В морозное утро Лукин встретился около лифта со своим

~8~



бывшим начальником Главного управления уголовного розыска
МВД России Колесниковым Владимиром Ильичом,
который теперь был заместителем Министра и курировал
их службу и «колбасников» из ГУБЭП.

— Здравия желаю, Владимир Ильич! — первым поздоровался
Лукин.
— Здравствуй. Ты, говорят, рапорт написал на пенсию?
Не поторопился? Или нашел место в банке и будешь работать
за деньги? — Ильич был явно недоволен принятым им
решением.
Многие сотрудники в сравнительно молодом возрасте
уходили на пенсию, чтобы перейти в коммерческие структуры,
и в том числе в банки, где хорошо оплачивались их услуги,
а по сути, они переходили на другую сторону баррикад,
потому что ни один бизнесмен не будет платить хорошие
деньги просто так.

— Да, Владимир Ильич, рапорт на пенсию я написал, но
работать буду в таможне по борьбе с контрабандой.
— Поздравляю. Желаю успеха на новом месте, — Ильич
с улыбкой протянул Лукину свою широкую ладонь руки.
Она у него под стать его фигуре. Ильич был немного выше
и поширше Лукина.
Колесников знал причину ухода Лукина из МВД. Он
не скрывал ее и об этом громогласно заявил на офицерском
собрании ГУУРа, коснувшись истинных причин войны в
Чечне, от которых попахивало «тухлятинкой». Владимир
Ильич, конечно, знал обстановку на Северном Кавказе
гораздо лучше, так как ранее жил и работал в Абхазии, а
последние годы руководил уголовным розыском в Ростовской
области.

В ожидании приказа об увольнении на пенсию у Лукина
появилась возможность спокойно оценить, что происходило
во власти страны, чем дышала современная Россия. Работа в
уголовном розыске не очень затрагивала экономические интересы
страны. Там были клиенты конкретные — воры, грабители,
разбойники и убийцы, а теперь будут контрабанди


~9~



сты, которые всегда затрагивали интересы государственной
безопасности и экономики, к которым в последнее время
стало наплевательское отношение. Что же произошло за последние
два года в России после расстрела из танков Белого
дома в октябре 1993 года. Лукина после этих событий руководство
МВД откомандировало в Генеральную прокуратуру
для оперативного сопровождения уголовного дела, которое
возбудили против «мятежников». Это опять же было прерогативой
госбезопасности, но ее в который раз подвергли
реорганизации. Дело расследовалось бригадой из двадцати
следователей-«важняков» из Генпрокуратуры и Лукин
пропустил через себя не только показания свидетелей, но и
оперативную информацию, полученную негласным путем.
Следственная бригада установила множество нарушений
закона по обе стороны баррикад в тех событиях, поэтому
амнистия, предложенная Президентом Ельциным, дурно
попахивала, как, впрочем, и многое происходящее в России.

Лукину опять повезло, что он подал в отставку именно
в это время. Бывший начальник отдела кадров из районного
управления милиции Гвоздев, с которым Лукин вместе работал,
теперь стал начальником пенсионного отдела МВД
России. С ним сохранились добрые отношения с прежней
службы, и Гвоздев посоветовал ему съездить в Таможенный
комитет по вопросу дальнейшей службы. Таким образом,
еще осенью Лукин успешно прошел собеседование с руководством
комитета и Московской таможни, а теперь ожидал
решения медицинской комиссии МВД для завершения
процедуры увольнения. Десять лет назад ему повезло, когда
встал вопрос о смене места работы. Тогда «старшие братья»
из КГБ «ненавязчиво посоветовали» ему перейти на другую
работу, и он попал на расследование авиационных катастроф
в Госкомиссию при Совете министров СССР. Его и
тогда не испугала новая структура после работы в уголовном
розыске, а с таможенной спецификой Лукину приходилось
иметь дело еще при работе в Главном управлении уголовного
розыска МВД России. Эти «встречи с таможней» заставили

~10~



его по-особому взглянуть на организацию, влившуюся в
правоохранительную структуру, которая в СССР была за
семью печатями. Но теперь стояло на дворе другое время.
До распада Союза границы охраняли пограничные войска,
изнутри пристально смотрел за всем КГБ, а теперь все они
пребывали в стадии реформирования или ликвидации, —
потому так получилось, что таможенники приняли на себя
часть их функций. Пусть и временно.

Сразу после 1991 года Россия фактически стала страной
без границ, вооруженных сил, национальной валюты,
собственных органов государственного управления. После
развала СССР были упразднены все союзные министерства
и ведомства, а новые еще не смогли развернуть свои
«войска», в том числе пограничные и таможенные службы
вместе с госбезопасностью. И состояние российской
таможни можно охарактеризовать модным сегодня словосочетанием
— «создание проекта с нуля». Недосуг было
новому государству в пучине политических забот, да и по
причине тощей казны, заниматься обустройством границ,
строительством таможенных контрольно-пропускных
пунктов и складов. В итоге был брошен клич а-ля Остап
Бендер: «Спасение утопающих...» Именно в таком духе
президент страны подписал очередной указ, который свел
представителей бизнеса и таможенников за «круглым столом
», чтобы те сами выработали правила и договорились,
как будут строить новую политику в условиях прозрачности
границ при свободном передвижении товаров. Ну и делить
этот большой каравай, соответственно, тоже.

В России зарождалась ее величество коррупция. Она
всегда существовала в СССР, но не в таких угрожающих
масштабах для государства. Особенностью времени стало
великое передвижение людей и товаров. Народ сквозь рухнувший
«железный занавес» ломанулся за «бугор». Уже в
1992 году резко увеличился грузопоток импортных товаров
и на границах возникли страшные очереди из «челноков» и
тех, кто покруче, — купцов и коробейников. Правительство

~11~



приняло решение создавать внутри страны таможенные
терминалы — склады временного хранения (СВХ). Они
появились на железнодорожных станциях, в аэропортах,
в речных и морских портах. Правда, перемены в стране
опережали действия государства, и таможенники оказались
в роли арендаторов частных помещений у …Министерства
транспорта. Получилось так, что пока создавали российские
таможни, все помещения в стране были приватизированы, а
на строительство новых — не было финансов. Забыли демократы,
что таможенникам нужна самая обычная крыша —
над головой, чтобы в ненастье не капало на документы. Так
все таможни оказались в зависимости от хозяев помещений,
которыми в большинстве случаев — вот тебе совпадение —
оказались хозяева СВХ. То есть контролирующий орган
попал в зависимость от подконтрольного объекта.

Но была и другая сторона медали. Для открытия складов
необходимо получить лицензию, а ее должны выдавать таможенные
органы. С одной стороны, получить лицензию на
открытие СВХ — небольшая проблема. С другой стороны,
если не пойти навстречу местной таможне и «не в службу,
а в дружбу» не пристроить на постоянной основе на этом
СВХ «бездомных» работников из отделов таможенного
оформления и контроля, у новых собственников могут возникнуть
«трудности» с таможенным оформлением товаров.
Так Указ президента воплотился в старый добрый принцип:
«Ты — мне, я — тебе». Бизнесмены и таможенники вместе
начали «молотить» на непаханом «поле чудес», превращая
заграничные компьютеры в электрошнуры, а телевизоры в
колготки или зеленый горошек. На государственной границе
таможенники лишь фиксировали товар без досмотра
по сопроводительным документам. Товар доставлялся на
таможенные терминалы «под крыло» бизнесменов, и вот
там-то он и «перевоплощался» во все что угодно, по договоренности
с таможенниками.

Так эти маленькие «спрутики» стали монополистами
внешнеэкономической деятельности, жестко «приписав»

~12~



владельцев грузов, как крепостных крестьян, к определенным
таможенным постам и СВХ, от которых к другим
они не могли перейти. На СВХ закрутились колоссальные
деньги, но как можно было оставить такую прибыль без
внимания компетентных органов? Курирующие «конторы»
взяли этот бизнес под свою «крышу», нередко разделяя его
с бандитами. Понятно, что это уже были «крыши» не для
защиты от ненастья. Товарообороты позволяли накормить
всех вместе с таможенниками. Государство создало благодатные
условия «сожительства» бизнеса и таможни, которые
и не рвались отделиться друг от друга. Только забыли на
минутку, что большинство участников этого рвачества были
государевыми людьми и должны были все перечислять в
государственную казну.

Впрочем, это были еще не самые страшные безобразия,
творящиеся в стране. Беспредел добрался до стратегических
отраслей и стал угрожать национальной безопасности.
В полной мере это наблюдалось, например, на Урале, куда
весной 1992 года Лукина направили в спецкомандировку в
составе бригады МВД, состоящей из тридцати полковников
всех служб. Бригаду создали по указанию президента
Ельцина, который, кстати, сам был родом с Урала и долго
работал там. Между тем на основе анализа оперативных
данных Лукин вполне четко знал, что родной город президента,
Свердловск, претендовал на звание криминальной
столицы России.

Здесь исторически сложились ключевые транспортные
коридоры и развязки, ведущие из Европейской части
России в Азию, в том числе криминальные, наркотрафик.
Экономическая свобода, точнее, вседозволенность, поразила
высокоразвитую промышленность Урала, в которую входила
оборонка с современными танками, артиллерийскими
установками и ракетной техникой. А добыча стратегических
редкоземельных металлов, золота и изумрудов, перешла в
частные руки с криминальным прошлым. Кладовая страны
шагнула в криминал. Вот и наплодились многочисленные

~13~



посреднические структуры, которые занимались экспортными
операциями с вышеперечисленным товаром. А если
все это богатство наложить на огромное количество мест
заключения и поселений на Урале, в которых за многие годы
содержались миллионы граждан и остались жить в этом
регионе, то получалась в нем самая сложная криминальная
обстановка.

Непростая судьба оказалась у Малышевского изумрудного
рудника. Открыл это месторождение в 1831 году
местный смолокур Кожевников, но разработку передали
французам и только после революции 1917 года национализировали.
Перед началом Великой Отечественной
войны в руднике нашли редкоземельные металлы, важные
для оборонной промышленности, уже добывали изумруды
и александриты. Рудник стал секретным объектом и перешел
в ведение Минатома. После развала СССР рудник
обанкротили по типичной бандитской схеме, превращая
доходы в многомиллионные долги, работая на свой карман,
нелегально продавая драгоценности на миллионы долларов.
И это при добыче около двух тонн чистых изумрудов в год!
Только местная фабрика гранила камни в объеме тридцати
тысяч карат, которые по качеству не уступали лучшим мировым
изумрудам. Немудрено, что нашлось много охотников за
рудником. В борьбе за него сцепились не только бизнесмены
АООТ «Изумрудные копи Урала» и АО «Малышевское
рудоуправление», но и высокие чины из МВД и бывшего
КГБ. А незаконная добыча изумрудов приняла угрожающий
характер. Каких только старателей здесь ни побывало, и
все на законных основаниях, спасибо демократии, таскали
изумруды из государственных недр. Государству вдруг заниматься
рудником стало нерентабельно, хотя совсем недавно
он стоил больших денег, а все незаконные операции
с драгоценными камнями карались расстрелом. Зато теперь
здесь вертятся одни мошенники. Прибыли даже столичные
армяне, специалисты по подмене низкосортных изумрудов
Азии и Африки. Эти операции тоже приносят сотни мил


~14~



лионов долларов, и никакая милицейская круглосуточная
охрана не помеха.

Сыщики из бригады МВД, в которую входил Лукин,
докопалась до всего этого беспредела, провели серию задержаний
жуликов, которые занимались отправкой изумрудов,
титана, редкоземельных и цветных металлов за границу.
Возбудили десятки уголовных дел. Таможенники проходили
свидетелями, так как поставки декларировались, а когда есть
разрешение и товар задекларирован, таможенник обязан его
выпустить за «бугор».

Серьезные вопросы следовало бы задать руководителям
высшего эшелона власти. Но задать эти вопросы было
нельзя, потому что сам Президент подписывал Указы, позволяющие
бесконтрольно воровать. Россия с самого начала
«новой эры», после 1991 года жила в условиях разгула
криминала и «дикого капитализма», которые были обусловлены
отнюдь не объективными причинами становления
новых социально-экономических отношений.

Все хотели не просто заработать большие деньги, а
стать миллионерами и сразу. Денежные потоки шли в обход
государственных учреждений, которые должны были контролировать
деятельность этих многочисленных фирм. Но
от проверок и контроля в госучреждениях коммерческие
люди ловко откупались. Сначала фирмы гнали на Запад,
допустим, тот же листовой прокат из титана, который
использовался в оборонной промышленности. Потом на
оборонном заводе запускали производство лопат и тяпок
из титана, и по другой категории — как изделия — пускали
на экспорт для крестьян и фермеров Европы. Сотни тонн
стратегического металла уходили за рубеж, а полученная
валюта — в частные карманы.

Оборотистой смекалкой отличались занимавшие высокие
посты чиновники-демократы. Мозги у них работали
в соответствии с законами, которые они же лоббировали
в парламенте. И у криминала, который все больше подбирался
к власти на всех уровнях, также была своя система:

~15~



эффективная коммерческая разведка, подкуп, методы
устрашения, вплоть до похищения и пыток. А уж аппетит
у подсевшего жулья на большие деньги только возрастал.
Сначала бандиты наложат дань и объявят десяток процентов
с общей прибыли, потом посадят в фирму своих людей,
чтобы контролировать финансовые потоки, а потом забирают
контрольный пакет акций, и первоначальный владелец
фирмы оказывается на обычной зарплате, уже не хозяином.

Полным ходом шла «прихватизация», и операция с титановыми
лопатами была лишь маленьким звеном в большой
цепи мероприятий по растаскиванию народного хозяйства,
распродавались наиболее лакомые куски: цветная и черная
металлургия. Новые законы были написаны специально под
эти операции, а противодействовать — некому. МВД и КГБ
ликвидированы, их правопреемники не обладали реальной
силой, хотя могли «участвовать», получая свою долю —
всем сестрам по серьгам. При этом существовала негласная
установка с самого верха власти — не противодействовать
«новым русским».

Дальше — еще интереснее. При проводимой политике
никого развития экономики быть, конечно, не может. Так вот,
добрая заграница в лице оффшорных бизнесменов предлагает
инвестиции, которые на самом деле являются капиталами,
вывезенными из той же России, а теперь их дают в долг под
проценты. Цинизм «новых русских» безграничен! И ладно,
если бы эти капиталы действительно были пущены для поднятия
экономики. На самом-то деле афера продолжилась, и
команда, управляющая Россией, ничего и никого поднимать
не собиралась, только пририсовала лишние нули на своих
миллиардных счетах. Инвестиции упали опять же в их карман,
а кредитные обязательства повесили на государство и
население. Эту очередную финансовую аферу действительно
мирового масштаба прокрутила та же «ноль целый и одна
тысячная» населения страны. Кучка мародеров второй раз
повесила долги на народ, второй раз, совершив финансовую
спекуляцию в лучших традициях ротшильдов и соросов.

~16~



Вот в какой обстановке жила страна после триумфа
«свободы и демократии». И разве можно представить,
как, например, в США, в этом «идеале демократии», по
мнению «птенцов из гнезда Гайдара и Чубайса», иностранцы
проникают в секретные сферы военно-промышленного
комплекса, скупают национальные богатства за бесценок,
подрывают оборонную мощь страны? А в новой России это
было в порядке вещей. Иностранные эксперты в области
управленческого маркетинга, советующие, как лучше оптимизировать
производство, на самом деле разрабатывали
механизмы, как выжать все до копейки, перевести деньги
на зарубежные счета и бросить, а тех, кто трудился на предприятиях,
выставить за ворота.

Такое стало возможно благодаря новому конституционному
строю и государственной политике, которую проводила
правящая либеральная верхушка страны. Она пишет
такие законы, когда важнейшие производства, энергетика,
транспорт передаются в частные руки. И ладно если бы
новым собственником становилась честная, патриотически
ориентированная национальная буржуазия. Так нет! Ими
стали откровенные жулики, вылупившиеся из бывшей
«фарцы» и советского криминального мира. Вот из них
новая власть и решила наскоро слепить капиталистов отечественного
розлива. На бумаге все выглядело законно:
приватизация. Рецепты этой «прихватизации» притащили
из Вашингтона все те же наши оборотистые юные «рыночники
» и антисоветская номенклатура, в одночасье ставшая
«демократической», а за ними потянулись отряды западных
экспертов и советников. Одни проходимцы и жулики учили
других, как нужно обворовывать страну. Вот вся эта компрадорская
отечественная элита и ее зарубежные покровители
делили наиболее лакомые куски бывшего СССР.

Не секрет, что на разрушение Советского союза, с
периода после смерти Сталина, десятилетиями трудилась
интеллектуальная элита США. Была создана целая отрасль
из так называемых мозговых центров по изучению

~17~



функционирования и способов системного разрушения
советской модели изнутри. Идеологию этой работы очень
емко представил А. Даллес сразу после окончания Второй
мировой войны, когда произнес: «…Посеяв хаос, мы незаметно
подменим их ценности на фальшивые и заставим их
в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих
единомышленников в самой России…»

Столетиями, не раз выдерживая внешнюю агрессию,
Россия не смогла противостоять изощренной и циничной
информационно-идеологической войне. И во многом «благодаря
» тем самым «единомышленникам». А проще говоря,
предателям. Теперь российская элита держит в западных
банках многомиллиардные сбережения. Так чья это элита?
Российская или западная? В общем, «приплыли».

Все это вместе взятое и положило начало тотальному
разграблению России кучкой «новых русских», оказавшихся
в нужное время в нужном месте. Хотя, конечно, никакими
русскими в прямом смысле этого слова они не были…

Во время уральской командировки Лукин отличился в
борьбе с бандитизмом и контрабандой, за что был отмечен
в приказе Министра денежной премией. И сразу после нее
он получил возможность узнать механизм еще одной аферы
государственного масштаба. Его командировали в группу по
контролю за поставками гуманитарной помощи в Россию.
Группа располагалась на втором этаже знаменитого здания
МВД по улице Огарева, 6 и состояла из представителей
всех Главков Центрального аппарата. Лукин представлял
в этой группе уголовный розыск. Сюда стекалась вся информация
от таможенных органов: с момента пересечения
границы транспортом с гуманитарной помощью до начала
процедуры оформления на месте, таможней назначения.
Затем груз помещался в складские помещения. Его принимали
коммерсанты, затем распределяли среди граждан.
Вот здесь-то, на этапе распределения, и начинались чудеса.

В аграрном комплексе появилась особая категория
чиновников, которая всячески лоббировала импорт про


~18~



довольствия вместо того, чтобы поднимать и развивать
собственное производство. «Сидеть» на импорте гуманитарной
помощи было крайне выгодно для них лично.
Затраты — лишь транспортные расходы по доставке да
какие-то копейки за таможенное оформление. Прибыль же
при умелом «распределении» исчислялась миллиардами
долларов. В этом секторе крутились даже деньги алюминиевых
и нефтяных королей, лесных контрабандистов, а
они по мелочам не разменивались. Это «гуманитарное воровство
» было узаконено, как и многое другое воровство.
Новые хозяева страны написали такие законы, что не надо
было воровать, достаточно грамотно распределять.

В МВД Лукину поставили четкие задачи: совместно
с таможенниками отследить путь прохождения «гуманитарки
» до получателя. И чтобы без потерь. Как, правило,
получателем числилась коммерческая фирма, а после получения
товара контроль над грузом, в соответствии с законом,
снимался. И первым, что бросилось в глаза Лукину, оказался
Указ президента, точнее, та его часть, в которой было прописано,
что коммерсантам, доставляющим в Россию гуманитарную
помощь, в целях покрытия транспортных расходов
предоставляется право на реализацию части этой помощи.
А расходы, как уже сказано, не столь и великие. И этому
абстрактному понятию «часть помощи» соответствовала
львиная доля «гуманитарки», а бывало, и она вся. Подобных
указов, подсунутых окружением, упоенный властью и
опоенный водкой Ельцин наподписывал пачками. В этом
государственном бандитском распределении участвовали
и люди из верхушки власти, неприкасаемые, и обычные
должностные лица, контролеры из правоохранительных
структур.

Все они питались из одной «кормушки». Помогать
нуждающимся — дело не только благородное, но и выгодное.
Это Лукин понял сразу, как только узнал, что доставка
большого морского контейнера вместе с погрузкой и разгрузкой
стоит не более одной тысячи долларов, а продают

~19~



«гуманитарку» на миллионы. Так Лукин, еще работая в
МВД, столкнулся с жульем в околотаможенной сфере.

Видя масштабы официального воровства, Лукин не хотел
быть с этим жульем в одной упряжке. Он просто хотел
профессионально заниматься своим делом. Но человек только
предполагает, а обстоятельства иной раз складываются
по-другому. Лукин никогда не принимал скоропалительных
решений по жизненно важным вопросам, и бросать
службу, в общем-то, не собирался. В то же время он был
принципиальным человеком и умел держать слово. Это
было его решение — уйти в отставку после офицерского
собрания сотрудников уголовного розыска по поводу участия
в чеченской войне работников этого подразделения.
Инициатором собрания выступил Лукин. А ведь по иронии
судьбы руководство МВД предлагало ему генеральскую
должность, заместителя министра внутренних дел в новом
временном правительстве мятежной Чеченской республики,
которое тогда находилось в Моздоке, в Северной Осетии, а
в Грозный планировало переехать после окончания боевых
действий. Кто-то наивно верил, что боевые действия в Чечне
в скором времени прекратятся!

События в Чечне и стали камнем преткновения для
Лукина. Настораживала не столько сама война, сколько ее
финансовая подноготная. О ней, а также о своем сомнении
в целесообразности участия сотрудников уголовного
розыска в чеченской кампании он предложил обсудить
коллегам на офицерском собрании. Личный состав уголовного
розыска собрался в зале заседаний на десятом
этаже здания МВД на Житной улице. Мнения разделились.
Лукин коротко сообщил коллегам о количестве оружия,
оставленного чеченцам в конце 1991 года военными, о
махинациях с нефтью в этой республике и, конечно, о делах
с «чеченскими авизо», которые имели отношение к Чечне
только своим названием. Бросили жребий, а перед тем он
дал слово, что если ему выпадет очередь на командировку в
Чечню, то он напишет рапорт об увольнении. Так и сделал,

~20~



потому что привык быть честным и перед товарищами, и
перед самим собой.

О том, что творилось в Чечне, он знал много и достоверно.
Еще в конце 1991 года Лукину довелось расследовать
авиакатастрофу с самолетом Як-40 под Махачкалой в качестве
заместителя председателя Госкомиссии. Он тогда много
общался с руководством Дагестана, выезжал в район Кизилюрта,
что на границе с Чечней, и за месяц узнал многое об
истинном количестве оружия, ушедшем к чеченским боевикам
из Российской армии, которое теперь пытались отнять
у чеченцев, в том числе с помощью сотрудников уголовного
розыска МВД. Три года российские власти самоустранялись
от обеспечения законности в Чечне. Почему? Да потому,
что там делали большие деньги. Так и хотелось спросить:
«Кто-то что-то недоплатил? Поэтому и стала нужна эта
разборка, которая вылилась в полномасштабную войну?»

Три года в Чечне царил разгул уголовщины. Мало того,
что из тюрем республики были выпущены заключенные,
так в тюрьмы по всей России пошли запросы об отправке в
Чечню арестованных и осужденных якобы для проведения
следственных действий по вновь выявленным эпизодам на
территории Чечни. Конечно же, ничего эти лица в Чечне не
совершали, многие даже не знали, где она находится, но эти
мероприятия были проплачены, зэков отправляли в Чечню,
а там освобождали.

Три года уходила в Чечню российская нефть, которую
перепродавали в соседние страны или перерабатывали в
Грозном, а доход делили между «новыми русскими» и
«новыми чеченцами». Чечня объявила себя суверенным
государством, а российские власти направляли туда бюджетные
деньги, которые шли понятно куда. Оружием,
оставленным Российской армией, «свободная» Чечня
торговала с соседними странами. На аэродроме «Северный
» в Грозном ежедневно приземлялись самолеты
Ил-76 военно-транспортной авиации ВВС России. Все эти
финансовые операции по фальшивым авизо, незаконному

~21~



обмену старых денег, торговле оружием и продаже нефти
происходили при взаимодействии коммерческих банков
России и Чечни. Участвовали в них и «Мост-банк», банк
«Минатеп», «Тверьуниверсалбанк» и еще сотня банков
помельче, а также полторы тысячи российских предприятий
и фирм.

Президент самопровозглашенной Чеченской республики
Дудаев с первого дня противостояния открыто заявлял,
что Россия для Чечни потенциальный противник и он
готов на смертельную схватку. Он собирал армию. То, что
этот конфликт был с «двойным дном», сразу стало ясно
более- менее разбирающимся в жизни и политике солдатам
и офицерам Российской армии. Чеченцы встречали наших
солдат во всеоружии, вплоть до танков и самолетов, и этот
арсенал попал в мятежную республику известно какими
путями. Зато росли банковские счета «новых русских» и
офицеров-предателей, отвечавших за организацию продаж
оружия. Подстраховались только с самолетами, которые в
первые дни войны уничтожила российская авиация: Дудаев
был неплохим летчиком, командовал в Эстонии дивизией
ВВС и обещал бомбить Кремль. И мог ведь — бардак, царивший
в стране, давал такую возможность.

Тем, кто работал в центральном аппарате правоохранительных
органов, в том числе и Лукину, было известно
доподлинно, кто же эти «новые русские», которые руководили
финансовыми и военными операциями в Чечне. Если
засветился «Мост-банк», то значит Гусинский, а он без
Березовского никуда. Еще до того как Лукина пригласили
в таможню, ему предложили попробовать себя в политике,
в которую пошли некоторые бывшие чекисты и работники
МВД. Друзья и знакомые уговаривали его не отказываться
от такого предложения, так как с таким багажом знаний всего
происходящего в нынешней России можно было пойти
на выборы даже в Госдуму. Лукин не сомневался, что смог
бы набрать достаточное количество голосов и занять кресло
в здании бывшего Госплана СССР. Но он, поразмыслив над

~22~



составами всех партий, а в 1995 году их реально было три,
так и не смог сделать выбор.

Ему не очень нравилось руководство, а главное — поступки
бывшей компартии СССР, хоть он сам и состоял в
КПСС с восемнадцати лет. И теперешняя КПРФ ему не
приглянулась в силу имеющейся у него негативной информации.
Он никогда и не голосовал за КПРФ, а подавал свой
голос за Жириновского, который по крайней мере не врал
так круто. Конечно, Лукин понимал, что тот никогда не наберет
достаточного количества голосов, да и задачи у ЛДПР
и КПРФ, как у партий, сделанных в Кремле и на Лубянке,
были похожи: «размыть» мозги избирателям, создав некое
разнообразие на политической карте. А по сути, они
все — одна команда. У них один фронт с товарищами из
«семибоярщины», которые их и подкармливают деньгами.
Именно олигархи правили Россией в 90-е, семь самых
крупных банкиров и бизнесменов, а не президент Ельцин.

А какие правители допустят расшатывание власти и
бунт? В октябре 1993 года волнения в народе их сильно
напугали, и они решили больше не рисковать, а прочнее
укрепиться во власти, потеснив «царя Бориса» своими
недавно оприходованными капиталами после «распила»
общенародной собственности. Поэтому оппозиция была
ими искусственно создана, как в кукольном театре, а «новые
русские» стали кукловодами. И у Лукина не было желания
стать еще одной куклой в Государственной думе. Он даже
специально не интересовался политической кухней, не собирал
информацию про партии и власть. Хотя в октябре
1993 года руководство ГУУРа МВД командировало его в
следственную бригаду Генеральной прокуратуры России для
оперативного сопровождения расследования событий у Белого
дома. В этой бригаде Лукин вместе со следователем по
особо важным делам работал в основном с потерпевшими.
А это были люди с огнестрельными ранениями. Надо сказать,
пострадавшие были и раньше недовольны российскими
властями, а уж после расстрела Белого дома некоторые

~23~



из них много чего без протокола порассказали Лукину об
истинных правителях России. Ему еще раз припомнилось
любимое дедом Алексеем Михайловичем высказывание
Бисмарка: «Революцию подготавливают гении, осуществляют
фанатики, а плодами ее пользуются проходимцы».

В ожидании приказа об увольнении у Лукина появилось
много свободного времени, и он периодически листал
российские газеты. Даже в них, большей частью контролируемых
олигархами, власть в России называли не иначе как
«семибанкирщиной». Поэтому и стали появляться Указы
президента и постановления правительства, позволяющие
воровать в соответствии с «законами». Можно было спекульнуть
большей частью гуманитарной помощи якобы для
покрытия транспортных расходов, Березовскому — бесплатно
забрать автомобили с Тольяттинского завода на свой
«ЛогоВАЗ», ну и так далее. Кто знает, может, от извращенности
своего мышления это слово «семибанкирщина» они
сами и придумали, по аналогии с «семибоярщиной», когда
в Смутное для России время с 1610 года по 1612 год правил
не царь, а бояре?

Лукин заглянул в историю Государства Российского,
но при сравнении никакой аналогии не получалось, кроме
цифры «семь». 17 июля 1610 года в результате заговора
был свергнут царь Василий Шуйский и высшую власть взяли
семеро бояр. Но их власть не распространялась за пределы
Москвы, на Западе стояли поляки, а за Окой, на юго-востоке,
Лжедмитрий, тоже с польским отрядом. Поэтому через месяц
семь бояр пригласили на престол польского королевича
Владислава, который правил Россией вплоть до октября
1612 года, когда народное ополчение Минина и Пожарского
освободило Москву от иноземных захватчиков.

С 1991 года в России царствовал Борис Ельцин. Семь
банкиров боялись, чтобы «гаранта» не сместили, поэтому
реально руководили всеми процессами в государстве с
конца 1993 года, когда народные волнения по-настоящему
напугали их. Они боялись не только потерять все незаконно

~24~



приобретенное имущество, но и свободу, а то и жизнь. Отсюда
и расстрел Белого дома из танков, причем тогда, когда
мятежники уже приняли решение сдаться, но это было
сделано для того, чтобы напугать остальной народ. Чтобы
и мыслей не осталось мятежных, «антидемократических».
Так покончили с оппозицией. Потом «замутили» войну
в Чечне с ее грязной финансовой составляющей, и опять
появилась возможность введения в стране «ЧП» в любое
время.

Нет, с событиями, которые происходили в смутные
времена в России четыре века назад, никак нельзя провести
аналогию с нынешним периодом и «семью теневыми
правителями». Лукин сравнил личности семи бояр и семи
банкиров, и улыбнулся этим сравнениям. Среди тех самых
бояр пятеро носили высший дворянский титул князя: Федор
Иванович Мстиславский, Иван Михайлович Воротынский,
Андрей Васильевич Трубецкой, Андрей Васильевич Голицын,
Борис Михайлович Лыков-Оболенский, которые
принадлежали к русской феодальной аристократии. У двух
других был высший чин служилых людей Отечеству — боярина,
и это тоже были знаменитые в России фамилии: Иван
Никитич Романов, двоюродный брат первого царя из рода
Романовых, Михаила Федоровича. Богатейший человек
своего времени, но его имущество перешло к царю, так как
он не имел детей. За Никитой Романовым числились два
города и более семи тысяч дворов. А боярин Федор Иванович
Шереметев был крупным военачальником. Он еще в
1591 году получил награду за оборону Москвы от нападения
крымского хана. Шереметев участвовал во всех важных событиях
царствования Михаила Романова. В 1615 году он
ходил с войском освобождать Псков от шведов. Короче,
ясно, что семь бояр, пригласивших польского королевича
на российский престол, причинили куда меньше вреда России,
чем «новые русские» бояре. Да и поляки прописали в
истории Польши этот период, как управление Москвой по
письменному договору от 17 августа 1610 года.

~25~



Четыре века назад семь бояр не смогли противостоять
Крестьянской войне под предводительством Болотникова и
Лжедмитрию, поэтому «облокотились» на поляков. И была
некоторая схожесть между теми событиями и 1993 годом,
когда страну охватили народные волнения, которые заставили
олигархов призадуматься и объединиться два недружественных
клана, которые контролировали почти все финансы
России. Клан Березовский — Гусинский — Смоленский
заключил союз с кланом Ходорковский — Фридман —
Невзлин — Муравленко. В противном случае, их «бизнес»
накрылся бы «медным тазом», а кланы в полном составе
сидели бы в тюрьмах или ударились в бега по лесам. Правда,
лес они предпочитали какой-нибудь Булонский на западной
окраине Парижа. Так примерно и будет, но немного позже.
Кто-то из них окажется на Канарах, а кто-то — на нарах.

Интересное созвучие: «нары» — «канары». Канарами
«новые русские» называют Канарские острова, где обустроили
свои гнездышки на случай отступления. Многие из них
оформили себе двойное гражданство или постоянно продлевают
визу, а билеты на самолет у них с открытой датой.
С таким билетом можно прибыть в аэропорт за два часа до
вылета и еще через час быть в недосягаемости от российских
спецслужб. Они понимали, что их деятельность не вписывается
в Уголовный кодекс, поэтому и приняли такие меры
собственной безопасности. Но в середине 90-х они были
на пике власти, а их экономическую и личную безопасность
обеспечивали бывшие и действующие генералы силовых
структур. В банках и бизнесе крутились большие деньги
криминального происхождения, поэтому силовики рьяно
охраняли покой своих хозяев. Лукину такие предложения
не поступали, да он и сам не рвался поступить на работу в
«обслугу». Он не мог представить себя с полотенцем на
руке и вопросом в глазах: «Чего изволите?»

Известно, что между МВД и КГБ кошка пробежала, существовало
все время какое-то недопонимание в общении,
если мягко сказать. А теперь это было видно невооруженным

~26~



глазом не на поле защиты правопорядка и государственных
интересов, а в соревновании за сферы влияния — банки,
финансовые операции, прибыльное производство, высокодоходный
импорт и экспорт. Если какая-то коммерческая
структура «облокачивалась» на МВД, то чекистам там
было делать нечего, и наоборот. Впрочем, со временем
сферы влияния были более-менее четко разграничены, от
муниципального уровня с торговыми рынками до внешнеэкономической
деятельности.

В августе 1991 года Лукин находился в очередном отпуске,
когда по телевизору с самого утра крутили балет «Лебединое
озеро», а чуть позже показали «танец маленьких
лебедей» в исполнении ГКЧП. При внимательном опытном
взгляде это на самом деле было похоже на спектакль, только
сценой стала огромная страна — СССР. В финале этого
спектакля не стало ни МВД СССР, ни КГБ СССР, как и
ни самого Союза Советских Социалистических Республик.
Сначала отделились Прибалтийские республики, потом
были Беловежская пуща и образование СНГ. Тысячи работников
правоохранительных структур и спецслужб, профессионалы
высшего класса, оказались на улице, остались
без средств к существованию. Лукин не стал исключением.

Однако профессионалы нужны государству с любым социально-
экономическим укладом, поэтому шок от безработицы
длился недолго. Лукин вернулся в Главное управление
уголовного розыска МВД России, где продолжил службу.
Можно было пойти в частные охранные фирмы или стать
частным детективом. Однако эти конторы вырастали, как
грибы после дождя, но характер их деятельности, несмотря
на громкие названия, был мало похож на то, чем занимались
Мегрэ с помощником Люком или Шерлок Холмс с доктором
Ватсоном. Современные частные детективы были заняты
поиском — но не жуликов, а клиентов, которые могли бы
их нанять, чтобы покопаться в «грязном семейном белье»,
уличить в неверности супруга или супругу, проследить за
конкурентом с целью сбора компромата. У охранных струк


~27~



тур было работы больше, но и они тоже были в постоянном
поиске клиентуры.

По информации из Управления по лицензированию
МВД Лукин знал, что в различных охранных структурах
трудились сотни тысяч официально зарегистрированных
охранников, многие из них получили оружие. У него сложилось
впечатление, что здоровые российские мужики
взяли под охрану слабую часть населения, которая открыла
коммерческие банки, торговые фирмы и небольшие лавочки
с магазинами. Бандиты тоже не дремали, около лавчонок
«челноков» и мелких бизнесменов стали крутиться «отморозки
», бывшие спортсмены, подвизавшиеся в организованных
преступных группировках (ОПГ). Так частично
была побеждена безработица в стране. Одни зарабатывают
деньги, не всегда честным путем, другие их охраняют, а
третьи пытаются деньги отнять. При таком раскладе сил у
всех трех участников должны были появиться конкуренты,
новые игроки на рынке труда. Топ-менеджеры, сотрудники
банков и частных предприятий на вольных хлебах российских
законов быстро богатели. Они нуждались не только
в личной охране, но и в специалистах по «прослушке»,
слежке, защите коммерческой информации. А некоторые
вошли во вкус боевой работы с конкурентами, и им уже
были необходимы киллеры и взрывники. Весь этот спектр
услуг могли в полной мере предоставить бывшие специалисты
силовых структур, которых оставили без работы. Да и
действующие сотрудники нередко в качестве «подработки»
проводили для бизнесменов секретные оперативные мероприятия
«в свободное от работы время».

Немудрено, что бывшие сотрудники спецслужб недолго
оставались не у дел, их опыт и знания скоро стали востребованными
коммерческими структурами, многие их которых
попали под бандитские «крыши», и теперь под угрозой
потери бизнеса готовы были «лечь» под «красные крыши
» силовиков. Бандиты быстрее всех сориентировались
после победы демократии в 1991 году и «сели на хвост»

~28~



бизнесменам, изрядно обогатились и расплодились. И уже
нацелились на внедрение своих представителей во власть.

То тут, то там всплывали факты о «липовых» кредитах
и контрактах на поставки товаров, о фальшивых авизо с целью
получения из Центробанка России миллиардов рублей,
которые переводились на заграничные личные счета. Редкоземельные
металлы, «красная ртуть» и многие другие природные
ресурсы России стали предметом бизнеса. Теперь
этим жили бывшие партийно-комсомольские функционеры,
удачливые младшие научные сотрудники НИИ, мелкие
кооператоры. Возможность быстро заработать повлияла
на социальное поведение: ускоренные бухгалтерские курсы,
как раньше в гражданскую войну ускоренные курсы подготовки
красных командиров под названием «Выстрел».
Новые специалисты бухучета «выстреливали» по азам
банковского бизнеса.

Бизнесмены не могли противостоять натиску и с болью
расставались с нажитыми непосильным трудом миллионами
в пользу «братков», благодаря Всевышнего, что остались
живы. Часто случалось, что охранные функции в фирмах
брали на себя преступные группировки, образовывали свои
ЧОПы и официально имели право на огнестрельное оружие,
часто — для выездов на «стрелки» для разборок. Следующим
этапом был захват бандитами управления фирмой. Воры
в законе с многолетним тюремным стажем или уголовники
с купленным титулом руководили бритоголовыми парнями,
устанавливая контроль над народившимся российским
бизнесом. «Наезды» и забивание бандитских «стрелок»,
которые часто заканчивались перестрелками, заказные
убийства — все это широко освещалось в СМИ и стало привычным
информационным полем для «дорогих россиян».

Что касается безработицы — среди уволенных сотрудников
силовых структур и спецслужб она оставалась еще
достаточно высокой, поэтому выбор у «новых русских»
был огромен. Но Лукина особенно интересовало, как организовали
защиту своего бизнеса те самые семь банкиров,

~29~



которые собрались вокруг Ельцина. Березовского охраняли
экс-сотрудники госбезопасности, а после покушения его охраной
занимался Литвиненко, который через несколько лет
станет печально знаменитой жертвой «плутониевого покушения
». БАБа дополнительно охраняла официальная гвардия
Федеральной службы охраны. Надо учитывать, что Березовский,
будучи в Совете безопасности России, поставил своих
коллег по бизнесу в такие условия, что многие приносили
ему миллионы долларов только за то, чтобы о них, например,
не было негативных передач по телевидению. Березовский
тогда контролировал 1-й канал ОРТ. Ему и Гусинскому платили
даже Ходорковский, Смоленский, Абрамович и многие
другие олигархи. У Березовского сложились «неплохие
отношения», если можно так сказать, с руководством дома
№ 6 на Шаболовке, где располагался Московский РУБОП.

А у Гусинского службой безопасности руководил сам
Филипп Денисович Бобков, бывший первый заместитель
Председателя КГБ СССР и бывший начальник 5-го управления
КГБ, которое занималось идеологией и борьбой с
диссидентами. «Пятерку» под давлением «демократической
» общественности пришлось ликвидировать даже на год
раньше, чем КГБ и Советский Союз. Тем не менее ее шефу
удалось устроиться в самом, казалось бы, логове одного из
своих «оппонентов». Значит, обоюдная выгода перевесила
все остальное? Бобков помимо идеологии курировал в КГБ
вопросы, связанные с финансовой помощью компартиям по
всему миру. Теперь чекистский «зубр» на службе у нечистого
на руку банкира. Вот такие происходили «перевертыши».

Ровно десять лет назад Лукин встречался с Бобковым
в клубе США, на Вятской улице в рамках обеспечения мероприятий
по безопасности. Бобков тогда еще был первым
замом Председателя КГБ, а Лукина, вместо представителя
Комитета, назначили руководителем службы безопасности
в клубе на время Международного фестиваля молодежи.
Тогда произошел любопытный случай. Американцы попросили
разрешения взять интервью у руководителя по

~30~



безопасности. Вот тогда Лукин и предложил Бобкову дать
команду своим чекистам, чтобы они выдали ему документы
прикрытия. Так он из подполковника Лукина превратился
в полковника Степанова. Американские журналисты взяли
у него интервью под этой фамилией и вместе с фото напечатали
в своих газетах.

Третьим из клана был президент банка «Столичный»
Александр Смоленский. Этот пригласил в начальники
личной охраны легендарного командира элитного подразделения
«Альфа» Зайцева, который в свое время брал
штурмом дворец Амина в Афганистане. У Лукина сначала
возникли сомнения по поводу такого назначения. Он
дважды встречался с этим мужественным офицером и человеком
чести и не мог понять, как тот мог пойти в обслугу,
пусть и с большим окладом, к олигарху? Но все сомнения
Зайцев развеял сам, вскоре оставив службу у Смоленского
вместе с большим окладом. Смоленский прокрутил аферу с
банкиром Нахмановичем из Казахстана с подделкой авизо
миллионы долларов. Не захотел Герой Советского Союза
охранять жулика, честь ему и хвала за это. Но не красило
такое положение новые власти России, которые не могли
обеспечить достойную жизнь Герою, что пришлось ему в
свои шестьдесят лет охранять банкира.

Впервые Лукин услышал о сверхсекретном подразделении
«Альфа» в феврале 1980 года, когда проходил подготовку
в Термезе для работы советником в Афганистане.
За полтора месяца до этого «Альфа» провела знаменитую
операцию в Кабуле по смене власти под кодовым названием
«Байкал-79», в ходе которой был захвачен президентский
дворец Амина, а после этого, собственно, началась афганская
кампания СССР. А только два года назад, в октябре
1993-го, он встретился и беседовал с сотрудниками этого
подразделения в Генеральной прокуратуре, когда расследовал
события у Белого дома. Накануне штурма Ельцин
отдал руководству «Альфы» приказ на штурм Белого
дома. Отказавшись штурмовать, сотрудники «Альфы» по

~31~



собственной инициативе вступили в переговоры с мятежным
руководством Верховного Совета, которые увенчались
успехом, а затем обеспечили эвакуацию людей из горящего
здания парламента.

Так Лукин вспоминал эпизоды своей службы, которые
были как-то связаны с теперешними реалиями и теневыми
сторонами жизни российской власти. Но больше всего его,
и как гражданина России, и как опера, тянуло на аналитику,
хотелось понять, что же все-таки собой представляют эти
«бояре» из «семибанкирщины»? Откуда у них взялись
начальные капиталы для развития собственных коммерческих
банков? На какие деньги они приватизировали нефть,
газ и другие полезные ископаемые, металлургию, морские
порты? Откуда эти банкиры взяли средства, которые одолжили
Правительству России под залог государственной
собственности? Почему Правительство не смогло отдать
эти кредиты коммерческим банкам и расплачивалось по
копеечным ценам этой же государственной собственностью?
Почему именно они, бывшие комсомольские активисты и
завлабы НИИ, стали верхушкой олигархии? Официально
разбогатеть даже в «свободной» России невозможно. Из-за
налоговых барьеров с заработанного рубля предпринимателю
оставались копейки, поэтому этим олигархам надо было
бы «молотить» сотни лет.

Лукин знал ответы на эти вопросы. При этом он не
хотел никому ничего доказывать, это было даже не собственное
расследование. Скорее, ему важнее было еще раз
убедиться, что он принял верное решение, уволившись из
МВД и отказавшись от «лампас», которые получил бы на
войне, а потом не захотел идти в политику. Выводы только
тогда бывают верными, если опираются на реальные факты.
Из всего этого выходило, что он правильно разобрался в
жизненной ситуации и, не желая заниматься не присущим
сыщику делом, уволился из МВД и решил послужить Родине
в таможенных органах.

~32~



Пока же Лукин бездельничал. Он знал многое о «новых
русских», об их планах по разграблению страны, но на
службе в уголовном розыске эта информация могла бы пригодиться
лишь для поддержания разговора «в курилке».
Но он не курил и не любил судачить в «колхозе», потому
что работал опером и знал, что рядом мог оказаться ничтожный
человечек, который исказил бы его высказывания
до неузнаваемости и дунул в «чужие уши». Демократия в
стране была только для граждан, а он носил погоны МВД,
поэтому негоже было обсуждать власти в курилках. Работа
таможенных органов в корне отличалась от милиции и даже
в оперативно-разыскной деятельности, поэтому теперь
ему нужна была информация обо всех этих жуликах в государственном
масштабе. Зубастые акулы плавали в зеленом
долларовом море, и Лукин в любое время мог оказаться в
их пасти, потому что половина государственного бюджета
выдавала таможня, а это означало, что эти акулы были и
здесь. Кто мог знать, когда и при каких обстоятельствах
можно столкнуться с ними или их «нукерами», поэтому
надо знать о них как можно больше. Они краем высвечивались
в уголовном розыске при расследовании заказных
убийств, а в таможне стоит только тронуть серьезную финансовую
составляющую контрабандной схему — и искать
их не надо. Они тебя сами «найдут», и последствия будут
непредсказуемы. Вот поэтому надо многое знать о составе
их кланов и схемах разграбления страны.

В субботу Виктор позвонил Денису Демину, с которым
ранее работал в районном управлении милиции. Он тогда
руководил службой ОБХСС, а Лукин уголовным розыском.
Теперь Денис со своими коллегами трудился в банке
«МЕНАТЕП» у Ходорковского, и на высокой должности.
Начальником Дениса был Миша Шестопалов, его руководитель
УБХСС Москвы в прошлом. Теперь они опять сошлись
вместе, правда, ненадолго. Их общие друзья сообщили
Лукину, что Денис ушел из Управления безопасности банка
из-за проблем во взаимоотношениях с Шестопаловым.

~33~



— Денис Гаврилович, приветствую тебя. Что-то мы
давно не встречались по-соседски, — поздоровался Лукин,
услышав в трубке голос Дениса.
— Да, непорядок, Палыч. Живем в соседних домах, а
видимся два раза в год. Какие-то проблемы или вопросы?
Демин, когда перешел на работу в банк «МЕНАТЕП»,
уже привык к звонкам друзей и знакомых. Но Лукина работа
бывшего коллеги не интересовала ни по части помощи или
услуги и не отвечала его интересам.

— Нет, Денис, проблем не наблюдаю, а вопрос только
один. Когда мы с тобой встретимся и выпьем за это?
— Я — с удовольствием, — Денис сделал паузу, соображая,
— сегодня же суббота. Все правильно. Все дни
перепутались. Я сегодня работал, а вот завтра выходной,
поэтому имеем права выпить за встречу. Во сколько и где?
— Денис, я так давно не посещал злачные места, поэтому
полагаюсь на тебя.
— Тогда не будем мудрить. Рядом с нами есть приличный
ресторан. Я предлагаю встретиться около церкви на
Тверской заставе часов в шесть.
— Пойдет. В шесть я на месте.
Они зашли в пивной ресторан на площади Тверской
заставы, оба жили в расстоянии одной автобусной остановки
отсюда. Оказавшись в зале с интерьером из дерева под
мареный дуб, как в средневековом замке, выбрали столик
в углу. Официант предложил меню, но Денис сообщил, что
знает его наизусть, и предложил Виктору положиться на его
вкус. Лукин не стал возражать.

— Любезнейший! Принеси нам по кружке ирландского
пива. Красного. И баварские колбаски поджаренные, а
дальше мы подумаем.
Ожидая заказ, вспомнили своих коллег, которых жизнь
разбросала по коммерческим и другим структурам. Попутно
обмолвились о влиятельных банкирах, которые правят бал
в России.

~34~



— А ты все воюешь на переднем крае борьбы с преступностью?
Так же жуликов ловишь в уголовном розыске? —
Поинтересовался Денис.
— Нет, написал рапорт. Хочу получать пенсию, пока еще
не старый. Теперь воевать не с кем. В стране все схвачено
бандой воров и проходимцев, — ответил Лукин.
— А куда пойдешь? Нашел себе применение? — спросил
Денис с некоторой тревогой, потому что привык после таких
вопросов выслушивать просьбы друзей по поводу работы.
— Предложили в Московскую таможню, заместителем
по оперативной работе, — тихо сообщил Лукин и жадно
глотнул из кружки красного пива с густой пеной.
«Умеют же варить пиво «за бугром», а это аж из Ирландии,
да еще в бочонках, поэтому неподдельное», — подумал
про себя Лукин, видя, как от услышанного у Дениса
от удивления вытянулось лицо и расширились глаза.

— Жаль, что мой бывший начальник ОБХСС Бавыкин
не присутствует за этим столом. Он всегда удивлялся твоим
«перелетам» в полярные друг от друга сферы деятельности.
Из уголовного розыска в авиацию, а теперь в таможню. Боря
Бавыкин даже не слышал о таких должностях в МВД, как
личный резерв Министра, а ты и там работал. Он по этому
поводу шутил, что ты сам мог придумать себе должность в
МВД и назначить себя на эту должность.
— Денис, я тогда воспринял эту шутку как совет, пробив
себе генеральскую должность на ровном месте, и если бы
не ГКЧП в 1991 году, то выращивал бы сейчас клубнику на
даче в генеральских лампасах.
— С тобой не соскучишься. Значит, опять борьба, только
теперь с контрабандистами.
— Это уж как получится…. Мы так и будем под такую
закуску пиво сосать? — поинтересовался Лукин, глядя на
мясное ассорти, красиво уложенное на блюде, соленые белые
грибы, огурцы и помидоры, поджаренные баварские колбаски
и сыр «сулугуни». Мегрельские хачапури отдавали жаром.
— Да, пожалуй, ты прав. — Согласился Денис.
~35~



Он позвал официанта и заказал еще по кружке пива и
триста водки, от чего официант зашустрил еще быстрее. Они
не торопясь выпили еще по кружке красного ирландского
пива, а затем махнули под острые баварские сосиски и белые
грибочки по сто пятьдесят.

— Палыч, что ты имел в виду, когда сказал про жуликов,
у которых в стране все схвачено?
— А ты не знаешь? Это «БАБ» с Гусем и Смоленским,
да твой шеф со своей бригадой, которые нацелились нанести
по экономике государства последний удар, после которого
она уже не встанет. И все на законных основаниях, потому
что они эти законы сами для себя и прописали. Вот для
этого-то они и объединились в преступное сообщество,
которое я назвал «Семеро смелых». Помнишь, фильм такой
был раньше, только там народ покорял Северный полюс, а
эти «штурмуют» богатства страны, которые народ семьдесят
лет сколачивал, недоедая и недосыпая.
— Я тебя, зануду, помню еще по работе в РУВД. Когда
тебе не хватало воров, разбойников и убийц, ты добирался
и до наших расхитителей социалистической собственности.
Да так резко это делал, что иногда рушил наши оперативные
разработки.
— А твои подчиненные так долго разрабатывали этих
жуликов, что потом дела рассыпались в судах, да еще и меня
«сдавали» жуликам, сообщая, что это я на них «накопал».
— Да, бывало и такое, но мы с тобой вместе и разбирались
с теми предателями.
— Денис, это было тогда, а теперь работать совсем невозможно,
потому что уголовный розыск стали использовать
больше на блокпостах в Чечне, а не для розыска и поимки
преступников.
— Я с тобой согласен, поэтому давно ушел из милиции.
А что касается этих семерых, то их гораздо больше и сам
народ допустил их до власти. Никого не испугал расстрел
Белого дома. Ты смотри, как сейчас голосует народ по выборам
в Госдуму. Первое место заняли коммунисты с 22-мя
~36~



процентами голосов, на втором месте жириновцы с 12-ю
процентами, а партия власти, партия президента и премьер-
министра с громким названием «Наш дом — Россия»
набрала только девять процентов. Да и сам Ельцин утратил
былую популярность в народе из-за экономических реформ,
чеченской войны и коррупционных скандалов в своем
окружении. Он сейчас болтается где-то на пяти процентах
и опасается выборов 1996 года.

— Я тебя умоляю. Где ты увидел народ в этих процентах?
Однозначно можно сказать, что выборы власти упустили изпод
контроля, и они отразили истинное настроение народа,
а партию власти называют так потому, что Россия — это дом
для этой партии. И кого там пугали пушками? Я ходил в Белый
дом в ночь перед штурмом и видел народ, выпил водки с
товарищем во дворе прилегающего дома и понял, что делать
там нечего. Пытался увести с собой Александра, но он сообщил
мне, что не может бросить своих товарищей, которых
привел на защиту Белого дома. Утром он был тяжело ранен
и выжил, а могла бы кончиться эта защита трагично, как
для многих. Потом всеобщая амнистия, чтобы погибшим
и пострадавшим не выплачивать компенсации. Народ понял,
что в этой борьбе можно пропасть ни за грош, а жулики
будут только пухнуть от «бабок». Это правильно говорят:
«Кому война, а кому мать родная». И в Чечне то же самое.
— Но КПРФ заняла все-таки первое место. Значит, народ
за коммунистов, — улыбнулся Денис.
— Ну, какой народ? Где оказалось российское крестьянство?
Колхозы позакрывали, а фермерство задушили налогами
и дорогой «горючкой», поэтому бывшие крестьяне
подались в город и теперь офисы и склады охраняют, а
остальные пьянствуют на селе. С пролетариями то же самое.
Заводы и фабрики они так и не получили. Ни после Ленина,
ни после Ельцина. Не слышно гудков на фабриках и заводах,
которые оповещали о начале рабочей смены. На этих
заводах теперь склады, рынки, которые торгуют зарубежной
продукцией, и хорошо, если бывшие работяги нашли свое
~37~



место в рядах этих торгашей, что вряд ли, поэтому тоже
пьянствуют или зарабатывают буквально на хлеб. Вот и
получается, что кончился класс рабочих и крестьян, а для
Запада мы открыли сотни тысяч новых рабочих мест на их
предприятиях «за бугром», закупая у них продукцию, от
часов до паровозов. Ты же экономист и знаешь, что любая
страна попадает в зависимость, если закупает за рубежом
20–30 процентов продовольствия, а мы завозим в Россию
от 70 и выше. Экономисты не знают, как назвать положение,
в котором оказалась Россия. А я бы назвал это большой
… опой.

Они решили заказать еще триста грамм. Лукин явно
завелся и, не услышав возражений от Дениса, продолжил
свою речь:

— Это я в двух словах пояснил, что стало с народом, а
теперь о партиях, которые должны быть в Государственной
думе, в том числе и оппозиционных. Так вот: никакой оппозиции
нет, и не может быть по всем понятиям.
— Так, интересно. А вот с этого места поподробнее, но
сначала давай по рюмке водки. Как это в России нет оппозиции?
А кого тогда боятся наши банкиры? — спросил Денис.
— Боятся твои банкиры смуты, которая может привести
к власти кого-то другого и тогда «Их дом — Россия» рухнет
вместе с миллиардами долларов, а у них только появился
аппетит на все российское государственное имущество.
И они этого не хотят упускать. Поэтому финансируют все
партии, которые имеют вес в Госдуме и в народе. Они не
раздумывают, кто может прийти к власти, не держат все
яйца в одной корзине. Про коммунистов говорить нечего,
так как твой банк их «обилечивает» в полный рост. Какая
это оппозиция, когда лидер этой партии призывал народ в
октябре 1993 года разойтись по домам. И это, кстати, было
верное решение, но коммунисты не нашли нужных слов,
чтобы убедить народ, который они сначала всколыхнули, а
потом опомнились и поняли, что надо было решать все на
выборах. И была такая возможность. А потом Ельцин за~
38~



претил КПРФ, но через некоторое время снял ограничения
с ее деятельности. Что это означает?

— Что коммунисты договорились с властями.
— Правильно. Жириновский оказался честнее всех. Он
открыто призывал Ельцина разогнать мятежный Верховный
Совет России и провести новые выборы.
— Так получается, что ты прав: оппозиции в Госдуме
нет?
— Нет, и не может быть. Какая власть потерпит рядом с
собой оппозицию? Вспомни Ленина и большевиков. Все они
были на нарах или на Канарах. И надо сказать, что неплохо
жили и в ссылках, и за границей, поэтому спокойно готовили
революцию. Сегодня Россия уже исчерпала свой лимит
на революции. Посмотри на страны Западной Европы, на
Америку. Там давно живут без революций, а Россия все
экспериментирует над своим народом. Нам бы от жуликов
вокруг власти освободиться, и заживем красиво.
— Да. Страна богатейшая. Воруют, воруют, а ее богатства
нескончаемы. Тебе бы в депутаты податься с такими
рассуждениями и мыслями. Вот с этим могу помочь. Я общаюсь
с некоторыми лидерами партий, — предложил Денис.
— Денис, это с тобой можно поговорить про оппозицию
под водочку с пивком, а там будешь петь, как соловей, прославляя
шефов. Никто не отменял принцип: «Кто платил,
тот девушку и танцует». Мне предлагали, но это не для
меня. Мне другая поговорка нравится: «Сколько волка ни
корми, а у Дениса все равно карман ширше».
Денис засмеялся и плеснул еще по рюмке. Они были
граммов по тридцать, не более, удобно выпивать одним
глотком.

— Интересно, а что в народе говорят про наш банк и
объединение с другими банками? — спросил Денис.
— Мне трудно судить о мнении народа, потому что
имею свое. А оно самое правильное, потому что строится
на достоверной информации, а в достоверности сведений
из моих источников ты не раз убеждался.
~39~



— Тогда что ты думаешь об этом?
— Скажу одно: ты там не задерживайся. Сколотил небольшой
капиталец — и в сторону. Ведь этих семь банкиров
объединили обстоятельства, сложившиеся не в пользу
Президента страны, и они реально почувствовали, что весь
их бизнес может рухнуть. Олигархи испугались и поэтому
объединились, но многие из них уже начали двойную игру.
Одни сделали ставку на Лужкова, а часть олигархов договорилась
с группой Коржакова и Сосковца. Один охранят
Президента, а другой возглавил его предвыборный штаб, и
не потому ли у ЕБН рейтинг не превышает пяти процентов,
а он принял решение все-таки идти на выборы? Появился
испуг у олигархов, и опять же яйца разложены по многим
корзинам.
— Палыч, надо признать, что твоя информация вполне
достоверна. Все эти вливания конкурентам совершаются
втайне от моего шефа новыми союзниками по банковскому
бизнесу.
— Все правильно. А вдруг Ельцин провалится? Тогда
открыто можно заявить, что они финансировали победителя
на выборах, и кто бы это ни был — им все ровно. Просто
рассчитывают на место в правительстве и на большой кусок
пирога от государственного имущества. Лужков, Сосковец
или Зюганов, а с Ельциным у них давно имеется соглашение,
по которому они воруют. А ты знаешь, что БАБ и Гусь не
рискуют своими капиталами, а доят твоего шефа и Смоленского,
шантажируя телевидением? Они-то понимают,
что при помощи «голубого экрана» можно раскрутить
кандидата в президенты и утопить олигарха.
— Я не сомневаюсь, что у тебя в «загашнике» еще есть
достойная информация о моем банке.
— Есть, конечно, много разной информации, но не
сегодня. Скоро и сам все узнаешь. События будут быстро
развиваться, а я ухожу «в тину». Кому это интересно?
— Я бы посоветовал службе безопасности банка принять
тебя на работу, но с Мишей Шестопаловым мы в контрах.
~40~



— Денис, этот вопрос я мог бы отрегулировать через
Анатолия Николаевича, который помнит добро, когда я
при очередной проверке МУРа в составе комиссии МВД
занял принципиальную позицию и защитил от нападок руководство
ГУВД Москвы. По результатам моей проверки в
МВД попытались и на меня «наехать», но я к своему отчету
приложил депутатский запрос Егорова и статью про Мишу
в «Московском комсомольце». Я знал, что в отношении
Шестопалова в 1983 году чекисты хотели уголовное дело
возбудить, и он уехал добровольцем на войну в Афганистан.
Ты помнишь 1983 год, времена правления Андропова,
когда в МВД СССР пришел Федорчук. Его потом сняли
с работы за неправильную кадровую политику. Т. Шестопалов
был твоим начальником Управления по борьбе с
экономическими преступлениями столицы, и никто бы не
помешал чекистам возбудить против него дело. Значит, не
было оснований. А он в Афганистане подорвался в БТРе
на мине и был тяжело ранен. Это факт, а остальное слухи.
Нет, Денис, мне не нравится работа в банке, а с Мишей я
вопрос бы решил.
— Да, Палыч, я все время удивлялся твоим обширным
связям. Недаром тебя побаивались наши руководители,
записав тебя в конкуренты. Оттого у тебя были неприятности
на работе.
— Денис, ты же знаешь, я никогда не рвался в руководители.
Ты лучше расскажи мне о залоговых аукционах. Чего
опять банкиры крутятся вокруг них? — поинтересовался
Лукин с улыбкой.
— Залоговые аукционы — интересная тема, но ты
спросил неспроста. По твоему лицу вижу, — прищурил глаз
Денис. — С одной стороны, олигархи дали деньги взаймы
государственным предприятиям и получили активы под
залог. Подразумевалось, что в дальнейшем они перейдут
в их собственность, но только после выборов Президента,
которые намечены на это лето, а продажа активов может
произойти не раньше осени этого года. Если на выборах по~
41~



беждают коммунисты, то их кредиты вместе с активами будут
взяты за «фук», как в шашках, чтобы ушами не хлопали.

— Получается, что Ельцин гарантировал банкирам их
участие в дальнейшем разграблении государства? — спросил
в «лоб» Лукин.
— Я же чувствовал в твоем вопросе подвох.
— Нет, Денис, никакого подвоха. Просто я предлагаю
тебе отследить последующие события. Если мы с тобой
знаем об этих, мягко говоря, махинациях олигархов, то об
этом должны знать в предвыборных штабах претендентов
на кресло президента. Правильно?
— Да, это не такие уж и секреты для МВД и ФСБ, а их
сотрудники в этих штабах имеются.
— Все правильно. Это секреты только от народа. Так
вот, если кто-то захочет победить на выборах, то для этого
надо взять и открыть глаза народу. Но этого не будет, вот
увидишь. — Сообщил Лукин.
— Так почему ты советуешь мне валить из банка, если
прогнозируешь, что воровство будет продолжаться не один
год?
— Денис, я не предсказатель, но ты и сам знаешь, что,
сколько веревочке не виться, а у жуликов всегда конец один.
Если вовремя не остановятся, то выбор прежний — нары
или Канары. Это кому как повезет.
— Ты меня совсем зашугал. Наверное, что-то еще знаешь
про дела банка?
— Про твой банк нет никакой конкретики, в вот некоторых
банкиров и бизнесменов из «большой семерки»
можно хоть сегодня отправить на нары, в Лефортово, так
как в Бутырке всех подкупят.
— Да, с тобой не соскучишься, — Денис покачал головой.
Они вышли на улицу. Посередине площади Тверской
заставы возвышался в темно-красном граните и бронзе
памятник пролетарскому писателю Максиму Горькому. На
площади между двумя входами в метро расположился Белорусский
вокзал нежно-салатового цвета. Многие вокзалы

~42~



после ремонта меняли свой цвет, а Белорусский всегда был
неизменно зеленоватым.

«Хоть что-то в этой стране не меняется», — с грустью
подумал Лукин. Погода стояла самая что ни на есть подходящая
для прогулок. Небольшой морозец, градусов пять,
безветренно, поэтому снежинки долго кружили, падая с
неба, прежде чем покрыть старые грязные сугробы свежим
слоем снега. У дома Лукина они попрощались. Денису тоже
недолго топать до своего дома.

— Палыч, спасибо, что вытащил меня. Хорошо посидели.
— Может быть, зайдем ко мне? По сто грамм и не заводиться,
— предложил Лукин скорее из вежливости.
— Нет, не хочу. У тебя дома жена, дети, и потом мы
нормально выпили и еще по сто будет лишним. Это раньше,
когда были холостыми, то вряд ли остановились бы на
одном кабаке. Ты позвони, как обоснуешься на таможне.
Мало ли вопросы какие возникнут, да и по-соседски мы
мало видимся.
— Хорошо, Дэн. Ты тоже не пропадай.
После легкой прогулки Лукин был «ни в одном глазу».
Олеся открыла дверь и поцеловала. Конечно, в прихожей разнесся
принесенный им запах ресторана, табака и алкоголя.

— Так, понятно, — улыбнулась Олеся. — Ужинать
будешь?
— Нет, Олесенька, спасибо. Я плотно перекусил. Вот
от чая не откажусь.
— Хорошо, сейчас сделаю. А я, пожалуй, перекушу соленым
огурцом под твои запахи, — засмеялась Олеся.
Она никогда не ворчала по поводу его нечастых выпивок,
понимая, что мужчинам надо иногда расслабляться. Только
предлагала это делать лучше дома. Конечно, Виктор мог
бы пригласить Олесю в ресторан, но тогда не получилось
бы откровенно поговорить с Денисом. Тому, что есть разговоры,
которые не должны знать близкие родственники,
его еще дед научил. Не потому, что не доверяешь им, а для

~43~



их же спокойствия, чтобы не знали они твоих крамольных
мыслей и спали спокойно.

В большой комнате дочки Люда и Аня забрались с ногами
в кресла и смотрели мультфильмы с видеокассет, которыми
были забиты все ящики письменного стола. У Виктора
были знакомые на студии видеозаписи, и он заказал им
все мультфильмы, выпущенные киностудией «Союзмультфильм
», потому что они были добрыми, настоящими.
Его мнение разделяла Олеся, а главное, дочери, которые
из импортных мультиков смотрели только «Король-лев»
и «Щелкунчик». Людмила только готовилась к школе в
этом году. Анечка обычно после школы сразу делала уроки
дома или в школе, в группе продленного дня, и только потом
включала «видик». Но сейчас у Анюты были зимние
каникулы, а в углу комнаты стояла наряженная елка, которая
светилась разноцветными огнями гирлянды. Виктор достал
из карманов шоколадные яйца «киндер-сюрприз» с разборными
или маленькими пластиковыми игрушками внутри.
Съев шоколад, девочки показали «трофеи»: мол, таких
еще не было, и поставили на выделенную под «киндерколлекцию
» полку, а потом продолжили гонять мультики.

«Скорее бы лето, детей вывезти на клубнику и деревенское
молоко», — подумал про себя Лукин.

Олеся позвала пить чай. У них на кухне было уютно,
потому что Виктор всю мебель сделал своими руками по
проекту Олеси. Она рисовала эскизы будущих элементов
кухонной мебели. Олеся окончила Суриковское художественное
училище, и по части дизайна ей не было равных.
А Виктор по вечерам и в выходные мастерил кухонный
гарнитур. Все получалось здорово, он умел практически все.

По одной стене он сделал полки из массива красного
дерева. Материалы вместе с фурнитурой и застекленными
дверцами он доставал на мебельных комбинатах. Похожие
кухни в Москве встречались, но привезены они были из-за
границы и стоили как двое «Жигулей». Виктору пришлось
мастерить самому, он ведь не был «оборотнем в погонах»

~44~



и взять такие деньги просто было неоткуда, да и не стоили
они таких денег. В новом «Российском королевстве»
перестали производить практически все и сразу. Фабрики
и заводы встали из-за нерентабельности производства.
Оказалось, что не царское это дело — работать у станка,
да еще напрягать мозги, чтобы произвести что-то нужное
и конкурентоспособное. Девиз был как у Остапа Бендера:
«Заграница нам поможет». Поэтому кто оказался пошустрей,
тот воспользовался остатками сырья на этих предприятиях
и организовал небольшие фирмы. Виктор этим тоже
воспользовался, добыв материалы для изготовления мебели
не только для городской квартиры, но и для дачи. Практически
из «бэушного» материала он построил фундамент и
часть первого этажа двухэтажного особняка. На остальное
заработал. Загородный дом получился более двухсот квадратных
метров. В нем можно было жить круглый год, хотя
зимой они ездили на дачу редко.

Виктор выпил чашку горячего чая и почувствовал, что
осадил запах алкоголя, а в желудке стало приятнее. Он наполнил
вторую чашку ароматным напитком, забрался на угловой
диван и, щелкнув пультом, включил программу «Время».
Олеся посидела немного рядышком и пошла к детям. Он
решил, что перед сном положит еще парочку «киндер-сюрпризов
» под елку, чтобы дети обнаружили их утром.

После новогодних каникул министр подписал приказ
об увольнении Лукина. Он забрал в кадрах трудовую
книжку, которую не держал в руках более двадцати пяти
лет, пока служил. В ней было всего три записи: завод, армия
и МВД, а вот для записей о поощрениях, их было триста
двадцать, поэтому кадровикам пришлось выписывать еще
одну книжку. В квартире на полках лежат почетные грамоты
и ценные подарки: пять наручных часов «Полет» и двое
«Командирских», четыре фотоаппарата «Зенит», магнитофон
«Электроника» и два транзисторных приемника
«Сокол», которыми были отмечены его заслуги. Сейчас
Лукин вспоминал эти награды с улыбкой — работники

~45~



кадров не отличались оригинальностью, и многие подарки
повторялись. В активе у него также числились два внеочередных
звания, орден и медали, которые в мирное время не
так просто получить.

Не завидовал он таможенным жуликам, которые собирались
«контрабасить» на его таможне. Хотя это и не означало,
что он, засучив рукава, собирается день и ночь на износ
ловить контрабандистов. Вроде теперь на пенсии, которую
будет получать вместе с зарплатой, а она выше, чем в МВД.
А что касается контрабандистов, то его таможня занимается
в основном физическими лицами. Это беженцы-переселенцы
из горячих точек бывшего СССР и дипломаты из
МИДа, которые возвращаются из-за границы. И те и другие
стараются привезти не менее вагона различных товаров на
всю оставшуюся жизнь, да еще и не оплатив пошлины. Понять
их можно, они вроде как все это заработали, недоедая и
экономя на всем, а новые российские власти теперь меняли
заработанную ими валюту на обесцененные рубли, что практически
приравнивалось к грабежу. Но если таможне всех
понимать, то таможню закрывать надо! И что же, выпускать
из правового поля граждан России, которые хотят ездить на
иномарках, но не хотят платить за них пошлины, которые
порой были выше стоимости самих автомобилей? Любая
старенькая иномарка комфортнее и надежнее, чем наши
«Волга» и «Жигули». Про «Москвичей» и говорить
перестали с того момента, как их стали собирать граждане
Вьетнама, у которых не хватало сил закручивать российские
гайки и болты. И вот теперь с этой дилеммой, стоящей перед
«дорогими россиянами», а точнее — бедой, предстояло
разбираться Лукину.

Автомобили, приобретенные за границей, считаются
как отдельный багаж, требующий таможенного оформления,
и каким образом его новые коллеги проводят эту процедуру,
и предстоит вникнуть Лукину. А вот другие контрабандные
схемы на таможнях, где все расписано и каждый имел свой
«огородик», были не для него и не для его героического

~46~



прошлого, когда он мог размахивать по-чапаевски шашкой
при задержании разбойников и убийц, у которых не могло
быть «крыш».

«Пока не было», — уточнил Лукин про себя.

После командировки на Урале он получил информацию,
что это далеко не так. Он умел собирать оперативную информацию
и работать с ней, потому много знал о работе таможни
за последние месяцы, пока носил милицейские погоны.
Впрочем, заниматься самодеятельностью он и не собирался, в
конце концов, выполнять указания руководства надо и здесь.

Он с легкой грустью вспоминал свою бывшую службу,
коллег по работе, прощальный банкет. Лукин пригласил
на него наиболее близких друзей из уголовного розыска.
«Поляну» накрыли в ресторане «Будапешт», где Лукин
давно не бывал, но администрация его все еще помнила, — в
молодости гуляли от души. Метрдотель Александр Михайлович
предложил сдвинуть три стола у зеркальной стенки
за барьером, чтобы никто не мешал отдыхать.

— Ты нам так и не сказал, куда идешь работать. Совсем
засекретился, — произнес Анатолий Наврузов, с которым
они трудились последние годы в одном кабинете.
— Просто не хотел раньше времени говорить, чтобы
не вспугнуть удачу, — улыбнулся Лукин. — А теперь приказ
о назначении подписан и могу сообщить. Перехожу в
Московскую таможню заместителем по оперативной работе.
— Вот это дал, Лукин. В наших рядах такого еще не
было, — удивленно воскликнул Володя, еще один его коллега
из отдела.
— Да, в таможне мало наших, милицейских, — подтвердил
Лукин.
— Освоишься, нас приглашай. Со своими-то спокойней
работать, — предложил Анатолий.
— Это точно. Без поддержки нигде нельзя работать, а
уж там-то тем более.
— Когда выходишь на работу? — спросил сидевший
справа Лукина Сергей Букелев.
~47~



Они с Серегой получали первые милицейские звания в
15-м отделении милиции четверть века назад, а потом шагали
по служебным лестницам в различных подразделениях
столицы, пока их пути не сошлись в Главном управлении
уголовного розыска страны. Сергей работал начальником
отдела «А», так назывался самый секретный отдел в ГУУРе
МВД, куда стекалась вся оперативная информация.

— Вот выходные отгуляю и с понедельника приступлю,
— ответил Лукин.
— И даже отпуска не возьмешь? — спросил Сергей.
— Хватит. В МВД отдохнул. Пора работать.
Виктор был благодарен друзьям за то, что подняли
рюмки за него, а потом постепенно забыли, по какому поводу
собрались. Все было, как раньше. Его не вычеркнули
из общих рядов, и Лукин вновь почувствовал плечо друзей,
которое они подставят ему в любое время, и что это не просто
слова и тосты.

— Виктор, я был летом в отпуске, но мне рассказали о
твоем резком выступлении на собрании. Скажи, ты знал,
что многие будут против войны в Чечне, или предвидел
такое развитие событий? — тихо поинтересовался Сергей.
Лукину не хотелось обсуждать эту тему в ресторане и в
этот день, но слова «против войны» его насторожили, и
он решил развеять неверные предположения его товарища.

— Сергей, если ты имеешь в виду письмо Ельцину
Немцова с миллионом подписей нижегородцев, то я их
никого не знаю. Так же как и «яблочников», которые
совместно со ста интеллигентами отправили Президенту
такое же письмо против войны. Я же никогда не сказал ни
слова против войны, хотя бы потому, что до сегодняшнего
дня носил погоны. На собрании офицеров я предложил
своим коллегам бросить жребий по командировкам в
Чечню и расписать по месяцам, а когда дойдет очередь до
меня, то напишу рапорт на увольнение. Потом я подробно
объяснил мотивы своего решения, сказал про «отмывание
» денег, про то, как боевики вооружались российским
~48~



оружием. Я просто не хочу, чтобы из меня делали «китайского
болванчика».

— Что ты имеешь в виду? — спросил Сергей.
Букелев всегда слыл занудой и просто так не отвяжется,
пока не получит все ответы на вопросы. Он поглядел на присутствующих
за столом и понял, что никого не интересуют
их разговоры. Ребята регулярно наливали, закусывали, а это
означало, что «процесс пошел».

— Сергей, я хотел только одного: чтобы уголовный розыск
и сотрудники по борьбе с экономическими преступлениями
занимались своими прямыми профессиональными
обязанностями. А если направили нас в Чечню, то мы должны
тогда вскрывать там факты воровства из государственной
казны и наказывать жуликов. Настоящих, а не какую-то
девочку за хищение триллиона рублей из Центробанка
России по фальшивым чеченским авизо. Она же работала
лишь заместителем начальника отдела, а перечисление таких
сумм мог осуществить только руководитель ЦБ. После
этого девочка уезжает в отпуск и пропадает. Понятно, кто
же отпустит ее отдыхать с такой информацией?
— А тебе не страшно об этом рассказывать?
— Я уже отбоялся, да и ты, начальник агентурного отдела,
знаешь больше меня.
— Но молчу, — тихо сказал Сергей.
— У тебя работа такая. Слушать и записывать. Так сколько
чеченцы получили с банковской операции, с проданной
российской нефти, которую гнали в Чечню? Серьезно профинансировали
бандформирования, а потом вооружили
самым современным оружием. Это всем известно, но что
толку? Эти факты должны были вскрыть оперативные
службы МВД и вернуть деньги. По мне бы, отправить
жуликов, которые отмывали деньги и до войны, и делают
это сейчас, в Чечню, на восстановление конституционного
порядка. Или заставить их профинансировать создание
отрядов спецназа с хорошей зарплатой и социальной защитой,
чтобы ребята воевали и не боялись за судьбу своих
~49~



семей, так, как на Западе. А то у нас капитализм получился
какой-то перекошенный. Одни воруют немерено и стали
за последние два года миллиардерами в «зелени», а всех
остальных опустили ниже феодального строя. Нет, Серега,
я за наведение порядка в Чечне, но профессионалами, а не
нашими необученными солдатиками.

— В этом ты прав.
— Да я во всем прав, и не надо нашим руководителям
государства ссылаться на отсутствие финансов для создания
спецназа в достаточном количестве. Чеченцам из России
ушли миллиарды долларов, и они создали свою армию,
профессиональную, пусть и называют ее бандформированиями.
Даже в то время, когда решался вопрос о времени
начала боевых действий в Чечне, им закачали 150 миллионов
долларов через ЦБ России.
— Да, я и об этом слышал, а такие перечисления обычно
ополовинивают, — согласился Сергей.
— Поэтому я и сказал, что не поеду в Чечню прикрывать
жуликов. У меня все время складывается впечатление, что
чья-то вражья рука специально помогает бандформированиям,
чтобы затянуть войну, а война — это кому-то деньги
и, опять же, «напряжуха» в стране. В любое время можно
ввести чрезвычайное положение.
— Да. Кому война, а кому мать родна.
— Если бы собрали комиссию для проверки этих фактов
в Чечне, я первый бы написал рапорт на участие в ней и
поехал бы на место, а так вот, работать на ворье, не хочу, —
сказал с досадой Лукин.
— Но тебе же предлагали должность руководителя
криминальной службой МВД Чечни. Вот бы и раскрутил
там эти преступления.
— Шутишь? Там можно только самому себе кое-что открутить.
Как только подошел бы к нефтяной трубе в Чечне,
то засунули бы в нее и открыли бы вентиль. Так бы по трубе
до самого Новороссийска и «расследовал» бы. В Чечне с
таким расследователем разобраться еще проще. Нет, Серега,
~50~



я не самоубийца. Для такого расследования нужно политическое
решение президента. А решения не будет, потому
что им и руководят эти жулики, которые устроили в Чечне
банно-прачечный комбинат по отмывке денег. Поэтому
давай лучше выпьем, — предложил Лукин.

Много хорошего желали ему коллеги по прежней работе.
Выпили море спиртного и закончили это, в общем-то,
грустное мероприятие за полночь.

— Надеюсь, в таможне так много не пьют, как в милиции,
— пошутила жена, встретив Виктора на пороге дома.
— Пока не знаю. Олеся, сделай мне, пожалуйста, крепкого
зеленого чая.
— Понятно. Значит, не меньше литра выпил, — вздохнула
Олеся.
— Может, и так. Не заметил.
— Не бережешь ты себя.
— Все, я в завязке. С утра только кефир и гантели.
— Я хотела послушать музыку, но твой подарочный магнитофон
от МВД что-то не работает, — похвалилась Олеся.
Виктор пощелкал кнопками на верхней панели магнитофона,
но он не подавал признаков жизни.

— Это специально в МВД пенсионерам дарят учебные
магнитофоны, чтобы побегали по ремонтным мастерским,
а то чем еще заниматься на пенсии? — пошутил он.
— Конечно, могли бы и проверить, прежде чем вручать.
— Видимо, кто-то из зависти сделал, потому что наше
руководство настояло о награждении меня пистолетом
Макарова, и кому-то это не понравилось.
— А зачем он тебе?
— Да, в общем-то, не нужен. У меня опять будет табельный
пистолет в таможне.
— Так ты его никогда не носил, а тем более два.
— Это один не носил, а два можно одеть на «сбрую»,
которую мне ребята подарили. Привезли из-за границы, как
раз под два пистолета в подмышку, и я не знал, что с ней делать.
А теперь можно повыпендриваться в компании друзей.
~51~



— Ну если только для этого. А пострелять дашь?
— Только на природе. Патронов осталось полведра,
надо их истратить, потому как выбросить нельзя и сдать
тоже, вопросы будут: откуда взял? Поэтому лучше попалить
по пустым бутылкам.
Виктор откинулся в кресле и ожидал, когда чай немного
остынет.

«Как прекрасно, когда красавица жена встречает дома
горячим чаем и не зудит по поводу выпивки. Даже неинтересно
выпивать. И выгодно, когда жена и любовница в
одном лице. Экономия чумовая», — улыбнулся он своим
мыслям, глядя на Олесю.

Лукин не стал в ресторане подробно обсуждать с
Сергеем то, как отмывают деньги в Чечне. А цифры были
ужасающими. Только Министерство строительства России
выделило в 1995 году на восстановление хозяйства «мятежной
» республике два триллиона рублей, а когда ревизоры
доложили Ельцину, что не смогли найти и сотни миллиардов
из этих денег в хозяйстве, тот только развел руками. Но
не удалось достоверно установить целевое использование
и остальных сумм из этих двух триллионов. И это только
часть средств.

Он сейчас вспомнил лица коллег на офицерском собрании.
Многие из них даже не догадывались обо всех этих
махинациях и об их масштабах. В иные времена Лукин после
такого выступления мог переехать в следственный изолятор
или в психушку, хотя тогда подобного выступления с его
стороны и не могло быть. В марте 1969 года, после гибели
советских пограничников на острове Даманский, он подал
рапорт в военкомат с просьбой отправить его служить в
погранвойска на границу с Китаем, но руководство решило
иначе и командировало его на Лубянку. После первых выстрелов
в Кабуле в начале 1980 года он вновь с рапортом — в
кадры МВД и улетает в Термез, но сейчас у войны в Чечне
совсем другой замес. На этой войне делают «грязные»
деньги, а потому это не его война.

~52~



Столичные границы


Утром в понедельник на третьем транспортном кольце
машин было мало, и Лукин за десять минут доехал от дома
до теперь «своей» таможни. Маршрут был известен. Свернул
на Малую Красносельскую за Бабаевской кондитерской
фабрикой — и ты на новой работе.

«Непривычно как-то, — подумал Лукин. — По всем
понятиям таможня должна быть на границе, а Московская
почтово-багажная таможня расположилась в двухэтажном
деревянном доме в центральной части города и еще рядом
с Институтом атомной энергетики. А котельная отапливалась,
вероятно, ядерным топливом, поэтому в таможне
жарко, как в финской бане».

Таможня арендовала здание, похожее на огромный
строи тельный вагончик, у этого же института, который имел
на таможне свой СВХ. Позже Лукин выяснил, что сравнение
здания со строительным вагончиком попало в точку: оно
было построено в период строительства института, как
временное обиталище для строителей. И это временное
стало постоянным местом для таможни.

В тихих провинциальных городах российской глубинки,
от которых до ближайшей границы тысячи километров, еще
пять лет назад слово «таможня» резало слух, воспринималось
как нечто чуждое, занесенное шальным ветром реформ.
Когда приказом Государственного таможенного комитета
России в таких малых городах были созданы таможни, у

~53~



многих это вызвало недоумение. Зачем они понадобились,
скажем, в Туле или Рязани?

Но таможни по всей России были необходимы.
В 1992 году правительство Гайдара объявило о начале
рыночных реформ и открыло границы для свободного ввоза
— вывоза товаров. Пограничные таможни справиться с
обвальным ростом объемов импорта и экспорта не могли.
Начался процесс образования таможен внутри страны, и не
только в маленьких городах, но и в столицах страны и регионов.
Была создана и МПБТ, так сокращенно называлась
«его», Лукина, таможня.

После распада СССР Россия получила тысячи километров
неприкрытых границ, и именно таможенники прикрыли
участок границы с Прибалтикой и тем самым положили
конец контрабандному вывозу нефтепродуктов, цветных и
стратегических металлов. Более двухсот лет назад в царской
России были отменены Смоленская, Псковская, Астраханская
и многие другие таможни, потому что границы России
расширялись и эти города оказались внутри России, а теперь
они вновь стали пограничными таможнями.

«Поди разбери, где временное, а где постоянное в этом
мире», — размышлял Лукин.

Он вошел в свой кабинет, где постоянно держал форточку
открытой, и ощутил приятное сочетание морозного воздуха
и прожаренного дерева, запаха стен кабинета. Почему-то
вспомнилось детство, «кондитерские» запахи, когда они всем
классом ходили на экскурсию на «Красный Октябрь». Тогда
за две автобусные остановки слышался запах конфет. А вот сегодня
на «Бабаевском», видимо, соей балуются, поэтому нет
шоколадных запахов или фильтры поставили современные.

«Надо попросить своего знакомого начальника Сокольнического
ОБЭПа Юру Черенкова, чтобы сводил на экскурсию
», — решил он убедиться в своих предположениях.

Лукин посмотрел в окно на свои припаркованные под
окном новенькие «Жигули», приобретенные у мошенницы
«Властелины». Хоть они и достались ему за полцены, но

~54~



все равно жалко. Он их называл иномаркой, так как они
были реэкспортными из Франции, хотя теперь он знал,
что никто их не растаможивал при реэкспорте, и даже во
Францию не продавали, а только провели по документам,
чтобы уйти от налогов и занизить цену. Теперь это была его
«тема» по новой работе.

В России отечественные автомобили стоили от шести до
двенадцати тысяч долларов, а за границей — не более двух
тысяч, да еще в экспортном исполнении, так что Лукину не
пришлось наносить антикоррозийное покрытие на машину.
Такую операцию провернул БАБ, он же Борис Абрамович
Березовский, и все, главное, законно, потому что вхож в
«семью», а поэтому вовремя может подсовывать на подпись
нужные законы. Одни из таких законов работают несколько
месяцев, а другие только одну ночь. Подписал нужный закон
вечерком и провернул уже подготовленные под этот закон
сделки. Народ в общей массе своей такие законы прочитать
не мог, а кто и оказывался пошустрей, все равно утром обнаруживал,
что они уже отменены. Так происходило и со
знаменитыми аферами на «ЛогоВАЗе». Эти автомобили
потом реализовывались через мошенническую пирамиду
«Властелина» Валентины Соловьевой. В то время Лукин
был «при погонах МВД» и знал о происходящем. Но чтобы
разоблачить мошенников, нужно время, дождаться момента,
когда они «кинут» каких-нибудь милицейских генералов
или глубоко залезут во власть и начнут качать права, угрожать,
пользуясь наворованными капиталами. И только тогда
сверху раздастся команда: «Фас!» Поэтому он воспользовался,
можно сказать, своим служебным положением и через
друзей, чтобы не было риска потерять деньги, приобрел
«Жигули» у этой мошенницы за полцены.

Руководитель охраны Леонид Пономаренко доложил,
что отдежурили ночь без происшествий. Отдел охраны входил
в список курируемых Лукиным вопросов на таможне, и
он продумывал, чем занять эту гвардию, которые спали по
пятнадцать часов в сутки. Пономаренко, как сын великого

~55~



украинского народа, постоянно держал в холодильнике
огромный шматок сала, лук, чеснок и, конечно, литр запотевшей
водки.

— Товарищ начальник, когда Вы приедете без машины?
У меня настоящее сало есть, закачаешься, — предложил
главный охранник.
— А чем машина мешает салу? — улыбнулся Лукин.
— Так его же без водки употреблять не рекомендуется.
— Спасибо, может, когда-нибудь на метро приеду.
— Давайте, давайте.
Вот с однополчанином Анатолием Сайгановым у Леонида
по данному вопросу хоть и было полное взаимопонимание,
но в рабочее время они никогда себе не позволяли
лишнего. Старая закалка, но сейчас времена меняются.

О задачах таможни Владимир Иванович Мироненко,
начальник таможни, рассказал Лукину еще раньше, во время
собеседования. А в первый день официального вступления
в должность представил руководящему составу. После
первого совещания Лукин не стал высиживаться в кресле и
прошелся по кабинетам других замов. Бывший армейский
майор Подстрешный командовал кадрами и набрал себе
штат из бывших «сапожков», как Лукин называл армейских
офицеров. Кадровик при общении держался довольно
просто. Экономическими вопросами занимался его сосед с
Лесной улицы Мальцев, бывший работник ЦК КПСС. Кем
он там трудился, Лукин не выяснял, но для себя отметил
его бывшую трудовую деятельность. Начальник службы
безопасности, генерал КГБ в отставке Дунаевский сразу
произвел на Лукина впечатление порядочного человека.
Лукин давно, еще с юности, заметил, что в их конторе чаще
попадались именно такие сотрудники, причем чем выше у
них было звание, тем проще было с ними общаться. В итоге
они переговорили с генералом на «оперативном» языке и
нашли точки соприкосновения в совместной деятельности.

— Очень хорошо, что вы пришли из уголовного розыска
МВД. Наши таможенные посты по оформлению автомобилей
оккупировали бандиты из различных группировок.
~56~



Может, удастся совместными усилиями поправить положение,
— перешел к делу Виктор Прокопьевич.

— Не вижу никаких проблем. У меня друзья работают
на Шаболовке, у Рушайло, да и сам Владимир Борисович не
будет против, чтобы его бойцы прошерстили бандюков, которые
присосались к лакомым местам таможни и с удовольствием
подрежут им финансовую составляющую, — согласился
Лукин. — Надо решить только политический вопрос.
— Какой?
— Чтобы таможенное руководство этих постов не было
против наших операций. Я же не знаю их взаимоотношений.
— Здесь Вы правы. Взаимоотношения довольно-таки
сложные, — согласился генерал.
— И замешаны они наверняка на деньгах, верно —
предположил Лукин.

— Приятно общаться с профессионалом. Ничего не
надо объяснять.
— Давайте с вами договоримся. Я готов в любое время
организовать «маски-шоу» в отношении бандюков, но
инициатива должна исходить от службы безопасности, так
как эти мероприятия не в моей компетенции. Мои службы
интересуют другие жулики. Как только будете готовы, я
могу вместе с вами подъехать в РУБОП и переговорить в
ГУБОПе МВД России, если будет нужно.
— Спасибо, я проработаю этот вопрос с начальниками
таможенных постов, и тогда мы решим, что делать дальше.
— Виктор Прокопьевич, а как мои отделы поживают?
Не доставляют ли хлопот?
— Да вроде бы все в рамках приличия. Конечно же,
бывают кое-какие сигналы, впрочем, Вы сами скоро в этом
разберетесь. Руководство отдела по борьбе с таможенными
правонарушениями слабовато, поэтому их рейды по городу
совместно с ГАИ не столь эффективны.
— Не столь эффективны, потому что разбираются с
владельцами задержанных автомобилей на месте? Вы это
имеете в виду? — спросил напрямую Лукин.
~57~



— Вот поэтому я и говорю, что скоро сами разберетесь.
Таких фактов я не знаю, все происходит в городе, но такое
возможно. Оценка задержанных автомобилей не совсем
соответствует действительности, сами увидите.
— Спасибо. Конечно, посмотрю. Ведь от оценки зависит
и сумма штрафа, и реализация конфискованного
автомобиля.
— Теперь я за правоохранительные службы спокоен.
Вы как будто бы работали в таможенной системе, — сказал
Виктор Прокопьевич.
— Нет, просто опер должен знать если не все, то многое,
но прежде чем делать какие-то выводы, надо присмотреться
к личному составу. Полистать законченные дела. В них написано,
кто и чем дышит или дышал до моего прихода. Со
свежими делами проще, так как расследователи будут меня
изучать и запускать «пробные шары» с целью получения
своей возможной выгоды, и надо быть к этому готовым, —
высказал мысли вслух Лукин.
— Вот я и говорю, что по этому участку работы у меня
все больше возникает уверенности и спокойствия. И заходите
ко мне по любому вопросу. Я готов помочь.
Да, нечасто нынче встретишь столь отзывчивого и болеющего
душой за «производство» руководителя службы
безопасности. Лукин узнал, что бывший генерал КГБ ушел
в отставку четыре года назад, сразу после развала СССР.
Госбезопасность за эти годы претерпела большие изменения.
Да и Виктор в своем МВД тоже попал под раздачу,
хоть потом и продолжил службу. Правда, спустили его ниже
канализации и без объяснения причин, как на парашюте, с
генеральской должности, заслуженной в «боях», на восемь
должностных ступеней вниз. МВД СССР, где он отработал
семь лет, не стало, а в МВД России все руководящие должности
были уже заняты, когда о нем вспомнили. Ничего за эти
три года Лукину толком не удалось сделать, по независящим
от него причинам. Кроме выслуги лет не было никакого морального
удовлетворения от дальнейшей службы. Хотя по


~58~



черпнул он много экономического негатива, узнал, сколько
афер «прокрутили» жулики различных мастей за эти годы.
И напоследок столкнулся с несвойственными сотрудникам
уголовного розыска МВД функциями.

Он отдал оперативной работе двадцать пять лет, но
теперь его интересовали не только контрабандисты, но и
вопросы экономики. Таможня наряду с другими структурами
обеспечивает экономическую безопасность страны.
Образования и опыта Лукину хватало, чтобы разобраться
во всех тонкостях нового для него дела. В Академии МВД
его обучали ловить жуликов, в Академии гражданской
авиации — расследовать авиационные катастрофы. Он
всегда был практическим работником и теперь не собирался
проводить научные исследования. Если при расследовании
уголовных преступлений Лукин иногда вспоминал римлян:
«Сделал тот, кому выгодно», — то при расследовании авиационных
катастроф он больше выяснял вместе с членами
комиссии ее причины. Теперь ему предстояло выяснять и
то и другое, а от сегодняшней экономики за версту несло
уголовщиной, о чем у него хватало информации, начиная
с «прихватизации» и поставок гуманитарной помощи,
заканчивая войной в Чечне.

Казалось бы, мелочи. Ну не пахнет кондитерская фабрика,
как раньше, конфетами, а Елисеевский магазин утратил
за эти годы все вкусные запахи сразу, поэтому и народу в
нем стало меньше. Недавно он заходил в свой любимый
гастроном. Раньше туда народ валил толпой, через зеркальную
галерею лился поток покупателей, как на первомайской
демонстрации, поэтому Лукин иногда заходил через подвал
с переулка. В середине зала было несколько прилавков с
гастрономией, которые издавали манящие запахи. Причем
колбаса «Любительская» отличалась запахом от «Докторской
», а про вкус и говорить нечего. В левом дальнем углу
мололи поджаренные зерна кофе, запах которого разносился
по всему магазину. «Кондитерка» пахла, как ей и подобает,
а из хлебного отдела веяло свежеиспеченным хлебом

~59~



так, словно рядом хлебозавод. Вообще все раньше было
по-человечески. Ушли в прошлое те времена, когда люди,
приходя в магазин, безоговорочно верили той информации,
которая была написана на ярлыках продуктов. Все теперь
осталось в истории. Теперь даже в дорогих супер-пупермаркетах
постоянно мучает вопрос: «А не вредно ли для
здоровья?» В том, что все продукты поддельные, не было
сомнений, но выбора не было.

В конце 80-х годов «пиратство» охватило практически
всю экономику Южной Азии, лидерство по контрафакту
захватили Китай и Индия. Западные фирмы-производители
испытали шок, когда рынок некоторых регионов оказался
буквально захвачен дешевыми азиатскими подделками.
Но и немаленькая европейская страна Польша оказалась
заинтересована в пополнении прилавков магазинов своего
исторически заклятого друга не совсем доброкачественными
продуктами, особенно спиртными напитками. Русские
люди еще не научились отличать элитное и качественное
от «самопала» с яркими ярлыками. О джине или виски,
о винах или коньяках только слышали, и вдруг на них посыпался
мировой ассортимент спиртных напитков. И мало
кто знал, что эти напитки были произведены из дешевых,
некачественных спиртов в Польше, которая скупала вагонами
стеклянную посуду и пробки для расфасовки этой продукции.
Под чай и кофе маскировали чуть ли не дорожную
пыль, «сдобрив» ее душистыми маслами. Теперь с этой же
целью используют кофейную шелуху, пересыпанную чистыми
гранулами кофеина, и продают так называемый кофе,
который имеет темно-лиловый оттенок и пахнет совсем не
по-кофейному, и вкус у него пустой. Нет кофейной горечи
с кислинкой. Псевдокофе изготовлен в лучшем случае из
отходов от переработки кофейных зерен.

Пока Лукин ожидал увольнения из МВД и перехода в
таможню, он поразмыслил над всем этим. В выходные бывал
на даче, там общался с председателем местного колхоза
«Родина», Михаилом Алексеевичем. Он был родом из

~60~



Тамбовской области, крепким хозяйственником, но и ему
не суждено было сохранить колхоз в новых экономических
условиях. Скорее по инерции он все еще сажал на полях
картошку, морковь и капусту, которую успешно собирал
осенью, а потом мыкался, чтобы пристроить колхозный урожай.
Овощные базы в Москве позакрывали, так как никто
ничего не выращивал. То же самое происходило и с молоком.
Колхозные коровы ежедневно выдавали несколько цистерн
молока, но его никто не принимал, так как молокозаводы
перешли на импортное оборудование, которое работало на
сухом молоке и не принимало отечественного натурального
молока. Так и пустили скотину «под нож». Выращивал еще
колхоз поросят, но и они не выдержали конкуренции с Западом.
Цены на корма задрали так, что вырастить поросенка
стоило в два раза дороже, чем продать его мясо.

Вот и все расследование. Стоит задать вопрос, как при
расследовании преступления: кто и с какой целью организовал
такой экономический порядок? И для того, чтобы
получить ответ, не требовалось сверхусилий мысли, все
было гораздо проще и, как во многих вопросах теперешней
экономической политики, лежало на поверхности, вытекало
одно из другого.

Итак, изначально решение о повышении цен во всеуслышание
объявил глава Совета Министров СССР Рыжков. Реакция
была незамедлительной. В считанные дни резко вырос
спрос на все товары, и по всей стране наступил тотальный
дефицит. В одно мгновение опустели прилавки магазинов.
Потом напугали народ радикальными денежными реформами.
А что не успели раскупить граждане, то работники
торговли вывезли на свои склады и спрятали в подсобки, подругому
невозможно объяснить произошедшее. Надо было
показать всему миру в полном смысле слова пустые прилавки.

Следующим, логически вытекающим этапом спецоперации
по развалу страны стало предложение обменять
природные ресурсы на продовольствие Запада. И пошли
через границу эшелоны с русским лесом, нефтью, редкими

~61~



металлами. Только оценивали эти природные ресурсы с
занижением в сотни и тысячи раз, а приобретали на вырученную
валюту продукты питания не высокого, мягко
будет сказано, качества.

И Запад заработал на всем этом немалые деньги, а в России
оборотистые дельцы от рыночной экономики просто
озолотились. А что дальше? А дальше все уже зависело от
качества человеческого материала, из которого была слеплена
наша новая буржуазия. К сожалению, не оказалась она
ни патриотической, ни национально ориентированной. Ну,
срубили на операции «нефть в обмен на продовольствие»
нехилые «бабки», положили их на банковские счета, и нет
бы подумать о создании нового и современного производства
на Родине. Но хлипкой оказалась так называемая элита,
которая подсела на соблазн легко получать сверхдоходы от
экспорта и импорта. Так зачем им развивать производство?
Это пилить сук, на котором сидишь.

Крепкие колхозные хозяйства и предприятия, работавшие
при Советской власти, повально закрывались, часто
после липового банкротства. И кому все это было выгодно?
В первую очередь тем, кто контролировал поставки, выдавал
квоты и соответственно снимал с этих сделок крупные
«зеленые» сливки. А что эти чиновники могли получить
с наших аграриев? Ничего. Поэтому надо было удушить
их ростом цен на солярку, чтобы техника не могла выйти в
поле и убрать урожай. Потом подняли цены на корма — и
колхозы «посыпались», перерабатывающие производства
встали. На территории некогда ведущих предприятий,
как, например, Томилинской птицефабрики в Люберцах,
возвели складские мини-поселки по приему и хранению
западной продукции. Другие агрокомбинаты погибают, как
бомжи, — без отопления, окон и дверей. Крыши протекают
на оборудование, которое ржавеет без дела.

Так что же за «бомба» рванула над Россией и привела
к такой разрухе? Чиновники «правят балом» поставок
продуктов с Запада, все партнеры известны, они исправно

~62~



заносят с каждой поставки «боковики» на их личные счета
в банках.

Лукин однажды обратился к председателю колхоза
«Родина»:

— Михаил Алексеевич, как у тебя с мясом? Можно
купить для дома?
— С мясом хорошо, а вот без мяса плохо, — пошутил
Михаил Алексеевич, потом посерьезнел и добавил: — Забиваю
последних коров, и сердце кровью обливается. Подойди
в столовую, там мясом торгуют.
— Так раздал бы коров своим колхозникам в личные
хозяйства, — предложил Лукин.
— Не имею права. Да и колхозники уже не те. Все живут
в квартирах со всеми удобствами, а чтобы содержать животных,
надо им сначала дома индивидуальные построить да
земли выделить под хозяйство. Они уже привыкли ходить
в колхоз на работу, а не свое хозяйство вести.
— Так власти сами и виноваты, что оторвали крестьян
от земли.
— А я тебе другое скажу. До развала СССР закупал
ячмень и кукурузу, половина которого предназначалась для
откорма скота. Но после повышения цен солярка подорожала
в пять раз, одновременно государство перестало покупать
кормовое зерно. Этим мы открыли дорогу импортному
мясу и молочным продуктам. И наше животноводство «накрылось
». А вслед за этим развалилась, раз нет мяса и молока,
перерабатывающая агропромышленность. Скажешь,
фермеры поднимут хозяйство? При такой ситуации они не
выживут, так, единицы удержатся. Торговля сегодня предпочитает
получать товар упакованный и замороженный.
Теперь уничтоженную цепочку восстановить невозможно.
Я уже не говорю о ремонте коровников и всей сельской
инфраструктуры. Отрасль можно поднять, но только если
восстановим кормовую базу, в которой зерно занимает не
последнее место. И я зерно в состоянии вырастить и собрать
сам, но не с такими ценами на топливо.
~63~



— Что-то мне не верится в это, Михаил Алексеевич. Во
всяком случае, в ближайшем будущем. Российское село не
сможет обеспечить всю страну мясом. Поэтому на данном
этапе без импорта мы никуда не денемся. Россия твердо
стоит на «ножках Буша», которые есть невозможно, но
они дешевле своих, которых к тому же хорошенько подбили.
— Получается замкнутый круг? Без привозного продовольствия
не обойтись, а оно душит отечественное
производство, не дает ему развиваться. Ты, говорят, теперь
работаешь в таможне? Вот и регулируй эти поставки.
— К сожалению, таможня обязана впустить и выпустить
любой груз, если он оформлен в соответствии с законом.
А вот если бы дали немного подышать русскому крестьянину,
то Россия могла бы вернуть себе былые традиции, когда
кормила многие страны. Не надо задирать цены на топливо
и сельскохозяйственную технику, тогда не будем закупать
дорогие корма для скота, а производить свои. Да ты сам лучше
меня знаешь это. Новые правители поставили сельское
хозяйство в зону риска, чтобы стричь купоны с поставок
«из-за бугра». А ведь у нас какие прекрасные и богатые
заливные луга с дармовой травкой! Зачем нужны закупки
кормов для коров и телят? Гоняй их по лугам и сдавай мясо
и молоко на переработку. Так нет. Накупили импортного
оборудования, которое работает только на порошках и биодобавках,
а настоящее мясо и молоко не принимает. Вот где
замкнутый круг. Мы поднимаем экономику Запада, а свою
загнали в глубокую задницу, откуда не скоро выберемся.
— Невольно вспомнишь Усатого в сапогах или Лаврентия
в пенсне. Воистину, теперешних можно было бы назвать
вредителями, — посетовал председатель.
— Я бы их даже похуже назвал, но что это изменит?
Знаю одно: что Россию сделали экономически зависимой
страной. И никакая война не нужна. Они победители, —
добавил Лукин.
— Но из этой ямы нам самим придется как-то выбираться.
Ведь Запад нам в этом помогать не будет.
~64~



— И наши чиновники тоже, которые «моют руки» с
этих поставок «из-за бугра», а это не простые клерки. Они
будут чинить серьезные препятствия и протаскивать свои
законы, чтобы затормозить этот процесс.
— Но все-таки — затормозить, а не остановить? —
спросил Михаил с надеждой.

— Совсем остановить вряд ли, так как это безопасность
страны. Задача простая до безобразия: накормить народ
и до минимума сократить импорт продовольствия, но без
вкладывания государственных денег в производство и переработку
сельхозпродукции здесь не обойтись. А кто захочет
вкладывать? У государства денег хватает, но не на эти цели.
— Но в любом случае производство зерна нужно резко
увеличить, — сказал председатель.
— Только не продавая его за границу, набивая карманы
отдельных личностей, а пустить это зерно на корма для
скота. Создать зерновую независимость в России, как было
при царе. А для этого нужна настоящая государственная
политика. И эта задача не менее значима, чем добыча нефти
и газа. С нефтедолларов вот бы и отстегнули на развитие
сельского хозяйства, — предположил Лукин.
— А зачем? Они сидят на «трубе», стригут себе свои
купоны и не хотят думать о завтрашнем дне. Было же в 80-е
уже, что стоимость нефти опустилась, и все легло на плечи
народа. Так чего опять выжидают и не развивают сельское
хозяйство и промышленность?
— Честно говоря, Михаил Алексеевич, я уже не верю, в
развитие сельского хозяйства по одной простой причине.
Психология у большинства тех, кто ведет бизнес, направлена
на сиюминутное получение сверхприбылей. Все норовят
«срубить» их быстро, без усилий. Временщики, в общем.
Вот смотрите, затраты на выращивание зерна не такие
значительные, и вроде есть перспектива. А зерно в мире
каждый год дорожает, потребление растет. Пытаются даже
вырабатывать биотопливо, правда, перекрыть углеводородный
объем альтернативным топливом в обозримом будущем
~65~



вряд ли получится, но это другая тема. Поэтому я и боюсь,
что государство выдаст дотации на производство зерна,
а хозяин загонит его поскорее «за бугор». Ему выгоднее
продать выращенное зерно на экспорт и расплатиться с
государственными дотациями, чем продавать его на перспективное
развитие животноводства.

— Что же получается, государство не в состоянии ничего
делать, чтобы вкладывать в свою экономику было выгодно,
если уж патриотизма не осталось? Куда ни плюнь, везде
клин. Можно, в конце концов, такого производителя зерна
обложить крупными штрафами, чтобы он не продавал зерно
за рубеж? — Председатель хотел увидеть светлый лучик в
этом темном царстве.
— Сделать все можно, но при желании, а захочет ли
кто этого из нынешней власти имущих и сидящих вокруг
них? А этот «предприниматель» и дотации государству не
вернет, даст взятку чиновнику, и отсутствие зерна спишет
на погодные условия. Якобы пропал урожай, и предприятие
стало убыточным. Для ловкачей вариантов много, чтобы
одному разбогатеть, а тысячам обнищать. И, главное, что
все по их новым писаным законам.
— Ну, ты меня успокоил. Так что не увижу я больше
процветающего сельского хозяйства, — полуутвердительно,
полувопросительно произнес председатель.
— На нашей подмосковной земле этого точно не будет.
Тебе же заместитель Председателя правительства России
Боренька Немцов сказал, что сотка земли стоит здесь по
десятке тысяч долларов и сажать на этой земле морковку
нецелесообразно, — привел Лукин еще один аргумент.
— Нет, ты решил добить меня сегодня окончательно.
— Ну, так и быть, постараюсь тебя обрадовать, что народу
когда-нибудь надоест питаться мутированными продуктами
с Запада, и он захочет выращивать мясо и овощи
экологически чистыми, как вон в той же Белоруссии, там
Лукашенко не допустил никакой приватизации и разгрома
агросектора, поддерживает и колхозы, и фермеров. Нам
~66~



привозят из любимой «демократами» заграницы курочек
весом в два с половиной килограмма, которые вырастают
за месяц, а поросята достигают ста килограммов через пять
месяцев. Ты же знаешь, что так в природе не бывает. Но
сами буржуи эти продукты не едят, производят только на
экспорт. Ими кормят нас. Я сам видел надписи на этикетках:
«Запрещается продавать в странах Евросоюза». Насколько
вредна эта продукция, никем не изучено, но на россиянах
ее испытывают, как на подопытных кроликах. При таком
быстром сбыте ее себестоимость копеечная. Вот почему
наши хозяйства, производящие натуральный продукт, стали
неконкурентоспособными. Но, сдается мне, долго это продолжаться
не может. Помнишь, как у Пушкина: «…Россия
вспрянет ото сна»

— «…и на обломках самовластья», — продолжил председатель
колхоза. — Не хотелось бы опять катаклизмов.
— Тогда терпите и хавайте всякую дрянь, а я пойду
пока приобрету у тебя в столовой последнюю экологически
чистую говядину. Для этого купил морозильную камеру.
Могу продержаться с полгода, а потом, как все, перейду на
мутированную «хавку».
Лукин знал, что говорил. Три года назад от МВД он контролировал
поставки гуманитарной помощи из-за рубежа и
видел, какие продукты поступают по этим поставкам. Теперь
ему предстоит ознакомиться с еще большим числом наименований,
хотя и так ясно, что эти продукты никогда не будут
такими вкусными, как раньше в СССР. И не ностальгия
никакая это была, а скорее констатация отсутствия эффективных
контрольных органов, которые бы отслеживали всю
цепочку — от поставок до выпуска качественных продуктов.
Теперь любой частник хочет сразу стать миллионером, поэтому
тащит в Россию что подешевле, а продает в два-три
раза дороже, чем купил за бугром. Вот и вся «экономика».
Так почему в Россию завозили недоброкачественную продукцию?
Потому что властям было не до контроля. Продолжались
смутные времена «семибанкирщины».

~67~



Над всем этим он думал, можно сказать, от безделья, еще
в режиме ожидания работы. Теперь же Лукин отлично понимал,
что таможенные органы могли бы повлиять на эти процессы,
но при определенном политическом решении властей,
которые должны были сказать жуликам в этой сфере: «стоп»
и выдать приказы таможенникам по борьбе с этим злом.

Сейчас основные задачи его таможни — оформление
личного автотранспорта. Многие считали таможню «блатной
». Лукин частично был с этим согласен. В таможне на
первый взгляд невозможно «наварить» денег, но некоторые
умудрялись и периодически попадали в следственные органы
прокуратуры. Однако обрасти вот этими «блатными»
связями здесь очень просто. Многие автомобилисты России
полюбили иномарки, поэтому очереди по их таможенному
оформлению росли не по дням, а по часам. Оформлением
же других товаров занимались Московские автогрузовая и
железнодорожные таможни.

Запах сала при входе в помещение таможенного управления
стал визитной карточкой Украины, чей выходец здесь
служил. Так может пахнуть только сало, выращенное не на
Западе, а у нас, пусть формально и в другой стране, но вкус
у него был такой же, как прежде. Лукин поднялся в свой
кабинет. Таможня жила своей, обособленной, жизнью. А он
пока только присматривался, «щупал специфику», чтобы
не «погореть» на неверных решениях и действиях.

Таможня трудилась в обычном режиме, перевыполняя
план пополнения бюджета страны: вклад таможенных органов
составлял добрую его половину. Поэтому оперативное
вмешательство в этот механизм производства денег могло
нарушить систему, которая в ответ и сама могла огрызнуться.
Лукину еще предстояло понять работу этой системы, нужна
была информация, хотя мысли относительно укрепления
кадров в оперативной службе таможни уже появились.

Он позвонил Сергею Букелеву, своему другу в МВД, и
договорился встретиться, чтобы переговорить о коллегах,
которые собирались уходить на пенсию.

~68~



— Тебе пропуск заказать? — поинтересовался Сергей.
— Нет, Сергей. Не хочу стоять в бюро пропусков, как
бедный родственник вместе с заявителями и жуликами.
Ты подходи к памятнику Ленину. Что, мы не можем себе
позволить выпить чаю или еще чего-нибудь в ресторане?
Тофик еще держит пищеблок на углу Ленинского проспекта?
Я подъеду в 17 часов. Идет?
— Тогда можно и не чаю. До встречи.
В дежурную часть МВД России стекался поток информации
о происходящем от Калининграда до Владивостока, и не
только о совершенных преступлениях, но и о забастовках и
митингах, даже о всевозможных листовках и плакатах. Потому
что причин для недовольства хватало. Экономическая
ситуация в России никуда не годилась. Врачи, учителя и бюджетники
месяцами не получали зарплату, пенсионерам задерживали
пенсии. Редкие предприятия не остановили свое
производство, но денег на зарплату не было, и работники
получали ее продукцией, которую выносили на рынки продавать.
Шахтеры бастовали и перекрывали железные дороги.
В свое время клялся «лечь на рельсы» президент Ельцин,
если не выполнит обещаний народу, но так и не сделал ни
того, ни другого. Хотя все об обстановке в стране он знал.
Всем было известно, что в декабре прошлого года на выборах
в Думу победили коммунисты. Позиции Зюганова были
очень сильны, он реально готовился взять власть в России,
в то время как рейтинг Ельцина и его команды упал до трех
процентов, в которые вошли те, кто успели ухватить от государственного
имущества себе кусок и надеялись урвать еще.

Они с Сергеем обменялись при встрече рукопожатием
и направились в кафе к Тофику, который знал многих
работников МВД в лицо, поэтому они не беспокоились,
что их здесь обсчитают или накормят чем-то не тем. Меню
они знали наизусть, поэтому заказали чайник зеленого чая,
плов, который здесь неплохо готовили, соления и водки, как
обычно, триста грамм для начала. Однако сразу пришли к
обоюдному мнению, что выпивать особо и не хотелось.

~69~



— Какие проблемы привели в родные пенаты? — поинтересовался
Сергей.
— Кадровый голод. Чем больше вникаю в таможенную
систему, тем тоскливее становится от общения со своими
подчиненными.
— А кто тебе нужен?
— Сергей, структура оперативной службы таможни в
принципе ничем не отличается от Управления милиции.
Оперативно-разыскной отдел, отделы дознания и криминалистики,
отделы по борьбе с наркотиками и расследованию
таможенных дел. Все это есть, но в руководстве хотелось бы
видеть своих, чтобы не подставили.
— Палыч, а у тебя есть вакансии в руководстве?
— Нет, Сергей я пока прикидываю что к чему. Пока
конкретных задач передо мной не ставили, но надо быть к
этому готовым.
— Мы с тобой говорили на недавней встрече об участии
Центробанка в махинациях с фальшивыми чеченскими авизо,
а сейчас идет проверка материалов о крупном хищении
денежных средств ЦБ при строительстве соседнего с МВД
дома 10 по Житной улице. В начале этого года банк продал
это здание за три миллиарда рублей, а через два месяца
выкупил у этой же фирмы в таком же состоянии за двести
миллиардов. Разницу поделили между участниками сделки.
— Это так, детские шалости. Как ты расцениваешь обращение
«Выйти из тупика!». 13 «ведущих» предпринимателей
России обратились к кандидатам на пост президента
с призывом добиться согласия ради обеспечения мирного
развития ситуации в стране? — спросил Лукин.
— Зюганову этого не надо, но он предложил в ответ на
это обращение провести дебаты в прямом эфире с Ельциным,
но тот отказался. Думаю, что банкиры затеяли игру,
чтобы протащить Бориса к победе на выборах, — предположил
Сергей.
— Все верно, но я думаю, что банкиры начали крутить
властью в России не сейчас. Это было еще в октябре 1993,
~70~



а может быть, и в августе 1991 года, когда «расписали»
партийную кассу КПСС. Всеми переворотами и подавлениями
руководят большие деньги, чтобы потом получить
их еще больше. Сейчас они только запустили пробный шар,
чтобы Президент распустил Госдуму, компартию и ввел
ЧП в России. А когда поняли, что у руководства МВД эти
предложения не нашли должной поддержки, хотя и прозвучали
из уст самого Президента, то подумали — и родилось
письмо «тринадцати».

— В логике тебе не откажешь, но это только предположения.
— Банкиры не глупые, чтобы оставить доказательства
сговора с властью, поэтому я констатирую только факты.
Инициатором этого письма выступает тандем Березовский
— Гусинский. Так?
— Они этого и не отрицают.
— Так пионерам ясно, что они активизировались после
победы КПРФ на выборах в Госдуму в декабре прошлого
года, так?
— Согласен. А после победы коммунистов рейтинг
Президента упал, и у них появилась реальная возможность
победить на президентских выборах, а это для банкиров не
только крах бизнесу, но и тюрьма.
— Совершенно верно, Сергей. А как ты оценишь в обстановке,
сложившейся в России, проведенный в январе этого
года объединительный съезд Российского еврейского конгресса?
Одной задачей съезда было объединение разрозненных
еврейских организаций. Вроде бы вполне естественный
процесс, многие нынче призывают к объединению. Так ведь?
— Ну да. Пролетарии всех стран, объединяйтесь, —
засмеялся Сергей, — только на том съезде не было пролетариев.


— Это точно. И так же точно, что организаторами
съезда выступили президент «Мост-банка» Гусинский и
банкиры «Российского кредита» и «Альфа-банка» из тех
«тринадцати», что подписали обращение к народу России,
~71~



а сам президент Ельцин направил свое приветствие съезду.
Гусинский был избран президентом Российского еврейского
конгресса.

— Хороший замес у этой «большой семерки».
— Сергей, ты правильно сказал «семерки», потому
что до дюжины они подтянули еще пятерых. Главного конструктора
из авиации и руководителя космическими программами,
деятельность которых засекречена так, что им
не до общественной работы, а порулить государством все
равно не дадут. Президента «АвтоВаза» Николаева, ясно,
как день, обработал клан Березовского, а руководителей
«Сибнефти» Муравленко, Городилова и своего заместителя
Невзлина пригласил Ходорковский, чтобы уравнять голоса
в этой компании.
— Палыч, а ведь за 10 дней до этого обращения «тринадцати
» наш Министр внутренних дел Куликов попал
в опалу. Либо эта «семерка» не знала действительной
обстановки в стране, в чем я глубоко сомневаюсь…. Тогда
почему они толкали Президента на роспуск Госдумы и запрет
КПРФ? Это же нарушение Конституции со стороны
Президента, так как выборы через два месяца, а народ взбудоражен
и могут повториться события октября 1993 года.
— А это означало, что налицо типичный, отработанный
сценарий провокации: собрать мятежников в кучу и расправиться
при помощи МВД и армии.
— Все правильно, поэтому руководство МВД высказалось
против таких мер. И наш Министр за это поплатился,
— согласился Сергей.
— Это временно, им деваться некуда без силовых министров,
которые проверены на подобных мероприятиях, —
предположил Лукин.
— История повторяется. Накануне ведь Госдума приняла
решение расторгнуть Беловежские соглашения о
развале СССР, главным идеологом которых был Ельцин.
Это решение было пустышечным и служило только раздражителем
для Президента, но КПРФ зарабатывала этим
~72~



положительные очки, а рейтинг президента катился вниз.
Тогда банкиры захотели подтолкнуть его к разгону Госдумы
и запрету КПРФ с переносом выборов на два года, чтобы
остаться у власти. Но это не «прокатило».

— И что теперь будет, Сергей? Какие прогнозы в МВД?
Если уж отказались от предложений Президента, то знают,
как будут развиваться события? — поинтересовался Лукин.
— А они уже развиваются. Обращение «тринадцати»
прошло по всем средствам массовой информации. И необязательно,
что Ельцин договорится с Зюгановым. Народ
видит, что прошли предложения на переговоры, а потом
рейтинг Ельцина резко пойдет вверх.
— За счет чего, интересно?
— За счет уже имеющейся договоренности Ельцина
с Гусинским и Березовским, владельцами телеканалов на
Центральном телевидении. Все это означает, что мы видели
последние честные выборы в России в декабре прошлого,
1995 года, когда партия власти не набрала и десяти процентов
в Думу.
— Что же, получается, видели банкиры нас …, — подвел
итог Лукин.
Не стали они с Сергеем заводиться. Не было повода для
празднования. Многое они могли сообщить друг другу об
этих банкирах, но это никого не интересовало в их новом «королевстве
кривых зеркал», на которое стала похожа Россия.

«Так кто же все-таки эти вновь испеченные банкиры и
где все богатства СССР? Куда дели «золото КПСС»? — в
который раз спрашивал себя об этом Лукин.

Именно сейчас народ узнал имена своих героев из числа
влиятельных промышленников и финансистов, призывающих
сохранить демократический курс развития страны, при
котором они богатели, а народ нищал. Письмо «тринадцати
» начиналось со слов: «В этот ответственный час мы,
предприниматели России...» — и звучало оно ну прямо как
знаменитая фраза политрука Клочкова: «Велика Россия, а
отступать некуда» во время битвы под Москвой в начале

~73~



декабря 1941 года. На самом деле, проигрыш Ельцина для
них был бы крахом, вот эти «тринадцать» и выдвинули
политическую программу крупного российского бизнеса.
Только теперь «новые русские» были готовы порвать имущество
и природные ресурсы России «на английский флаг».

Так уж устроен человек. Обустроил квартиру, потом захотелось
дачу, а когда закончил ее постройку, то задумался
о гараже. Лукин ничем не отличался от других москвичей.
Он родился и вырос в этом районе столицы. Роддом, где
он родился, находился здесь же, на Миусской площади, и
Лукин называл его в шутку «имени бездетной женщины»,
так как его назвали именем жены Ленина.

Сначала семья Лукиных проживала в Порядковом переулке,
в коммунальной квартире деревянного дома, других
в этом районе тогда не наблюдалось. Потом переехали в
просторную «сталинку» напротив Бутырского вала. Этот
дом построили одним из последних перед «хрущевками».
Московские дворы теряли былой уютный вид, который
создавали столы и лавочки для игры в домино, сарайчики
с дровами и различным скарбом, мешающим в квартире,
а выбросить было жалко. Теперь Лукин вернулся в район
Лесных улиц и переулков и опять оказался напротив своего
роддома. Так почему ему не подумать о гараже в районе, где
жил и работал долгое время?

Пятнадцать лет назад, когда приобрел свой первый
автомобиль, он не задумывался над этим, так как не было
проблемы, где припарковаться. Никто не предполагал, что
машин в Москве станет так много, а гаражных мест так мало.
Самым дешевым способом укрыть машину от непогоды,
пьяных и воров была установка простого металлического
гаража, которые и заполонили московские дворы, служа
своим владельцам.

Лукин давно подыскивал местечко в Приютском или
Новолесном переулке, они были рядом с домом. Переулки
тупиковые, для гаража лучше не придумаешь.

~74~



Только его надо было устанавливать рядом с уже имеющимися
гаражами, чтобы в глаза не бросался, а уж потом
думать, как узаконить. В Новолесном переулке нашлось
свободное местечко, но в дальнем углу площадки стоял
огромный тополь, который лучше было не трогать, иначе
наживешь врагов среди властей и жителей этого района.
Во время строительства дачи Лукин познакомился с одним
начальником участка, который заморозил строительство
дома и распродавал остатки материалов, а когда склад, сделанный
из листового металла, был пуст, то предложил его
ему — вместо хозблока на дачу, например. А Лукин сразу
сообразил, что «коробку» можно увеличить в размерах
и сделать гараж. Начальник участка согласился. Лукин померял
площадку между гаражами — 4 . 6, а под тополь он
нарисовал вырез. Когда гараж был готов, начальник участка
выделил ему кран и длинномер. Устанавливать гараж лучше
было ночью, но не получалось с перевозкой.

Не доезжая до места, Лукин остановил автомобиль со
своим гаражом, подошел к своим будущим соседям, которые
принимали по сто граммов в гараже Яковлевича, как тот
потом представился.

— Добрый день, мужики. Приятного аппетита, — Лукин
заглянул в гараж Яковлевича, — вы не будете против,
если я брошу рядом небольшую коробочку?
— Да бросай, какие разговоры, — согласился Яковлевич.
Лукин дал отмашку на установку крановщику. Подъехал
кран, выставил опоры, потом зацепил тросами за приваренные
крюки и перенес гараж к месту установки. В это время
вышли на шум мужики из гаража.

— Это и есть небольшая коробочка?
Яковлевич прошел в то место, куда крановщик должен
был опустить гараж, заявил, что «не позволит!», и встал на
это место. Крановщик в недоумении посматривал на Лукина.
Это Яковлевич не знал Лукина, а крановщик-то в курсе был.

— Опускай потихоньку, — Лукин махнул рукой крановщику,
— а вам, Яковлевич, я посоветую не мешать производственному
процессу.
~75~



Яковлевич отошел в сторону, пригрозив сообщить
участковому, но этого ему можно было и не делать. Лукин
раньше работал в этом районе начальником уголовного розыска
и давно предупредил участкового Мишу Кривошеева
о постановке гаража, чтобы тот не утомлялся поисками
нарушителя. Лукин выровнял гараж на кирпичах, повесил
замок и две недели обходил стороной это место, чтобы
возмущения соседей по гаражу успокоились, а участковый
подготовил с ними встречу. Когда же Лукин заявился с
водкой и закуской, чтобы «прописаться», у мужиков была
только одна претензия: «Чего долго с пропиской тянешь?»
В общем, подружились.

Яковлевич был участником войны, Владимир Сергеевич
раньше служил военным переводчиком в Африке, но больше
всего их сблизило знание Сергеевичем французского языка
и его работа в Сирии. Лукин так и остался неравнодушным
ко всему французскому по стечению обстоятельств,
а по Сирии они обсудили Алеппо, где Лукин расследовал
авиакатастрофу с самолетом ТУ-154, когда у самолета не
выпустилась передняя стойка шасси и летчики посадили
его на фюзеляж. После двух тостов за знакомство и дружбу
подошел сосед Сергеевича по дому Альберт. Он оказался
предпринимателем по изготовлению бытовок для дач.
Нехитрое сооружение пользовалось спросом у будущих
дачников. Каркас из бруса, обитый доской и односкатная
крыша многим становился пристанищем на дачном участке,
пока не построят себе дом, а многие дачники, обжив такую
бытовку, заказывали еще одну такую же. Ставили их вместе,
а второй этаж строили с ломаной крышей — и дача готова.
Вообще–то неплохой бизнес был у Альберта, если учесть,
что он работал в одном кооперативе с будущим банкиром
Александром Смоленским, да так и остался с ним в приятельских
отношениях. Смоленский ранее проживал с
Сергеевичем и Альбертом в одном доме 3 по Приютскому
переулку. Этот дом был кооперативным и располагался в их
общем дворе с домом Лукина.

~76~



«Москва большая, а все крутятся на одном пятачке, и такая
информация в простом гараже. Это теперешняя Россия,
где в гараже можно получить информацию на банкира, который
держал «общак» всемогущей «семерки», — подумал
Лукин и уединился с Альбертом, от которого еще многое
узнал о его бывшем соседе по дому. Он почему-то называл
Смоленского ласковой кличкой «Баба Шура». Вот ведь
как — раньше вместе колотили бытовки, а теперь один из
них стал крупным банкиром, входит в «большую семерку»,
которая крутит Президентом России, а его компаньон так
и остался с молотком и гвоздями в руках.

Смоленский держал в банке «Столичный» общие
деньги «семерки», которые предназначались на взятки
высших чинов власти, на предвыборную кампанию и
многое другое, что приумножало бы их капиталы, а о нем
можно было многое узнать здесь в гараже. Но это Лукину
было нужно, только для общего развития, чтобы больше
не задавать самому себе простых вопросов. В сегодняшних
условиях нечистых на руку бизнесменов выявить просто.
Достаточно было взглянуть на финансовую составляющую
их первоначального капитала — и становилось ясно, откуда
приплыли эти богатства. Об этом, кстати, писал еще «великий
Карлуша», которого звали могильщиком капитализма.
Да, Маркса, судя по всему, перечитывать, придется, который
дал точное определение, которое подходит к сегодняшнему
обществу в России: «Разберитесь с историей первоначального
накопления капитала, и вам станет понятнее
сегодняшнее общество лощеных — говорливых политиков
и финансовых магнатов».

Лукин не собирался устраивать «глубинное бурение»
по оперативной разработке «новых русских». Можно
копнуть, «в легкую», для себя. Вот со Смоленским уже
проще. Он не был главной фигурой в «семерке», но держал
«общаковые» деньги. Откуда же у него в 1989 году взялись
такие финансы? Смоленский всегда болезненно реагировал
на вопросы о происхождении его стартового капитала.

~77~



В год Олимпиады-80 будущий банкир загремел на двенадцать
лет за печатание левых тиражей в типографии, где
работал мастером. Ему вменили «хищение государственного
имущества и противозаконную коммерческую деятельность
». Отбывал он наказание в соседней Калининской
области, откуда был переведен через три года «на стройки
народного хозяйства» в Подмосковье, а еще через два года
был освобожден. Лукину было известно, что в советские времена
это могло происходить только за особые заслуги перед
Родиной, а у «ЗК» это могло бы быть только за дружбу с
«кумом». С такой биографией в СССР невозможно было
достичь таких высот. Говорили, что он еще дважды вступал
в конфликт с законом в 70-х годах, но к моменту открытия
Смоленским банка все сведения о его судимости были стерты
из учетов МВД. Это могли бы сделать за большие деньги
или опять из оперативных интересов. Альберт намекнул,
что их кооператив подпитывался из кассы КГБ СССР через
одну фирму. Это у них называлось освоением «компьютерной
программы». Он рассказал, что Смоленский открывал
банк «Столичный» при участии Министра внутренних дел
Бакатина, который раньше был тоже, как и Смоленский,
инженером-строителем. Бакатин был по- своему знаменитой
личностью. После провала ГКЧП 23 августа 1991 года, он
был назначен Председателем КГБ СССР, а через два месяца
Бакатин передал американцам техническую документацию
на установленное КГБ оборудование для прослушивания в
новом здании посольства США в Москве.

«Вот в коридорах МВД и КГБ могли возникнуть корни
первоначального капитала для открытия банка, а кооператив
был легендой», — подумал Лукин, которому было
ясно, что таким легендированием могут заниматься только
спецслужбы МВД или КГБ. Они и могли стереть факты из
биографии Смоленского, когда он не дружил с законом.

А то инженер-строитель создал кооператив по «сколачиванию
бытовок», хоть и говорили, что они строили
дачи, но в этот период времени действовал в стране закон

~78~



до 1990 года, запрещающий строительство дачных домиков
размером более чем 6 . 6 метров и в два этажа, а про печку и
говорить было нечего. Это было похоже на две «бытовки»
и крышу, но со слов Альберта они не очень разбогатели на
этом поприще. Да и сколько в стране было таких кооперативов,
но никто потом не смог открыть свой банк. Летом 1989
года Смоленский создает первый в стране коммерческий
банк «Столичный», который сделал его первым в стране
долларовым мультимиллионером. К этому времени по всей
стране стал процветать кооперативный бизнес, и у многих
начинающих бизнесменов появилась потребность в кредитах,
а в Госбанке СССР их просто не давали. Смоленский
помогал финансами опальному Ельцину, надеясь после его
выборов получить министерский портфель. Получалось,
что он был одним из старейших теневых финансистов ЕБН?

Схожей оказалась судьба у руководителя «Мост-банка»
Владимира Гусинского. В 1986 году он обвинялся по уголовному
делу о мошенничестве, когда получил за продажу машины
8 тысяч рублей и скрылся. Дело до суда не дошло, но след
остался. Потом работал в тульском театре режиссером, даже
частным извозом промышлял, попробовал себя в кооперативе
по изготовлению металлических гаражей. А в 1989 году, так
же как и Смоленский, стал президентом банка. Один разбогател
на «бытовках», а другой на гаражах? Понятно, что это
невозможно, однако других сведений об их первоначальных
капиталах не было. Еще одно обстоятельство объединяло этих
крупных банкиров. Управления безопасности в этих банках
возглавляли бывшие генералы КГБ. И не просто генералы,
а какие! Зайцев, бывший командир «Альфы», и Бобков,
бывший первый заместитель Председателя КГБ СССР.

Жизнь сталкивала Лукина с двумя этими генералами во
время проведения совместных мероприятий в рамках обеспечения
безопасности. Разве мог он тогда предположить,
что этим банкирам будут служить эти генералы с сотнями
офицеров КГБ. Что-то было здесь не так, но Лукин не понимал
пока, что же именно.

~79~



Зайцев поступил к Смоленскому в декабре 1991 года,
когда его уникальный опыт и он cам оказались стране не
нужны. А через два года он уволился, узнав о мошеннических
операциях с фальшивыми авизо, в которых был замешан
и «Мост-Банк» Гусинского. Зайцев хранил молчание по
этому поводу, чтобы не изваляться в грязи, даже проходя
свидетелем по уголовному делу. Лукин специально выяснил
некоторые подробности этого дела, чтобы понять, какой же
бардак творился в банковской системе России, когда из казны
Центробанка легко можно было забрать миллионы долларов!

У него появился повод пообщаться со знакомым прокурором
Виктором Николаевичем Ступаченко из Замоскворечья,
который с присущим ему юмором рассказал об
истории того мошенничества трехлетней давности. Дело
было возбуждено Замоскворецким ОБХСС по факту мошенничества,
когда Смоленский по сговору с банкиром из
Казахстана Нахмановичем сделали из «воздуха» 32 миллиона
долларов. Виктор Николаевич сам был выходцем из
Казахстана и после Олимпиады перевелся в Москву на эту
должность. Он влился в их шумную компанию, но всегда
отличался среди прокуроров своей сдержанностью и честью
до щепетильности, а еще он был стеснительным. Он всегда
поддерживал законную сторону любого вопроса и никогда
не смотрел в сторону, где делились деньги по решения этих
вопросов. Однако не упускал возможности с юмором подколоть
участников этого процесса. В этом они были с Лукиным
чем-то схожи и относились к друг другу с уважением.

В 1992 году банкир Лев Нахманович, земляк жены
Смоленского из Джамбула, провернул со Смоленским примитивную
банковскую аферу, каких в то время случалось
сотни. При подписании договора об открытии корсчетов
договорились, что Нахманович изготовит фальшивое авизо,
а Смоленский протолкнет его через расчетно-кассовый
центр Центробанка, где у него все было схвачено.

На бланке банковского перевода на сумму 38 миллионов
400 тысяч 400 рублей Нахманович приказал своей

~80~



сотруднице в Джамбульском банке Казахстана допечатать
на пишущей машинке перед цифрами «38 400 400» еще
две цифры «38». И получилось «38 38 400 400» рублей, а
это уже не 38 миллионов, а 3,8 миллиарда. Смоленский дал
указание беспрепятственно принять авизо и обеспечил доставку
подделки в РКЦ Центробанка, сотрудники которого
зачислили «приписанную сумму» на корреспондентский
счет АКБ «Столичный».

Но информация просочилась в ОБХСС, и фальшивое
авизо вовремя изъяли, направив на криминалистическую
экспертизу. Факт подделки был подтвержден. Оперативники
изъяли из Джамбульского банка и ту самую пишущую машинку,
на которой печатались «воздушные» миллиарды.
Нахманович и Смоленский, используя заранее составленные
ими фиктивные банковские документы, конвертировали
рубли в 32 миллиона долларов США. Из них 25 миллионов
Смоленский перевел в свой филиал в Австрии, и сам
долго скрывался там под видом прохождения курса лечения.
Нахманович сбежал в Италию, где купил виллу и спокойно
отдыхал, пока не был задержан Интерполом и этапирован в
Россию. Однако к этому времени острота дела спала, и эти
господа стали для правосудия неинтересны. Нахманович
переехал в Израиль, где спокойно проживает.

Руководители двух кланов, Березовский и Ходорковский,
оказались на какое-то время похитрее. БАБ сделал
свой стартовый капитал на «АвтоВАЗе». Он получил
свыше двух тысяч автомобилей «Жигули», а вырученные
от продажи деньги оприходовал на свою фирму «ЛогоВАЗ
». Эту операцию он провел в соответствии с законов,
который сам и подготовил для Правительства. Получал он
продукцию Волжского завода по ценам, в два раза меньшим
рыночной стоимости автомобилей.

Березовский в свое время дружил с охранником Ельцина
Коржаковым, которого после выборов сдал, как отработанный
материал. А было время, когда БАБ через Коржакова
сумел убедить Ельцина, что PR-вопрос президента постав


~81~



лен в его команде из рук вон плохо, предложив свою кандидатуру
на роль заведующего этим самым пиаром. Но для
этого ему нужен Первый канал Центрального телевидения.
Получив столь мощное оружие, БАБ поставил на «бабки»
своих коллег по бизнесу, Смоленского и Ходорковского.

Ходорковский еще в 1986 году во Фрунзенском райкоме
ВЛКСМ организовал Центр «МЕНАТЕП», торговал
компьютерами. И все в том же 1989 году зарегистрировал
коммерческий банк под таким же названием и почти сразу
по личному разрешению генсека Горбачева пропустил
через банк деньги на ликвидацию последствий чернобыльской
аварии. А через месяц по указанию ЦК КПСС через
банк Ходорковского проходит конвертация денег партии.
В октябре 1993 года Ходорковский безоговорочно встал
на сторону Ельцина и профинансировал «президентскую
сторону» наличными деньгами.

После победы Ельцина в 1996 году на выборах президента
во втором туре в банке «МЕНАТЕП» ходили забавные
рассказы Ходорковского о заработанных миллиардах.
Стартовый капитал он якобы заработал еще в райкоме
комсомола на продаже компьютеров. А как же через пять лет
стал миллиардером? И как следовало из этих баек, богатство
пришло к нему только в 1996 году, после выборов президента.
Накануне выборов собралась знаменитая «семерка»
в Давосе и «терли пацаны» три дня, как им выбираться
из этого положения. Решили скинуться по 50 миллионов
«зеленых» на предвыборную кампанию Ельцина. БАБа избрали
смотрящим за бизнесменами, которые должны были
пополнять их казну. «Гуся» назначили ответственным за
телевидение, чтобы пиарить Ельцина круглосуточно. Саша
Смоленский держал их «общак» в своем банке, а Чубайс
официально возглавил вместо Сосковца предвыборную кампанию
и держал связь с чиновниками. После выборов, как
и предполагалось, они прокрутили залоговые аукционы и
расписали себе по огромному куску пирога от госимущества
и природных ресурсов, окупив затраты.

~82~



«Так все и было, только стартовый капитал у Ходорковского
был, возможно, другим. Откуда у него такая дружба с
ЦК КПСС?» — задавался вопросом Лукин.

В результате расследования уголовного дела, которое в
быту называли делом о «золоте партии», установлено, что
более 600 коммерческих фирм и 12 банков финансировались
из уставных фондов КПСС. Было найдено 7 миллиардов
рублей и 30 миллионов долларов. Дальнейшая судьба этих
партийных денег была предрешена Указом Президента России,
согласно которому они должны были пойти на нужды
сирот, инвалидов и многодетных семей. По оценкам западных
экспертов, общая сумма зарубежных капиталов КПСС
составляла десятки миллиардов долларов. На иждивении у
КПСС во время перестройки, с 1986-го по 1990 год, находились
75 политических партий, которые получили финансовую
поддержку на сумму около 300 миллионов долларов
в год. И в том же 1990 году ЦК КПСС принял решение
сохранить взнос КПСС в Международный фонд помощи
левым рабочим организациям в 22 миллиона долларов. Уж
не через Ходорковского ли конвертировалась эта валюта?

Что нового могли придумать в отмывании денег КПСС?
Все те же схемы по вывозу из страны золота, оружия, алмазов
и нефти. Все как в мафиозных организациях всего мира.
Другого способа еще не придумали.

«Тогда об этих схемах должны были слышать на таможнях,
— подумал вдруг Лукин, — хотя вряд ли. Все это
проходило под грифами «Совершенно секретно», и только
теперь приоткрыли занавес на часть тех махинаций, в которых
участвовали сотрудники спецслужб».

У всех этих «новых русских» была схожая судьба в
некоторых вопросах. Всех их Ельцин после победы на выборах
назначил членами Совета по вопросам банковской
деятельности при Правительстве России. Это называлось
«пустить козла в огород». Березовский Указом Президента
был назначен заместителем секретаря Совета безопасности
России. После этого назначения в прессе были

~83~



опубликованы расследования журналистов о наличии у
Березовского израильского гражданства, полученного еще в
ноябре 1993 года, что противоречило российскому закону о
государственной службе. Видимо, напугал «русский бунт»
«нового русского» в октябре 1993 года. Он отказался от
израильского гражданства, но оставил постоянную открытую
визу и билет на самолет без даты. Так поступали
многие из крупных бизнесменов, чтобы в случае чего — не
околачиваться в очередях за визой в посольстве, а приехать
в аэропорт и улететь. «Из-за бугра» проще договориться с
правосудием, нежели из камеры следственного изолятора.

Все основные фигуры этих кланов имели второе гражданство
и в различное время избирались президентами
и вице-президентами Российского еврейского конгресса
(РЕК), а Гусинский был избран вице-президентом Всемирного
еврейского конгресса от Восточной Европы и России.

«Вот так, знай наших», — подумал Лукин и чуть не добавил:
«русских», а в связи с этим вспомнил, что в январе
1996 года проходил съезд Российского еврейского конгресса,
которым руководили вышеуказанные господа.

Однако, справедливости ради, забегая вперед, надо
вспомнить еще одно обстоятельство, которое их объединит.
В отношении этих бизнесменов будут возбуждены уголовные
дела по их причастности к мошенничествам и убийствам,
и многое что еще из Уголовного кодекса им предъявят
на основе неопровержимых доказательств. А вот далее их
пути расходятся. Кто-то убежит со своими миллионами,
а кто-то отдаст после ареста все нажитое «непосильным
трудом» государству и тоже уедет за границу. Отписанные
ими суммы и бывшее государственное имущество так и не
попадут в казну государства, но зло будет частично наказано,
кому-то придется сесть на нары, вместо Канарских островов.
Смоленский окончательно отойдет от дел, а между лесными
прогулками в Подмосковье займется чтением детективов и
перечитыванием «Золотого теленка». Остап Бендер в свое
время предлагал чтить Уголовный кодекс.

~84~



К августу 1991 года все финансы СССР были расписаны
по коммерческим фирмам и банкам, которым не терпелось
официально воспользоваться ими. А еще больше руководителям
этих фирм и банков хотелось «погреть руки» на
госимуществе и природных ресурсах России. В союзных
республиках, наверное, все было так же. Вот и поставили
спектакль под названием «ГКЧП-1991». Историки еще
скажут свое мнение по этому поводу, но Лукину и так было
ясно, что к тому времени всё уже украли из казны государства.
Этот фарс нужен был, чтобы спрятать «концы в воду».
Поэтому и не стало силовых структур, которые многое
знали о перекачивании денежных средств. Поэтому вопрос:
«Кому выгодно?» — на сей раз и задавать не требовалось.

Сейчас, в 1996 году, семь крупнейших банкиров, профинансировавших
предвыборную президентскую кампанию
проваливающегося с треском Ельцина, продемонстрировали
свою власть и над Президентом, и в стране. Но особое
мнение было у Лукина и к поступку лидера Коммунистической
партии. Соратники по партии называли его предателем,
и, видимо, были правы. Лукин никогда не голосовал
за коммунистов и поэтому не мог его так называть, однако
понимал, что «звезда» лидера КПРФ погасла навсегда.
И опять надо отдать должное этим семи банкирам, которые
сумели «победить» на выборах и напугать или купить
претендента от КПРФ. Личное мнение у Лукина было, что
именно такая, мягко сказать, «оппозиция» была страшнее
деятельности «семи банкиров». Эта «оппозиция» повела
за собой народ, ей поверили, а в итоге лидер КПРФ первым
поздравил Ельцина с победой, признав выборы честными.
С тех пор так и повелось на Руси. Лукин был за спокойное
развитие страны, без войн и потрясений, но и без жуликов,
которые оккупировали властные структуры.

Зачем нужна была Лукину эта информация о банкирах,
которые подмяли под себя всю власть в России? Чтобы знать,
кто реально руководит Россией и в какой стране живешь.
Понятно, что выборы 1996 года подтасовали, и получалось,

~85~



что выбрали Ельцина, но и он не был хозяином в государстве.
А «зная своих героев», можно жить и трудиться
спокойно. Уже понятно, что президентская власть продана
банкирам, которые потратили миллиарды долларов, чтобы
оставить у власти Ельцина, а поэтому будут рвать имущество
и природные ресурсы страны «на английский флаг».

А почему спокойно стало от понимания этой реальности?
Да от безвыходности положения, потому что от тебя
ничего не зависит. Теперь можно было спокойно трудиться,
зная, кто тебя окружает и для кого ты трудишься. Он тихо
разбирался не только в тех лицах, кто рулил Россией, но и
к своей таможне приглядывался, кто и чем дышит. Теперь
Лукин работал на пополнение бюджета страны, а его таможня
— еще и на пенсии и социальную сферу, которые
были в России «ниже плинтуса». Поэтому Лукин еще раз
убедился в правильности сделанного выбора. Не видел он
себя в другом качестве и лишь вспомнил Салтыкова-Щедрина:
«У нас в России воруют все. И при этом, хохоча,
приговаривают: «Да когда же все это кончится?» Правда,
в те времена не было «новых русских», поэтому масштабы
воровства были совершенно другими, над которыми точно
теперь можно расхохотаться.

Лукин вновь вспомнил короткий анекдот про семейство
червячков, копошащихся в навозной куче. «Мама,
посмотри, червячок ползет по груше. Он будет грушу
кушать?» — спросил маленький червячок. — «Да, сынок
», — ответила мама. — «А другой залез на яблоню и
будет яблоко кушать?» — «Да, сынок». — «Так что же мы
сидим в навозной куче и хаваем дерьмо?» — «Это наша
Родина», — грустно ответила мама.


«За державу обидно…»


Владимир Иванович Мироненко, начальник Московской
таможни, после утренней пятиминутки ознакомил
Лукина с последними изменениями в процедуре оформления
иномарок. Напоследок спросил:

— Как осваиваетесь на новом месте, ясна ли специфика
нашей работы?
— В общих чертах вполне, но детали Таможенного
кодекса, я думаю, не каждый опытный таможенник в состоянии
растолковать.
— Пожалуй. А тут еще наши законодатели придумали
очередной «кубик Рубика» для автолюбителей. Если совсем
недавно за ввозимые в Россию «свеженькие» автомобили
размер пошлины не превышал тысячи долларов,
то теперь она рассчитывается в зависимости от объема
двигателя. Раньше за автомобиль с объемом двигателя в два
литра владелец платил около пятисот долларов, а теперь он
выложит не менее трех тысяч. Сохранили только льготы по
оформлению одного автомобиля лицам, пробывшим за границей
более полугода, но только если мощность автомобиля
не превышает полутора литров объема двигателя. Шесть
месяцев, конечно, набирают те же летчики и моряки, но все
перепроверяется, а жулики стараются в эту «мазу» влезть,
документы подделывают, что были якобы за рубежом. Автосалоны
занимаются «левым» таможенным оформлением
~87~



и «очисткой» криминальных автомобилей даже из базы
Интерпола, когда автомобили ищут за угоны.

— Умельцы в России могут всё, но насколько чисто они
это делают? — спросил Лукин.
— Вам придется самому это узнать. Сохранился еще
один недорогой вид ввоза автомобилей: так называемый
режим временного ввоза. Вместо пошлины владелец ежемесячно
уплачивает три процента стоимости автомобиля.
Причем ее стоимость обычно занижают — за небольшую
взятку. Этот временный ввоз резко увеличился после разрешения
Таможенным комитетом ввозить нашим гражданам
иномарки во временное пользование по нотариальным
доверенностям, выданным владельцами-иностранцами.
При наличии такой доверенности таможня не начисляет
ввозные пошлины, а выписывает документы для получения
временного паспорта и регистрации в ГАИ. Правда,
здесь автовладельцев подстерегает серьезная неприятность.
В случае просрочки этих временных документов машину
задерживают, а таможня заводит дело о нарушении статьи
271 Кодекса с выплатой штрафа в размере от 100 до 200 процентов
стоимости ввезенной машины, да еще с обязательной
ее конфискацией.
— Но это же ловушка. Я уже знаю, что по Москве катается
много «просроченных» автомобилей, — заметил Лукин.
— Конечно, потому что почти никто эти автомобили
обратно за бугор и не собирался отправлять. Их и завозили,
чтобы пользоваться постоянно. Они теперь рассекают по
всей России. Чаще всего с литовскими красно-сине-желтыми
номерами, а владельцы тычут этими нотариальными
доверенностями. Что-то здесь нечисто. Не верю. Получается,
что чуть ли не все литовские граждане продлевают доверенности
россиянам каждый месяц. Не могут ездить наши
граждане так часто в Литву. Подумайте, с какой стороны
подойти к этой проблеме. Мне известно, что основная масса
таких автомобилей продается на рынке «Автогарант» в Люберцах
прямо с литовскими номерами и доверенностями.
~88~



— Хорошо. Надо задержать несколько таких автомобилистов
— и сразу многое станет ясно. После развала
СССР литовцы быстро пересели на иномарки. Они приобретали
на Западе уже подержанные автомобили и откатались
еще три-четыре года, добив их до ручки. Теперь
настало время для очередного обновления автопарка, вот
они и нашли рынок сбыта своих «помоек» у нас. Русские
по-прежнему предпочитают старенькую иномарку нашим
«Жигулям» или «Москвичу». И я с ними вполне
согласен, да и литовские иномарки в два раза дешевле. Но
только наши соотечественники не понимают, что, отдав за
литовскую иномарку на авторынке три тысячи долларов,
они сами себе ставят горчичник на задницу. Получают-то
они автомобиль по поддельной доверенности, потому что
другой и быть не может, а покупатель не может оформить
этот автомобиль на себя без заполнения необходимых таможенных
документов и уплаты всех пошлин. По правилам,
автомобиль в первую очередь необходимо снять с учета в
Литве, а потом уж пересечь с ним границу официально, с
декларацией и прочее. Все эти автомобили должны быть
доставлены в таможню за нарушения, а потом разберемся,
кто и что нарушил.
— Ну, в этом оперативном вопросе я вам не помощник,
лучше меня знаете, с чего начать. Кстати, автомобили
с желтыми номерами иностранных представительств тоже
грешат просрочкой «временного ввоза», а эта страшная
статья для них вступает в силу с ноля часов следующего дня
после окончания срока ввоза.
— Как в сказке о Золушке? В полночь бьют часы, и твоя
карета превращается в тыкву, — улыбнулся Лукин.
— Примерно так, только вместе с конфискацией машины
владельца еще и оштрафуют на кругленькую сумму — по
рыночной стоимости автомобиля. Такое не во всякой сказке
встретишь. В общем, у вас поле деятельности огромное.
— Владимир Иванович, я понимаю, что относительно
нелегального использования иномарок вы поставили меня
~89~



в известность только частично, но из других источников я
владею некоторыми цифрами криминального автобизнеса.

— А какое отношение имеют криминальные автомобили
к таможне? Вы имеете в виду угоны за рубежом?
— Самое непосредственное. В России выпускается
около восьмисот тысяч автомобилей в год. Двести тысяч
из них отправляется на экспорт и столько же ввозится по
импорту. А вот службы ГАИ ставят на учет ежегодно около
полутора миллионов легковых автомобилей. Это статистика,
и эти показатели куда больше числа произведенных
у нас и импортных авто. А если из этого вычесть новые
отечественные автомобили и постановку их на учет при
повторной купле-продаже, то в остатке имеем только иномарки.
Из этого числа вычитается количество автомобилей,
которые прошли таможенное оформление, и в итоге мы имеем
реальный показатель масштаба контрабанды в Россию.
Там есть и автомобили, угнанные на Западе. Конечно, этот
объем нам одним осилить невозможно, но надо стремиться
совместными усилиями с МВД и ФСБ.
Владимир Иванович усмехнулся, как бы понимая, что
его заместитель отчасти шутит, предлагая осилить эту ораву
контрабандистов. Но Лукин не собирался шутить, он видел,
как можно было это реализовать.

— В общем, я рад, что вы правильно все поняли, и знаете,
с чего надо начинать свою работу, — сказал начальник
уже серьезно.
— Понять это не значит — сделать. У меня одна просьба
есть, по укреплению кадрового потенциала в моих отделах.
— Какая? Вроде все отделы укомплектованы.
— Если у меня начальник отдела дознания хоть и выпивает
иногда, но он хороший специалист, знающий свое
дело, на своем месте. Сотрудники экспертно-криминалистического
отдела вроде бы на своем месте, так же как и
начальник отдела по борьбе с наркотиками, которого не
выкуришь с Почтамта. А вот оперативно-разыскной отдел,
на мой взгляд, надо серьезно укреплять. Там хоть и
~90~



работают бывшие сотрудники милиции, но они далеки от
оперативной работы, да и руководители из них никакие.
Они молоды, на «земле» не работали. Я могу, конечно,
их обучить, но это долго, да и учить логичнее оперов, а не
руководителей. Да и отдел таможенных расследований необходимо
увеличить вдвое, а то и втрое. И руководить там
должен специалист, на которого я мог бы положиться. Объем
работы очень большой, а руководитель не выдерживает
нагрузок по конт ролю над расследованием дел или не хочет.
При увеличении количества дел — а оно будет обязательно
— Иванушкин тем более не справится. И у нас с вами,
как у руководителей, могут возникнуть проблемы: много
соблазнов ведь при расследовании и за всеми коллегами при
таком раскладе не уследишь, а контроль должен быть четкий
и постоянный. И последнее. Я хочу вернуть в расположение
таможни инспекторов отдела расследований с таможенных
постов по оформлению автомобилей. Они там занимаются
применением упрощенной формы при выявлении нарушений
и делают это неправильно. Если они расследователи,
то пусть расследуют дела, а не занимаются мелочёвкой.
Я понимаю, что там им неплохо живется. Граждане, когда
растаможивают свои кровные автомобили, иной раз попадаются
щедрые и сговорчивые. В любом случае этим всем
могут заниматься инспектора таможни при оформлении, а
не расследователи.

— Но так ведь удобней, чтобы не гонять постоянно нарушителей
к нам в таможню, чтобы здесь выписали протокол.
— Я создам комиссию по приему зачетов о знании
Таможенного кодекса и применению упрощенной формы,
оформлю допуск к этой работе инспекторам таможенных
постов по растаможке товаров, а также начальникам постов.
Пусть там, на месте выписывают протоколы нарушителям.
А если уж возникнут серьезные вопросы по каким-то конкретным
случаям, то они могут проконсультироваться у
меня или в отделе расследований, за которым я оставлю
контрольные функции за постами и правильностью приме~
91~



нения упрощенной формы. Инспектора по расследованию
дел о нарушениях должны быть при начальнике отдела, т. е.
здесь.

— Целиком и полностью поддерживаю ваши предложения.
Только в отношении увеличения штатной численности
отделов в письме на имя Ванина обоснуйте это возросшей
нагрузкой на каждого сотрудника. Я письмо подпишу, готовьте.
По остальным вопросам тоже давайте конкретные
предложения.
Лукину не хотелось приглашать на должность начальников
отделов своих друзей-коллег из Министерства или
отрывать их с «земли» в районных отделениях. Со своих не
спросишь и не пригрозишь пальчиком. Соблазна в таможне
много. Наверху воруют, и тем, кто пониже, тоже жить дают.
Причем не надо напрягать извилины, как «срубить», нарушители
сами предлагают заплатить за снижение штрафных
санкций, которые, согласно Таможенному кодексу, не
имели четких границ и «плавали» от трехсот процентов
стоимости товара до простого предупреждения. И можно
«плавать» по этим штрафным санкциям вправо и влево,
вверх и вниз, и, что самое главное, не нарушая закона. Поэтому,
как говорил один его знакомый профессор на лекциях
по анатомии: «Не ищите в заднице мозг, его там нет». Так
и здесь. Единственно, до чего он пока не докопался, это
«момент истины», на какой конкретно сумме нарушители
останавливаются с инспектором по расследованию? Ведь
точку в определении размера штрафа ставит заместитель
начальника таможни по правоохранительной деятельности,
т. е. Лукин, причем в присутствии нарушителя.

Так уж сложилось, что многие смотрят на таможню как
на «золотое дно». И правда, искушений здесь было много
во все времена, как только появился первый в истории таможенный
пост. В теперешней России при ее открытости
границ и беззаконии контрабанда расцвела во всей красе.
Некоторые товары ввозятся в так называемую «дыру»,
минуя таможни, но многие контрабандисты пользуются

~92~



нечистоплотностью сотрудников таможни, которые легализуют
контрабандные товары, проводят официальное
таможенное оформление дорогих товаров под видом более
дешевых, соответственно за мизерные таможенные пошлины
и хорошие взятки.

Лукин понимал, что несколько пар глаз сотрудников
службы безопасности и других отделов таможни наблюдали
за ним в ожидании момента, когда он, Лукин «низко упадет
и возьмет на «лапу». Его пока не восстановили в звании,
поэтому выплачивали голый оклад без выслуги.

Для присвоения звания надо было пройти аттестационную
комиссию в Московском таможенном управлении,
а с этим возникла небольшая заминка. Все это он воспринимал
не более чем временные неудобства. Главное, у него
сложились за долгие годы оперативной работы свои железобетонные
принципы, которые шлифовались годами. Один
из них — не «гадить» там, где работаешь.

После увольнения из МВД ему буквально посыпались
предложения от друзей и знакомых, занимавшихся бизнесом,
который сразу оказался в зоне риска. То «наедут»
бандиты с предложениями по «охране», то правоохранительные
органы запугивают возбуждением уголовного дела
или приостановлением деятельности на время проверки.
И те и другие хотят денег или части бизнеса. У Лукина были
обширные связи, причем не только в правоохранительной
системе, но и даже среди бандитов, которых он мог и не
знать, но они слышали о нем. Поэтому его и просили помочь:
прикрыть от «наездов» с двух сторон. И решать
проблемы ему успешно удавалось, и бизнесмены хорошо
оплачивали его услуги. Хотя этот доход не был стабильным,
никаких там договоров или четко определенных ставок, как
при услугах ЧОПов. Бывало, кое-кто жмотился, но, как правило,
за свое спокойствие и надежную защиту люди платить
не скупились. Это и был его «левый» заработок: «забить
стрелку» или поучаствовать в «разборке». Но Лукину
не приходилось тратить особых усилий, так как бандиты,

~93~



узнав, что «наехали» на его друзей, где у него есть и свои
интересы, тихо отходили в сторону. Причем Лукин всегда
предлагал решить все проблемные вопросы при личной
встрече, обещая, что приедет один и без оружия. Но никто
«перетирать» с ним не хотел, да и бандиты старались не
конфликтовать с органами в открытую.

Клиентов он специально не искал, просто нужный круг
людей получал информацию, и если было желание, заключались
соглашения на основе дружеской договоренности. Бизнесмены
его знали и всегда, потом были довольны качеством
его «работы», тем более что Лукин никогда не заламывал
цену, вообще не объявлял расценки, а довольствовался тем,
сколько дадут. Это самое «сколько дадут» давало Лукину
финансовую поддержку и не тащило на пресловутое «золотое
дно» таможни. Для него не существовало проблемы:
«Брать, иль не брать?» Он ответил на этот гамлетовский
вопрос однозначно еще до прихода в таможню, потому
держался на новой службе вполне независимо. Некоторые
коллеги и воротилы околотаможенного бизнеса недоумевали
при его очередном отказе от взятки при зарплате в
пятьдесят долларов.

Что касается стиля работы, то Лукин никогда не «душил
» ни своих коллег, ни граждан, нарушивших Таможенный
кодекс, и много раз шел на уступки, в разумных
и законных пределах, но при возможности собирал еще и
достоверную информацию о теневых сторонах таможенной
деятельности. Это и было его особое вознаграждение. Хорошая
информация гораздо дороже тысячи долларов, не зря
сказано: «Кто владеет информацией, тот правит миром».
Владеть всем миром желания не было, а вот преступный
мир был его «слабостью». За короткое время Лукин узнал
многое, а когда целенаправленно интересуешься определенным
кругом вопросов и умеешь верно их проанализировать
и оценить, то рано или поздно до некоторых ушей доходит,
чем ты интересуешься и что тебе стало известно. Некоторые
стали его даже побаиваться: кто его знает, что у него на

~94~



уме? Несмотря на то, что каких-то решительных шагов он
вроде и не предпринимал. А Лукина устраивал такой статускво,
неизвестность держала в постоянной тревоге людей,
нечистых на руку, что уже неплохо. А там, как говорится,
поживем — увидим.

Тем более Лукин сложа руки не сидел. Он тщательно
готовился к проведению крупномасштабных мероприятий
по пресечению «литовской контрабанды». По крупицам
собирал информацию, узнавал, как автомобили попадают
на авторынки и в автосалоны, как их ставят на учет в подразделениях
ГАИ, что за документы при этом предоставляют.
Выяснилось, например, что на литовские машины документы
на временный ввоз варганили на Люберецком авторынке,
в голубой фанерной будке с вывеской «МИЛИЦИЯ».
Хотя милиция бывала там редко, а вот жулики оформляли
договора о купле-продаже нерастаможенных автомобилей
из Литвы и выдавали шитые белыми нитками документы.
Любопытным оказался и тот факт, что «липу» не замечали
в ГАИ при постановке автомобиля на учет. Не понимали
ничего в таможенных документах? Этот пробел в мнимой
неграмотности ушлых гаишников Лукин решил ликвидировать:
сначала направлением во все отделы ГАИ Москвы и
области оперативных ориентировок с образцами поддельных
таможенных документов, а потом приказами по МВД.

Лукину нужны были надежные сотрудники, в первую
очередь начальники отделов, на которых он мог опереться.
Но как раз в их деятельности многое его настораживало. Он
не хватал никого за руку, да и не собирался вообще этого
делать, но чувствовал подвох, изучая дела о нарушениях. Пожалуй,
только отдел дознания подозрений не вызывал. Там
командовал Суриков, грамотный руководитель, бывший
следователь из МВД. Правда, был он очень дружен с «зеленым
змием». На очередное замечание Лукина по этому
поводу Суриков отвечал примерно так: опять пришлось выпить
с заместителем прокурора Ярославской транспортной
прокуратуры, который приглашал на застолье и Лукина.

~95~



Врал, наверное, но красиво. Их таможню курировала эта
прокуратура, и по линии дознания вопросов не возникало,
поэтому Лукин делал некоторое снисхождение этому руководителю.
Но надо было еще и работать, поэтому вопрос о
замене Сурикова тоже назрел.

Иванушкин, начальник отдела расследований, тоже из
бывших милицейских следователей, был похитрее. Может,
потому, что перед ним стояли несколько другие задачи, а
может, и по другим причинам. Но поступавшие от него на
рассмотрение руководства дела о нарушении таможенных
правил отличались либеральным наказанием: штрафы
назначались по нижней планке, а материалы, подтверждающие
правомерность мягких санкций, не казались убедительными,
а то и отсутствовали вообще. Короче, стоило
задуматься.

— Иванушкин, я внимательно прочитал постановление,
перелистал все дело, но не обнаружил в нем материалов,
подтверждающих ваши доводы о применении смягчающих
обстоятельств. Постановление вынесено от моего имени,
а вы со мной этого вопроса даже не обсудили. И где ваша
подпись, подпись исполнителя? Мне что, одному отвечать
перед законом за это решение? — спросил Лукин при рассмотрении
очередного дела.
Лукин сдержался и не высказал своего любимого выражения:
«Отвечать за всю мазуту».

— Так подписи инспектора и моя не предусмотрены
Таможенным кодексом.
— Это я знаю. Но вы, бывший следователь, должны
знать порядок, существующий в милиции. Прежде чем
руководитель подразделения утвердит постановление, проект
решения сначала подписывает исполнитель, затем его
непосредственный начальник. Думаю, не будет большим
нарушением таможенного законодательства, если я попрошу
ваш отдел придерживаться впредь такого же порядка, а
письмо о введении такого порядка в ГУБК ГТК России я
направлю. Думаю, они меня поддержат.
~96~



— А чем все это вызвано? — прищурился Иванушкин.
— Хочу, чтобы страна знала своих героев. Вы целым
отделом месяцами расследуете дела, а мне приносите «под
звонок», когда сроки по рассмотрению дела заканчиваются,
и постоянно у вас нижний предел штрафа. Хотя вы должны
были заранее представить мне документы, подтверждающие
правомерность смягчения наказания, да и выяснить мое
мнение по этому поводу. И времени для дополнительного
доследования уже нет, приходится их подписывать, не до
конца разобравшись. Хорошая тактика!
— Но у нас раньше так всегда было. Дел очень много, и
если штрафы увеличить, то их не будут оплачивать, а значит,
процент взыскиваемости будет низкой, а за это спрашивают
в МТУ и прокуратуре.
— Насколько мне известно, за это спрашивают не с вас
и не с отдела расследований. Мне, конечно, нравится, что
вы душой болеете за производство, но давайте повернемся
к нему лицом. В Кодексе четко определено, какие обстоятельства
следует считать смягчающими при наложении
штрафных санкций, и этому надо следовать. Что я вас буду
учить, бывшего следователя?
— Да, я хорошо это знаю. Но бывают исключительные
случаи.
— У меня эти случаи выражаются в оперативной необходимости,
т. е. когда достоверная информация может
покрыть снижение штрафа. Это будет рассматриваться
мной как добровольное устранение вредных последствий
таможенного нарушения. Так, кажется, записано в Кодексе?
— Так, только там имелось в виду несколько иное.
— Мы отлично понимаем, о чем идет речь, и в другом
виде дела я подписывать не буду, поэтому прошу провести
соответствующую работу в отделе.
— Трудно будет, — пожал плечами Иванушкин.
— А кто говорит, что легко? Но пора наводить порядок.
Уж если хотите помочь как-то провинившемуся гражданину,
то будьте любезны, думайте прежде всего, чтобы себя не
~97~



подставлять, да и меня тоже. «Карантин» окончен, давайте
работать, как положено.

— У меня инспектора отказываются возвращаться в
отдел с таможенных постов, куда их откомандировали для
расследования нарушений на местах.
— Так передайте им, что я жду их утром у себя в кабинете
со всеми делами о нарушениях за этот год и вместе с журналами
регистрации по применению упрощенной формы.
— А это зачем? Я их уже проверял.
— Хочу посмотреть, почему они не хотят работать здесь,
в отделе, а заодно проверю законность применения «упрощенки
». Да и сами дела о нарушениях, которые рассматривал
только начальник таможенного поста, мне тоже интересны.
— Хорошо, я передам. Но успеют ли они все подготовить?
— А чего там готовить? Сложил все в сумку и привез.
Кто не явится, пусть сразу ищет новое место службы в других
подразделениях таможни.
— Не очень вы круто?
— Нормально. Зато будем знать, кто хочет работать и
выполнять указания руководителя, а кто будет митинговать
и заниматься самодеятельностью.
Иванушкин верно оценил перемены: круто. Они не
привыкли к таким резким движениям. Жили тихо в одной
таможенной, так сказать, среде, каждый варился в собственном
соку, обделывал свои дела и делишки, и вдруг о порядке
вспомнили...

Начальник охраны Пономаренко доложил:

— Вчера вечером наши оперативники из ОБТП доставили
машину с литовскими номерами. Мы не стали
вызывать эвакуатор из Очакова, оставили у нас.
— Вы продумайте с Сайгановым этот вопрос. Чтобы вам
спалось спокойно, надо закупить блокираторы на колеса, как
в ГАИ. Иначе берете на себя большую ответственность по
охране задержанных машин, — предложил Лукин.
— Кто ж их угонит с нашего двора?
~98~



— Тот же самый нарушитель приедет ночью с дубликатом
ключей и укатит, а утром напишет жалобу в прокуратуру,
что таможня забрала у него машину и неизвестно куда дела.
— Сколько нам надо блокираторов, два-три?
— Десяток, не меньше. Я скоро запущу «машину» по
очистке московских улиц от таможенных нарушителей, так
что работы будет много. И хватит Дятлову с Кривоштановым
из ОБТП играть в казаков-разбойников. Выскочат на
патрульной машине ГАИ в город, и чем они там занимаются?
Хорошо, если задержат одну машину за день. А истинная
цена их операций — «щипачество», честное слово! Нарушителями
город наводнен, а они с ГАИ доставляют по
одной машинке.
— Ваша правда. Мы пешком и то видим постоянно эти
литовские желтые номера.
— Ничего, скоро мы эту «гаишно-таможенную»
кормушку накроем, и если кто-то отпускал нарушителей в
городе за мзду, то будет ох как приятно посмотреть, когда
тех задержат снова, а машины поставят на штрафстоянки
под конфискацию.
После обеда Иванушкин принес ему на рассмотрение
три дела о нарушениях. Вроде бы все в тексте постановления
было изложено правильно, проценты от стоимости машин
прописаны в соответствии со статьями Кодекса. Но вот он,
оперской нюх: что-то не понравилось Лукину. И он сказал:

— Вы мне эти дела оставьте.
— Но там нарушители дожидаются, когда постановления
подпишут, чтобы оплатить штрафы.
— Хорошо, подождите здесь. — Лукин указал Иванушкину
на стул.
Лукин вновь открыл дела. И обнаружил, что же ему не
понравилось.

— Что это за оценка стоимости автомобилей? Они у вас
стоят дешевле велосипедов!
— Так это не мы оцениваем, а независимая компания
«Мобил». Мы же не можем ей диктовать цены.
~99~



Лукин молча подписал постановления, ничего больше
не сказав Иванушкину. Ему стало ясно, что это была реакция
расследователей на его указание о запрете применении
низшего предела штрафа без оснований.

«Все сделано в соответствии с Кодексом, но оценили
они эти автомобили куда ниже стоимости одного колеса
этой машины, — размышлял Лукин. — Слова Иванушкина
о том, что они не могут диктовать независимой компании,
как оценивать стоимость автомобилей, следует расценивать,
как сговор с целью помешать повышению планки штрафов.
Опять у них появилась «дельта», чтобы брать «на лапу»
с нарушителей, но теперь при помощи этих, с позволения
сказать, экспертов».

Они не понимали, что этой выходкой подписали себе
приговор. Лукин решил действовать предельно жестко,
ему не нужны были в готовящейся операции ни такие
оценщики, ни такие таможенники. Тем более не желал он
«кормить» их при расследовании сотен дел. Особенно
благодатную почву для злоупотреблений представляла процедура
оценки стоимости автомобилей, — от этой цифры
зависел и размер штрафа. И здесь теневые соглашения между
таможенниками и владельцами цвели пышным цветом. Так
вот — одни бегают по городу в поисках нарушителей, потеют
и перебиваются двумя бутербродами в день, а другие
стригут купоны и подсовывают дела с неправдоподобными
низкими оценками автомобилей. Лукин специально
выделил именно оценочные дела. И картина ему стала
совершенно понятна. Автомобили одной и той же марки
и одного года выпуска оценивались по-разному, то есть —
по договоренности. Конечно, на оценку автомобиля может
влиять, например, его состояние, но не настолько, как иной
раз фиксировалось в актах оценки. Он вызвал эксперта из
так называемой независимой фирмы «Мобил» и устно
предупредил о прекращении этих чудачеств. Тот с испугу
поднял планку оценки сразу так высоко, что выглядело это
весьма комично.

~100~



«Вот она, настоящая независимость оценки», — с иронией
подумал Лукин и поставил напротив фамилии эксперта
жирный знак вопроса.

Лукин решил доложить начальнику таможни о проработке
проблемы с литовскими автомобилями в Москве.
Эта проблема вышла уже за рамки Московской таможни, и
Лукина просили обратить на нее внимание и в Управлении
по борьбе с таможенными правонарушениями ГТК. В приемной
руководителя таможни его встретила улыбающаяся,
как всегда, помощница Татьяна в форме капитана таможенной
службы. Вместе с подружкой Ириной, начальником
отдела конфискованных товаров, они распивали чай под
тортик. На приглашение присоединиться Лукин ответил:

— Спасибо, Танечка, немного позже. Владимир Иванович
у себя?
— Да, заходите. Он один.
У начальника был уютный кабинет. Приглушенный свет,
на столе красивые письменные приборы, флажки — российский
триколор и таможни, на стенах несколько вымпелов, а в
углу знамена России и таможни. Лукин решил выложить все
проблемы, да и начальник не любил ходить вокруг да около.

— Владимир Иванович, я поизучал проблему происхождения
автомобилей из Литвы. Надо сказать, что из этой
Прибалтийской республики хлынул в Россию поток «помоечных
» иномарок, которые давно пора утилизировать.
И этот поток будет только возрастать, пока не очистят от
них Прибалтику, а может, и всю Европу.
— Ну, Вы хватили. Прямо так и очистят Европу?
— Это не шутка. Дело все в том, что в Прибалтике и
на Западе утилизация автомобилей стоит очень дорого, и
происходит она за счет владельцев, а у них считать умеют.
Прибалтика упаковалась недорогими подержанными автомобилями
после развала СССР, и за эти пять лет добили
их до конца, когда ремонт этих автомобилей стоит дороже
их самих. Ремонт дорогой, а утилизация тоже не дешевая,
вот и придумали предприимчивые литовцы продать эти
~101~



развалюхи в Россию. Наши граждане и таким были рады,
да еще по низким ценам. Только забыли они пословицу,
что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Литовцы
нашли «дыру» на Ошмянской таможне, что на границе с
Белоруссией и гонят эти «развалюхи» нашим «дорогим
россиянам», которые при покупке получают автомобиль с
техпаспортом и поддельной доверенностью на него, не подозревая,
что приобрели вместе с автомобилем головную боль
и хлопоты. В таком состоянии они не могут его оформить
ни в таможне, ни зарегистрировать в ГАИ, потому что это
официально будет стоить дороже самого автомобиля, но
раскупают, рискуя попасть при задержании под штрафы и
конфискацию, — доложил Лукин.

— Получается, что мы не дождемся их добровольного
приезда в таможню для оформления? — улыбнулся Владимир
Иванович. — Так какой выход?
— Я прикинул и понял, что облавами на автомобильных
рынках и на улицах столицы эту проблему решить невозможно.
Они поменяют места продажи этих автомобилей
и могут переехать в другую область России, где их не будут
трогать, а проблема все ровно останется.
— Так что, не будем бороться с этими контрабандистами?
— иронично спросил Владимир Иванович.
— Я этого не говорил. Просто я хочу объяснить, на
сколько, это будет трудно.
— Тогда слушаю. — Посерьезнел Владимир Иванович.
— Позиция Литвы в последние годы нам понятна. Политики
этой республики пытаются переложить все огрехи
СССР на Россию. То Литва выдвигает требования нашему
государству возместить ущерб от «советской оккупации»
в размере 23 миллиарда долларов. Где только они нашли
такого бухгалтера? А то в Парламенте призывают объявить
День подписания пакта Молотова — Риббентропа днем
памяти жертв нацизма и коммунизма. И еще одну «ложку
дегтя» в наши отношения добавляют требованиями от
России выплаты компенсаций жертвам трагических со~
102~



бытий у вильнюсского телецентра 13 января 1991 года.
Получается, что при таких отношениях мы не получим от
наших коллег в Литве понимания и помощи в соблюдении
законов ее гражданами. Вот и получается, что Литва в нашем
деле не помощник. Пограничная Ошмянская таможня
в сговоре с литовцами пропускает автомобили, следующие
в Россию без оформления «в дыру», поэтому у них нет
сведений о пересечении этими автомобилями границы.
Это Ошмяны — и этим все сказано. Продажа автомобилей
происходит на Люберецком авторынке и не без помощи
работников местной милиции, и от них тоже не приходится
ждать помощи. Но если внимательно посмотреть на
закон, изложенный в нашем Таможенном кодексе, то и там
не найдем себе союзника в борьбе с этими нарушениями.
В кодексе так все витиевато изложено, что даже сотрудники
Правового управления ГТК не могли мне растолковать, как
его применять к нарушителям в этих конкретных случаях
в России. Остались мы один на один с этой проблемой, —
вздохнул Лукин.

— Да, грустную картину Вы нарисовали с этой проблемой,
но мне почему-то кажется, что такая глубокая ее
проработка сделана для того, чтобы найти рычаги по ее
разрешению, — улыбнулся Владимир Иванович, который
уже немного знал своего зама по оперработе.
— Конечно, но только это будут сложные решения, граничащие
с «чапаевскими». Нам стало известно, что в Литве
на некоторых граждан зарегистрированы десятки автомобилей.
Это, конечно, дело литовских властей, но тогда они
должны догадываться, что это сделано литовцами, чтобы
сбыть эти автомобили в Россию без должного таможенного
оформления. Конечно, особой любви к «большому брату»
они не испытывают, но вот у нас на пограничной таможне
нет никакого контроля. Граждане Литвы приезжают в Россию
пусть даже с регистрацией автомобиля по временному
ввозу, а потом этот автомобиль едет прямиком на авторынок
и продается по «липовой» доверенности. Рынок — это
~103~



наша головная боль, но почему с литовцев не спрашивают
их власти регистрационные номера и не интересуются у
него, куда делась машина? По имеющейся информации, эти
операции проворачивают челноки одни и те же граждане
Литовской Республики. Вот я и хочу щелкнуть им по носу
нашими законами. Пускай их не накажут в Литве, но шум я
подниму, чтобы прикрыть эту «лавочку». Иначе мы будем
долгие годы проводить облавы на авторынках и полотерить
улицы столицы, но не сможем ликвидировать эту проблему.
Необходимо сначала перекрыть этот канал завоза автомобилей
в Россию через «дыру» в границе или по временному
ввозу для продажи.

— Виктор Павлович, мысли правильные, но я, честно
говоря, пока не улавливаю, как это можно сделать?
— Наш отдел расследований уже провел расследование
нескольких аналогичных дел в отношении таких автомобилей.
Чтобы соблюсти все требования закона, то у нас нет
документального подтверждения, что этот автомобиль оказался
в России по временному ввозу, так имеющееся на него
удостоверение на временный ввоз, по имеющейся информации,
подделано вместе с доверенностью на Люберецком
рынке. Ошмянская таможня пропускает эти автомобили в
«дыру». Это означает, что нашим расследователям необходимо
запросить все таможни России, которые подтвердят,
что данный автомобиль не пересекал границу России. У нас
нет в России централизованного учета автомобилей, въезжающих
в страну, и нет такого учета растаможенных автомобилей,
поэтому такие сведения можно узнать по запросу в
каждой таможне, а на это надо время. Если учесть, что сроки
расследования по физическим лицам ограничены, то этот
вариант нас заведет в тупик. Этих тупиков я нарисовал много,
но самый главный мы получим в результате экспертизы,
которая подтвердит, что удостоверение временного ввоза и
доверенность от гражданина Литвы поддельны. Поэтому мы
получаем в деле неустановленное лицо, которое перегнало в
Россию этот автомобиль помимо таможенного контроля, а
~104~



затем по поддельным документам продало его гражданину
России, а тот «добросовестно» заблуждался, что нарушает
таможенное законодательство при покупке такого автомобиля.
Вот такая перспектива нашему расследованию, если
следовать букве закона. Нам удавка, потому что мы потонем
в этом бумажном болоте, а контрабандистам праздник.
Я понимаю, что это пробелы в наших законах и отсутствии
необходимых централизованных учетов, но когда все это
наладится? Если вообще наладится.

— Так, я чувствую, что ты готовишь меня к какому-то
серьезному решению и это связано с нарушением закона. —
Владимир Иванович перешел на «ты».
— Владимир Иванович, я специально рассказал подробно,
как надо расследовать такие дела, и это если подходить
серьезно к этому вопросу. Опять же можно так расследовать
до сотни дел, а если их планируется полторы тысячи в год?
Необходим отдел расследований не менее десяти сотрудников,
и то будет нагрузка по двадцать дел в месяц. Поэтому
надо срочно перекрывать этот канал.
— Хорошо. Я с этим уже согласился, но как?
— Все вокруг прикинулись «вещмешками». Литовцы,
таможенники и местная милиция в Люберцах, но у нас в
руках реальный автомобиль с техническим паспортом на
гражданина Литвы. Мы уже знаем, что этот автомобиль не
снят с учета в Литве и не значится в розыске как украденный.
Это означает, что литовец сам знает, что его автомобилем
пользуется другое лицо с его согласия. Я тоже могу прикинуться
кем угодно и не заметить, что таможенное удостоверение
временного ввоза и доверенность поддельные,
а поэтому не буду назначать экспертизу. И так владелец
автомобиля нарушил таможенное законодательство России,
т. е. статью 271-ю ТК РФ за нарушение правил временного
ввоза транспортных средств. Автомобиль — на штрафстоянку
и конфискация, а протокол о нарушении гражданином
Литвы российского закона отправить ему через консульство
Литвы в Москве.
~105~



— Вот это поворотик в деле. Это к такому шагу ты готовил
меня? А не будет ли скандала от консульства Литвы,
что мы направляем им документы не через МИД России?
— У меня товарищ работает в МИДе. Мы с ним дружим
еще с завода. Так вот, пока отношения с Литвой не отлажены,
как с другими странами. О причинах я уже рассказывал, поэтому
отправка таможней протокола о нарушении не будет
большим превышением полномочий. Пока не прописано
в документах наше общение с Литвой, значит, можно. Нам
МИД еще спасибо скажет, потому что мы подтолкнем
Литву своими письмами к официальным отношениям
по данному вопросу, чтобы не получать такие оплеухи от
таможни, а когда литовцам надоест получать сообщения о
нарушении, то сами начнут разбираться в своем огороде.
Мы уже направили в консульство Литвы три письма, как
пробные, но оттуда ни ответа, ни привета. Тихо ведут себя,
шума не подняли, значит, проглотили, как должное. Наши
МИДовские работники отказываются решать эти проблемы
с консульствами.
— Подход серьезный, — задумался начальник таможни,
оценивая последствия этой авантюры.
— Государственный, если у нас еще существует государство,
а не проходной двор. У них «за бугром» такого не
сделаешь, заметут сразу, а в России — пожалуйста. Гонят к
нам «помоечные» автомобили, которые скоро пора будет
утилизировать, да еще и законы наши нарушают.
— Да, надо кончать с этим потоком контрабанды.
— Владимир Иванович, мы прекратим сразу доставать
консульство, как только МИД России возьмет этот вопрос
на себя. Или Генеральная прокуратура разработает схему
общения по таким делам для противодействия правонарушениям
со стороны иностранных жуликов. Но пока этого
нет, прошу разрешения похулиганить нам самим с литовским
консульством. Петра Первого нет на этих курляндцев.
— Ты меня до сердечного приступа доведешь, — улыбнулся
Владимир Иванович.
~106~



— Обещаю включить «заднюю», как только поднимут
шум. Но, думаю, им это невыгодно. Надо было возмущаться
с самого начала, после получения первого нашего протокола.
Теперь уже десяток заказных писем, а это налицо систематические
нарушения российских законов гражданами
Литвы. Поэтому дипломаты возмущаться не станут, скорее
литовские власти приструнят своих граждан. У нас на дачах
работают строители из Литвы, и я попросил их бригадира
Владимира поинтересоваться, что предпринимают власти
по нашим сообщениям. Это они нам ничего не сообщают,
а в Литве по нашим протоколам вызывают в полицию и
налагают приличные штрафы на владельцев этих автомобилей.
И это десяток писем, а если они пойдут потоком от
таможни? Думаю, что скоро перегон литовских автомобилей
в Россию будет прекращен.
— Тебе бы в МИДе работать, — засмеялся Владимир
Иванович.
— Я, как Чапаев, языков не знаю, да и тут не капает. Все
утрясется, а пока просто не отлажены отношения между
нашими странами на уровне дипломатии.
— Хорошо, продолжай работу. Правильно мы с тобой
обсудили этот вопрос, и теперь я могу ответить на вопросы
руководства, если они возникнут.
— А они обязательно возникнут, и в первую очередь
у прокуратуры, но их работники пока «плавают» в таможенном
законодательстве и не могут разобраться. Надо
этим пользоваться, но в благих намерениях, как ликвидация
контрабандного канала в тысячи автомобилей в год. Если
правильно объяснить, то и они могут прикрыть временно
глаза для решения этой проблемы.
— Я тоже надеюсь на их взаимопонимание, — улыбнулся
Владимир Иванович.
— А литовских нарушителей я все равно занесу в компьютеры
таможен на учет, чтобы у них «земля горела под
ногами» и при повторном пересечении границы на другом
~107~



автомобиле их могут задерживать, а автомобиль арестовывать
в счет уплаты штрафа по нашим делам.

— Согласен. С тобой лучше не связываться.
— Иначе эту проблему не ликвидировать, а вопрос
именно так и стоит. Всех загнать в правовые рамки статьями
Таможенного кодекса. Это касается не только литовцев,
но и наших так называемых добросовестных покупателей.
Эта операция уже подготовлена, но начнем ее после перекрытия
канала контрабанды. В Таможенном кодексе точно
прописано, что никто не вправе пользоваться импортными
товарами, не прошедшими таможенного оформления
на территории России. Думаем привлечь за нарушения
таможенных правил наших граждан, которые катаются на
нерастаможенных автомобилях с литовскими номерами по
поддельным документам. Причем наших граждан сильно не
стоит наказывать, если, например, они захотят растаможить
свои арестованные автомобили. Здесь мы имеем полное
право наложить на них минимальный штраф, все-таки добровольно
ликвидируют последствия нарушения закона.
Хотя большинство вряд ли захотят платить немаленькие
деньги за литовский хлам.
— И все-таки, литовцев-то как будем привлекать? —
спросил Владимир Иванович.

— На стадии расследования мы не можем подтвердить,
что конкретную машину доставил сам владелец из Литвы.
Он скорее будет продавать автомобиль в Литве перегонщику,
который воспользуется поддельными документами.
Поэтому мы получим в итоге неустановленное лицо, которое
перегнало этот автомобиль, а литовец может заявить
об угоне автомобиля. Так что пока перед законом будут
отдуваться наши граждане, как распоряжающиеся автомобилями,
не прошедшими таможенного оформления, а
поэтому находящимися в их пользовании незаконно. Если
наши граждане не поймут доброго отношения таможни
к ним и будут обжаловать наши действия в прокуратуре,
то получат «уголовку» за использование поддельных до~
108~



кументов. Это не таможенная подследственность, поэтому
выделим материалы в милицию.

— Вроде бы все верно, но надо проконсультироваться
в Правовом управлении ГТК по применению этих статей.
— Я уже консультировался по этому вопросу, и в Правовом
управлении обещали проработать его. Договорился о
встрече на завтра. Поеду, посоветуюсь. Меня интересует
только один аспект этого расследования: могу ли я применять
санкцию ниже низшего предела по штрафу, если «добросовестный
» незаконный владелец автомобиля изъявит
желание растаможить его после окончания расследования
и уплаты штрафа?
— Думаю, в таком случае можно, так как смягчающее
обстоятельство — добровольное устранение вредных последствий
правонарушения.
— Я тоже так думаю. Тогда не будем сильно «глушить»
нашего «чайника». Кроме Правового управления хочу
переговорить с руководителем управления по борьбе с
таможенными правонарушениями ГТК Ваниным, чтобы
он знал о моих планах, иначе могут «доброжелатели» изложить
ему их как способ моей наживы.
— Тоже верно. У нас очень косо смотрят на применение
штрафных санкций ниже нижнего предела. Особенно
прокуратура.
— С ними тоже придется объясниться заранее, чтобы
подозрений не копили.
— Ничего, все будет нормально. Там тоже понимающий
народ работает.
— Но на букве закона стоит, так сказать. Шаг в сторону
и …, как на минном поле.
— Ничего, начнем работу, а по ходу дела сориентируемся.
— Еще надо съездить в МУР, там начальником седьмого
отдела мой хороший знакомый служит, Леша Белов,
по кличке Черный полковник. Он занимается борьбой с
угонами автотранспорта в Москве, и надо бы поговорить
о возможности совместной деятельности. А с ГАИ города
~109~



и области надо разработать план мероприятий по Люберецкому
авторынку. Мэрию Москвы подключить, РУБОП
подтянуть. В общем, повзаимодействовать не на бумаге. Соглашений
можно наподписывать кучу и в папки подшить,
а вот реально поработать вместе, чтобы всем интересно
было, — это сложнее.

— А чем мы можем заинтересовать эти службы?
— Есть мысли. Надо начать.
— И все-таки?
— Муровцев, наверняка заинтересует вопрос об угнанных
из Европы иномарках. Ведь их много попадается среди
нерастаможенных автомобилей?
— Да.
— «Шаболовские», из РУБОПа, заинтересуются
бандитами, контролирующими автосалоны. Заодно это
поможет обезопасить таможенные посты от домогательств
беспредельщиков. РУБОП же только дополнительных очков
наберет, если вышибет из-под бандитов таможенную
финансовую составляющую.
— Тоже нормально, а сами-то «шаболовские» не сядут
нам на хвост?
— Этот вопрос я беру на себя. И там все-таки серьезные
ребята, думаю, они при таком взаимодействии не будут
хулиганить. И еще. Зная, настроение Лужкова по поводу
развалюх из Литвы, которые заполонили улицы Москвы,
можно накрутить столичных чиновников, чтобы придали
особое значение этим операциям по очистке столицы от
импортного хлама и нерастаможенных автомобилей, —
уведомил Лукин о своих дальнейших планах.
— Кончилась для меня спокойная жизнь с твоим приходом
в таможню, — улыбнулся шеф.
— Что-нибудь не так, Владимир Иванович?
— Нет, это я в шутку. Все правильно. Одобряю.
— Но чтобы это осуществить, мне все-таки надо укрепить
в таможне отдел таможенных расследований и отдел
по борьбе с таможенными правонарушениями.
~110~



— Ну, эти вопросы, можно сказать, уже решены. Давай
анкеты на кандидатов. Будем продвигать их в наши ряды.
— Хорошо, представлю в ближайшее время. С кандидатами
я уже переговорил. Надо определиться с нынешними
руководителями отделов.
— А какие по ним предложения?
— Оба откровенно слабые руководители. Я бы предложил
им добровольно, в порядке ротации, как кадровики это
называют, перейти в заместители, а если не захотят, тогда по
аттестации на более низкую должность переведем.
— А они согласятся и без скандала обойдется? — спросил
Владимир Иванович.
— Думаю, что согласятся. Я смогу их убедить.
— Возможно, сможешь, даже не сомневаюсь. Козыри,
поди, уже припас для убеждения… Добренько. Действуй.
Лукин отлично понимал, что основная нагрузка в этих
мероприятиях ляжет на плечи сотрудников отдела таможенных
расследований, а их руководитель Иванушкин ему в
этом деле не помощник. Тому бы отсидеться в тихой заводи,
как прежде, когда они расследовали не более десятка дел в
месяц, а теперь их будет сотни.

Лукин подготовил письмо руководству ГТК с вопросом
о необходимости расширения штатов, обосновав это тем,
насколько сильно возросла нагрузка на сотрудников. Лукин
обсудил с некоторыми инспекторами также и вопросы законности
применения статей Кодекса к будущим нарушителям,
пообещав взять на себя все «душеспасительные»
беседы с прокуратурой и руководством. Ребята согласились.
Но нужен крепкий начальник отдела.

У Лукина сохранились обширные связи в милиции,
но из серьезных ребят из ее рядов никто на пенсию пока
особо не рвался, а если и уходили, то на большую зарплату.
В Центральном округе Москвы, где он раньше работал, все
потихоньку перемещались по служебной лестнице вверх.
Руководители уголовного розыска были выходцами из
Бабушкинского района столицы. Лукин так и называл их

~111~



«бабушкинскими», с которыми у него сложились дружеские
отношения, по этой причине он и не стал им предлагать
переход в свою таможню. Лукин знал более пятнадцати лет
начальника Северо-Восточного управления Александра
Кузьмича Иванова, с которым сложились добрые отношения.
Они раньше руководили уголовным розыском в
районах столицы. Иванов в Бабушкинском, который теперь
вошел в Северо-Восточный округ Москвы, а Лукин в Свердловском,
вошедшем в Центральный округ, только и здесь теперь
руководили криминальной службой «бабушкинские».
Начальником службы криминальной милиции у Кузьмича
работал Валерий Алиевич Дзыба. С ним Лукин был знаком
еще по работе в Главном управлении уголовного розыска
МВД СССР в отделе имущественных преступлений. Этот
отдел боролся с кражами, грабежами и разбоями, а это всегда
был самый большой кусок в общей массе совершаемых
преступлений. Северо-Восточный округ был одним из
крупнейших в Москве и криминальная обстановка на этой
территории всегда вызывала у руководства беспокойство,
поэтому Лукина прикомандировали к этому управлению милиции
от ГУУРа МВД. За время работы он познакомился со
всеми руководителями уголовным розыском в управлении и
местный отделениях милиции. И к кому как не к Кузьмичу
было теперь ему прийти за помощью.

Александр Кузьмич встретил его, как всегда, радушно,
он знал, что Лукин из МВД уволился.

— Какие трудности привели тебя в наши пенаты?
— Кадровый голод. Я перешел на работу в Московскую
таможню и руковожу оперативной работой, но на эту тему
там даже поговорить не с кем, не то чтобы работать, как
следует.
— А чем я могу помочь?
— Не хотелось бы баламутить действующих сотрудников,
но вот пенсионеров из угрозыска я бы пригласил.
У меня должны освободиться должности начальников
двух отделов, а может быть, и еще одного. Ведь есть у вас
~112~



пенсионеры в возрасте чуть более сорока лет? У нас, кстати,
сохраняется пенсия, да и зарплата не меньше, а может, и
больше, чем в милиции.

— А какие отделы? — поинтересовался Кузьмич.
— Оперативно-разыскной и по расследованию таможенных
правонарушений. Объем работы хоть и большой,
но дела несложные, связанные с нарушением растаможки
автомобилей. Бывает, попадаются и контрабандисты среди
них, не так все однообразно, как может показаться.
— Интересная тема. У меня как раз двое сотрудников собираются
на пенсию. Ты их хорошо знаешь, это заместители
Саши Фролова — начальника отдела уголовного розыска
округа, Виктор Новиков и Владимир Чебурахов.
— А Валерий Алиевич не скажет, что я его кадры переманиваю?
— Так он сам уже перешел заместителем начальника
Московского управления по борьбе с наркотиками, да и потом,
ребята все равно решили уходить. Не знаю, подыскали
уже или нет место работы. Поговори с ними.
Будущие пенсионеры живо откликнулись на предложение
поработать в таможне, тем более что достойной работы
на горизонте не наблюдалось.

— Хорошо, пока оформляйте пенсию и заполните анкеты.
Я их запущу на проверку в отдел кадров и буду проталкивать.
С начальником таможни договоренность уже есть,
осталось только «убедить» руководителей этих отделов,
что они не на своем месте. Когда будете готовы, станут они
вашими замами, если захотят.
Лукин встретился еще с одним своим коллегой, заместителем
начальника Московской железнодорожной таможни
Артуром Михайловичем Узловским. Ранее тот работал в
ОБХСС, но давным-давно сменил милицейские погоны
на таможенные. Он был моложе Лукина лет на десять, а это
значило, что ушел он из милиции, не дослужив до пенсии.
Располагалась их таможня в районе АЗЛК, который пока
еще выпускал автомобили «Москвич».

~113~



— Как осваиваешься на новом месте? Какие проблемы,
чем могу помочь? — поинтересовался Артур Михайлович
и предложил чай.
— Особых проблем нет. Хотел познакомиться с коллегами,
у которых большой опыт оперативной работы в
таможне. А попутно выяснить такой момент: чьими услугами
пользуются ваши сотрудники при оценке задержанных
товаров.
— На этот вопрос тебе лучше других ответит твой знакомый.
Он у меня руководит оперативно-разыскным отделом.
Ты перекуси чем бог послал. Я не предлагаю алкоголь. Этого
добра в таможне сколько хочешь. Или выпьешь?
— Нет, Артур, все правильно. Как-нибудь в другой раз.
Да и чай у вас очень душистый.
В кабинет вошел Равиль Ибрагимов, бывший заместитель
начальника четвертого отдела МУРа. С сотрудниками
этого отдела вначале восьмидесятых Лукин размотал не
один разбой на квартиры граждан столицы. Командовал
тогда отделом Николай Куценко, и у Лукина сложились с
ними добрые отношения. Правда, они шутили над ним,
когда он оставлял их без «хлеба». Так они отзывались
о своей работе, которую отнимал Лукин. Он со своими
коллегами разматывал арестованную группу квартирных
разбойников до последней их «картинки», как называли
эпизоды разбоев. Когда же эту банду переводили в камеры
МУРа для дальнейшей раскрутки по другим эпизодам, то
разбойникам нечего было сообщить коллегам из МУРа. Куценко
потом дал команду, чтобы не тратить время впустую,
те преступные группы, которые крутил Лукин, отправлять
сразу в Бутырку.

— Вот это встреча! — Лукин, широко улыбаясь, поздоровался
с Равилем.
— А я давно слышал о твоем пришествии в нашу систему,
но не было времени встретиться, а сегодня Артур
Михайлович мне сказал, что ты к нам в гости собираешься,
вот я и зашел. — Равиль встретил его как однополчанина.
~114~



Сосчитать бывших сотрудников милиции, которые теперь
трудились в таможнях, можно было по пальцам обеих
рук, а уж из уголовного розыска их набирались единицы.

— Равиль, ты-то давно здесь?
— Прилично, пора уходить на пенсию, — засмеялся
Равиль.
Лукин не стал спрашивать, сколько же ему лет. Прикинул
про себя. Получалось: они вместе раскручивали квартирных
разбойников из Грузии лет двенадцать назад. Потом шесть
лет Лукин расследовал авиационные катастрофы, а когда
вернулся в ГУУР МВД, Равиля в МУРе уже не было.

— Пока не ушел на вторую пенсию, расскажи мне, с
кем лучше пообщаться по вопросам оценки задержанных
товаров? — поинтересовался Лукин.
— Мы оцениваем в Торгово-промышленной палате.
Есть там у них экспертная комиссия, но делают все не так
быстро и оплата за услуги высокая. Но нас устраивает, так
как проходят большие партии товаров. Я дам телефоны.
Может, по сто грамм коньячку? Дело-то к вечеру, — предложил
старый приятель.
— Да нет, спасибо. Мне еще надо на работу заехать,
целый день катаюсь. Как-нибудь в другой раз, ближе к выходным.
— Заезжай, всегда будем рады. Мне звонил Белов из
МУРа, сказал, что вы с ним что-то серьезное затеваете по
«темным» автомобилям.
— Есть мысли. Хотим нанести удар одновременно по
угонщикам и нерастаможенным автомобилям. Некоторые
иномарки пересекаются в этих преступных бизнесах.
— Ну, удачи вам с «Черным полковником».
— Спасибо, — поблагодарил Лукин и поехал к себе на
службу.
Начальник юридического отдела предоставил материалы
экспертных комиссий от Торгово-промышленной
палаты и независимого «АЭНКОМ». Отделом руководила
Виктория Смирнова, высокая стройная блондинка с мин


~115~



далевидным разрезом больших глаз, сверкающих синевой,
как сапфиры.

— Вика, прошу заключить с этими комиссиями краткосрочные
договора по проведению оценочных экспертиз задержанных
автомобилей. Другой товар у нас редко бывает.
Давайте посмотрим, как они работают, а потом выберем, с
кем заключим договор на год, — предложил Лукин.
— У нас же есть экспертная комиссия «Мобил».
— А мы посмотрим, сравним и определим, какая из
них лучше. И я сомневаюсь, что «Мобил» победит в этом
конкурсе. Они уже показали себя, необоснованно занижали
стоимость автомобилей. А размер этой стоимости комиссия
по реализации конфискованных автомобилей берет за основу,
поэтому наносится серьезный ущерб нашей таможне.
В течение месяца вопрос с выбором экспертной
комиссии разрешился, и многие выступили в пользу
«АЭНКОМа». У Лукина тоже не возникло к этой компании
вопросов, тем более что ее генерального директора
рекомендовали бывшие коллеги из МВД. Да и заместитель
генерального отработал в Госстрахе, как раз по осмотру и
оценке автомобилей после аварий. С экспертами Торговой
палаты тоже заключили договора. А сведения обо всех
компаниях по проведению оценки автомобилей направили
в Московское таможенное управление, чтобы не было
кривотолков. Следующий этап — отрегулировать процесс
доставки автомобилей на штрафстоянку. Сотрудники ГАИ
оказались перед выбором: доставлять автомобили в ближайшие
отделения милиции или на собственные посты. Это когда
нарушители не хотели урегулировать вопрос «штрафом
на месте». В отделениях милиции эти автомобили никого
не интересовали, и бывали случаи, что их отпускали еще до
приезда специального таможенного эвакуатора, который
перевозил машины на таможенную стоянку. Около таможни
тоже организовали стоянку, с блокираторами колес, но это
не выход из положения, так как на ней помещается не более
десятка автомобилей.

~116~



«А что если милиция будет сама доставлять туда машины?
Надо только их заинтересовать», — прикинул Лукин.

На следующий день в его кабинет вошел коренастый
молодой мужчина в форме подполковника милиции. Это
был командир спецбатальона ГАИ Коротков. «Дикая дивизия
» — так называли этот батальон на Ухтомке из-за страха,
который они наводили на нарушителей своими «фордами».

— Я слышал, ваша таможня затевает операцию по очистке
московских улиц от литовских автомобилей, попавших
в Россию с таможенными нарушениями, — начал без «заходов
» подполковник.
— Да, хотим провести такие мероприятия и не держим
это в секрете. Они уже проходят, но пока в вялотекущем
режиме.
— У меня в батальоне достаточное количество шестилитровых
«фордов», которые можно использовать в этой
операции. Если мои сотрудники «сядут на хвост», то даже
с хорошей иномаркой никаких гонок по городу не будет.
Нарушители сразу встанут у обочины, поняв, что им не
уйти, — улыбнулся начальник спецбатальона ГАИ.
— Я как раз думал на эту тему. А давайте поедем к
руководству таможенных складов в Очаково. Там у нас таможенный
пост по оформлению автомобилей. Выслушаем
их мнение. Ведь им хранить эти автомобили. Там многоэтажный
корпус бывшего таксопарка пустует.
— Да хоть сейчас.
Лукин созвонился с Александром Владимировичем
Петровичем, который руководил этими складами на таможенном
терминале. При встрече еще раз изложил все
вопросы, связанные с эвакуацией из города автомобилей
после их задержания, и в конце беседы спросил:

— У меня один вопрос в этой операции, как заинтересовать
сотрудников ГАИ, чтобы они сами сопровождали
задержанные автомобили на таможенные склады?
— Об этом не беспокойтесь. Как только сотрудник
ГАИ доставит хоть одну машину — у него сразу появит~
117~



ся желание доставить их еще, и как можно больше. Мы
оплачиваем эту работу по статье, предусматривающей
оказание услуг для хранения этих автомобилей. Можем
официально, по договору с руководством ГАИ, но боюсь,
что их не поймут в МВД. Поэтому решим вопросы индивидуально.
Вам, руководителям, об этом знать, в принципе,
и необязательно. Вас же интересуют конечные результаты
операции и сохранность автомобилей, — снял все вопросы
Петрович.

— Хорошо, только не дерите сильно с таможни, а то к
моменту конфискации автомобиля как бы не пришлось всю
сумму отдать за его хранение. Вам еще придется закупить
эвакуаторы для перевозки дорогих иномарок и набрать штат
перегонщиков. Это на случай, если нарушители откажутся
добровольно везти свой автомобиль на штрафстоянку, —
предложил Лукин.
— Этот вопрос мы тоже решим. Эвакуаторы у нас
имеются, а перегонщиков — сколько хотите. Почти все
работники складов и других служб — бывшие таксисты
этого таксопарка.
— Тогда можно запускать нашу «машину», — решительно
произнес Лукин.
— Мы готовы, — тут же отозвался командир спецбатальона
ГАИ.
Лукина не интересовало, сколько перепадало гаишникам
от складского руководства за доставленные автомобили, но
их «форды» летали по Москве за автомобилями с желтокрасно-
синими флагами на номерах, как ястребы за мышами
в чистом поле. Только промелькнет мимо сотрудника ГАИ
такой автомобиль, как через несколько секунд сзади нарисовывается
«форд» и по громкой связи предлагает прижаться
нарушителю к обочине. Таможенные склады постепенно
заполнялись сотнями арестованных автомобилей, хотя
большей частью это были «убитые» автомобили. Вскоре
автомобили с литовскими номерами на улицах столицы
встречались все реже и реже.

~118~



Таможенная служба Лукина проводила эти операции по
плану и последовательно. Из Литвы прекратился поток этих
контрабандных автомобилей после сотни писем в консульство
Литвы в Москве. Их расчет был правильным, и хотя
официально Литовские власти ничего не ответили, но своих
граждан они «приструнили». На столичных улицах была
объявлена охота за автомобилями с литовскими номерами,
и теперь настало время нанести удар по автомобильному
рынку в Люберцах, где свили себе гнездо контрабандисты.

На этом рынке «Автогарант» было проведено несколько
операций совместно с «шаболовским» РУБОПом.
Многие продавцы бросали свои автомобили и разбегались в
разные стороны, чтобы не попасть «под раздачу» милиции
и таможни. Не обошли вниманием сотрудники таможни и
тот самый пункт милиции на рынке, где жулики выдавали
поддельные таможенные удостоверения временного ввоза
и доверенности. Изъяли в этом пункте бланки и печати,
но преступникам, правда, удалось скрыться. На огромной
территории автомобильного рынка, оказалось, трудно
было засекретить операцию и скрытно подойти к пункту
с надписью «Милиция». У этой преступной группы была
четкая система оповещения на случай такой операции. Когда
первые бойцы таможенного СОБРа покидали задний борт
грузовой «Газели», на которой приехали, на рынке началась
паника среди продавцов «темных» автомобилей. Знали
жулики, что такое «маски-шоу» в исполнении ребят таможенного
отряда, которые ранее проходили службу в отрядах
специального назначения МВД и КГБ, имели богатый опыт
проведения специальных операций, а многие — боевые
ордена и медали. Лукин относился к ним с большим уважением.
После операций было представление в Люберецкую
милицию, на основе многочисленных показаний владельцев
арестованных автомобилей, что они получали поддельные
документы в сторожке под названием «Милиция». После
чего этот пункт закрыли, так как он к милиции не имел отношения.


~119~



Сотни дел завели в отделе таможенных расследований.
Конечно, никто не требовал глубокого изучения всех
обстоятельств правонарушения и устранения причин. Это
было невозможно физически. Тем более что литовская сторона
этой контрабандной аферы фигурировала в протоколах
как «неустановленные лица», которых действительно
трудно было установить, а тем более притянуть к каждому
конкретному нарушению. Но этого Лукин и не требовал
от своих малочисленных подчиненных. По столице пошел
шум, что «шерстят» литовские автомобили.

Одновременно возникли вопросы у надзирающей за
ходом операции Ярославской транспортной прокуратуры,
у руководства Московской таможни и в Управлении расследований
Государственного таможенного комитета. Но если
бы вопросы всех этих служб закончились их конкретными
рекомендациями, а не дежурными фразами о правильном
применении Таможенного кодекса при расследовании нарушений,
Лукин особо не переживал бы. Но зачастую в
прокуратуре откровенно «плавали» в таможенном правовом
поле.

— Я посоветовался в Правовом управлении ГТК РФ,
и мне не дали однозначного ответа по данному вопросу.
Если вы готовы выдать четкие рекомендации, то и я готов
их выслушать, — сообщил Лукин на очередной встрече с
помощником Ярославского транспортного прокурора Надеждой
Селезневой, курирующей их таможню.
— В Таможенном кодексе трудно разобраться и применить
к каждому конкретному случаю. Много пробелов, —
молвила она.
— Тогда разрешите мне действовать пока так, как я
действую. В конце концов, владельцу транспортного средства
мы оставляем право выбора. После уплаты штрафа за
нарушение таможенных правил ему дается две недели на
принятие решения. Либо — таможенное оформление автомобиля,
с уплатой всех налогов и пошлин, либо — вывоз
его обратно в Литву, под залог суммы, равной стоимости
~120~



растаможки. Для желающих растаможить свой автомобиль
и добровольно устранить негативные последствия допущенного
нарушения мы снижаем штрафные санкции и
размер оплаты за хранение на штрафстоянке. Но таких мало.
Большей частью граждане отказываются от машин в пользу
государства, которые конфискуются в счет оплаты штрафа
за нарушение, — подробно пояснил Лукин.

— Но это же незаконно, — настаивала помощник прокурора,
но так и не выразилась, что именно незаконно.
— Частично согласен. Но где это прописано в Кодексе?
Или Вы предлагаете наложить на гражданина штраф в двести
процентов стоимости автомобиля да еще и конфисковать
его, как прописано в этой статье Таможенного кодекса?
— Конечно.
— Этот гражданин собрал последние копейки и купил
себе иномарку, о которой мечтал, стоит она тем более в два
раза дешевле родных «Жигулей», а мы его так «глушанем»,
что он все в доме продаст, но штраф оплатить не сможет. Так
что ли? — Лукин пояснил доходчиво то, о чем требовала
прокуратура.
— Ну, не знаю.
— А я знаю. Этого гражданина мы рассматриваем как
добросовестного покупателя, поэтому даем ему ряд поблажек,
пусть и граничащих с нарушением закона. Повторяю,
граничащих, а не нарушающих закон. Пробел тут в Кодексе
действительно существует, как Вы сами заметили. Никто
не отменял применения смягчающих обстоятельств при
расследовании таких дел. Я могу ограничиться даже предупреждением
в постановлении о рассмотрении дела.
— Этого мы точно не поймем, — встрепенулась Селезнева.
— Но вы поймите другое. У владельца такой машины
нет больших денег, иначе не покупал бы он эту развалюху
по дешевке на рынке. А будь у него деньги, так он подал бы
на нас в суд, который признал бы его добросовестным покупателем
с рекомендациями постановки автомобиля на
~121~



учет в ГАИ. А нам бы долго пришлось доказывать гражданину,
как машина оказалась в России, как незаконно пересекла
границу. И что? В отношении кого возбуждать дело о
контрабанде? Пока годами искали бы литовских граждан,
которые ввезли эти автомобили в Россию, столицу завалили
бы ненужным хламом уже с настоящего Запада. У них там
утилизация автомобилей очень дорогая, а Россия принимает
все, да еще граждане за это деньги платят. Это, в конце
концов, проблема прозрачности границ государства, а не
отдельно взятого гражданина, который оказался крайним
«при раздаче», и даже не нашей внутренней таможни. —
Лукин хотел закончить разговор, но Селезнева уловила в его
объяснении нарушение закона.

— Вот Вы же знаете, как правильно расследовать эти
дела по закону, а поступаете наоборот.
— Чисто теоретически, потому что для этого потребуется
сотня штатных сотрудников. Я просто хочу сбить эту
волну и загнать участников этого процесса хоть в какие-то
правовые рамки. Уверяю вас, что после этой операции все
встанет на свои места. Или вы хотите превратить Москву в
большое кладбище разваленных автомобилей? И потом, статью
131 Таможенного кодекса никто пока не отменял. — Лукин
решил вернуть помощницу прокурора в правовое поле.
— А о чем она? — поинтересовалась Селезнева.
— Очень короткая, но правильная в данном случае.
Она гласит, что никто не вправе пользоваться товаром, не
прошедшим таможенного оформления.
— Ну, хорошо, работайте, но знайте, что прокуратура
не согласна с вашей позицией.
— Пока не будет письменного разъяснения от прокуратуры,
я не пойму вашей позиции, — улыбнулся Лукин.
— Но мы-то друг друга поняли? — тоже с улыбкой
спросила Селезнева.
— Конечно.
Лукин вышел на улицу. Он еще раз убедился, что прокурорские
«плавают» в вопросах правоприменительной

~122~



практике Таможенного кодекса. Впрочем, так же, как нередко
и сами таможенники.

Короткое объяснение по данному вопросу произошел с
начальником отдела таможенных расследований ГТК с Константином
Викторовым. Он задавал те же вопросы, и Лукину
стало ясно, что перед их встречей Викторов имел беседу
с работниками прокуратуры. Так же, как и прокурорские,
он не обозначил четко направление расследования, когда
дело касалось добросовестных покупателей, не знакомых
с тонкостями Таможенного кодекса. Конечно, незнание
законов не освобождает от ответственности, но в данном
случае это звучало бы как «сам дурак». Лукин предложил
собеседнику побывать у коллег в Правовом управлении
ГТК, сотрудники которого с доводами Лукина согласились.
Но вместо этого он предложил Лукину пройти к начальнику
Управления по борьбе с таможенными правонарушениями
ГТК Михаилу Ванину.

В приемной Ванина он попросил Лукина подождать.
И только через десять минут его пригласили. Он понял маневр
начальника отдела расследований. Тот решил сначала
прогнуть вышестоящему руководителю свою позицию.
Ванин вышел из-за стола, поздоровался с Лукиным, предложил
присесть. Викторов без предварительной подготовки
вновь принялся отчитывать его, как школяра, в присутствии
«верховного» руководителя.

Лукин молча слушал, лишь изредка улыбаясь его идеализму
в делах расследования. Тот шпарил, как по учебнику,
заученными фразами и ничего конкретного по «добросовестным
» покупателям, а Лукин занял к этому времени их
сторону.

— Я думал, Константин Алексеевич, Вы пригласили
меня к руководству посоветоваться, как поступать при
расследовании, а не отчитывать, как школяра. Мне Правовое
управление ГТК не смогло ответить на эти вопросы.
Я знаю, что Вы гораздо опытнее меня в расследовании дел о
нарушении таможенных правил, поэтому прошу изложить
~123~



вашу позицию письменно, а то я не совсем понимаю ваши
доводы.

— Виктор Павлович, Вы внимательней читайте Таможенный
кодекс, — руководитель РТУ по БТП Ванин понял,
что назревает конфликт, а Лукин не собирается сдаваться.
— Михаил Валентинович, я могу цитировать Кодекс
наизусть и не хуже Викторова, но это не значит, что у меня не
будет вопросов по его применению. Мне очень не нравится,
когда я чувствую себя этаким «удельным князем» при назначении
штрафов, которые «плавают» от предупреждения
до трехсот процентов стоимости товара, и нигде нет четкого
определения, сколько именно надо выписать нарушителю.
— В Кодексе все прописано правильно, — вставил
Викторов.
Он явно приспустил «паруса» в накате на Лукина, не
ожидая от него такой реакции на свою критику в присутствии
большого руководителя.

— В этом у меня нет сомнений. Но Правовое управление
согласилось с моими доводами относительно того, что
в Кодексе масса правовых «дыр». Мне теперь понятно, кто
писал этот документ и законодательства, каких стран взяли
для примера, а также на чьей кухне его писали и сколько при
этом выпили спиртного, — улыбнулся Лукин.
Он на самом деле выяснил попутно и эти вопросы, когда
вырабатывал свою позицию по применению статей кодекса
к нарушителям.

— Да, вижу, этот вопрос вами проработан детально.
Опер вы настоящий. Какие еще вопросы к руководству? —
Михаил Валентинович слегка улыбнулся.
— Не требовать с меня направления запросов во все
пограничные таможни с целью установления места пересечения
границы автомобилями литовского происхождения. На
сегодняшний день задержано несколько сотен автомобилей
с литовскими номерами. Я точно знаю, что они из Литвы, так
как на них госномера литовские, а при пересечении границы
с Белоруссией редко кто из них оформлял удостоверения
~124~



временного ввоза. Ввезены они без прохождения таможенного
контроля, установить перегонщика не представляется
возможным. Это можно сделать только при помощи властей
Литвы, но они не собираются нам помогать, а дипломатические
отношения между нашими странами сами знаете
какие. А документы на все эти машины «лепили» на рынке
в Люберцах. Это «гнездо» мы с РУБОПом разбомбили.
Мне вполне понятна позиция надзирающих за таможней
органов, что эти дела нужно расследовать, начиная с истории
происхождения данного автомобиля, с момента его выпуска
с завода. Установить первого владельца, следующего и так
далее. Так доедем по истории этого автомобиля до границ
России, а дальше наши запросы и исследования превратятся
в макулатуру, потому что завезли эти автомобили в «дыру»
на границе. Наконец, последнее. Для проведения запланированных
мероприятий, которые, надеюсь, не отменят
начальники, мне нужна бригада расследователей в тридцать
человек, не менее. Константин Алексеевич, вы можете мне
помочь в этом?

— Это нереально.
— Нереально, когда у меня на каждого инспектора по
тридцать дел приходится, — недовольно произнес Лукин.
— Но это временное явление, связанное с проведением
масштабной операции с литовскими автомобилям, — вроде
как утихомирился Викторов.
— Могу Вас заверить в правильности поговорки, что
нет ничего постоянного, как временное. Не буду пугать
статистикой, да и вы наверняка знаете о том, сколько иномарок
поставлено на учет в ГАИ и сколько из них не прошло
таможенного оформления.
— Вы что, хотите сказать, что сможете найти эти автомобили?
— поинтересовался Ванин.
— Большого труда это не представляет. Просто никто
не занимался этим вплотную. Только в Москве можно расследовать
до пятидесяти тысяч дел ежегодно, — сообщил
Лукин.
~125~



— Так почему огромное количество угнанных автомобилей
остаются ненайденными? — съехидничал Викторов.
— Плохо работает милиция. Не налажен учет по кузову
и двигателям автомобилей.
— Ну, что-то мы отклонились от наших проблем. —
Викторова явно не интересовали методы розыска.

— Ничуть, — возразил Лукин. — Мы не собираемся
выявлять все автомобили, которые не прошли таможенное
оформление, хотя к этому, конечно, надо стремиться. Но
вот пятьдесят тысяч автомобилей, не доставленных только
в нашу таможню на оформление за последние годы, найти
вполне реально. Есть же сведения о пересечении границы,
копии паспорта владельца или перегонщика и данные по
автомобилю.
— Виктор Павлович, подготовьте письмо от таможни
на мое имя с обоснованием об увеличении штатов отделов
таможенного расследования, дознания и оперативно-разыскного.
Константин Алексеевич, придется поделиться
кадрами. Таможня оживает, началась реальная работа, —
подвел итог их собеседования Ванин.
— Спасибо, Михаил Валентинович, — поблагодарил
Лукин.
— Успехов Вам в работе.
Они вышли из кабинета вместе с начальником отдела,
который, наверное, так и не понял, каким образом этот новый
в таможне человек, которого он хотел «пропесочить»
в кабинете руководителя, свернул все его намерения да еще
выпросил увеличения штата оперативных отделов, повесив
эту проблему на него.

А Лукин, конечно же, был вполне удовлетворен. Он
убедил руководство в отсутствии в действиях его сотрудников
каких-либо нарушений и злоупотреблений. Налицо
правовые пробелы в таможенном законодательстве, вот и
приходится действовать по принципу: «Что не запрещено,
то разрешено», но это опять же временное явление и касалось
все только автомобилей из Литвы.

~126~



«Не Московская таможня пропустила эти автомобили
в Россию, так хоть не мешали бы наводить порядок», —
Лукин с улыбкой подвел про себя итоги собеседования у
Ванина.

Лукин владел оперативной обстановкой, ему были известны
места нелегального пересечения границы и даже
некоторые фамилии нечистых на руку таможенников
и пограничников Белоруссии, но это было уже не в его
компетенции. Лукин знал также, что питерские бандиты
купили на границе России с Латвией, в районе таможенного
поста «Пыталово», один колхоз, земли которого непосредственно
граничили с Прибалтийской республикой.
Так, они отсыпали дорогу щебенкой и гнали по ней фуры
с контрабандными грузами. Такие дороги контрабандисты
называли «ослиной тропой» или «тропой Хошимина»
вьетнамских партизан. Разве этого не знали пограничники
и таможенники? И сколько просуществовала эта «тропа»,
которая за один день может пропустить сотни фур с товарами
туда и обратно? Товары после пересечения границы
перегружали на российский автотранспорт. И таких тихих
контрабандных операций на пограничных переходах проводилось
очень много. Было такое выражение: «Машина прошла
в «дыру», а «дыра» была в государственном масштабе.
И никаких многокилометровых очередей на этих переходах
не бывает. Все отлажено, оговорено заранее, все знают свои
задачи и зарплату, поэтому нет и очередей.

На пограничных таможнях надо все проверить и
перепроверить все по-другому. Здесь тоже процветают нарушения.
Не дал, кому надо, взятку — учинят повторный
досмотр, вот и тянется время пропуска. У пограничников,
конечно, своя специфика, но часто она связана не с контролем
прохождения груза, а с хождениями вокруг фуры и
«изучением» документов, пока клиент «не созреет».

На некоторых пограничных таможнях контрабандисты
имеют постоянную клиентуру среди перевозчиков, которые
сколачивали целые колоны из фур и одним махом пересе


~127~



кали границу без досмотра, «отстегивая» за эту операцию
досмотровым. На пунктах перехода эти операции в шутку
называли «Днем таможенника» или «Днем пограничника
», в зависимости от того, чье ведомство отвечало за
пропуск грузовиков. А чтобы они беспрепятственно смогли
выехать на автотрассы России, местная милиция тоже
работала в связке и имела свой кусок пирога. Некоторые
большие начальники пограничной службы и таможни во
всеуслышание заявляли, будто эти проблемы для экономики
страны серьезной угрозы не представляют. То ли специально
так говорили, то ли не понимали, что говорили.

Но Лукину сейчас было не до этих «деталей». Перед
ним стояла другая задача: подобраться к пятидесяти тысячам
автомобилей, которые числятся недоставленными
для прохождения контроля в его таможню. Как только
это сделать? Единственное он знал четко: этой цифрой не
стоило пугать ГАИ ГУВД Москвы, без помощи которой
ему эту проблему не решить. Эти автомобили могли быть
доставлены в Москву и оформлены на подставных лиц, которые
и знать не знали, что являются владельцами шикарных
автомобилей. Перевозчики могли представить поддельные
документы при переходе границы. Да наверняка много других
вопросов возникнет при возбуждении дел по расследованию,
и автомобили могли сменить не одного хозяина. Ясно
одно — возбудить десятки тысяч дел по этим нарушениям
можно, хоть это и сопряжено с немалыми трудностями. Например,
как быть со сроками расследования и принятием
решения по делам? Недоставленный автомобиль не найден,
лицо, перегонявшее его, не установлено и не опрошено?
Вопросов больше, чем ответов. Но когда-то надо начинать
наводить порядок.

Обдумывая все это, он не раз вспоминал о руководителе
отдела по контролю доставки товаров в таможню, Чернове,
и его заместителе Ветрове, которые сидели в кабинете,
расположенном под лестницей, и тихо копались в базах
контроля по недоставленным в таможню автомобилям. Они

~128~



сверяли списки растаможенных транспортных средств со
сведениями из пограничных таможен, направленные в адрес
Московской таможни, выявляли нарушителей. На этих
граждан следовало возбуждать дела и передавать их в отдел
расследования. До настоящего времени такие дела передавались
как бы с большой неохотой, не в таком большом
количестве, хотя очередь из нарушителей около их кабинета
выстраивалась постоянно. Пока это временно устраивало
Лукина, — нечего перегружать своих подчиненных работой,
пока не решится вопрос об увеличении штата. Но как-то он
намекнул Чернову:

— У меня пока руки не доходят, чтобы обратить
пристальное внимание на работу вашего отдела. Но мне
кажется, когда я всерьез возьмусь за розыск автомобилей,
недоставленных в нашу таможню, то вас с заместителем
Ветровым самих будут по лесам искать владельцы этих
машин.
— Это почему по лесам-то? — Чернов пытался изобразить
на лице удивление, но правая щека у него задергалась
в нервном тике, выдав волнение.
Лукин точно знал, сколько «отстегивали» Чернову и
Ветрову владельцы недоставленных автомобилей, чтобы их,
как нарушителей, убрали из компьютеров таможни.

— Потому что вы оба ударитесь в бега. Часть автомобилей
снята с контроля доставки в компьютере таможни, хотя
таможенного оформления они не проходили. Им кто-то
оказал эту «медвежью» услугу, вот он и ударится в бега.
Я хочу сверить сведения по оформленным автомобилям со
сведениями из пограничных таможен Выборга, Торфяновки,
Брусничного и других. И в первую очередь я поставлю в
розыск именно те машины, которые были незаконно сняты с
контроля через компьютер вашего отдела. Правда, у вас есть
время, чтобы навести порядок в учетах. Я не кровожадный,
но такую работу провести придется. Это компетенция оперативно-
разыскного отдела, и я отдам команду, поэтому не
забывайте про лес.
~129~



После этого разговора поток служебных записок от
«отдела под лестницей» на возбуждение дел явно увеличился.
Готовя эту операцию, Лукин понимал, что владельцы
многих дорогих и сомнительных машин — не слесари-водопроводчики,
которые покупают на Люберецком рынке
литовские развалюхи. Эти нарушители «упакованы» во
всех отношениях, от денег до связей, поэтому потребуется
больше внимания и сил при расследовании. Лукин набрал
номер «Черного полковника». Белов, кстати, на самом деле
был смуглым мужчиной с черными волосами.

— Алексей Яковлевич, побеспокоил тебя Лукин. Помнишь
такого?
— Еще бы. Какие-то проблемы с автотранспортом? Чем
могу помочь?
— Я подъеду переговорить. Ничего секретного нет, но
вопрос требует личного обсуждения. Ты правильно угадал,
что касается он транспорта.
— Подъезжай, я тебя жду. Пропуск заказать, ты же у нас
теперь пенсионер?
— Не надо. Я по пенсионному удостоверению пройду,
— пошутил Лукин.
Лукин взял служебную машину и подъехал на Петровку,

38. Белов руководил отделом по борьбе с угоном автомобилей,
а Лукин его знал с разбойного отдела МУРа. Предъявил
офицеру на КПП он удостоверение на имя полковника
МУРа Степанова. Эта ксива у него осталась со времен
ГУУРа МВД и была выписана как документ прикрытия для
выездов в «горячие точки» России. Оформлялась она через
ФСБ, поэтому кадровики МВД получили от Лукина личное
удостоверение, а это он оставил себе на память.
Лукин зашел в кабинет Белова.

— Может, по три капли за встречу? Теперь ты уже не
наш куратор от МВД, — предложил Белов.
— А меня и раньше это обстоятельство не удерживало от
выпивки с коллегами по оружию. Но давай сначала обсудим
кое-что по угнанным автомобилям.
~130~



— И чем это так заинтересовала сия проблема пенсионера?
— Леша, ну не прикидывайся, что ничего не знаешь о
моей новой службе. До меня дошли слухи, что ты готовишь
постановление за подписью Лужкова по борьбе с угонами
автомобилей.
— Какой ты был, таким ты и остался. Конечно же, тебе
до пенсионеров далеко. Сначала навел справки, а потом
вопрос в лоб. Что тебя интересует в этом постановлении?
— Хочу, чтобы ты включил в это постановление вопросы
по борьбе с нерастаможенными автомобилями, а по
сути, угнанными от таможни, чтобы не платить пошлину
государству.
— Тогда поясни, каким образом они перекликаются с
угонами.
— Вплотную. Среди неоформленных в таможнях автомобилей
немалая доля угнанных, которые ищет Интерпол.
Это же твоя головная боль. А у меня есть в таможенных
органах базы данных по лицам, которые на иномарках
пересекали границу. Конечно, угнанные автомобили, скорее
всего, провезли через «дыру» на границе без официальной
регистрации, но все равно не без помощи таможенников и
пограничников, а эти «дыры» я тоже многие знаю. Так как,
есть общие точки для взаимодействия?
— Да об этом мы только и мечтали, не было хорошего
контакта с таможней. Обязательно включу эти вопросы в
постановление. Сейчас пойдем к заместителю начальника
МУРа Виктору Голованову и все решим. Да он и тебя хорошо
знает.
— А кто меня в МУРе не знает? Можем и к Василию
Купцову завалиться. Тоже будет рад помочь. Как он себя
чувствует в генеральских погонах? — ударился Лукин в
воспоминания, потом продолжил начатый разговор. —
Алексей, у меня скопилась масса автомобилей, которые не
были доставлены в таможню для оформления. Государство
от этого потеряло сотни миллионов долларов, а их владель~
131~



цы «нашли концы» в ГАИ и поставили эти автомобили на
учет по поддельным документам. Надо их найти, доставить,
чтобы владельцы платежи и штрафы оплатили. Но есть одна
трудность. Пересечь границу могли лица с поддельными
паспортами, а теперь автомобили не раз поменяли своих
владельцев, поэтому надо искать не людей, а сами автомобили
по «VIN».

— Это понятно, но как ты это хочешь провернуть?
— Поставить эти автомобили в картотеку угнанного
автотранспорта, обосновав тем, что их угнали от таможни,
так как владельцы не имеют права пользоваться товаром без
таможенного оформления.
— Да, в этом логика есть, но будет ли такое решение
законным? — засомневался Белов.
— Я думаю, да, а если что не так, то нас поправят, но
вряд ли. Это согласовывается с Таможенным кодексом, а
конкретные мероприятия по розыску в нем не прописаны.
Ты же знаешь правило. Если нельзя, но очень хочется — то
можно. Вопрос только в том, чтобы не испортить твою
статистику по угонам и разделить автомобили в картотеке
ГАИ. По милицейским угонам и таможенным.
— Этот вопрос может решить заместитель начальника
ГУВД Купцов. И много у тебя таких автомобилей? — улыбнувшись,
спросил Белов.
— Около пятидесяти тысяч, не считая тех, которые были
завезены через «дыру», они тоже попадутся при такой
масштабной операции.
— Вот теперь узнаю пенсионера МВД Лукина. Наверное,
в таможне не догадывались о твоих способностях, когда
ставили на эту должность. Я-то помню, как ты распутывал
дела по квартирным разбоям. В районе ни одного не оставил
нераскрытым. А когда угнали твои личные «Жигули», вычислил
угонщиков и на их задержание выбил у начальника
12-го отдела ГАИ Бесораба два вертолета. Наш начальник
думал, что ты шутишь, когда подписывал письмо по использованию
авиации. Да, кому-то сильно не повезло, что
~132~



тебя взяли на службу в таможню. Пошли к руководителям,
будем проталкивать разрешение на допуск таможни в картотеку
ГАИ. Если бы десяток машин, то можно было бы и
так все решить, но под твои масштабы необходима санкция
начальства ГУВД Москвы.

Они зашли в приемную Купцова, который сам вышел
им навстречу. С Беловым и Лукиным он был знаком более
двадцати лет. Генерала он получил недавно и теперь курировал
в ГУВД следственное управление и пожарников.
Выслушав короткий доклад Белова и предложения Лукина,
одобрил совместные мероприятия и подписал соглашение
о сотрудничестве с Московской таможней.

Белов подготовил пакет совместных документов и отвез
в мэрию Москвы. Вскоре вышло постановление Лужкова
за номером 911, прямо как у Службы спасения, которое
наделало много шума в автомобильном бизнесе, так как
развязывало руки правоохранительным органам в борьбе
с нарушителями. Постановление обязывало все службы
и предприятия города оказывать содействие в розыске
угнанных и не прошедших таможенное оформление автомобилей.
Лукин посчитал это большой победой, так как
подтянул для решения проблемы «советскую власть» в
лице мэра Лужкова. Конечно, он понимал, что никто им
помогать не будет, но постановление поднимало их работу
на более высокий уровень и при проведении оперативных
мероприятий избавляло от ответов на многие вопросы в
той же прокуратуре.

Начальник таможни Владимир Иванович, прочитав
постановление, пришедшее из МТУ, поинтересовался у
Лукина, зная, что это его затея:

— А зачем оно нужно, это 911-е от мэра?
— Владимир Иванович, Таможенный кодекс написан
через одно место, и вы его хорошо знаете. Кодекс трактуют,
как вздумается. И прокуратура часто просит разъяснить
правомерность некоторых наших действий, а с этим постановлением
многие вопросы отпадут, потому что задачу
~133~



поставил мэр. От литовских автомобилей столицу очистили
своими силами, а вот следующие мероприятия будут
сложнее для розыска и расследования. Нам будут не просто
противостоять, а посыпятся на нас угрозы и жалобы в прокуратуру.
Для них в новинку курировать нас из-за былой
принадлежности таможни к органам госбезопасности, когда
прокуратуру сюда не допускали. Поэтому и «плавают» в
таможенных вопросах, но скоро наберутся опыта и смогут
с нас спрашивать по полной программе. Потом жалобы
пойдут к нашему руководству, а если и это не поможет, тогда
нарушители пойдут на подкуп наших коллег.

— И ты к этому готов? — улыбнулся Владимир Иванович.
— К приему населения или к приему «от населения
»? — пошутил Лукин.
— Раз не потерял чувство юмора, то вижу, что готов.
— Лишь бы вы были к этому готовы. А это постановление,
так же как и поддержка МУРа и РУБОПа, мне нужны,
чтобы была возможность при аресте автомобилей перевести
«стрелки» в сторону мэрии. Мол, это не наша затея, а Лужкова,
вот и решайте вопрос с ним и силовиками. Они знают,
что я могу сослаться на их структуры, чтобы нарушители и
их «просители» не мешали работать.
— Никогда не сталкивался с такой методикой работы,
но она мне нравится, — улыбаясь, одобрил Владимир Иванович.
— Пока никто из серьезных жуликов по этому бизнесу
не просек о наших намерениях, надо быстро загнать всю
массу недоставленных в таможню автомобилей в правовое
поле. Объявить их в розыск по угону, а при задержании завести
дела. ГАИ будет проверять автомобили на улицах, а
мы совместно с МУРом и РУБОПом в автосалонах, где они
выставлены на продажу. А те лица, что провезли автомобили
через «дыру» на границе, должны будут представить таможенные
документы на них. Этого они сделать не смогут, и
после запросов во все таможенные органы России получат
~134~



«на лоб» статью 188 УК о контрабанде. Так что мои отделы
будут загружены живой работой не на один год.

— А я думал, что ты погоняешь литовские иномарки по
Москве и угомонишься.
— Нет, Владимир Иванович, на тех «помойках» я обкатывал
наше взаимодействие с ГАИ и РУБОПом, а теперь
пора настоящими делами заняться.
— Да, с тобой точно до пенсии не доработаешь, — вновь
улыбнулся Владимир Иванович.
С руководством московской ГАИ после прошедшей
масштабной операции в Москве у Лукина сложились хорошие
отношения. Те были довольны результатами мероприятий.
Их похвалил Лужков на совещании. Про таможню,
правда, ничего не сказал, но тому была своя причина. Если
московская милиция «легла» под мэра и сотрудники получали
дополнительную зарплату от мэрии, то московские
таможни держались особняком. Им, видимо, от мэрии не
нужно было ничего. Как ничего своего у таможен тоже не
было, кроме сотрудников. Всем обеспечивали бизнесмены,
которых таможня и должна была контролировать. Кабинеты
на таможнях и склады временного хранения предоставлялись
в аренду бизнесменами, которые ввозили товары через
границу. Так вот получилось изначально при формировании
правового пространства Российской Федерации. И следовало
признать, что такой порядок был в корне неправильным:
как может таможенник наказать за нарушение хозяина дома,
в котором квартирует вместе с таможенными постами?

Лукин встретился с заместителем управления ГАИ
города Абрамовым.

— Нас беспокоит одна проблема, и уже не первый год.
Нужна ваша помощь, — начал Лукин разговор.
— Слушаю вас.
— С литовскими машинами мы общими усилиями
разобрались. Даже честные граждане, на законном основании
прибывающие из Литвы, в Москву теперь не заезжают,
потому что их везде останавливают и доставляют
~135~



в милицию, чтобы определить: поддельные документы на
машину или подлинные. Ну, это одни литовцы сами создали
другим литовцам такой красивый «имидж». А теперь мы
хотим с вашей помощью разыскать автомобили, которые
пересекали таможенную границу России, но не были доставлены
в таможню для оформления, хотя их владельцы
дали письменное обязательство. А это в основном свежие
и новые автомобили. Так вот, они должны были уплатить
государству примерно от трех до тридцати тысяч долларов
за каждую машину, в зависимости от их стоимости, состояния
и возраста.

— Приличные суммы. Но вы говорите, что не за один
год. Сколько же их всего набирается? — спросил Абрамов.
— Много. Государство недополучило одних только платежей
на сумму около миллиарда долларов, а если приплюсовать
грозящие штрафы от пятидесяти до ста процентов
стоимости этих автомобилей с их возможной конфискацией,
то этот миллиард приумножается во много раз. И это по
Москве, а мы наш опыт потом можем перенести на федеральный
уровень. Мне кажется, что это вопрос государственного
масштаба, но хотелось бы не звонить в колокола, а тихо и
планомерно работать. Как только обозначишь эту проблему
на самом верху, замотают ценными указаниями и контролем,
в том числе со стороны прокуратуры, а проблема, поверьте
мне, как была, так и останется. Никто ее решать, кроме нас,
не будет. Правда, не мы ее создали, и можно было бы пройти
мимо, но натура вот у меня такая. Дали указание очистить
город от «литовских помоек» — мы это сделали, да еще
с пользой для государства. Немалая сумма упала в казну в
виде штрафов и конфискаций. А сейчас планируем более
серьезную работу.
— Я согласен, но какая конкретно помощь будет нужна
от нас?
— Надо поставить эти машины в розыск, как угнанные,
с пометкой «Таможня», чтобы не портить МУРовцам статистику
угнанного автотранспорта.
~136~



— Приятно, когда работник таможни разбирается в
милицейской статистике.
— Конечно, если таможенник до этого работал двадцать
пять лет в уголовном розыске.
— Вот откуда такая хватка. Но нам нужны основания
для постановки «В угон».
— От нас будет письмо на конкретные автомобили о
том, что они объявлены в розыск за недоставку в таможенные
органы и неуплату платежей. И также по письму будем
снимать с розыска. Купцов из ГУВД поддержал нас, Лужков
даже выпустил постановление № 911.
— У меня вопросов нет. Мы это сделаем, но, сколько
машин всего? — спросил Абрамов.
— Как коллега коллеге — по Москве их около пятидесяти
тысяч, — тихо ответил Лукин.
— Ого! Но мы не сможем обработать такое количество.
— А сразу все и не надо. Будем ставить по письму, в
котором укажем столько, сколько смогут обработать ваши
сотрудники.
— Я сейчас позвоню в информационный центр и
узнаю.
Он переговорил с начальником центра, и тот сказал,
что пока в смену они реально смогут ставить на учет до ста
автомобилей, а когда отладят компьютерные системы ГАИ
и таможни для обмена информацией, можно будет ставить
автомашины в электронную систему «Поиск» ГАИ. Тогда
это можно будет сделать без ограничения любое количество
автомобилей.

— Представляю, что из этого получится, — высказал
мысли вслух Лукин.
— В каком плане?
— Ведь за эти годы автомобили были поставлены на
учет в ГАИ и, скорее всего, по поддельным документам, по
справкам-счетам автосалонов и прочим бумагам много чего
всплывет во время расследования.
~137~



— Да, будет много проблем у владельцев да и у некоторых
сотрудников ГАИ и таможни тоже, — задумчиво сказал
Абрамов, поняв какую операцию они проворачивают этой
постановкой в картотеку угона таможенные автомобили.
— Будем считать, что эти лица сами себе создали проблемы.
— И это правильно. А как быть с задержанными автомобилями?
— Точно так же, как с литовскими. Можно доставить в
отделение милиции, а можно сопроводить на таможенный
склад. Кстати, сотрудникам ГАИ больше нравится второй
вариант. В общем, как вы обычно поступаете с угнанным
автотранспортом. Задержать, обеспечить охрану и сообщить
инициатору розыска, т. е. нашему дежурному, который вышлет
на место инспектора таможни. После задержания и
передачи автомобиля в таможню мы пришлем вам письмо
о снятии с учета «По угону».
— Тогда все ясно, можем приступать.
Лукин зашел к Владимиру Ивановичу и доложил о договоренности
с Абрамовым. На его лице мелькнула улыбка,
но произнес он почти серьезно:

— Если мы с тобой смогли отмахнуться от прокуратуры
и ГУБК при проведении операции по литовским машинам,
то постановка в розыск недоставленных машин — вопрос
гораздо серьезней. Здесь будут затронуты интересы более
богатой прослойки общества. Ее представители приобрели
эти автомобили, и возможно, в автосалонах, ничего не подозревая,
что они «темные». Скорее всего, пойдут жалобы с
их стороны в прокуратуру, суды и нашему руководству. Еще
раз спрашиваю, ты к этому готов?
— Конечно. Российские граждане, наконец, узнают, что
в Москве действуют законы, имеется таможня и что автомобили
иностранного производства при покупке необходимо
проверять на предмет угона или контрабанды, — Лукин
улыбнулся. — И потом, не все же такие честные и богатые.
Представляете, какой удар мы нанесем по контрабандистам
~138~



и угонщикам. Многие потеряют интерес к приобретению
таких автомобилей, а поэтому жулики смогут их продать
только на запчасти, а это копейки.

— Не соскучишься с тобой. Все, я телефоны отключаю
и перехожу руководить таможенными постами по местам
их дислокации.
— Владимир Иванович, подождите выдвигаться на посты.
Мы завтра совместно с РУБОПом Москвы проведем
«маски-шоу» и погоняем бандитов около таможенных
постов по оформлению автомобилей. Прохода, сволочи, не
дают гражданам, приехавшим на растаможку.
— Ладно, это тоже надо сделать. Только наших таможенников
не зацепите.
— Если не будут болтаться в очередях на растаможку.
И еще, Владимир Иванович. Мы с РУБОПом наметили
проверить деятельность нескольких автосалонов в Москве.
Там мы поработаем с таможенными базами данных по недоставкам
автомобилей в таможню.
— От тебя и спрятаться негде, с тобой точно до пенсии
не доработаешь. Тебе-то хорошо, ты уже на пенсии и можешь
«похулиганить». Хорошо, давайте, только сильно не
шумите и в районе стадиона «Динамо» пока автосалоны
не трогайте.
— Спасибо за подсказку, Владимир Иванович, мы начнем
с ВВЦ, там много автосалонов. Да и местная милиция
поможет. Сейчас наши сотрудники перекачивают на ноутбук
информацию по недоставленным автомобилям. Мы их в
автосалонах и проверим. Думаю, что в автосалонах продают
только «темные» машины.
— Наша таможня уже «гремит» по городу от твоих
спецопераций.
— Но после операции с литовскими автомобилями
никто не проявился из руководства, да и вам вроде бы недовольства
никто не высказывал?
— Так, были звонки, но они носили частный характер,
поэтому я ничего не говорил.
~139~



— У меня проклюнулись только бандиты, и то я не
уверен, что они были люберецкие. Вряд ли серьезные авторитеты
замахнулись бы на таможню. Значит, с литовской
контрабанды наверху никто доли не имел, поэтому операция
и прошла гладко и устроила руководство и прокуратуру. Теперь,
скорее всего, будет по-другому. Ну что ж, не привыкать.
— Это хорошо, что вы держите руку на пульсе, зная, что
можете затронуть чьи-то интересы, — одобрил начальник
его осторожность.
— Вы намекнули, чтобы я обходил автосалоны около
стадиона «Динамо». Этого мне вполне достаточно, чтобы
пока оставить их в покое.
— Я так понимаю, «пока» — это значит, что их тоже
со временем накроете?
— Владимир Иванович, нашими, таможенными, силами
я их трогать не буду. Их накроет система, которую мы запустим
против контрабандистов в ближайшее время. А по
автосалонам хочу сам проехать, чтобы знать там обстановку.
Обнаружим недоехавшие до таможни автомобили, заведем
по ним дела. Потом посмотрим на реакцию окружающих,
чьи интересы крутятся в этом автобизнесе.
— Но к вам могут не прийти по этим вопросам, потому
что вас обходит стороной даже наш куратор из ФСБ Каширин.
Он как-то высказался в твой адрес, что, мол, не знает,
чей ты хлопец. Уверен, что ты в какой-то крутой команде,
но не знает в какой, поэтому держится от тебя подальше.
— Владимир Иванович, а что, уже не бывают в нашей
жизни «ничьи» руководители, которые просто работают
сами по себе? Я понимаю, что совсем независимые руководители
бывают только в дурдоме, но очень бы хотелось таким
быть хоть отчасти, поэтому давайте я буду только вашим. Берите
все «политические» вопросы на себя, в том числе и звонки.
И будем вместе обсуждать, как шагать дальше, а для других
я останусь непонятным, отчего работать будет только легче.
— Да мы с тобой примерно в таком ключе и работаем. —
Владимир Иванович опять перешел на «ты».

~140~



— Тогда докладываю планы наших мероприятий. Мы
запустили пробный шар, возбудив несколько дел по недоставкам
машин. Посмотрим, как пройдет. Параллельно
будем ставить «на уши» автосалоны и сбрасывать по сотне
автомобилей в розыск по категории «Угон». Вам будет известна
реакция большого начальства на эти мероприятия,
я узнаю мнение своего руководства ГУБК. Сопоставим все
эти и наверняка многое поймем.
— Думаете, что за этим кто-то стоит? — опять на «вы».
— Время покажет. И если не будет сильного противодействия,
то назначим время «Ч», когда мы с вами закроем
глаза и заткнем уши, ссыпав все пятьдесят тысяч недоставленных
автомобилей в розыск.
— Представляю, что тогда начнется.
— Ничего страшного, начнется обычная рутинная
работа по доставке этих автомобилей в таможню для возбуждения
дел, но в это время необходимо будет усилить
контроль, чтобы нам не запустили вирус в нашу систему.
— Ты имеешь в виду подкупы?
— Они присутствуют постоянно. Нет, я имею в виду перекошенное
исполнение таможенного законодательства. Что
имеет права сделать со своим автомобилем владелец в таком
случае? Оплатить штраф, причем размер его будет зависеть
от того, добровольно он явился в таможню или доставлен
принудительно. Либо он сможет вывезти этот автомобиль за
пределы России. Вот этот момент необходимо будет отследить,
так как розыск автомобиля будет прекращен. А могут,
якобы по ошибке, влить в картотеку розыска несколько
тысяч оформленных автомобилей, и придется все начинать
сначала. Причем сначала с очистки наших баз данных.
— Теперь вижу, что ты не только хороший опер, но и
хорошим таможенником стал, — выдал комплимент Владимир
Иванович.
— Таможенником стал и дохода государству принес
немало, а звание мне до сих пор не присвоили. Зарплата
ниже, чем у дворника.
~141~



— Так они, наверное, думают, что ты здесь «подлатался»
на литовских машинах. Шучу. Там вопрос немного в другом.
— А в чем? Впрочем, у меня был уже горький опыт —
работал частным извозчиком на Белорусском вокзале, когда
после развала СССР не платили зарплату более полугода.

— Это еще почему?
— Потому что мы работали в МВД СССР, а в это
время создали из бывших бездельников и алкашей МВД
России, на Огарева, 6 их рассадили, помните, Баранников
министром был.
— Ну уж прямо-таки из бездельников и алкашей?
— Почти. Восьмое управление МВД СССР было ликвидировано
за ненадобностью, и оно полностью возглавило
новое МВД России. И вот я «бомбил» вокзал. Пользовался
я этой работой, конечно, не каждый день, по необходимости.
Но зарабатывал, бывало, по пятьсот долларов в день.
— Как же так, полковник — и в «бомбилы» пошел?
— Семью надо было кормить. Хорошо, друзья-гаишники
да одноклассник, который там бизнес имел, помогли
влезть в эту схему. Туда так просто не попадешь. Вот и думаю,
может, пойти снова на три вокзала. Они рядом. В обед выскочил
— и сразу две месячные зарплаты можно сорвать.
— Я знаю, что в таможне ты живешь на мизерную зарплату,
поэтому уже звонил председателю аттестационной
комиссии МТУ Бокову. Пора тебе звание присваивать,
письмо-то давно отправили. Дело в том, что на твою должность
рвался начальник отдела кадров московского управления
Машин. А тебя же назначили вообще без согласования
с МТУ, вот они и встали в позу.
— Но я не сам себя назначил, и на их «позы» пожалуюсь
Михаилу Валентиновичу.
— Это будет правильно. А брат этого Машина работает,
кажется, заместителем губернатора Камчатки.
— Ну и что? У меня тесть был одним из руководителей
обкома партии на Камчатке. Что с того? Я и знать не знал, что
Машин хочет на мое место и что надо было согласовывать
~142~



мою кандидатуру в московском управлении. Я вообще не
знал об их существовании, пока на работу не вышел.

— Ничего, я думаю, скоро тебя вызовут на комиссию по
присвоению звания. Так даже лучше, тебя многие уже узнали
и наслышаны о делах твоих праведных. Есть, конечно, недовольные,
но большинство, особенно в твоих службах и службе
безопасности, действия эти поддерживают, а это хорошо.
— Да, я общался с начальником отдела по борьбе с таможенными
правонарушениями в Московском таможенном
управлении с Семиженым и его заместителем Хвостовым.
Они нашей работой довольны. Правда, помочь ничем не могут.
В смысле — кадрами и участием в наших мероприятиях.
— С одной стороны, оно и к лучшему. Ты лучше меня
знаешь, какая помощь бывает от вышестоящей организации.
— Это точно. Стороннее наблюдение и контроль, а успех
и премии пополам. Но я не жадный, мог бы и поделиться.
— Семижен Владимир Иванович часто болеет, и всеми
операциями командует бывший пограничник Хвостов.
— Да, я знаю, Николай Борисович еще тот Чапаев,
особенно с похмела.
— Я тебе об этом и говорю, поэтому очень сильно не
проси у них помощи.
— Все понятно. — Лукин уже давно понял, что надо
рассчитывать на свои силы и на взаимодействие с другими
силовиками. Он имел в виду оперативников из МВД и КГБ,
но и с этим он не торопился.
Приказы о проведении совместных операций были
подписаны на самом высоком уровне, но он не торопился
пускать в «таможенный огород» посторонних. Помощь от
«смежников» может быть только разовой в виде силовой
поддержки и сторонних наблюдений, а последствия могут
быть далеко идущие. Когда они увидят всю легкость проведения
таких операций, а самое главное, их эффективность,
то трудно будет сдержать «силовиков» от самостоятельных
операций на складах временного хранения таможен. Ни для
кого не секрет, что в этих местах «косяками ходит голимый

~143~



контрабас», а при появлении «силовиков» руководство
СВХ щедро откупается «зеленью».

И цена этим вопросам была немалая. Начальник управления
по борьбе с таможенными правонарушениями ГТК
Ванин сокрушался на оперативном совещании, что не знает
в мире такой страны, где бы так дорого стоил кусок пластилина,
как в России. Инспектора таможен приезжают на
таможенные терминалы, лепят пластилин на двери и опечатывают
печатями, а на следующий день снимают печати вместе
с пластилином, который обходится владельцу терминала
около пятидесяти тысяч долларов. Эти расценки плавают в
зависимости от стоимости «арестованного» товара.

А о «проверках на дорогах» складывались легенды
по таможням. Вернее, это были проверки не на дорогах,
а в отстойниках, где на пустырях собирались фуры с нерастаможенными
грузами. Эти караваны контрабандных
грузов проходили через российскую границу, как положено,
с заявлением того товара, который был в этих фурах. Потом
они десятками и сотнями скапливались на пустырях, в
ожидании оформленных в таможнях документов. Причем
им на руки выдавались документы о принятии на таможне
к оформлению истинного груза, чтобы у водителей не было
проблем на границе при возвращении на свою Родину, и тут
же шла перегрузка товаров владельцам грузов. Однако на
таможнях эти телевизоры и другие дорогостоящие товары
были оформлены как доски, зеленый горошек и прочие низкие
по стоимости товары. Это насколько хватало фантазии
у таможенников. А если бы оперативники сличали товары,
которые лежали в фуре с оформленными документами на
этот груз, то получалась «Сибирь» всем участникам этого
процесса. От водителя до таможенника. И опять шла притирка
в ценах. Не по правильному таможенному оформлению
этого груза, а по сумме урегулирования этого вопроса.
И эта сумма тоже зависела от стоимости товара. С каждой
фуры с электроникой могли состричь по несколько тысяч
долларов, а с продуктовой фуры поменьше, но и они никогда

~144~



долго не торговались, так как продукты могли бы испортиться.
А сотни фур, задержанных в отстойниках, приносили до
миллиона долларов зараз.

В оперативных кругах таможен мало было специалистов
по оперативно-разыскной деятельности, но зато было
много сообразительных сотрудников, которые научились
пользоваться этой деятельностью с целью наживы. Работа
в отстойниках была поставлена на высокий оперативный
уровень. В этих местах оперативники подобрали себе доверенных
лиц из бомжей, которые с утра до ночи прочесывали
окрестности в поисках средств для существования, а тут
за звонок оперативникам в таможню о скоплении фур им
платили «налом» или продуктами с этих же фур.

С таможенного поста «Очаково» по оформлению
личных иномарок Лукину позвонил инспектор собственной
безопасности Пирогов Николай и со смехом пригласил его в
обед на шашлыки. Лукин удивился такой щедрости от этой
службы. Николай пояснил, что шашлыки жарят водители
фур на пустыре. Это недалеко от таможенного поста, но
не их епархия. Эти фуры были задержаны сотрудниками
ОБТП МТУ, а две из них были загружены мясом. Солярка
у фур закончилась и холодильники потекли. Вот они и
приняли решение пустить мясо на шашлыки и на продажу.
Местное население в восторге от копеечных цен на мясо,
да и остальных водителей с задержанных фур накормили.
Никакой охраны этим фурам не выставлялось, так как водители
никуда не смогли бы уехать без оформленных на
таможне документов, да и задержание было скорее всего
«липовым», как говорили, «на карман». А с этими «мясниками
», видимо, сразу не договорились, поэтому мясо
и потекло из холодильников. Лукин догадывался, какими
сложными были эти переговоры, если не договаривались в
цене. Владелец не мог бы забрать свой груз, так как все поставки
грузов оформлялись в таможнях на несуществующих
граждан, якобы зарегистрировших эти фирмы-однодневки.
В лучшем случае могли бы среди этих владельцев найти пьян


~145~



чугу с синяком под глазом, который потерял свой паспорт.
А настоящему владельцу этих грузов появляться в таможне
нельзя, иначе могли бы повесить на него неуплаченные платежи
по всем поставкам на эти фирмы-помойки.

Пирогов еще рассказал, что во время трапезы шашлыками
в Очаково к нему подошел один мужик, и он воспринял
его сначала за местного бомжа. Он был нечесаным и с бородой,
одежда грязная и мятая, но говорил по-русски с сильным
акцентом. Он оказался польским водителем с фуры, которому
подсказали, что Пирогов из таможни, и поляк попросил
его помочь вернуться в Польшу. Его фуру задержали четыре
месяца назад и проводят административное расследование на
Девятинском переулке в ОБТП МТУ. Пирогов посоветовал
ему обратиться к инспектору, который ведет дело, но предупредил,
что расследование может быть до шести месяцев.

Ясно, что поляка никто не арестовывал, и он мог бы
уехать в Польшу, но он не мог бросить в России свою фуру.
Это было бы равноценно ее потере.

«Да-а. Мощные рычаги у таможни для давления на
нарушителей таможенного законодательства, — подумал
Лукин. — В такой ситуации только ненормальный не отдаст
деньги для решения вопроса на месте, чтобы не пускаться
в официальную «тяжбу» с таможней. И как хорошо, что
он со своими подчиненными далек от этих «чапаевских»
наскоков. У него узкая специфика, связанная с личными
иномарками, которые у всех на виду. Это не фуры с грузами,
которые шныряют из-за бугра взад-вперед».

Лукин не понимал, как доверяли руководить, хоть и временно,
такой боевой единицей МТУ Хвостову. Был в их отделе
выходец из МВД Романов Игорь Николаевич. Он писал
методички по расследованию таможенных правонарушений
и прорабатывал с коллегами по отделу детали предстоящих
операций, которые заканчивались уголовными делами.

Лукин должен был согласовывать свои спецмероприятия
с этим отделом МТУ, но их руководитель часто уходил на
больничный, а его заместитель редко когда был во здравии,

~146~



а то и в запой мог уйти. У них всего-то было в отделе восемь
бойцов, и двое из них любили поквасить. Вместе с Хвостовым
гулял опер Калмыков, но, как говорят в народе: «Каков поп,
таков и приход», тут еще один предприниматель открыл
сначала на Девятинском переулке палатку по продаже «хотдогов
». Любят русские блеснуть знанием иностранных слов и
этими словами облепили всю столицу. Идешь по российской
столице, как по Пятой авеню, но тут за палаткой было посольство
США. Это еще куда ни шло, но напротив палатки
и заседал ОБТП МТУ с командой Хвостова. Может быть,
ребята поднаторели в английском и перевели на русский этот
«хот-дог», которые звучал, как «горячая собака» и после
этого не стали покупать, а скорее всего они просто пили вино
и не закусывали сосисками в булках. Как бы там ни было,
но предприниматель понял, что может прогореть на булках
и переименовал свою палатку в «Русскую избу». Правда,
торговал он в ней вином и в основном «Монастырской
избой», так как увидел постоянных покупателей из дома
напротив. Гонцом от ОБТП обычно выступал Шустриков
по кличке «Изя». Молодой парень, полноватый, как колобок,
брал утром коробку вина и после «пятиминутки», так
они называли совещания, штопоры с легкостью вскрывали
бутылки. Вино было чуть ли не самым дешевым, но легким и
приятным на вкус — полусладкое. Знали бы коллеги, что это
не вино, а винный напиток и натуральный в нем только сахар,
а все остальное химия. Это вино делали в Болгарии, где после
«перестройки», или, как у них назвали, операции по развалу
государства, в каждом дворе открыли винзаводики, на которых
производили и разливали вина. Этих заводиков было две
с половиной тысячи. Только хорошие вина они разливали
для других поставок, а в Россию гнали это «пойло» под названием
«Монастырская изба», которая изготавливалась
из виноградного жмыха после третьего отжима винограда с
добавлением цветовых и вкусовых ингредиентов.

Пройдет немного времени и начальник его таможни
Мироненко сообщит Лукину, что его кандидатуру рас


~147~



сматривает руководство на начальника отдела по борьбе с
таможенными правонарушениями в МТУ, так как Семижен
уходит в отставку по болезни, а Хвостова боятся утверждать
на этой должности. У этого отдела были в поле деятельности
вся Москва и Московская область. Лукин тогда вспомнил
про все эти «чудачества» и сообщил, что у него недостаточно
опыта работы в таможенных органах. Он понимал,
что навести там порядок почти невозможно. Работа оперативников
предусматривает проведение спецмероприятий
в «полевых условиях», а в «поле» контроль над такой
командой невозможен. Поэтому оставалось бы только возглавить
эту команду, а ему не хотелось.

Хвостов вскоре уволился из таможенных органов, а спустя
некоторое время его бывшие коллеги узнают, что его осудили
за похищение человека. Он из простой ситуации получил срок.
В его крутую иномарку въехал в зад мужик на «Жигулях», а
платить за ремонт отказался. Может быть, у него и не было
таких денег, а Хвостов затолкнул мужика в багажник и привез
в свой гараж, где продержал под замком несколько дней.
Похищение человека налицо. Это было все в том же духе «чапаевских
методов». Дали ему тогда два года общего режима.

Но это будет немного позже, а утром следующего дня
к Лукину зашел главный кадровик таможни Подгурский и
сообщил, что его приглашают на аттестационную комиссию
в МТУ, которое располагалось в пятиэтажном особняке
салатового цвета на Новой Басманной улице. Перед залом
заседания в Московском таможенном управлении толпились
сотрудники таможни в форме и штатском. Которые
были в форме, вероятно, ожидали нового назначения, а в
штатском пока формы не имели, как и Лукин, они проходили
комиссию на присвоение первичного звания. И бывает же
такое — в коридоре он столкнулся с генералом КГБ Соболевым,
с которым шесть лет работал в Госкомиссии Совета
министров СССР по расследованию авиакатастроф!

— Николай Иванович, какими судьбами? — Лукин поздоровался
с генералом за руку.
~148~



— Такими же, что и ты. За присвоением первичного
таможенного звания. Я уже прочитал про тебя в протоколе
повестки работы комиссии.
— И давно Вы в таможне?
— Месяца три, в службе собственной безопасности. И о
твоих делах я уже наслышан.
— И что, интересно, говорят обо мне в «курилках»
собственной безопасности?
— Секретов здесь нет. Говорят разное. — Николай Иванович
сделал паузу, — но ничего плохого я не слышал. У тебя
хороший защитник есть, наш генерал КГБ, Дунаевский,
ваш начальник службы безопасности в таможне. Хорошего
мнения о тебе как о профессионале. Кстати, у меня с ним
мнения совпадают.
— Спасибо, Николай Иванович, я всегда вспоминаю
нашу совместную работу и лично Вас с огромным уважением,
потому что разбираетесь в людях. Побольше бы таких
специалистов в службу собственной безопасности таможен.
— Да, мы тоже хотим работать, но обстоятельства бывают
выше нас, — как-то задумчиво пояснил Николай Иванович.
— Это точно. В таможне столько разных обстоятельств,
что трудно разобраться, где свой, а где чужой.
— Вот-вот, — оживился Николай Иванович и Лукин
понял, что угадал его мысли о формуле «Свой — чужой».
— А если не секрет, чем вы занимались пять лет после
развала СССР? — поинтересовался Лукин.
— Мы с тобой вместе уходили из Госкомиссии. Ты, я
знаю, вернулся в МВД, откуда был прикомандирован. А я
вернулся на Лубянку, но КГБ СССР уже не существовал, и
пришлось уйти на пенсию. Потом работал в одном банке,
но понял, что это не мое.
— Да, тогда по КГБ здорово прошлись.
— Не то слово. А ты чем занимался в МВД?
— Вернулся в свой родной уголовный розыск и ловил
бандитов.
— И как, успешно?
~149~



— Лучше бы пошел, как и вы, в банк работать. Не получил
я от этой службы морального удовлетворения, другая
она стала, что ли, хотя жуликов стало больше и они стали
более жестокими.
— Да, видимо, здорово все поменялось.
Вскоре Лукина вызвали на комиссию, где зачитали
его аттестацию и согласились с предложением начальника
Московской таможни о присвоении ему звания советника
таможенной службы первого ранга. Он в шутку называл
свое звание «Кэп один», как на флоте называли капитана
первого ранга. А проще — полковник. Никаких вопросов не
задавали, так как все вехи его недолгой таможенной биографии
были изложены в документах, причем этих показателей
хватило бы на целый год, а он их сделал за три месяца.

В коридоре Лукин подошел к Николаю Ивановичу,
чтобы попрощаться.

— Ну, как аттестация? — поинтересовался Николай
Иванович.
— Все нормально. Сохранили звание полковника, — с
улыбкой ответил Лукин.
— А мне вряд ли сохранят. Я же пока на инспекторской
должности.
— А почему так?
— Испытательный срок.
— Ну, если у нас генералов КГБ испытывают, у меня
нет слов.
— Ничего, прорвемся. Звони, встретимся как-нибудь.
Но встретиться им больше не удалось. Николаю Ивановичу
решением комиссии присвоили таможенное звание,
приравненное к …капитану таможенной службы. Плевок,
иначе не назвать, секретарши начальников в таможнях и
те носили погоны майоров! Николай Иванович расценил
это, само собой, как оскорбление и «послал» таможенные
органы и уволился.

Впрочем, и другой генерал КГБ, Виктор Прокопьевич,
будучи начальником службы собственной безопасности,

~150~



носил всего лишь майорские погоны. А, к примеру, работавший
у Лукина начальником отдела по борьбе с наркотиками
тихий Юрий Кулаков ходил подполковником в тридцать
пять лет, и Лукин направил документы на присвоение ему
по выслуге лет звания полковника. Сидел он себе на почте,
ни за что особо не отвечал и крутых операций не проводил.
Так вот задницей ерзал на своем стуле в здании Международного
почтамта и дослужился до полковника. Лукин подписал
ему характеристику, хотя тот не блистал показателями
в оперативно-служебной деятельности, а из здания почты
даже навстречу «героинового» поезда из Душанбе его приходилось
выталкивать чуть ли не пинками. Говорили, что
его напугали в Шереметьево «наркобароны» после одной
операции и у него «крыша съехала», что он стал бояться
выходить на каналы контрабанды наркотиков. Вот так и
добоялся до полковника, но Лукин не стал его притеснять,
а решил укрепить его службу заместителем из милиции,
который ничего не боится.

А вот генералов КГБ, видимо, не очень жаловали в таможенной
службе. С Николаем Ивановичем судьба свела
Лукина в Государственной комиссии при Совете Министров
СССР, где тот занимался безопасностью, служа в КГБ. Полковник
милиции Лукин расследовал авиакатастрофы и был
прикомандированным из МВД. Их деятельность местами
пересекалась. Правда, до их совместной работы в Госкомиссии
они были заочно уже знакомы, во всяком случае,
Николай Иванович много слышал о Лукине от своего друга
и коллеги начальника Свердловского районного отдела КГБ
Вознесенского. Лукин тогда был одним из руководителей
уголовным розыском в этом районе и знал, что начальник
РО КГБ часто ездил к Николаю Ивановичу в Шереметьево
«квасить», когда тот был там начальником КГБ.

Та история была сногсшибательная, как и француженка,
в которую Лукин был по уши влюблен, когда руководил
уголовным розыском в центре столицы. С ней они прожили
в гражданском браке почти тринадцать лет. Правда, по

~151~



сути, только два года «чистого времени», как в хоккее, они
были вместе и по-настоящему счастливы: когда Лаура Колен
приезжала в Москву. А в остальное время был бурный «почтовый
» роман. Естественно, эта история не могла пройти
мимо глаз и ушей «старших братьев». Лукин вычислил
«стукачей» КГБ, которые сливали о нем информацию и,
скажем так, неудачно пошутил с ними. Его здорово тогда
«прессанули» чекисты, и начальник РО КГБ дал команду
до утра уволить Лукина из милиции. А этим начальником
как раз был Вознесенский, друг Николая Ивановича. Лукин
осуществил сложную комбинацию и перешел в ту самую Госкомиссию
при Совмине, но и из МВД не уволился, а остался
в резерве Министра внутренних дел, чем, кстати, стал
недосягаем для чекистов. А Николаю Ивановичу Соболеву
Лукин поведал эту историю за «рюмкой чая», конечно, в
рамках дозволенного, чтобы не оговаривать себя. Тот понял
и поставил точку в длительном локальном противостоянии
КГБ и МВД по «вопросу Лукина». Соболев убедил своего
друга Вознесенского, который затаил обиду на Лукина,
чтобы он не держал больше зла на муровца. Лукин знал
цену такого примирения, так как «старшие братья» могут
долго при такой ситуации «вести неугодного человека по
жизни», пока тот не совершит хоть малейшего проступка,
а все остальное можно было смоделировать или придумать.
Да, лучше с ними дружить или вовсе не знать.

Прошло более десяти лет с последней встречи Лукина с
Лаурой, и он никак не ожидал, что приятные воспоминания
о том бурном периоде его жизни всплывут вновь. Сей роман,
по законам жанра, в конечном итоге должен был закончиться
разлукой, так как происходил в советские времена. Она жила
в Париже, а он носил погоны МВД, но разлука случилась не
только поэтому. Решающим стал патриотизм обоих: Лукин
любил Россию, а Лаура не мыслила себя без Франции. Многие
его друзья иногда спрашивали про причину их разлуки,
но Лукин отшучивался, говорил, что незнание французского
языка сделало свое поганое дело. Конечно же, друзья знали,

~152~



что Лаура прекрасно владела русским языком. Это позволило
ей скрыть при знакомстве, что она француженка. Как она
позже объяснила — не смогла сразу в этом признаться, боясь
потерять его. Так сильно влюбилась в этого молодого бесшабашного
опера. А зная о его службе в органах, скрыла свое
«француженство». Вот так и закрутился роман, как в кино.

«Да, есть что вспомнить», — подумал Лукин.

А на таможне дела шли своим чередом. Но засобирался
уходить из службы безопасности таможни Виктор Прокопьевич
Дунаевский. Лукин искренне сожалел об этом, так
как с ним сработался. Только что они совместно с «Шаболовским
» РУБОПом «причесали» «люберецких»,
«солнцевских» и «щелковских» бандитов, которые присосались
к таможенным постам по оформлению автомобилей.
Они выяснили, кто из сотрудников таможни поддерживает
контакт с преступными элементами, и готовили дальнейшую
проверку.

Виктора Прокопьевича можно было понять. У него в
отделе не на кого было особо опереться, Николай Пирогов,
зам его, только «квасил» и глядел на сотрудников таможни
с «профессиональным прищуром всевидящего ока»
и постоянным перегаром, а бывало, и «свежака» глотнет
и «сверлит» помутневшим взглядом. Бывают и такие
чекисты: после пол-литра видят одних только шпионов
и контрабандистов. И, видимо, не очень устраивал руководство
прямой и честный генерал КГБ Дунаевский. Как у
них в собственной безопасности было принято расставлять
свои кадры, Лукин не интересовался, и его мнение по этому
поводу никто не спрашивал, так как он, по раскладам этой
собственной безопасности, был сотрудником, который
стоял по другую сторону баррикад. Тогда непонятно было
название этой службы. Безопасность кого и от кого? Вскоре
Прокопьевич уволился по собственному желанию.

У Лукина мелькнула мысль, что одной из причин его
ухода могла быть та, по которой от него требовали компромата
на руководство таможней, а у него не было негативной

~153~



информации. Не мог же генерал КГБ ее выдумать. Его заместитель
Пирогов мог «навести тень на плетень», но не
Прокопьвич.

Лукин опять вспомнил увольнение генерала КГБ Соболева,
который ушел сразу после аттестационной комиссии,
и понял, что здесь вопрос не в личностях этих генералов,
так как за них он мог поручиться. Это были честные профессионалы.
Вероятно, была поставлена задача сверху не
пускать сотрудников КГБ в «этот огородик», который
назывался таможней. А если аттестационной комиссией
Московского таможенного управления руководил первый
заместитель этого управления генерал Боков, который, кстати,
был из КГБ, то вполне возможно, что эта команда была в
отношении сотрудников собственной безопасности. После
отставок генералов нужно было ожидать прихода настоящих
профессионалов в службу собственной безопасности, но
Лукин вскоре разочаровался с этих надеждах.

Он еще много лет посвятит таможенному делу, но так
и не встретит в этой службе порядочных профессионалов.
Причем при последующих сменах их руководства эти начальники
приходили все хуже и хуже. Но, может быть, это
ему досталась такая доля, чтобы общаться именно с такими?

Николай Пирогов после увольнения руководителя Дунаевского
воспарял духом и занял его кресло, правда и. о.,
и никак у него не получалось убрать эти две буквы. Многие
знали о его моральных и деловых качествах, поэтому зря он
на это надеялся. Он мог позволить себе хлебнуть «горькой»
в рабочее время. А то уйти «в запой» по-простому, никого
не предупредив. И эта смена генералу Дунаевскому была еще
ничего, и после отправки Пирогова на повышение Лукин
с начальником таможни Мироненко долго вспоминали его
добрым словом. А пока отправили его на таможенный пост в
Очаково, поближе «к народу» и к поллитровке. Они подыскивали
ему должность с повышением, но не в их таможне,
так как по-другому не получалось от него избавиться.


Так вы — наш?


Утром следующего дня к Лукину в кабинет ввалились без
стука два паренька с полным набором золотых изделий на
руках и на шее. Да еще и в малиновых клубных пиджаках с
золотыми пуговицами. Обычно так бывают «упакованы»
бандюки. Лукин сразу понял, кто перед ним, и даже догадался
о теме разговора, а в кабинет они именно ввалились. Это
было для эффекта, чтобы показать, кто на таможне хозяин.
Один был среднего роста и худощавый, а другой такого же
телосложения, но еще и маленького роста. Лукин обычно перед
беседой спрашивал у посетителей документы. Записывал
их в свой ежедневник и только после этого выслушивал их
просьбы или предложения, а с этими и общаться не хотелось.
У них от бандитов были только внешние атрибуты да гонор,
а сами они не тянули на бандитов. Слишком мелкие были.

— Мы пришли к вам с предложением, — начал разговор
маленький, не поздоровавшись.
— Обычно все предложения выслушивает и принимает
решение начальник таможни, а у меня производство
довольно-таки строгое, и в форме предложений ничего не
рассматривается. Дела уголовные и административные.
Содержание деятельности моего сектора изложены в Таможенном
и Уголовном кодексах, — отрубил его Лукин.
— Нет, Виктор Павлович, это предложение касается чисто
ваших мероприятий вместе с РУБОПом на таможенных
постах по оформлению автомобилей.
~155~



— Ну, если вы в курсе, что мероприятия проводили сотрудники
по борьбе с организованной преступностью, то и
высказали бы им свои предложения на Шаболовке.
Теперь они ухмыльнулись на его предложение, потому
что они чувствовали себя неуютно при слове «шабаловские
».

— Из РУБОПа приехали и уехали, а руководите процессом
вы и инициатором выступили тоже вы. Мы знаем, —
сказал маленький.
Такие маленькие обычно раздражают противоборствующих
бандитов на «стрелках», когда срывают голос до визга.
После чего начинается стрельба.

— Я, кажется, догадываюсь о сути вашего предложения
и предлагаю этот разговор окончить сразу, — вновь предложил
Лукин.
— Нет, вы не поняли. Мы приехали от люберецкой
братвы, чтобы заинтересовать вас своим предложением и
договориться.
«С каких это пор братва договаривается с хотя и бывшим,
но полковником милиции из угрозыска? Что-то неестественно
в поведении этих отморозков. Пришли к нему
сразу после пресса РУБОПовцев да еще представляются от
люберецкой братвы. Явно рамсы попутали и географии не
знают. Ладно, люберецкие бандиты могут окучивать таможенный
пост в Люберцах, но кто их пустит в Очаково, где
всегда паслись «солнцевские», да и на Иртышском проезде
командуют «щелковские». Что-то здесь не так», — подумал
Лукин, но ему не хотелось все это выяснять у этих посланников
неизвестно от кого.

Для Лукина не составляло труда пообщаться напрямую
или через сотрудников по борьбе с организованной преступностью
с Шаболовки, с лидерами этих группировок, которые
слышали о нем и вряд ли направили бы к нему переговорщиков.
Они бы сделали это через его друзей или знакомых,
но напрямую это называлось наездом, и за такие действия
отвечают перед законом или на сходняке, когда представля


~156~



ются от братвы, которая и не знает об этом. Он организовал
«зачистку» около своих таможенных постов и вывел Дунаевского
напрямую с РУБОПом, поэтому не интересовался
ее результатами в милиции, а начальник безопасности после
этого уволился. Лукин был в хороших отношениях с бывшим
генералом КГБ Дунаевским, но семьями они не дружили,
поэтому после его увольнения Лукин не искал с ним встречи,
хотя понимал, что начальник безопасности многое знал. Но
рассказал бы? Вот в чем вопрос. Кого он имел в виду, сетуя,
что «свой» оказался «чужим»? Лукину почему-то показалось,
что он говорил не о таможенниках, так как здесь была
его работа в собственной безопасности, и вряд ли бы его так
удивило, если бы сотрудник таможни оказался «чужим» по
его понятиям, так как это было часто. Можно было сгрести
этих «чижиков» одной рукой и отправить на Шаболовку, где
из них вытряхнули все предложения и от кого они исходят.
Но эти таможенные посты не волновали Лукина, и что-то
подсказывало ему, что эти гости не стоят его внимания.

— Я же недаром предлагал окончить наш разговор, потому
что догадался, от кого вы пришли, иначе будет похоже
на провокацию с моей стороны. Вы сейчас предложите мне
«золотые горы», а я откажусь, тогда, возможно, начнете
угрожать, мне придется вызвать СОБР, и вы в итоге будете
париться в камере. Вы, уже представившись, подставили люберецкую
братву, которая может быть и не уполномочивала
вас вести со мной переговоры.
Они только хотели возразить, но Лукин поднял руку,
показывая, что еще не закончил. Он решил их сразу «глушануть
» МУРовским удостоверением на имя полковника
милиции Степанова, которое было действительно еще в
течение двух лет. Наверняка эти братки уже «прокачали»
его, прежде чем заявиться, и отлично знали, что он из милиции,
но на пенсии.

— Братаны, так вас называют? Чтобы у нас не получилось
непоняток на будущее, я должен вам представиться, — и
Лукин сунул им под нос это удостоверение.
~157~



Они внимательно прошлись по удостоверению глазами.

— Полковник милиции Степанов состоит на службе в
управлении уголовного розыска, — маленький прочитал
вслух. — Но вы же на пенсии?
Лукин еле заметно ухмыльнулся от собственного блефа.
Ему вдруг стало весело от того, что эти «золотые» братки,
так хорошо осведомлены о нем и решил добить их своими
шутками до конца.

— Все верно говорите, только на пенсию вышел полковник
милиции Лукин в МВД, но вы не уточнили у своих
информаторов, что полковник ФСБ Лукин все еще состоит
в действующем резерве госбезопасности и направлен на
работу в таможенные органы. А МУРовское удостоверение
на полковника Степанова это документ прикрытия, если вы
уж так разбираетесь в представителях силовых структур.
Неправильно про меня вам назвонили. На первый раз ограничимся
профилактической беседой, но с такими вопросами
предлагаю забыть дорогу на таможню. Теперь поняли, почему
я не позволил вам развивать ваши предложения?
Эффект этой фразы был ошеломляющим.

— П-поняли, товарищ начальник. Извините. Можно мы
пойдем? — Куда слетели с них вся важность и напыщенность.
— Да, конечно, и передайте другим браткам, чтобы держались
от таможни подальше. Ясно? Таможня теперь стала
такой же силовой структурой, как МВД и ФСБ, поэтому
нас сюда направили для наведения порядка. И хватит «крышевать
» таможенников. Вы их можете здорово подвести.
— Да, да. Мы все поняли и передадим.
— Ну, тогда вы свободны, пока, — Лукин их ошарашил,
просто поиздевался над ними. Он мог себе это позволить,
потому что был чист и от их предложений мог отказаться.
Лукин знал о связях бандитов с таможенниками, которые,
вероятно, и продали информацию о нем бандитам,
а теперь получат от них совсем другую информацию, от
которой им будет уже неуютно. Лукин и так бы не спасовал
перед этой шелупонью, а тут появилась возможность еще

~158~



и своим коллегам из таможни «проехать по ушам» через
бандитов. Это они создавали искусственные очереди на растаможку
иномарок вокруг таможенных постов. Гражданин,
желающий оформить свой автомобиль, в очереди всегда
оказывался примерно 505-м. Очередь продвигалась по мере
«созревания» клиента. Бандиты устанавливали очередь из
«липовых» граждан и могли записать таких хоть тысячу в
один день. Они ждали согласия клиента на «специальные»
условия по таможенному оформлению. Очень простая схема
по отниманию у граждан, прибывших «из-за бугра», от
пятисот до тысячи долларов с каждой машины. Вот на этом
и была замешана любовь бандитов с таможенниками. Последние
очередь не регулировали и были как бы в стороне,
но с бандитами трудились в связке, оформляли только те
машины, на которые указывали им бандюки. А если учесть,
что за просрочку таможенного оформления гражданин
привлекался к административной ответственности, то реки
«зелени» текли в карманы и тех, и других.

И опять Лукин залез не в свой огород. О помощи в
наведении порядка на таможенных постах его просил
бывший руководитель службы собственной безопасности
Дунаевский, а теперь генерал уволился, и Лукину пришлось
держать оборону в одиночку. А вопрос стоил дорого. На
постах ежедневно оформлялось до трехсот автомобилей.
Если брать за основу минимальный сбор с каждого в размере
пятисот долларов, то совокупный ежедневный теневой доход
составлял около ста тысяч долларов, а в месяц набегало
свыше двух миллионов долларов. Лукин никогда этих денег
не видел, подсчеты были чисто теоретические, но на основе
оперативной и достоверной информации он просто узнал
цену вопроса. Ничего общего с этой связкой бандитов и
таможенников он не имел и иметь не хотел, поэтому резко
отклонил еще не высказанные предложения гостей.

Лукин был осведомлен о тесных связях бандитов с некоторыми
фигурами в руководящих структурах города, и
не только в таможенных, поэтому ожидал моментальной

~159~



реакции на свою шутку с удостоверением прикрытия от
ФСБ на полковника МУРа Степанова. Но «кукарекнули»
только через три дня, и совершенно с неожиданной стороны.
К нему пожаловал подполковник ФСБ Каширин, который
курировал таможню от Московского управления ФСБ.
Лукину никогда не нравилось это слово «курировать», и
он всегда отвечал, что тоже курирует ФСБ, но от таможни.
Некоторые относились к этому с юмором, а у других он отсутствовал,
и они недоумевали.

С Кашириным они сначала обсудили вопросы из повседневной
жизни таможни, а потом, уже прощаясь, чекист
бросил фразу:

— Виктор Павлович, так Вы наш?
— В каком смысле? Российский, что ли? — прикинулся
«вещмешком» Лукин, который сразу понял, откуда дует ветер.
— Какой может быть другой смысл? Вы из действующего
резерва ФСБ? Номер вашего МУРовского удостоверения
начинается с двух нулей.
Это был ожидаемый вопрос, но только не от подполковника
ФСБ. Ведь тем самым он сразу показывал, что как-то
связан с этой цепочкой «теневого» автобизнеса. Или информация
«протекла» к нему от таможенников? Однако
цифры на МУРовской ксиве могли разглядеть только те
двое бандитов, которым он сунул под нос удостоверение,
и они прочитали все, что там написано. Больше никому
он это удостоверение не показывал так близко. Да и видно
было, что те бандиты внимательно изучали удостоверение
и запомнили его номер. А Каширин знал, что МУРовские
удостоверения, у которых номера начинались с нулей, выдавались
оперативным работникам КГБ, а потом ФСБ. Да
он и сам такое имел. Это означало, что у этой команды тесные
связи с ним. Лукин и не сомневался, что у дохода в два
миллиона долларов в месяц не могло не быть покровителей.

— Олег, Вы не теми источниками информации пользуетесь,
— Лукин своим ответом оставил его в полном
неведении, но намекнул на его связь с люберецкой братвой.
~160~



Общался Каширин с бандитами напрямую или через
таможенников, это было уже неважно. Лукину не хотелось
объяснять, что он пошутил с бандитами, впарив им дезинформацию
о своем командировании от ФСБ в таможню
«для наведения порядка». Его «шутка» опять в одно
касание дошла до ЧК, как и десять лет назад?

«Ну как объяснить этим товарищам с Лубянки, что не
ищет он с ними контакта, а тем более не хочет шутить, но
так вот получается, потому что они хотят получить о нем
информацию от своих источников, а со стукачами он привык
подшучивать», — подумал про себя Лукин.

А подполковник с Лубянки, на самом деле остался в недоумении.
Если бы Лукин сознался ему, что он с бандитами
пошутил, тогда бы те двое точно вернулись, и пришлось
бы их глушить при помощи бывших коллег из угрозыска.
Проверить принадлежность Лукина к госбезопасности
Каширин не мог, потому что у них никто не знал, чем занимается
их коллега за соседним столом, а уж такие вещи,
как информация о сотруднике, внедренном в таможенные
органы, находились за семью печатями и были доступны,
возможно, только высшему руководящему составу ФСБ.

«Вот и пусть жует, что получил от бандитов, а не от
меня», — подумал Лукин.

Догадываясь об этой «кухне», Лукин постарался оборвать
обсуждение агентурного вопроса с Кашириным,
который наверняка еще больше поверил полученной информации,
от бандитов или от кого там она ему поступила.
Но картина действительно получалась интересная. Независимое
поведение Лукина на таможне могло говорить
о наличии надежной «крыши», а ею могла быть только
госбезопасность, иначе давно бы головенку скрутили. А на
самом деле такой у него был характер, а все остальное — блеф
и оперативный прием. К тому же у него другого варианта не
оставалось, чтобы обеспечить себе возможность спокойно
ходить на службу и работать. Иначе надо было соглашаться
на предложения от бандитов и начинать «рубить капусту»,

~161~



как делали многие. Но не так он был «заквашен», чтобы
«рубить капусту» направо и налево. В конце концов, ему доверяли
и руководство ГТК, и начальник таможни, поэтому
не мог он поступить иначе. Согласившись на предложения
бандитов, он оказывался под колпаком их «хозяев», в
данном случае представителя ФСБ Каширина, который мог
перекрыть ему «кислород» в любое время при передаче
взятки. Все это предвидел Лукин, поэтому предложения
бандитов он рассматривал как смешные и шутил с ними.

Вероятно, начальник безопасности Дунаевский говорил
о «чужом», имея в виду своего бывшего коллегу Каширина,
и хотел лишить его финансовой составляющей на таможне.
Эти два миллиона долларов, что делали на оформлении
иномарок в таможне, были каплей в море сотен миллионов,
которые делали «теневики» в околотаможенной сфере. Но
очереди на таможне образовались с тех времен, когда еще
растамаживали автомобили в Марьиной Роще, а поток иномарок
начался после развала СССР и открытия «железного
занавеса». Сколько же они намолотили за эти годы? Наверное,
много, что им оказался «по зубам» бывший генерал
КГБ, честный офицер.

Лукин знал, как трудно распознать среди своих коллег
«чужих» и какой ценой достаются такие «открытия», не
говоря уж о моральной стороне этих вопросов. Он шесть
лет расследовал авиационные катастрофы в Госкомиссии
Совета министров СССР с начала перестройки и до развала
СССР и был знаком с установленной на самолетах системой
«свой — чужой». С земли на самолет передаются закодированные
импульсы. На самолете прибор обрабатывает их и
отправляет обратно. Если полученный результат совпадает с
эталонным — то значит «свой», если нет — «чужой». Секретные
коды постоянно меняются, потому расшифровать
схему опознавания чрезвычайно сложно. За ней гоняются
шпионы всего мира. Когда летчик-перебежчик Беленко
перегнал МиГ-25 в Японию, разведслужбы в первую очередь
заинтересовала именно система «свой — чужой». Замена

~162~



ее на всех советских военных самолетах позже обошлась
стране в миллиарды рублей. По жизни такие ошибки бывают
дороже. У человека нет таких импульсов, чтобы распознать
«чужого», и он полагается на свою интуицию и жизненный
опыт. Как же можно оценить его разочарования в коллегах
или друзьях, когда они оказываются предателями?

Вскоре Лукин узнал, что Каширин из ФСБ перешел на
другую работу и больше не курировал их таможню, а после и
вовсе уволился из органов госбезопасности. Он не знал, добил
ли Каширина бывший генерал КГБ Дунаевский, а бывших
в КГБ не бывает, или Лукин своей шуткой с бандитами
«проколол» деятельность Каширина на таможне. В связке
с бандитами эта деятельность не была похожа на «красную
крышу» на таможне, которыми называли «крыши» от
МВД и КГБ. Вероятно, этот товарищ «кушал в один рот».
Но как говорят: «Свято место пусто не бывает», и вскоре в
их таможню пришел новый куратор от Московского управления
ФСБ Денис Добров. Высокий блондин произвел приятное
впечатление честного чекиста, но Лукин никогда не
пользовался только своей интуицией и опытом оперативной
работы в общении с коллегами и «старшими братьями».
Денис Добров и сам решил не откладывать в долгий ящик
и в тот же день пообщаться с Лукиным один на один. Он
откровенно попросил Лукина помочь ему приобрести в
околотаможенной сфере оперативных источников, чтобы
быть в курсе некоторых событий. Лукину понравился такой
подход в оперативной работе, так как понимал, что Добров
мог это сделать и без его помощи, да наверняка сделает, но
он предложил как бы совместную работу не в кураторстве,
а как равноправные партнеры. Этот ход понравился Лукину
еще тем, что кандидатов по просьбе Доброва он предложит
своих, а поэтому будет знать о задачах, которые он будет им
ставить. Вскоре Лукин убедился, что Добров нацелен на
честную работу и партнерство в таможне. У них сложились
приятельские отношения, и они вместе разрабатывали
каналы контрабанды товаров и автомобилей, а здесь было

~163~



непаханое поле. У таможни появилась возможность проводить
спецоперации под прикрытием ФСБ, без согласования
планов в кабинетах руководства. Они докладывали только
результаты проведенных мероприятий. В данном случае замена
Каширину была очень удачной, и таможня получила в
кураторы честного сотрудника из ФСБ.

Долго подбирали замену Дунаевскому, но, как и предполагал
Лукин, она оказалась далеко не самой лучшей. Так и
не удалось занять кресло начальника службы безопасности
Николаю Пирогову. Поставили на эту должность бывшего
старшего лейтенанта милиции, молодого, розовощекого
Носова, который с первого дня дистанцировался от Лукина
и стал усиленно вербовать стукачей в его отделах. Делал он
это так неумело, что Лукина сначала забавляла эта игра. Судя
по всему, Носов плохо разбирался в оперативно-разыскной
деятельности или совсем ее не знал, поэтому его методика
подбора кандидатов в стукачи сводилась в основном к открытым
провокациям в отношении сотрудников. Конечно,
с таким его поведением Лукин не мог смириться и первым
делом выяснил, откуда «спарашютировал» в собственную
безопасность таможни этот бывший «старлей» милиции.

Оказалось, что он работал в Московской милиции в
службе наружного наблюдения, а проще — был «топтуном
». Нужная, но не совсем достойная работа для сыщиков.
А поскольку в это подразделение недавно перешли
на руководящие должности знакомые Лукина еще по
разбойному отделу МУРа, он все выяснил о Носове. Его
характеризовали как недалекого мужика. И уйти со службы
тому пришлось в связи с предательством, после чего можно
было бы забыть дорогу в силовые службы, а его принимают
в таможню, да еще начальником собственной безопасности.
Евгений Чайкин работал теперь в этом управлении заместителем
начальника и хорошо знал Лукина по работе в
угрозыске, поэтому и сообщил об этом, чтобы он знал, с кем
имеет дело. В управлении «Наружки» дали возможность
Носову уволиться по собственному желанию из органов

~164~



внутренних дел, чтобы не было «пятна» на их службу.
Оперативно-разыскную работу Носов больше постигал
ногами. Для Лукина было яснее ясного, как держаться с
таким руководителем собственной безопасности, и он поделился
полученной информацией с начальником таможни
Владимиром Ивановичем. Одно было ясно: руководство
нашло «достойную» замену генералу КГБ. Чем он их не
устроил? Наверное, тем, что профессионал иногда мешал
работать кое-кому в «нужном» направлении, а может быть,
коллега Каширин постарался.

К Лукину обратился за помощью его бывший коллега
из МВД, попросил помочь в оценке повреждений его
автомобиля при аварии. К этому времени сотрудники
таможни пользовались услугами независимой компании
«АВТОКОМ», и эксперт по оценке задержанных автомобилей
безотказно выполнял их поручения в любое
время суток. Но экспертиза была в ведении заместителя
начальника таможни по финансам. Лукин как-то обратил
на это внимание начальника таможни, и тот пообещал
разобраться. Финансовая команда их таможни состояла из
отдела по работе с конфискованными товарами и отдела
платежей. Причем конфискованные автомобили постоянно
пребывали в разряде так называемых неликвидных товаров.
Механизм образования неликвидности автомобилей был
очень простым. Таможенный специалист из этого отдела
«тормозит» реализацию товара на две недели — и вот
тебе неликвидность товара и основание для уценки. А в
это время по городу шныряют «коробейники» в поисках
конфискованного таможенного товара, который они и получают
после этой уценки, но за взятку, которая равнялась
сумме уценки, а то и выше. Но это снова был для Лукина
«чужой огород». Хотя он не упускал возможности сообщить
финансовому блоку таможни, что он в курсе их
«невинных шалостей».

Эксперт «АВТОКОМА» Александр Сергеевич угостил
Лукина чаем и осмотрел автомобиль знакомого из МВД.

~165~



Они попрощались, и уже в дверях эксперт остановил его
вопросом:

— Виктор Павлович, как, все нормально теперь? Вам
все передали?
— Что мне должны были передать? И кто?
— Начальник отдела Дятлов и его зам Кривошипов. Это
ваши подчиненные?
— Ну-ка, вот с этого момента поподробнее, — Лукин попрощался
с товарищем из МВД и присел напротив эксперта.
— Ой, я ничего не говорил, — Александр Сергеевич машинально
прикрыл рот рукой. — Давайте я сначала уточню
у них. Может, я что не так понял.
— Нет уж, Александр Сергеевич. Зато я как раз все
правильно понял, поэтому прошу все рассказать. Так что
должны были мне передать?
— Только потому, что хорошо Вас знаю, и прошу, чтобы
этот разговор остался между нами.
— Хорошо, но до определенного времени. Я сначала
должен знать все и оценить, как с этим поступить.
— Пришли ко мне эти два руководителя месяц назад и
объявили, что если я хочу работать по оценке автомобилей
в таможне как эксперт, то надо платить ежемесячно тысячу
долларов. Я пытался возразить, но они сказали, что у них таких
желающих на эту работу много. Пришлось согласиться,
а через две недели они вернулись и потребовали увеличить
эту сумму еще на тысячу долларов, якобы Вы так распорядились
и эти деньги Вам. Теперь я вижу, что Вы не в курсе
дела. Они обманули меня.
— Вот сволота поганая! Ну брали бы для себя, так
зачем меня мешать с этим дерьмом. Когда они были последний
раз? — Лукин никогда за двадцать пять лет службы
не встречался с таким явлением. В угрозыске само слово
«взятка» было неприемлемо с этой службой, а такое, чтобы
подчиненные взяли ее под начальника, который и не нюхал
ее. Но зря они это сделали.
— Вчера, — сказал Александр Сергеевич.
~166~



— И, видимо, были в полной уверенности, что мы с
Вами не будем общаться напрямую, потому что вашу компанию
рекомендовали в Торгово-промышленной палате, а
собеседование проводили в отделе таможенных расследований.
Не понимаю, почему оперативно-разыскной отдел
вылез с таким предложением? Но хоть один положительный
момент в этой истории все-таки есть.
— Какой же?
— Мои подчиненные уверены во мне, зная, что я никого
не обкладываю данью, как они, поэтому спокойно брали под
меня, — улыбнулся Лукин.
— Ну если только это. И что теперь будет?
— Работайте спокойно. А с этими я разберусь. Похорошему,
за такие дела надо сажать. Хотя бы только за
то, — со злостью сказал Лукин, — что использовали мое
честное имя.
— Мне не хотелось бы участвовать в уголовных делах.
— Так мне тоже не хочется выливать ушат грязи на таможню.
Ладно, разберемся.
Лукин поехал к начальнику таможни и доложил ему
во всей красе о действиях начальника отдела и его заместителя.


— Что думаешь делать? — поинтересовался Владимир
Иванович.
— Убрать их из таможни однозначно, потому что они
теперь мои враги и спокойно жить я им не дам.
— Сам поговоришь с ними или мне?
— Нет, Владимир Иванович, я сам.
— Хорошо. Доложи о результатах переговоров.
— Знать бы еще, кто подбирает такие кадры на оперативную
работу в таможню. Я и раньше не доверял лейтенантам,
которые уходят из милиции. Никто молодых специалистов
просто так не увольняет. Значит, они и там занимались
тем, что никак не соответствует этому званию. А эти два
бывших лейтенанта милиции Дятлов и Кривошипов как
специалисты никакие да еще такие фортели выкидывают.
~167~



Теперь еще новый начальник собственной безопасности
подберет в свой отдел «кадров» подобных себе. Скоро у
нас, Владимир Иванович, будет веселая жизнь.

— Ну-ну, ты меня не запугивай. Может, все не так
страшно.
— Разберемся, Владимир Иванович, но мне страшно
работать с такими подчиненными. Хорошо, что мы знаем,
чем они «дышат».
Для Лукина ситуация с этими «шакалами» из оперативно-
разыскного отдела была ясной до безобразия.
Еще во время совместных рейдов с ГАИ они «обдирали»
владельцев литовских автомобилей в Москве. Тогда Лукин
технично отстранил их от этих мероприятий, а потом передал
все сведения в ГАИ вместе с образцами поддельных
документов. Так он закрыл вопрос с их поборами. Лишившись
побочного заработка, эти деятели обложили данью
эксперта. И продолжайся это и дальше, могла бы «протечь»
информация о том, что Лукин берет взятки с эксперта. Вот
в чем поганость ситуации, и этого он не мог им простить.

Лукин сначала вызвал Дятлова, спрятав диктофон под
газету на столе. Он был настроен на жесткий разговор, хотя
с жуликами всегда разговаривал с иронией, расхолаживая
их своей улыбкой и непринужденностью. А сейчас у него
внутри бушевало море негодования, и не будь они его подчиненными,
которых надо еще и убрать из отдела, то он
просто «начистил» бы им рожи.

— Ну что, Дятлов, а где привет? Помнишь мартышку
из мультика? — Лукин решил поиграть с ним.
— В смысле? — заморгал он глазками и заерзал на стуле,
словно «карасик», оказавшись на раскаленной сковороде.
— В самом прямом. Где мой привет от эксперта Александра
Сергеевича?
— Да мы… подумали…
— Что подумали? — оборвал его Лукин. — Сожрать в
одно рыло? Хотя бы предложили бутылку коньяка со штуки
баксов, что вчера взяли для меня. Я приезжаю к Александру
~168~



Сергеевичу за своей долей, а оказывается, подчиненные мою
долю сожрали и молчок.

— А мы не знали…
— Что я взяток не беру? Или все-таки беру, но маскируюсь?
То «подумали», то «не знали», — Лукин напирал,
не давая Дятлову опомниться.
Было видно, как в течение нескольких минут лицо Дятлова
несколько раз менялось в цвете от розового до красного
с синеватым оттенком.

«Правильно, что выбрал его первого для разговора из
двоих. Слабоват ты, начальничек оперативно-разыскного
отдела, для таких бесед, и нервы у тебя никуда не годятся.
Если прокуратура за тебя возьмется, то до задницы расколешься
», — подумал Лукин.

— Короче, где моя доля? Мне бабки нужны, — Лукин
задал лобовой вопрос.
— Мы их потратили, но в следующий месяц все отдадим
Вам, и потом штуку баксов будем отдавать Вам, а по пятьсот
оставлять себе, — предложил Дятлов.
«Готов «чижик». Отчирикался. Какой же ты опер, если
ничего в жизни не понял. Так легко поплыл, не разобравшись
в руководителе, меряя всех своими понятиями», — подумал
Лукин, а вслух произнес, чтобы записать на диктофон:

— Так я не понял! Взяли для меня и потратили. Это
как понимать? Не хотели вообще делиться? — дожимал
его Лукин.
— Как же мы могли поделиться, если Вы об этом не
знали? — У Дятлова вроде проклюнулось прозрение.
— Логично. Значит, решили кинуть начальника. Так
сколько уже получили с эксперта Александра Сергеевича?
— Две тысячи долларов.
— А зачем было брать «бабки» для меня? Брали бы под
себя. И кто такую сумму предложил забирать?
— Это Кривошипов предложил и про Вас сказал, чтобы
больше получить. Вот жадность фраера и сгубила. Мы будем
теперь отдавать Вам половину.
~169~



— А с оценщика фирмы «Мобил» кто получает? Я хочу
знать, чтобы не трогать чужие интересы в этой фирме.
— Раньше получали мы, а теперь отдел конфискатов. Кто
дает им работу на таможне, тот и получает.
— Так какое отношение вы имеете к этой деятельности,
если эксперт работает с отделом расследований? А я давал
вам такой повод, чтобы под меня «бабки» собирали и с
дерьмом мешали?
— Нет. Мы сами. — Лицо Дятлова вновь стало багровым.
— Зови своего Кривохренова, и пишите рапорта об
увольнении. Скажи мне, вот что тебе не хватало? Молодой
начальник отдела. И все, крах карьере. Конечно же, ты никакой
не начальник, но мог бы перейти в другую таможню,
и пока разобрались бы там, что ты никакой, ты бы, глядишь,
уже полковника получил.
— А может, договоримся, Виктор Павлович?
— Такая возможность была бы, если бы вы меня не обмазали
грязью. Зови своего подчиненного, — рявкнул Лукин.
У него в руках была запись их беседы и устные показания
эксперта, поэтому он не боялся, что Дятлов передаст своему
подельнику тему их разговора.

Кривошипов вошел в кабинет Лукина и плюхнулся на
стул с наглой рожей.

— Тебе Дятлов объяснил ситуацию? — спросил Лукин у
Кривошипова. — Берите по листу бумаги и пишите рапорта
об увольнении.
— Ничего мы не брали и у эксперта не были. Ничего
не докажете, — по физиономии Кривошипова пробежала
ухмылка.
— Дятлов, ты тоже такого же мнения?
— Ну да, конечно, — бодренько, как петушок, прочирикал
белобрысый Дятлов. Он, видимо, вспомнил «свежие»
инструкции, полученные от своего зама-напарника.
— Я предполагал, что вы гнилые, но не настолько. Не
хотел я так поступать. Не хотелось доказывать вашу вину в
официальном порядке, тогда пришлось бы вас отправить в
~170~



Сибирь под конвоем. Но я сделаю еще лучше. Ты, Дятлов,
напишешь сейчас же отрицательную аттестацию на своего
подчиненного Кривошипова, а я договорюсь, чтобы его
уволили, или — лучше — переведу на таможенный пост при
Киевском вокзале, где приезжие хохлы кроме картошки и
сала ничего не растаможивают.

Они в ответ заулыбались от его садистского предложения.
Были все еще уверены в своей безнаказанности.

— А если я откажусь? — поинтересовался Дятлов.
— Тогда я не сдержу своего слова начальнику таможни и
пущу эту запись в ход. Это твоему товарищу будет немного
труднее доказать вину, а ты уже считай в Лефортовском
изоляторе. — Лукин лишил его всяких иллюзий по этому
поводу, вытащив из-под газеты диктофон, и включил запись.
— Это нечестно, — начал было Кривошипов.
— Да, я понимаю. Честно было бы взять вас с поличным
при получении очередной взятки у эксперта и посадить обоих,
хотя это и сейчас еще не поздно. Этой записи и наших
с экспертом показаний будет вполне достаточно. Может, и
не посадят, но выгонят со скандалом точно, после которого
вы забудете о работе в правоохранительных органах. Нигде
вас не примут на работу, я об этом позабочусь. Это мой ответ
на ваше заявление, что не смогу ничего доказать. Как
говорят, не буди лихо…. Зря вы заняли позицию против
меня. Сомну. Как, Дятлов, будешь писать самую плохую в
мире аттестацию на своего подельщика?
— Хорошо, напишу.
Лукин специально «нагнул» его, чтобы он собственными
руками расправился со своим «корешком». Он
догадался, что Дятлова подбил Кривошипов. Да и брать с
поличным не было у Лукина намерения. Эксперт рассказал
ему все взамен на обещание не доводить дело до следствия,
а Лукин свое слово привык держать. И поставил Дятлова в
такое положение, что тот написал отрицательную аттестацию
на своего заместителя, а сам подал рапорт на перевод
в другую таможню. Лукин провел «чистку рядов» без тени

~171~



сомнения. Он давно знал, что они мелкие «щипачи», и
стоило им выйти на взятку в две тысячи долларов, они тут
же «спалились».

«Это был не их уровень», — пошутил он про себя.

Однако что-то еще не нравилось ему в их поведении.
Неприятные были личности, какие-то неискренние, скользкие.
Кривошипов как-то пытался пошутить, что с приходом
в таможню у Лукина заметно продвинулось строительство
дачи. Он тогда обрезал хама, заявив, что дачу достроил,
еще работая в МВД. Не понял только тогда, к чему эти
умозаключения Кривошипова. И вот сейчас, когда вопрос
о дальнейшем пребывании Дятлова и Кривошипова в
оперативно-разыскном отделе решился, к Лукину зашел
начальник собственной безопасности таможни Носов,
еще одно «юное дарование» из милиции, но уже бывший
старший лейтенант, а по совместительству предатель. Носов
попросил оставить этих двоих в отделе, наказав выговорами.
Разумеется, что начальник безопасности если и мог знать
о причинах их увольнения, то только от них самих. Лукин
пояснил ему, что на Кривошипова написал отрицательную
аттестацию его непосредственный начальник Дятлов, и он
с этим согласен. А сам начальник отдела нашел себе более
достойное место, и он не против его перехода.

«Топтун» Носов был далек от оперативной работы, и
Лукин легко выяснил, почему он так печется за этих двоих.
Они были завербованы Носовым как стукачи для, как
принято говорить, «освещения образа жизни» Лукина и
других сотрудников таможни, для выявления их связей и
всего прочего. Хорошая у них компания образовалась, и
вовремя он разрубил этот змеиный клубок. Лукин понял,
что возникло еще одно обстоятельство, которое будет ему
мешать: служба собственной безопасности поставила его
по другую сторону баррикад, а поэтому будет стараться навредить,
где только можно.

Но поведение Лукина было идеальным, да и сотрудники
в таможне были слабоваты, чтобы навредить ему

~172~



по-крупному, но провокации тем не менее исключать все
равно нельзя. Он хорошо разбирался в людях, а зная Носова
и его прошлое, Лукин понимал, что тот рано или поздно
раскроется. Ясно теперь, почему генералы КГБ здесь не
прижились. Но с Лукиным этот номер не прошел. Не он
первым «вырыл топор войны», и много будет у них попыток
облить его грязью, но в каждом случае они получат
достойный отпор.

А Дятлов вскоре перешел в Московскую оперативную
таможню и долго еще ходил к Лукину, умоляя стереть запись
с диктофона, но Лукин знал, что этого делать нельзя.
Если человек однажды пошел на подлость, то от него можно
ожидать повторной, поэтому лучше такого держать на поводке
и в наморднике, чтобы и мыслей дурных не возникало
в его белобрысой голове. А с Кривошиповым все получилось,
как и предсказывал ему Лукин. На Киевском вокзале
попытался «ободрать» какого-то хохла-колхозника, но
тот поднял скандал. Вмешалась транспортная милиция, и
Кривошипов показал себя во всей красе, ударив кого-то из
сотрудников. Настаивали на возбуждении уголовного дела,
так Лукин проявил великодушие и уговорил своих бывших
коллег, чтобы они уволят Кривошипова из таможни, и на
этом инцидент был исчерпан. Оказывается, Кривошипов
уже был у милиции на контроле за поборы с пассажиров.
Вот так и закончилась таможенная карьера этого типа, но
он сам выбрал свою судьбу.

Проведенные Лукиным жесткие разбирательства с
люберецкими бандитами и двумя взяточниками из оперативно-
разыскного отдела не прошли даром. По таможне
поползли слухи, что Лукин непримирим и к чужим, и к
своим подчиненным, которые пытались «подзаработать».
Начальник отдела расследования Иванушкин почувствовал,
что стало «душно дышать». Нет, Лукин ничего пока ему не
предъявлял, не было фактов. Для начала хотел укрепить его
отдел руководителем, на которого мог бы положиться. В итоге
Иванушкин сам написал рапорт на переход в Московскую

~173~



оперативную таможню. Лукин согласился, дав ему отличную
характеристику, и они разошлись по-доброму. Начальник
отдела дознания Суриков после очередного пьяного загула
получил травму головы, а после выздоровления уволился из
таможни. Грамотный был следователь, но уж очень дружил
с Бахусом.

Так образовалось несколько вакантных должностей начальников
отделов. В оперативно-разыскном отделе места
уволенных Дятлова и Кривошипова заняли проверенные
люди, которых Лукин сам пригласил и мог на них положиться
и по работе, и по жизни, а других соратников по службе
и не должно быть. Подполковники милиции в отставке
Виктор Новиков и Михаил Кузин пришли из уголовного
розыска Северо-Восточного округа Москвы. Лукин знал
их лично, и руководитель УВД Иванов рекомендовал, как
в старые добрые времена, когда на такие должности брали,
как правило, по рекомендациям и после личной проверки.
Мишу Кузина звали не иначе как Михаил Сергеевич. Что
поделаешь, если так же звали последнего Генсека и первого
президента страны. Кузин был честным, простецким
парнем, приехавшим в свое время покорять столицу из
Калужской губернии, и связал свою судьбу с уголовным
розыском. А Виктор Новиков был начальником Кузина
во время службы в милиции и таковым остался в таможне.

Места начальника отдела таможенных расследований
и отдела дознания заняли вышедшие на пенсию сотрудники
того же УВД Северо-Восточного округа Владимир
Чебурахов и Михаил Дугушкин. Первый работал ранее начальником
138-го отделения милиции, а второй был ассом
в дознании и руководил этой службой в УВД. Михаилу и
поручили руководство отделом дознания в таможне.

Всем вновь заступившим было немногим за сорок,
но в милиции они к тому времени работали фактически
бесплатно, так как зарплата немногим превышала уже заработанную
пенсию, которую они могли получать и дома.
В таможне же им положили зарплату выше милицейской

~174~



плюс пенсия, а после нескольких лет службы появлялась
перспектива переоформить пенсию на более высокую. Ну
и конечно, немаловажным оказалось то обстоятельство,
что работать все будут бок о бок со своими товарищами по
оружию. Вот этими всеми «пряниками» и приманил Лукин
своих бывших коллег.

В Таможенном комитете, наконец, обратили внимание
на явное улучшение количественных и качественных
показателей их оперативно-разыскной деятельности их
таможни и увеличили штат отделов в два раза. Этим попытался
было воспользоваться начальник отдела кадров,
чтобы пристроить своих знакомых, но Лукин не рекомендовал
ему вмешиваться в политику кадрового обновления
оперативных отделов. Чтобы закрыть эту тему, он намекнул,
что они с начальником таможни еще не разобрались до
конца, каким это образом попали в оперативно-разыскной
отдел те два деятеля, Дятлов и Кривошипов. Намек был
понят. А еще Лукин иногда в подобных случаях проводил
«политинформацию»: рассказывал о Законе, о задачах
оперативно-разыскной деятельности, в том числе в таможне,
упоминая, что сам он пришел сюда, чтобы наладить эту
работу по приглашению ни много ни мало руководства
Государственного таможенного комитета России. Лукин
умел «нагнать пургу», после чего у кадровиков и простых
сотрудников больше не возникало вопросов относительно
его методов работы и кадровой политики.

Теперь Лукин лично занимался подбором кадров. Както
так получилось, и это отчасти вполне объяснимо, что
постепенно в таможне вокруг Лукина стало образовываться
«милицейское» ядро. Лукин дружил с бывшими коллегами,
и лучших рекомендаций для будущих своих подчиненных
ему и не надо было. К тому же он верил, что в будущем на базе
оперативной структуры будет создана таможенная полиция,
как в других странах. Главное, ликвидировать зависимость
от бизнеса, у которого они арендовали помещения и были
на содержании. Впрочем, пока в стране правят жуликоватые

~175~



бизнесмены и банкиры, а во власти сидят не менее жадные
и продажные чиновники, о порядке не может быть и речи.

Из Главного управления по борьбе с наркотиками
(ГУНОН) МВД России позвонил его давний знакомый
Владимир Полянский, которого, как и его начальника,
Сергеева, Лукин знал не один десяток лет — не раз они проводили
совместные операции. Раньше в милиции не было
специальной службы по борьбе с оборотом наркотиков, и с
этой напастью боролись все сотрудники уголовного розыска.
С развалом СССР Полянский предложил ему должность
начальника отдела в их Главке, но Лукин предпочел уголовный
розыск, хотя к тому времени уже не было разницы, в
каком Главке МВД служить. Финал был бы такой же.

— Виктор, Полянский побеспокоил. Как служится
на новом месте? Слышал от Валерия Алиевича Дзыбы из
УНОНа Москвы, что набираешь кадры в таможню.
Дзыба ранее работал начальником службы криминальной
милиции на Северо-Востоке столицы, откуда Лукин
пригласил на работу сотрудников, а теперь он был заместителем
начальника управления по борьбе с наркотиками
ГУВД Москвы, т. е. в подчинении Полянского.

— Есть такое, Владимир Александрович. А у тебя есть
пенсионеры?
— Есть и молодые пенсионеры, но я хочу предложить
тебе сына одного нашего сотрудника. Ты Колю Шувалова
помнишь?
— Вместе не работали, но слышал.
— Так у него сын, ему еще тридцати нет, окончил Рязанское
десантное училище, но попал служить в Казахстан.
Побывал и многое повидал в «горячих точках». Он и продолжил
бы службу, но пришлось бы присягать Назарбаеву.
Родился и вырос в России, а предложили служить иностранцам.
Уволился из армии. Попробовал себя в бизнесе,
но это — не его. Он парень служилый, потомственный.
Ты бы попробовал его у себя на оперативной работе. Он
командовал разведротой в десанте. Думаю, не пожалеешь.
~176~



— Хорошо, пусть приходит, заполнит анкету, познакомимся.
— Я понимаю, в органах нужна проверка, но ты сам его
увидишь и все поймешь.
— Для меня и твоей рекомендации достаточно, это
лучше любой проверки, но кадровикам нужны справки.
Я попрошу их, чтобы не затягивали, — пообещал Лукин.
— Заранее благодарен. Надо как-нибудь пересечься, а
то ведь в этой суматошной жизни забудем, как выглядим и
при встрече пройдем мимо друг друга.
— Ну, это ты хватил. Давай в конце недели заедем к
Валерию Алиевичу в Московское управление. Там пропуска
не надо заказывать.
— А в МВД все в буфете есть, и бегать никуда не надо.
— Тоже неплохое предложение. Осталось только время
выбрать.
На следующий день в таможню пришел белокурый
парень в костюме и при галстуке. Даже в штатской одежде
была видна офицерская выправка, но галстук был подобран
со вкусом. На это Лукин обратил внимание, потому что не
все бывшие армейские этому уделяют внимание.

— Мне нужен Виктор Павлович. Я Евгений Шувалов
от Полянского.
— Присаживайтесь. Я сейчас приглашу начальника отдела,
в котором будете работать.
Лукин попросил Виктора Николаевича Новикова,
начальника оперативно-разыскного отдела, рассказать о
работе отдела в общих чертах и подготовить материалы
проверки на Шувалова для кадровиков.

— Вы обменяйтесь телефонами, и как только документы
будут готовы в кадрах, ждем Вас на работе, — предложил
Лукин.
Была у Лукина мысль направить Шувалова в отдел по
борьбе с наркотиками для, так сказать, укрепления духа начальника
этого отдела, Куликова. Хороший был начальник
отдела по борьбе с наркотиками таможни и специалист

~177~



знающий, но в таможню он перешел из «королевской»,
Шереметьевской таможни, где наступил «на хвост» серьезным
контрабандистам, и они серьезно напугали его.
Теперь он только проверял со служебной овчаркой на
международном почтамте конверты и посылки, в которых
пес иногда обнаруживал наркотики. Показатели вполне
устраивали Лукина, и он не хотел потерять начальника отдела
по борьбе с наркотиками, так как тот заявил, что уйдет,
если его будут направлять на проверку багажей на вокзалы
Москвы. Поэтому Лукин и хотел укрепить этот отдел. Но
борьба с контрабандой автомобилей представлялась более
насущной, и он решил создать в таможне специальный отдел
по борьбе с такими преступлениями.

Вскоре поступила еще одна просьба о трудоустройстве,
на этот раз сына бывшего руководителя восьмого главка
МВД Владимира Маслова. Он теперь на пенсии и трудился
вместе с Алексеем Агеевым с Северо-Востока столицы,
которого Лукин знал, когда еще они руководили уголовным
розыском в соседних центральных районах столицы. Лукин
в Свердловском районе, Леша в Дзержинском. Сын Маслова
Вячеслав окончил военное училище, но со службой ему не
совсем повезло. Он был специалистом по всяким оперативным
«игрушкам», которые были глазами и ушами оперов.
Одно время эти микрофоны для прослушки и камеры видеонаблюдения
можно было приобрести даже на Митинском
рынке. Лукин тоже не удержался от соблазна и приобрел
один такой комплект, который состоял из сканирующего
приемника, десятка мини-микрофонов различной формы и
диктофона. Достаточно было установить такие устройства
рядом с интересующим тебя объектом — и можно записывать
его разговоры. Лукин никогда не пользовался этими
«игрушками», но, зная, кто его окружает, на всякий случай
такой комплект имел. А такой специалист, как Вячеслав, был
нужен в оперативно-разыскном отделе. Маслов оказался
спокойным и думающим опером, и вместе с Шуваловым
они вписались в работу как нельзя лучше. Пришли также

~178~



еще несколько молодых сотрудников, и в его отделах собрался,
наконец, коллектив, на который он мог полностью
положиться. А в органах такое — удача и редкость.

Можно было продолжать «священную войну» с контрабандистами,
и настало время приступать к серьезной
работе по розыску автомобилей, не доставленных в таможню.
В ГАИ отладили свои компьютеры, и сведения на
автомобили тысячами ссыпались в картотеку по угону из
их таможни. Вдруг возникла совершенно незнакомая до
того проблема — в кабинетах не хватало места для новых
сотрудников. Начальник таможни пришел на помощь. Оказывается,
он давно уже договорился с институтом атомной
энергии, у которого арендовалось деревянное здание, об
аренде двух этажей соседнего, кирпичного здания. Сейчас
там полным ходом шел ремонт. Здание было старинным,
стены метровой толщины, что создавало в летнее время
прохладу, не то что в деревянном домике, построенном как
большой вагончик для строителей. В итоге на новое место
переехали все его отделы, а так же отделы по контролю
доставки и собственной безопасности. Даже быт теперь
располагал к эффективной работе.

Вскоре Владимир Иванович сообщил, что их таможня
да и сам Лукин стали в Москве весьма популярны. После
нескольких спецопераций по задержанию автомобилей
телефон разрывался от звонков граждан, прокуроров и
таможенного руководства.

— Владимир Иванович, мы завтра все-таки съездим на
ВВЦ. Посмотрим, что за автомобили выставлены на продажу
в автосалонах. Нас, как обычно, поддержат ребята из
Управления по борьбе с организованной преступностью с
Шаболовки.
— Но завтра же суббота.
— В выходные на ВВЦ самое «оно» поработать по
«темным» автомобилям. Я возьму с собой двоих сотрудников,
в крайнем случае нам поможет местная милиция по
охране ВВЦ, я их всех там знаю.
~179~



— Хорошо, я завтра тоже выйду на работу. Позвони,
когда будут результаты. — Начальник таможни был почти
уверен, что бригада Лукина зацепит кого-нибудь со связями
наверху и его самого начнут искать. Поэтому лучше быть на
рабочем месте.
— Владимир Иванович, нам дали должность начальника
исполнения наказаний, это так раньше в МВД называлось,
а в таможне он будет отслеживать взыскиваемость штрафов
и работать совместно с отделом по конфискатам.
— Это хорошо. Отдел по работе с конфискованными
товарами надо укреплять. Набрали туда девчонок, но они
не тянут. Какие у тебя предложения по новой должности?
— Назначить на эту должность еще одну девушку — из
отдела расследований, Светлану Привалову.
— Хорошее предложение. Она мне тоже нравится, —
Владимир Иванович сделал паузу и добавил: — Как специалист
в расследовании.

Лукин не стал развивать его мысль и обсуждать достоинства
Светланы, а их у нее было предостаточно. Если
как специалист она была исполнительной и аккуратной,
«звезд с неба» не хватала, но и этого в данном случае было
достаточно. К тому же все остальное она добирала своей
красотой и женственностью. Не свойственно было Лукину
глазеть на женщину и облизываться, как кот на сметану. Так
делают многие мужики, откровенно задерживая взгляд на
некоторых частях тела понравившейся женщины. Этого
он не позволял себе, а к Светлане и подавно, хотя помимо
«частей тела» в ней притягивало что-то еще, неуловимое,
от чего захватывало дух. Но были обстоятельства, не позволяющие
даже подумать о служебном романе: Лукин после
женитьбы остепенился и больше не поглядывал ни налево,
ни направо, да и Светлана была замужем. У него даже язык
ни разу не повернулся, чтобы отпустить ей комплимент по
поводу ее достоинств, он считал это пошлым. Предлагая ее
кандидатуру на должность, он первым делом исходил из ее
деловых качеств, а обаяние и красота оставались на втором

~180~



плане. Владимир Иванович поддержал его предложение,
наверное, по таким же соображениям, но он был неженатым,
а при его-то должности, да когда вокруг столько красивых
и молодых девушек, трудно «держать стойку». Но, судя по
всему, это у него получалось. Пока.

В Москве, наконец, наступило лето. Не хотелось портить
выходные своим подчиненным, отрывая от семьи.
О предстоящей операции Лукин не трубил, а тихо предложил
поучаствовать в ней холостым и добровольцам. Их
оказалось только двое. Миша Цыганов из отдела расследований,
который мог грамотно провести первоначальные
действия при возбуждении дел о нарушениях таможенных
правил, и руководитель оперативно-разыскного отдела
Новиков, которому нужен был опыт, чтобы потом проводить
«вылазки» самостоятельно. А в первый такой
выезд Лукину хотелось самому посмотреть, что там и как.
Цыганов перекачал базу недоставленных в таможню автомобилей.
Высокий, с черной шевелюрой, Миша похож был
на цыганенка. Он был молод, но Таможенный кодекс знал
не хуже сотрудников Правового управления ГТК. С ним
и Мариной Болдиной из того же отдела расследований
Лукину повезло, он спокойно мог оспаривать принятые
решения и в прокуратуре, и в Таможенном комитете.
Сотрудники РУБОПа с Шаболовки Баринов и Дубов с
радостью согласились поучаствовать в операции, для них
она оказалась первой.

Это была их первая вылазка для проверки автосалона,
но что она обернется в итоге «разведкой боем», никто из
них не предполагал, поэтому ни таможня, ни милиция не
вызвали для поддержки СОБР или ОМОН. Лукин только,
на всякий случай, попросил руководителя СВХ на таможенном
терминале «Очаково» Петровича держать на связи
трезвых перегонщиков на случай задержания автомобилей.

Утро выдалось солнечным и к десяти уже припекало.
Лукин вспомнил, что с детства любил бывать на Выставке
достижений народного хозяйства. Раньше она соответ


~181~



ствовала своему названию. Они с друзьями со двора или
из класса удивлялись, расхаживая по ВДНХ, как это можно
вырастить арбуз в пятьдесят килограммов или быка в тонну
весом. Недалеко от их школы № 204, что на Сущевском
Валу, ходил троллейбус 13-го маршрута, который за десять
минут доставлял их до Останкинского парка. Около пруда
торговали горячими пончиками в сахарной пудре. Они перекусывали
и шли в парк, где знали потайной вход на ВДНХ
и входили без билетов. На выставке их встречали фонтаны,
которые создавали прохладу. Они обязательно шли к фонтану
«Дружба народов», который выбрасывал на высоту
восьмиэтажного дома огромные струи воды, осыпавшие
прохожих водяной пылью, капли которой сверкали радугой.
В жаркие деньки было так здорово полакомиться около
фонтана вкусным пломбиром. А сколько было цветущей
сирени и дурманящего жасмина. Детство, детство, почему
так быстро ты закончилось?..

Еще до войны на съезде партии колхозники предложили
построить сельскохозяйственную выставку, чтобы показать
стране и миру свои успехи. Условием для участия в выставке
должно было стать, конечно, не только выращивание одного
арбуза в пятьдесят килограммов, а в первую очередь высокие
трудовые показатели заводов и колхозов. За право представлять
свои хозяйства на экспозициях ВДНХ боролись
миллионы колхозников. Тысяче передовиков вручались
большие, а двум тысячам — малые золотые медали, три
тысячи больших и пятнадцать тысяч малых серебряных, а с
дипломами первой степени вручали еще и 10 тысяч рублей
или автомобиль.

Сколько Лукин себя помнил, на ВДНХ всегда торговали
горячими пирожками, шашлыками, пловом и многими
другими вкусными штуками. Москвичи и гости столицы
любили здесь отдыхать. Теперь ВДНХ переименовали в
ВВЦ — Всероссийский выставочный центр. Достижений
в народном хозяйстве страны не стало, но почему тогда выставочный
центр? Во всех павильонах торгуют завезенными

~182~



из-за границы товарами, на каждом углу — автосалоны с
иномарками, которые и предстояло им проверить.

С сотрудниками РУБОПа с Шаболовки Бариновым
и Дубовым таможенники встретились, конечно же, около
знаменитой скульптуры Мухиной «Рабочий и колхозница
». Перед Монреальским павильоном, который теперь
называют «Москва», вдоль внешнего забора ВВЦ
расположились два больших автосалона — «Леон» и
«Савва». Решили начать со второго. Вдоль высокого
забора выстроились в ряд сверкающие черным лаком
полированные иномарки. Более тридцати, и в основном
джипы «Гранд Чероки», шевроле «Тахое», в углу стоял
длинный школьный автобус, желтого цвета, из Америки,
какой можно увидеть в кинофильмах. Войдя в автосалон,
рассредоточились. Ходили от автомобиля к автомобилю и
диктовали по очереди номера «VIN» Цыганову, который
пробивал их по базе недоставок в таможню и только качал
головой. Лукин среди своей группы выглядел наиболее солидно,
поэтому подбежавший администратор обратился
именно к нему.

— Вам что-нибудь подсказать, какая марка интересует?
— Меня интересуют марки всех автомобилей, которые
не прошли таможенное оформление, — Лукин предъявил
ему удостоверение. — Попрошу на время проверки закрыть
салон и позвать директора.
Администратор вопросительно кивнул головой в сторону
сотрудников, но спросить не успел.

— Эти товарищи и будут проверять, — упредил его
вопрос Лукин.
Администратор закрыл «калитку» в автосалоне и
пригласил директора. Подошел худощавый мужчина лет
тридцати, в белой рубашке. Ему было предложено предъявить
ПТС на выставленные к продаже автомобили. Когда
Михаил развернул к директору ноутбук с информацией о
недоставках, тому стало грустно. На продажу оказались
выставлены около двадцати автомобилей, которые не были

~183~



оформлены в таможне. Большинство машин — новые и дорогостоящие.
Они пока еще не попали в ту самую картотеку
ГАИ по угонам, но их обнаружение таможней на продаже в
автосалоне ничего хорошего владельцам не обещало: штраф
до ста процентов стоимости или конфискация.

— Михаил, звони в Очаково. Там ждут нашего звонка,
чтобы направить перегонщиков и эвакуаторы, — распорядился
Лукин. — Сколько мы изымаем?
— Пока двадцать, другие пробиваем, — ответил Цыганов.
— Чтобы на все машины были перевозчики, — сказал
Лукин.
Директор в это время судорожно нажимал на кнопки
телефона, отвернувшись к стене. Лукин уже понял, что
скандала не избежать, и направился с Цыгановым в отдел
милиции по охране ВВЦ за помощью. Начальника отдела
Перова и начальника ОБЭПа Крюкова он знал давно. Познакомился
с ними, работая по разбойному нападению
на ювелирный магазин, расположенный на ВВЦ. Вместе с
отделом угрозыска Северо-востока они размотали то дело.
Перов встретил Лукина, как всегда радушно и выделил ему
трех постовых милиционеров с автоматами и две патрульные
машины ГАИ для сопровождения колонны задержанных
машин на таможенный склад, которых обещал прислать
через час, пока они оформляют документы по изъятию.

— Только у нас к вам просьба будет, — обратился начальник
милиции к Лукину. — Заберите еще одну машину,
она в нашем дворе. Это старенький фольксваген «Пассат»
и кажется, с просроченным временным ввозом в Россию.
Она на желтых номерах, а ее хотели продать в автосалоне
«Реал». Мы пытались ее проверить, но директор салона
оказался наглым типом. Он дал телефон таможни, где нам
ответили, что с этой машиной все в порядке и ее надо вернуть
в автосалон. Мои сотрудники усомнились и решили
выдать автомобиль только хозяину, а он все никак не доедет
до нас.
~184~



— Михаил, пробей этот «Пассат» по нашей базе, —
попросил Лукин.

Михаил забил номера машины в базу данных и выдал
результаты проверки.

— Это тоже «наша», у нее давно временный ввоз закончился.
Машина подлежит конфискации по 271-й статье
ТК. Будем забирать? — спросил Михаил.
— Да, конечно. Звони на склад в Очаково, пусть пришлют
еще одного перегонщика, а пока оформи протоколы
изъятия в автосалоне «Савва», — дал команду Лукин. —
Для конфискации этого «Пассата» будет достаточно
рапорта милиции.
Знали бы они, во что выльется задержание этой машины,
но это будет немного позже.

— Виктор Павлович, я примерно прикинул стоимость
задержанных автомобилей. Они потянут более чем на миллион
долларов.
— Вот поэтому отнесись посерьезней. Описывай машины
внимательнее.
— Их еще будут перегонщики с таможенного склада
описывать.
— Но отвечаешь за них ты, раз изымал эти автомобили,
а не перегонщики, — не позволил расслабиться Лукин
Цыганову.
— Я все понял.
Вернувшись, увидели разительные перемены в автосалоне.
Во-первых, салон был открыт, а ведь уходя, они закрыли
его для доступа покупателей.

Во-вторых, по автосалону кучками толпились и расхаживали
мужики, которые явно автомобилями не интересовались.
Каждый из них был весом не менее ста сорока
килограммов, все наголо стрижены, одеты в черные футболки
и джинсы. А килограммовые золотые цепи на бычьих
шеях и на запястьях рук, а также «гайки» с бриллиантами
на пальцах сразу говорили без слов, что это за «пацаны».
В народе их называли «быками», да и вид у них был бы


~185~



коватый, с такими же взглядами исподлобья. Так смотрят
откормленные быки, жующие травку на Альпийских лугах,
на всех, кто шагнул на их лужайку.

«Бандиты, — констатировал Лукин. — Но зачем они
прошли в закрытый салон? Не директор ли их позвал, когда
так судорожно нажимал на кнопки телефона?»

Когда Лукин вошел на территорию салона, его сразу
«притерли» явно в целях провокации два таких «бычка
», желая показать, кто в этом доме хозяин. Но Лукин
посторонился и спокойно прошел в кабинет директора,
где находились сотрудники РУБОПа. Лукин подумал,
что бандитов пригласил директор автосалона, как свою
«крышу».

— Ты что, страх потерял, на нас бандитов вызвал? —
спросил Лукин директора.

Тот не успел открыть рта, чтобы объяснить, как получил
в «торец» от РУБОПовца. Директор тряхнул головой и
поднял руки. У него из носа брызнула кровь. Лукин покачал
головой, осуждая действия бывшего коллеги, и подошел к
директору.

— Идите, умойтесь и рубашку поменяйте.
— Подождите. Это не я их вызывал. Кому-то из них
продали нерастаможенную машину, а ее арестовали. Вот
они и собрались здесь «на стрелку» с нашей «крышей»,
а мы к этому не имеем отношения. Они не знали, что вы
здесь проводите операцию, и сейчас, кажется, не знают до
конца, кто вы, — попытался оправдаться директор салона.
— Надо было раньше сообщить об их приезде, и нос
был бы цел, — Дубов сожалел, что поторопился с носом директора.
— Говоришь, не знают, что здесь «шаболовские»?
Сейчас узнают.
РУБОПовцы выхватили пистолеты Макарова и рванули
в толпу бандитов.

Лукин с Новиковым вышли вслед за ними и через несколько
секунд «быки» послушно валились на асфальт
«солнышком», т. е. голова к голове по кругу, лицом вниз

~186~



и руками за голову. На оперативном сленге называлось
это «положить мордой в грязь». Таможенники только
успевали ссыпать в кучу содержимое барсеток бандитов.
На асфальт посыпались ножички и кастеты, мобильные
телефоны и ключи от автомобилей. Было не до описи их
имущества, да они ничего и не изымали. Пока. Главное
было убедиться, что у бандитов нет с собой огнестрельного
оружия. Тут подоспели милиционеры с автоматами и
патрульные машины, чья помощь оказалась своевременной.
Они перекрыли пути отхода для «братков», встав
по углам автосалона с внешней стороны здания, пока
«шаболовские» продолжали укладывать «быков» на
горячий асфальт. Всего уложили около тридцати человек и
автоматами Калашникова наперевес остудили пыл других
бандитов, которые прогуливались группами вблизи салона,
готовые прийти на помощь задержанным. Оставив задержанных
под охраной милиционеров, Лукин направился с
сотрудниками совместной бригады в сторону бандитов,
кучкующихся за забором.

«Сколько же их здесь? Какие банды они представляют?
» — подумал Лукин.

При виде милиции бандиты разбежались в разные
стороны, как крысы. Все же удалось схватить пятерых и
уложить здесь же, на проезжей части, прямо у входа на ВВЦ.
Граждане не часто видели такое «кино», а задержания в
толпе действительно были похожи на съемки. Некоторые
посетители, наконец, поняли, что задерживают бандитов,
и стали подсказывать вместе с продавцами-лоточниками
о местонахождении убежавших, явно одобряя действия
оперативников.

— Давно бы их так, совсем распустились. Житья от них
нет, — слышались со всех сторон возгласы возмущенных
граждан.
Это подбадривало сотрудников. Вот оно, настоящее
взаимодействие правоохранительных органов и общества,
не то что на бумаге. Вдруг Лукин услышал знакомый голос:

~187~



— Виктор Павлович, ты же на пенсию вышел. И опять
бандитов гоняешь.
Лукин обернулся. Перед ним стоял Валерий Алиевич
Дзыба вместе со своим начальником управления по борьбе
с наркотиками ГУВД Москвы, Владимиром Ивановичем
Данилиным. Вот мир тесен. Обнялись, как однополчане.

— А вы что здесь делаете, главные борцы с наркобизнесом?
— Мы-то отдыхаем. Помощь нужна? — поинтересовался
Дзыба.
— Ничего, справляемся. Спасибо, мужики, — поблагодарил
Лукин, — тут как раз с коллегами думали в гости к
вам наведаться.
— Конечно, заглядывай. Ты же, Павлович, неисправим.
Ну, успеха. Заезжай в гости в управление, — улыбался Валера.
— Непременно, у меня в Московской таможне есть
отдел по борьбе с наркотиками, который охватывает все
перевозки «из-за бугра» физическими лицами. Есть о чем
поговорить.
— Тем более ждем. Видим, что штык в землю ты не воткнул,
— пригласил, в свою очередь, Данилин.
В распоряжении Лукина была единственная на все таможни
Москвы немецкая овчарка, обученная в Германии
на поиск наркотиков, и грешно было не проверить поезда,
например, таджикского направления, хотя бы для профилактики,
чтобы знали о существовании таможенной службы
по борьбе с наркотиками.

«Надо на самом деле подъехать к Валерию Алиевичу и
обсудить», — строил планы по расширению своей деятельности
Лукин.

Некоторых бандитов из автосалона отправили для
проверки в дежурную часть милиции на ВВЦ, и Баринов
позвонил им через час, чтобы выяснить, нет ли для него
чего-нибудь интересного. Но ему сообщили, что все проверены
и отпущены.

~188~



— Наверняка откупились, — предположил он, —
остальных давайте доставим к нам на Шаболовку. Там разберемся,
что к чему. Вот только на чем их везти?

— Автобус школьный американский подойдет? — предложил
Лукин.
— Вполне, — согласился Дубов.
— Михаил, пробей автобус по базе данных и проверь
документы на него.
Михаил проверил и доложил, что длинный желтый
автобус, на котором возят школьников в США, значится
уже год с просроченным временным ввозом, поэтому в
перспективе может быть конфискован. Но пока подойдет
для перевозки бандюков.

— Все, ребята, грузите их в автобус. Двое с автоматами с
вами, машина ГАИ проводит до Шаболовки, а другая сопровождает
колонну задержанных автомобилей на таможенный
склад в Очаково.
Бандиты безропотно гуськом направились к автобусу.
Сваленные в кучу барсетки с их документами, ножами, кастетами
и прочим скарбом загрузили в мешок для мусора и
положили в машину сопровождения. Протоколы составлять
было некогда, да и небезопасно в такой обстановке, когда в
автобусе сидели тридцать сомнительных личностей с мутными
мыслями. Поэтому на всякий случай со всех задержанных
сняли ремни из брюк и связали им руки.

Вся операция заняла пять часов. Сотрудники таможни и
опера РУБОПа проголодались. Когда они подошли к многочисленным
киоскам вокруг автосалона, к ним обратился
один из торговцев:

— Вы соберите своих сотрудников здесь, за столом. Мы
вас накормим и напоим бесплатно. Такого мы еще никогда
не видели, чтобы пять человек положили на асфальт десятки
бандитов. Молодцы, мужики! Вы нам доставили такое удовольствие,
а то совсем обнаглели эти, с золотыми цепями.
Только и могут грабить.
~189~



Лукин понял, что для народа их операция была бесплатным
представлением, греющим душу. А происходило все
при входе на выставку, в субботний день, поэтому зрителей
набралось достаточно.

На столе тут же появились бутерброды, выпечка, порции
шашлыков, чай и кофе.

— Может быть, по сто грамм? — предложил мужчина,
видя, с каким аппетитом они набросились на еду.
— Нет, спасибо. Нам еще работать.
Было понятно, насколько народ в этом малом общепитовском
бизнесе устал от постоянных поборов: то от
бандитов, то от чиновников, то от ментов. Лукин последних
сам называл ментами, потому что для него они были даже
хуже бандитов. А гражданам на самом деле было в диковинку
увидеть, что есть нормальные сотрудники милиции,
которые борются с бандитами. Но, пожалуй, главным было
то, что они увидели униженных бандитов, тех, которые их
«прессовали», а теперь всем «стадом» лежали в пыли и не
мычали. Такое зрелище торгующей публике понравилось
больше всего.

РУБОПовцы отправились с задержанными бандитами
на «просроченном» школьном автобусе в сторону Шаболовки.
За руль изъятых автомобилей посадили перегонщиков,
и колонна с включенными фарами, в сопровождении
машины ГАИ тронулась на таможенный склад в Очаково.
А к финалу их операции приехали телевизионщики, их
вызвал начальник милиции на ВВЦ. Он сообщил Лукину,
что тоже никогда не видел такого «кино». И теперь происходила
съемка кино настоящего. Телевидение отсняло
бандитов в желтом автобусе и колону дорогих иномарок,
следующих на конфискацию в таможню. Мише Цыганову
Лукин поручил дать короткое интервью о причинах задержания
автомобилей. Телевизионный сюжет на фоне
бандитов в желтом автобусе и двух десятков новых крутых
джипов получился динамичным для программы «Вести».
Интервью брал корреспондент телевидения Эрнест Маскя


~190~



вичус. Молодой парень со светлыми волосами. Потом он
часто будет встречаться с таможенниками Лукина на съемках
похожих сюжетов.

«Хорошо, что они раньше не приехали, — обрадовался
Лукин, — иначе получился бы захватывающий репортаж в
прямом эфире, после которого у прокуроров могло бы возникнуть
много вопросов к нему, как к руководителю этой
операцией».

Он имел в виду изъятие личных вещей бандитов, которые
просто ссыпали в мешок. Но победителей не судят, а
на «шаболовских» бандиты жалобы прокурорам точно не
накатают.

Хоть это и была первая операция, но она не вышла, как
первый блин, а прошла успешно. Вечером в новостях показали
сюжет о совместной работе таможни и милиции, а
утром вышли газеты с материалами о задержании крупной
партии автомобилей, не доставленных в таможню, стоимостью
в миллион долларов, и пятидесяти бандитов, которые
«крышевали» этот бизнес. Так деятельность Лукина стала
известна на всю Россию. Вот чем обернулась их совместная
с РУБОПом попытка «познакомиться» с обстановкой в
автосалонах. Со стороны могло показаться, что это была
тщательно подготовленная и спланированная совместная
операция, но это был обычный субботний день, и москвичи
отдыхали на ВВЦ. А таможенники еще раз убедились, какой
бардак творится в стране. Да и как может быть по-другому,
если президент России дает указания силовикам, чтобы те
не трогали бизнесменов.

Утром в понедельник телефоны начальника таможни
Мироненко и Лукина раскалились от звонков. Всех интересовала
дополнительная информация об этой операции.
Такого шума не было до этого ни от одной проведенной
таможнями операций, во всяком случае, от их таможни.

«Вероятно, все проходило «втихаря», и редко автомобили
перемещались под арест на таможенные склады, так
как находили «консенсус», как любил выражаться Михаил

~191~



Горбачев», — подумал Лукин, который не мог начать такие
операции, не укрепив свои отделы честными сотрудниками.
Ему страшно было подумать, а не то, чтобы выехать на подобную
операцию с Дятловым и Кривошиповым.

Из отдела по борьбе с правонарушениями Московского
таможенного управления в их таможню приехал Сергей
Буранов. Официально он был направлен для координации
совместных операций, а Лукину было понятно, что это глаза
и уши МТУ и направлен он к ним для контроля. Подчиненные
сотрудники таможни работали открыто, во всяком
случае, так думал Лукин, но все равно ему было небезразлично,
что доложит своему руководству Буранов. Молодой
сотрудник из МТУ, видимо, был недоволен наделенными
его функциями контроля. Он был молчалив и отвечал на
вопросы Лукина немногословно, даже с легкой иронией.
Выпивку Буранову в таможне не предлагали, как было принято
поить контролеров в МВД. Видно было, что парень
неиспорченный алкоголем, да и Лукину никто не отпускал
финансов на эти попойки, а за свой счет не было причин. Лукин
прокачал Буранова по своим каналам и вполне остался
доволен результатами легкой проверки. Самое главное, что
парня характеризовали как порядочного, а это бывает не так
часто. Правда, чекисты из собственной безопасности выразили
недовольство его поведением при задержании полутора
тысяч фур на таможенном терминале «Гранд-сервис»
по улице Добролюбова, но отрицательная оценка «СБ»
для Лукина не была эталоном. Так и оказалось. Буранов
оказал помощь в быстром таможенном оформлении фур,
у которых предполагались нарушения закона. Получалось,
что чекисты, участвующие в этой операции, сами «ушами
хлопнули» и не задокументировали нарушение, а может
быть, и не хотели по причине предполагаемого «консенсуса
». Этого времени хватило, чтобы устранить нарушение
закона и растаможить грузы.

У Буранова после этого появились с руководителем
«Гранд-сервиса» любовь и дружба, а вот чекистам он не


~192~



которое время старался не попадаться на глаза, так как они
грозились арестовать его. И арестовали бы, если было за
что. Любовь и дружба с Саблиной Ириной Ефграфовной у
Буранова были платоническими, так как ее муж был одним
из руководителей ГТК России, а Сергей подходил ей разве
что в сыновья. Эту властную женщину, которая верховодила
крутыми мужиками, звали «Бабушкой контрабанды», а
Сергей уже бывал сыном, но 73-го полка в знаменитой Таманской
дивизии. «Сын полка» — это пришло с военного
времени, но Сергей в двенадцать лет надел шинель, а потом
поступил в Суворовское училище. Сергей был ростом не
ниже 180 см и красавец с неуловимыми восточными чертами
лица. Именно таких и отбирали в училище имени Верховного
Совета, которых называли кремлевскими курсантами.
Лукин служил в бывшем кремлевском полку, но потом на
его базе он стал полком Правительственной связи, но все
равно относился к госбезопасности. Буранову, видимо, надоело
носить форму и получать копейки, и те нерегулярно
в лейтенантских погонах, а при развале СССР и престиж
военной службы упал ниже плинтуса. Так Буранов оказался
на работе в автосервисе, что на Волоколамском шоссе.
Здесь зарплата была высокой, и он упаковался, как артист,
соскучившись по гражданской одежде.

Лукин, чем больше узнавал о Буранове, тем больше находил
сходства со своей молодостью. Он тоже любил одеться
с шиком, так как получал солдатом в армии, как командир
полка, а когда, работая в уголовном розыске, встретился с
коллегами из спецслужбы ГУВД, то их начальник сделал
им замечание, что они общаются с «фарцой». Каково же
было его удивление, когда он узнал, что Лукин работает
опером в 15-м отделении милиции. Буранов понял, что автосервис
— не то место, где можно применить свои мозги,
и приехал трудоустраиваться в МТУ на Новой Басманной
улице, где ему предложили должность в отделе по контролю
доставки грузов в таможни. При входе в здание мужчина
высокого роста поинтересовался у него о цели визита в

~193~



МТУ. Мужика заинтересовал внешний вид Буранова. Он
был в черном пальто до пят и широкополой черной шляпе.
Потом мужчина попросил дежурного офицера проводить
Буранова до отдела на переговоры. Это был Боков, первый
заместитель Московского таможенного управления.
В ОКДТ, так сокращенно называли отдел, в котором работал
Буранов, он успел выяснить, почему такое большое здание с
огромным коллективом таможенников на одну Шереметьевскую
таможню. Ему пояснили, что теперь только в Москве
стало четыре таможни и еще пять в области. Так он узнал
о существовании московских таможен и вскоре перешел в
отдел по борьбе с таможенными правонарушениями, где
ему показалось, что работа повеселей. После этого Лукин
понял, почему Буранов был немногословен в разговоре с
ним. Видимо, в ОБТП были и такие специалисты в оперативно-
разыскной деятельности, которые даже не коснулись
ее в жизни. Но Сергей был важен и держался молодцом,
чтобы не показать этого.

Лукин вспомнил короткий анекдот по этому поводу:
Грузин из села собрался в Москву, а по-русски ни слова не
знал. Соседи посоветовали ему спрашивать у всех в самолете:
«Как дела?» Он замучил своего соседа слева, и тот отвернулся
от него. Тогда грузин спросил армянина, который
сидел справа, а тот надвинул кепку на глаза, важно сложил
руки на животе и ответил: «Конечно».

После первого выезда на операцию по проверке склада,
где по информации хранилось большое количество контрабандной
электроники, Буранов вновь засомневался в
существовании московских таможен. Этот склад охраняли,
как оказалось, солнцевские бандиты, которые в грубой
форме объяснили оперативной бригаде из ОБТП МТУ, что
таможни находятся на границе, а если они — мошенники
будут уверять их в обратном, то им накостыляют здесь же.
Пришлось операм идти в местное отделение милиции и
просить помощи в рамках взаимодействия ГТК с МВД.
Склад накрыли с контрабандой, но сначала бандиты указали

~194~



на дверь таможенным операм. Пройдет немного времени,
и у таможни появится свой СОБР. Причем отряд быстрого
реагирования будет укомплектован лучшими бойцами,
прошедшими «горячие точки», и не один бандит даже рта
не откроет при их появлении на операциях «маски-шоу».
А пока идет в таможнях период становления оперативных
служб.

Утром Лукин поинтересовался результатами проверки
задержанных ими накануне бандитов в автосалонах на ВВЦ.
В РУБОПе на Шаболовке бандитов всех отпустили после
проверки, так как они ничего противоправного в тот день
совершить не успели. Оказалось, что в автосалоне «Савва»
один бандит из Кемеровской преступной группировки
купил новый джип шевроле «Тахое», а он оказался нерастаможенным.
У него возникли проблемы при постановке
на учет в ГАИ. Кемеровские «забили стрелку» Казанским,
которые «крышевали» автосалон «Савва». Бандиты так и
не поверили, что милиция и таможня совершенно случайно
оказались там в это время. На Шаболовке, видимо, тоже не
стали их убеждать в обратном, а наоборот, подлили масла
в огонь. Почему бы не выдать господам бандитам информацию,
которую те хотели услышать? И те и другие хотели
услышать, что их сдали милиции, и они об этом услышали
от шаболовских — «под большим секретом».

В итоге стало ясно, что в автосалонах на ВВЦ правят
бал различные преступные группировки, которые готовы
сожрать своих конкурентов и занять их места. Маленький
клочок земли на северо-востоке столицы, а притягивает
столько нечисти. Вскоре на ВВЦ сначала произошла
перестрелка между группировками, а потом около 20-го
павильона взорвали директора автосалона. Ему повезло, и
он остался жив. После этого бандитские страсти утихли, а
вот совместные операции милиции и таможни по проверке
автосалонов, наоборот, стали набирать силу. Операции
широко освещались в средствах массовой информации, и
их таможня стала звучать у многих на устах. Автосалоны по

~195~



Москве разорялись после их проверок, заканчивавшихся
конфискацией автомобилей. Сотрудники ГАИ ежедневно
доставляли с улиц столицы на таможенные склады объявленные
в розыск автомобили.

И, конечно же, их успешные операции многим не нравились.
Лукин ожидал «палок в колеса» или какого-нибудь
подвоха. И он пришел, но с неожиданной стороны. А именно
— от службы собственной безопасности таможни, где
пока продолжал командовать все тот же Носов. Начальник
отдела расследований уже докладывал, что им мешают в
работе сотрудники службы собственной безопасности, пытаются
склонить к сотрудничеству: чтобы «стучали» им на
своих коллег. Но это их работа, хоть и топорно сделанная,
поэтому начальник отдела расследований Чебурахов пропустил
тогда информацию мимо ушей.

Как Лукин и предполагал, Носов набрал в отдел собственной
безопасности таможни себе подобных сотрудников,
которые понятия не имели об агентурной работе,
поэтому постоянно нарушали секретные приказы о ней.
Сотрудник их отдела Швабрин предлагал молодым сотрудникам
отдела расследований за взятку снизить штраф ниже
минимума нарушителям, мотивируя, что нарушители — их
оперативные помощники, а взятки они поделят. Это была
даже не провокация, а какой-то дебилизм в работе от Швабрина
и его начальника. Размер штрафа устанавливал даже не
начальник отдела расследований, а Лукин. Он побеседовал
с молодыми сотрудниками, и те подтвердили, что им поступали
подобные предложения от Швабрина. Лукин решил не
требовать письменного рапорта, чтобы не раздувать пожара
в таможне. Он зашел в отдел собственной безопасности и
выложил им все в лоб вместе с начальником Носовым. Те
клялись, что таким образом они проверяли, не берут ли
брать в отделе таможенных расследований взятки. Лукин
объяснил, что наложение штрафов — это его прерогатива,
и потребовал прекратить провокации в отношении своих
сотрудников. Потом он собрал личный состав и призвал

~196~



всех докладывать руководителям отделов о контактах с сотрудниками
службы безопасности.

Помимо того что они не способны были работать, Лукин
знал, чем «дышит» их нечистый на руку начальник Носов,
который и подчиненных подобрал, вероятно, под стать себе.
Это был первый серьезный конфликт между их службами и,
как оказалось, не последний. Лукин опять вспомнил двух
генералов КГБ, которых выдавили из этой службы, а их
должности отдали таким вот «деятелям».

В тот злополучный день в отдел таможенных расследований
таможни влетели сотрудники Управления собственной
безопасности ГТК во главе с их руководителем Альметьевым
(вероятно, поэтому их называли «альметьевцами»).
Оттеснили всех к стене, даже начальника охраны таможни
Пономаренко.

Что-то с самого начала было в этих «масках-шоу» не так.

— Всем оставаться на местах и ничего не трогать. Мы
проводим спецмероприятие по задержанию, — заорал
Альметьев.
Они подошли к молодому сотруднику Смолову из отдела
таможенный расследований, проработавшему всего
два месяца после окончания Таможенной академии, да и
то на таможенном посту в Очаково. Лукин и видел-то его
один раз.

— Мы предлагаем вам добровольно выдать деньги,
которые вы получили от нарушителя по делу о нарушении
таможенных правил.
— Никаких денег я не получал, — растерянно ответил
Смолов.
— Где ваша верхняя одежда?
— Перед входом в кабинет, где все раздеваются.
— Понятые, прошу пройти для осмотра верхней одежды
Смолова.
Они безошибочно выбрали куртку, как будто бы сами
ее сюда вешали, а значит, знали, где она висит. Из кармана
вытащили пачку сигарет, открыли и достали туго свернутую

~197~



пачку долларов. Пересчитали и сообщили, что в пачке четыре
тысячи долларов. Составили протокол изъятия при понятых,
после чего «альметьевцы» поставили в известность
руководителя таможни о задержании Смолова с поличным.
Его увезли, не дав с ним побеседовать.

Лукин зашел к начальнику таможни Владимиру Ивановичу
поделиться своими сомнениями. Он не верил, что
такое могло быть в отделе расследований, где начальником
был бывший его коллега, — тот не мог допустить подобного.
Явно отдел расследований кому-то наступил «на хвост», и
тот, видимо, решил подключить свои коррупционные ресурсы.
Лукин захотел детально разобраться в этой ситуации.

Смолов расследовал простое дело по нарушению временного
ввоза. Того самого автомобиля «Пассат», который
во время операции в автосалоне «Савва» Лукина попросил
забрать начальник отдела милиции на ВВЦ, вроде как за
помощь экипажами ГАИ и милиционерами с автоматами.
Автомобиль был оформлен на таможне по временному
ввозу в Россию, а срок закончился год назад. Автомобиль
выставили на продажу с автосалон «Реал». По Таможенному
кодексу на владельца автомобиля должен был наложен
штраф по окончании расследования от 100 до 200%, и при
этом автомобиль подлежал конфискации.

«И как это Смолов собирался урегулировать этот вопрос
за взятку? — размышлял Лукин. — Даже начальник
таможни не смог бы отпустить этот автомобиль, а Смолов —
тем более. Вопрос был нерешаемым даже за взятку. Но
даже при сказочных обстоятельствах, если бы нарушитель
представил какие-то документы, подтверждающие, что он
не мог в течение года оформить этот автомобиль как полагается,
у него все равно ничего бы не вышло, потому что
он выставил его на продажу. И наконец, размер взятки был
явно несоразмерен со стоимостью данного автомобиля: его
оценили в три тысячи долларов, а владелец дает за него взятку
в четыре тысячи? Не логика, а ерунда какая-то. В общем,
все эти нестыковки давали основание подозревать, что это

~198~



провокация, и кто-то из сотрудников безопасности смог
уговорить Смолова сыграть в эту игру. Но где сыграл он, а
где за него? Только кто-то не понял, что в конце игры будет
тюрьма. Но даже при всех раскладах в этом преступлении
не было взятки, потому что Смолов не мог помочь реально
нарушителю, а это означало бы мошенничество. Но и этого
Смолов не мог совершить в силу своего меланхоличного характера.
Его мягкостью и запудриванием мозгов воспользовались
сотрудники безопасности. Это дело было полностью
сфабрикованным отмороженными безопасниками».

Альметьев из ГТК Лукина не захотел даже слушать, хотя
он постарался доходчиво объяснить им абсурдность обвинений.
Сослался Альметьев на какую-то запись разговора
Смолова с нарушителем. Несмотря на это, у Лукина сложилось
впечатление, что они сами запихнули эту пачку сигарет
с долларами в карман куртки, которая висела при входе в
кабинет. А запись можно смонтировать любую. Поговорил
инспектор с нарушителем на разные темы, в обрывках фраз
могут быть слова о взятке, потом путем монтажа делается
нужный вариант разговора. В наше-то время фальсификации
и инсценировки устраивают где угодно и кто сколько хочет.

Очень не хотелось, чтобы эта «липа» прокатила. Лукин
напомнил всем о фактах провокационных действий со стороны
службы собственной безопасности таможни. Те, кого
пытались спровоцировать, обращались с просьбой защитить
их. Лукин тогда провел жесткую беседу с Носовым и предложил
держаться подальше от его отделов. Он напомнил
детали того разговора Альметьеву:

— Мы хотели выяснить, берут ли они взятки по делам
о НТП. — Носов стоял на своем, не понимая, что это провокация,
или не хотел понимать.
— Ваша любознательность носит немного другую окраску.
А если б они все-таки поддались вашим уговорам? Я это
называю провокацией.
— Что, в отделе таможенных расследований не берут
взяток? — ответил на вопрос вопросом Носов.
~199~



— Я об этом не слышал, а если бы узнал, то разобрался
бы жестко. Или вы сомневаетесь?
— Ну-ну, — все, что мог тогда ответить Носов.
Поэтому Лукин решил, как следует разобраться с этими
«борцами за честь мундира». Московского транспортного
прокурора Скаредова Георгия Ивановича Лукин немного
знал, встречался в компании на рыбалке. Обрисовал ситуацию
со Смоловым, а также рассказал ему о сложившейся
обстановке в службе безопасности.

— Что Вы от меня хотите? — спросил прокурор в открытую.
— Георгий Иванович, дайте команду следователю
допросить тех сотрудников отдела таможенных расследований,
которых провоцировали сотрудники СБ. Пусть
и меня допросят как таможенного специалиста. Я не
хочу убеждать вас в наличии состава преступления или
его отсутствии. Но могу дать доходчивые пояснения на
основании документов, что данный вопрос с арестованным
автомобилем не мог быть урегулирован при помощи
взятки, которая к тому же оказалась выше стоимости данного
автомобиля. А как же штраф и конфискация? Даже
при благоприятном условии этот автомобиль не стоил бы
таких денег, поэтому не знаю, как назвать поступок Смолова.
Взяткой? Или ему просто подбросили эти деньги?
Обвинение-то абсурдно.
— А говорите, что не будете трогать состав преступления.
Вы уже разбили все обвинения, правда, не до конца.
Есть взятка, есть запись разговора.
— Кстати, проведите экспертизу этой записи. Я еще не
знаю, кто взяткодатель, но запись могли сделать из фрагментов
разговоров. Нельзя исключать, что она смонтирована.
Со Смоловым неоднократно беседовали эти же сотрудники
отдела безопасности на темы оказания помощи при расследовании
дел за деньги. Ну, а пачку сигарет с долларами
подбросить — плевое дело, сами понимаете. Так как насчет
экспертизы?
~200~



— Хорошо, я дам команду. Ведь это мы и сами должны
сделать при расследовании, — пообещал прокурор. — А что
у вас там творится внутри таможни?
— Работали в службе безопасности нормальные генералы
из КГБ, а теперь их заменили на этих… не знаю, как
и назвать.
Лукин, в свою очередь, дал команду подготовить справку
о нарушении таможенных правил по делу злополучного
«Пассата», будь он неладен! На допросе он все выложил
следователю прокуратуры. По порядку: автомобиль оценен
в три тысячи долларов; за нарушение таможенного режима
по временному ввозу владелец этого автомобиля должен был
уплатить штраф от ста до двухсот процентов его стоимости;
за выставление на продажу в автосалон автомобиль был бы
конфискован. Если бы владельцу разрешило руководство
ГТК в порядке исключения растаможить этот автомобиль,
то это стоило бы ему не менее трех тысяч долларов да плюс
штраф. Минимум семь тысяч долларов, которые владелец
должен был внести официально в кассу. А он еще четыре
тысячи долларов отдает сотруднику в виде взятки, чтобы
семь тысяч внести потом! Так ведь за эти одиннадцать тысяч
долларов можно новую иномарку взять. Путем простой
арифметики получается, что этот автомобиль обходился владельцу
в три раза дороже его стоимости. Но самое главное,
что решение данного вопроса не относилось к компетенции
Смолова.

После прокуратуры Лукин зашел к начальнику таможни.
И там его ожидал еще один сюрприз.

— Виктор Павлович, служба безопасности склоняет
Смолова к даче показаний, что будто бы эти четыре тысячи
долларов предназначались для тебя, — сообщил Лукину
Владимир Иванович.
— А я-то все терялся в догадках, почему по такой
мелочёвке на задержание выехал сам Альметьев со своей
бригадой собственной безопасности ГТК всей России.
Понятно теперь. Вот клоуны! — возмутился Лукин. — Но
~201~



они помрут с этими мечтами. Я их, конечно, понимаю.
Провокация должна быть громкой и далеко идущей. Не
хотел я шума, но придется приостановить их бурную якобы
антикоррупционную деятельность. А может быть, они
тем самым проводят операцию прикрытия своих дел? Так
что не складывается у них ничего. Альметьев не стал меня
слушать, и все свои сомнения я только что выложил прокурору
Скаредову. Придется им абсурдное уголовное дело
в отношении Смолова прекратить.

— Но деньги все-таки лежали в его куртке, и это подтверждается
записью их разговора. В ней говорится, что он
предложил нарушителю положить деньги в пачку от сигарет
и при выходе сунуть в карман куртки на вешалке.
— Значит, его каким-то образом уговорили «специалисты
» из собственной безопасности. Подобные действия
с их стороны и ранее имели место, но не проходило это с
другими моими сотрудниками. Их, кстати, тоже надо допросить.
А если вы уверены, что Смолов не устоял перед
такой суммой и взял, тогда придется его действия переквалифицировать
на мошенничество, так как он не мог помочь
взяткодателю. А дело передать в милицию по подследственности.
Непонятно, за что они деньги давали.
— Я твои мысли понимаю, но это не в нашей власти.
Конечно же, мошенничество легче будет развалить в
милиции, но это дело, скорее всего, дойдет до суда, уж
очень много шума вокруг него, — резюмировал начальник
таможни.
— Попытаемся убедить судью, что это была откровенная
провокация со стороны «борцов за чистоту мундира».
И еще. Меня не покидает мысль, что кому-то мы серьезно
наступили «на хвост», когда вытащили на свет божий все
базы недоставленных автомобилей. Больше у нас не было
серьезных операций, — поделился подозрениями Лукин.
— Мне звонили конкретно по некоторым автомобилям,
с просьбой разрешить их растаможить. И ты об этих людях
знаешь.
~202~



— Это не то. Мы всегда готовы пойти навстречу, если
хозяин автомобиля желает заплатить штраф и другие
платежи. А если верхнее руководство не тормозило наши
операции, наоборот, поощряло, то интересы мы затронули
этажом ниже, — размышлял Лукин вслух.
— Ты знаешь что-то конкретно или это предположения?
— Владимир Иванович, это конкретные предположения.
Альметьевцы на такую мелочь не выезжают, правильно?
— Да, я и сам удивился.
— Это может означать, что они получили железную
информацию, что эти «бабки» шли ко мне, но они также
знали, что эти деньги никогда до меня не дойдут, поэтому
и «нашли» их в раздевалке. По всему получается, что
информацию слепили в отделе собственной безопасности
нашей таможни, а ведь начальник-то этого отдела пришел
на работу к нам по протекции альметьевцев. И это после
предательства в милиции. Как вам эта версия?
— Вполне реально, но кому мы подрезали финансовую
составляющую?
— Владимир Иванович, а вот с этим совсем просто. Мы
исключили руководство ГТК и Московское таможенное
управление, а это значит, что осталась наша таможня. —
Лукин сделал паузу и плеснул в стакан минеральной воды.
— Ну не тяни. Кто же мог такое сотворить у нас в таможне,
без моего ведома? — Владимир Иванович выглядел
даже растерянно.
— Кроме службы безопасности некому. Они тянули
«бабки» с двух деятелей Дятлова и Кривошипова, которых
я убрал. Отделу по контролю за доставкой товаров
я перекрыл кислород, и опять у безопасников получился
«облом», так как они их «стригли». Последний наш
удар по автосалонам опять причинил им материальный
ущерб. Я еще не установил, какие конкретно автосалоны
безопасники «крышуют», но такая информация есть, и
дело времени, чтобы все выяснить. За такую информацию я
снижу штрафы нарушителям, и директора салонов их сдадут.
~203~



Для этих «борцов за чистоту таможенных рядов» я стал
представлять серьезную опасность. Вот они и слепили эту
«дезу», но масла в голове не хватило, чтобы ее реализовать.
Не хочется шума, иначе можно было бы размотать все в
обратную сторону и вычистить эту мразь, так как они уже
наследили порядком. Да не моя эта тема. А получилось бы
красиво, но пускай ими занимаются те, кому это положено.

— Ты меня убил своей логикой. Но, думаешь, они поняли,
что зря связались с тобой? У нас еще не было руководителей,
кто попер бы против службы безопасности.
— Так и я не против нее, а против отдельных личностей
в ее рядах, которые занимаются провокациями с использованием
своего служебного положения. А это преступление.
Да еще и меня пытаются грязью облить. Мне еще придется
им кое-что разъяснить. — Лукин был возмущен. — У меня
такая привычка устоялась: никогда не выкладываю все, что
знаю про своих противников. Раньше это касалось только
преступников. Но привычка осталась.
Следствие было недолгим. По решению суда Смолов
получил полтора года условно, но даже не пытался восстановиться
на работе в таможне. В конце концов, он не смог
трезво оценить предложенную ему игру сотрудниками собственной
безопасности, и по всему получалось, что деньги
он взял, сам не понимая за что. Хотя должен был понять, что
это провокация. Передача денег в пачке сигарет состоялась.
Лукину его не было жаль. Собственная безопасность хотела
очернить его самого этим «задержанием с поличным», но у
них ничего не получилось. Скорее всего, причина была в его
борьбе с нерастаможенными автомобилями. Операциями
по городу его отделы нанесли серьезный удар по «теневому»
бизнесу сотрудников службы безопасности их таможни,
а что такой существовал у них, Лукин имел достоверную
информацию от руководства автосалонов.

И вскоре выяснилось, какой именно это был бизнес.
После проверок нескольких автосалонов на ВВЦ очередь
дошла и до автосалона «Реал», стоящего на отшибе, за

~204~



павильоном «Семена», поэтому не сразу попавшим в поле
зрения таможенников. Лукин при проведении первой спецоперации
в автосалоне «Савва» не придал значения, что
злополучный «Пассат», вокруг которого закрутилось дело о
взятке, был задержан милицией именно в этом салоне. Тогда
начальник милиции сообщил Новикову о звонке в таможню
с целью проверки этого автомобиля, который был на желтых
номерах по временному ввозу, но сотруднику милиции ответили,
что автомобиль чист перед таможней.

В автосалоне «Реал» сотрудники таможни приехали
вместе с сотрудниками РУБОПа, с которыми провели уже
не одну такую операцию. За огороженной территорией салона
были выставлены на продажу дорогостоящие автомобили.
Как обычно, к лобовому стеклу крепилась информация о
стоимости, состоянии, а также номера двигателя и кузова, а
вот копии ПТС должны были храниться у администратора
автосалона. Но в этом салоне администратор сказал, что все
документы на автомобили и ключи от них находятся в сейфе
у директора автосалона, а его два дня не будет на работе.
Михаил Цыганов, который руководил теперь рейдами по
автосалонам, позвонил и объяснил ситуацию.

Лукин решил попробовать объяснить руководству автосалона,
что не надо так поступать, и попросил передать
трубку администратору:

— Это заместитель начальника таможни Лукин. Предлагаю
вам в течение часа вскрыть сейф самостоятельно и
предъявить документы на автомобили, которые выставлены
на продажу в вашем автосалоне. Иначе мы вызовем эвакуаторы
и переместим все автомобили на таможенный склад,
а потом будете доказывать нам их происхождение.
— Хорошо, я постараюсь.
Лукин все же решил выехать сам на место. Он припомнил,
что директор этого автосалона уже обманывал
работников милиции, подсунув им телефон сотрудника
таможни, который сообщил, что к тому «Пассату» претензий
у таможни нет.

~205~



«Надо бы «покрутить» директора этого автосалона,
чтобы он вывел на того сотрудника таможни или выяснить
в милиции тот номер телефона. Вдруг сохранился», — подумал
Лукин.

Видимо, в этом салоне думали, что они умнее всех:
спрятали всю документацию, надеясь, что в отсутствие начальства
проверка закончится, а когда таможенники вместе с
сотрудниками РУБОПа уедут, то они быстренько растащат
эти автомобили за пределы салона.

«Надо поинтересоваться у начальника ОБЭПа УВД
по ВВЦ Крюкова, кому они звонили в таможню по поводу
того «Пассата». Кто мог сообщить, что он «чистый»?» —
все не покидала эта мысль Лукина. Он почувствовал, что
за этим кроется не просто обман сотрудников милиции, а
что-то большее.

С Николаем Крюковым они подружились пять лет назад
после совместных мероприятий по розыску преступников,
совершивших разбой на ювелирный магазин на территории
ВВЦ. Лукин тогда работал в ГУУРе МВД. Он и ранее часто
бывал на выставке, но после знакомства с ее достопримечательностями
изнутри понял, что это город в городе со всей
автономной инфраструктурой. И у милиции были свое кафе
и даже баня. В ресторанах можно было отведать свежайшие
продукты из подсобного хозяйства выставки. Николай был
казаком из станицы Славинского района Кубани, и мог
«принять на грудь» не менее литра водки.

Когда он прибыл на место, Цыганов уже проверял на
своем ноутбуке автомобили салона по базе недоставленных
в таможню автомобилей.

— Виктор Павлович, может быть, чаю, — предложил
молодой парень небольшого роста и тут же представился, —
директор салона Кроликов.
— Спасибо, я даже чаем не беру, — отшутился Лукин.
— Я это знаю, поэтому не предлагаю Вам деньги за
урегулирование этой проблемы.
~206~



Лукин не догадывался, как близок был в своей шутке к
недавним событиям по взятке в таможне, а по последней
фразе директора он понял, что тот слышал о нем, поэтому
быстро прилетел после его разъяснений администратору.
Значит, реально оценил, что автомобили из салона будут
эвакуированы.

Дальнейшая проверка автомобилей в салоне шла по
обычной схеме и молчаливом согласии руководства салона.
Пятнадцать «крутых» автомобилей, которые торопились
продать без уплаты таможенных платежей, переехали на
таможенный склад в «Очаково», а Лукин поехал к Николаю
Крюкову с единственной целью — узнать номер телефона
таможенника, который сообщил о мнимой «чистоте»
«Пассата».

Николай встретил Лукина, как всегда радушно и предложил
по сто грамм за встречу. У него в кабинете стоял
большой холодильник, и Лукин знал, что в нем достаточно
выпивки и домашней закуски, приготовленной его женой.
Лукин отказался, зная, что сто граммами с Колей не обойдутся,
а у него появился азарт по этому номеру телефона.
Крюков долго копался в своих записочках, которые лежали
в беспорядке на его столе и, наконец, нашел нужную. На записочке
был номер телефона, принадлежащий начальнику
отдела собственной безопасности их таможни Носову!
Николай еще вспомнил, что этот телефон записал сам же
директор этого автосалона Кроликов. Лукин с размаху
шлепнул Крюкова по ладони и пожал руку, пообещав поставить
ему бутылку коньяка за эту записочку. Тот ответил,
что ревизию в записях он проводит регулярно и только под
Новый год, поэтому записка сохранилась.

Лукин еще обдумывал, как использовать полученные
доказательства «крышевания» контрабандных операций с
автомобилями Носовым, но утром на таможне разразился
скандал. Ему позвонили из службы собственной безопасности
Московского таможенного управления:

~207~



— Доброе утро, Виктор Павлович, это Федоров, заместитель
начальника отдела собственной безопасности МТУ.
Не могли бы Вы подъехать к нам в течение часа?
— По какому вопросу? Может быть, какие документы
нужно взять с собой? — поинтересовался Лукин.
— Я на месте все объясню.
— Хорошо, выезжаю.
Лукин не стал даже гадать о причинах вызова, но Федоров
при встрече здорово удивил его:

— К нам поступил рапорт от начальника отдела собственной
безопасности таможни Носова, что Вы лично
мстите ему и его агенту за привлечение Вашего сотрудника
Смолова за взятку.
— Что-что? Какая еще месть? Он в своем уме? — Лукин
пока не понял хода Носова.
— Он пишет, что вчера Вы дали команду арестовать
пятнадцать автомобилей в автосалоне «Реал», так?
— Да, точно так. Они отказались предъявлять документы,
и я сам выехал в этот автосалон, где были обнаружены
автомобили с нарушениями таможенных правил. И какая
тут месть? Автомобили «проехали» мимо таможни и попали
сразу в автосалон на продажу. Еще идет проверка, но
я знаю, что у некоторых владельцев этих автомобилей на
лбу отпечатано слово «Контрабанда». Или я что-то не понимаю
в таможенных правилах? И потом, какая связь здесь
с Носовым и его агентом? — Лукин только развел руками.
Про себя Лукин догадался, в чем дело и ликовал. Он
долго раздумывал, как использовать добытую записку с
телефоном Носова, а этот «чижик» сам выскочил ему навстречу
под удар.

«Ну что ж, не я первым вырыл топор войны», — Лукин
понял, что Носов сам себя размазал своим рапортом, и это
было соответственно его «сообразиловке».

— Дело в том, что директор этого салона является
агентом Носова. Это он передавал четыре тысячи долларов
~208~



Смолову, после чего его взяли с поличным. А теперь Вы
вроде как мстите за это.

— Он что, больной на всю голову, этот Носов? Поверьте
мне, что я до вашего сообщения не знал о секретных взаимоотношениях
директора автосалона и Носова. Это же
закрытая совершенно секретная информация, а он о ней
в жалобе на меня. Будьте уверены, если бы я об этом знал,
то вывез бы из этого автосалона все «под чистую» вместе
с тонаром, в котором расположилась дирекция салона.
А Носов-то, с испугу, что ли, расшифровал своего агента
на всю «Ивановскую»? Да и не похож директор Кроликов
на «сексота», потому что в этом автосалоне торгуют
контрабандными автомобилями, а нам Носов не направил
ни одной оперативной информации по этому поводу.
Я почему-то уверен, что и вышестоящее руководство Носов
тоже не информировал об этом. Федоров, я прав? Иначе
мне придется думать, что безопасники МТУ крышуют
контрабандистам в этом салоне. А может, это автосалон —
ловушка, созданный отделом собственной безопасности,
чтобы получать информацию на оперативников таможни?
Но как же тогда продажа контрабандных автомобилей? —
улыбнулся Лукин.
— Виктор Павлович, не могли бы вы написать объяснение
по этому поводу? — попросил серьезным тоном
Федоров.
— Объяснение? Нет, не могу. Речь идет о совершенно
секретных делах таможни, а Вы объяснение. Все это должно
быть в режиме секретности, и я подам рапорт руководителю
управления по борьбе с таможенными правонарушениями
ГТК Ванину о нездоровом поведении Носова и его «крышевании
» автосалона с контрабандными автомобилями
под видом негласной работы со спецаппаратом. В качестве
доказательства приложу результаты проверки задержанных
в этом салоне автомобилей и еще записочку, исполненную
рукой директора Кроликова и рапорта сотрудников мили~
209~



ции, которые подтвердят соучастие Носова в «крушевании
» и «отмазке» контрабандных автомобилей. Кстати,
в ОБЭПе имеется оперативная информация, что отдел
собственной безопасности вместе с Носовым «крышует»
не только этот автосалон. Эту информацию я не могу изложить
в объяснении, а вот в секретной докладной можно. Вот
в ГТК Вы и сможете ознакомиться с моими пояснениями
по этому поводу, а если мое руководство даст мне команду
написать объяснение, то пожалуйста. А пока увольте. Не
я затеял эту карусель. Кстати, тот автомобиль «Пассат»,
который фигурировал в деле о взятке Смолову, был изъят
из этого же автосалона, но не нами, а милицией. И вообще,
от всего этого такой тухлятиной пахнет, что я не завидую
кое-кому.

— Виктор Павлович, может, не надо раздувать этот
конфликт? Я и так все понял.
Федоров пока не предлагал ничего конкретного по урегулированию
конфликта, и Лукин решил его дожать.

— Нет, Вы, видимо, не до конца поняли, что разворошил
своим неумным рапортом Носов. Раньше мы голословно
говорили о провокации в отношении Смолова со стороны
сотрудников собственной безопасности, а теперь появляются
доказательства. Я еще посоветуюсь с Московским
транспортным прокурором Скаредовым по поводу пересмотра
уголовного дела Смолова по вновь открывшимся
обстоятельствам. Он уже проинформирован, что Смолов
ни за что получил полтора года условного срока. Носов
своим рапортом подтвердил подозрения в провокации и
понуждению к получению взятки, и он еще может пойти
по этому делу вместе со своим «сексотом» — директором
салона соучастником за дачу взятки. Если прокурор узнает,
что взяткодатель — «сексот» Носова и по совместительству
директор автосалона, где был арестован автомобиль
«Пассат», а задержание «с поличным» Смолова произвел
хозяин «сексота», то скандала не избежать, а может, и
уголовного дела. Всем станет ясно, что здесь не оперативная
~210~



работа службы безопасности, а работа преступной группы
по реализации контрабандных автомобилей. Вы хотите,
чтобы об этом я написал в своем объяснении?

— Виктор Павлович, не собираетесь же Вы воевать со
службой собственной безопасности? — Федоров явно не
ожидал от него такого поворота, а может быть, никогда и
не встречался с подобной реакцией сотрудников таможни,
которых вызывал в отдел собственной безопасности.
— Носов — это не собственная безопасность, и я готов
это доказать. Совсем не хотел я копаться в его грязном белье.
Он своими отмороженными мозгами сам себя наказывает.
Кроме того, он был уволен из милиции за предательство.
Не понимаю, кто такие кадры к вам на службу подбирает?
— Я доложу руководству, и думаю, Носов будет переведен
в другую таможню. — Лукин наконец услышал от
Федорова реальное предложение.
— Это было бы правильным решением.
— Тогда успехов вам в работе, — Федоров больше не
настаивал на объяснении.
Лукин, конечно, погорячился. Но каких-либо письменных
объяснений ему удалось избежать.
И все-таки не хотелось закрывать этот вопрос просто
так. Он взял список всех пятнадцать автомобилей, изъятых
из «Реала», и подъехал к начальнику отдела по борьбе с
угонами МУРа Белову. Объяснив ему ситуацию, попросил
«пробить» эти автомобили по всем учетам, в том числе
Интерпола.

Зря они раздразнили Лукина! Два изъятые ими в салоне
автомобиля оказались угнанными в Германии, один был
угнан в Москве, а джип Нисан — Патрол разыскивался по
ориентировке об убийстве в Нижегородской области, в городе
Зеленый Бор. Кроме того, все пятнадцать автомобилей
значились в угоне как недоставленные в таможню. Лукину
опять фартило. Он подготовил информационные письма в
МУР и прокуратуру Нижнего Новгорода о задержании этих
автомобилей, а Белова попросил, чтобы тот за оказанную Лу


~211~



киным помощь в розыске угнанных автомобилей направил
в УБЭП города информацию для проверки деятельности
салона «Реал» совместно с налоговой полицией. Оснований
для этого было предостаточно. Начальника отдела расследований
таможни Чубурахова он попросил подготовить
на все автомобили дела о НТП с их конфискацией.

После этого написал рапорт на имя начальника РТУ
по БТП ГТК Ванину по поводу «жалобщика» Носова и
красочно расписал историю каждого из задержанных автомобилей
в автосалоне «Реал».

Развивая успех, Лукин без тени стеснения дал понять
автовладельцам , что за столь жесткие меры нужно «благодарить
» директора автосалона Кроликова и его покровителей.
Хотя намек был прозрачным: их проблемы возникли
по вине СБ таможни, которая автосалон «крышевала»,
устроила провокацию против Смолова и на Лукина «накатила
». Последнее — вообще из ряда вон, такого он в жизни
не стерпит! Вот и пусть теперь владельцы автомобилей
спросят по полной программе с кого следует.

Через некоторое время Белов рассказал о возбуждении
дела в отношении теперь бывшего директора бывшего автосалона
«Реал», переставшего существовать из-за долгов.

Носова переведут на другую таможню, но точку в их
противостоянии поставит год спустя он сам. Лукин уже
забудет о существовании Носова, потому что они будут
работать в разных таможнях, но мерзавцам свойственно напоминать
о себе. Знакомый из департамента экономической
безопасности ФСБ России Сергей Дымов сообщит Лукину,
что Носов арестован с поличным на Московской западной
таможне его коллегами за получение взятки в пять тысяч
долларов и дает показания, будто брал взятку для передачи
…Лукину. Его «признания» были настолько нелепыми,
потому что сотрудники из «конторы» знали об их взаимоотношениях,
и только посмеялись над его показаниями, а
потом повеселили Лукина, сообщив ему об этом. У Лукина
совесть была чиста, когда он после «наезда» на него Носова

~212~



раздал в МУР, УБЭП, налоговую полицию и ФСБ информацию
о его преступной деятельности. Вероятно, Денис
Добров из ФСБ через год и реализовал свою оперативную
разработку «отмороженного» Носова, который долго доставал
Лукина, из-за того, что он шаг за шагом подреза.

л ему
финансовую составляющую в преступной деятельности.
И достал. Вот такая мразь руководила службой собственной
безопасности таможни.

— Вот, сволочь, даже в камере хочет мне насолить, но
мозгов-то не хватает, — тоже посмеялся Лукин над «чистосердечными
признаниями» Носова.
Конечно же, Лукина никто не вызывал на допрос, и
ему не доставило бы удовольствия увидеться с Носовым
на очной ставке. Носову же дадут понять, что это для него
может кончиться «паровозиком», так как Лукин расширит
следствие, представив дополнительные доказательства его
преступной деятельности. Так закончилась карьера одного
из «борцов за честь мундира» в рядах нарождавшейся
таможенной службы России.

Руководству явно понравилась «зубастость» Лукина
при защите от глупых и наглых нападок со стороны начальника
собственной безопасности Носова. С новой силой
поползли слухи о серьезных связях Лукина с госбезопасностью.
Некоторым снились кошмары, что он действующий
сотрудник этих органов, внедренный в таможню. В силу то
ли своего воспитания, то ли «нового капиталистического
мышления» не понимали они, что это — нормальное
профессиональное партнерство в проведении совместных
оперативных мероприятий. Это скажет любой честный
сыскарь, будь он из РУБОПа, УБЭПа, МУРа, таможни
или ФСБ. Такая взаимопомощь была ценна еще и тем, что
можно обезопасить таможню от нападок всемогущих бизнесменов
или политиков, переведя «стрелки» на другие
силовые структуры и госбезопасность. Бывало, сотрудники
из ФСБ тоже участвовали в совместных мероприятиях по
«сценарию» Лукина, когда надо было зашифровать свою

~213~



оперативную информацию под чекистов и тем самым открыть
«зеленый» свет при ее реализации.

Но некоторые сотрудники решили, что именно Лукин
отправил Носова в следственный изолятор ФСБ. А он и
не собирался возражать: недруги больше будут уважать и
меньше вмешиваться в его деятельность.

До ареста Носова «спалится» и самый главный его руководитель
Альметьев, который лично участвовал в «задержании
с поличным» Смолова. Теперь многим стало ясно,
что это была провокация, и Лукин понимал, что она была
направлена против него. Альметьева с должности начальника
управления собственной безопасности ГТК России
отправили заместителем представителя ГТК в Казахстане.
Его руководителем в Казахстан был отправлен Сергей
Матвеевич Быков, который до этого работал заместителем
Председателя ГТК России. Если на такие должности
в Казахстане назначали руководителей среднего звена, то
это считалось повышением по службе, а для Альметьева и
Быкова это была ссылка.

Это как при царе удаляли неугодных от двора, и это
означало отстранить от должности за злоупотребления или
еще за что. Чем прогневил Быков шефа ГТК, неизвестно, а
с Альметьевым было ясно, что его подставили такие руководители,
как Носов.

Лукин не чувствовал себя победителем в этом противостоянии,
потому что не воевал ни с Носовым, ни с Альметьевым.
Они сами вылезали по собственной инициативе против
Лукина и огребали по полной. Конечно, было моральное
удовлетворение, что справедливость восторжествовала, а
это бывает в сегодняшних условиях жизни России не так
часто. Носов надолго ушел в места не столь отдаленные на
длительный срок, Альметьева сослали в Казахстан, но Лукин
пока не знал, что он и оттуда еще раз попытается «поднять
волну» в свойственной ему манере, что он борец за чистоту
рядов среди сотрудников таможенных органов, но по случайному
стечению обстоятельств он напорется опять на

~214~



Лукина. И вновь не повезет Альметьеву в этой «борьбе за
честь мундира», но это будет чуть позже.

Надоели Лукину эти интриги и «тайны мадридского
двора». Он был по жизни честным профессионалом, получавшим
от хорошо выполненной работы настоящее удовлетворение,
несравнимое ни на йоту с тяжестью от пачки
баксов в кармане. Ему хотелось заниматься своим делом, но
постоянно он натыкался на чьи-то «интересы». А ведь мог
при желании отрезать свой кусок пирога. Но — не хотел
становиться участником этого «пиршества».

После ссылки Быкова в Казахстан был назначен заместителем
начальника таможни его бывший советник Лазарев
Анатолий Алексеевич. Должность советника заместителя
Председателя ГТК России, может быть, была и выше, но
шеф уехал в Казахстан. Про таких, как Лазарев, говорят:
руководитель с открытым лицом. Всегда улыбчивый Лазарев
оказался соседом Лукина по Лесной улице. Он был чуть
моложе Лукина, высокого роста блондин с волнистыми волосами
и голубыми глазами. Лукин с начальником таможни
Мироненко вели себя на таможне сдержанно по отношению
к сотрудницам, которые были одна краше другой, поэтому
даже в шутку не рассматривали Анатолия Алексеевича
как конкурента по этой теме. Лазарев оказался веселым и
компанейским мужиком, и они с Лукиным стали приятелями.
А почему бы после работы не заехать в гараж Лукина,
который находился во дворе соседнего лома и не принять
по сто грамм для лучшего взаимодействия их служб? Да к
тому же Лазарев теперь курировал отдел неуправляемого
Чернова и все другие отделы и посты, которые занимались
оформлением товаров и автомобилей на таможне. Так они
изредка и поступали, чтобы не оставлять спиртовые пары в
своих кабинетах и не давать повода для разговоров.

Еще при Советской власти, когда служил в районном
отделении милиции, он безо всяких нарушений закона находил
возможность хорошо подработать. Силы и голова на
плечах позволяли это сделать. И точно так же он находил

~215~



вполне легальный и честный дополнительный заработок
потом. И от подарков в виде «зелени» с портретами президентов
Америки не отказывался, если это были заработанные
деньги. Это «финансовая подушка безопасности»
тоже позволяла ему держаться независимо в таможне, не
лезть в «темные» дела и спокойно бороться с контрабандистами.
Хотя главным, что намертво держало его в стороне
от «Носовых и К», был его принцип: «Не мутить ничего
там, где работаешь».

— Владимир Иванович, я устал от наездов собственной
безопасности и разборок с ней. Меня приглашают друзья
попьянствовать в Фонд правоохранительных органов «Россиянин
» на Воробьевых горах, — доложил он начальнику
таможни.
— Это тоже надо. Да и теперь у тебя в отделах нормальные
руководители. Отдохни. Тебя на неделю отпустить?
— Владимир Иванович, я же не запойный. И у меня
здоровья не хватит на неделю. Утром буду на работе. Просто
расслабиться хочется в кругу друзей, далеких от таможенных
дел.

Воробьевы горы


На дружеский обед в Фонд правоохранительных органов
«Россиянин» Лукин отправился по приглашению
своих давних друзей. С Сергеем Васильевичем Говоровым
он дружил более двадцати лет, чуть меньше с прокурором
Замоскворецкого района столицы Виктором Николаевичем
Степаненко, который после Олимпиады-80 переехал в Москву
из Казахстана, где дружил с нынешним председателем
этого самого фонда «Россиянин» Юрием Георгиевичем
Тончевым. В Казахстане они были функционерами республиканского
масштаба — вместе руководили комсомолом.
Но и после того как устроились в Москве, их пути-дороги
пересекались. Как вот и сейчас — на Воробьевых горах во
время неформального мероприятия под названием «дружеский
обед».

Лукин не спеша подъехал на служебных «Жигулях» к
дому номер 61 по улице Косыгина. В этом доме ранее располагалась
резиденция Фиделя Кастро, который пользовался
этой роскошью, когда прилетал с Кубы. Особняк был точно
таким же, как у Никиты Хрущева, что напротив, через сквер.
Фидель, наверное, и побывал в нем всего однажды, но все в
нем постоянно функционировало и было готово к приему
гостей. Теперь, по воле главы Администрации Президента
Павла Бородина, особняк передали Фонду.

~217~



Пришлось даже нарушить правила и проехать на «кирпич
». Еще с советских времен этот район считался элитным,
а улица привыкла к «членовозам», помпезным черным
лимузинам «Чайкам» и «ЗИЛам», на которых перемещалась
верхушка партсоветской номенклатуры. Теперь им
на смену пришли шикарные иномарки новой российской
элиты. И вдруг «Жигули».

Друзья еще не подъехали, и Лукин оглядывал улицу
Косыгина. Вдоль нее тянулся длинный кирпичный забор
метра четыре в высоту. А примерно через сотню метров
друг от друга располагались особняки с автоматическими
металлическими воротами. Повсюду стояли «кирпичи»,
поэтому улица выглядела пустынной, в то же время на нее
были устремлены всевидящие «глаза» десятка открытых и
скрытых видеокамер, а у каждых ворот стояли спецназовцы
наизготовку.

— Палыч, давай удостоверение, я закажу в охране пропуск,
— сразу, как только появился, сказал с серьезным
видом Степаненко.
Он позвонил, и их пропустили на КПП, где дежурили
майоры спецназа — атлеты ростом не менее 190 см в краповых
беретах, всем своим видом показывая, что американские
«зеленые береты» отдыхают. Прибывших пропустили к
особняку, дорога к которому проходила через небольшой
сад с диковинными цветами и растениями. У входа в резиденцию
лежали два огромных мастифа. Наверняка держали
собак исключительно «для интерьера», потому что они
настолько обленились из-за отсутствия работы, что даже
лаяли еле-еле. Да и какая у них могла быть работа, если вдоль
забора прогуливались охранники с двумя доберманами.
Вот это служаки, обученные, умные и работоспособные.
Когда они на сторожевом посту, с ними лучше не шутить.
Превратят пятую точку в английский флаг, да еще получишь
болевой шок: у доберманов десять укусов в секунду — все
ровно, что тебя прострочили на швейной машинке. Но они
ласковы со своими хозяевами и преданны им.

~218~



Встретил их компанию полковник в полевой форме
спецназа и проводил к председателю Фонда Тончеву, весьма
колоритной личности. Юрий Георгиевич отличался «спецназовским
» ростом и телосложением, был болгарином в
каком-то поколении — смуглый, с волнистыми черными
волосами. Лукина представили ему, после чего всех пригласили
в банкетный зал, где стоял уже накрытый огромный
стол. В глаза бросилось обилие напитков — виски, ром,
джин, коньяк, не забыта была и русская водка. Затем в зал
вошел армейский генерал, худощавый, среднего роста, от
чего он слегка терялся среди огромных офицеров спецназа,
обслуживающих гостей.

— Здравия желаю, Виктор Павлович, — громко обратился
он к Лукину.
Тот был приятно удивлен. Перед ним стоял его старый
знакомый Сергей Федорович Снегирев в генеральской форме.

— Сергей Федорович, как-то неудобно. Я полковник, а
ты меня на «вы» и «здравия желаю».
— А я Вас всегда уважал.
— Ну, давай все-таки на «ты», как раньше.
— Давай.
— Что же это Вы, Виктор Николаевич, скрываете от
своих друзей, что Виктор Павлович, оказывается, давно
знаком с Президентом нашего фонда? — спросил Тончев
и предложил: — За эту встречу надо выпить, как, господа?
Снегирев пригласил всех к столу.

«Он, стало быть, Президент этого фонда, а значит —
выше председателя Тончева», — отметил про себя Лукин.

Понты, конечно, серьезные, но Лукин ни разу до этого
не сидел за банкетным столом — так, чтобы полковники
спецназа разливали спиртное и подавали блины с икрой.
Это были, конечно, не официанты — исполнители ролей
в одном большом спектакле, который, наверное, время от
времени ставили обитатели этого особняка. Новый человек,
конечно, воспринимал всю эту показушную барственность
с удивлением.

~219~



У Лукина были нормальные жизненные принципы — и
на работе, и в жизни. Например, он четко разделял преступников,
которых еще не поймал и не доказал их вину, и лиц,
ранее уже судимых. Все были для него обычными гражданами,
а последние — даже более ущемленными, поэтому он
никогда зря не тревожил «выздоравливающих», понимая,
что те первыми попадают в подозреваемые, и только при
совершении новых преступлений они становились его
непосредственными клиентами. Так же и с бандюками из
преступных группировок. С кем-то из них Лукин мог даже
пообщаться, в интересах дела, на равных. А были те, что
крутились вокруг таможни и мешали работать. Но именно
из-за справедливого отношения Лукина к этой публике
многие из них относились к нему с уважением.

— Я слышал, ты перешел из милиции в таможню? — поинтересовался
президент Фонда Снегирев у Лукина. Они
оказались за столом рядом.
— Неинтересно стало работать в милиции. Все не так, не
по мне. Сыщики перестали «мышей ловить». Сотрудники
милиции стали больше уделять внимания бизнесменам и
торгашам. Так и смотрят, где бы что-нибудь «отломить».
А центральный аппарат уголовного розыска все больше
выполняет задачи политического сыска, — высказал свое
мнение Лукин.
— А в таможне по-другому?
— Да то же самое, по большому счету, тоже противно
иногда бывает.
— Не жалеешь, что ушел из ГУУРа МВД?
— Теперь уже нет. А как вспомню, что при выходе в
отставку в МВД мне подарили «ценный» подарок в виде
сломанного китайского магнитофона, так не жалею вовсе.
Видимо, всему свое время, а когда после тридцати лет службы
делают такие подарки, то это уже лицо МВД, которое
всегда закупало для подарков ненужные вещи, но хотя бы
проверили их.
~220~



— Это они были неправы. Вот моя визитка, звони. Рад
буду видеть и помочь в продвижении по службе. Это в наших
силах, а сейчас, извини, мне пора, — откланялся генерал.
Снегирев о чем-то переговорил в дверях с Тончевым и
вышел. Вечеринка шла своим чередом, но в конце его ожидал
сюрприз: два полковника внесли в зал огромные коробки,
как оказалось — с музыкальным центром.

— Виктор Павлович, от Фонда правоохранительных органов
разрешите преподнести Вам этот скромный подарок
за долгий и добросовестный труд в уголовном розыске. Вы
продолжаете и в таможне служить на оперативной работе.
Желаем Вам успеха на новом поприще! — торжественно
произнес Тончев.
— Спасибо, Юрий Георгиевич, такая аппаратура — моя
мечта.
«Это проделки генерала Снегирева. Надо позвонить и
поблагодарить», — подумал Лукин.
Он вышел в фойе и набрал номер, указанный в визитке.

— Сергей Федорович, большое спасибо за подарок.
С такой музыкой и жизнь стала веселей.
— Да брось ты, какие мелочи. У нас же Фонд правоохранительных
органов, и мы должны исправлять ошибки
некоторых должностных лиц, которые дарят пенсионерам
сломанные магнитофоны.
— Мне было очень приятно, что это сделал именно ваш
Фонд.
— Я знаю, что ты сам мог бы купить несколько таких
магнитофонов, но от Фонда получить почетно.
— Я это оценил. Спасибо. Память останется.
— Удачи. Звони.
Лукин всегда удивлялся предприимчивости этого парня.
Да, именно парня, а не генерала, который был на десять лет
моложе Лукина. И дело совсем не в возрасте. Со Снегиревым
Лукина познакомили вначале 80-х приятели из спецслужбы
ГУВД. Он работал «на земле», а Снегирева сначала «при


~221~



няли» за спекуляцию в гостинице Измайлово, а потом за более
серьезное преступление, связанное со скупкой валюты,
а это была крутая статья, вплоть до расстрела. Наступили
андроповские времена, и молодой парень двадцати трех
лет от роду получил пять лет, но отсидел три года. Потом
сразу попал под следствие за мошенничество. Правда, на
следствии ему удалось «отмотаться». Уже в период полной
неразберихи, в 1991 году он пытался вывезти за границу
антиквариат и драгоценности. Но как раз рухнул Советский
Союз, и Сергей Федорович, как и многие ранее судимые,
в одночасье переквалифицировался в «потерпевшего от
Советской власти». Решением суда с него были сняты все
старые грехи в виде судимостей и учетов, после чего он стал
уважаемым гражданином: сначала президентом промышленной
корпорации при Комитете по металлургии Правительства
России, затем «экстерном» окончил Гуманитарный
университет и вскоре стал доктором права, академиком
Международной академии наук экологии и безопасности
жизнедеятельности. Ленин так не шагал по жизни.

До недавнего времени Снегирев был председателем Комитета
Госдумы по безопасности. Здесь и получил генерала,
так как безопасностью в комитете Государственной думы
не мог руководить депутат без генеральского звания. Затем
стал президентом фонда «Россиянин». Во время празднования
пятидесятилетия Жириновского в концертном
зале «Россия» Сергей вручил ему ключи от шестисотого
«Мерседеса». Официально — от имени ветеранов правоохранительных
органов, хотя было ясно, что это подарок от
Фонда. А год назад Фонд «засветился» при растаможке в
льготном режиме шести «Мерседесов», которые отошли
криминальным структурам.

Официально «Россиянин» помогал русскоязычным
переселенцам из бывших союзных республик — жителям
Киргизии и Казахстана, Молдавии и Прибалтики. Те перечисляли
фонду взносы в размере месячных окладов. Но
можно ли было на эти средства арендовать особняк Фиделя

~222~



Кастро и оплачивать квартиры для работников Фонда?
Оплачивались также и приемы, и зарубежные поездки. Конечно
же, Фонд оказывал помощь семьям военнослужащих,
детским домам. Но много ли им надо? Вот и Лукин получил
подарок. В общем, ничего нового в этом не было. Фонд жил,
как все подобные структуры живут в новой России. Лукин
не собирался принимать близко к сердцу все подобные факты,
иначе ему бы плохо спалось от избытка информации по
различным аферам и невозможности что-либо изменить.
Да и информацию он специально не собирал, она к нему
стекалась при контактах с представителями правящего
класса. Ну, какое ему дело, что председатель Фонда Тончев —
выходец из бывшей комсомольской, а потом партийной
номенклатуры коммунистической партии Казахстана, а
генерал Снегирев — отсидевший срок при коммунистах?
Посидел, выпил с ними водки и стал знать еще больше.
Только эта информация ему совершенно не нужна. Как и
такая тоже: Сергей Федорович женат на племяннице вицепремьера
Правительства Олега Сосковца, «корешками»
которого были Коржаков и Барсуков. Вероятно, поэтому
Сергея наградили в 1987 году юбилейным знаком «70 лет
органам ВЧК — КГБ», причем после возбуждения очередного
уголовного дела. Многие «новые русские» дружили с
Сергеем Федоровичем на экономической основе. В общем,
ничего сверхъестественного в судьбе Снегирева не было. Это
была новая Россия, а он — просто показательный пример,
представитель новых «героев нашего времени».

— Как отдохнул в новой обстановке? — спросил утром
Владимир Иванович у Лукина.
— Нормально, но везде одно и то же. Надо выезжать в
тайгу — вдвоем с ящиком водки. Иначе мозгам отдыха не
будет. Вы же наверняка знаете этот фонд «Россиянин». Их
председатель — выходец из Казахстана, вы тоже ведь оттуда,
а президентом там еще круче мой давний знакомый.
— Да, слышал я о Фонде от земляков-казахов, которые
оформлялись на нашей таможне как переселенцы. Ободра~
223~



ли их, и фонд приложил к этому руку. И шесть «мерсов»
оформили в льготном режиме. Не понимаю. Кому-то можно,
а другим нельзя, — посетовал начальник таможни.

— Надо быть поближе к «семье», и все будет можно.
Вот поэтому лучше отдыхать в тайге и одному, чтобы
поговорить было не с кем. А так, при нашем владении
информацией, Владимир Иванович, трудно общаться с народом,
— рассмеялся Лукин.
— Ко мне кто только ни обращается. И народные артисты,
и Герои России, но я ничего не могу, а кому-то можно,
оказывается. — Владимир Иванович все понимал, но его
убивала несправедливость.
— Владимир Иванович, не будет ли у нас проблем с белорусскими
автомобилями? — Лукин специально перевел разговор
в другое русло. — Ведь Лукашенко после образования
Таможенного союза России и Белоруссии принял решение,
что жители Белоруссии в течение года могут ввозить одну
иномарку и платить пошлину в пятьдесят центов с кубического
сантиметра. Это же получается в шестнадцать раз
дешевле российских пошлин.
— Да, он мотивировал свое решение тем, что Белоруссия
не выпускает легковых автомобилей.
— Так не выстроятся ли очереди из таких автомобилей
на Минском шоссе в сторону Москвы? Границ у нас теперь
нет, — улыбнулся Лукин.
— Думаю, что не будет очередей. В Белоруссии введены
ограничения на продажу этих машин в течение двух лет.
— Значит, они будут оформлять их по доверенности,
и скоро в Москве появятся тут и там красные белорусские
номера, как в свое время литовские желтые. Нет, мы с вами
без хлеба не останемся, — предположил Лукин.
— Российские граждане обязаны будут доплатить разницу
между белорусской и российской пошлинами. Думаю,
мало кто отважится поставить самому себе горчичник на
одно место, отдав за машину круглую сумму. А потом тебя
еще могут схватить за это самое место в любой момент.
~224~



— Зато на этом заработают околотаможенные дельцы,
перегонщики, которые под заказ привезут любую иномарку
и получат за свою работу, а наши «халявщики», как и в литовской
истории, снова подвиснут. Вряд ли кто-то из наших
граждан сам поедет за машиной в Белоруссию или Европу.
На дорогах давно дежурят «братки» и берут с каждого
колеса. Даже поляки навострились на эту тему.
— Это я знаю. Бывали случаи, что и машины отбирали.
Бедные россияне. Грабят их сначала нечистые на руку таможенники
и гаишники, а потом еще и «братки».
— Да, не позавидуешь и не захочешь иномарку. Владимир
Иванович, а сколько реально стоит растаможка
машин? У меня друзья спрашивают, а я таможенник не могу
рассказать.
— Это смотря какой платеж выберешь. Один из них
сложный, но в четыре раза дешевле. Он включает в себя
таможенную пошлину, акцизный сбор и НДС, словом, как
у всех. А другой проще, но по шесть долларов за кубик.
Вот и получается, что в Германии покупаешь «БМВ»,
«Ауди» или «Мерседес» трехлетний за пять тысяч долларов
и еще столько же надо заплатить в кассу таможни.
А могут тебя рассчитать по единой ставке, и ты положишь
в кассу в три-четыре раза больше. Да еще таможенник не
примет машину к оформлению по заявленной стоимости
и назначит свою.
— Поэтому и идут наши граждане на всякие уловки,
но не понимают, что сразу становятся нашими клиентами.
— Почему же, кто-то и проскакивает, до всех руки не
доходят.
— А некоторым в жизни везет. Они живут или работают
за границей, и так, можно сказать, им повезло, что на свою
зарплату они могут позволить себе хороший автомобиль, а
им еще и скидки по растаможке.
— Да еще какие. Если они прожили там более шести
месяцев, то в течение года могут бесплатно привести трехлетнюю
иномарку.
~225~



— Это им поблажка, чтобы легче привыкли к российской
нищете, — пошутил Лукин. — Они на этой иномарке
покатаются по России, в отпуск к морю съездят, а машину
сдадут за три цены. И обратно за бугор, а к следующему отпуску
еще одну можно привезти. Льготники у нас — летчики
и моряки, работающие за рубежом, зарплата у них повыше,
чем у их коллег в России. А им еще и такой подарок от правительства,
чтобы они не отвыкали от «той» жизни и не
дай бог привыкли бы к нашим «Жигулям». Нет, пусть бы
покупали иномарки, но пошлины платили как все российские
граждане. Ну, дипломаты, те еще ладно…
— Дерут три шкуры только с простого инженера. Чиновники
тоже иногда пользуются льготами, но другого вида. Им
привозят машины и сразу ставят на учет с госномерами, которые
не подлежат проверке. Они о поддержке отечественного
автопрома болтают, а на «Жигулях» родных не ездят.
— В общем-то, Лукашенко молодец. Сделал белорусам
льготу.
А российские граждане продолжали уговаривать
таможенников нарушить закон и снизить пошлину при
растаможке машины. Некоторым это удавалось за определенное
вознаграждение, другим по «слезной» просьбе
правительственных структур.

В жаркий летний день 1996 года Лукин встретил в кабинете
начальника таможни Олега Табакова. Он прилетел
недавно из Америки, где учил актерскому мастерству, по его
выражению, американских «недорослей». Перед поездкой
в Штаты он купил в Таллине джип «Тойота» за пятьдесят
тысяч долларов и теперь, оказывается, должен был уплатить
еще тридцать пять тысяч за растаможку. К такому грабежу
Народный артист не был готов, не было больше денег.
Принес ходатайство от председателя Комитета по культуре
Москвы Бугаева. От начальника таможни Табаков отправился
прямо на таможенный пост, инспектор не устоял перед
великим артистом, да еще с такой верительной грамотой.
Возможно, Табакова предупредили, что оформление будет

~226~



незаконным и эта бомба замедленного действия может рвануть.
Но, как часто бывает, срабатывает надежда на русский
авось. А может пройти не один год, пока не всплывут эти
«косяки», и потом все обсчитают и «нагрузят» штрафом,
а то и автомобиль заберут. Можно, конечно, обвинить таможенников,
что не такие они стойкие. Но при их мизерной
зарплате уж больно соблазны большие.

Лукина судьба берегла от подобных соблазнов и злоупотреблений.
Он знал, где можно заработать, не используя привилегии
таможни. Так его научила жизнь. Можно заниматься
коммерческой деятельностью, не противоречащей законам.

Немного позже Табакова в таможню приехал Леонид
Ярмольник. Владимир Иванович вышел в приемную.

— Заходите, Леонид Исаакович.
— Я — Ленчик, — на лице появилась его неповторимая
улыбка.
Он сейчас «молотил» на телевидении в качестве ведущего
«L-клуба» и в программе «Золотая лихорадка».

— Мне посчастливилось приобрести «Мерседес», купе,
пятисотый, серебристый, со стеклянной крышей. Стоимостью,
как самолет, но пошлина таможенная не меньше. Как
можно оформить ее по-льготному? — с улыбкой спросил
Леонид.
— Никак. Ваша машина, к сожалению, не подпадает ни
под одно льготное правило. К тому же очень редкая и заметная,
— отрезал с улыбкой начальник таможни.
— Это точно. Она одна такая в России, — продолжал
улыбаться артист.
— Ну, это вряд ли. Вот, пожалуйста, гляньте в окно.
Мы вчера арестовали точно такой же «Мерседес». Один
полковник авиации пригнал и поставил на учет по поддельным
документам. Теперь машину конфискуют и летчика
привлекут к ответственности.
— Зачем мне показали такую же машину? И здесь меня
обманули. Сказали, что единственная в России. Придется
продавать. Или увезу обратно за границу.
~227~



— Для этой машины только второй вариант приемлем,
а за продажу вас накажут.
— Нет в жизни счастья. Других вариантов не бывает?
— Мы бы не советовали. Машина очень приметная.
— Спасибо и на этом.
Конечно же, по-человечески их можно было понять.
Каково это — заплатить за машину двести тысяч долларов
и почти такую же стоимость заплатить государству, потому
что в стране не выпускаются такие автомобили? Никакая
это не поддержка отечественного автопрома, а откровенный
грабеж, продиктованный единственной целью. Если человек
хочет ездить комфортно и нашел деньги на покупку дорогого
автомобиля, то найдет еще столько же, чтобы его растаможить.
И эти пошлины, вероятно, покрывают прибыль
всего автопрома. А что до настоящих дел, то Березовский
пообещал построить новый автомобильный завод и, как
всегда, обманул.

Позвонил прокурор Москворецкого района столицы
Виктор Николаевич Степаненко.

— У нашего друга из Фонда «Россиянин» Юрия Георгиевича
возник вопрос к таможне.
— Какой?
— Он спрашивает, нельзя ли подобрать ему для Фонда
приличный автомобиль из числа конфискованных?
— Ты же знаешь. Автомобилей там много, но ценообразованием
я не занимаюсь, поэтому не могу предложить ему хорошую
машину с заниженной ценой, как, видимо, он думает.
— Я тебя понял.
— Давай я дам тебе прайс-лист всех автомобилей, выставленных
на продажу. Пусть выбирает.
— Ну хорошо.
Лукин зашел к Владимиру Ивановичу и передал ему
просьбу председателя Фонда.

— Я понял, чего он хочет, но это не в нашей с тобой
власти. Мы конфискуем, а распределением занимаются
руководители ГТК.
~228~



— Да я знаю всю систему уценок и переоценок дорогих
автомобилей, как они уходят «нужным» людям за копейки.
— Ну тогда что тебе объяснять. Неужели у моих земляков
из Казахстана денег мало, чтобы купить себе новый
«Мерседес»? — спросил Владимир Иванович.
— Не знаю, может, после недавних разборок в их семействе
поменьше стало. Ведь членов их команды от большой
кормушки отвели.
— Ты имеешь в виду скандал с коробкой из-под ксерокса
после выборов Президента России?
— Да, с нее все началось. Я лично знаю Валерия Стрелецкого,
еще по работе в МУРе. Он у Коржакова возглавлял
отдел по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти.
А коробку вместе с Евстафьевым выносил Лисовский, друг
генерала Снегирева из Фонда. В предвыборной кампании
крутились очень крупные суммы, причем наличными,
и командовали этими потоками Березовский, Чубайс,
дочь Ельцина Татьяна и Гусинский. На конечной стадии
их операции Стрелецкий преградил им путь, застукав с
коробкой с полумиллионом долларов. Коржакову предложили
ее по-тихому вернуть и освободить Лисовского
с Евстафьевым. Но он встал в позу. Информация просочилась
в прессу. Не сообщалось, какие суммы легли на
личные счета перечисленных господ в банках Запада. Эти
же пол-лимона баксов предназначались им всего лишь на
карманные расходы. К разрешению ситуации подключили
вновь назначенного секретаря Совета безопасности Лебедя,
который был «должен» победившей группе, а у него были
натянутые отношения с Коржаковым. Вот они и сочинили
байку про переворот, который якобы готовили начальник
президентской охраны Коржаков и руководитель ФСБ Барсуков,
а преемником Ельцина они хотели назначить Олега
Сосковца. Что там на самом деле было, сам черт не разберет.
То ли не поделили эти полмиллиона долларов, то ли переворот
готовили. Но дружба Березовского с руководителем
ИТАР — ТАСС Игнатенко свое дело сделала. Утром газеты
~229~



трещали о раскрытом заговоре против Президента, аресте
Лисовского. По мне — так это обычная разборка между
жуликами: «Вор у вора дубинку украл». После шумихи в
прессе Ельцин потребовал отставки всех троих, а Лисовский
с компанией правили бал. При задержании у него в
кармане находилось тридцать восемь тысяч долларов, а
про коробку с полумиллионом долларов он давал просто
смешные показания. Оказывается, мусор он выносил в
коробке, а полмиллиона долларов туда кто-то подбросил.
Даже не детский лепет, не знаю, как и назвать эту «басню».
Но самое главное, что в эту версию поверили, так как другой
не могло и быть, потому что не нашли хозяина этих денег и
в итоге отправили в казну государства. Только ненадолго.
Эта команда все равно вынесет их обратно, другим путем, и,
скорее всего, даже большую сумму в качестве «компенсации
за моральный ущерб».

— Я не знаю, как Барсуков, а вот Коржаков и Сосковец,
наверное, не очень жалеют о своей отставке? — спросил
Владимир Иванович.
— Видимо, да. Сначала Коржаков продвинул Сосковца,
когда того, перевели в Москву с должности директора Карагандинского
металлургического комбината, где он «подлатался
». КГБ тогда возбудил в отношении него уголовное
дело о хищении на миллионы долларов, но случился развал
СССР, и дело «рассосалось». Сосковец часто проводил
пьяные загулы в посольстве Казахстана. Мы там иногда
обедали с прокурором Ступаченко, тоже выходцем из Казахстана.
И из того, что там говорилось, выходит, будто сам
Сосковец поверил в то, что он — преемник Ельцина. Дыма
без огня не бывает, и этот скандал о готовящемся перевороте
имеет, наверное, какую-то почву. Если вспомнить высказывания
Коржакова о введении чрезвычайного положения и
едином контроле аппарата Президента над всеми силовиками,
то получается, что заговор либо действительно был,
либо эти товарищи попросту оказались недальновидными и
неосторожными на язык. Противники воспользовались их
~230~



болтовней и, устроив театральное представление об угрозе
демократии, в одну ночь смели их со сцены.

— Да, здорово «масть подрезали» этой команде, если
председатель Фонда «Россиянин» просит конфискованную
машину.
— Не то слово. С подачи Сосковца Коржаков распоряжался
одними только счетами «Росвооружения». Другого
не понимаю. И Лисовский одно время с этой компанией
дружил — на финансовой основе «по отмыву» денег. Наверное,
не может быть дружбы, замешанной на больших
деньгах. Когда-нибудь при виде миллионов долларов у
кого-то планка падает, и тогда вместо дружбы появляется
вражда. Этому «семейству» жить, пока они воруют вместе,
пока нужны друг другу. Как только они усомнятся в пользе
какого-нибудь члена команды, он моментально будет снят,
раздавлен морально и материально, его «порвут», если
не успеет сбежать за границу, поближе к наворованным
сокровищам. Но это — их жизнь, которую они сами себе
придумали.
— Да, воруют, воруют, чтобы потом скрываться от своих
компаньонов, от следствия.
— Я все-таки переговорю с одним директором автосалона.
Автобизнес он ведет без нарушений. Может, что-нибудь
предложит «Россиянину», — улыбнулся Лукин.
— Да, пожалуй, там у него будет реальнее взять машину,
нежели в конфискатах таможни, — согласился Владимир
Иванович.
Лукин так и поступил. С его подачи Тончев получил по
нормальной цене «БМВ-525» и был очень доволен. Правда,
директор автосалона немного поворчал.

— Неужели у фонда «Россиянин» деньги кончились?
— Их команду здорово потрепали.
— А нечего было устраивать цирк с этой коробкой. Они
что, не знали, кого задерживают? — Директор автосалона
Михаил знал не меньше Лукина и намекал на связь фонда с
Сосковцом и Коржаковым.
~231~



— Наверное, эта компания с ними не поделилась.
— Наверное, так и было.
— Там один Степаныч, заместитель Коржакова, чего
стоит.
— Это Стрелецкий, кто непосредственно задерживал
Лисовского с коробкой?
— Конечно. Это же профессионал. Они знали всю информацию
по прохождению «зелени» во время выборов
и отправке ее «за бугор», поэтому решили поднять шум
по отношению к особам, приближенным к семье Ельцина,
но просчитались. Те оказались гораздо ближе к ЕБН, чем
они. Надо было сначала «прокачать» самого Ельцина,
объяснить, что его окружение тянет из казны не по чину, а
внаглую. Спросили бы разрешение на огласку их воровства.
А когда у самих рыло в пуху, уличать своих подельников, выходит,
опасно для самих себя. Так и получилось. Посидели
ночью, покумекали и придумали переворот, сообщив сразу
первому лицу государства, с которым могли общаться в
любое время суток через его дочку. Теперь трудно понять,
что у них были за мысли и план. Просто хотели вылить ушат
грязи на приближенных Ельцина, посадив на их места своих
людей. Самая реальная версия случившегося — борьба за
власть. Но простейшая партия была ими проиграна, потому
что играть они не умели и не предугадали ходов противника
после провокации с коробкой из-под ксерокса. Это же
мизерная сумма для любой стороны конфликта, предлог
для скандала и смещение некоторых руководителей, не
более того.
— Это точно, но нам-то что? — махнул рукой Миша.
Об Олеге Сосковце заговорили сразу после его назначения
в правительство еще при Егоре Гайдаре как о
профессионале, способном провести мероприятия по оздоровлению
экономики. Представили всей стране как лидера,
хозяйственника. Имидж Сосковец поддерживал умело.
Публичные заявления о персональной ответственности в
правительстве за порученный участок работы и так далее.

~232~



Его авторитет рос. Вместе с делами. Он легко находил общий
язык с хозяйственными руководителями, но не мог найти его
с «семьей», куда входили и Чубайс с Березовским. Сосковец
не входил в их команду, поэтому конфликт был неминуем.
Он зарабатывал свой авторитет делами, пытаясь проводить
реформы в соответствии с возможностями экономики, а
его противники нашептывали «папе», что появился преемник,
будоража его воображение. Скорее всего, они и придумали
эту фразу: «Сосковец — преемник Ельцина» — с
далеко идущими последствиями, и оставалось только дождаться
удобного случая, чтобы обвинить его в подготовке
переворота по смещению Ельцина. Олег Сосковец был в
правительстве хозяйственником, практиком, каких к тому
времени и не осталось, по сути, на вершине властной пирамиды.
Но он не был интриганом, как почти все остальные,
в том числе его противники, которым он мешал воровать.
Их больше устраивал председатель правительства Виктор
Степанович Черномырдин с его знаменитым подведением
итогов по прошлогоднему бюджету: «Хотели как лучше, а
получилось как всегда».

С фигурой Сосковца тоже не все было однозначно. Если
бы Гдляна с Ивановым направили расследовать не «узбекское
дело», а в Казахстан, то, возможно, он стал бы фигурантом
«казахского дела». Впрочем, воровство и коррупция
расползлись по СССР давно. Многие другие из нынешней
правящей элиты могли стать фигурантами не одного только
«московского», но и «ленинградского», «урюпинского»
и прочих дел, если бы очень быстро не расстреляли тогда
директора Елисеевского магазина Соколова и директора
овощной базой Амбарцумяна. Ясно, что им закрыли рот
навсегда, так как могли прозвучать громкие фамилии.

А Олег Сосковец поднялся наверх, потому что наступило
его время. Но выше, у самой казны, сидели жулики
покруче и чужих допускать до кормушки явно не собирались.
Так что пострадал он в результате самой что ни на
есть банальной борьбы за власть и за доступ к денежным

~233~



потокам. Но вряд ли он особо тужил. Мало того, что жив,
так отошел он в сторону далеко не с пустыми руками.
Успел поучаствовать в банкротстве алюминиевой отрасли,
замахнувшись на второй передел собственности под руководством
госчиновников. Но в этом месте перехлестнулись
их интересы с Чубайсом, да так, что заискрилось, где только
можно. Тут и коробка с долларами — как повод, чтобы
раздуть скандал со стороны Коржакова и Сосковца. Но
команда «семьи» опередила.

Много чего интересного происходило в этом «семействе
» и вокруг него. Недавно Коржаков дружил с
Березовским, а теперь они стали врагами. И все бы ничего.
Дружат они или враждуют — не так уж кому и важно. Но
они использовали силовые структуры, которые возбуждали
уголовные дела, проводили спецоперации, «маски-шоу».
Поэтому настоящим профессионалам противно было. Как
у классика: «Служить бы рад. Прислуживаться тошно».

Наверное, так же считал его новый оперативный сотрудник,
уволившийся со службы из армии Казахстана, где
служил командиром разведроты ВДВ. Евгений Шувалов
начинал служить еще в Советской армии, а после развала
СССР автоматически оказался за рубежом. В таможне
оперативному мастерству обучал Евгения Шувалова сыщик
с большим стажем, а теперь начальник оперативноразыскного
отдела Виктор Новиков. В отдел влился еще
один молодой опер Вячеслав, который был сыном генерала
милиции Владимира Мазова, которого Лукин знал лично.
Ребята оказались на редкость смышлеными и быстро освоили
новый участок работы.

Работа в отделах правоохранительного блока таможни
шла планомерно без авралов. «Набеги» на автосалоны
Москвы с целью выявления автомобилей с таможенными
нарушениями стали крайне редкими, так как владельцы
автосалонов поняли, что могут «пойти по миру», если сотрудники
таможни обнаружат на продаже нерастаможенные
автомобили. Пограничные таможни в течение нескольких

~234~



часов сбрасывали в их таможню информацию о направленных
автомобилях для оформления. Владельцу высылали
напоминание о необходимости явиться на таможню для
оформления транспортного средства, а кто игнорировал
эти требования, тот попадал в розыск.

Обмен информацией в электронном виде между таможней
и ГАИ был идеально отлажен. Нерастаможенные
машины ежедневно и теперь уже десятками ссыпались в
картотеку угнанного автотранспорта ГАИ Москвы.

Оперативники были загружены до предела. Они выезжали
к месту задержания автомобиля сотрудниками
ГАИ, составляли протоколы о нарушении. Арестованные
автомобили отправляли на склад, а материалы — в отдел
таможенных расследований, который под руководством
Чебурахова стал работать без нарушений сроков расследования.
Инспектора отдела Миша Цыганов и Марина Бахтина
составляли костяк отдела. Их дела о расследовании можно
было рассматривать без изучения.

У оперативников появились другие задачи — установление
и задержание лиц, покупавших и доставлявших
эти автомобили в Россию, так называемых перегонщиков,
которые и создавали «погоду» по недоставкам в таможню.

Совместно с новым заместителем начальника таможни
Лазаревым прикрыли «лавочку» Чернова из отдела по
контролю доставки на таможне, грамотно сработал оперативный
отдел Новикова совместно с ГАИ. Именно отдел по
контролю доставки позволял до поры до времени за соответствующее
вознаграждение придерживать информацию
о «потерявшихся» на пути к таможне автомобилях и не
передавать на них материалы в отдел расследования. Бывали
даже такие случаи, когда розыск недоставленного автомобиля
объявляли аж через пять лет! За этот срок автомобиль
успевал сменить не одного хозяина, отодвигая все дальше
встречу оперативников с настоящим аферистом, который
ввез этот автомобиль в Россию и не доставил в таможню.
Лукин в таких случаях не искал в последнем покупателе

~235~



«крайнего», шел ему навстречу как добросовестному гражданину,
если тот уверял, что не знал о незаконных сделках
теперь уже с его автомобилем.

После обеда в столовой Института атомной энергии,
который предоставил их таможне помещения в аренду,
Лукин вместе с Мироненко и Лазаревым остановились на
огромной площадке перед зданием таможни подышать воздухом.
Мимо них, поздоровавшись с руководством таможни,
проследовали на обед начальники отделов Новиков, Чебурахов
и вновь прибывший руководитель отдела дознания
Михаил Дугушкин, а вслед за ними молодые сотрудники
Шувалов, Мазов и Цыганов.

— Во! Волкодавы Лукина пошли на обед, — хихикнул
начальник таможни Мироненко.
Они вместе посмеялись, а Лукину была приятна такая
оценка молодых сотрудников и таких же молодых в таможенном
деле руководителей отделов, но они за короткий срок
службы в таможне заслужили такой оценки. О их работе
заговорили в городе, их деятельность постоянно освещают
пресса и телевидение.

Счет задержанным автомобилям шел на тысячи, но как
обычно бывает: в одном месте наведешь порядок, а в другом
этот порядок здорово хромает. Так было с оценками конфискованных
автомобилей, которые продолжали по бросовым
ценам уходить «белым подворотничкам» — чиновникам.
Даже проверка таможни со стороны Контрольно-ревизионного
управления Минфина по вопросу реализации
конфискованного имущества и взысканию штрафов прошла
весьма слабо. Правда, к самой таможне претензий не было.
Да и откуда им было взяться? Конфискованные автомобили
шли нарасхват, штрафы по делам обеспечивались за счет
процедур по задержанным автомобилям. Их выдавали
владельцу только после выплаты штрафа и таможенного
оформления. Одним словом, от таможни поступали
миллиарды рублей в казну государства и в фонд развития
таможенной системы.

~236~



Могло поступать еще больше. Только никому не хотелось
вникнуть в суть проблемы. Например, когда конфискованное
имущество реализовывалось в лучшем случае
за полцены. В документах все было написано правильно,
только не соответствовало реальному положению дел.
Сами исследования по оценке состояния и стоимости автомобилей
проводились специальными комиссиями явно
с определенным креном в сторону занижения, что означало
только одно: товар уходил через лиц, состоявших в этих
комиссиях, и тех, кто их проверял. Но и в стране «развитой
коррупции» такой беспредел мог происходить до поры до
времени. Не по причине борьбы с коррупцией, нет, просто
кому-то «сверху» не достанется автомобиль по бросовой
цене. И пошло-поехало.

Была и другая сторона медали. Оперативные сотрудники
таможни рисковали, конфискуя дорогостоящие автомобили.
Вынуждены были давать письменные разъяснения на
жалобы граждан в прокуратуру и собственную безопасность
таможни. Не говоря уже об интересах некоторых руководителей
таможенных органов, чьи знакомые попали под
раздачу оперов. Они-то старались выдать реальные суммы
на-гора — в казну, на развитие таможенных органов, писали
отчеты о конфискованных автомобилях, проставляли стоимость
согласно оценкам по делам о нарушении таможенных
правил. Но после реализации автомобилей в казну попадали
копейки от первоначальных сумм, и отчеты показывали неприглядную
картину. Но опера были ни при чем, — не их
кухня. Здесь руководил финансовый блок таможни, а служба
безопасности «не замечала» несоответствия в отчетности,
а значит, тоже имела свой интерес в этих махинациях. Это
опять был «чужой огород». Собрали этот «урожай» автомобилей
оперативники из блока Лукина, а уценили и не один
раз и продали этот «урожай» финансисты. Все, как в жизни.
Одни производят, а другие только наживаются на этом.

Поставленная Лукиным работа по получению разовой
информации от нарушителей закона приносила результаты.

~237~



Да, он фактически покупал информацию, снижая штрафные
санкции. Но не нарушал закон, который разрешал применять
смягчающие обстоятельства к нарушителю, если тот
помогает следствию. Лукин читал некоторые законы так, как
ему было выгодно, что поделаешь, если они так написаны.
С одной стороны, «дыры» в законах позволяли воровать
законно, но с другой стороны — при желании так же законно
позволяли бороться с беззаконием.

Он не был сторонником организации оперативной
работы в режиме «палочной системы», как, например, в милиции,
требующей определенного количества вербовок в год
от каждого опера и столько же заведенных дел оперативного
учета на преступников. И хотя в таможне эти требования
были несколько мягче, однако они были. А Лукин считал
хорошим не того опера, у которого много информаторов,
а того, кто располагает качественной информацией, представляющей
оперативный интерес.

Второй этап — реализация этой информации таким
образом, чтобы не подставить источник, от которого она
получена. Здесь Лукин был мастером шахматных ходов, и
стрелки переводились совсем в другие стороны. Работая всю
жизнь со «стукачами», Лукин так и не стал их ни уважать,
ни тем более воспитывать, как предписывалось секретными
приказами: в них не рекомендовалось привлекать к сотрудничеству
лиц на компрматериалах. Он же, да и не только
он, в большинстве случаев использовал именно этот прием,
считая, что «стукач» сообщит что-нибудь представляющее
интерес только, когда над ним висит серьезная жизненная
проблема.

Лукину нравилась американская система оперативной
работы. У них работала, как часы, программа защиты свидетелей,
а по сути — стукачей. Их законодательство позволяло
внедрять в преступную группировку лиц, совершивших преступление
и еще не осужденных. А потом агенту снижали
срок наказания в зависимости от его помощи правоохранительным
органам, но официально, по решению суда. Ему

~238~



никто не обещал полного освобождения от ответственности
или прекращения уголовного дела. Все решает судья — что
«заработал», то и получил.

Кроме него, мало кто предполагал, к чему приведет
постановка на учет автомобилей, не доставленных в таможенные
органы, в картотеку угнанного автотранспорта
ГАИ. Только по Москве их насчитывалось около пятидесяти
тысяч. А проверка автосалонов добавила сюда автомобили,
завезенные в Россию, в «дыру» на границе, а потом
поставленные по поддельным документам на учет в ГАИ.
Лукин оказался причастен к сбою системы, выстроенной
контрабандистами. По России прокатилась волна разоблачений
нечистоплотных таможенников и сотрудников ГАИ.
Фирмы-однодневки, под видом автосалонов выдававшие
справки-счета на эти автомобили о купле-продаже, быстро
самоликвидировались, позакрывались и многие легальные
автосалоны, потому что не выживали при честном бизнесе.

Конечно же, таможенная политика государства может
только удивлять своими непомерными поборами с граждан,
продиктованными, как официально заявлялось, поддержкой
отечественного автопрома, которому и не суждено было
подняться до конкуренции с мировыми лидерами. Россию
здесь скоро обойдут Бразилия, Мексика и даже Индия,
так чего корячиться, сдались бы на милость победителя и
производили то, что уже придумано за бугром. Поддержка
автопрома оборачивается поддержкой чиновников в этом
бизнесе. Как-то один товарищ, глядя на новую модель
«Тойоты», сказал: «Да, надолго мы отстали от них в этой
отрасли». На что Лукин ответил: «Может, даже навсегда,
судя по нашим темпам развития экономики». Вот и вся
сермяжная правда.

После выхода постановления Правительства Москвы
№ 911 «О взаимодействии городских структур со службами
ГУВД Москвы в вопросах предотвращения незаконного
завладения автотранспортом» и разъяснительно-профилактической
работы, проводимой сотрудниками их таможни,

~239~



на автосалоны набросились службы милиции и налоговой
полиции. Вот уж точно, что бесплатный сыр бывает только в
мышеловках. Народ постоянно ищет выгоды и не понимает,
что это все временно. В любом случае сведения о пересечении
границы России заносятся в компьютер на пограничной
таможне и тут же в электронном виде передаются в таможню
назначения, где автомобиль должен пройти растаможку, поэтому
пока этого не произойдет, информацию о нем из компьютера
никто не уберет. Можно было, конечно, сделать это
за деньги, но Лукин дал команду провести сверку данных об
автомобилях, которые числятся в компьютере пограничной
таможни, с данными таможни об оформлении этих автомобилей,
а все остальные поставили в розыск. Завезенные в
«дыру» автомобили вычисляются немного сложнее в части
расследования и процедуры сбора доказательств. Проверку
проходят документы, ставшие основанием для постановки
на учет в ГАИ. Это справка-счет автосалона-однодневки,
которого уже не существует. Добросовестный покупатель
заплатил за оказанную ему «медвежью услугу» куда меньше,
чем за официальное таможенное оформление автомобиля.
Автосалон сделал себе небольшой капитал на этом бизнесе и
оставил этого гражданина наедине с таможней. Автомобили,
завезенные в «дыру», очень легко вычисляются: делаются
запросы во все таможни России о регистрации пересечения
границы транспортным средством. И если приходит
ответ, что оно не пересекало границы России, получается,
ввезено контрабандным путем. Лукин отлично понимал,
что дело тут не только в скаредности граждан, но еще и в
государственной политике, в интеллектуальном уровне так
называемых экономистов, экспертов и прочей публики,
провозгласившей себя элитой. А граждане не могут купить
современный автомобиль за реальную цену.

Но — это «лирика». Лукина поставили на это место,
чтобы он проводил ту государственную политику, какая
есть, это — приказ, который не обсуждается, и — Закон, который
написан. А это-то он умел делать, как следует. Лукину

~240~



припомнились строки из Таможенного устава России 1857
года: «В таможенных службах должны работать чиновники
опытные, в верности испытанные и доверия достойные, а
главное — способнейшие и усерднейшие в пользу казны».
Где теперь та Россия и те таможенники, да и были ли такие?
Лукина после этих строк потянуло на лирику.

В Средневековье взимались таможенные пошлины за
клеймение лошадей, ибо коневодство было важной отраслью
феодального государства. Вот, наверное, с тех пор и пошло,
что владелец платил за каждую лошадиную силу. А если
серьезно, то таможня дала развитие многим производствам,
и Москва обязана своим ростом и развитием таможне. Она
изначально представляла собой крохотное княжество на
скрещивании водного и сухопутного путей из Владимира
и Суздаля. Только через несколько веков Москва стала
торговым центром с выходом на Византию, Иран, Польшу,
Крым, Кавказ. И если из всех таможен, какая и имела отношение
к этой древности, то это была таможня, в которой
он в данное время работал. Это пост «Багажный» на всех
вокзалах Москвы с оформлением пассажиров, прибывших
из-за рубежа, кроме Савеловского, пост «Почтовый», где
проходили оформление все почтовые отправления, пересекавшие
границу России. Получалось, что Московская
почтово-багажная таможня была очень древней.

В Москву опять пришла весна, в это время у многих
появляются свежие мысли. Правда, они появляются и у не
совсем адекватных людей. Тогда начинается разруха.


Разгром на таможнях


Наступили времена, когда верхние руководители
решили Московские таможни перекроить и разбить на
сектора. В соответствии с новыми административно-территориальными
единицам — округами — не получалось,
так как их было десять. Сделали всего четыре: Северную,
Южную, Западную и Восточную таможни. Почему не две
или не шесть? Подход к этому вопросу был не очень понятен.
У прежней структуры была своя специфика. В Автогрузовой
таможне оформляли караваны фур с товарами,
а в Железнодорожной оформляли груз, перемещаемый по
«железке». Выставочная таможня также соответствовала
своему назначению: оформлялись грузы, поступающие на
международные выставки. Правда, его сосед по даче оформлял
на ВВЦ десятки фур с телевизорами в месяц, которые не
выставлялись даже на прилавок, а сразу «уходили с колес»
в различные регионы страны. Но это «деталь» времени.
Да и выставок проводилось мало, а сотрудники таможни не
могут бездельничать, так как им спущен план пополнения
казны. Его таможня оформляла товары, в том числе автомобили,
как багаж, «отдельно следующий от пассажира».
Не исключено, что реформу затеяли с целью окончательно
запутать таможенные дела при их передаче в новые таможни,
а где-то и «потерять» вместе с архивами. На передачу дел
и подготовку документации был определен переходный

~242~



период в один год, после чего все таможни станут одинаковыми.
Никакой специфики с товарами и грузами. Молоти
на любом поле что угодно, кроме нефти, алкоголя и табака.
Это поручено другим. О том, что кому-то поручено также
регулировать потоки оружия и наркотиков, официально
нигде не значилось.

Заканчивался недолгий срок, отведенный для существования
Московской почтово-багажной таможни. Однако к
началу переходного периода в таможне произошли серьезные
события, которые возникают обычно весной или осенью.
Может быть, обострение? К ним нагрянула комиссия
с внеплановой целевой проверкой, причем касалась она
только оформления автомобилей.

Лукин, было, предположил, что Владимир Иванович
кому-то отказал в незаконном льготном оформлении или
сосланный ими на таможенный пост начальник отдела собственной
безопасности Пирогов между пьянками накопал
какие-то документы по льготникам, с которыми сам не в
состоянии был разобраться.

О результатах этой проверки в таможне узнавали
только из материалов о нарушениях таможенных правил,
которые передавала комиссия для расследования. Ими
были выявлены занижения стоимости автомобилей и необоснованные
оформления льготников, освобождение от
взимания таможенных платежей с физических лиц, которые
представили поддельные документы на эти льготы. Обычно
внеплановые целевые проверки таможни проводятся при
получении оперативной достоверной информации. Или
когда кого-то из верхнего руководства посылают далеко и
в грубой форме. С начальником таможни не все было так
ясно. Перед проверкой запустили слух, что он имеет виллу
на Канарских островах. Кому-то надо было поделиться с
народом такой информацией. На эту «утку» Владимир
Иванович только улыбался в усы и говорил, что неплохо бы
иметь такую виллу, но у него нет даже дачи в Подмосковье.
Лукин прикинул финансовую составляющую этих слухов и

~243~



пришел к однозначному выводу, что кому-то было выгодно
их распустить. И методы — как у службы безопасности. На
профессиональном языке это называлось «раскачать» фигуранта
«черной» дезинформацией, заставить его нервничать
и совершать ошибки, но Владимир Иванович был спокоен,
даже слишком. Лукин знал, что начальник, по крайней мере
от своих заместителей, не получал «боковика» к зарплате.
Лукин также ничего «не наваривал» на делах о нарушениях,
поэтому ему нечем было поделиться, и докопаться к нему
тоже было нельзя. Заместитель по таможенному оформлению
Лазарев только недавно пришел из центрального
аппарата ГТК, да и был он способен взять только бутылку
виски и тут же выпить ее вместе с «ходатаем» по вопросу
оформления. Зам по кадрам жил от получки до получки, а
зам по финансовым вопросам, может быть, и имел какие-то
копейки от своих отделов, но и то вряд ли, потому что был
выходцем из партийной номенклатуры, а там люди несколько
другого воспитания, хотя не все, конечно… Получалось,
что не могло быть у начальника таможни виллы на Канарах.

Но нарушения при оформлении автомобилей на таможенных
постах были вскрыты реальные, и ущерб государственной
казне нанесен серьезный. И не будь он Лукиным,
если бы не знал, где ходили эти «боковики» от теневого
оформления. Крутились на таможенных постах «внештатные
» брокеры, которые регулировали все вопросы оформления
между владельцами автомобилей и таможенниками,
которые получали от них от пяти до семи тысяч долларов
в месяц. Но, по информации, начальник таможни и с этого
ничего не имел. Может, тогда и правильно, что нагрянула
внеплановая целевая проверка. «Левые бабки» косяками
ходили вокруг таможни, но не попадали ни к руководству,
ни выше. Беспорядок, понимаешь…

Московскому таможенному управлению тоже досталось.
Владимира Ивановича Мироненко освободили от
должности вместе с начальником таможенного поста, где
оформлялись автомобили. Других руководителей, в том

~244~



числе и Лукина, подвергли переаттестации на комиссии. Но
он успел за этот год набрать много очков вперед, оперативные
показатели деятельности правоохранительного блока
таможни резко выросли, а главное, замаячила перспектива
наконец избавиться от массовой недоставки автомобилей
в таможню. Ко всему этому Лукин имел самое прямое отношение.
Ему поэтому вопросов не задавали, но дел о нарушении
таможенных правил после проверки у них заметно
прибавилось. Инспекторский состав на постах здорово
почистили, и владельцам автомобилей досталось. Это были
«липовые» моряки и летчики, которые не видели никогда
кораблей и самолетов, но оформили автомобили в льготном
режиме, как будто бы они по шесть месяцев «плавали» и
«летали» за рубежом. При оформлении они представили
липовые документы. Но были и такие летчики, которые не
имели положенных часов налета для получения льгот, и им
их приписали, да еще и уменьшили кубические сантиметры
двигателей, чтобы они подпадали под льготы. Много чудес
творилось при таможенном оформлении. А в общем-то,
все было сделано как-то по-детски. Было ясно, что любая
проверка вскроет эти нарушения. Все документы лежали в
архиве, а в них были изложены все факты нарушений, как
в протоколе допроса. Бери любой материал — и в Сибирь.
Видимо, только «внештатные» брокеры из «околотаможенной
» сферы остались в «шоколаде». Их доход никто
не подсчитывал и не фиксировал. Они взяли свое — и в
«тину», до прихода нового личного состава таможни.

А уволенные таможенники, видимо, так насолили руководству,
что приказом ГТК их фамилии занесли в «черный
список», взяли на контроль и не принимали на работу в
другие таможни. Какие же надо было иметь мозги, чтобы
так по-простому взять и поставить самим себе горчичник
на задницу?

О реорганизации таможен шли пока только разговоры,
официального приказа еще не было, и руководители, что
пошустрей, подыскивали себе места в новых таможнях и

~245~



в Госкомитете. Первым ушел, с солидным повышением,
главный финансист таможни Мальцев, которого назначили
заместителем начальника в Организационно-инспекторское
управление ГТК. Сотрудники этого управления и проверяли
их таможню. Обычно такие должности раздают после
комплексной проверки, выявившей в том числе и серьезные
финансовые нарушения в таможне, только за особые заслуги.
Лукин всегда называл вещи своими именами и как опер
называл эти особые заслуги, как «сливом информации на
руководителя и переводом стрелок на него». Доказательств
у него не было, кроме перечисленных выше. Да он и не хотел
никому ничего доказывать. Жизнь сама расставит все на свои
места, и время покажет, кто и чего стоит.

Потом первого заместителя начальника таможни Лазарева
назначили начальником таможенного поста «Каширский
» на Центральной акцизной таможне. Эта таможня
была самой крутой по «темным» делам, а таможенный
пост «Каширский» ходил под знаменитым таможенным
терминалом «Ютданд», где «контрабас» шел косяками.
Лукин и не знал, поздравлять ли своего друга Лазарева с
этим назначением или посочувствовать, но в гараже они
взбрызнули это дело.

Заместитель по кадрам Подстрешный нацелился на
Южную таможню. А о Лукине вдруг пошли разговоры, что
его хотят назначить начальником Московской оперативной
таможни, которую образовали на базе отдела по борьбе с
таможенными правонарушениями МТУ. Бывший пограничник
Хвостов к этому уволился, а перед ним и начальник этого
отдела Семижен Владимир Иванович. Но Лукина вызвал
заместитель Председателя ГТК Николай Алексеевич Лютов,
который руководил Московским таможенным управлением.
Бывший заместитель по финансам таможни Мальцев успел
шепнуть Лукину на ухо причину вызова на ковер, и он немного
расслабился, так как не рвался на повышение.

— Виктор Павлович, Московское таможенное управление
вам доверяет и предлагает должность начальника
~246~



таможни. Будете одновременно создавать Московскую
западную таможню с передачей дел и имущества. Справитесь?
— спросил Николай Алексеевич.

— Справиться-то смогу. Вот только все с таможни разбежались,
руководителей не осталось. Вероятно, поэтому
доверие пало на меня?
— Мне нравится ваша прямота. Я знаю, что у вас создан
крепкий правоохранительный блок, который способен самостоятельно,
без вашей опеки решать поставленные перед
ним задачи. Так?
— Да, так и есть, — согласился Лукин не без гордости.
— Вот и пусть работают самостоятельно, а вы возьмите
на себя другие вопросы. Назначьте начальников функциональных
отделов таможни своими заместителями.
— Николай Алексеевич, а пока буду руководить этой
таможней, не получится так, что для меня места не останется
во вновь созданных таможнях?
— Вы работайте, а я подумаю. Во всяком случае, место
первого заместителя Московской западной таможней остается
за вами, а может быть, и выше поставим.
— Спасибо, Николай Алексеевич. — Лукин почувствовал
«крылья за спиной».
— Только надо решить одну проблему, Виктор Павлович.
Это — огромные очереди на таможенное оформление
автомобилей. Идет поток жалоб от граждан по этому поводу.
— Так эти очереди ходят за таможней на протяжении
пяти лет. С отдела по оформлению с Марьиной Рощи. —
Лукин понял, что рано распустил «крылья», так как знал
эту тему и с бывшим начальником собственной безопасности
таможни Дунаевским коснулся ее, а после он уволился.
Если бывший генерал КГБ не потянул эту тему, то значит,
она тугая. А что Лукину терять, когда пенсия уже щелкает на
сберкнижку? Конечно, не хотелось бы «сгореть» за чужое
похмелье, но выбора ему, похоже, не оставили. Либо на амбразуру,
либо в «народное хозяйство», так как уволят по
сокращению в связи с реорганизацией таможни.
~247~



— Поэтому надо ликвидировать эту проблему вместе с
очередями. Срок — месяц. Сможете?
— Подумаю. Не бывает нерешаемых проблем.
— Тогда успеха вам, — Лютов слегка улыбнулся, наверное,
сам не особо верил, что эти очереди можно ликвидировать.
Он вышел из-за стола и пожал Лукину руку.
Но Лукин никогда не давал пустых обещаний. Он на
эти очереди нацелился уже давно. Во время проведения
рейдов с Дунаевским и РУБОПом по оттеснению бандитов
от этих постов он изучил обстановку и знал полный расклад
финансовых составляющих этой проблемы, а поэтому представлял,
как можно ликвидировать эти очереди и не через
месяц, а гораздо раньше.

Ему подфартило совершенно неожиданно. Он опять на
генеральской должности, и начальник МТУ Лютов обещал
подумать о его будущем высоком назначении, а для пенсионера
из МВД это не так уж и плохо. Будучи в МВД, он уже
«примерял» лампасы и даже обмыл с кадровиками первое
прохождение документов, подписанных Министром внутренних
дел Пуго, на присвоение ему звания — «генералмайор
милиции». Вернее не звания, а кусочек счастья, как
называли это звание коллеги. Но счастья от него отвернулось
в том случае, так как через два дня министр застрелился,
а потому все его приказы признали недействительными.
Потом рухнул СССР и пошло-поехало. Так и осталась у
Лукина копия того приказа, который он заделал в рамочку,
но на стену не стал вешать. Теперь история повторяется,
только уже не с развалом страны, а таможни, и поэтому
все так же пахнет «паленым». Но как бы там ни было, его
повысили, да еще с большой перспективой, а «где наша не
пропадала?».

Если в правоохранительном блоке таможни весь механизм
отделов работал как часы, то другие службы хромали,
а некоторые на обе ноги, но одно хорошо: Лукин бы в курсе
многих их закулисных делишек, которые не всплыли во
время прошедшей проверки. Он не собирался совершать

~248~



революцию, тем более что таких задач перед ним не стояло,
но и потворствовать некоторым жуликам от таможни он не
собирался. Да и выхода другого в его ситуации не было: либо
снимут за мздоимство, причем это сделают подчиненные,
а ты ничего и не понюхаешь из этого, либо тебя снимут за
бесконтрольность. Еще хуже, когда кто-то из таможенников
за деньги делает темные дела, а тебе только подсовывает на
подпись документы по ним. И у прокурора не оправдаешься,
не докажешь, что твои сотрудники не делились с тобой. Поэтому
Лукин с первых дней работы в новом качестве жестко
пресекал всякие попытки подчиненных затащить его в этот
порочный круг.

Первым делом он решил выполнить указание Лютова
и разобраться с очередями по таможенному оформлению
автомобилей. Они существовали со времен образования таможни
и перемещались по Москве вместе со сменой адресов
мест оформления. Теперь вот «кучковались» по Большой
Очаковской улице, 47а, в бывшем 20-м таксопарке на 2-м
Иртышском проезде и на «Автогаранте» в Люберцах. Не
хотелось ударить в грязь лицом перед руководством на таких
проблемах таможни.

На крыльце таможенной «дачи» (так они называли
свою таможню, потому как была она деревянная и стояла
в тупике хитросплетений железных дорог, исходящих от
трех вокзалов на Комсомольской площади) его встретил
руководитель таможенной охраны, сын украинского народа
Пономаренко, и выпалил:

— Товарищ начальник, все в порядке. Без происшествий.
Разрешите вас поздравить с повышением.
— У наших таможенников вода в одной части тела не
держится. Только поступило предложение и приказ, наверное,
еще не подписан, а уже поздравления, — пробурчал
Лукин.
— Нет, все законно. Нам позвонил дежурный по Московскому
таможенному управлению и сообщил, что вы
назначены начальником таможни.
~249~



— Ну, тогда ладно. Я неоднократно уже сталкивался с
этим. Работаешь спокойно, никуда не рвешься, и вдруг над
тобой тучи сгущаются и вот-вот выговорешник врежут за
что-нибудь. А потом выясняется, что твою кандидатуру
обсуждают в руководстве на повышение, а на это место еще
пять претендентов. Вот они и стараются нагадить тебе, а ты
не знаешь, за что.
— Это точно, бывает и такое.
— Вот что, Леонид Владимирович, берите своего начальника
Анатолия Андреевича и заходите ко мне. Надо
кое-что обсудить, — распорядился Лукин.
— Хорошо, сейчас будем.
— И заканчивайте салом закусывать, — Лукин ничего
не имел против сала, а только, когда используют его как закуску
в рабочее время.
— Так это для здоровья, а потом, чем же еще закусывать?
— После проведения намеченных мною мероприятий
можно будет закусывать сырокопченой колбасой и икрой.
Давайте подходите. — Лукин пока махнул рукой на его легкие
шалости с Бахусом. В таможне в период реорганизации
дисциплина та еще была.
Лукин оценил любознательность таможенников по поводу
его назначения. Многих интересовало, как они будут
жить дальше при новом начальнике.

Руководители таможенной охраны зашли в его кабинет.

— Ну, друзья-однополчане, настало ваше время поработать
на благо Родины. Заместителем Председателя таможенного
комитета дано жесткое указание ликвидировать
очереди по таможенному оформлению автомобилей.
— А это возможно? — удивился Сайганов.
— Вполне. Анатолий Андреевич, я знаю, что вы оформляли
учебный класс в таможне и умеете рисовать. Так вот,
надо первым делом написать объявления на все таможенные
посты размером не менее чем метр на два, чтобы клиенты
могли прочитать его на воротах, не выходя из своего
автомобиля. Я не могу поручить этого дела сотрудникам
~250~



таможенных постов, так как они не заинтересованы в таких
объявлениях. А мне надо, чтобы к утру эти объявления
висели везде, в том числе и у нас перед входом в таможню.

— Какого содержания, Виктор Павлович?
— Очень простое, пишите: «Граждане, желающие
растаможить свой автомобиль, должны предварительно
записаться на таможенном посту».
— Так ведь это делается и сейчас, — удивился Пономаренко.
— Не совсем так. Укажите в объявлении, что для записи
в очередь необходимо предоставить свой заграничный паспорт
с пограничной отметкой, таможенную декларацию и
пакет документов для оформления автомобиля. С утра будем
создавать реальную очередь на таможенное оформление, на
основе представленных гражданами документов. Все другие
очереди с завтрашнего дня недействительны и околотаможенных
деятелей, в основном из числа бандитов, прошу
отойти в сторону от наших постов. Если будут настаивать на
контроле над очередями, то пускай сами и растаможивают,
но на своих «малинах». Манеру взяли. Понаписали «липовых
» фамилий в очереди и сидят, банкуют. Приезжает
гражданин из-за границы — и на таможенный пост, а там ему
отвечают, что он 503-й будет. Тот приходит на следующий
день, чтобы отметиться в очереди, а ему говорят, что он стал
520-м. Тут к нему подкатывают «братки» и предлагают свои
услуги. Кто соглашается, а таких большинство, платит 500
и более долларов сверх кассовых сборов. Кто же решается
выстоять очередь, тому не везет, так как нарушается срок
доставки автомобиля в таможню, и на него накладывается
штраф. И получается, что люди месяцами стоят в очереди,
которая не фиксируется таможней. Граждане не могут доказать,
что они вовремя прибыли на таможню. Ясно, для чего
эти объявления? Это наш таможенный пост, и порядки мы
будем устанавливать. Закончилась «лафа».
— Все равно будут обходить и эту очередь, — заключил
Пономаренко.
~251~



— Вряд ли, и тут вы мне поможете. Я сейчас издам
приказ, чтобы начальники таможенных постов ежедневно
к концу рабочего дня скидывали по факсу в дежурную
часть таможни списки записавшихся граждан на основе
представленных документов. На следующий день вечером
они же будут подавать вам списки лиц, которые прошли
таможенное оформление.
Вот они и не смогут обойти нашу очередь. После обеда
соберите мне начальников постов оформления автомобилей,
я им вручу копии приказов под роспись и поставлю задачи,
чтобы потом не говорили, что они что-то не поняли. Ваша
задача — сличить за ночь эти списки и утром доложить мне
о лицах, которые оформлены вне очереди. Если такие будут,
то служебное расследование.

— Эту работу никто до нас с вами не делал, очереди
существуют долгие годы, — зароптал Анатолий Андреевич.
— Я что-то неправильно объяснил? Это — указание
зампреда ГТК Лютова, — отрезал Лукин.
— Нет, мы понимаем, но мы охрана таможни, а нам
списки проверять, — попытался «отъехать» Пономаренко.
— А мне сторожа в звании майоров не нужны. Если
что-то не нравится, то я могу найти на ваши должности
кого-нибудь порасторопнее, — решительно пресек «забастовку
» Лукин.
— Нет, вы не так нас поняли. К нам могут быть претензии
со стороны наших кураторов из управления охраны по
этому вопросу. — Сын украинского народа опять вильнул.
— А вы ко мне их посылайте, я им все объясню.
— Тогда мы готовы, — согласился Сайганов.
— Вот и хорошо. Рисуйте плакаты.
Лукин подписал свой первый приказ по таможне, обязывающий
начальников таможенных постов контролировать
строгое соблюдение очереди при таможенном оформлении
автомобилей и передавать дежурному по таможне сведения
об очередниках и лицах, прошедших растаможку. К пятнадцати
часам приехали начальник таможенного поста

~252~



Алтынцев и старшие групп по таможенному оформлению
автомобилей.

— Из этого ничего не получится. Так работать нельзя, —
сообщил начальник таможенного поста.

— Я готов выслушать любое ваше предложение, как
ликвидировать очереди на таможенных постах по оформлению
автомобилей, — произнес Лукин. Он железно знал
весь расклад по распределению дивидендов от поборов с
очередников.
В кабинете воцарилась тишина.

— Значит, предложений нет, а я привык выполнять указания
руководства, и если кому-то не нравится мой приказ,
то я разрешаю его оспорить у Лютова. Вы же привыкли работать,
словно в бригаде шабашников, поэтому и оформление
автомобилей проводите с дележкой ежедневной прибыли.
— Это не так, — возразил Алтынцев.
— Возможно, я ошибся. «Боковики» вы делите в конце
месяца, как зарплату, — иронизировал Лукин. — Я же в курсе
всех деталей этих операций, начиная с создания очередей
из воздуха, заканчивая занижением объемов двигателей и
стоимости. Некоторые таможенники и себе, таким образом,
оформили автомобили, но я не служу в собственной
безопасности, поэтому не буду проводить проверку этих
фактов. Это я так, чтобы не думали на меня, когда кого-то
возьмут за одно место, а это вполне возможный вариант,
если кого-то жадность обуяла до такой степени, что и свой
автомобиль оформили с нарушением. Сегодня вопрос не
в этом. Я хочу ликвидировать очереди и считаю, что это
вполне реально. Прежде чем принимать какое-то решение,
у меня есть привычка изучить предмет и все обдумать, не то
что у некоторых. Ежедневно в Россию ввозится автомобилей
гораздо меньше, чем мы их тут оформляем, а это может
означать только одно, что очереди созданы специально,
чтобы стричь купюры. Если даже поток автомобилей вдруг
увеличится, то очередь не может вырасти более чем на деньдва.
И этот поток, вполне прогнозируемый, может быть
~253~



ликвидирован путем увеличения рабочего дня и выхода
сотрудников в субботу.

— Но это нарушение трудового законодательства. —
Начальник таможенного поста был явно недоволен его
решением.

«Так. Этот — не помощник, но нельзя позволить ему
затеять бузу», — подумал Лукин.

— Уж лучше Трудовой кодекс нарушить, чем Уголовный.
Да и не забывайте, что таможенники еще и погоны
носят, поэтому закончим на этом демократию, — обрезал
его Лукин.
— А как же быть со звонками верхних руководителей о
помощи в растаможке? — спросил Алтынцев.
— Сколько таких звонков в день бывает?
— До пяти звонков.
— Хорошо, я разрешаю оформить пять «звонковых»
автомобилей в день, но это надо согласовать со мной, чтобы
я знал о них. Более того, я отставляю за собой право на пять
внеплановых оформлений. Но, думаю, что передам их вам,
так как ко мне никогда не обращаются, но на этом баста.
— Мы решаем эти вопросы на месте, поэтому к вам никто
не обращается, — приободрился Алтынцев.
— Плохо решаете, если существуют очереди, которых не
должно быть. Поэтому прошу отнестись к моим указаниям
серьезно. Если вопросов нет, то за работу, товарищи, —
улыбнулся Лукин.
Разошлись молча. Таможенники понимали, какой кусок
хлеба с маслом и икрой Лукин одним махом вытащил у них
изо рта.

К вечеру Леонид доложил, что объявления вывешены
на всех пунктах, а через сутки картина с очередями на
оформление была ясна. Желающих растаможить автомобиль
согласно новым условиям, по предварительной записи
оказалось в пять раз меньше, чем до этого, когда записывали
без предоставления документов. Делалось это затем, чтобы
создать очередь, а потом пропускать тех, кто оплатил услуги

~254~



бандитов и таможенников. Лукин отлично знал, кто регулировал
этот вопрос, и уже имел беседу с представителями бандитов,
а потом и с представителем госбезопасности. И они
теперь знают, с кем имеют дело, и вряд ли начнут рыпаться.
Главное, что реальная очередь была дня на три нормальной
работы таможенников, и отныне от них зависело, чтобы они
не «затупили» ситуацию и не снизили темпов работы, потому
что теперь она для них будет бесплатной. Будут жить
на зарплату, что не совсем естественно в первое время. По
этому поводу Лукин также их предупредил, что посмотрит,
как они будут работать и в каком темпе. Можно снизить
количество оформленных за день автомобилей в два раза, и
снова очереди, но тогда будет видно, кто их таможенников
«бастует» и кого пора менять на этом посту, а желающих
поработать на оформлении автомобилей очень много.

Никаких звонков от руководства о помощи в растаможке
автомобилей Лукину не поступало. Они вряд ли поступят
на пункты оформления, если таможенники предупредят,
что следует уведомить об их звонке начальника таможни.
Вопрос все равно решится в течение трех дней. Дипломаты,
правда, приходили, даже секретарь посольства во Франции
и дипломат из посольства в Великобритании, но Лукин
предложил им тоже записаться в очередь, объяснив, что на
таможне идет наведение порядка, поэтому не хотелось бы
ломать эту систему звонками на посты. Они соглашались с
его доводами.

— Ведь вам и вашим коллегам будет приятнее приехать
после моих мероприятий на таможню и в тот же день
оформить свой автомобиль. Этого я и хочу добиться, чтобы
люди не ходили, не унижались, не платили денег «сверху»
нечистоплотным дельцам, — объяснил Лукин секретарю
посольства во Франции.
— Если такое произойдет, я готов приехать и через два
дня, но мне кажется, это фантастика. Я много лет оказываюсь
в похожей ситуации, и лучше она не становится, поэтому
всегда обращаюсь к руководству таможни за помощью.
~255~



— Вот мои телефоны, служебный и мобильный. Если
будут проблемы через два дня, то лично приеду с вами на
таможенный пост и займусь оформлением вашей машины,
— заверил Лукин.
— Спасибо. Вот теперь я начинаю верить в ваши действия.
Больше секретарь посольства у него не появлялся. Вот и
хорошо, что начальник таможни ему не понадобился, значит,
оформился за два дня. И это было только начало. Конечная
цель — оформление в день обращения на таможню.

В начале рабочего дня, как обычно, Леонид Владимирович
доложил о прохождении очереди:

— Товарищ начальник, мы сличили списки записавшихся
со списками оформленных за прошедшие сутки. Шесть
автомобилей оформлены помимо предварительной записи,
т. е. вне очереди.
Лукин потребовал объяснений от начальника таможенного
поста Алтынцева, но тот толком ничего не объяснил.
Лукин понял, что это была обычная «забастовка», чтобы
вернуться «тихой сапой» к процедуре оформления по
прежней схеме. Он вызвал начальника отдела кадров и дал
команду подготовить приказ о вынесении выговора начальнику
поста Алтынцеву. Через пару дней тот перешел в
другую таможню, видимо, не захотев «бесплатно» работать,
а возможно, он заплатил за эту должность и с кем-то делился
доходом, но Лукин ему все пообрезал. Все это было чисто
его трудностями.

Но таких, как Алтынцев, кому не нравились его решения,
было много. Вскоре пришли два российских дипломата,
как они представились. Лукин ознакомился с их документами.
Это были два армянина, сотрудники посольства России
в Заире, которые занимались техническим обслуживанием.
Может быть, завхозы, а может, и дворники. Лукину были по
барабану их должности и национальности. К этому времени
никаких огромных очередей на оформление не было. Но
чтобы армяне стояли даже в небольшой очереди из десяти

~256~



человек?! Они пытались втолковать Лукину, что они «дипломаты
из Заира», а он сообщил им, что сам секретарь
посольства во Франции оформил вчера свой автомобиль,
как все рядовые граждане. И другие доводы они тоже не
захотели слушать, поэтому Лукин и послал их на … таможенный
пост, а мог бы и дальше, но «дипломатия» взяла верх.

Через некоторое время раздался телефонный звонок.
На проводе — начальник Московского таможенного управления
Лютов.

— Виктор Павлович, вы не выполнили моего указания
о ликвидации очередей на таможне по оформлению автомобилей,
и теперь дипломатам приходится обращаться к
руководству Управления по этому вопросу.
— Нет, Николай Алексеевич, очереди ликвидированы,
и владельцы автомобилей оформляются в день обращения в
таможню, в том числе и настоящие дипломаты из посольств
Англии и Франции. Они оформляются, как и все. А вот если
дворники из посольства в Заире требуют оформить их немедленно,
вне очереди, то у меня такой возможности нет, а
главное, нет желания.
— А мне доложили из отдела контроля доставки МТУ,
что очереди как были, так и остались, — Николай Алексеевич
сбавил тон разговора.
— Я заверяю вас, что очередь — только в течение дня
обращения, а коллеги из ОКДТ МТУ даже не удосужились
оторвать от кресла свой зад, чтобы в этом убедиться. Или
они преследуют другие цели, чтобы оговорить меня. Я не
хочу думать, что они заодно с теми, кто создавал годами эти
очереди, потому что это их поле деятельности. — Лукин решил
быть с генералом откровенным. Лютов сам дал команду
ликвидировать очереди, так пусть знает все стороны медали.
— Хорошо, я поручу перепроверить, — согласился
Лютов.
Через пару часов Николай Алексеевич перезвонил и извинился
за неверный доклад своих подчиненных. Приятно,
когда генерал-лейтенант извиняется, но недругов у Лукина от

~257~



этого меньше не стало, и каждый при случае готов был попробовать
его на прочность. Но закалка у него была не простая,
а сотрудника уголовного розыска. Очень прочная закалка.

Таможенные посты работали без сбоев, таможенники
не стали «бастовать» и снижать темпов по оформлению
автомобилей, понимая, что с Лукиным лучше не спорить,
а единственный выход — дожить до перехода в другую таможню
после реорганизации. Но как-то Лукину позвонили
его бывшие коллеги из МВД, которые теперь работали в
коммерческих структурах.

— У наших друзей возник вопрос, который ты можешь
решить. Они подъедут, представятся от нас. Обычно они
решают все проблемы сразу, поэтому ты их не бойся, ребята
нормальные, мы за них ручаемся, — озвучил проблему
полковник в отставке Свиридов.
— Пусть приезжают, только я никого и так не боюсь, —
заверил его Лукин.

— В этом я не сомневаюсь. Если что надо будет, звони.
После обеда охрана таможни доложила, что к нему
пришли два гражданина.

— Да, пропустите, я их жду. — Лукин с самого начала дал
команду охране, что своих посетителей он будет записывать
сам в свой «кондуит».
В кабинет вошли два парня высокого роста, было видно,
что бывшие спортсмены. Одеты в дорогие костюмы, но без
галстуков. В руках одного из них была спортивная сумка
красного цвета.

— Мы от Николая Петровича. Он вам звонил при нас.
Один вопрос надо решить, — представился один из них.
— Говорите. Чем смогу — помогу, — сказал Лукин.
— Это не так сложно. Надо отменить ваш приказ по
поводу предварительной записи на пунктах оформления
автомобилей с предоставлением паспорта и пакета таможенных
документов, — заявил проситель.
— Нет, это указание сверху, и я уже доложил о его выполнении.
Этого я сделать не смогу, — наотрез отказался Лукин.
~258~



— Тогда можете пойти в отпуск. Мы знаем, что вы за
прошлый год еще не отдыхали. Вы же доложили Лютову о
выполнении его указаний по поводу ликвидации очередей,
и он остался доволен. А если вас не отпустит руководство,
потому что некем заменить, то можно организовать больничный
из вашей поликлиники МВД с рекомендацией
лечения в санатории. А это вам на лечение, — сообщил
тот же проситель, а второй поставил красную спортивную
сумку рядом с ним.
— Что это? — Лукин кивнул в сторону сумки.
— Коллекция портретов президента Америки Бенджамина
Франклина. Здесь «лимон» зеленью, — он дернул
«молнию» на сумке, и Лукин увидел пачки стодолларовых
купюр в банковской упаковке.
«Новенькие. Еще не были в обороте, такие быстрее описывать
при задержании с поличным при даче взятки», —
первое, что мелькнуло у него в мозгах.

— Неужели этот вопрос столько стоит? — перевел дух
Лукин. Не каждый же день бросают к твоим ногам миллион
долларов.
— Мы посоветовались с компаньонами и так решили,
чтобы не торговаться, — ответил парень, что был с сумкой.
— Спасибо, ребята, что так высоко оценили мой скромный
труд. А вообще-то я с вами разговариваю только потому,
что вы пришли от моих бывших коллег.
— Поэтому мы и делаем предложение сразу, без всяких
подходов.
— Но я вынужден от него отказаться. Меня с этим «лимоном
» либо «примут» мои же коллеги, либо «шлепнут»
при выходе из таможни. А может, отнимут чуть позже. Ни
один из вариантов мне не подходит. Задержать я вас не
могу — тогда вы лишитесь этого миллиона, а мне потом отвечать
перед бывшими коллегами. И в то же время я не могу
не отреагировать на ваше предложение, потому что это не
ваши личные деньги и вся ваша компания ждет результатов
переговоров: купили Палыча или нет? Поэтому предлагаю
~259~



так. Вы берете сумочку и быстренько удаляетесь в неизвестном
направлении, а я через три минуты даю команду на
ваше задержание, и тогда не обессудьте. Я надеюсь, что вы
не записались у дежурного при входе в таможню.

— Конечно, нет, — они даже не пытались возразить
против его доводов.
— Тогда не вижу проблем в нашем расставании. Вперед,
господа, время пошло, — Лукину стало весело после этих
слов.
— Очень жаль, — мужики с чувством собственного
достоинства вышли из его кабинета.
Да, с такой сумкой можно гордо выходить из кабинета,
даже не решив вопрос положительно.
По истечении трех минут Лукин снял «прямую» трубку
дежурного:

— От меня вышли двое мужчин с сумкой.
— Да, они уже вышли из таможни.
— Леонид Владимирович, попробуйте их задержать.
Двое охранников кинулись им вслед, но во дворе таможни
остался только клубок выхлопных газов от их шестилитрового
черного «Мерса». Бывшие коллеги больше не
звонили, а вот один из парней перезвонил через час после
выезда из таможни.

— Да, Виктор Павлович, мы еще раз убедились, что вы
мужик серьезный, поэтому вдвойне жаль, что мы не нашли
общего языка.
— Ничего, может быть, найдем по другим вопросам.
Обращайтесь, — пошутил Лукин.
Но больше они никогда не встречались. Лукин не сомневался
в правильности своего решения. Ведь они позвонили
через час и были в курсе, что Лукин дал команду на
их задержание. Это значит, что у них есть связи в таможне.
При таком количестве недругов можно было вместе с этим
«лимоном» оказаться не в санатории, а на нарах в Лефортово.
У него не было и мыслей соглашаться на предложение
посетить санаторий. Это, конечно, можно было бы сделать,

~260~



если он, например, нашел сумку с миллионом в лесу, и никто
бы об этом не знал. Но так бывает только в сказках. А расчет
у них был на то, что он не откажется от такого подарка и тихо
отойдет в сторону. И сумма была адекватная: на таможенных
постах до его жесткого вмешательства «отбивался» не один
«лимон» в месяц.

Процесс с оформлением автомобилей вошел в нужное
русло, очереди закончились, и о них больше никто не вспоминал.
Воротилы из околотаможенного бизнеса отыскали
другой способ, как делать деньги, благо таких способов
было много. А ему и его подчиненным надо было как-то
легализовать эти пятьдесят тысяч автомобилей, которые
не были доставлены в таможню для оформления. Да и контрабандные
автомобили, завезенные мимо таможни или по
договоренности с ней, но без оформления на границе, тоже
надо было оформить в ГАИ.

Отвечают за все таможенники, сотрудники ГАИ,
граждане-бедолаги, которые приобрели эти автомобили
по сходной цене. Теперь на этом поле работал созданный
им коллектив оперов и расследователей и не требовал повседневного
контроля с его стороны, за что Лукин был им
благодарен, и занимался другими таможенными вопросами.

Как-то пожаловал корреспондент — очередной уже, на
этот раз из одного из рупоров новой элиты страны — еженедельника
«Деньги».

Юрий Колесов, так звали журналиста, задал свой первый
вопрос:

— Наш журнал читают в основном люди, которые
имеют автомобили. И хотелось бы на страницах журнала
рассказать читателям, чего надо опасаться при покупке
автомобиля и в первую очередь — иномарки?
— Я, как сотрудник органа таможенного контроля,
конечно же, расскажу вам обо всех опасностях при покупке
иномарки, но правильнее будет, если вы одновременно
опубликуете мое интервью и беседу с сотрудниками ГАИ,
а также седьмого отдела МУРа, которые занимаются ро~
261~



зыском угнанных автомобилей. Можно собрать «круглый
стол», пригласить адвокатов, чтобы каждый представил
собственное компетентное мнение.

— А как же это сделать практически?
— У меня с этим сотрудниками и адвокатами постоянный
контакт, и, пожалуй, надо только определиться со
временем. Могу дать их телефоны, а вы решите, в какой
форме взять у них интервью.
— Тогда давайте начнем с начальника таможни, с вас.
Скажите, как автомобили попадают в базу розыска угнанных
автомобилей?
— Наверное, надо изначально сообщить, что Россия не
подписывала соглашения с Интерполом о розыске угнанных
автомобилей. Но это не означает, что если они пересекли
границу России, то никто не будет искать эти автомобили.
Поэтому нет гарантии при покупке, что автомобиль будет
«чистым», а не окажется угнанным или нерастаможенным.
Ведь документы жулики справят вам достоверные, вы можете
проездить на этом автомобиле некоторое время, пока
все учеты и розыск не выявят этот автомобиль. Вот тогда
он попадет в картотеку для угнанных автомобилей. И у
владельца начнутся проблемы.
— Об этих проблемах я поговорю с адвокатом. А сейчас
хотелось бы узнать о ситуации с нерастаможенными
автомобилями.
— Самая распространенная ситуация: человек, пригнавший
автомобиль из-за границы, пытается избежать
уплаты таможенной пошлины или ищет третье лицо,
которое обещает ему произвести оформление подешевле.
Наивные люди. В результате машина ставится на учет в ГАИ
по поддельным документам. При пересечении границы
автомобиль попадает в компьютер таможенного органа по
месту жительства владельца или перегонщика. С пограничной
таможни приходят сведения в электронном виде,
что данный автомобиль подлежит растаможке. Иногда
владельца извещают об этом дополнительно повесткой, хотя
~262~



это не всегда происходит обязательно, так как он уже был
предупрежден на границе, что ему следует представить этот
автомобиль на растаможку. И в случае неявки автомобиль
объявляют в розыск. После его задержания заводится дело
о нарушении таможенных правил, по окончании которого
владельцу предложат оплатить штраф размером от пятидесяти
до ста процентов рыночной стоимости автомобиля,
растаможить автомобиль и оплатить услуги по штрафстоянке.
И все это надо сделать в течение пятнадцати дней,
иначе автомобиль может быть конфискован и передан в
федеральную собственность, если его вообще сразу не конфискуют,
в особом случае.

— Жесткие правила.
— Но справедливые. Зачем затевать игры с государством?
В одной из статей Таможенного кодекса четко
написано: «Никто не вправе пользоваться товаром, не
прошедшим таможенное оформление». Поэтому если надумали
приобрести иномарку, то действуйте в соответствии
с законодательством.
— Спасибо за интервью. Я побеседую с другими сотрудниками
и думаю, что опубликую статью в ближайшем
номере.
Интервью Лукина вышло под заголовком «Берегись
автомобиля». Корреспондент Юрий Колесов расширил
его мнениями судьи Ольги Богдановой и заместителя
гендиректора ОАО «Росгосстраха» Иноземцева. Статья
получилась хорошая, деловая. Во всяком случае, в ней были
названы все проблемы, из-за которых не стоило покупать
иномарку без ее предварительной проверки. Но, конечно,
остались граждане, которые совершили такую глупость и
все-таки приобрели нерастаможенные автомобили, поэтому
их общение с законом продолжается.

Начальник отдела контроля доставки товаров представил
документы на недоставленный в таможню автомобиль
«Мерседес». Чернов предложил Лукину подписать письмо
в ГАИ города Москвы о снятии автомобиля с розыска, так

~263~



как владелец вывез его из России. Лукин полистал документы.
Все было в порядке. Отметки и даты выезда автомобиля
из России подтверждали таможенники пограничной таможни
Белоруссии и российские, которые готовили документы
на вывоз. Вроде бы все нормально, но Лукин продолжал
вновь и вновь листать документы: пытался понять, что ему
все-таки не нравилось в них. Вроде бы с Черновым они
уже дважды беседовали, и он прекратил свои чудачества с
контролем доставки автомобилей на таможню, автомобили
уже давно автоматически ссыпаются в розыск ГАИ в случае
их недоставки в срок….

Вот в чем дело! Опять Ошмянская таможня. Автомобиль
выехал в Литву через знакомую контрабандными
операциями Ошмянскую таможню. Последние годы через
эту таможню шли в Россию без таможенного контроля
полуразваленные автомобили с литовскими номерами и
практически заполонили все улицы Москвы. С очистки улиц
столицы от этих «помоечных» автомобилей и началась
серьезная работа Лукина в таможенной структуре. А теперь
через эту же таможню из России выехал «мерседес».

«Совсем новый, — подумал Лукин, — неужели литовцы
уже так разбогатели, что стали покупать такие автомобили?»

Лукин осмотрел еще раз документы: печати стояли
подлинные, и он подписал письмо в ГАИ о снятии «Мерседеса
» с розыска. Наверное, соседство с Литвой, а вернее,
с ее Мядининкайским таможенным постом, сделало плохую
репутацию этой «мытне». На белорусском «мыт» — пошлина,
вот они и оставили свое родное название таможни —
«мытня». Эти таможенные структуры разных стран долгие
годы «намывали» деньги от контрабанды. Всего-то две
«деревни» по обе стороны границы, а намывали себе в карман
миллионы долларов. Вот почему насторожило Лукина,
несмотря на четкий оттиск таможенной личной номерной
печати, это словосочетание «Ошмянская мытня».

А утром Чернов принес материалы еще на пятнадцать
«крутых» автомобилей, стоимостью от пятидесяти тысяч

~264~



долларов каждый. Эти автомобили таким же путем были
вывезены за пределы России, и опять через Ошмянскую
мытню. Лукин даже не стал листать эти материалы, так как
ему стало ясно, что Чернов не притих, а продолжал свои
«чудачества» по «очистке» автомобилей от таможенного
контроля.

— Чернов, ты мне оставь эти материалы. Я поизучаю,
почему через Ошмянскую таможню московские владельцы
«крутых иномарок» резко рванули в Литву, — Лукин резко
грохнул огромной ладонью по стопке материалов.
— Там все нормально, как и во вчерашнем материале.
Все отметки таможенников подлинные, есть от них еще
и телетайпное подтверждение о пересечении границы
этими автомобилями. — Засуетился Чернов, и глазки его
забегали.
— А я в этом и не сомневаюсь, — тихо сказал Лукин. Ему
не хотелось до проверки «наезжать» на Чернова. — Меня
интересует проблема в целом. Какова причина массового
отъезда новых дорогостоящих автомобилей из России в
Литву. Их владельцы настолько богаты, чтобы покупать эти
автомобили в Германии за большие деньги и почти сразу
продавать литовцам за копейки? На таких сделках они потеряют
около пятидесяти процентов стоимости автомобилей.
Вот это мне и непонятно.
— Не знаю. Анатолий Алексеевич подписывал нам такие
материалы пачками, — Чернов пожал плечами.
— Очень хорошо. Вы мне подготовьте все материалы
на автомобили, отъехавшие от нашей таможни через Ошмянскую
таможню, что были подписаны до меня. Когда
сможете?
— Часа через два.
— Хорошо, я жду и вчерашние материалы на «мерседес
» не забудьте.
Минут через тридцать позвонил Анатолий Алексеевич
Лазарев. Он теперь работал начальником таможенного поста
Каширский Центральной акцизной таможни.

~265~



— Виктор Павлович, мне сказали, что возникли какието
проблемы с автомобилями, которые вывезли в Литву, —
поинтересовался он.
— Нет, Анатолий Алексеевич, ни о каких проблемах я
Чернову не говорил, пока. Это он тебя будирует? Просто
я изучаю материалы и ничего такого в этом не вижу, а если
Чернов засуетился, то проблемы будут у него. — Лукин
давно уже понял, что дело «темное».
— Да вроде бы там все нормально. И телетайпные подтверждения
были, — сообщил Лазарев.
— Это мы уже проходили, когда приходили телетайп
граммы с таможенных постов, а на этих постах электричество
выдавал дизельный движок, а они якобы телетайп имели.
Фантазеры. У меня есть одна мысль. Меня давно достали эти
две пограничные таможни. Ошмянская со стороны Белоруссии
и таможенный пост в Мядининкае из Литвы, где происходят
все контрабандные операции, поэтому и поставил этот
вопрос под сомнение. Я проверю кое-что и тебе, Алексеевич,
обещаю позвонить первому по результатам проверки.
— Спасибо, Виктор Павлович.
Лукин дал поручение начальнику оперативно-разыскного
отдела таможни Новикову на проверку этих пятнадцати
автомобилей по картотеке ГАИ. Его интересовало снятие
с учета для вывоза их в другую страну. В течение тридцати
минут молодой опер Евгений Шувалов «пробил» эти автомобили
по ГАИ.

— Виктор Павлович, а эти автомобили никто с учета в
ГАИ Москвы не снимал. Они так и стоят на госномерах, —
доложил Евгений.
— Интересное кино. Я все мог предположить, но такое…
Как это автомобили могли выехать в другую страну с российскими
номерами и без снятия с учета в ГАИ? Хозяева
предполагали, что они в Россию не вернутся? Или это —
ход конем? На две клетки вперед, а потом в сторону, и они
опять в Москве на этих же госномерах. Мудрено кто-то
придумал, — предположил Лукин.
~266~



— Не знаю, — Евгений улыбался.
— Вот и я не знаю, а хотелось бы знать, Евгений Николаевич.
У вас контакт в ГАИ хороший. Попросите девочек
из картотеки, пусть они дадут данные на владельцев этих
автомобилей и их телефоны, домашние и рабочие. Вызовите
их к нам в таможню и возьмите объяснения, как они
вывозили свои автомобили в Литву без снятия с учета у нас
в ГАИ, — дал указание Лукин.
— Хорошо, сделаю.
Вскоре Шувалов доложил, что большинство владельцев
автомобилей обещали приехать в таможню.

— Они интересовались причиной их вызова?
— Да, конечно. Я объяснил, что мы хотим. Так они все
как один заявили, что ни в какую Литву они не выезжали, а в
день отметки Ошмянской таможней о факте пересечении их
автомобилями белорусско-литовской границы они вместе
с машинами находились в Москве. Это могут подтвердить
свидетели.
— Выходит, врать этим гражданам не резон. Они не
хотят быть соучастниками какой-то аферы, — предположил
Лукин.
— Судя по разговорам с ними, у меня сложилось впечатление,
что они не в курсе этой «темной» операции с
вывозом их автомобилей, — предположил Шувалов.
— Похоже, что так. Тогда, кто же? Неужели опять Чернов
«замутил»? Видимо, решил зачистить «свои хвосты».
Взял раньше деньги за решение проблем по удалению этих
недоставленных автомобилей из компьютера таможни, а
теперь не хотел скандала и возврата денег. После кто-то из
его команды поставил эти автомобили на номера в ГАИ, а
когда мы восстановили базу недоставленных автомобилей
в таможню, то они же и решили провести по «липовым»
документам выезд этих автомобилей из России. Я думаю,
так и было. Ну хорошо. Берите от этих владельцев письменные
объявления и посмотрим, что дальше делать, как нам
разбомбить это «осиное гнездо» на таможне. Видимо, эти
~267~



граждане не знают, что их автомобили поставлены в ГАИ
по поддельным документам. Спросите у владельцев, кто им
оказал такую услугу?

Лукин набрал телефон начальника ОКДТ. Хорош начальник
контроля доставки, если сам мутит такие уголовные
дела.

— Чернов, зайдите ко мне.
Чернов выглядел встревоженно. Его слегка «штормило
». Видимо, информация о первичной проверке этих
автомобилей дошла до него от их владельцев. Не верилось,
что они были не в курсе. Некоторые из них имели прямое
отношение к недоставке автомобилей для оформления в таможню,
так как в таможенной декларации были прописаны
как перегонщики и владельцы этих автомобилей. Это означало,
что им будет сложно отвертеться от ответственности.

— Слушаю вас, Виктор Павлович, — произнес Чернов
заискивающе.
— Нет уж, сокол мой ясный, это я тебя буду слушать, а
ты подробно рассказывать. И сразу предупреждаю, чтобы
ты обо мне не рассказывал разные небылицы, будто бы я под
тебя копаю и замучил проверками. Мы с тобой уже имели
серьезную беседу, и я обещал, что если не одумаешься, то
будешь бегать по лесам от тех, кому сделал добро, помнишь,
о чем я тебя предупреждал? Ты отлично знаешь, что нельзя
помочь владельцу автомобиля без законного таможенного
оформления, хотя сейчас ваша команда подошла к этому с
другой стороны. Если владелец не хочет платить таможенные
платежи за автомобиль, а теперь и серьезные штрафы,
ему предложили совершить так называемый лжереэкспорт,
т. е. прокатили до границы таможенные декларации и сделали
все необходимые отметки на пограничных таможнях.
Литовцы наверняка тоже в этой обойме и поставили печати,
якобы автомобили проехали и литовскую границу, хотя
этого и не требуется. Я их даже запрашивать не буду, так как
они уже лет пять с ошмянскими таможенниками в сговоре
и делят «зелень» от контрабандных операций. Так зачем
~268~



ты ко мне сунулся с этими автомобилями? Да еще целых
пятнадцать штук! — Лукин выдал ему расклад их операции.

— У меня не было выхода. Раньше эти материалы подписывал
Анатолий Алексеевич. Он не вникал в суть дела.
Печати есть — и ладно, а теперь он перешел в другую таможню.
Вот материалы и накопились, — выложил Чернов
по-честному.
— Чернов, еще раз повторяю, я тебя не искал. Ты сам ко
мне пришел. Да еще с Ошмянской таможней, которую мы
с бригадой МВД еще пять лет назад «крутили» за контрабанду,
а потом их операция с литовскими машинами, когда
они очистили всю Европу от «помоечных» автомобилей
и запустили их на улицы Москвы. И опять эти Ошмяны.
Они просто рождены для контрабанды в этой сельской
местности.
— Я же не знал, что у вас сложные отношения с этой
таможней, — Чернов попытался изобразить на лице подобие
улыбки.
— Не с таможней, а с работниками типа тебя. Я теперь
не знаю, как ты будешь выкручиваться из этого дела. Ты
подготовил мне выборку всех автомобилей, которые владельцы
не стали таможить, а вывезли в Литву. И запроси
Ошмянскую таможню по телетайпу в отношении этих
пятнадцати автомобилей конкретно — о времени их перехода
и фамилии таможенников, которые оформляли эти
автомобили на выезд.
— А может, мы решим по-другому эту проблему? —
Чернов заерзал на стуле.

— По-другому и раньше бы не получилось, а теперь об
этом многие знают, а мне не хочется идти вместе с вашей
командой к прокурору, тем более за бутылку виски. Ведь вы
так оценивали подпись Анатолия Алексеевича?
— Примерно так.
— Воспользовались его добротой, а он эти бутылки еще,
наверное, вместе с вами и распивал.
— Бывало.
~269~



— Вот вы и оборзели от жадности. Даже отправили автомобили
за границу без снятия с учета в ГАИ и не прикрыли
свою задницу. Сняли бы их с учета в ГАИ и потом перегнали
бы в Литву или продали бы через автосалон-однодневку,
единично, по каждой машине провели бы оформление. Вот
тогда было бы гораздо труднее докопаться до истины. А вы
охамели и принесли сразу кучу, поэтому и влетели по полной
программе, «засветив» всю нехитрую схему и подставив
всех своих соучастников на таможнях.
— Виктор Павлович, если бы вы «контрабасили», то
вряд ли до вас докопались бы.
— Чернов, у тебя и мысли черные, как фамилия. Поэтому
меня и поставили на борьбу с контрабандой, потому что
вы только выдумываете различные ходы, а я их уже давно
«глушил» и в курсе всех способов и методов. Все ваши
новые схемы — хорошо забытые старые.
— Вот и обидно, что начальник с таким опытом — и
работает за зарплату. Может, как-то все-таки «приспустим
паруса» в этой истории, — Чернов совсем расслабился от
рассказов Лукина.
— Ну, с тобой, во всяком случае, мы это обсуждать не
будем. Я тебя боюсь, Чернов. Ты своим хамским отношением
и жадностью подставил всех, от руководителя, который по
доброте душевной подписывал те материалы, до ошмянских
таможенников. На их мытне думали, наверное, что имеют
дело с умными людьми из столичной таможни, у которых
все схвачено и отлажено, а ты «хавал бабки» в одно рыло.
Поэтому иди и выполняй мои указания или я через час
найду тебе замену. И готовься держать слово перед прокурором.
Ясно?
— Хорошо, я все сделаю.
Вот в этом Лукин нисколько не сомневался. Такой, как
этот «фрукт», сдает всех при первой же беседе с прокуратурой,
и поэтому ему не хотелось идти на уступки Чернову,
чтобы потом не оказаться в числе подозреваемых. И в то
же время не хотелось, чтобы это дерьмо вылилось на всю

~270~



таможню, которой он руководил. Лукин был настроен
выгонять таких сотрудников и не афишировать их деятельность,
но Чернов был начальником отдела, и просто так,
без огласки, его не выгонишь. Тем более что это было уже
преступлением, а не нарушением служебной дисциплины.
Задумка была у этой команды неплохая: уменьшить лжереэкспортом
количество недоставок автомобилей в таможню, и
положили они немалую сумму в свои карманы. Но случилась
в таможне ротация кадров, и ушел руководитель, доверчиво
подписывавший им эти документы.

Лукин поручил начальнику оперативно-разыскного
отдела Новикову запросить Ошмянскую таможню по этим
автомобилям, но на это надо было не менее трех дней.

И откуда было знать Чернову и его команде, что у Лукина
«вырос зуб» на Ошмянскую таможню еще с весны 1992
года, когда он работал на Урале с бригадой МВД России.
Министр внутренних дел Ерин отправил их на два месяца
по личному указанию Президента Ельцина, которому пожаловались
его земляки на бандитов Урала. Житья не стало
в Екатеринбурге и на всем Урале от бандитских группировок
«синих», «центральных» и «уралмашевских». Исторически
сложилось, что Свердловская область была местом
ссылки репрессированных. В 1938 году насчитывалось
146 трудовых лагерей и поселений. Всего в ИТУ находится
около 27 тысяч заключенных. Многие освободившиеся из
колоний остаются на постоянное жительство в области и
объективно влияют на сложность криминальной обстановки,
и создают свой «колорит» в экономике. Екатеринбург
вышел на первое место в России по числу совершенных
преступлений, далеко обойдя Санкт-Петербург и Москву.

В Свердловской области криминал очень быстро подмял
под себя оборонную промышленность Урала, где были
сосредоточены основные стратегические богатства. В конце
80-х — начале 90-х военные заводы обрастают кооперативами,
через которые «красные директора» пропускают
контрабандные экспортные схемы. «Красные директора»

~271~



были выходцами из бывших директоров этих предприятий
при Советской власти, которые применили свой авторитет
и ресурсы власти, чтобы остаться у руля предприятий. Однако
их участие в контрабандных схемах не прошло мимо
разведки бандитов, и «красные директора» стали их легкой
добычей.

Бригада МВД выявила всего два способа продажи меди,
никеля и «Редкоземов» с уральских заводов. Это делалось
помощью взяток «красным директорам», которым разрешалось
пользоваться этими металлами по государственным
расценкам. Тонна металла отпускалась фирмам-однодневкам
за взятку в тысячу долларов, а эти фирмы перепродали
металл совместным российско-литовским предприятиям,
которые создавались в Москве частными лицами из Литвы.

Другой способ был основан на обычном воровстве. Настоящий
воровской бум охватил уральские предприятия,
которые работали на этих металлах. Воровали все, кому
только не лень. В народе их называли «несунами». Они
тащили через проходные заводов, сколько могли донести,
и сдавали перекупщикам, которые организовали склады
и ожидали купцов из Литвы. Те всегда имели на руках наличные
деньги.

Ежедневно десятки автомобилей «КамАЗ» уходили
с Урала в сторону Литвы, а в каждой медь или никель
стоимостью до семидесяти тысяч долларов, а если еще и
редкоземельные металлы, то сумму не выговоришь. Российские
продавцы обеспечивали сопровождение грузов
вооруженными сотрудниками милиции до литовской
границы. Эти грузы шли по дорогам России со спецпропусками,
предназначенными для опасных грузов. Да и весь
пакет документов на груз был «липовым» и об этом знали
работники милиции, которые получали месячную зарплату
за один рейс. Эти автокараваны интересовали по дороге
только таможенников и бандитов, которые обкладывали
их «пошлиной» от пятисот до тысячи долларов с машины.
При сопровождении груза могло произойти все что угодно,

~272~



так как грузы стоили дорого. Доходило и до стрельбы с обеих
сторон. То расстреляют сопровождающих, а в Витебской
области убили троих бандитов, которым не хотели платить.

Эти заводские кооперативы на Урале, которые занимались
продажей за рубеж стратегических металлов, быстро
оседлал криминалитет Екатеринбурга: «синие», спортсмены,
и беспредельщики. «Синими» называли банду
ранее судимых, потому что они были все в синих наколках,
бывшие спортсмены организовали банду, которую прозвали
«центральными», а беспредельщиками стали называть
«уралмашескую» банду. По сравнению с остальными территориями
России конкуренция среди этих бандитов была
беспрецедентная, да и было за что бороться. Они без труда
выяснили, что в этих схемах закрутились миллионы долларов.
Эта борьба накалилась до предела, и стоило прозвучать
одному выстрелу, как началась настоящая война. Оружия и
патронов на Урале хватало, поэтому местные сыщики только
и мотались по городу, осматривая места побоищ, а бригада
МВД фиксировала физические и финансовые потери в
этих трех бандах, так как были не последней скрипкой в
этих войнах.

Бригада МВД провела ряд успешных операций и арестовала
за совершение преступлений не один десяток преступников
их этих группировок. Выявили сотрудники МВД
предателей в местной милиции, которые занимали высокие
посты в службе криминальной милиции и управлении по
борьбе с организованной преступностью. Руководитель
этого управления застрелился. Однако до их «верхушки»
так и не докопались. К тому времени некоторые лидеры
ОПГ уже баллотировались во властные структуры Урала,
поэтому бригада МВД решила подрезать бандам «финансовую
составляющую» в их поставках за границу никеля,
титана и «Редкозема».

Про титан Лукин впервые услышал от деда Алексея
Михайловича, который после пяти лет лагерей на Соловецких
островах отбывал ссылку на Северном Урале в

~273~



Нижней Салде и что-то изобретал, работая инженером в
«шарашке» на военном заводе. Поэтому Лукин получал от
этой операции по финансовой составляющей бандитских
группировок моральное удовлетворение. Это их деды и
отцы добывали эти металлы из недр земли и создавали оборонную
промышленность страны на Урале, и в большинстве
случаев под конвоем и за колючей проволокой, куда их загнали
по надуманным обвинениям властей, а эти пришли
на готовое и все за бугор — нашим потенциальным врагам.
Тогда титан был под секретом и о нем говорили шепотом,
а про «Редкоземы» совсем молчали. Теперь Лукин знает,
что такое бериллий, литий, ниобий, тантал и цирконий.
О них на Урале «трещали» все, кто занимались их отправкой
за бугор, и кто только собирались заняться этим
прибыльным делом. Цирконий и Ниобий используют в
жаростойких соединениях, а бериллий легче алюминия в
полтора раза, но прочнее стали, поэтому его используют в
ракетно-космической и авиационной технике. Тантал —
сверхпроводимый элемент, но пока в России не научились
делать сверхминиатюрной электронику, а на Западе за эти
«Редкоземы» отваливают крупные суммы.

Природа щедро одарила Урал полезными ископаемыми.
Уральские горы очень древние и сильно разрушены.
По сути, это только сохранившиеся основания былых гор.
Все, что когда-то было скрыто на большой глубине, теперь
оказалось почти на поверхности. Лукину нравилась легенда
об Урале из сказов от Павла Петровича Бажова. Говорят,
будто Бог, когда землю создавал, решил людям добро сделать.
Взял золота, меди, камней самоцветных… да по всей земле и
рассыпал. Где погуще, а где и вовсе редко. Потом Бог увидел,
что золота, самоцветов и драгоценностей осталась еще целая
горсть. Подумал Господь, да и высыпал их между Европой
и Азией. Это и были Уральские горы.

И пошли эти богатства Урала контрабандным путем, а
именно через Ошмянскую таможню и далее в Литву через
Мядининкайский таможенный пост. Откуда грузам были от


~274~



крыты все пути на Польшу, Германию, а далее везде. На этих
пограничных переходах весной 1992 года у преступников
вновь все работало, как часы. Несметные богатства Урала
уходили за бугор по этому коридору, а всего полгода назад,
когда считанные дни оставались до развала СССР, кровавое
преступление на таможенном посту в Мядининкае, что на
границе Литвы с Белоруссией, потрясло страну и мир.

В ночь на 31 июля 1991 года на этом посту выстрелами в
упор были убиты пятеро таможенников и двое сотрудников
ГАИ. Один таможенник был тяжело ранен в голову. Расследование
этого убийства взял под свой личный контроль
Президент СССР Михаил Горбачев. В МВД СССР прошло
оперативное совещание под руководством министра Пуго,
который направил в Литву на помощь местным оперативникам
специальную оперативную группу, куда вошли асы
угрозыска. За помощь в поимке преступников была назначена
награда в 20 тысяч долларов, и по тем временам это не
практиковалось.

Литовская сторона выдвинула две версии этого убийства,
что его могли совершить члены террористической
организации из рижского ОМОН или мафия, недовольная
деятельностью таможенников, и обе эти версии имели право
на жизнь.

Когда дело касалось крупного куша, преступники
находили возможность договориться друг с другом, несмотря
ни на какие национальные или клановые различия.
В таких случаях даже границы Отечества не играли для
них особой роли. В 1991 году в Варшаве и Праге прошли
очередные тайные съезды представителей советской и итало-
американской мафии. К тому времени проникновение
международной мафии в СССР стало действительностью.
ФБР США в это время сумело наступить на хвост италоамериканской
мафии, и она обратила свои взоры в сторону
России, где скоро будут разбазаривать природные ресурсы,
«отмывать» наркодоллары на гуманитарной помощи и в
благотворительных фондах. Одним из звеньев этих опера


~275~



ций на рубеже развала СССР были коридоры на таможнях,
но вторая версия о «европейской мафии» так и осталась на
втором плане, потому что версия о террористах из ОМОНа
оказалась более реальной, во всяком случае, по мнению
литовской стороны.

А в 1990 году Литва решила выйти из состава Союза
ССР, и хотя это решение не было признано ни руководством
СССР, ни западными странами, литовские власти
начали создавать таможенные посты по границе. Этот пост
«Мядининкай» представлял собой простой вагончик с
литовским флагом на литовско-белорусской границе, и
было это похоже на демонстрацию намерений маленькой
Литовской республики стать независимой. Эти литовские
«таможни» были тогда чисто пропагандистской акцией, в
которой участвовали безоружные активисты «Cаюдиса».

Весной — летом 1991 года произошло серия нападений
на самочинно установленные литовскими властями таможенные
посты. На них нападали вооруженные омоновцы
из Вильнюса и Риги, которые избивали «таможенников»
и сжигали их вагончики. Поводом для пограничных конфликтов
стало введение литовским правительством жестких
ограничений на вывоз товаров из республики. На этих постах
не было признанного статуса таможни, но пошлины
они собирали справно и «на карман». «Таможенникам» не
выдавали оружия, чтобы не было вооруженного конфликта
при разгроме таможенных постов, и было категорически
запрещено сопротивляться, так что обходилось без жертв….
Но в конце июля все произошло по другому сценарию.

В ту ночь на таможенном посту находились шесть безоружных
«таможенников». К вагончику подъехал УАЗик, из
которого выскочили бойцы с автоматами в камуфляжной
форме без погон и знаков отличия. Под угрозой оружия
всех сотрудников таможенного пункта уложили лицом в
пол и хладнокровно расстреляли выстрелами в затылок
из автоматов с глушителями. Двое сотрудников дорожной
службы попытались вмешаться, но тоже были убиты. Про


~276~



фессионально, в затылок…. Один раненый в голову таможенник
чудом выжил, но остался инвалидом. С его помощью и
воссоздали обстоятельства преступления.

Лукин не работал в составе бригады по расследованию
этого убийства и коснулся вплотную с этими обстоятельствами
только через полгода, когда Литва стала отдельным
государством и таможенный пост «Мядининкай» обрел
официальный статус. Бригада МВД России, в которой
работал Лукин на Урале, располагала достоверной информацией,
что здесь совершались контрабандные сделки в
крупных масштабах, и ему стало ясно, что версия с рижским
ОМОНом зашла в тупик. Это не было похоже на прежние
погромы самодельных постов мордоворотами из рижского
ОМОНа. К ним было много претензий со стороны новых
властей Прибалтийских республик, но не такого плана.

Этот хладнокровный расстрел был больше похож на
работу спецназа, который провел не одну подобную акцию
на войне, а они были в последние годы в Африке или в Афганистане.
У этих убийц были руки по локоть в крови, чтобы
совершить такое преступление. Погибшие могли стать свидетелями
крупной сделки или с кем-то не договорились в
цене при прохождении контрабандного груза, а оценивались
эти грузы в миллионы долларов. У таких грузов и могла быть
охрана из спецназа, вооруженная автоматами с глушителями.
Литва задолго до развала СССР стала плацдармом для
«европейской мафии», которая нацелилась на природные
ресурсы огромной страны, и в первую очередь используемые
в оборонной промышленности, поэтому западные разведки
свободно орудовали в Прибалтике.

В первые годы перестройки уральские «красные директора
» гнали за границу все, что плохо лежало на их предприятиях
и на что был заказ из-за бугра. А плохо лежало все,
так как производство остановилось при новых непонятных
хозяйственных отношениях во времена перестройки. Это
был перекошенный до неузнаваемости НЭП. Сама процедура
вывоза и торговли была необыкновенно проста.

~277~



Можно было взять чемодан с несколькими килограммами
редкоземельных металлов, такими, как иридий, галлий, осмий,
цезий, или цирконий и в таможне их задекларировать.
И таможня все бы выпустила, так как никого не интересовало,
по какому контракту вывозится и откуда это взяли.
Честно все декларировать и никакой контрабанды. После
на самолете доставить все это за бугор. Российская таможня
на такую мелочь, как чемодан с небольшим количеством
металлического порошка, практически не реагировала. Для
таможни главное — декларация.

Так некоторые дельцы и поступали, но цены на редкоземельные
металлы исчисляются не с килограмма, а с грамма,
поэтому крупным контрабандистам было интереснее
перевести гораздо больше и без всякого риска, а это можно
было сделать через «дыру» в границе на Ошмяны — Мядининкае.
Средние сделки по «редкозему» проходили на
пятнадцать — двадцать миллионов долларов. На этих таможенных
переходах через границу всегда крутились миллионы
долларов, потому что объехать этот пограничный пункт
сложно, так как это место называлось «узким горлышком», а
кругом болота. Да и не нужно было объезжать, — литовские
таможенники работали очень четко и брали не так много,
по пятьсот долларов с машины, а за дополнительную плату
могли организовать полицейское сопровождение груза до
Вильнюса или Клайпеды. Там их встречал немецкий посредник,
и далее ценнейшее сырье поступало по назначению на
оборонные заводы НАТО. Грузы эти шли в прямом и переносном
смысле по «зеленому коридору»: зеленые лесные
дороги Белоруссии и Литвы, зеленые доллары, зеленый свет
светофора. И никаких разногласий «оккупант — пострадавший
от СССР» среди участников этой операции не было в
помине. Даже литовцы старались изъясняться на русском.

После работы их оперативной бригады МВД на Урале
вооруженные столкновения между «синими», «центральными
» и «уралмашевскими» бандитами вспыхнули
с новой силой. «Бои» шли за Малышевский изумрудный

~278~



рудник и кирпичные заводы, но особое место в этих столкновениях
было отведено группировкам, контролирующим
контрабанду цветных металлов и «Редкоземов», используемых
в оборонке. Они друг у друга с кровью вырывали эти
лакомые куски. Сначала «завалили» двоих посредников
из Литвы под Челябинском, а вскоре — их коллег в Магнитогорске.
Много литовцев пострадало в этих операциях,
но они были готовы рисковать, так как эта деятельность
приносила хороший доход. Потом прошла оперативная
информация: через Ошмянскую таможню за последние
два года проходило за смену до двухсот тонн только одного
никеля, а это огромные деньги. По семь тысяч долларов за
тонну, вот и больше «лимона зелени», а если провозили
редкоземельные металлы, то они стоили сотни долларов за
грамм. Урал знаменит своими изумрудами, добываемыми
в Малышевском руднике, но и они стали сопутствующим
товаром в изумрудной шахте, так как там добывали в основном
редкоземельные металлы, поэтому в СССР этот рудник
был строго засекречен.

Так точно и не установили, за что поплатились жизнью
те семеро в Мядининкае, которые оказались в схеме контрабанды.
Никто так и не узнал, с какой стороны баррикад
они оказались. Версий было много. От той, что они почемуто
встали на пути контрабандистов, и те, не разбираясь,
устранили их, так как цена контрабанды оказалась гораздо
выше человеческих жизней, до обычной «разборки» среди
контрабандистов, не снимая со счетов разгрома ОМОНом
этого поста, которая закончилась кровавой бойней. Но это
были только версии, и МВД России через месяц после этого
страшного преступления уже не имело права работать на
территории сопредельного государства, поэтому можно
было только домысливать. Конечно же, если бы Лукин с
коллегами узнал, кто совершил эти убийства, то помогли
бы своим литовским коллегам, но, увы. Конкурентов у
ошмянского контрабандного канала было много и все
эти каналы сопровождались «кровавым следом». Самым

~279~



серьезным конкурентом был российский форпост теневого
бизнеса в Калининграде, через который, по оперативной
информации, прошло нефти столько, что ею можно было
бы наполнить Балтийское море. Это помимо никеля, меди,
титана и кобальта вместе с лесом. И все беспошлинно, так
как грузы шли по российским дорогам в российский город
Калининград и не требовали таможенного оформления с
уплатой пошлин. Но дело в том, что ни Калининград, ни его
область не увидели этих грузов, так как они прямым ходом
направлялись в Литву и Латвию для дальнейшего продвижения
на Запад. По мнению Лукина, реальной версией и была
та, по которой шум вокруг расстрела таможенников должен
был ликвидировать эту «дыру» в российско-литовской
границе и тем самым увеличить объемы контрабанды через
Калининград. Но если это было так, то убийцы просчитались,
так как контрабандное окно в Ошмянской таможне
закрыть, наверное, было невозможно, в чем Лукин вскоре
убедился.

Из Ошмянской таможни пришло подтверждение по
телетайпу, а потом и по факсу. Они прислали копии таможенных
деклараций с отметками, что запрашиваемые
автомобили выехали в Литву. Такого хамства от коллег
Лукин не ожидал. Им ведь написали, что автомобили постоянно
находились в Москве и никуда не выезжали ни в
тот день, ни позже. Лукина уже не очень волновало, что ему
ответят белорусы, но такую «плюху» он не мог стерпеть
и, собрав объяснения от владельцев автомобилей, что они
никуда не выезжали из Москвы и стоят, как и ранее, на
учете в ГАИ, отправил материалы начальнику Ошмянской
таможни Белоруссии. Ему не хотелось посвящать в эту
грязную историю свое руководство из ГТК и направлять
материалы в Таможенный комитет Белоруссии. И в то же
время хотелось поставить на место ошмянских коллег, хотя
они и были пятым колесом в телеге, настоящие виновники
сидели в Московских креслах. Все просто: ошмянцам дали
немного денег за каждый документ о выезде автомобилей

~280~



в Литву, и они их проштамповали личной печатью. Чтобы
не выносить сора из избы, Лукин решил разобраться сам и
наказать виновных. В конце концов, он наглухо прикрыл
этот канал по уходу от уплаты таможенных платежей.

Первым по этому делу откликнулся Анатолий Алексеевич
Лазарев, и они договорились встретиться у него на
таможенном посту.

— Ты сейчас чем тут, на посту, заправляешь? — с вопроса
начал свой визит к коллеге Лукин.
— Табак, сигареты растамаживаю.
— Да, интересный товар. Шумный. Вокруг него одни
«вертежки».
— Не без этого. Виктор Павлович, хотел бы знать, что
ты решил с Черновым и этими материалами? К чему мне
готовиться?
— Алексеевич, мы с тобой друзья и я знаю тебя как порядочного
человека, поэтому скажу честно: не будь твоих
подписей на этих материалах по сотням автомобилей, не
знал бы, как и поступить. Я отлично знаю, что ты, кроме
вискарей, с этого ничего не имел, поэтому у меня и решение
будет тихим. Чернов пусть срочно уходит с таможни. Я эту
хамскую рожу видеть не хочу. Причем пусть сам выдумывает
причину своего ухода для Московского таможенного
управления. Только меня пусть не упоминает, когда начнет
объяснять причину своего ухода, иначе сразу получит в
«оборотку». Что делать с этими автомобилями, я еще не
решил. А вот на другие, их несколько сотен, пока прикрою
глаза. В конце концов, документы по их выезду в Литву
подлинные, пусть копает собственная безопасность. Я им
не добровольный помощник в их делах.
— Павлович, может, я смогу компенсировать тебе это
решение? — Алексеевич был, как всегда, откровенным и
выпалил не подумав.
— Конечно. В гараже нальешь стакан водки под плавленый
сырок. И не порти мое хорошее мнение о тебе. Я отлично
понимаю, что сейчас ты выступаешь посредником этой
~281~



неумной команды и хочешь мне предложить их деньги. Нет,
Алексеевич, я с ними на одном гектаре не присяду. А с тобой
мы обязательно выпьем в гараже за окончание этого дела.

— Павлович, с тобой приятно общаться не только как с
другом, но и как с профессионалом. Они только подумали
об этом, а ты сразу в лоб.
— Потому что я знаю, что ты не брал за эти автомобили
и деньги сейчас предлагаешь с их подачи.
— Вот я и говорю. Давай команду, когда приехать в твой
гараж и стол накрыть. Спасибо тебе.
— Аккуратнее, Алексеевич, с табаком. Там подстав
гораздо больше, чем на автомобилях. Созвонимся, а гараж
для тебя всегда открыт.
— Я знаю. Спасибо, — улыбнулся Лазарев.
Изначально у Лукина еще была надежда, что печати и
штампы Ошмянской таможни окажутся поддельными, как
много раз уже бывало, и его сотрудники неоднократно изымали
их у мошенников на авторынках и в автосалонах. Видимо,
Ошмянская таможня была в почете у контрабандистов,
те ленились даже к ним съездить, чтобы поставить личную
печать таможенника. И белорусы могли смело утверждать,
что эти машины через их таможню не оформлялись. Но
они упорно стояли на своем: выехали — и все тут! Хотя по
материалам, что направили им из Москвы, было очевидно:
они эти машины в глаза не видели. Возможно, это было
решено на уровне какого-нибудь инспектора Ошмянской
таможни, и он потом давал последующие подтверждения
о выезде этих автомобилей в Литву. Поэтому Лукин и направил
документы на имя начальника этой таможни.

Между делом он тихо высказал Чернову, что более не
желает видеть его персону в таможне, что причину перехода
в другую таможню тот придумал сам, а если всплывет
история с автомобилями, то Лукин возбудит уголовное
дело. Чернов понимающе кивнул и вскоре перешел в другую
таможню. Благо что готовилась реорганизация и он пока
еще не попал в «черный список». Хотя на самом деле, даже

~282~



будучи внесенными в него, бывшие сотрудники спокойно
устраивались, и устраивались неплохо. Снятый с работы
начальник таможенного поста по оформлению автомобилей
Михаил Голубев был назначен начальником отдела в Главное
управление по борьбе с контрабандой ГТК России. У него с
Лукиным были хорошие отношения, и он никогда не вникал
в детали той проверки и тем более не выяснял, кто там брал,
кто не брал, кто руководил этими процессами. С Голубевым
Лукин как-то пошутил, поздравляя его с переходом:

— Все правильно. С контрабандой должны бороться
специалисты, знающие этот процесс не понаслышке.
— Палыч, у тебя очень острый язык.
— Это не мой язык, а итальянский. Это они придумали,
что если мафию нельзя победить, то ее надо возглавить.
Михаил, это я по-дружески. Мне, наоборот, приятно, что
сотрудники нашей таможни пошли на повышение, и теперь
в Главке стало на одного больше, с кем можно пообщаться
на любую тему.
— Ну, если так, то спасибо, — улыбнулся в пшеничные
усы Голубев.
А ошмянские таможенники молчали, как знаменитые белорусские
партизаны. Сотрудники оперативно-разыскного
отдела совместно с ОКДТ продолжали выявлять автомобили,
снятые с розыска в картотеке ГАИ, как выехавшие в Литву
через эту таможню. Получалась впечатляющая картина,
но Лукин пока не ставил задачу все это исследовать и перепроверить.
Для этого у него не было стольких единиц личного
состава, а главное, что проверка получила бы огласку,
приняла бы необратимый процесс. Он к тем делам никакого
отношения не имел, все преступления совершены до его
назначения, но никому потом не объяснишь этого, так как
во всех приказах прозвучит он, как руководитель таможни.

Неожиданно к нему в кабинет зашел Миша 28 лет от
роду. Лукину давно показали его как таможенного «теневика
». Они ни разу не встречались официально и не знакомились,
но Лукин знал о нем, если не все, то многое. Говорили,

~283~



что этот Миша — представитель «щелковских» бандитов и
крутится в околотаможенной сфере «теневым» брокером,
а еще что он женат на одной из сотрудниц таможенного
поста. Кто-то говорил, что он художник и даже состоит в
союзе художников, но на таможне его интересовали только
«зеленые купюры», которые он делал на оформлении
автомобилей. Так говорили про Мишу сами таможенники.
Этот «огородик» по оформлению автомобилей не был в
поле деятельности Лукина до назначения его начальником
таможни, поэтому он не влезал в их деятельность, но это
не означало, что он ничего не знает. Другое дело не нужно
было ему, но опера с серьезным стажем не переделаешь, а
Лукин постоянно общался с владельцами автомобилей,
нарушивших таможенные правила, у которых постоянно
возникал единственный вопрос о снижении штрафов. Он
охотно шел им навстречу, если нарушители делились с Лукиным
информацией по автомобильному бизнесу в России.

Сейчас Лукин коснулся только очередей на постах и навел
порядок да Чернова подвинул к уходу с таможни. Другие
вопросы он пока не трогал, потому что руки не доходили,
да и лишней «войны» не хотелось. По очередям он получил
указание Лютова, а Чернов сам к нему сунулся, чтобы
подставить его своими махинациями через Ошмянскую
таможню и получил по полной программе.

Лукин знал, что пришедший к нему в кабинет Миша
стрижет «зеленые купюры» с граждан, пожелавших воспользоваться
его услугами по оформлению автомобиля.
Тяжело было отвести всех таможенников от «кормушки»,
да Лукин и не хотел, так как все это было временно вместе
с его должностью, которая скоро заканчивалась вместе с
таможней. Он знал, что Миша платит некоторым таможенникам
со своего дохода от трех до пяти тысяч долларов в
месяц. Это устраивало Лукина только в том плане, что сами
таможенники не попадутся на взятке, так как Миша у них
в прокладке. Как бы там ни было, от деятельности Миши
потягивало уголовным «душком».

~284~



— Виктор Павлович, Вы меня знаете? — Миша задал
прямой вопрос, считая, что он обязан его был знать.
— А что, должен знать? — Лукин не торопился признаваться,
что он знает о нем многие факты биографии, которые
люди стараются забывать.
— Мы с Вами никогда не общались, у нас разный круг
общения. Вы наверняка обо мне слышали, а я знаю Вас по
вашим делам на таможне, поэтому хочу спросить прямо. Как
Вы будете решать вопрос с автомобилями, которые пытался
вывезти Чернов? Я пришел к Вам от имени их владельцев.
Народ волнуется, потому что все в полном неведении.
— А Вы в курсе всех вопросов по этой теме? — ответил
Лукин на вопрос вопросом, так как и сам еще не решил,
как поступить с этими автомобилями, потому что на руках
у него были только документы об их выезде из России и
те «липовые», а для какого-то решения неплохо было бы
арестовать эти автомобили.
— Не только в курсе, но и компетентен в решении финансовых
проблем, — уверенно заявил Миша.
— Дальше эту мысль не развивайте, иначе наш разговор
может прекратиться. — Лукин услышал в этом намек в своем
финансировании.
— Да, я знаю Ваше отношение к подобным предложениям,
но не знаю, как решать проблемы по-другому. — Миша
был предельно откровенным, но в то же время деликатным.
— Очень просто, по-деловому. Вы совершили большую
ошибку, когда связались с Черновым, к которому у меня
много претензий и не только по этим автомобилям. Если
Вы представитель владельцев автомобилей, то организуйте
их доставку на таможенный склад для добровольного
оформления с уплатой штрафа. Вот тогда я, возможно, не
буду копать вглубь этой проблемы и не буду восстанавливать
на документах этих автомобилей пометку «в картотеку по
угонам», а вместе с ними еще сотни автомобилей, прошедших
по этой схеме, — предложил Лукин реальный выход
из создавшегося положения.
~285~



— Так это я сейчас мигом организую.
— Тогда вперед, а потом обсудим дальнейшие действия.
— Понял.
Лукин сомневался, что это можно «мигом организовать
». Как это владельцы автомобилей могут добровольно
сдать свою собственность на таможенный склад, где их
автомобили могут конфисковать? Посмотрим, как Миша
сработает по этому вопросу.

Миша, как и многие еврейские дети, в школьные годы
занимался музыкой и рисованием. В еврейских семьях так
заведено, и родители стараются развить у ребенка талант
в каком-либо искусстве, но Миша не был «маменькиным
сыночком» и занялся велосипедным спортом. Он крутил
педали на треке от «Спартака» и ЦСКА. Лукина заинтересовало
его увлечение, потому что сам занимался велоспортом,
только на шоссе, но это было гораздо раньше. Этот
спорт сами велогонщики называли «лошадиным». Здесь
не только рвали сухожилия, но и проявляли характер для
достижения победы.

К этому времени в стране заканчивалась «перестройка
», а за ней и развал СССР. Многие молодые парни
открыли в себе талант «делать деньги». Не прошло это
занятие и мимо Миши. Многие спортсмены оказались в настоящих
бандах, но хоть и говорили на таможне, что Миша
от «щелковских» бандитов, но это было не совсем так. Он
был знаком со многими лидерами преступных группировок,
но вращался в более высоких кругах мафии. По-другому эти
группировки не назовешь, так как они были сварены вместе
с силовиками и чиновничьим государственным аппаратом.
Боря Герштейн и Якубовский делили между собой власть
над МВД и госбезопасностью, занимались некоторой расстановкой
кадров в этих силовых структурах после развала
СССР. Какая роль была отведена в этом Мише, точно неизвестно,
но он попал в скандал с министром госбезопасности
Баранниковым, и ему пришлось выехать на год в Германию,

~286~



пока летом 1993 года того не сняли с должности, после чего
Миша вернулся в Россию на крутом джипе.

Вот так он оказался на Московской таможне, куда приехал
оформлять свой автомобиль, и застрял там на многие
годы, но виной тому была не очередь на таможню, а любовь.
Он встретил высокую стройную девушку с большими голубыми
глазами и понял, что это она, как бывает в таких
случаях. Светлана Павлова была обаятельной девушкой, и
Миша ей пришелся по душе. Они стали встречаться и вскоре
таможенники гуляли на их свадьбе. Тогда и таможня была
небольшой, и в отделе оформления автомобилей работали
вместе со Светланой еще трое. Это Марина Мамонтова,
Стас Николаев, Зина — кассир и, конечно же, наш «Гендос
» Чернов.

Ранее, во времена СССР, в таможнях работали в основном
родня и знакомые чиновников из министерства
внешней торговли, а так же из госбезопасности, которые
курировали таможенные органы. Это была «золотая молодежь
» с престижной работой. Они ничего «не мутили и не
крутили» и могли приобрести разве что модные джинсы,
пачку жвачки. Не принято было заниматься поборами на
таможнях, да и граждане были законопослушными, потому
что любое нарушение им грозило минимум отстранением
от должности и закрытием для них границы навсегда.

В начале 90-х годов таможенники получали зарплату,
приравненную к 30–40 долларам в месяц, да и ту платили
с задержками, а подарки им делали во время оформления
автомобилей в виде бутылки коньяка или виски, а то и
коробкой конфет отделывались владельцы иномарок.
Это было мало похожим на взятку, так как таможенники
ничего противозаконного не совершали, и это выглядело
как благодарность. Вот здесь-то Миша и увидел несправедливость
по отношению к труду таможенников с такой
зарплатой. Автомобили в Россию привозили чиновники,
которые работали за границей или челноки, которые хорошо
зарабатывали на товарах, ввозимых на родину, но

~287~



обстановка в автомобильном бизнесе быстро менялась, как
и во всей России. Появилось много желающих пересесть
с отечественных автомобилей на иномарки, и пошел поток
автомобилей из-за границы, да в основном в Москву,
где крутились большие деньги, но российскую границу
пересекали сотни автомобилей, а на таможню приезжали
единицы. Миша увидел и это, но зря он с таможенниками
ожидал этот поток на таможенных терминалах. Система
контроля доставки автомобилей в таможни не работала, и
большинство владельцев предпочитали поставить на учет
свои иномарки в ГАИ, минуя таможни. На этих операциях
многие сотрудники ГАИ обогатились, так как стоило это
удовольствие от одной до трех тысяч долларов, в зависимости
от стоимости иномарки.

Миша с таможенниками понимали, что под лежачий
камень вода не течет, и они долго будут «курить махорку»
на таможенном посту в ожидании потока иномарок на
таможенное оформление. Миша был по жизни шустрым
пареньком и, наверное, это у него от фамилии Шустров. Он
сначала объехал и договорился с руководством пограничных
таможен в Ленинградской и Смоленской областях, через
которые шел основной поток иномарок, чтобы они создали
стоянку для этих автомобилей не более чем на сутки. Потом
представил руководству ГТК России проект решения
о доставке иномарок с границы на таможенный пост автовозом
или под таможенным сопровождением. Руководство
ГТК согласилось с этим решением, и таможни подписали
договора, а остальное было делом техники. Сотрудники
таможни были готовы к сопровождению иномарок, так как
это был дополнительный доход, и с автовозами вопросов не
возникло. Кроме того, Миша достал себе малогабаритный
компьютер и скачивал все данные с пограничных таможен
об иномарках, въехавших в Россию. Доставка автомобилей
на таможенный терминал так раскрутилась, что не хватало
площадей для их размещения. Так возникли таможенные
посты в Очаково на территории бывшего 20-го таксопарка, а

~288~



также на Иртышском проезде и в Люберцах. Этот контроль
по доставке иномарок в таможню подрезал финансовую
составляющую сотрудникам ГАИ, но и здесь команда таможни
приняла решение не оставлять их «голодными», и
гаишники взялись за постановку на учет «левых» льготников,
которым приходилось платить «в две калитки» — и
таможенникам, и гаишникам.

Миша не носил погон таможенника и, вполне в духе того
времени в России, думал о том, как заработать денег для
себя и своей команды, которая сколотилась на этих постах
таможни. Уже никто в таможне не помышлял оформлять автомобили
за бутылку модного напитка — виски или джина.
Такая переоценка этого труда произошла не только в этой таможне,
а по всей России. Таможенники МПБТ, так называли
Московскую почтово-багажную таможню, короткое время
«молотили» на себя, оформляя иномарки по документам
клиентов. Очереди на оформление автомобилей регулировали
охранники этих предприятий, которые предоставили
таможенным постам помещения. С этих поборов с клиентов
за «ускорение процесса оформления» перепадало таможенникам
через Мишу. Некоторые таможенники не знали, куда
девать деньги, и опять Миша держал их в рамках приличия,
чтобы они не проигрывали в казино за вечер по десять тысяч
долларов, а проиграл свою штуку баксов и пора домой,
да чтоб не ездили на работу в форме на крутых иномарках.

Потом руководство ГТК выразило недовольство, что неплохо
бы что-то и в кассу государства занести с этой деятельности.
На тихом собрании коллектива приняли решение, что
с каждой пятой иномарки платежи пойдут в кассу таможни.

Каково же было удивление таможенников, когда о
таможне заговорили в руководстве как о добытчице для
госбюджета, а по итогам года МПБТ вышла на первое место
в московском регионе среди семи таможен по пополнению
бюджета государства. Не автогрузовая таможня с ее объемами
поставляемого груза на фурах и не железнодорожная таможня,
на которую грузы из-за границы поступали вагонами

~289~



и эшелонами, а на первое место вышла маленькая почтовобагажная
таможня. До 1995 года шло становление таможни
и постепенно через кассу таможни стали пропускать все автомобили.
Поменялись правила игры на таможне, и появились
граждане, которым правительство установило льготы
после 6 месяцев пребывания за рубежом. В эту категорию
вошли летчики и моряки, у которых набирались эти шесть
месяцев. Моряки еще, куда ни шло, потому что корабли
ходили по морям и океанам очень медленно, а вот летчики
стали судорожно высчитывать часы пребывания «за
бугром». Эти справки они должны были подтверждать полетными
заданиями, похожими на путевые листы водителей
дальнобойщиков, только больших размеров. Конечно же,
эта бюрократическая макулатура не прошла мимо цепкого
глаза Миши, который увидел в этом «деньги». Появились
на таможенном оформлении кипы «липовых» полетных
заданий у летчиков, которые не налетали 6 месяцев, и
многие граждане, прибывшие из-за границы, стали летчиками
и моряками, которые выкладывали за это от четырех
до шести тысяч долларов и становились льготниками при
оформлении своей иномарки. Опять эта профессия стала
престижной, но только по документам таможни, которые
работали волшебниками, и народ на время превращался в
летчиков и моряков, а телевизоры и видеотехника вместе
с компьютерами — в зеленый горошек или женские колготки,
но это на других таможнях. А на почтово-багажной
таможне недолго реализовывал свои схемы Миша. Вскоре
появились недовольные его руководством таможенники и
отделились от него. Кто-то лег под «чехов», так называли
чеченских бандитов, кто-то решил «молотить» под «красной
крышей», которую предоставляли работники МВД
и госбезопасности. Надо было отдать должное Мише, что
в его команде никто не зарывался в этой «молотилке» и
он общался с руководством силовых структур, чтобы они
не обращали пристального внимания на их деятельность.
И результат был вполне предсказуем. Все, кто захотели

~290~



«молотить» самостоятельно после комплексной проверки
ГТК, оказались за воротами таможни, а против некоторых
из них возбудили уголовные дела. После такого удара по
таможне Лукин был уверен, что оставшиеся сотрудники
сделают выводы, ну хотя бы на время, которого хватит ему
для перехода в другую таможню. А их пускай воспитывает
бывший начальник Рязанской таможни Феликс, которого
должны назначить начальником Московской Западной
таможни, правопреемнице МПБТ. В его багаже хватает
рязанских контрабандных схем.

Теперь все порядки на таможне поменялись. Это два года
назад Миша мог регулировать оформление автомобилей и
решать, кого оформить как льготника, а кого отправить на
«лобовое» оформление с уплатой всех платежей через кассу.
В 1996 году наладили обмен информацией о въехавших
в Россию иномарках между пограничными таможнями и
МПБТ. Отменили автовозы и таможенное сопровождение
иномарок до таможни. Теперь граждане сами решают,
когда прибыть на таможню и нарушать ли им таможенное
законодательство.

Конечно же, Лукин понимал мысли Чернова и Миши.
Они стояли у истоков таможенного контроля за доставкой
иномарок в таможню и создали этот электронный обмен
информацией. Автомобиль пересек границу России, и
сразу информация о нем и его владельце поступает на таможню
Чернову. Вот он и регулировал за вознаграждение
вычеркнуть из компьютера, а кого отправить на штрафстоянку
за недоставку автомобиля в таможню. А тут пришел
Лукин и ссыпал всю их базу в 50 тысяч недоставленных в
таможню автомобилей в картотеку по угонам в ГАИ и подрезал
Чернову «финансовую составляющую». Так и эти
пятнадцать автомобилей, которые были поставлены на учет
в ГАИ по поддельным документам, они пытались вывезти
через Ошмянскую таможню только с одной целью, чтобы
их сняли с розыска в ГАИ, а это мог сделать только Лукин,
но они опять попались.

~291~



Не было в решении о постановке 50 тысяч иномарок в
розыск никакой премудрости. Здесь нужна была только решимость,
и Лукин сделал это, оставив Чернова «без хлеба».
Хотя противников у этого решения было предостаточно, и
оно было не из простых. Надо было сначала убедить руководство
МУРа, что в этой массе контрабандных автомобилей
немалая доля угнанных с Запада, которые разыскивает
Интерпол. Управление по борьбе с организованной преступностью
согласилось с Лукиным, что многие владельцы
этих автомобилей являются их клиентами из бандитских
группировок, да и автобизнес лежит под бандитами. Потом
эту идею подбросил Веселову, который в мэрии Лужкова
отвечал в том числе и за вопросы с транспортом в столицы.
Веселову понравилась эта идея постановки в розыск
автомобили, не прошедшие таможенное оформление, хотя
с московских таможен мэрия Лужкова ничего не имела, а
поэтому и не общалась с их руководством, если не сказать,
что было какое-то противостояние между Лужковым и руководством
МТУ. И, несмотря на это, Лукин смог продавить
это постановление 911 у Лужкова, потому что его поддержали
бывшие коллеги из МУРа и РУБОПа на Шаболовке,
да и Веселов поддержал, напомнив Лужкову, что именно
таможня очистила улицы столицы от засилья контрабандных
автомобилей из Литвы. Постановление Лужкова и
стало руководящим документом в ГАИ при постановке
этих иномарок в розыск. Возможно, другой бы руководитель
будь на месте Лукина, не стал бы ссыпать все 50 тысяч
автомобилей в розыск, а отлавливал бы их штук по десять
в автосалонах и каждых месяц увеличивал эти показатели,
но это было не в его характере. Он закрыл эту тему одним
ударом. Нет, Лукин не был тем «карасем-идеалистом» от
Салтыкова-Щедрина, а больше походил на ерша, склонного
к лукавству, да и его фамилия это подчеркивала. Поэтому
он отлично понимал, что это решение могут и отменить.
Контрабандисты сделали на этом автобизнесе большие
деньги и вряд ли бы отступили. Он даже предполагал, как

~292~



они поступят. После реорганизации таможни запустят «вирус
» в компьютер ГАИ, в виде постановки в розыск десятка
автомобилей, которые были честно растаможены. Причем
это сделают по общей договоренности таможенников, сотрудников
ГАИ и самих владельцев. Потом эти автомобили
задержат, и владельцы напишут жалобы прокурору, и тот
в порядке надзора отменит все эти мероприятия. Это настоящая
автомобильная мафия, а ее победить невозможно.
Во всяком случае, так бы сделал Лукин, а он не считал себя
умнее контрабандистов, которые могли подкреплять свои
решения финансами. Он пока довольствовался тем, что
нанес удар по Чернову и его команде, от чего пополнилась
касса таможни из их кармана.

Чернов оказался жадным до денег, поэтому не унимался,
а вот как Миша оказался в этой связке, для Лукина
было неожиданностью. Он был уверен, что тот занимается
потихоньку «помощью» гражданам при оформлении автомобилей.
Это поле деятельности Лукин пока не трогал,
потому что «руки не доходили», да и скоро все таможенники
растекутся по другим таможням, а там посмотрим, кто и
как будет работать. Пока у него было только одно желание
загасить возникающие вопросы своими силами.

Лукин с иронией вспомнил вопрос Миши, когда тот
вошел в его кабинет и спросил, знает ли он его. Он не хотел
признаться ему, что его личность давно заинтересовала
Лукина, но не было ни времени, ни точек соприкосновения
для их общения, так как вопросы оформления автомобилей
не входили в круг его обязанностей.

Через три дня Миша зашел к Лукину и отрапортовал:

— Все, пятнадцать автомобилей поставлены на таможенный
склад, и народ готов к оплате штрафов и таможенных
пошлин. Если можно, Виктор Павлович, не очень глушите
их штрафами. Вы же понимаете, что эти суммы будут платить
в кассу не владельцы автомобилей.
— Это я отлично понимаю. Владельцы этих автомобилей
уже заплатили неоднократно за решение своих проблем.
~293~



Сначала Чернову, как главному контролеру по доставке,
чтобы он их не объявлял в розыск как недоехавших до
таможни. Он убрал их из компьютера таможни, понимая,
что эти сведения легко восстанавливаются при сверке с
данными на пограничных таможнях, которые пересекали
эти автомобили. Потом в ГАИ деньги отдали, чтобы их
поставили на учет по справке-счету автосалона-призрака и
не запрашивали таможню об оформлении, так как они не
имели таможенного удостоверения. — Лукин сделал паузу
и продолжил: — А тут к власти в таможне пришел Лукин,
ваш покорный слуга, и дал команду провести сверку автомобилей,
въехавших на территорию России и не прошедших
таможенное оформление. Так эти жулики снова попали в
розыск. И опять в этой взломанной схеме начались проплаты,
но теперь за оформление их якобы вывоза из России.
Через Ошмянскую таможню. Опять наши и ошмянские таможенники
«погрели руки», а тут опять Лукин поперек дороги
и вернул всю эту цепочку на исходные рубежи. Теперь
автомобиль прибыл в таможню. Все начинается сначала, как
и должно было происходить с этими автомобилями в установленном
законом порядке. Заехал на таможню, оплатил
платежи — и спи спокойно. Вот, наконец, эти машины будут
правильно оформлены. Но они стали уже «золотыми»,
сколько же денег за них отдали «налево», а теперь еще и
в кассу придется официально платить. Хорошо, я скажу
своим сотрудникам, чтобы наложили штрафы по нижней
черте санкции, т. е. по пятьдесят процентов. Я считаю, это
нормально, тем более что эти деньги пойдут на развитие
таможенной системы.

— Спасибо, Виктор Павлович, а для вашего личного
развития я могу что-нибудь сделать? — Миша не унимался.
— Это все. Спасибо за оперативность. Я не ожидал, что
за три дня можно поставить все автомобили на склад. Хорошая
у вас организация контрабандных схем. Лучше, чем в
оперативных службах. Вашу бы энергию да в мирных целях.
~294~



— Но при наших законах денег не заработаешь. А можно,
я подарю вам свою картину?
— Ну, если только не мне, а таможне, в моем кабинете
повесим, — согласился Лукин.
Он увидел в Михаиле скорее своего сторонника, нежели
контрабандиста, так он называл всех, кто нарушал закон на
таможне. То, что он за три дня поставил 15 крутых автомобилей
на таможенный склад, было показателем его авторитета
в этой системе. Ведь непросто было дать команду пятнадцати
владельцам автомобилей, стоимостью по пятьдесят
тысяч долларов каждая, чтобы они добровольно сдали на
таможню свою собственность. Они давно уже пользовались
этими автомобилями, «очищенными» как им сказали за
деньги, и поставленными на учет в ГАИ. А тут вдруг такая
команда. У Лукина были полные основания вынести постановление
на конфискацию этих автомобилей, но тогда
он серьезно бы подрезал авторитет Миши, не говоря уж о
финансовой стороне, так как понимал, что тот дал слово
владельцам об ответственности за их автомобили. Это решение
о конфискации было бы неверным еще по одной причине,
так как дорогие автомобили продали бы за полцены
«белым воротничкам». А так эти же полцены стоимости
автомобилей таможня получит в виде штрафа, который он
наложит, да еще полные платежи упадут в кассу. Таможня
получала гораздо больше денег, а недовольных его решением
минимум. Лукин, как и хотел, оставил в этом деле крайним
Чернова, который «намыл» столько на своих «операциях»
в таможне, что придется теперь поделиться и внести в кассу
таможни за эти автомобили. Иначе ему остается только податься
в бега по лесам. Это ему Лукин тоже обещал. А еще
он знал, что таким решением не отпугнет от себя личный
состав таможни, с которым ему, возможно, еще придется
работать в других таможнях. Конечно, его не интересовали
те сотрудники, которые «молотили» на свой карман и не
думали, что подставляют этим таможню и других сотрудни


~295~



ков. Впрочем, такие и сами будут сторониться Лукина, зная,
что он не позволит им контрабасить от вольного.

Как Лукин предполагал, контрабандисты вскоре приняли
свои меры безопасности по его решению о розыске
50 тысяч автомобилей, и поехали иномарки в «дыры» на
границах. Конечно же, в этих операциях первое место занимали
Прибалтийские переходы, в том числе и Мядиникайский
пост с Ошмянской таможней. Опять оживилась работа
автосалонов-однодневок, которые вырастали, как грибы, после
провоза партии таких автомобилей и закрывались после
выписки справок-счетов о продаже этой партии автомобилей
для постановки на учет в ГАИ. Опять основные деньги
с этих операций потекли в карманы сотрудников ГАИ. Если
в Москве эти контрабандные операции растворялись в большой
массе автомобилей, то в Иваново, Рязани и Костроме
эти «компании» вскоре выявляли и накрывали «медным
тазом». По уголовным делам проходили в основном сотрудники
ГАИ, а все остальные участники контрабандных
схем оставались в этих делах неустановленными лицами и
«мутили» новые схемы, снимая с них «сливки» и подставляя
«ушастых» сотрудников таможен и ГАИ. Многих этих
неустановленных лиц Лукин знал, но не мог их привязать к
уголовным делам, так как они хорошо знали географию и не
совершали преступления в зоне деятельности его таможни, а
это были Москва и Московская область. Да и пользовались
контрабандисты пробелами в таможенном законодательстве
и отсутствием централизованного учета автомобилей,
оформленных в таможнях России. Так что было над чем
работать, и Лукин заимел в рядах контрабандистов своих
негласных помощников, понимая, что те могут сдать только
своих конкурентов, а их в автобизнесе хватало, поэтому Лукину
еще долго светило держать в передовых свою таможню
в деле борьбы с контрабандой. Если кто-то из руководства
предложил бы Лукину ликвидировать контрабандные схемы,
то он долго бы смеялся, так как это было бы равнозначно
указанию покончить в стране с преступностью. Это сделать

~296~



было невозможно, но служба есть служба, и Лукин наводил
контрабандистам «изжоги» и не более того. Да и что он
мог сделать большее с таким малочисленным коллективом
оперативников в таможне.

Об очередном отпуске можно было и не заикаться.
Нужно держать руку на пульсе, иначе окажешься за бортом
при распределении мест на вновь образованных московских
таможнях. Лукин старался отдыхать в выходные, которые
выпадали не каждую неделю.

Позвонил Саша Перцев, с которым они когда-то вместе
работали в Свердловском районе столицы, где Лукин
руководил уголовным розыском, а Саша был начальником
Бутырской тюрьмы, а потом они перешли на работу в МВД
России. Это с Перцевым они вместе ездили в командировку
на Урал, где окружали бандитов и вышли на Ошмянскую
таможню. Еще их связывали общие друзья в Самарканде,
где у Саши жили еще и родственники.

— Палыч, завтра прилетает Нарзулло с женой из Самарканда.
Я их встречу в Домодедово, а вечерком жду тебя
у себя в гостях.
— Саша, спасибо за приглашение, но у меня не получится
завтра. Послезавтра пятница, давай все вместе поедем
ко мне на дачу. Погода стоит грибная. В баньке попаримся,
и все по полной программе.
— Вот этого я и боюсь, твоей полной программы. Это
значит зарезать поросенка, как обычно?
— На этот раз барашка. Как я могу мусульман из Самарканда
свининой угощать.
— Нет, все равно я тебя боюсь в застолье. Давай лучше
поступим так. Я завтра их встречу, и мы отдохнем у меня.
Свожу в театр, а на следующий день подъедем к тебе. Вам,
таможенникам, будет что вспомнить. Идет? — предложил
Саша.
— Хорошо. Договорились, культурная программа за
тобой.
~297~



С Нарзулло Кудратовым Лукин познакомился более
двадцати лет назад. Тот после окончания школы милиции
получил звание лейтенанта и работал в уголовном розыске
Богишамальского отдела милиции в Самарканде, а Лукин в
те годы часто приезжал в этот древний город. В Самарканде
он искал не только разбойников, которые совершили преступления
в Москве, но и были у него в этом прекрасном
городе романтические встречи. Нет, не было у него любимой
среди узбечек, все гораздо сложнее. В Самарканде проживала
мать его парижанки, Лауры Колен. В последний раз
они вместе с Лаурой летали в Самарканд восемь лет назад.
Они тогда говорили о любви и обещали друг другу в скором
времени быть вместе, но им пришлось расстаться по независящим
от них причинам: Лукина тогда накрыла «медным
тазом» госбезопасность, и он понял, что их союз с Лаурой
нереален. Было что вспомнить им с Нарзулло, который
теперь тоже вышел в отставку из милиции и, как Лукин,
руководил таможней, но Самаркандской.

Дома он сообщил Олесе, что в выходные у них на даче
будут гости из Самарканда. Жена к этому привыкла и всегда
была рада гостям, а Шоире и Нарзулло особенно. Виктор
с Олесей совершили перед своей свадьбой путешествие в
Самарканд. Тогда в Москве закончилось «бабье лето», а в
этом древнем городе, полным экзотики, было лето в полном
разгаре, да и друзей у Лукина было много в этом городе.
Олеся, когда услышала, что они могут поехать в Самарканд,
ни о каком побережье Черного моря и слышать не хотела.
Дочери Лукиных уже пошли в школу после летних каникул,
и они решили оставить их с бабушкой в городе, а сами с
друзьями погулять на даче, которую Лукин построил на
опушке леса рядом с рекой Истра.

Саша после обеда в пятницу привез Нарзулло с женой
Шоирой к Лукину на квартиру около Белорусской. Они с
Олесей уже приготовились к поездке. По пути заехали в село
Покровское, к знакомому Лукина, у которого он договорился
купить барашка. Хозяин отары овец Петр быстро отловил

~298~



барашка, которого выбрал Нарзулло, и тихо зарезал. Там же
в сарае ободрал его и вынес к их компании порубленную
баранину, как из магазина. Никто не захотел смотреть на
это зрелище. Все было сделано тихо. Лукин расплатился и
положил две сумки с бараниной в багажник.

Стояла золотая осень, которая только чуть тронула
желтыми и красными красками листву, и лес, на опушке которого
стояла дача Лукина, выглядел очень даже красочно,
зеленые ели и сосны только дополняли эту пеструю картину.
Когда собирались гости, Виктор никогда не доверял кухню
друзьям, тем более женщинам. А тут — парная баранина!
Но сегодня в гостях была Шоира, а уж она знала в этом
толк. Лукина всегда удивляла ее расторопность на кухне и в
жизни. В духе восточных традиций, Нарзулло любил в свой
дом приглашать гостей, иногда это случалось без предупреждения.
Шоира между тем преподавала в Самаркандском
университете. Но и успевала вести домашнее хозяйство
и встречать частые компании Нарзулло. При этом надо
учесть, что это в России можно просто пригласить в гости на
чашку или «рюмку» чая. В Средней Азии с чая все только
начиналось, его подавали с орешками и сладостями. А в это
время в казане готовился плов и шурпа. Потом из чайников
выливали чай и наполняли их аракой — узбекской водкой,
которую пили из небольших чашечек — пиалушек. Потом
арбуз с дыней и опять традиционный зеленый чай. Шоира
успевала все, и трое детей всегда выглядели аккуратными
и ухоженными. Женщина Востока, одним словом. Она и в
этот раз не приняла никаких возражений, дескать, гостья и
ей положено отдыхать, и взялась готовить на печке плов в
казане. Лукин не мог возразить Шоире, та не позволила даже
морковь порезать. Они с Олесей накрывали на стол, а Виктор
с Нарзулло разминались у камина водочкой да под соленые
огурчики, помидорчики и белые грибочки. Закуска была
собрана со своего огорода и лесной опушки напротив дома.

У них был вечер приятных воспоминаний о Самарканде.
Они перебрали своих коллег: кто, чем занимался все эти

~299~



годы. Не забыли Наташу из самаркандского ОВИРа, которая
продлевала визы Лауре по несколько месяцев, чтобы они с
Виктором могли насладиться редкими встречами. Вспомнили
их свадьбу с Лаурой в ресторане «Юбилейный» на площади
Регистан. Не могли тогда Виктор с Лаурой объяснить
ее маме и коллегам, что штамп о браке в его паспорте «липовый
» для того, чтобы проживать в гостиницах в одном
номере, и решили отгулять свадьбу. Лаура потом шутила, что
их брак зарегистрирован в тринадцатом округе Парижа. Так
парижане называли в шутку гражданские браки без регистрации,
так как в Париже тогда было всего двенадцать округов.

Пока жены приятелей готовили плов, от печки и камина
дом нагрелся, и они открыли окна. В комнату ворвался
свежий лесной воздух. Осенью лес пахнет по-особенному.
Комаров уже не было, и можно было насладиться вечерней
прохладой, она бодрила, — температура не более пяти градусов.
Вспомнили лагеря в Термезе, где их готовили в качестве
советников для работы в Афганистане, встречи в Ташкенте и
Каттакургане. Потом приезд Лукина, когда ему предложили
должность заместителя начальника УВД Самаркандской
области, но он вовремя отказался, так как всегда знал, что
ему нужно, а что не «его», потому что после такой высокой
должности можно было больно упасть. Хотя это произошло
с Лукиным при развале СССР и на другой должности, которая
была еще выше, чем предлагали в Самарканде. Они
бы еще долго сидели, предавшись воспоминаниям, забыв,
что рядом жены хлопочут на кухне. На столе было все, что
необходимо двум друзьям, которые давно не виделись.

Часа через полтора их пригласили на плов.

— Пришлось готовить в ускоренном варианте, иначе
бы вы до стола не добрались, — сообщила Шоира, глядя на
пустую и початую бутылки водки.
Их жены были в этом похожи. Ни Олеся, ни Шоира
никогда не бухтели на них, что они выпили, а лишь поддевали
шуточками. В столовой было прохладно, и горячий
плов пошел на ура. Виктор признал, что вкуснее плова,

~300~



приготовленного Шоирой, он не кушал. А та была такой
же «трещоткой» за столом, как и прекрасным поваром на
кухне. Видимо, соскучилась по компаниям, у себя в Узбекистане
особо за столом не посидишь и не поговоришь. Она
вспомнила, что Нарзулло в новогоднюю ночь спросил у нее
разрешения пригласить за стол еще одного друга. И через
три минуты услышали громкий топот и не поверили своим
ушам и глазам, пока не увидели …коня, которого Нарзулло
привел прямо к столу, как своего друга.

Вечер удался.

Время было поздним, и Виктор выяснил пожелания
гостей относительно ночлега. Женщины занялись приготовлением
постелей. Гости выбрали спальню на втором
этаже, которая не отапливалась печкой. Виктор принес четыре
электрических обогревателя и установил их в комнате
гостей. Все-таки гости были из солнечного Узбекистана, а
там плюс пять на улице для них приравнивалось к зиме.
Виктор отдал и свой обогреватель, потому что после такого
ужина они с Олесей вряд ли бы замерзли в соседней спальне.
Обе спальни объединяла большая лоджия. Виктор с женой
расположились в соседней комнате. Ветви огромной ели
свисали, почти касаясь перил лоджии. Виктор приоткрыл
створку окна и почти сразу уснул, вдыхая лесной воздух. Он
знал, что после сна на таком воздухе похмелья практически
не оставалось. Закончилась рабочая пятница, впереди еще
пара законных выходных.

Утром он проснулся от непонятного крика птицы или
курицы, которую режут. Крик доносился за окном сверху,
а там, насколько помнил Виктор с вечера, стояла только
ель. Он открыл балконную дверь и увидел Нарзулло, который
вышел на балкон из соседней спальни и прищуренно
всматривался в ветви огромной ели. Он стоял в куртке, наброшенной
на плечи поверх футболки и в шапке. Для него
подмосковная осень приравнивалась к самаркандской зиме.

— Павлович! Это кто орет? — спросил Нарзулло, показывая
пальцем в сторону леса.
~301~



— А ты не видишь?
— Где-то там, на елке, но не вижу и не могу понять кто.
Я только что вышел.
Лукин пробежал взглядом по ветвям ели и увидел прямо
перед собой орущую зеленую курицу.
«Надо завязывать с выпивкой», — мелькнуло у него
в голове.
Потом «курица» повернулась, и он увидел клюв попугая,
который перетаптывался на ветке и орал безмерно. Может
быть, это песни у него такие с первыми лучами солнца,
как у всех птиц, но уж больно громко орет. Лукин не видел
этого большого зеленого попугая раньше, но от соседей знал,
что такой живет у Вадима, через два дома отсюда. Значит,
улетел, а теперь обалдел от свободы и орет.

— Нарзулло, так это попугай, — спокойно сообщил
Виктор.
— А они что, здесь водятся? — спросил Нарзулло.
— Да, только зеленые, под цвет елок, — серьезно сказал
Лукин.
—Шоира, иди скорее, посмотри. Это попугай, на
елке, — позвал жену Нарзулло.

— Нарзулло, не буди. Дай ей поспать. — Попросил
друга Лукин.
— Ты что, поспать? У меня жена с Востока, поэтому
должна просыпаться в пять часов утра. Пока мы спали,
она уже накрутила большую кастрюлю люляшек. Так что
завтракать будем узбекскими люля.
Шоира вышла на балкон.

— Виктор, правда, что ли? Настоящий попугай? Ладно
вам. У вас с Нарзуллошкой еще вчерашнее не выветрилось.
В это время попугай еще раз вскрикнул и, взмахнув крыльями,
спланировал в сторону дома соседа, а через несколько
секунд скрылся за березой. И опять заорал.

— Может быть, наловим попугаев — и на рынок, — пошутил
Нарзулло. — Я в детстве ловил кекликов, они как раз
размером с попугая будут. Кеклик — это горная куропатка.
~302~



Она водится в горах Тянь-шаня. Мы их ловили небольшими
цыплятами, а потом держали дома, как домашнюю птицу.
Они взрослые перелетают метров по двадцать не более, а
цыплят можно просто собирать в корзину, как грибы. А еще
пение кекликов в Самарканде слушают так же, как пение соловьев
или канареек, но, кроме этого, из них выращивают
бойцовых птиц и устраивают бои, как петушиные.

На их шум вышла Олеся.

— Что, у Вадима опять попугай улетел? — она своим
вопросом развеяла все прожекты по бизнесу с попугаями,
который планировал устроить Нарзулло.
— Олеся, твой муж задурил моему голову. Сказал, что в
вашем лесу водятся зеленые попугаи, а мой узбек и поверил.
Решил молодость вспомнить и попугаев ловить, — засмеялась
Шоира. — Ладно, пошли, я вас буду завтраком кормить.
— Я вообще-то не завтракаю так рано, — сказала Олеся,
потягиваясь.
— Ты еще не знаешь, от чего отказываешься, — сказал
Виктор.
Они спустили на кухню, где пахло свежей бараниной
и луком. На столе стояло большое блюдо с налепленными
люля. В одной кастрюле остался готовый фарш, а в другой
была замочена баранина для лагмана. Раскатанная и тонко
порезанная лапша для этого узбекского блюда вялилась на
полотенце.

— Шоира, когда ты все успела? Ведь вместе уходили
спать, — недоумевала Олеся.
— Я бы могла и приготовить, но не нашла, где газ включается.
Жаль было бросать парную баранину в морозилку.
Потом вкус будет совсем другой. Вот я и распорядилась
мясом на свое усмотрение. Ничего? — как бы извиняясь,
сообщила Шоира.
— И она еще спрашивает! Я помню, каким лагманом ты
угощала нас в Самарканде, — сказала Олеся.
— Мне бы еще специи кое-какие для лагмана, а остальное
есть.
~303~



— Это к Виктору. Он у нас заведует кавказской и восточной
кухней, — сообщила Олеся.
— Шоира, вот есть набор специй для лагмана, я его
купил на Бутырском рынке у знакомой узбечки. — Виктор
достал пакетики и передал Шоире.
Она понюхала, потом что-то потерла в руках и попробовала
на язык.
— Все в порядке. Это то, что нужно. Лагман будет, —
заключила она.

— Тогда мы с Нарзулло за грибами, — сообщил Лукин.
— А можно с вами? — спросила Шоира. — Но в грибах
мы не разбираемся.
Они согласились. Шоиру еще можно было уговорить
остаться дома, но этого не получилось бы с Олесей. Да приятели
и не хотели оставлять их дома.

Виктор показал им мухоморы и поганки, которые не
надо собирать, а остальные он потом отсортирует. Прошли
до милицейских дач, что были в километре от их дачи. Лукин
показал Нарзулло бывшую дачу Владимира Рушайло.
Опята еще не пошли, но белых и подосиновиков они на
жарку набрали.

Вот готовить грибы Виктор уже никому не доверил.
Поджарил на большой чугунной сковороде с молодой картошкой
и сметаной, а потом с устатку, после прогулки да под
соленый огурчик они приняли по рюмке запотевшей водки
из морозилки. Шоира и Нарзулло высоко оценили кулинарные
способности Виктора. Сегодня мужчины не частили
с тостами, как вчера, а больше наслаждались дарами леса.
К тому же они запланировали попариться в бане, поэтому
не налегали на еду и напитки, а лишь слегка перекусили.
Виктор затопил баню еще перед походом по грибы и теперь
только поддерживал в парной температуру не более ста градусов.
Он позвонил соседям по даче Вадиму и Вячеславу, с
которыми дружил и в выходные дни они вместе собирали
застолья. Они от бани отказались, а под жареные грибы и
лагман согласились принять по сто грамм водки.

~304~



С Нарзулло Лукин как-то парился зимой в Самарканде,
в бане у его русских друзей, но там была баня финская. А у
Лукина — настоящая русская, с большой каменкой и ледяной
родниковой водой, а про веники, дубовые и березовые,
с ветками можжевельника и говорить нечего. Запаренные,
они стояли в парной, от них исходил пьянящий, шальной
аромат. Когда же Виктор поддал на камни заваркой лесных
трав, появилось ощущение, что они голышом оказались на
июньской поляне. Нарзулло только цокал языком и мотал
головой от удовольствия. Виктор знал, что он любил париться,
поэтому приготовил все, что могло бы его удивить. Он
не стал брызгать на раскаленные камни настоями мяты и
эвкалипта, которые используют во всех банях, а использовал
свои травки, которые сам собрал и высушил. В ход пошла и
заварка от запаренных веников, от чего по всей бане разнесся
запах березы. Они получали удовольствие от этого мероприятия,
а в предбаннике пили чай из термоса с добавками
сушеных лесных ягод, земляники и малины, вперемешку с
садовой черной смородиной. После этих процедур вышли
с приятной усталостью, но полные сил. Вячеслав с женой
Валентиной принес какие-то закуски, а Вадим, как всегда, с
литровкой водки и коробкой пива. Это, наверное, от него
пошла поговорка: «Водка без пива — деньги на ветер».
На этот раз они начали с лагмана, и Вадим заметил, что их
водочных запасов не хватит под такую закуску. Потом они
на летней кухне не торопясь поджарили бараньи люля на
мангале, и Вячеслав Великанов растянул меха баяна, привезенного
из Германии. Они с Олесей вместе работали в
Московской филармонии, и дачные участки им были выделены
от их работы, поэтому на их дачах были одни артисты,
а Вячеслав аккомпанировал на баяне певцам на концертах.
Играл он виртуозно и брал сразу любую мелодию на слух.
Сегодня он начал с венгерского «Чардаша», чтобы завести
их компанию на песни. Его игра на баяне всегда отличалась
импровизацией Вячеслава, и на этот раз он достал даже
Нарзулло, который пытался вспомнить песню о моряках


~305~



подводниках, но дальше одного куплета: «Там за туманами,
вечными пьяными…» — у него ничего не получалось.

Вячеслав перебрал пальцами по нескольким клавишам,
и сначала зазвучала мелодия этой песни, а потом Лукин
запел:

Синее море, только море за кормой,
Синее море и далек он, путь домой,
Там, за туманами, вечными, пьяными,
Там, за туманами, берег наш родной…

Лукин не был разве что подводником, но эту песню любил
и с душой пропел про ждущий Севастополь и Камчатку
и что там, за туманами, жены их не спят. Так случилось в
жизни, что в Севастополь он мотался к любимой девушке
Наташе и предлагал ей руку и сердце, а на девушке Даше с
Камчатки потом женился. Но теперь они жены других ребят
и, наверное, спят спокойно, с ним было бы, как в этой песне,
поэтому этот куплет он пел всегда с легкой улыбкой. Нарзулло
смотрел на них с Вячеславом завороженно. Его мечта
сбылась, услышать эту песню. И откуда только у этого паренька
из Самарканда такая любовь к морским песням? Но
не такая уж, как у Лукина. Потом он принес гостям теплые
куртки полевой формы и даже черный булат спецназа, так
как все пожелали посидеть вокруг костра на свежем воздухе.
И Вадим оказался прав, так как водка после такой закуски
и в их веселой компании на воздухе пилась, как вода. Было
уже за полночь, когда гости собрались по своим дачам. От
чая они отказались, сообщив, что это они сделают дома, а
Олеся накрыла стол перед камином, и они с самаркандскими
друзьями еще долго сидели за столом под чай из самовара.

— Нарзулло, мы видели Регистан и все мечети в Самарканде,
а теперь я хочу пригласить тебя с Шоирой посмотреть
монастырь в Новом Иерусалиме. Это недалеко от нашей
дачи, — предложил Виктор, чтобы у гостей осталось впечатление
не только от застолья в Подмосковье.
— Да мы с удовольствием, — не дала сообразить Нарзулло
Шоира.
~306~



— Я тоже с вами, только давайте утром не так рано. Поспать
хочется, — попросила Олеся.
— Тогда всем отбой. Олеся, я здесь приберу лишнее со
стола, а ты иди спать, — предложил Виктор.
— Нарзуллошка, видишь, как надо жену беречь, — улыбнулась
Шоира. — Ладно, пошли спать, задумчивый ты мой.
Она так называла Нарзулло, когда тот принимал определенную
дозу водки, после чего становился задумчивым и
только улыбался. Да и прав Шоира, что пора спать.

Воскресное утро было солнечным. Дождей еще не было,
и опавшая листва шуршала под ногами, а порывы ветра
носили листья из стороны в сторону. Они выпили по чашке
чая, после обильного ужина и выпивки ничего больше
не хотелось, и Лукин повез всех на прогулку, на огромную
территорию монастыря в Новом Иерусалиме, который расположился
за городом Истра и на реке с таким же названием.

Лукин по пути подъехал к женскому монастырю в селе
Аносино, что было в полутора километрах от его дачи.

— Мы здесь покупаем молоко и творог со сметаной,
когда служители монастыря соблюдают православный
пост, — сообщила Олеся. — У них на кухне так все чистенько
и монашки молодые все такие воспитанные и вежливые, в
платочках на голове. Приятно купить продукты из таких рук.
— Его только недавно вернули патриархату и начали
восстанавливать. — Добавил Лукин.
— Виктор, а ты знаешь что-нибудь об этом монастыре?
— поинтересовалась Шоира.
— Очень многое. Это же наши соседи.
— Мы ведь не торопимся, правда? Расскажи, а, — попросила
Шоира.
— Ну хорошо. Я коротенько. Основала этот монастырь
чуть больше полутора веков назад княгиня Мещерская и
назвала его в честь русских князей и святых страстотерпцев
Бориса и Глеба. Ее мужа звали Борисом, но он скончался
через два месяца, как они поженились. Княгиня купила
это село Аносино на берегу реки Истра, которая протекает
~307~



внизу за елями и соснами. Тогда в селе было всего двадцать
дворов. Борисоглебский женский монастырь был знаменит
своим укладом на всю Россию. Все монахини жили в монастыре
одной большой семьей, они все присутствовали в
храме во время службы, им запрещалось ходить из кельи в
келью без благословения. Даже ближайшим родственникам
монахинь вход в обитель был строжайше запрещен, а сейчас
у них полная демократия. Во всяком случае, по хозяйственным
вопросам, а дальше вход гражданам запрещен. После
революции монастырь еще десять лет проводил церковные
службы, и последний раз состоялась на День Святой Троицы
7 июня 1928 года, когда игуменью и монахинь арестовало
ОГПУ. Монастырь был закрыт, а на его месте организовали
первую сельскохозяйственную коммуну.

Дожила до наших дней лишь одна из бывших послушниц
монастыря Теплякова Анна. Она и рассказала, что та
коммуна просуществовала до тех пор, пока не опустели
монастырские амбары. Коммунары, наверное, успели прочитать
только часть лозунга большевиков: «Каждому по
потребности…», а после создали колхозы, но опять на базе
крепких крестьянских хозяйств, которые тоже «пустили
по миру». Монахиню Борисоглебского монастыря Дарью
Зайцеву расстреляли в 1938 году в Бутово, и это после десяти
лет ее заключения. Что она могла такого сотворить в
лагере за те десять лет? Потом в монастыре долгое время
размещалась машинно-тракторная станция. Мы это еще
застали, когда в 1989 году начинали строительство дачи, то
обращались за помощью в эту МТС. Здесь были бульдозеры,
экскаваторы, автокраны и трактора, а под куполом церкви
была у них контора с бухгалтерией.

В августе 1992 года оставшиеся от монастыря строения
и более 100 гектаров прилегающей земли переданы
Московскому патриархату, и сейчас на территории бывшей
обители расположилось Патриаршее подворье, но решается
вопрос о преобразовании его в женский монастырь
со статусом ставропигии. Это когда обитель подчиняется

~308~



непосредственно патриарху России. С таким статусом на
Руси было всего шесть обителей, и второй из них, Ново-Иерусалимский
монастырь, тоже расположен в этой местности,
куда мы поедем. Только один Соловецкий монастырь был в
Архангельской епархии, а остальные в Московской. В Соловецком
монастыре тоже был лагерь, и там мой дедушка
Алексей Михайлович сидел.

Лукин сделал паузу и помолчал. Никто из компании
не задавал ему вопросов, и ждали продолжения рассказа, а
он вспомнил, что Алексею Михайловичу и его хозяйству в
Смоленской области выпала схожая с обитателями монастыря
судьба. Он одобрял принятое решение по возврату 100
гектаров земель монастырю, потому что слышал, что Немцов
с Чубайсом собирались распродать остальные земли Подмосковья,
и в том числе и этого колхоза, бизнесменам, а по
сути, спекулянтам. Цены на земли могут подняться только
при одном условии, когда не останется свободных земель,
а у каждого клочка будет свой хозяин.

— Поднимать из руин и храмы, и монастырское хозяйство
начали одновременно силами монахинь, паломников
и трудников, — продолжил Лукин. — Есть такие специалисты,
которые работают добровольно на благо церкви.
Отец Спиридон считается одним из самых опытных хозяйственников
в Русской Православной Церкви. Он налаживал
сельское хозяйство в Троице-Сергиевой Лавре, которая и
направила его сюда. Он организовал деревообрабатывающее
производство и молочную ферму. Хозяйство монастыря
находится на территории колхоза «Родина», которым руководит
тоже крепкий хозяйственник Михаил Алексеевич
Артеменко, выходец из тамбовских крестьян. Я однажды
побывал у них на пиру. Мы с председателем колхоза дружим,
и он пригласил меня. Батюшка Спиридон показался мне
своим мужиком, когда выпили и разговорились, как у них
говорят: «в миру». Так Архимандрит Спиридон, духовник
Борисоглебского монастыря, поучал председателя колхоза:
«В колхозах все общественное: все вокруг колхозное, все
~309~



вокруг мое. А монастырь — это большая семья, и отношение
людей к труду — как для себя. Человек по природе своей
частник, и когда он работает для себя, видит результаты и
пользуется ими, то отношение ко всему этому формируется
другое».

Лукин опять сделал паузу, вспомнив слова Спиридона,
которые оказались для колхоза пророческими. Крепкое
хозяйство колхоза Михаила Алексеевича разваливалось
на корню, а ведь у него было и деревообрабатывающее
производство, и техники в МТС хватало, и не одна ферма
с коровами и поросятами, а про посевные площади и говорить
нечего. А вот разваливается на глазах, и этот крепкий
тамбовский хозяйственник из кожи лезет, но ничего не
может противопоставить политике государства по развалу
колхозов. Монастырское же хозяйство под руководством
Спиридона начиналось на развалинах монастыря и в чистом
поле, а теперь процветает. Прав был Спиридон в своих высказываниях.


— Нарзулло, если обратил вчера внимание, когда мы в
бане парились, на рамы и двери? Так вот они связаны здесь,
в монастыре, и без единого гвоздя. Немного дороже, чем на
рынке, но какое качество, как в старину и двери сколочены
без гвоздей — ласточкиным хвостом. К этим изделиям приятно
прикоснуться, потому что дерево хорошо просушили
и обработали так, что даже в бане двери не разбухают и не
усыхают. Купишь такое изделие на рынке и потом будешь
каждый раз то рубанком, то топором подтесывать, чтобы
окна и двери закрыть. Сегодня в Аносинской обители
живут 25 монахинь во главе с матушкой Варахиилой. Ну,
поехали в другой монастырь. Там можем послушать экскурсовода.
— Нарзулло, ты почаще приезжай к нам в гости с Шоирой,
— предложила Олеся с улыбкой, — я сегодня много
нового услышала от мужа об этом монастыре. Хожу сюда
иногда за молоком и ничего толком не знаю, а Виктор постоянно
крутится в этом районе и даже батюшку Спиридона
~310~



знает. А ведь мне ничего не рассказывал. Я так думаю, что
и в Новом Иерусалиме нам не понадобится экскурсовод.

— Олеся, мой тоже такой же. Они на своей работе так
за день наговорятся, что дома молчат, как партизаны, — заступилась
за Виктора Шоира.
— Я давно езжу в эти места. Еще с тех времен, когда работал
на заводе и на Истринском водохранилище строили
заводскую турбазу. Это как раз за Ново-Иерусалимским
монастырем, поэтому кое-что слышал об этих местах, но
больше всего было разговоров после охоты, а мы всегда
охотились в тех местах.
— Теперь понятно, почему из тебя вышел такой хороший
рассказчик, — подколола Олеся.
— Если я начну рассказывать охотничьи байки, то вам
и недели не хватит, чтобы выслушать, — улыбнулся Лукин.
Из села Аносино они выехали вдоль реки Истра на
бетонку в сторону Волоколамского шоссе и через пять километров
въехали в город Истра.

— Невозможно рассказать о Ново-Иерусалимском
монастыре, не увидев города Истры, откуда все и начиналось.
— Лукин припарковался в центре города, невдалеке от
уцелевшего чудом памятника Ленину. — До середины XVII
века на этом месте располагались село Воскресенское и три
деревни, которые в 1656 году были куплены патриархом
Никоном. Он решил создать здесь особенный монастырь,
подобный древнему Иерусалимскому храму в Палестине.
Монастырь был задуман патриархом Никоном как огромный
ландшафтно-архитектурный комплекс на территории
с диаметром в десять километров и должен был стать религиозным
центром всего православного мира. По замыслу,
он должен был копировать сооружения Святой Земли. Реку
Истру переименовали в Иордан. Так возник сначала город
Воскресенск. Это только в 1930 году его переименовали в
город Истра.
Поздней осенью 1941 года этот город захватили фашисты
и пробыли здесь всего две недели, но бойцы Красной

~311~



Армии освобождали уже не город Истру, а развалины этого
города. Под первым снегом дымились разрушенные дома
с остатками фундаментов и печных труб. Зрелище было
удручающее. Только две недели назад город жил в тихой
суете, как и все маленькие города Подмосковья, а теперь
его не стало. После войны город построили заново. Теперь
здесь заводы и оборонные институты. На другом берегу
реки высоко торчат башни с электрическими изоляторами,
похожие на космические комплексы. Они отсюда видны.
Это высоковольтный институт испытывает самолеты на
устойчивость от молний. Ну, поехали к нашей цели, ради
чего мы собрались.

С центральной площади города Лукин свернул направо,
и вскоре город закончился. Он припарковался, не доезжая
до светофора на спуске с холма перед поворотом на Бужарово
в сторону Истринского водохранилища. И с холма сразу
возник среди деревьев Ново-Иерусалимский монастырь.
Этот вид прекрасен по-особому именно сейчас — золотой
осенью, когда листва на деревьях уже не такая густая и расцвечена
под золото церковных куполов. Листьев упало ровно
столько, сколько надо было, чтобы монастырь открылся
полностью в своем великолепии. И, конечно, сегодня был
солнечный день, как по заказу, и все это на фоне голубого
неба с белыми кучевыми облаками.

«Левитан отдыхает», — пошутил про себя Лукин.

Небольшой уголок природы с величественным монастырем
на противоположном от города холме, возникшем
среди трехсотлетних дубов с золотистой листвой. Лукин
предпочитал молча любоваться природой, которая сама все
за себя расскажет и покажет свои неповторимые пейзажи.
Вот и сейчас он предоставил возможность своим спутникам
насладиться этой красотой.

Они заехали на стоянку монастыря. Несмотря на воскресный
день, народу в монастыре было единицы или его
огромная территория позволяла так думать, потому что все
разбрелись.

~312~



— Павлович, а говорят что фильм «Иван Васильевич
меняет профессию» снимали на стенах этого монастыря?
Это когда Леонид Куравлев с Яковлевым бегали от стражников,
— поинтересовался Нарзулло.
— Нет, те эпизоды фильма снимали в Ростове Великом.
Это на Золотом кольце. Вот туда бы съездить на экскурсию,
а этот монастырь по-другому знаменит. В годы
репрессий здесь был Ново-Иерусалимский пересыльный
лагерь, и узники производили кирпичи. Глину добывали
на территории монастыря. Это описал Солженицын, которому
довелось здесь отбывать срок. Тогда страна была
превращена в одну грандиозную стройку. Это было большое
строительство, но власти использовали в нем рабский труд
ни в чем неповинных заключенных. — Лукин прервался на
несколько секунд и представил, как среди этой красоты и
величия заключенные в телогрейках месили глину. Жуть.
— Интерес русских к историческому палестинскому
Иерусалиму возник одновременно с принятием христианства.
Русский народ дорожил всем, что было связано с
земной жизнью Спасителя, — продолжил он, — поэтому
наша поездка в Ново-Иерусалимский монастырь — это
не простая воскресная прогулка, а целое паломничество.
С древних времен передается из уст в уста, что дочь царя
Михаила Федоровича царевна Татьяна подсказала патриарху
Никону на схожесть этого ландшафта на берегу реки Истры
со Святой Землей. Как она рассмотрела в этих холмах такое
сходство? И не просто подсказала патриарху, а приняла
активное участие в воплощении этой идеи. Татьяна Михайловна
была крестной матерью Петра Первого и выдающейся
личностью. На ее пожертвования была построена церковь
Рождества Христова в этом монастыре. Интересная история
была у второго брака первого русского царя из Романовых.
Царю было тридцать лет, а он был уже вдовцом, да к тому
же бездетным. Не повезло в браке с Марией Долгоруковой,
которая, возможно, стала жертвой дворцовых интриг. Для
новых смотрин привезли 60 красавиц из знатных семей,
~313~



но ни одна из них не тронула сердце царя, потому что приглянулась
ему служанка на этих смотринах. Это была дочь
Можайского дворянина Стрешнева, и звали ее Евдокией.
До венчания отец и братья сами стерегли ее дома, а потом
передали царю под охрану, боясь, что враги могли испортить
девушку. Такие были интриги во дворцах. Потом у них
родилась дочь Татьяна.

Лукин сделал паузу совсем не потому, что так делали
экскурсоводы, чтобы позволить туристам уложить в голове
полученную информацию. Ему просто припомнилась тема
с дворцовыми переворотами того времени «Семибоярщины
», которая была схожа с сегодняшней Россией и ее
«семибанкирщиной».

— Патриарх Никон начал совершать регулярные поездки
в Воскресенское с 1656 года, когда в этом месте было
начато строительство монастыря. Он всегда в этих поездках
раздавал милостыню. В Палестину был отправлен монах
Арсений Суханов, который произвел обмеры и составил
чертежи храмов. Так окрестные холмы и деревни обрели
еще больше сходства со святынями в Палестине и получили
новые, библейские, названия: Вифиния, гора Фавор
и Елеен, поток Кедрон. Масштабы Нового Иерусалима
были намеренно уменьшены по сравнению с Иерусалимом
настоящим, так что монастырь представляет собой именно
образ Святой Земли. Никто не имел желания заменить тот
настоящий, хотя патриарх Никон хотел сделать этот монастырь
религиозным центром всего православного мира, но
это решают сами верующие, где им молиться. В излучине
реки Истры строительство собора велось на насыпном
холме. В результате постоянных интриг со стороны бояр
и духовенства, имевших влияние на царя и враждебно настроенных
к патриарху Никону, произошло охлаждение
отношений между царем и патриархом. Никон в качестве
безмолвного протеста удалился на шесть лет в свою вотчину
Воскресенское, которое имел в своей личной собственности.
Когда же он вернулся в Москву, то был лишен сана патриарха
~314~



и сослан в Кирилло-Белозерский монастырь. Оказывается,
и в царские времена репрессировали, а сейчас я предлагаю
просто погулять. Я никогда не был в Палестине, поэтому не
могу сравнить и рассказать о сходстве этого величия.

Реставрация монастыря уже началась, но верующих здесь
было меньше, чем туристов, для которых были предоставлены
и конные прогулки по территории монастыря. Новая
Россия.

К вечеру Лукин вернул Саше Перцеву самаркандских
гостей усталыми, но целыми и невредимыми. Им приятно
было общаться и раньше, а теперь тем более, — виделись
ведь все реже. И не потому, что билеты до Самарканда стали
стоить как до Парижа, раньше все было как-то проще, да и
по молодости меньше было забот.

«Как теперь живется в Самарканде его другу-таможеннику
Нарзулло? В древние времена через Самарканд проходил
Шелковый путь, а теперь откуда берутся заморские
товары? Когда еще увидимся вновь?» — подумал Лукин
при прощании с ним.

Рабочие будни наступили так же неотвратимо, как и
ясная как день мысль, часто посещавшая Лукина в последнее
время. Частая смена руководства их таможни была на руку
некоторым деятелям в их ведомстве, которые явно «мутили
» с целью урвать себе хоть что-то при «реформировании
». Только ведь надо было им все-таки задуматься над тем,
что личный состав хоть и переходит во вновь образованные
Западную и Северную таможни, но соблюдение закона никто
не отменял. За преобразованием наблюдают пристально,
во все глаза. И кто-то из этих нечистых на руку сотрудников
может и не дойти до новых таможенных офисов.

В очередной раз Лукина решили попробовать на прочность.
И на этот раз — девушки из отдела по реализации
конфискованных товаров. Этакие красавицы с моргающими
ресничками, как Мальвины. Только пробовали его
не как мужчину, а как руководителя, от которого зависело
их материальное благополучие. Если на овощной базе,

~315~



чтобы нагреть руки, жулики использовали хитроумные
схемы усушки-утруски и пересортицы, то на таможенных
складах все было гораздо проще. Весь конфискованный
товар оценивался изначально гораздо ниже рыночных цен.
Лукин всегда возмущался этим уценкам. Его оперативники
боролись с контрабандистами, задерживая их вместе с автомобилями,
расследователи выносили постановления, а
он налагал штрафы с конфискацией. Но вот дальше в дело
вступали эксперты, чаще из Торгово-промышленной палаты,
и проводили оценку автомобилей — всегда чуть ниже
реальной их стоимости. Ему объясняли это предстоящими
накладными расходами.

А за конфискатом «купцы» устраивали настоящую охоту.
По существующему порядку, он должен был быть продан
как можно быстрее. И добиться этого несложно: продавать
в магазинах, давать объявления через СМИ. Но именно на
этом этапе начинались чудеса. Конфискованный товар подпадал
чуть ли не под гриф «секретно», и допускались к нему
только «свои» покупатели, которые помогут «наварить»
и таможенникам. Что с того, если товар будет продан обычному
покупателю? Отделу конфискатов — точно ничего.
Поэтому автомобили «гасились» на складах в течение всего
переходного периода, происходящего на таможне, переходя
от одного начальника к другому. Да так и «докатились» до
Лукина. Он контролировал этот процесс, потому что сумма,
вырученная от реализации конфискованных товаров, входила
в отчет о деятельности его оперативных отделов. Кроме
визуального контроля, Лукин до назначения начальником
таможни не имел права голоса. А цены на эти автомобили
каждый месяц при уценке все таяли и таяли, пока не стали
в разы меньше той, первоначальной, полученной в результате
и без того невысоких оценок экспертов. Реализация
конфискованных автомобилей — «огородик» финансистов
таможни. Что они только ни выдумывали, чтобы объяснить
проведенные уценки автомобилей их неликвидностью и
плохими условиями хранения. И вообще граждан перестали

~316~



интересовать дешевые конфискованные автомобили. Все
эти «выводы» солидно излагались в материалах оценочных
комиссий, куда Лукин тоже не был допущен. В эти сказки он
не мог поверить. Он знал примеры, когда владелец просил
конфисковать его автомобиль в счет уплаты штрафа, чтобы
потом выкупить его, потому что это выходило дешевле, чем
уплатить штраф и таможенные пошлины. А так он покупал
свой автомобиль с техпаспортом, выданным таможней. Владелец
умел считать свои деньги, а таможенницы говорили
про неликвидность.

А через две недели после оценочной комиссии автомобили
уценивались как неликвидные, и их больше никто
не видел, кроме «купцов», дежуривших день и ночь у
ворот складов, чтобы забрать их. Махинация повторялась
в течение шести месяцев, цены опускались до сказочных
отметок. Товар-то официально продавался по рыночным
ценам, но — «своим» людям и уцененным до мизера. А те
просто раздавали взятки таможенникам, тем, кто участвовал
в цепочке, а затем автомобили всплывали в автосалонах и
по настоящим рыночным ценам. Очень все это напоминало
спекуляции с гуманитарной помощью в начале 90-х. Эту так
называемую дельту, которая получалась между реальной и
сниженной ценой, трудно было подсчитать, да Лукин и не
собирался. Эти вопросы хорошо просчитывали Счетная
палата России и прокуратура, которая выводит свою оценку
всем участникам этой операции в виде статей Уголовного
кодекса. Так по крайней мере должно было происходить.

До Лукина предыдущие начальники не хотели брать на
себя ответственность за попустительство откровенному
воровству и, пока шла смена руководителей, рассчитывали
проскочить на более выгодные места. Некоторое время
исполнял обязанности начальника таможни Николай
Николаевич Мальцев, бывший заместитель по финансам.
Это было полностью его поле деятельности, но он и раньше
никогда не принимал решений по этим товарам и не
подписывал документов по реализации автомобилей, да и

~317~



потом в кресле начальника таможни тем более не решался
на этот шаг, понимая, что поставит себя в противоречие с
законом. До этого ответственность брал на себя начальник
таможни Мироненко. Но при нем не было таких подстав,
когда по полгода проводили уценку. Так по наследству или
с «подставой» Лукину достались увесистые папки с материалами
по реализации конфискованных автомобилей и
другой мелочёвки, никем не рассмотренными за последние
полгода. Мальцева за это время сделали одним из руководителей
Главного оргинспекторского управления ГТК России.
А Лукину, как выразился заместитель председателя ГТК
России Лютов, «доверяли». Не исключено, что поставили
его на эту должность с расчетом. С одной стороны, надо
было разгребать эту «помойку» с таможенными очередями,
которые формировались не одну пятилетку, разбираться с
«командой» Чернова и массой других проблем в связи с
реорганизацией и передачей имущества Западной таможне
Москвы. И еще — решать проблемы с реализацией конфискованных
товаров. План реализации уже давно сгорел, и
пепла не осталось. Лукин сразу понял, что такую ситуацию
создали некоторые таможенные деятели в сговоре, «мутили
» этот вопрос не один месяц, регулярно снижая цены
на товар, подлежащий реализации. И так получилось, что
крайним остался Лукин.

Акты оценочной комиссии, в которую входили эти деятели,
должен утверждать начальник таможни еженедельно.
Но до Лукина окончательного решения никто не принимал.
Скопилась целая гора этих актов, которые в один день
«упали» на его стол. Лишь одну часть этих материалов он
подписал, не раздумывая. Это была безвозмездная передача
конфискованной серебряной сумочки музею-усадьбе
«Остафьево — Русский Парнас», которая имела и музейную
ценность, и стоила около двух миллионов рублей, но
если перевести в доллары — это копейки.

Однако материалы по оценке автомобилей у него не
вызвали положительных эмоций.

~318~



— Татьяна, вы знаете стоимость одного диска из титанового
сплава, которые стоят на этом джипе «Нисан
Патрол»? — задал вопрос Лукин сотруднице таможни при
просматривании первого же дела.
— Конечно, нет. А я и не должна знать. Мы оцениваем
автомобиль, а не диск от него, — ответила начальник отдела
по работе с конфискованными товарами Татьяна Егорова,
быстро заморгав ресничками.
Так обычно невинные девочки кокетничали или заигрывали
с мужчинами. Татьяна была не в его вкусе, а поэтому
Лукин расценил ее поведение как хамство руководителю.

— А надо бы поинтересоваться, потому что такой диск
стоит столько же, во сколько вы оценили весь автомобиль.
Я даже не буду смотреть другие акты оценки, так как полагаю,
что они аналогичные, — отрезал Лукин и двинул в ее
сторону кипу документов.
— Оценивала не я одна, а комиссия. А вот эти акты надо
утвердить, Виктор Павлович, потому что план таможни по
реализации конфискованного товара провалился. Могут
быть неприятности.
Сидел бы перед Лукиным мужчина, то получил бы тут
же в оборотку, как Чернов за свою «темную» деятельность,
а здесь Лукин сделал снисхождение таможеннику в юбке.

— Эти акты я увидел только что. И почему их не подписал
прежний руководитель? Да, за провал плана я готов
ответить перед руководством Московского управления.
Но перед этим я строго спрошу с ответственных лиц за
этот участок работы в нашей таможне. Почему на складах
скопились сотни автомобилей, которые не реализовывались
несколько месяцев? С какой целью завалили план по их реализации?
Для меня вполне очевидно, что намеренно. И я совсем
не хочу оказаться в кабинете прокурорского работника
на допросе, поэтому прошу пересмотреть комиссионно эти
акты оценки, и не затягивайте сроки, так как выполнение
плана — это закон.
Татьяна подхватила пачку документов и молча удалилась.

~319~



Лукин понимал, что конфликта с финансовым блоком таможни
не миновать, но не хотелось ему идти у них на поводу.
Он полностью владел оперативной информацией по этому
вопросу и знал, скольких заинтересованных лиц в реализации
автомобилей по бросовым ценам он затрагивает. У них
все было уже расписано: кому, какой автомобиль должен достаться,
кто получает за это свой «откат», а может быть, уже
получил авансом, поэтому и прут на него, а сверни Лукин их
затею, пришлось бы им делать «возврат» аванса. Но он-то
уже сделал выбор между планом таможни и реальной уголовной
ответственностью за утверждение таких актов оценки
по реализации трехсот конфискованных автомобилей за
копейки. И потом, его оперативные службы напряженно
работали, а теперь ушлые финансисты хотят нагреть руки.

И точно. Вскоре позвонил заместитель начальника Московского
таможенного управления по финансам Валентин
Плотников. Они с Лукиным были давно знакомы.

— Добрый день, Виктор Павлович. Ваша таможня не
выполняет план по реализации конфискованных товаров.
Какие там проблемы возникли с утверждением актов оценки
автомобилей? Ведь комиссия все подписала. Они несут
ответственность.
— Они оценили автомобили дешевле дисков, которые
стоят на колесах этих автомобилей. Я не могу и не желаю
разделять с ними ответственность в прокуратуре, которая
не будет спрашивать с их колхоза, а ответственным лицом
буду я, кто утвердил эти акты. Как я объясню прокурору, что
я не в доле с этой комиссией, — Лукин понял, что на него
нажаловались. А этого он не любил.
— Неужели так все плохо?
— Валентин Григорьевич, я был в курсе всех деталей
этой операции по оценке и реализации, даже знаю, кому
предназначены конфискованные автомобили. А молчал,
потому что не хотел нарушать сложившуюся систему полномочий,
меня эта тема не касалось напрямую. Мои подразделения
борются с контрабандистами, кстати, реально рискуя
~320~



здоровьем при проведении операций. Потом мы выносим
решения о конфискации товаров при расследовании дел,
несмотря на угрозы. Так вот, хочу обратить ваше внимание:
при расследовании дел мои сотрудники проводят оценку
этих товаров у независимых экспертов, которые утверждены
Московским таможенным управлением. Поэтому я знаю их
реальную цену. Она в разы превышает ту, под которой мне
предлагают подписаться. И если некоторые финансисты
греют руки на этом, то мне не хочется в этом участвовать.

— Вы можете это обосновать? — спросил Плотников.
— Если оценку, то легко. Утром привезу доказательства,
но могу и со всеми участниками этой цепочки и суммами,
которые они имеют с этой операции. А если мои подчиненные
из отдела конфискатов не выполнят моих указаний по
этому вопросу, а будут жаловаться руководителям МТУ,
то я смогу им объяснить, в чем они не правы, и нам станет
трудно работать вместе.
— Ну и правильно, — рассмеялся неожиданно Плотников.
Конечно, можно было бы найти золотую середину в
решении этой проблемы. Вопрос о продаже автомобилей из
этой партии нужным людям Лукина совсем не интересовал.
Просто надо было выполнить его указание и пересмотреть
выводы комиссии. Тем более Плотников согласился с его доводами,
что еще раз подтвердило его информацию: если бы
были задеты интересы кого-то сверху, с Лукиным бы общались
по-другому. А так эти махинации вертелись на уровне
таможенных складов и выше не поднимались, вершиной
айсберга этой схемы были бывший заместитель начальника
таможни по финансовым вопросам и отдел конфискатов.

Татьяна повторно занесла ему в кабинет кипу актов
оценки.

— Вы что, уже выполнили мои указания? — спросил
Лукин.
— Нет, мне сказали, что вы утвердите их, как они есть, —
она опять удивленно заморгала ресничками.

~321~



Их компания знала о звонке Лукину из МТУ, но они и
понятия не имели, о чем договорились Лукин и Плотников.
Слишком самоуверенные стервы, и скорее всего не они
просили Плотникова, а звонок был сделан сверху, поэтому
она так уверена, что Лукина нагнули. Он даже догадывался,
кто это сделал. Конечно же, Мальцев из оргинспекторского
управления ГТК. Зачем посвящать в эти дела чужого человека,
с которым придется потом делиться, а этот уже в доле.
Плотников отвечает за план, вот и дунули ему в ухо.

— Первой вашей ошибкой было невыполнение моего
указания, второй — вы усугубили ситуацию, пожаловавшись
на меня руководству Управления. Но и тут вам надо
было хотя бы дождаться, что они скажут после беседы со
мной. Вы же обнаглели, решили «нагнуть» своего начальника.
Поэтому у вас такое личико довольное?
Татьяна, наконец, все поняла. С ее лица моментально
слетела невинность в виде наглости, и лицо медленно покрылось
красными пятнами. Она поняла, что ее номер «шашнадцатый
» в этой цепочке получения дивидендов, и первый
на получение дисциплинарного взыскания от Лукина.

— Прошу вас вместе с подчиненными написать объяснения
о причинах невыполнения моих указаний, о причинах
срыва плана таможни. Письменно изложите причины
уценки автомобилей, по каждому конкретно, с момента
первой оценки, укажите методы продажи, когда, где и кому
конкретно они предлагались для продажи перед уценкой.
— Но, Виктор Павлович, вы же все знаете. Получается
одним можно все, а другим ничего.
— Если Вы имеете в виду под словом «одним можно
все» в смысле воровать, то это не со мной и не вашими
методами, которые тюрьмой пахнут. Чтобы воровать, надо
мозги иметь, а не как на овощной базе. Да и там жулики намного
грамотнее. Тем более не стоило бы на меня давить,
чтобы украсть.
— А помните, вы просили нас год назад продать одну
машину вашим знакомым….
~322~



— К вашему сведению, это были не мои знакомые. И делалось
это по просьбе вышестоящего руководства. Так что
как компромат на меня этот пример неудачен. Отчитываться
перед вами по данному факту я тем более не собираюсь,
но вы знаете, что эта машина была продана по рыночной
цене, без уценки, и прокурорскому работнику — нашему
куратору таможни. Еще одна ваша ошибка: вы — женщина, а
пытаетесь играть в мужские игры. Надо было тогда отказать
прокурорским работникам, тогда не было бы сегодняшнего
разговора, потому что и вас бы не было на таможне вместе с
вашей бригадой по работе с конфискованными товарами. Не
знаю, где бы вы оказались после прокурорской проверки, и
заметьте, что в ваших махинациях я никогда не участвовал,
поэтому тот автомобиль вами был продан, чтобы не дразнить
прокурорских, а не мною. А ваш коллектив надо бы
свозить на экскурсию в женскую колонию в поселке Потьма,
что в Мордовии, может, тогда вы перестаете рассуждать, как
сейчас. Хоть вы и носите капитанские погоны, но ведете себя
как продавщица из овощной палатки. Ваши рассуждения и
поступки не соответствуют вашему званию. Поэтому прошу
сделать выводы.
— Но вы правильно сказали: я все-таки женщина.
— Да, но в погонах капитана, а поэтому в первую очередь
вы — офицер таможни. Идите, пишите объяснение по всем
вопросам, что я задал.
Татьяна уже не так бодро вышла из его кабинета.

Эти девушки носили офицерские погоны не совсем уж
армейской или другой силовой структуры, но организации,
построенной по такому же принципу: приказ не обсуждается.
А когда вместо того, чтобы выполнять указания, начинаются
бабские жалобы, но с умыслом и шантажом, это уж, извините….
Лукин давал им эти указания со своей неизменной
улыбкой, небольшой иронией, как бы оставляя путь к отступлению
для решения проблем. При этом он не раскрывал
свои карты, что в курсе махинаций с их стороны, не называл
конкретных лиц. А девицы поняли все по-своему, думая при


~323~



мерно так: он не понимает суть проблемы, а они выполняют
просьбы вышестоящих руководителей, которые могли Лукину
приказать. Но для этого надо было знать Лукина, который
не станет сам себе ставить на мягкое место горчичник.

Хотелось бы рассказать Татьяне анекдот и по-доброму
посоветовать, как выйти из этого положения. Но Лукин
увидел, что эта компания «закусила удила», и только улыбнулся,
вспомнив Дюймовочку из анекдота. Ну, вылитая
Татьяна Егорова.

Сидит Дюймовочка на берегу озера и болтает ножками
в воде. С суши подползает крокодил: «Скажи-ка мне,
Дюймовочка, вода в озере холодная? — «Крокодил, я же
все-таки женщина, а не термометр».

Теперь они не оставили ему другого выхода, раздув пожарище.
Они должны были знать, что искры посыплются
на них. Полученные объяснения от сотрудниц отдела конфискованных
товаров Лукин передал в отдел кадров, чтобы
подготовили приказ о наказании сотрудников. К этому времени
его оперативники изучили всю информацию о ценах
на автомобили, на которую ссылалась оценочная комиссия,
и, конечно, они абсолютно не соответствовали истине. Налицо
была фальсификация, поэтому их оценка — это лишь
их выдумка, ни на чем не основанная. Материалов оказалось
предостаточно.

Наказанные сотрудницы обратились к руководству
МТУ с письменной жалобой на Лукина, и те прислали
целую комиссию.

«Хорошо, что в комиссии не оказалось никого, кто
хотел бы приобрести «халявный» автомобиль из этой
партии», — на полном серьезе думал Лукин.

Председатель комиссии МТУ Николаев отлично понимал,
что Лукин кругом прав, но предложил компромисс:

— Мы Ваш приказ о наказании сотрудников давайте
отменим, а предложения о повышении цен на эти конфискованные
автомобили в два-три раза направим в оценочную
комиссию в МТУ и после примем решение о реализации
~324~



автомобилей. А чтобы подчиненные не праздновали свою
победу, мы их переведем вместе с их покровителем в лице
и. о. заместителя начальника таможни по финансовой работе
Стрелкиной, в Северную таможню Москвы.

— Это мудрое решение. Хотя я знаю, под чью диктовку
девочки писали эту жалобу и понятно, что за них попросили
те, кому они «сделали» эти автомобили за копейки, но для
меня главное, что приняли мое решение о повышении оценки
этих автомобилей. А что касается этих сотрудниц — все
равно скоро разбежимся по разным таможням. Наказыватьто
я их решил из-за того, что «достали» и затянули меня
в войнушку с бабьим батальоном.
— Я Вас понимаю. Мне и самому непонятно их поведение.
Сами по уши в дерьме и еще жалуются, — согласился
председатель комиссии.
— У них был свой вдохновитель. Он им сказал, что
надавит на меня через московское руководство, а потом и
жалобу продиктовал.
— А кто же он такой?
— Да не будь я опером, чтобы такое не смог выяснить.
Одна девочка призналась, что они писали жалобу под диктовку
Мальцева, бывшего их начальника, а теперь Вашего
большого руководителя из оргинспекторского управления
ГТК, который и направил вашу комиссию, а до этого Валентину
Плотникову звонил. Это я Вам, как председателю
комиссии, сообщаю, потому что приняли правильное решение
и не стали меня душить.
— Я об этом не знал. Представляю, какой скандал Вы могли
бы поднять, если бы комиссия сделала бы другие выводы.
— Но Вы получили же «напутствия» при проведении
проверки? — улыбнулся Лукин.
— Не без этого, — тоже улыбнулся председатель, бывший
в солидном возрасте и, видимо, не умевший врать.
— Да я не в претензии. Мальцев это сделал с испугу, что
моя проверка могла затронуть его бывшие дела. Ему надо
было просто мне позвонить. Переговорили бы, и нашли
~325~



решение, к какому сейчас в итоге и пришли. А он — жалобы
писать, но что взять с бывшего партийного работника.

— Ну и хорошо, что Вы больше нас знаете о причинах
проверки. Значит, так и решим? — председатель облегченно
вздохнул, и это означало, что он успокоился, поняв, что
дальше в своем расследовании Лукин не пойдет.
— Договорились. Можно было врезать этой компании по
полной программе и отучить на всю жизнь решать вопросы
жалобами, но пусть думают, что победили. Главное, я поддержал
свои оперативные службы, которые рисковали в борьбе
с контрабандистами. Да и жуликам не позволил обогатиться.
Но рано Лукин проявил великодушие. «Команда
финансистов» не успокоилась, и, когда комиссия МТУ утвердила
цены на автомобили в два-три раза выше прежних,
«липовых», Татьяна с сотрудниками отказалась их реализовывать,
мотивируя это тем, что так дорого машины никто
не купит, хотя даже эти цены были ниже, чем в автосалонах.
В таможне к тому же на проданную машину выписывался
паспорт транспортного средства, и для жуликов было выгодно
купить за копейки даже полуразваленный автомобиль,
но с чистыми таможенными документами. Лукин пожалел,
что не пошел на принцип, но по-прежнему не хотел воевать
с женщинами. Они и так ходили все в слезах и соплях, оставшись
без «боковиков». А вредить продолжали.

Лукину позвонил дежурный по МТУ:

— Я Вас сейчас соединю с Николаем Алексеевичем
Лютовым.
— Хорошо, я слушаю.
— Виктор Павлович, — раздался в трубке голос Лютова
начальника Московского таможенного управления, — Вы
упорно добивались повышения цен на конфискованные
автомобили, и теперь они стали неликвидными, поэтому
даю Вам две недели для их реализации, иначе план не будет
выполнен, и вы ответите за это.
— Я понял, Николай Алексеевич.
— Вот и хорошо, что понял. Успеха тебе.
~326~



Лукин понял, что Николаю Алексеевичу «напели» все те
же участники операции по реализации конфискованных автомобилей,
которые готовили ее полгода, а он «по-чапаевски»
разогнал всех по углам. Не стал он больше конфликтовать с
финансистами, потому что от них ничего не зависело в этой
ситуации, а вредить по-мелкому — гаденько они еще могли,
пока не перевелись в Северную таможню. Он отлично понимал,
что Лютова убедили не они, а кто-то повыше, устроив
Лукину новый экзамен на пригодность в должности начальника
таможни. И этот «фрукт», что повыше, тоже, скорее
всего имел корни от Мальцева. Пусть Лукин за эту должность
и не держался изо всех сил, но и делать из себя «китайского
болванчика» не позволит! Теперь его превратили в обычного
торгаша: продай кровь из носу, иначе банкрот в смысле
служебного соответствия. Только опять они не владели всей
информацией о нем, не знали о его предприимчивости,
которая проявилась еще раньше, при реализации больших
партий товаров, принадлежащих его друзьям, во время его
«бизнес-карьеры» в свободное от службы время.

Лукин поднял старые связи. Оказалось, многие давно
хотели приобрести автомобиль из числа конфискованных.
Раньше он не думал этим заниматься, а теперь это надо было
сделать — по указанию начальника Московского таможенного
управления Лютова.

«Да об этом можно только мечтать, чтобы поторговать
по приказу генерал-лейтенанта», — шутил про себя Лукин.

Народ приехал и в первую очередь выбрал хорошие
автомобили, а развалюхи «зависли», и их на самом деле
было тяжело реализовать. Ремонт иномарок в России еще
не производился на высоком уровне, и эти машины больше
годились для запчастей, чтобы можно было собрать из двух
машин одну. В связи с этим Лукин предложил коммерсантам:
отдаст автомобили либо оптом одному лицу, либо если
найдут покупателей на все машины.

На второй день он был уже спокоен. В числе невостребованных
осталось всего два десятка автомобилей на

~327~



общую сумму около пятидесяти тысяч долларов, которые
можно было, в конце концов, раскидать на всех покупателей
хороших автомобилей — в нагрузку. Этого не могли сделать
финансисты, потому что видели только «боковики» с каждого
автомобиля.

На третий день армянин из Воронежа заявил, что может
взять всю партию автомобилей. Вопрос быстро обсудили с
первоочередными покупателями и решили отдать ему. Вот
и вся «неликвидность» этого товара. Он разлетелся нарасхват.
И это при том, что цены повысили в два-три раза
по сравнению с той, что выставляли в отделе по работе с
конфискованными товарами. И кого только туда набирают?
Наверное, по объявлению на заборе. Вот у оперов — за три
дня очередь выстроилась, и на правах аукциона все проходило,
как и должно быть.

Прошло четыре дня из двух недель, что отвел Лукину начальник
МТУ для реализации этих автомобилей. Времени
еще было достаточно, но ему захотелось сегодня доложить
досрочно. Когда-то оперативник таможни Евгений Шувалов
помог по просьбе Лукина поставить в ГАИ на учет личный
автомобиль Лютова, и тот сообщил Лукину номер мобильного
телефона. В приемной ответили, что Лютова сегодня
не будет, и он решил воспользоваться мобильным:

— Николай Алексеевич, Лукин побеспокоил. Разрешите
доложить. Все триста автомобилей реализованы. Деньги уже
перечислены, и план по перечислению во внебюджетный
фонд таможни перевыполнен.
— Молодец, Виктор Павлович. Я в тебе не ошибся. В пятницу
у меня в кабинете после совещания мы с руководителями
будем отмечать День таможенника. Я приглашаю. Чтобы был.
— Спасибо, Николай Алексеевич.
Лукин понимал, что этой «войной» с автомобилями
нажил еще несколько врагов, но он с первых дней выбрал
свой путь в таможенной службе и шел по нему, не сворачивая.
Об этом знали и его руководители, и те, кому мешало
его упорство. Но это — их трудности.

~328~



«Акцизка»


Лукину казалось, что устроен мир так, что все значимые
и не очень события происходят по утрам. Утро вечера
мудренее, привыкли мы говорить себе, но не часто важные
встречи и события происходят с утра. Вот и сейчас Лукину
позвонил дежурный по Главному управлению по борьбе с
контрабандой ГТК России.

— Вас срочно вызывает Михаил Валентинович Ванин.
Лукин терялся в догадках, чьи же он еще интересы затронул
своей деятельностью в таможне, что вызывает его
самый главный начальник.

Лукин сообщил дежурному по таможне, чтобы тот
предупредил водителя о поездке на Пречистенку. Он был
спокоен, потому что не видел за собой грехов на таможне.
Во всяком случае, тех, которые могли заинтересовать
высокое руководство. Лукин почти два года прослужил
на таможне, и какое-то чувство ему подсказывало, что он
накануне какого-то значимого события в его жизни, а когда
такое происходит, то невольно начинаешь переосмысливать
прошедшее время: все ли ты правильно сделал. Но никакого
события пока не наступило. Вот два года назад было
событие. Лукин пришел оформлять пенсию МВД к своему
бывшему начальнику Гвоздеву Виктору Павловичу, а тот,
выяснив, что он не определился еще, чем будет заниматься
на пенсии, предложил ему работу в таможне, где у него были

~329~



знакомые руководители. Виктор Павлович круто изменил
жизнь Лукина, и это было событие.

Перед выходом из кабинета он взглянул на себя в зеркале
и улыбнулся.

«Даже с утра вполне солидно выгляжу, но это личико в
зеркале явно устало от своих подвигов, — подумал Лукин
и вспомнил шутку: «Если утром посмотрелся в зеркало и
улыбнулся, а отражение не погрозило тебе кулаком, то день
будет нормальным».

В приемной Лукин встретился с Михайличенко, начальником
Московской оперативной таможни. С ним у него сложились
хорошие рабочие отношения, хотя и самого Лукина
рассматривали, как возможного кандидата на эту должность.
Михайличенко, впрочем, оказался мужиком с крепкими нервами
и без злопамятства, наверное, уже привык к подобной
кадровой политике, когда на должность рассматривают несколько
кандидатов, и все об этом знают. Лукин никогда не
шустрил, чтобы пролезть на более высокую или выгодную
должность и поэтому сохранил уважение у коллег по работе.
Михайличенко уже давно работал в таможенных органах и
с Ваниным был в приятельских отношениях.

Они поздоровались, пожав друг другу руки.

— Михаил Валентинович будет предлагать вам хорошую
должность. Не отказывайтесь, — шепнул он на ухо Лукину.
В кабинете шефа находился и его первый заместитель
Александр Владимирович Клепов, из действующего резерва
ФСБ России. С ним у Лукина сложились рабочие отношения.
Они всегда обсуждали сложившиеся проблемы в жизни
таможни без лишнего напряжения и находили пути их решения.
Лукин еще раз убедился, что в той «конторе», откуда
Клепов был откомандирован в ГТК если и попадались
неприятные личности, то в основном на низовом уровне, а
руководители были нормальными мужиками.

— Как, Виктор Павлович, не надоело руководить таможней?
— поинтересовался Михаил Валентинович Ванин.
— Хлопотное хозяйство, но ничего. Справляюсь.
~330~



— Да уж, мы наслышаны и побаиваемся, что переманят
от нас лучшие кадры. Или продолжите оперативную
работу в таможне? — Михаил Валентинович подводил его
к главному вопросу.
— Так я ее и не оставлял. Остальные службы мне дали
так, в нагрузку, как я понял, — оживился Лукин.
— Не совсем. На вас появились виды у руководства ГТК
как на руководителя одной из новых московских таможен.
Возможно, Западной, которая создается на базе вашей.
— Это как вы скажите. Я — ваш подчиненный, Михаил
Валентинович. Вы меня на работу принимали.
— И это правильно. Мы решили назначить Вас первым
заместителем начальника Центральной акцизной таможни,
подчиненной ГТК России. Как, согласны?
— Конечно, согласен, — ответил, не задумываясь,
Лукин.
Да и надоело ему воевать с «ветряными мельницами» на
таможне. «Воздушные» очереди на таможенных постах по
оформлению автомобилей он ликвидировал, затем появился
Чернов с компанией, они запутали все учеты по недоставкам
автомобилей. Так и этот вопрос Лукин разрешил совместно
со своими отделами, и теперь розыском занимается ГАИ.
Его же сотрудники только выезжают на осмотр задержанных
автомобилей, возбуждают дела и разыскивают лиц,
причастных к этому. Им милиция тоже помогает, потому
что они с Беловым из МУРа возвели это взаимодействие на
официальный утвержденный статус, сам Лужков подписал
постановление № 911. И наконец, «женский батальон»
обиделся на него, потому что не дал украсть «миллион
долларов» на 300-х конфискованных автомобилях перед
закрытием таможни. А сколько еще вопросов и сюрпризов
таких будет? И куда он еще не успел даже заглянуть, чтобы
навести порядок? Но главное: кому это надо? На последний
вопрос может ответить только время. А что будет происходить
на тех участках, где он навел мало-мальский порядок,
после его перехода из Московской таможни «под крыло»

~331~



ГТК России? Но, в конце концов, вечной нянькой за всеми
не прикажете же служить? Это уже будут не его проблемы,
и за них с него никто не спросит.

Навыки четкой и эффективной организации работы у
Лукина сохранились еще с уголовного розыска. Бывало, он
мог поднять на поимку преступников все службы милиции.
Потом этот опыт закрепился у него, когда работал в правительственных
комиссиях по расследованию авиационных
катастроф. А там комиссии были по сто и более специалистов,
и самого высокого ранга, вплоть до министров.

— Хорошо. Только Лютов поставил условие, что ваш
переход будет возможен после закрытия таможни и передачи
всех дел новой структуре. Выдержите? Мы знаем, что
таможня продолжает работать в обычном режиме и даже
планы по всем показателям перевыполняет. Вас из всех
руководителей московских таможен одного сохранили на
своем месте, руководство увидело в вас ценного и хозяйственного
руководителя, оценило это, — сообщил с легкой
иронией Ванин.
— Московское управление тоже заинтересовано в эффективной
борьбе с контрабандой, — поддержал разговор
Клепов.
— Еще оставили в Московских таможнях Артура Михайловича
Узловского, — подсказал Лукин.
— Вот мы и решим с МТУ вопрос о его назначении исполняющим
обязанности начальника Московской западной
таможни. Вы его знаете? — поинтересовался Клепов.
— Да, мы с ним в хорошем контакте. Все-таки бывший
коллега из МВД.
— Вот и хорошо. Передавайте ему дела. Пусть пока
вникает в «кухню» вашей таможни. А мы поторопим с
приказом МТУ.
Лукин с удовлетворением воспринял их предложение о
своем новом назначении. Ванин предложил ему пока пройти
собеседование со своим будущим начальником Центральной
акцизной таможни Алексеем Евгеньевичем Поповым. Лу


~332~



кин подъехал в ЦАТ, так сокращенно называли его будущую
таможню, расположенную в старинном особняке в доме 8
по Яузской улице. Попов знал о связях Лукина в верхних
эшелонах таможенной власти, не имел ничего против его
назначения своим заместителем по правоохранительной
работе. А Лукин много слышал о будущем начальнике, поэтому
они не рассказывали о себе при встрече.

— Я поинтересовался о Вас у Мироненко, бывшего Вашего
начальника таможни, — сказал откровенно Алексей
Евгеньевич.
— И что же, интересно, услышали? — улыбнулся Лукин.
— Он мне и говорит: «Если хочешь получить ежедневную
головную боль, бери себе Лукина». Я поначалу опешил
и спрашиваю: «В каком смысле?» «Нет, — говорит он, —
не волнуйся. В самом хорошем смысле. Но его деятельность
будет такой, что спать не будешь от телефонных звонков
руководства и контрабандных «крыш».
— Спасибо Владимиру Ивановичу, но он переоценил
мой скромный труд, — засмеялся Лукин.
— Не думаю, что он переоценил. До нас тоже доходили
такие же слухи о Вашей таможне. Гремите вы, Виктор Павлович,
по таможням, но мне это нравится, и я дал согласие
на ваше назначение.
— Спасибо, Алексей Евгеньевич, постараюсь оправдать
доверие.
— В нашей таможне клиенты посерьезней будут, чем в
Московской.
— А я люблю советоваться с руководителем, прежде чем
принимать какое-то серьезное решение.
— Тогда, думаю, у нас не возникнет противоречий, а
значит, сработаемся. Передавайте дела в вашей таможне,
приказ скоро будет подписан.
На следующий день в таможне приступил к работе
Артур Узловский. Он разгрузил Лукина вопросами таможенного
оформления автомобилей и нарушений по ним.
Лукин уже готовился к переводу на «Акцизку», а Узловский

~333~



уже был назначен в Западную таможню, но пока Лукина не
освободили от процедуры закрытия таможни и передачи дел
с личным составом в Западную. С появлением еще одного
руководителя на таможне вроде бы свободного времени стало
больше, но и неразберихи хватало. С первого дня Лукин
договорился с Артуром, что он будет заниматься вопросами
оформления товаров, а Лукин делами о нарушениях, чем он
и раньше занимался, но тот брался за все и создавал суматоху.
Это был стиль его работы. Возможно, он заскучал, так как
вопросы таможенного оформления автомобилей были отлажены,
очереди ликвидированы, работа стала рутинной,
местами скучной. Никто не обращается с просьбами о помощи
в растаможке. Получилось, как у Райкина: когда в стране
исчез дефицит, товароведы стали как простые инженеры,
так как потеряли в народе всякое уважение. Примерно так
и получилось в их таможне. Нет очередей — и начальник
таможни стал как «простой инженер».

И совсем другая ситуация была в правоохранительном
блоке Лукина. Оперативно-разыскной отдел поставил в
розыск пятьдесят тысяч недоставленных в таможню автомобилей
и теперь был загружен вместе с отделом расследований:
пятьдесят тысяч граждан, нарушивших таможенное
законодательство, которые хотели снизить штрафы, а потом
растаможить свои автомобили. Конечно, далеко не все они
побежали в таможню, а вернее, совсем никто из этих нарушителей
добровольно не пришел, но сотрудники ГАИ
задерживали очень многих по системе «Розыск». У Лукина
и мыслей не было «мутить» на этом поле, поэтому он не
секретничал и «поселил» в свой кабинет Артура, а тот от
скуки стал все чаще заглядывать в его «огород». Еще бы,
работа на этом поле кипела, и кроме нарушителей были
еще и автомобили, завезенные в Россию контрабандным
путем. Молодые оперуполномоченные ОРО Шувалов и
Маслов быстро освоились в этих вопросах и десятками
эвакуировали автомобили из автосалонов, где они были
выставлены на продажу. У них все неплохо получалось, но

~334~



и контрабандисты не сидели сложа руки, выдумывая новые
ходы, чтобы не платить таможенные пошлины. Так получилось
при проверке ими автосалона. Евгений позвонил
оттуда Лукину.

— Виктор Павлович, мы в автосалоне на Обручева.
Здесь выставлены новые крутые джипы, они не значатся в
таможенной базе недоставленных автомобилей, но были поставлены
на учет в ГАИ Чечни и сняты с учета для продажи.
Имеем ли мы право переместить их на наши таможенные
склады?
— Чечня? Это что-то новенькое. Думаете, автомобили
контрабандные?
— Никаких сомнений. У всех одинаковые документы
по постановке на учет в ГАИ, и все в одно время сняты с
учета, — сообщил Евгений.
— У меня тоже нет сомнений, так же как и доказательств,
что это контрабанда, а посему поступаем так. Снимите ксерокопии
со всех документов на эти автомобили и оставьте
их в автосалоне на ответственное хранение, а их владельцев
вызовите к нам. Хочу послушать их рассказы, как они попали
в Грозный, поставили автомобили на учет и выехали оттуда
живыми во время войны, да и автомобили не повредили.
Много вопросов к ним возникло, а вы пока проведите проверку.
Направьте запросы в МВД России.
— Хорошо, Виктор Павлович, все сделаем.
С самого начала оперативники таможни столкнулись
с какой-то «небывальщиной» в этом вопросе. Когда год
назад эти джипы ставили на учет, таможенных органов в
Чечне не было. Поэтому ОРО таможни запросил информацию,
с подачи Лукина, в Главном управлении уголовного
розыска МВД России. Только уголовный розыск мог помочь
найти ответы на ряд вопросов. Но эти ответы все больше
ставили таможенников в тупик. Письменный ответ гласил,
что во время боевых действий здание ГАИ Чечни было
уничтожено, документы сгорели, поэтому не суждено узнать,
на основании каких документов были зарегистрированы в

~335~



ГАИ города Грозного эти новые джипы. В дни постановки
на учет этих автомобилей в столице Чечни гремела война.
Можно ли было ввести новые автомобили в район боевых
действий и выехать оттуда невредимыми? Конечно, нет. Но
владельцев, на которых были первоначально зарегистрированы
эти джипы, в Грозном не обнаружили. И хоть они и
были русскими, Лукин даже не надеялся с ними увидеться.
Лукину было ясно, что кто-то привез в Москву после бомбежки
здания ГАИ города Грозного их печати и штампы, а
теперь в каком-то уютном кабинете столицы ставит завезенные
в «дыру» на границе автомобили. Но это были хоть и
реальные, но все-таки предположения, а для возбуждения
дела нужны факты.

Лукин вызвал начальника ОРО Новикова и отдал команду
запросить все таможни России о прохождении этими
автомобилями таможенного оформления и пересечения
ими границ. Вскоре пришли ответы, что ни один из перечисленных
в запросе джипов не был зарегистрирован при
пересечении границы и не оформлялся. Лукин посетовал,
что при наличии компьютеров эти учеты на таможнях не
отлажены и не имеют централизованной базы данных в
Таможенном комитете России. Пока они посылали запросы
и собирали ответы, автосалон продал часть автомобилей,
поставленных на учет в ГАИ города Грозного, создав проблемы
новым покупателям, так как таможня возбудила по
ним дела и поставила в розыск.

Оставшиеся в автосалоне четыре джипа «Гранд Чероки
» были конфискованы после расследования. Потом
отделу расследований таможни пришлось доказывать в
транспортной прокуратуре, что не удалось установить
лиц, которые привозили эти автомобили в Россию, а также
точное место пересечения ими границы. Достаточно было
того, что они не были зарегистрированы при ее пересечении
и были завезены в «дыру» на границе, которых стало видимо-
невидимо. Похоже, что реально охраняются границы
России только с Китаем и Норвегией.

~336~



Артур «въезжал» в эти таможенные формальности,
и ему все больше нравилось общаться с владельцами автомобилей,
нарушившими Таможенный кодекс, а Лукин все
дальше отходил от этих дел. Его даже не заинтересовали
фотомодели Вика и Марина, близняшки. Красивейшие
девчонки, совершенно одинаковые, и таможенные нарушения
у них были одинаковые. Они пришли к Лукину после
звонка одного руководителя Московского управления, но
потом попросили разрешения общаться с ним напрямую,
при этом мило улыбались и оставили свои телефоны, предложив
встретиться в неформальной обстановке. Виктор
отшутился, что одна может назначать свидание, а другая
приходить на встречу, и отказался. А Артур решил, что
нельзя отказываться от таких прекрасных подарков, и визитки
взял. Потом пришли знакомые Лукина и попросили
помочь жене знаменитого кинорежиссера, которая и сама
была режиссером документального кино. Она выезжала в
Америку к сыну и купила два джипа, которые ей «помогли»
поставить на учет через автосалон-однодневку. Татьяна Ивановна
не разбиралась в тонкостях доставки и постановки на
учет и не понимала, что ей оказали «медвежью услугу». Она
согласилась оплатить пошлины, Лукин снизил ей штрафы,
отказавшись от подарков. Это обстоятельство подружило
их. Нельзя же все измерять деньгами.

Как-то они с Артуром находились в кабинете вдвоем,
и к ним вошел без стука и сообщения дежурного мужчина
с бородкой и усами, лет шестидесяти, в черном костюме с
пуговицами под горло. Его черные с проседью волосы были
зачесаны назад и собраны в пучок на затылке. В руках он
держал огромный фотоальбом в кожаном переплете.

— Здравствуйте, господа начальники. Вы можете
оказать помощь главе Международного Монархического
Двора? — задал вопрос мужчина и протянул им визитки,
отпечатанные на бумаге не лучшего качества, обычным
черным шрифтом, но с вензелями, а после представился: —
Аркадий Львович.
~337~



На визитке были перечислены титулы Светлейшего
князя и Великого магистра Рыцарского ордена Чести Бугаева
— Понятовского.

— Какие проблемы, Светлейший князь? — поинтересовался
Лукин с легкой иронией, не веря, что перед ним и
впрямь особа столь знатная.
— Проблема с моим автомобилем. Он оказался в розыске,
и его задержали. Говорят, что штраф будет таким, во
сколько оценят автомобиль, а еще его могут конфисковать.
Можно что-то сделать, чтобы этого не было? — спросила
«особа», добавив: — Да и денег нет, чтобы штраф оплатить.
— Ничего не могу сказать, — ответил Лукин, — надо
посмотреть материалы.
— А я бы мог вам дворянский титул присвоить, — предложил
Аркадий Львович. — Вы знаете, кем были ваши
предки?
— Мой дед перед революцией 1917 года был инженером,
а его прадеду царь жаловал землю в Гжатском уезде по
представлению Кутузова за активную борьбу в партизанском
отряде против французов в войне 1812 года. Прадед крестьянином
был, и царь освободил его от многих налогов. Так
что крестьянского я происхождения и на титул дворянина
не потяну, — ответил Лукин.
— Титул графа я предложить не могу, но бароном могу
сделать, — с серьезным видом предложил князь.
— Про это мы читали у Пушкина в сказке «О рыбаке
и рыбке»: «Уж не хочет быть она крестьянкой, хочет быть
столбовою дворянкой». Только на этот раз в роли старика
— таможенники, а золотая рыбка, извините, похожа на
вас, Светлейший князь, — улыбнулся Лукин.
— Мне нравится ваше чувство юмора. Я сразу понял,
что вы относитесь к этим вопросам с иронией, а поэтому
покажу фотоальбом, в котором запечатлены многие известные
государственные деятели. — Аркадий Львович открыл
фотоальбом, но не с первой страницы.
~338~



Фотографии были размером 30 . 40, отличного качества.
Мэр столицы Лужков, дочь Президента России Татьяна,
министры и много еще известных личностей. На всех была
мантия из белого меха, на голове корона, а некоторые персоны
на фото держали меч, и это, вероятно, было посвящение
в рыцари. Лукин и догадаться не мог, что все вокруг стали
дворянами, а Президент России даже князем, хоть сам говорил,
что его родители были раскулачены, а значит, были
всего лишь крестьянами. Не удивило Лукина участие в этой
кампании Березовского и других деятелей, которые де-факто
пока еще руководили страной.

— Эти титулы редко кому даются бесплатно. Они стоят
десятки тысяч долларов, в зависимости от титула, но если
вы мне поможете, то бароном могу сделать бесплатно, —
пояснил Аркадий Львович.
— Аркадий Львович, я посмотрю материалы по вашему
автомобилю и чем смогу, тем помогу, но титул барона мне
не нужен. Барон Лукин — как-то не звучит. — Лукин хотел
закончить разговор.
— А барон Узловский звучит неплохо. Виктор Павлович,
вы разрешите мне самому изучить проблему Аркадия
Львовича и оказать ему помощь? — спросил Артур Михайлович,
который внимательно рассматривал альбом с
князьями, графиями и баронами.
«В России у богатеньких появилась новая «муля».
Денег «намыли», и теперь никто не хочет быть крестьянином
», — подумал Лукин.

— Пожалуйста, Артур Михайлович. Только сделай так,
чтобы не я подписывал это решение, — согласился Лукин и,
сославшись на неотложные дела, покинул кабинет.
Через неделю Узловский показал Лукину красочную
грамоту с изображением царских особ и гербов со всей
Европы. В середине грамоты было прописано цветными
вензелями, что он теперь титульная персона. «Узелок», как
его звали коллеги, стал бароном. В правом углу грамоты был
нанесен толстенный слой сургуча с печатью. Лукин понимал,

~339~



что это очередная контора «Рога и копыта». Понимал он
и Артура, который хотел руководить этой таможней. Сам
Лукин переходил в другую таможню, но в Московской
поч тово-багажной таможне пока тоже нес ответственность
за все происходящее. Поэтому они с Узловским заранее
распределили «сферы влияния», а теперь Лукин решил
ускорить процесс передачи дел Артуру.

Но тот так и остался и.о. начальника Московской Западной
таможни. Совершенно неожиданно возник еще
один «исполняющий обязанности» с перспективой занять
кресло начальника таможни. На эту должность обозначили
некоего Андрей Феликсович Дашкевича, который
говорил про себя, что он — поляк, но Лукин уже знал, что
переведен претендент из Рязани, где был начальником
таможни, а туда переехал аж из Казахстана, где служил начальником
таможни в городе Акмола. Тип оказался еще
тот. Слухи об его деятельности, а вернее, контрабандных
схемах, в которых участвовали рязанские таможенники,
докатились до Москвы, и в частности, до определенных
кругов ФСБ.

Перешел Дашкевич в Рязань четыре года назад вместе
со своими приятелями Аликом Березуцким и Жорой Маловым,
последний прикрывал все их мероприятия, будучи
начальником собственной безопасности таможни.

«Опять собственная безопасность. Кого же набирали
в эту службу, которая должна была бороться за чистоту
таможенных рядов?» — подумал Лукин.

На родине поэта Есенина эта команда «молотила» на
полную катушку, не стесняясь. Женские колготки и зеленый
горошек проходили по таможенным декларациям вместо
телевизоров и другой видеоаппаратуры.

Таможенные шутки были, как в анекдоте. Таможенник
показывает знаменитому фокуснику Копперфильду на пять
фур с телевизорами: «Дэвид, говорят, ты умеешь исчезать
на глазах у публики, а я могу превратить эти телевизоры в
«зеленый горошек». Он достает таможенные сопроводи


~340~



тельные документы и ставит печати: «Теперь перед вами
пять фур с зеленым горошком».

Бывшие «казахи» еще не понимали, что им просто
разрешили «похулиганить» в растаможке, потому что они
делились с силовыми структурами. И не более. Именно
пока делились. А когда Дашкевич задумал сорваться с этого
контрабандного круговорота на повышение в Москву, а
потом перетащить своих компаньонов, эти же силовики
из «красной крыши» отправили их в Лефортовский следственный
изолятор. Одного эти «казахи» не поняли. Записать
в таможенных документах, получив за это серьезные
деньги, можно все что угодно, вот только отвечать за это
будут только они, таможенники. Все остальные участники
процесса, в том числе и их «красные крыши», нигде в этой
цепочке не оставили своего преступного следа. «Крыша»
получала «боковики» в конвертах, и об этом мало кто знал.
Команда Дашкевича решила, что они уже «упаковались»,
а поэтому и захотела «соскочить», да еще уехать в Москву.
В таких преступных группировках закон, как у воров: вход
в банду — рупь, а выход — два.

Уже издали приказ о назначении Дашкевича исполняющим
обязанности Западной таможни Москвы, от чего
загрустил Узловский, а в это время в Рязани чекисты документировали
преступную деятельность и отправляли всех
участников цепочки в следственный изолятор. Никакого
труда не составляло сличить товары, которые пересекли
границу России, с оформленными на таможне по этим
«инвойсам». Ведь за рубежом такими подменами не занимаются
и пишут истинное наименование, вес и происхождение
товара. Им и закон не позволяет этим заниматься,
и зарплаты хватает.

Эта команда пришла из голодного края, а именно из
Кахастана, в не менее голодную Рязань и сразу «почистила
» деревенскую таможню, убрав сотрудников, которые
не смогли ужиться с привыкшим к восточному почитанию
Дашкевичем. Он, вероятно, думал, что, расставив своих

~341~



людей и «прикормив» силовиков, будет в полной безопасности.
Но такие схемы контрабанды обычно долго не
живут, а тем более в Рязани. Каждая лишняя копейка, появившаяся
у жулика, становится в небогатом городе слишком
выпадающей из общего ряда, предметом обсуждения
в обществе. Дашкевич, по своей недалекости, купил себе не
квартиру, а целый этаж в подъезде нового дома, устроил в
одной из квартир тренажерный зал, другие комнаты тоже
были переоборудованы. Эти излишества вскоре стали известны
компетентным органам, которые просто подняли
таможенные документы и возбудили уголовное дело по
контрабанде. Останься Дашкевич в Рязани, то мог бы както
повлиять на эти процессы, но его отъезд только ускорил
маховик. Он лишил кого-то приличного дохода, давая на
«лапу» за эти чудесные превращения телевизоров в колготки.
С барскими замашками Дашкевича Лукин столкнулся
сразу же после его назначения в Москве. Все имущество
Московской почтово-багажной таможни передавалось ее
правопреемнику — создаваемой Западной таможне. Так
первым делом Дашкевич забрал «Волгу» руководителя,
хотя она была еще в МПБТ. Лукин всегда предпочитал
ездить на собственной машине по той причине, что, как он
выражался, водитель — это лишняя пара глаз и ушей, да и
рот тоже, который надо кормить. А лишние разговоры ему
были ни к чему, поэтому он и не стал тормозить передачу
персональной машины Дашкевичу. Все бы ничего, но тот
сразу снял с «Волги» переднее пассажирское сиденье, сделав
из этого автомобиля подобие «членовоза», на которых
возили раньше членов Политбюро ЦК КПСС.

Лукин решил воспользоваться этой передачей и отдать
все имущество таможни Дашкевичу, чтобы побыстрее расстаться
с этим товарищем. Однако тот решил забрать с собой
самое ценное, а остальное оставить Лукину для списания и
уничтожения. Этот вариант надолго затягивал переходный
период Лукина на другую таможню. Хоть он и не был восточным
человеком, но тоже относился к себе с уважением, и ему

~342~



не хотелось связываться со списанием имущества: процедура
затянулась бы надолго, да и нарушений в этом всегда было
хоть отбавляй. Поэтому он поставил Дашкевичу условие:
тот получит все имущество таможни полностью или же
вообще ничего он ему передавать не будет. В итоге Лукин
подписал по таможне приказ, предупредив хозяйственные
службы и охрану, что по любому несанкционированному
лично им перевозу имущества на другую таможню будет
вызвана милиция для расследования хищения. Бардак по
растаскиванию имущества таможни в связи с этим приказом
вмиг прекратился.

Только после этого Дашкевич подписал все акты передачи
имущества. Все вопросы по бывшей таможне теперь были
решены. У Московской почтово-багажной — в прошлом и
Западной — в настоящем таможни было два и. о. — Дашкевич
и Узловский, которые и делили между собой власть.
А Лукина ожидала другая российская таможня с новым
коллективом. И хорошо, что его перевели с этой Западной
таможни. Они бы с Дашкевичем не сработались ни за что.
Тот был простым жуликом, да еще и «безбашенным». Из
Рязани он планировал перевести своих казахских корешков,
чтобы продолжать игры в «колготки-телевизоры». В итоге
их команда оказалась в тюрьме. Кстати, после первого ареста
Дашкевича на короткое время отпустили, видимо, для того,
чтобы «запеленговать» его «кубышку с золотом» от теневого
бизнеса. Потом снова арестовали. Видимо, причиной
раскрытия «казахского следа» стало то, что после ареста
Дашкевича с командой в Рязанскую таможню устроились
на работу бывшие сотрудники ФСБ. Их коллеги сначала
«крышевали» Дашкевичу, а потом и отправили в места не
столь отдаленные. Уж они-то получили полные сведения о
незаконной деятельности таможенников во время своих
«крышеваний». С нехорошим душком получилось это
дело, но Дашкевич не смог бы доказать провокации, да и
кто бы ему позволил, потом что уголовное дело те сами и
вели. Лукин опять столкнулся с выходцами из Казахстана.

~343~



Почему-то из этой бывшей союзной республики оказалось
немало выдвиженцев на руководящие должности в России,
причем многие имели криминальные «хвосты». Складывалось
такое впечатление, что между Россией и Казахстаном
шел обмен руководящими кадрами такого типа. И на Центральной
акцизной таможне Лукин еще не раз столкнется с
«осью» Россия — Казахстан, но это будет позже.

Потом Лукин узнал, что краткосрочный отпуск Дашкевичу
между арестами предоставили не просто так. В его
уголовном деле фигурировали доказанными только факты
по 258 автомашинам, доставлявшим на таможню мебель,
причем оформлен груз был как обычные доски. Ущерб государству
— шестьдесят пять миллионов рублей, из которых
только полтора попали к Дашкевичу, а начальнику Касимовского
таможенного поста досталось и того меньше —
всего семьдесят тысяч рублей. Через этот таможенный пост
оформлялись все «темные» грузы. Следствие почему-то
решило собрать доказательства лишь за последние два месяца
их преступной деятельности и переквалифицировало
их действия в «получение взяток за незаконное оформление
грузов». Причем по несложной схеме, которая легко
доказывалась, когда вместо дорогостоящего товара в документах
пишется все что вздумается. Но остальная сумма
где-то и кому-то опустилась в карманы? Получалось, что
бригада Дашкевича всех «накормила» и села в тюрьму —
тоже за всех. Но это все равно что закрыть глаза, думая,
что спрятался и тебя никто не видит. Дашкевича, видимо,
постарались увести из-под топора, нависшего над ним в
виде уголовного дела за его «цирковые номера» в Рязани,
и перевели в Москву, но он там сильно кому-то насолил,
поэтому его и достали.

Лукин еще длительное время получал информацию о
своих бывших подчиненных, которые не дружили с законом.
С одной стороны, вроде бы это ему теперь было и ни к чему.
Они уже не могли его «подставить» своим жульничеством,
как раньше. С другой стороны, его интересовало: как там у

~344~



них сложилась дальнейшая служба, сделали ли они выводы
из того урока, что он им преподал?

И даже очень хорошо у некоторых сложилась: жулью в
современной России «везде у нас дорога».

Чернов из отдела по контролю доставки товаров Московской
таможни, помнится, за взятки снимал автомобили
с учета, а Лукин обрезал ему этот «бизнес». 50 тысяч
автомобилей были поставлены в розыск по угону после
сверки компьютерных данных таможни и ГАИ с данными в
пограничных таможнях. И в итоге Чернова перевели в Московскую
Северную таможню, где он занимается тем же. Московская
почтово-багажная таможня силами подразделений
Лукина первой провела операцию по сверке оформленных
в таможне автомобилей с данными пограничных таможен
о пересечении автомобилями границ России. Хорошая
была операция, но теперь в Московской Западной таможне,
куда передали все базы по розыску, на этой автомобильной
«теме» делают большие деньги, решая вопросы, как обойти
введенные Лукиным жесткие меры. Владельцы автомобилей,
попавших в розыск, все также откупаются, но теперь суммы
взяток выросли в два раза. В итоге Чернов имел по две-три
тысячи долларов с каждой не доставленной в таможню
иномарки за то, что стирал их из памяти таможенного компьютера.
А если очень дорогая была машина, то владелец
отваливал и «пятерку». Опасной была эта затея: много
свидетелей, тех же владельцев иномарок, над которыми
висел меч правосудия, да и на пограничной таможне можно
восстановить эти стертые записи и опять устроить Чернову
«геморрой», как когда-то Лукин. Но теперь Чернову еще
комфортнее стало, — выдает лицензии на переработку
российского золота в Италии и Турции. Наши ювелирные
заводы не справляются с этой работой и еле-еле дышат.
Как и многое другое, производства ювелирных изделий в
стране развалено. Да, пустить по миру такую отрасль можно
было только специально и при непосредственном участии
коррупционеров во власти, чтобы «мутить» с золотом в

~345~



Турции. Теперь за лицензию на перевозку золота народ
выкладывал пятьдесят тысяч долларов. Эти жулики знали,
за что платили. Золото уходило в Турцию 999-й пробы, а в
Россию возвращались сплавы с низким содержанием золота,
неустановленной пробы, которую не принимали в ювелирных
мастерских. А настоящее золото оставалось в Турции.

Начальник отдела по работе с конфискованными
товарами, Татьяна Егорова, вместе со своей подружкой —
заместителем по финансам Стрелкиной — все на той же
Северной таможне свили себе новое гнездышко и тоже были
в «шоколаде», не говоря уже об их бывшем начальнике
Николае Николаевиче Мальцеве, который теперь руководил
главком в ГТК. И сколько же они сплавили конфискованных
автомобилей по ценам велосипедов! Даже Счетная палата
не сосчитает.

Ликвидированные Лукиным очереди по таможенному
оформлению автомобилей вернулись на круги своя, и вновь
это оформление стоит владельцам дополнительных затрат.
Их снова обирают до подъезда к таможенному терминалу
бандиты из местных группировок, предлагая свои услуги в
оформлении. Это означало, что миллион долларов, от которого
отказался Лукин, нашел своего хозяина, решившего
этот вопрос.

Бывший начальник оперативно-разыскного отдела
таможни Дятлов, который брал якобы для Лукина взятки
у эксперта по оценке автомобилей и уличенный им в этом
теперь борется с особо опасными видами контрабанды в
Московской оперативной таможне. Он сокрушается, что
Лукин снял его с должности, чем испортил ему карьеру. Хам,
да и только, которому место было не в таможне, а таких и
тюрьма не принимает, когда берешь взятки, а говоришь, что
это для начальника. Он там «наборется», так как его вместе
со всеми вышеперечисленными лицами нельзя было даже
близко допускать к таможенным органам.

И совершенной сенсацией прогремит новообразованная
из Московской почтово-багажной таможни, в которой

~346~



Лукин начинал свою работу, Московская Западная таможня.
В отделе таможенных расследований МЗТ недосчитаются
трехсот дел о нарушении таможенных правил. Нарушители
раньше круги нарезали вокруг таможни, чтобы решить
вопрос о снижении штрафа, но Лукин всегда был начеку и
не позволял своим подчиненным «баловаться». Конечно,
обходили и его, но по мелочам. При новом руководстве
вопрос решался очень просто. Марина Смирнова, которая
регистрировала эти дела после наложения штрафа руководителем,
отправляла дела о НТП «прокурору Корзинкину
» — это когда дела просто выбрасывались в мусорную
корзину и никаких штрафов в казну. Нарушители платили
ей напрямую, а она дела просто выбрасывала. Чем в таможне
занимались ее начальники, если она уничтожила триста дел
о нарушении таможенных правил со штрафами на миллион
долларов?

Увы, его борьба с жульничеством в таможенных рядах
оказалась борьбой с «ветряными мельницами». Она
только еще больше обогатила сотрудников, которых он
отстранил от должностей за получение ими взяток на
«хлебных» местах. В сказке у Змея Горыныча вместо
одной отрубленной головы по две новых вырастали, а в
таможнях — не две, а все четыре. На участки, где он навел
в свое время порядок, пришли другие сотрудники и продолжили
в том же духе, а тех, кого он убрал с насиженных
мест, пошли на повышение или туда, где «погуще» и «потолще
». Да уж, можно было заканчивать всякую борьбу
с таможенным жульем и с чистой совестью вставать в их
ряды! И смех и грех…

До Нового 1998 года оставалось десять дней. К Лукину
зашла целая делегация от сотрудников таможни.

— Виктор Павлович, после Нового года сотрудники
таможни переходят служить в основном на Западную таможню,
и часть на Северную, а Вы уходите с Московского
региона, поэтому поводу у нас возникло предложение
устроить вечер, а заодно поздравить друг друга с Новым
~347~



наступающим годом, — предложил начальник дежурной
службы Пономаренко.

— А салом и горилкой вы нашу компанию обеспечите?
— пошутил Лукин. — Я раньше на таможне таких
вечеров не видел. Хорошо, я согласен. Пригласите ко мне
главного бухгалтера. Мы подумаем, что можно выделить
из таможенных расходов на это дело, а вы возьмите на себя
организацию зала у наших арендодателей, накройте столы
и все культурно-массовые мероприятия с танцами, чтобы
были на уровне. Мы же не собираемся просто выпить. И это
тоже надо, а потом посмотрим честно друг другу в глаза
и скажем, что не досказали во время совместной службы.
Леонид Владимирович, пригласите всех сотрудников, которые
уволились или перевелись из таможни, а бывшего
начальника Мироненко я сам приглашу.
Какие еще вопросы будут?

— Нет, товарищ начальник, все сделаем, как надо, —
улыбнулся Пономаренко.

Лукин выяснил у главного бухгалтера о возможности
финансирования этого мероприятия, и они пришли к выводу,
что надо части сотрудников написать на материальную
помощь, а на остальные мелочи главбух сообразит сама.

В пятницу с утра началось приготовление к вечерним
мероприятиям, которые прошли очень весело с тостами. Решили
не делать общего стола, а устроили, как «Новогодний
огонек». Лукин даже не догадывался, что на таможне столько
массовиков-затейников, а оперативник Евгений Шувалов
под гитары исполнил несколько песен. Когда вечер был в
полном разгаре, начались танцы-обжиманцы. Лукина пригласила
Марина Мамонтова из отдела контроля доставки.

— Виктор Павлович, вы сегодня служебную машину
отпустили, а за мной скоро приедет муж. Нам ехать в вашу
сторону и можем подвести вас до дома, — предложила она.
— Марина, как-то неудобно убегать раньше других. Как
на тонущем корабле, капитан покидает судно последним, —
улыбнулся Лукин.
~348~



— Это, как хотите, но многие уже уехали, а молодежь
будет еще долго гулять, и я знаю, что наши девчонки вас
снять хотят, — засмеялась Марина.
— Снять с должности они меня не могут, — отшутился
Лукин, хотя понял смысл слова «снять», но обычно он это
делал сам, а тут девчонки. Ему стало интересно.
— Еще как снимут. Вы их не знаете. Оставьте за себя
Пономаренко, и все будет в порядке, а мы поедем домой.
— Это сильный аргумент, в отношении наших девчонок,
поэтому я еду с вами домой, — согласился Лукин.
Он переговорил с Пономаренко и тихо попрощался с
сотрудниками, кто стоял рядом. В это время его окружили
красавицы из общего отдела и посетовали, что он рано
уезжает. Лукин бросил последний взгляд на Светлану Привалову.
Их взгляды встретились. Она танцевала с Мишей
Цыгановым из отдела расследований и помахала ему рукой.
После Нового года они с Лукиным будут в разных таможнях.
Его ждала дома красавица жена Олеся и две дочки, которых
он очень любил.

«Бывают же такие женщины. При другом бы семейном
раскладе он закружил бы Светлану, как он это умел, а там
будь что будет», — с улыбкой подумал Лукин и направился
с Мариной к автомобилю, где ожидал ее муж.

Дома Олеся подколола его, что так рано не ждала и совершенно
трезвый приехал. Долго они строили свою дачу
на опушке леса с печкой и камином, но все равно зимнего
дома не получилось. В выходные дни они ездили на дачу.
Красота, вокруг снега по колено. Дома два дня топили печку,
а когда выезжали, то обнаружили, что фундамент печки так
и остался во льду. Поняли, что на даче зимой надо жить и
печку топить каждый день, а так, пока дом прогреется по
зимним морозам, и пора в Москву на работу. Они с Олесей
с удовольствием отдыхали в таких условиях, а дочек
не решились вывозить в такие спартанские условия. А тут
позвонил его друг Анатолий Прохоров и пригласил его на
Новый год в деревню Новосельцево на Клязьминском во


~349~



дохранилище. Они с Николаем были женаты на сестрах, и
дома теперь стояли у них на одном участке. Лукин вспомнил
свои молодые и холостые годы, когда они большой компанией
гуляли на праздниках в этой деревне, и недолго думая,
собрал дома своих девчонок и завалился в Новосельцево.
Николай построил дом метров на триста, и было где погулять
их веселой компании. В деревне Новосельцево был газ,
а поэтому и паровое отопление. Там они с Олесей поняли,
что это такое, когда дом постоянно протапливается и не
надо топить печку.

После Нового года они решили утеплить свою дачу в
полтора кирпича и поставить котел на дизельном топливе.
Лукин вызвал своего друга Владимира Михайловича Дерягина,
который строил в Подмосковье дачи под заказ. Он
обошел весь дом померил, пощипал стены и окна, только
на зуб и на нюх не пробовал, а потом вынес решение, что
надо менять все рамы и двери, утеплять еще больше потолки,
полы и стены, а уж потом проводить отопление. Иначе они
будут отапливать улицу, и Михалыч посоветовал им продать
этот дом, а на эти деньги построить новый в деревне, где
имеется газ. Жаль, конечно, было продавать дом, который
пять лет строили, но Михалыч все подсчитал и пообещал,
что после продажи у них еще останутся деньги от строительства
на замену автомобиля. Это был сильный аргумент,
и Лукин с Олесей принялись искать покупателя на свой
дом, но была зима, и процесс затянулся на неопределенное
время, а в кредитную кабалу они договорились не влезать.
В конце концов, можно было и печку пока потопить зимой,
зато летом на лесной опушке была благодать и грибы вокруг
дома, а про соседей и говорить нечего. Правильно говорят в
народе, что, прежде чем строить дом, надо выбрать хороших
соседей. В этом плане Лукиным повезло.

Лукин хорошо знал Москву, где родился, но одни районы
лучше, потому что там жил или когда-то работал, а
другие поверхностно. В устье реки Яузы и на Котельниче


~350~



ской набережной он бывал редко, и теперь ему предстояло
ознакомиться с этими местами поближе, так как его таможня
расположилась на Яузской улице, дом 8. Он бывал в театре на
Таганке или спускался вниз по Яузской улице до кинотеатра
Иллюзион, который расположился в высотке на Котельнической
набережной. Дом для богатых и знаменитых, даже в
советские времена.

Лукин иногда бродил по Москве и невольно вспоминал
свою работу в уголовном розыске: «Здесь было совершено
убийство, а здесь ограбили, а в этом доме обокрали, а здесь
мошенники совершали свои гнусности, обманывая жителей,
а больше гостей столицы».

Эта высотка по праву считалась безопасной для ее жителей
и неприступной для квартирных воров и грабителей.
В подъездах круглосуточно сидели консьержки, а в лифтах
дежурили вахтеры. Однако воровство и здесь случалось. 30
декабря 1981 года в подъезд вошли трое мужчин с огромной
пушистой елкой и праздничной коробкой.

— Мы из «Госцирка», — сообщили они консьержке. —
Это велено передать дрессировщице Ирине Бугримовой.

— Но ее нет дома, — остановила их консьержка.
— Тогда мы поставим все это около двери ее квартиры.
Не колесить же по Москве туда-сюда, — сказали мужики и
направились к лифту.
Гости долго не возвращались, и консьержка поднялась
к квартире знаменитой дрессировщицы. Елка стояла около
двери, которая была взломана. Преступники скрылись через
черный ход, прихватив самую дорогую в мире частную
коллекцию бриллиантов Бугримовой. Многие «цацки»
из этой коллекции значились в международных каталогах.

Над арками высотки на Котельнической набережной
красуется цифра 1952 — год окончания постройки. Главным
архитектором высотки значился сам Сталин. Курировал
стройку Берия, который лично подписывал список жильцов
на заселения в этом доме. Так одно крыло дома отдали военным,
а другое — людям искусства. Квартиры сдавались «под

~351~



ключ» — с белоснежной мебелью на кухне, бронзовыми
светильниками и импортной сантехникой. В этом доме проживали
многие знаменитости, а над кинотеатром «Иллюзион
» и булочной на втором этаже жила Фаина Раневская,
которая шутила, что живет над хлебом и зрелищами.

Кинотеатр «Иллюзион» открыли, когда Лукину исполнилось
16 лет, и теперь его пускали на фильмы «Дети до
16». Его не интересовали обнаженные коленки кинозвезд,
из-за которых запрещалось детям показывать эти фильмы.
Да больше ничего и не показывали. Лукина интересовали
полочные фильмы, которые не выходили на широкий экран,
а в «Иллюзионе» можно было посмотреть и здесь в фойе же
встретиться со знаменитыми актерами и, конечно, с Михаилом
Жаровым, который жил в этой высотке. Перед началом
сеанса актеры часто выступали перед зрителями. Теперь
перед входом в кинотеатр на стене из гранита расположились
две мемориальные доски с барельефными портретами
классиков кино — Романа Кармена и Михаила Жарова.

Лукина притягивали эти фильмы, которые называли
«полочные», а когда он их просматривал, то не находил в
них крамолы, почему их «положили на полку». «Андрей
Рублев» о жизни русского иконописца, рассказанная в
новеллах странствующим по Руси начала XV века монахом
Рублевым. О фильме «Комиссар» ходили разговоры, но
увидел он этот фильм через двадцать лет вместе с фильмом
«Полет над гнездом кукушки» с Джеком Николсоном
в главной роли. Вот второй фильм ему показался более
крамольным. Героя фильма в здравом уме поместили в
психушку, чем ограничили свободу личности. Он борется за
свою свободу, но систему победить невозможно. Пожалуй,
этот фильм был опасным для властей, так как в семидесятые
годы советские психушки заполнялись инакомыслящими
гражданами. В Москве проходили международными кинофестивалями
и «недели» зарубежного кино, когда можно
было посмотреть фильмы, которые потом долго мусолили
старцы в Политбюро, решая показывать их советскому

~352~



зрителю или придержать, а в «Иллюзионе» можно было
их посмотреть. Лукин посмотрел здесь до выхода на экраны
«Римские каникулы» и «В джазе только девушки» со
знаменитыми актерами, а «Колдунья» с Мариной Влади
была прекрасна. Теперь он будет работать почти во дворе
этой высотки.

Лукин остался доволен своим назначением в ЦАТ. Там
он видел больше порядка, там еще работали Таможенный
и Уголовный кодексы. А это — закон, который Лукин привык
исполнять. Так по крайней мере он думал по окончании
своей эпопеи в Московской почтово-багажной таможне,
ставшей после его ухода Западной таможней. И радовался,
что перешел без потерь с этого «поля чудес». Но даже он,
с его богатым жизненным опытом и профессиональной
интуицией, не предполагал, в какое «осиное гнездо» он
попадет при этом переходе.

Так уж сложилось, что Лукину чаще всего предлагали
новое дело или новую структуру. Оперативно-разыскной
деятельностью до Лукина в таможенном ведомстве не занимались.
Так же, как в свое время в МВД не расследовали авиационные
катастрофы, но впервые ввели такую должность,
и Лукин входил в состав Государственной комиссии Совета
Министров СССР по расследованию авиакатастроф. Теперь
с «чистого листа» оперативно-разыскной работой он будет
заниматься в Центральной акцизной таможне, образованной
на базе двух акцизных таможенных постов. С одной
стороны, это хорошо: нельзя сравнить работу за первый
год с предыдущим периодом, как принято в хозяйственной
деятельности. Это не так давит. С другой стороны, нет возможности
почерпнуть предыдущий опыт работы, узнать
специфику и особенности.

В Центральной акцизной таможне, где никто и понятия
не имел, что такое оперативно-разыскная деятельность, образовано
подразделение по борьбе с контрабандой. До недавнего
времени был обычный таможенный пост, который
торговал акцизными марками на табак и алкоголь, а теперь

~353~



этим будет заниматься целая таможенная структура в прямом
подчинении Государственному таможенному комитету.

Помимо алкоголя и табака к подакцизным товарам добавили
автомобили и мотоциклы мощностью свыше 150
лошадиных сил, автомобильные масла и бензин, ювелирные
изделия, кофе и чай. Правда, сама действительность
внесла коррективы: в зону деятельности ЦАТ автомобили
не могли «доехать» еще не один год, и растаможкой автомобилей
занимались все московские таможни. Поэтому
к Лукину за консультацией по оформлению автомобилей
и расследованию нарушений обращались его знакомые
коллеги, которые работали в этих таможнях. Начальника
Внуковской таможни Самсонова назначили начальником
Московской Восточной таможни, а он никогда не оформлял
автомобильный транспорт.

Но акцизная таможня не бездельничала. В сферу ее деятельности
входили другие дорогостоящие товары. Причем в
таких крупных объемах, что остальные московские таможни
просто «отдыхали». Был среди таможенных постов — «Баковский
». Как известно многим, на Баковской резиновой
фабрике изготавливают резиновые изделия № 2. У мужиков
Лукин слышал такую шутку: «Выскочил от любовницы налегке,
в одном резиновом изделии №2». И этот таможенный
пост обслуживал Управление делами Президента Ельцина.
Лукину пришлось сразу же столкнуться с этим Баковским
постом. Буквально через неделю работы на новом месте
инспектор отдела расследований Евгений Денисов завел
дело о нарушении режима временного ввоза товара в отношении
управляющего делами Президента. Вроде бы ничего
страшного, перед законом все равны, но этим товаром оказалась
пустая тара в виде стеллажей и ящиков, и конечно,
никто не собирался ее вывозить за границу. Надо было при
оформлении товара подсказать чиновникам, во что может
вылиться этот режим временного ввоза, и сразу бы нашли
другое решение. Денисов официально вызвал в таможню
для рассмотрения этого дела руководителя Управления

~354~



делами Президента Пал Палыча Бородина. Лукин, как
увидел эти документы, сразу сообразил, каким скандалом
это может обернуться. А он окажется крайним, и никто не
будет разбираться в том, что он недавно работает в ЦАТ.
В итоге сам связался с нарушителем и объяснил ситуацию.
Вместо Бородина в дело внесли фамилию другого должностного
лица, отвечавшего в Управделами за таможенное
оформление. Лукин вынес ему предупреждение, стеллажи
конфисковал, которые потом уничтожили как не представляющие
ценности.

Да, с великим хозяйственником Бородиным по размаху
своей деятельности мог сравниться разве что только Лужков.
И не только с Бородиным его деятельность пересекалась.
Уже до прихода в Акцизную таможню Лукин знал о ее контингенте
больше, чем положено было знать заместителю
начальника по борьбе с таможенными правонарушениями
или, как их хотели назвать, таможенной полицией. Была
такая светлая мысль у Михаила Валентиновича Ванина —
вывести оперативных работников и расследователей из
подчинения руководства таможен и создать самостоятельную
таможенную полицию. Но ограничились созданием
оперативных таможен во всех регионах России.

Тридцатилетний опыт оперативной работы давал Лукину
возможность прощупать обстановку так, что их обитатели
об этом и не догадывались. Он прикинулся тихой овечкой,
этаким «старым служакой», выполнявшим указания
только своего руководства, т. е. Алексея Евгеньевича Попова
и Михаила Валентиновича Ванина. Он понял сразу: в этой
структуре нельзя махать шашкой по-чапаевски, как раньше
делал в почтово-багажной таможне, где нарушителями были
простые владельцы автомобилей.

Однажды оперативники МПБТ провели несколько
рейдов на Белорусском, Ярославском и Киевском вокзалах,
где встретили поезда, прибывшие из-за границы. Они
заинтересовались перегруженными багажными вагонами,
принадлежащими дипломатам, возвращающимся после

~355~



работы в российских посольствах за рубежом. Перегрузили
товаров они далеко сверх положенных норм, но товарищи
из МИДа России сигнализировали руководству ГТК о
«производственной необходимости» мебельных гарнитуров,
компьютеров и видеоаппаратуры. Пришлось с ними
согласиться и пропустить без оформления. Лукин знал, что
у этих дипломатов не столь уж высокая, как может кому-то
подуматься, зарплата. Вот и набирают товара, чтобы прожить
беззаботно до следующей командировки. В общем,
Лукину дали понять, чтобы его подчиненные занимались
борьбой с контрабандой автомобилей, а багажные вагоны
дипломатов не трогали.

А в Центральной акцизной таможне эти, по сути, контрабандные
товары имели статус — «выше дипломатического
». Однажды за «повышенное оперативное внимание»
к вагонам дипломатов Лукин и его подчиненные отделались
устным предупреждением, а в этой таможне подобная
операция могла быть последней на таможенной службе, а
может быть, и в жизни. Это зависело от того, насколько ты
глубоко «забурился». В число неприкасаемых входили и
лица, связанные с ФСБ, прокуратурой и ГТК. Руководители
силовых структур имели по хорошему куску пирога от доходов
в «теневой» таможенной сфере. Лукин поэтому дал
себе наказ: работать в этом направлении только по указанию
руководства. Поэтому ему оставалась лишь текущая борьба
с нарушителями, которые были без «крыши» властных
структур, а таких было очень мало.

С первых же дней Лукин столкнулся с теневой деятельностью
таможенного терминала «Ютланд» на Каширском
таможенном посту, где начальником был Анатолий Алексеевич
Лазарев, бывший первый заместитель начальника
МПБТ. Анатолий был перед ним в долгу за свои «чудачества
» с белорусскими автомобилями. Лукин не хотел ворошить
старое, зная, что тот влип с автомобилями и Черновым
по доброте душевной, не понимая серьезности вопроса. Они
встречались иногда, как друзья и соседи в гараже Лукина,

~356~



но Анатолий, надо отдать ему должное, ни разу не обмолвился
о делах на «Ютланде», да Лукин никогда об этом и
не спрашивал. Возможно, жизнь научила его держать язык
за зубами: будучи помощником заместителя председателя
ГТК, он влез в какие-то таможенные «разборки» и напоролся
на нож. Хорошо, что успел перехватить оружие у
нападавшего, правда, схватился за лезвие ножа и получил
глубокие раны. Долго находился на лечении и после этого
стал совсем «тихий», было бесполезно его спрашивать о
чем-то. Зато с таким товарищем можно было устраивать
дружеские попойки, умеренные, конечно.

А про «Ютланд» Лукин знал если не все, то очень
многое, а после недавних событий по задержанию большой
партии электроники на этом терминале он познакомился с
его обитателями еще ближе. Правда, этих нарушителей ему
не дали «пощупать» лично, только принесли на утверждение
«побритые» материалы об отказе в возбуждении
уголовного дела по данному факту. Проверкой занимались
не его подчиненные, а инспекция таможни, в том числе его
знакомый Сергей Викторович Буранов, с которым они
встречались на операциях по проверке автосалонов на ВВЦ.
Правда, он всегда стоял как бы в сторонке и, наверное, в
душе посмеивался, понимая, что у одних жуликов эти автомобили
отнимают, а передадут другим, самым «крутым»
среди жуликов — чиновникам. Эти всегда воровали под
«крышей» государственных структур, поэтому были недосягаемы.
Они не грабили банки и кассы предприятий, а
брали оттуда, сколько хотели.

Поверхностное знакомство с делами, творящимися
вокруг этого таможенного терминала, однозначно приводило
к мысли: от его обитателей лучше держаться подальше.
В учредителях там значилась жена его главного начальника,
Марина Геннадьевна, а фамилию она носила такую же,
как один из руководителей ГТК, — Сафронов, который
устанавливал все таможенные стоимости на товары. Кроме
того, здесь «паслись» несколько таможенных генералов,

~357~



благодаря которым «Ютланд» специализировался на
оформлении наиболее криминогенных товаров — табак,
алкоголь и электроника, поэтому постоянно находился
в центре внимания спецслужб МВД и ФСБ. Они постоянно
задерживали фуры после таможенного оформления
или изымали какие-то поддельные документы, но все эти
нарушения замазывались взятками, и расследования прекращалась,
так и не начавшись.

Уже на второй день работы первым заместителем в Центральной
акцизной таможне он понял, что его назначили в
святую святых всех таможен, в самый центр контрабандных
операций всей России. Ему доверили определенный участок
работы, которая подразумевала проведение оперативноразыскных
мероприятий и следственных действий в околотаможенной
сфере. Можно было шерстить любые склады с
контрабандными акцизными товарами, не оформленными
через таможню, но никто не давал ему команды опечатывать
эти склады, а тем более — возбуждать уголовные дела. Хотя
именно это входило в его обязанности. В то же время Лукин
владел информацией и знал, как обрабатываются документы
на таможне, кто это делает и т. д. И так небольшими штрихами
рисовалась целостная «картина маслом», такую — хрен
сотрешь. Начиная с регистрации фирм-однодневок, которые
создавались и регистрировались таможенниками до
подделки сертификатов и других таможенных документов,
которые подменяли подлинные документы при таможенном
оформлении товара. Заканчивалась эта нехитрая операция
по уходу от таможенных платежей путем выдачи товара
руководителю фирмы-однодневки, которую нередко представлял
сам же таможенник. Он ставил свою подпись при
получении товара после растаможки, а потом продавал уже
другой фирме по внутренней накладной. Все это делалось,
не выходя, из кабинета таможни. Ничего мудреного в этих
схемах контрабанды не было. Нужна была только команда,
и все участники этой схемы были бы моментально задокументированы.


~358~



Лукина технично поставили на место сразу на второй
день работы в таможне. Сергей Буранов принес ему на утверждение
материалы об отказе в возбуждении уголовного
дела. Десять дней назад были арестованы тридцать трейлеров
с компьютерами, телевизорами, видеомагнитофонами
в районе таможенного поста «Каширский», где должны
были проходить таможенное оформление, и изъяты десятки
печатей различных фирм, а также заполненные бланки
таможенных деклараций. Как обычно, эта электронная
техника была превращена по документам в доски, электрические
шнуры и еще во что-то непотребное, за что и
были задержаны сотрудниками УБЭП МВД России. Вся
история, впрочем, закончилась пшиком. «Колбасники» из
УБЭПа прокричали, что «прикрыта нелегальная таможня
», все как-то успокоились. После долгих «разборок»
с руководством таможенного терминала «Ютланд»,
которое верховодило на этом посту всеми «темными»
поставками товаров, и получения от них крупной суммы
«зелени» сотрудники МВД «отъехали», передав материалы
по задержанию фур в таможню для принятия мер. На
этом посту работал начальником коллега Лукина по Московской
таможне Лазарев, но он, как обычно промолчал
об этой операции, да и не допускали его к этой кормушке.
Он занимался оформлением «лобового» товара, для прикрытия
таких операций. Фуры были «засвечены», поэтому
электронику выпускали на таможне по «серой» схеме
контрабанды, т. е. часть компьютеров и телевизоров растамаживались
по-честному, когда все платежи вносились
в кассу таможни, а другая часть товара пошла с наименованием
в декларациях непотребного товара. Надо же было
как-то компенсировать взятку, отданную работникам МВД,
которые после этой операции плотно «сели на хвост»
таможенному терминалу «Ютланд» и стали «доить» с
каждой поставки товара.

Представленные Бурановым Лукину материалы состояли
всего из нескольких листов, это указывало на

~359~



поверхностный подход к данной проверке, а выводы в
постановлении об отказе не соответствовали имеющимся
материалам. Лукин знал, что произошло на «Ютланде»,
от своего бывшего подчиненного сотрудника уголовного
розыска Свердловского района столицы Евгения Короткова.
Как говорится: «Мир тесен». Евгений теперь работал
заместителем начальника отдела по потребительскому
рынку УБЭП МВД, а на «Ютланд» выезжал его коллега и
сосед по кабинету Митрофанов. Лукин тогда еще не знал,
что с этим Митрофановым ему еще предстоит повоевать
по другим делам в таможне. И война между таможней и
этим «колбасником» будет жесткой, потому что Митрофанов
давно воспринимал свою должность как рычаг для
собственного обогащения, а Лукин постоянно вставал поперек
его дороги. Для первого заочного знакомства Лукин
знал о его, можно смело сказать, преступной деятельности
предостаточно, но и самого Лукина пытались «подвязать»
к этим контрабандным схемам, где уже давно все поделили,
а ему принесли «побритые» от доказательств материалы
на миллионы долларов. Да он видел, что в материалах нет
состава преступления, и Буранов сидел перед ним с невозмутимым
видом, как будто бы не было задержания этих фур
Митрофановым. Откуда было ему знать, что Лукин уже снял
всю информацию по этой операции МВД и что директор
«Ютланда» Ганжа уже лег под Митрофанова, которым
руководил лично Кузьма Львович, заместитель начальника
УБЭП всей России. Но самым главным в этой цепочке был
все тот же Дроздов, советник заместителя министра Рушайло.
Митрофанов был обыкновенной «шестеркой» в этой
системе и ходил под реальной статьей уголовного кодекса,
а остальные только обогащались. Буранов и сам мог не догадываться
об этой цепочке.

— Сергей Викторович, необходимо провести дополнительную
проверку по данному материалу и представить
мне все документы, которые подтверждали бы выводы,
изложенные в данном постановлении. Короче, принесите
~360~



мне все документы, на которые вы ссылаетесь в своем постановлении
об отказе. И неплохо было бы побеседовать с
участниками этого процесса.

— Хорошо, я запрошу необходимые документы, правда,
срок по исполнению материала истекает сегодня, — предупредил
Сергей Буранов.
— Я не хочу, чтобы этот срок превратился у прокурора
в другой срок — отбывания на нарах. И потом, я только
увидел эти материалы. Возьмите отсрочку для сбора необходимых
документов, которую подпишете у начальника
таможни, так как меня в то время еще не было на таможне, —
отрезал Лукин и двинул тощие материалы в его сторону, дав
понять, что разговор окончен.
Через полчаса в кабинете Лукина раздался звонок.

— Добрый день. Это Михаил Валентинович. Можете
ко мне подъехать?
— Да, конечно, выезжаю.
Обычно Ванин вызывал его через своего дежурного или
секретаря, а здесь напрямую. Лукин никак не увязывал это
после беседы с Бурановым.

Автомобилей в центре Москвы было мало, и Лукин
минут за пятнадцать долетел по набережной до Пречистенки.
Ему нравилась эта самая аристократическая в царские
времена улочка. Здесь ранее проживали титулованные
обитатели — Орловы, Голицыны, Долгоруковы, Лопухины
и Потемкины. Их усадьбы углублялись во дворы с парками
и садами, огороженными красивыми коваными заборами.
Правда, позже в доме 15 на втором этаже одно время проживал
Лаврентий Павлович Берия — знаменитость другого
рода. Теперь эту квартиру купили богатые дагестанцы,
знакомые Лукина, у которых он бывал неоднократно в гостях
за чашкой чая. Они могли встретиться и в ресторане,
но «гоняли кавказские понты», что стали владельцами не
только этой квартиры Берии, а и всей лестничной площадки,
где было всего две квартиры, и они их объединили. Лукин
представлял, сколько это могло стоить.

~361~



Ванин, его самый большой руководитель, встретил Лукина
со сдержанной улыбкой.

— У вас находится на рассмотрении материал по таможенному
оформлению электроники на Каширском посту, —
начал он, как обычно, без «кружавов».
— Да, я сегодня с ним ознакомился и дал указание представить
мне дополнительные документы.
— Вам виднее. Запрашивайте. Никаких проволочек и
отказов с этим не будет. Только у меня небольшая просьба.
Эти бизнесмены оказывают таможенному комитету спонсорскую
помощь оргтехникой и автомобилями, предоставляя
во временное пользование, поэтому посмотрите все
материалы повнимательнее.
— Хорошо. Я этого и хотел, чтобы не было вопросов со
стороны прокуратуры.
— Здесь вы лучше меня знаете, как надо делать. Ко мне
вопросы есть? — поинтересовался Михаил Валентинович
в конце короткой беседы.
Лукин понял, что это самый удобный момент попросить
высокого руководителя оказать помощь по работе, и
он не откажет.

— Вопросов много, но они вполне решаемые. Нельзя ли
нашей таможне оказать спонсорскую помощь, хотя бы по
одному компьютеру в отделы расследования и дознания, да и
автомобиля у нас нет, а таможенные поты по всей Москве и
области. Мы тоже согласны на временное пользование ими.
— Хорошо, я дам им ваш телефон. Они позвонят, сообщите
им свои пожелания. Что еще?
— Михаил Валентинович, на Московской таможне я
создал хороший коллектив в своих отделах и хотел бы частично
перевести сотрудников в ЦАТ по их согласию, но
для этого надо пересмотреть штатное расписание нашей
таможни, чтобы не увольнять местных сотрудников.
— А что, с этими силами не справишься?
— Трудно будет, да и оперативниками их назначили на
вакантные должности с акцизного поста, а они и понятия
~362~



не имеют о нашей работе. Конечно, можно и обучить, но
для этого мне и нужны помощники.

— Сколько же у вас в отделах сотрудников?
— В отделе дознания одна сотрудница и без начальника,
в оперативно-разыскном отделе трое, но поговорить на
оперативном языке не с кем, а про отдел расследований и
говорить нечего. У меня сложилось такое впечатление, что в
таможне специально создали такие «инвалидные войска»,
так я называю специалистов, которые ничего не знают,
чтобы мы не доставляли беспокойства контрабандистам и
руководству, — откровенно выдал Лукин.
— А в этом что-то есть, — улыбнулся Ванин. — Хорошо.
Можете зайти к Петрову, начальнику оргинспекторского
отдела, который сейчас верстает новое штатное расписание
таможен, и обсудите этот вопрос, а я поддержу. Удачи вам.
— Спасибо Михаил Валентинович.
Лукин зашел в кабинет к Петрову. На столе, как всегда
были разложены таблицы штатного расписания, различные
графики и справки. Организационно-инспекторский отдел
— это штаб Главного управления по борьбе с контрабандой.
Здесь верстаются приказы о результатах проверок
таможен и новых назначениях руководящих кадров, но
сейчас Николай Иванович «колдовал» над расстановкой
кадров в таможнях по увеличенному штату, и пока все было в
таблицах и цифрах, карандашом можно было сделать любую
перестановку в кадрах. Они с Лукиным быстро прикинули
количественный состав по новому штатному расписанию
его правоохранительного блока. Николай Иванович и так
не стал бы сопротивляться, а тут после одобрения Михаила
Валентиновича не возникло ни одного вопроса, да и Лукин
подошел к этому по-деловому.

С Николаем Ивановичем они вместе проработали в
МВД на Огарева, 6, где тот руководил потоками гуманитарной
помощи, а иногда Лукин замещал его на время отпуска
или командировки. В одно из таких замещений руководи


~363~



тель МВД попросил доложить Лукина «по-честному» о
положении дел с гуманитарной помощью, и тот понял, что
можно после этого доклада вернуться обратно на службу в
уголовный розыск, и выложил ему пару способов законного
воровства гуманитарной помощи. Лукин давно просил Петрова
вернуть его обратно в уголовный розыск, потому что
не нравились ему эти «колбасные дела». Он рассчитал все
правильно во время доклада руководителю, и его отправили
работать обратно в ГУУР МВД. Только Петров понял его
маневр с «честным» докладом и был недоволен, но хорошие
отношения с Николаем Ивановичем сохранились. Лукину
нравился этот сибирский крепышок среднего роста. Всегда
неторопливый, рассудительный, в общем, настоящий сибиряк.
Длительная работа в ОБХСС, а потом в ГУБЭП МВД
России не оставила своего отпечатка на характере Николая
Николаевича. Он сохранил свою «бессребреность» за
долгие годы работы в этой службе, что немногим удавалось,
поэтому Лукин не относил его к «колбасникам», как
он называл некоторых выходцев из этой службы. Именно
выходцев, а не сотрудников УБЭПа. Петров никогда не
влезал в «мутные» дела. Обсудит вопрос, выдаст скромные
рекомендации и сообщит, что надо подумать, но на этом все
заканчивалось. Он не мог сразу отказать, чтобы не обидеть
собеседника.

Лукин обсудил с Николаем Ивановичем кадровые вопросы.
Михаил Валентинович подписал новое штатное
расписание по его таможне и значительно увеличил штат его
отделов дознания, расследования и оперативно-разыскного.
Оставалось только дождаться утверждения этих штатов, а
заполнить эти новые вакансии у Лукина было кем. К нему
тянулись сотрудники, с кем он раньше работал. Это были
офицеры из службы криминальной милиции с большим
опытом оперативной работы, на которых он мог положиться
в борьбе с контрабандой, а работа на этом поприще была, как
у минеров. Можно было допустить одну ошибку в работе, и
она могла бы сравниться только с взрывом бомбы. Все было

~364~



повязано вкруговую. Бизнес с криминалом, политикой и
самыми опасными в этой цепочке были чиновники. Вот их
надо бояться больше, чем бандитских группировок. Они за
«свой кусок» готовы были глотку перегрызть противнику.
И в основном эти чиновники были из силовых структур,
а там «нападения» на противника всегда были жесткими
и даже жестокими. Вот поэтому Лукин нуждался в профессионалах
и честных кадрах, а их было предостаточно.
Он уже давно расставил нормальных ребят. На Западной и
Северной таможнях работали ребята по его рекомендациям,
а также в Шереметьевской, Домодедовской и Московской
оперативной таможнях. И если их можно было бы собрать
в одном месте, то Лукин не позавидовал бы любителям поживиться
в «околотаможенной сфере».

А пока ему приходилось туговато, если мягко сказать.
Отдел дознания пополнился молодой сотрудницей Оксаной
Цвигун, внучкой знаменитого чекиста, к которому Лукин
относился с большим уважением. Это его именем опер из
угро Егорыч в середине семидесятых прикрылся при проведении
оперативных мероприятий в отношении чекиста
из Самарканда. За эту шутку «от фонаря», отпущенную
опером начальнику КГБ Самаркандской области, что он
приехал по согласованию с Цвигуном, они могли бы тут же
лишиться погон на печах. Оксана вскоре вскружила голову
инспектору отдела расследований, чернявому красавцу Евгению,
и Лукин лишился сразу двух сотрудников. Оксана
готовилась уйти в декрет, а ее молодой муж готовился стать
папой и уже не работал с прежним усердием. В отделе дознания
опять осталась одна Екатерина, исполняющая обязанности
начальника отдела, так как на вакантные должности
снова не разрешали никого принимать. В ГТК постоянно
проводились какие-то оргштатные мероприятия. Лукин как
успел немного укрепить «своими» сотрудниками отделы
расследований и оперативный. Да, и вся опора у него была
на молодежь — Евгения Шувалова и Славу Мазова, поэтому
Лукин воспринял утверждение новых штатов у Николая

~365~



Ивановича с радостью. Но это не означало, что сейчас придут
новые сотрудники, которые только ждали его команды.
В отделах кадров не спешили с заполнением этих вакансий.
Не было команды сверху. Он с иронией относился и к этому
вопросу, постоянно показывая руководству фантастические
результаты в оперативной работе при мизерном количестве
сотрудников, но подчиненные уже привыкли к такому объему
и, зная положение с кадровой работой, не роптали.

Приехав в таможню, Лукин сразу направился к начальнику.


— Алексей Евгеньевич, есть возможность получить
на правоохранительный блок таможни пару компьютеров
и автомобиль во временное пользование от бизнесменов
«Ютланда» с Каширского поста по рекомендации ГТК.
Можно с ними переговорить на эту тему?
— Я думаю, пока не надо. Подготовьте заявку, укажите,
что нужно. Я попробую решить в ближайшее время в ГТК,
а если откажут, вот тогда, может быть, попросим спонсорской
помощи. Иначе нас могут не понять, — подсказал
начальник таможни.
— Да, так будет правильнее, — согласился Лукин.
Он понял, что не удалось «щипнуть» контрабандистов
техникой на нужды таможни с подачи высокого руководства,
а когда вошел в свой кабинет, то тут же раздался звонок.

— Это Ганжа, от ваших руководителей из ГТК. Мне сказали,
что вам надо помочь с оргтехникой и автотранспортом.
Ему не надо было рассказывать, кто он такой. Его слишком
хорошо знало руководство таможни, а Лукину было
достаточно произнесенной им речи.

— Да, нам это необходимо, но сначала мы хотим пройти
через бюрократическую машину ГТК, т. е. мы обратимся к
ним за предоставлением нам всего необходимого, ну а если
откажут, то попросим вас оказать помощь, если вы к этому
времени не передумаете. У меня к вам пока одна просьба.
— Я вас слушаю.
~366~



— Необходимо срочно представить в таможню некоторые
документы по оформлению тех фур с электроникой.
— Да, мне уже звонили из таможни по этому вопросу.
Мы сегодня же представим.
— Тогда до связи.
— До свидания.
К вечеру Сергей представил весь пакет документов,
подтверждающих, что нарушения закона при таможенном
оформлении электроники не было. Контрабандные поставки
сочли «небольшими неточностями» в документах.
Кто инициировал эти неточности — до сих пор вроде как
непонятно, Лукин со спокойной душой утвердил данное
постановление об отказе в возбуждении уголовного дела и
попросил Сергея:

— Подготовьте письмо московскому транспортному
прокурору Георгию Ивановичу Сорокину с направлением
этих материалов для дачи правовой оценки принятого нами
решения.
— Это как? — Сергей недоуменно смотрел на Лукина.
— Очень просто. Суммы в этих материалах фигурируют
крупные, а сам материал «чистый», без нарушения закона.
Вот и получится: шуму только наделали вокруг сумм с
шестью нулями в долларах, оказалось, что криминала и не
было. Если будут проверять в порядке надзора, то не раньше,
чем месяца через два-три, а то и более. Но от миллионов
долларов у прокурора может голова закружиться, и с испугу
уголовное дело возбудят, так как через три месяца никто не
сможет вспомнить все обстоятельства.
— А так не возбудят уголовное дело?
— В материале нет ничего, что указывало бы на состав
преступления, да и потом, после нашего письма о дачи
правовой оценке нашего решения прокурорские работники,
конечно, могут усомниться в нашей «нормальности»,
но дело возбуждать не будут. Кто полезет в пасть ко льву?
Только ненормальные или честные, как мы с тобой. Поэтому
— пиши прокурору, а я подпишу.
~367~



— Может, вы и правы. Во всяком случае, у нас такое не
принято.
— Так это нигде не принято. Первая ласточка, и потом —
это не будет системой. Я не собираюсь постоянно тревожить
прокурора такими выходками. Этот материал получил широкую
огласку, и на наше решение смотрит не только прокурор,
но и некоторые товарищи из МВД и ФСБ. Кстати, почему
не решили эту проблему еще до моего прихода?

— Вот из-за вмешательства этих товарищей мы и не
смогли этого сделать.
— Поэтому отправить эти материалы прокурору —
самое оно, чтобы отбить у этих товарищей всякое желание
в обжаловании нашего решения прокурору и заткнуть им
рты, которые уже раскрылись, чтобы провозгласить, что мы
взяли за разрешение этого дела. Ты же не брал? И я тоже.

— Да, сильный ход, я об этом не подумал, — согласился
Сергей.
— А меня научили еще в милиции в самом начале службы,
что такое отказ в возбуждении уголовного дела и что
такое прокуратура. И тебе надо это знать. Я как начальник
могу утвердить любое постановление об отказе, а потом
от этого технично «отъехать». Простите, мол, прочитал
постановление невнимательно из-за большого вала работы.
А могу, наоборот, отстаивать свое мнение как юрист,
опираясь на закон. Если прокуратура не согласна со мной,
пожалуйста, возбуждайте. А вот ты — исполнитель, который
готовит все документы по проверке и выносит постановление
об отказе, ты несешь полную ответственность перед
законом и прокуратурой. Тем более если они обнаружат, что
материалы не соответствуют действительности, как было в
документах, которые мне представили сначала. Я мог бы
сразу подписать, но ты тогда мог оказаться «паровозом»
при проверке, понятно?
— Спасибо, Палыч.
— Да не за что. Они хоть оценили твой «подвиг»? —
поинтересовался Лукин.

~368~



— Да, все нормально. Может, им подсказать, чтобы они
оценили и твои «заслуги», — улыбнулся коллега.
Только они двое понимали, что, скорее всего, задержание
электроники произошло с нарушением закона, но
потом кто-то с кем-то договорился, а им достались лишь
«побритые» материалы. Поэтому Лукин и хотел все отправить
прокурору, чтобы больше никто не муссировал эту
тему, а если есть основания, пускай возбуждают дело сразу.

— Нет, спасибо, Сергей не надо. Чувствую, мне придется
еще выдержать некоторые вопросы и кривые взгляды по поводу
нашего решения, поэтому так мне легче будет послать
их куда подальше, да и прокурору я пишу с чистой совестью.
— Никогда не встречал такого подхода в таможенных
делах.
— Меня попросил большой руководитель, и я не могу
его подвести.
В дальнейшем обсуждении этого случая не было, но
Московский транспортный прокурор в «курилке» после
совместного совещания все-таки высказал Лукину: «Дошли
до того, что задерживаете груз на миллионы долларов
с нарушением таможенных правил. Потом вдруг оказывается,
что все у них правильно оформлено, и в возбуждении
уголовного дела отказываете. Всем ясно, как там было на
самом деле и как этот вопрос «отрегулировали». Так нет,
он еще пишет письмо в прокуратуру, чтобы мы могли дать
правовую оценку их решению. Такого я еще не видел. Все
концы попрятали, «бабки» сорвали, а мне — давать этому
правовую оценку. Ну и ну! Лукин, вы заканчивайте свои
цирковые номера!»

После налета УБЭПа МВД на этот терминал контроль
над потоком контрабанды установила команда под руководством
Александра Дроздова — помощник заместителя
министра внутренних дел Рушайло. Теперь Лукин понимал,
почему его товарищ и начальник этого терминала Анатолий
Лазарев чем больше выпивает алкоголя, тем больше замыкается
и не произносит ни одного слова, а в разговоре только

~369~



кивает. Он как-то обмолвился, что и руководит-то этим
постом не он, а его заместитель Константин Одоев. Он-то
все и «мутит», а его ни к чему не допускает, что Анатолия
вполне устраивает. Таким же тихим он был и на МПБТ.

На акцизной таможне терминалы были один «сказочнее
» другого. Символично, что начальник самой таможни,
генерал и уважаемый Лукиным руководитель Алексей Евгеньевич,
был в свое время водителем председателя ГТК Круглова.
«Был водитель, стал руководитель», — шутил Лукин.
А «серый кардинал» таможенного бизнеса, некий Махсадов
руководил терминалом «Комфортторг» в Домодедово. Его
можно было бы назвать и «черным кардиналом», так как в
его хозяйстве товары оформлялись в большинстве случаев
по «черной схеме». Это когда товары после таможенного
оформления по документам не совпадали с выпущенными
с терминала ни по содержанию, ни по весу. Он работал
раньше у Круглова дворником на даче, или, как теперь стало
модно называть, садовником. Вот это карьерный рост для
садовника, который теперь работал «факиром» на таможенном
терминале, превращая компьютеры в электропровода,
а телевизоры в зеленый горошек. Никакой фантазии,
просто как в танке. Лукин много раз предлагал подсчитать
количество товаров, которые значились в таможенных
документах, и тогда получилось бы, что электрическими
проводами можно было бы ни один раз обмотать земной
шар, а столько гороха не производят в мире, но в России
его полюбили, особенно на таможнях.

Почему «кардинал», а не просто жулик? В России было
много примеров, когда царственными особами руководили
Меньшиков и Распутин, граф Орлов и Березовский, а вот на
таможне свил «осиное гнездо» Махсадов, который творил
что хотел, да еще и расставлял «свои» руководящие кадры.
Все тот же Дроздов, куратор и этого таможенного терминала,
сделал в свое время не менее головокружительную
карьеру. Как когда-то Лукина командировали из МВД в
Госкомиссию Совета Министров СССР для расследований

~370~



авиакатастроф, таким же решением направили в распоряжение
Управления администрации Президента России сотрудника
Московского РУБОПа Игоря Бударина. В то время
РУБОПом командовал Рушайло, с которым Лукин в середине
70-х работал по расследованию убийства жены члена ЦК
КПСС. Во времена Советского Союза было легче работать,
задача перед ним стояла одна — расследование, и самое
главное, никакой коррупции или лоббирования чьих-то
интересов. А Бударин попал в другую эпоху, да еще оказался
между «великими господами» в МВД и в Администрации
Президента, которые ставили ему противоположные задачи.
Вот он и подготовил документы о «крышевании» Дроздовым
таможенного терминала «Комфортторг». Кроме того,
под его «крышу» попали некоторые олигархи, которых он
прибрал к рукам после выполнения отдельных «заказов»
по перераспределению их собственности. По сути, Бударин
собрал материалы против Дроздова и пошел против
«своих» — милицейских, но не по своей воле. «Великие»,
когда не могут поделить сотни миллионов долларов, часто
обращаются за особой помощью к представителям закона.
Дроздов не раз обращался к Бударину, а тот во всей красе
изложил «деятельность» генерала. Дроздов был на пару лет
моложе своего шефа, Рушайло, и еще в начале девяностых
перешел к нему из ОБХСС на Шаболовку помощником.

«Еще один «колбасник» из ОБХСС», — называл его
Лукин.

Дроздов, будучи верным помощником шефа в деле
борьбы с экономической преступностью, никогда звезд с
неба не хватал, но звезды ему на погоны прямо-таки сыпались.
После скандала Рушайло с министром внутренних
дел Куликовым он ушел вместе с ним на «гражданку», два
года работал в коммерческих структурах, а потом Рушайло
вернулся заместителем министра, и тут же рядом с ним
нарисовался Дроздов. Ему тогда присвоили звание подполковника.
Наверное, работу в коммерческом банке засчитали
за выслугу лет, как во время боевых действий — год

~371~



за три, но через три месяца он уже полковник, а дуплетом
через полгода — генерал-майор. Вот бы остановиться и не
смешить коллег и народ, но еще через пять месяцев Дроздов
получает генерал-лейтенанта. Ни один полководец не
может похвастать столь головокружительной карьерой даже
в военное время. Но в данном случае работали не заслуги
и личные качества Дроздова, а его коррумпированные доходы,
которые исчислялись сотнями миллионов долларов.

Ну а Бударин так как был ранее его сослуживцем, то,
естественно, и знал все его «художества» на новом поприще.
Вот и выложил все это руководителю Администрации
Президента. Открытием это не стало: эти факты знали,
были недовольны поведением руководства МВД, где все
стало покупаться за деньги: от возбуждения уголовных дел
до их прекращения, от присвоения званий до раздачи должностей.
Но дальше разговоров в курилках дело не двигалось.
Значит, всех всё устраивало. Бударин же поверил в грядущие
перемены раньше времени.

Дроздов, благодаря своему шефу, который к тому времени
облокотился на «семью», был еще в силе. Конечно,
никаких мер по материалам не приняли. Обвинения, выдвинутые
Будариным, направили против него же. Дроздов дал
команду возбудить уголовное дело в отношении Бударина.
По какому составу преступления? Об этом в теперешнем
МВД никто не задумывался. Все составы преступлений
для «заказных» уголовных дел брались с потолка в полном
смысле этого слова, и в постановлении о возбуждении дела
излагались фантастические обстоятельства якобы совершенного
очередным бедолагой-коммерсантом или даже
генералом какого-то преступления, о котором тот даже и
не догадывался. Потом создавалась так называемая бригада
«единомышленников» из различных силовых структур,
обычно — МВД, ФСБ и Генеральной прокуратуры. В принципе,
их можно было бы квалифицировать как соучастников
в фальсификации уголовного дела, когда страдали «заказанные
» бизнесмены и неугодные граждане.

~372~



Все происходило так. Эта «бригада» заваливались
к ним домой для производства обыска и поиска доказательств
по «липовому» уголовному делу. Их обычно подбрасывал
обыскиваемому лицу кто-то из этой «бригады».
В зависимости от фантазии силовиков могли обнаружить
огнестрельное оружие и боеприпасы, наркотики и даже гранатомет.
Главное, чтобы закон карал за их хранение. После
этого уголовное дело по этим фантастическим обвинениям
рассыпалось, так как обстоятельства, изложенные в постановлении,
существовали только в больных мозгах оперов
и следователей. Вместо этого возбуждалось другое — «законное
» уголовное дело по подброшенным «уликам». Но
коммерсант или другое подследственное лицо «парились»
в следственном изоляторе не один год, так как уголовное
дело их было заказное, следователь мог годами продлевать
его, не проводя даже следственных действий и не передавая
в суд, где оно могло бы развалиться очень быстро.

И уж кому как не Бударину было не знать эти повадки
своих бывших коллег. А если все это умножить на мстительность
Дроздова? В общем, Бударина просто отозвали из
Администрации Президента обратно в МВД, где он состоял
в действующем резерве. Вопрос: мог ли он остаться
в Администрации и сопеть в две дырочки? Мог, но не продолжительное
время, поскольку оказался в итоге между двух
огней. Бударин правильно сделал, что спрятался с семьей в
безопасном месте, потому что существовала реальная угроза
не только его свободе, но и жизни.

Вот такой генерал МВД взял под «крышу» несколько
таможенных терминалов, в том числе и Махсадова с
его «ментовской» командой, разбавленной еще одним
«шахером-махером» — Шакро-молодым, который пользовался
большим авторитетом среди «жуликов в законе».
«Ментами» Лукин называл сросшихся с преступным
миром бывших коллег из МВД. От такого сплетения образовалась
гремучая смесь на этом таможенном терминале
с уютным названием «Комфортторг». К своим 35 годам

~373~



Захарий Калашов по кличке Шакро трижды отсидел за
совершенные преступления. Он считался руководителем
«Солнцевской» и «Измайловской» организованных
преступных группировок, и его в этих кругах называют
даже не «вором в законе», а «генералом криминального
мира». Последний раз Лукин слышал о нем месяц назад
от своего знакомого начальника милиции города Шахты
Лаптева. Шакро вместе с криминальным авторитетом Дедом
Хасаном организовал воровскую сходку в его городе,
чтобы определить, кто будет главным, но были задержаны
милицией под руководством Николая Николаевича, и
сходка сорвалась.

Руководство Таможенного комитета тоже не оставило
этот терминал без внимания. Сам руководитель собственной
безопасностью ГТК России Суетин Петр Михайлович,
которого Лукин прозвал «ПМ», так еще называли пистолет
Макарова. Суетин был давно знаком с советником из
МВД Дроздовым. Они раньше работали в ОБХСС, один
в Бауманском районе, другой в Кунцевском, или в «царском
селе», так москвичи называли этот элитный уголок,
где проживали многие руководители страны. А теперь их
связывал «теневой» таможенный бизнес и в том числе на
«Комфортторге». «Офицером по связи» в этом гнезде
контрабандистов был начальник отдела собственной безопасности
таможни Голубев. Он тоже был выходцем их
МВД. Исходя из такого расклада можно было ставить точку
в борьбе с контрабандой. Стычки Лукина в Московской
почтово-багажной таможне с начальником собственной
безопасности Носовым показались ему детскими шалостями
против такого «спрута». Здесь плавали «акулы акул» с
миллионными оборотами и безграничными возможностями.
Он с тоской вспомнил свою старую добрую Московскую
таможню, где всех смог «построить» и все «чудеса» на
таможенных постах были под его контролем.

«Приплыли», — подумал в связи с этим Лукин. А потом
вспомнил анекдот про слепого и улыбнулся.

~374~



Собрались как-то «сходить по девочкам» слепой и
одноглазый. Идут они по лесной тропинке. Одноглазый
впереди, слепой сзади — держался за плечо одноглазого
и постоянно спрашивал: «Скоро придем?», «Еще долго
идти?» Вдруг одноглазый напоролся на сучок и выколол
второй глаз. «Все, писец! Пришли», — воскликнул он.
«Здравствуйте, девочки», — радостно произнес слепой.

Можно было обойти это «осиное гнездо» стороной и не
испачкать руки. Бударина, скорее всего, затянули в эту войну
обманом, иначе как можно добровольно залезть в эту «пилораму
»? Лукин знал многое от коллег с Шереметьевской
таможни, через которую Дроздов регулярно совершал поездки
в Швейцарию и Израиль с «дипломатами», набитыми
долларами. Его провожали в эти вояжи начальник местной
милиции Сухоруков и служба безопасности таможни. Подобные
«вливания» в зарубежные банки «наличкой»
говорили сами за себя. Это была «темная» зелень, образованная
на взятках, поэтому и перевозилась лично, чтобы
не засветиться. Дроздову не нужна была Россия, где у него
было не много вариантов окончания своей карьеры — либо
тюрьма, либо пуля киллера. Вокруг финансовых операций
Дроздова швейцарские банкиры поняли шум. Они впервые
столкнулись с тем, что генерал МВД в открытую ворочает
миллионами долларов и никому, прежде всего из его страны,
до этого нет дела. После этого он стал чаще летать из Шереметьево
с таким же содержанием портфелей-дипломатов в
Израиль, где его состояние уже исчислялось сотнями миллионов
долларов. А сколько крупных операций по переделу
собственности проходили с участием Дроздова на стороне
«жуликов в законе». Морское пароходство в Питере, алюминиевое
производство, АвтоВАЗ, «заказы» от компаний
Березовского и Абрамовича — все это походило на скандал в
«святом семействе», и Лукин не «раскапывал» эту информацию,
так как она лежала на поверхности и о ней многие
знали. Он знал, по каким улицам можно ходить, поэтому
«Комфортторг» для него не существовал до тех пор, пока

~375~



сверху не прозвучит команда «Пора брать!». А ничего другого
не оставалось — плетью обуха не перешибешь. Прошло
всего каких-то пять лет после памятной командировки на
Урал, когда они по указанию президента страны перетряхнули
уральскую «братву». Теперь же мир перевернулся,
и уже генералы МВД делят с ворами в законе миллионы
долларов, полученные от контрабанды товаров через таможенные
терминалы. А бизнесмены контролируют потоки
товаров на пограничных таможнях. И такое положение во
многом стало возможным потому, что Дроздов со своей
командой расчистил для этого поля деятельности дорожку,
убрав настоящих борцов с преступностью. Лукин вспомнил
и пожалел, что однажды начальнику ГУБОП МВД удалось
перехватить полет кулака-кувалды Александра Васильевича
Короткова в сторону лица Дроздова во время их дискуссии.
Судьба Аль Капоне из МВД могла бы сложиться иначе после
такого удара — по состоянию здоровья.

Шакро-молодой. Что за «кадр»? Информация о нем и
его связях была нужна Лукину, чтобы выжить среди этого
дерьма. Через знакомства в среде грузинских воров в законе
и по отдельным рассказам он сложил портрет этого человека.
Компаньоны Лукина по малому бизнесу на Бутырском
рынке платили дань Деду Хасану — грузинскому вору.

Лукин в том малом бизнесе ничего «не мутил», а имел
свой рубль в бизнесе с друзьями, которым подсказал и помог
открыть оптовый продовольственный рынок на Раздельной
улице. Он раньше работал в этом районе, и его многие знали,
а этот рубль от бизнеса поддерживал его на «плаву», чтобы
не соблазняться предложениями контрабандистов с такой
мизерной зарплатой окладом, что платило ему государство.
Да информация от общения с бизнесменами ему была нужна,
чтобы выжить среди этих «акул».

Многих авторитетов из Грузии или Чечни Лукин знал
уже лет двадцать, с тех еще времен, когда они были молодыми
и совершали обычные уголовные преступления в центре
Москвы, где он руководил уголовным розыском. И тогда не

~376~



было даже выражений, что какой-то жулик что-то контролирует
на обслуживаемой им территории города. Только одно
слово в таком духе сразу бы поставило всю их деятельность
на оперативный контроль, который обычно заканчивался
возбуждением уголовных дел и отсидкой в местах не столь
отдаленных. Будучи опером, он неоднократно вылетал в
Грузию, где проводил задержания жуликов после разработки
преступных групп. Лукина многие из них помнят. Он
за те дела по Грузии получал внеочередные звания, а тогда
нужно было для этого чуть ли не подвиг совершить. Да и
кадровики всегда ревностно относились к поощрениям
сыщиков, как будто бы это они раскрывали преступления
и задерживали особо опасных преступников, а опера себе
приписывали их заслуги. Доходило до того, что кадровиков
вписывали в приказы о награждении, для того, чтобы приказ
о поощрении состоялся. Лукин мог в любое время выйти
на Шакро через многих знакомых из этой среды, но пока
не было нужды. Надо было контролировать ситуацию, а
эти личности сами постоянно находили себе проблемы, их
и трогать не надо было.

Может — совпадение, но Шакро после неудачного на
него покушения скрывался в Америке, а после возвращения
Дроздова в МВД прилетел в Россию. И сразу назначил
«сходняк», а это было возможно с согласия больших начальников
в МВД, чтобы их «сходка» не оказалась в очередной
раз в «обезьяннике». Их взаимосвязь просматривалась
все по тем же таможенным терминалам. Может быть, для
этого и был вызван из Америки Шакро-молодой, который
руководил курдской преступной группировкой? Контроль
над «общаком» нередко держали и воры и менты, а на таможнях
был крупный куш, который они не могли оставить
без контроля.

Продолжая перебирать своих потенциальных «клиентов
», Лукин спросил себя: «Интересно, какой национальности
Махсадов? Говорят, что тат». Хотя среди жуликов
национальность не является чем-то определяющим.

~377~



В кутаисской группировке Тариела Ониани, которую он
«глушил» по Западной Грузии вместе с «сухумскими» и
«менгрельскими», Лукина тоже хорошо знали. Кстати, они
на него не были в обиде, потому что «жулики в законе»
всегда относились с уважением к операм, которые делали
свои дела бескорыстно и справедливо. Лукин сам удивился
своим мыслям. Сейчас можно усомниться, что такие сотрудники
были.

Но как же все-таки бандиты просочились на таможни?
Это всегда была вотчина госбезопасности. Был такой период,
когда чекистов «размазывали» демократы, вернее,
жулики новой формации. Лукин вспомнил эпизод из рассказа
Максима Горького «Мои спутники». Юный писатель
путешествовал пешком из Одессы в Тифлис осенью 1891
года и описал, как князь Шапиро угнал ночью лодку из
таможни под носом таможенного стража, чтобы переправиться
через пролив из Тамани в Керчь. Ерунда, конечно, что
Шакро начитался трудов пролетарского писателя о своем
земляке и пришел в таможню. Так он между делом перебирал
фигурантов дел, стараясь отнестись к этим серьезным
мыслям немного лирически.

Лукин опять вынужден руководить «инвалидами»
в оперативной службе таможни. В Московской таможне
ему удалось создать здоровый коллектив оперативников
и расследователей, а здесь, в правоохранительном блоке
Центральной акцизной таможни, напрямую подчиняющейся
ГТК России, не с кем было даже просто поговорить на
профессиональном оперативном языке. Его сотрудники об
оперативной работе никакого понятия не имели, так как они
были переведены в оперативно-разыскной отдел с прежнего
акцизного поста и заняли вакантные места оперативников.
Поэтому Лукин и называл их «инвалидами». Было их по
штату всего четыре единицы во главе с начальником, молодым
выпускником школы милиции Михаилом Стаценко.
Сотрудники владели обстановкой на таможне о местах, где
на таможенных терминалах оформляли алкоголь и табак, по


~378~



тому что для расследования десятка дел о нарушениях брали
на экспертизу образцы этой продукции, причем в больших
размерах, чем того требовалось. Вероятно, для проведения
самостоятельных экспертиз путем проб на вкус и запах. Они
же вели дела о нарушениях. В отделе дознания работали две
выпускницы Высшей школы милиции, которые, видимо,
и попали в акцизную таможню из-за пристрастия к этим
товарам — в смысле употребления. Одна из них была, надо
признать, словно с конкурса красоты. И с ней пришлось
вскоре расстаться, потому что неоднократные предупреждения
не действовали. Слишком увлекалась акцизными
пробами. Придет в кабинет, поморгает красивыми глазками,
а вечером опять «наквасится». После ее ухода другая
сотрудница, Екатерина Бродова, взялась за ум и больше не
участвовала в увеселительных компаниях.

Как раз в это время по указанию прокурора было
возбуждено пять уголовных дел по уклонению от уплаты
таможенных платежей. Дела велись в отношении фирмоднодневок,
которые регистрировались в налоговых органах
по поддельным документам, или на граждан, утративших
паспорта. Потом под эти фирмы провезли через границу
товары и оформили с недостоверным декларированием.
Когда же такие материалы попадали в оперативные службы,
оказывалось, что их генеральные директора и не знали, что
у них есть фирмы, а они — владельцы несметных богатств.
Грузы стоили миллионы долларов, но Лукину не надо было
искать их владельцев, так как они были известны и находились
на таможенных терминалах, где оформлялись эти грузы.
Они провели эти грузы через фирмы-однодневки, превратив
их стоимость из миллионов долларов в копейки, а с этой
стоимости заплатили в кассу таможни. Вот и вся нехитрая
схема, но настоящие владельцы этих грузов находились на
таможенных терминалах, где оформляли эти грузы. Иначе
и не могло быть. Какой ненормальный владелец отпустит
от себя товар и документы на него хоть на мгновение? За
этими грузами «охотились» летучие бригады сотрудников

~379~



по борьбе с экономическими преступлениями МВД и ФСБ,
но они старались задерживать фуры с товаром, чтобы было
о чем поговорить с владельцами. Обычно такие разговоры
заканчивались банальной взяткой. Лукину были известны
все эти схемы и участники процесса, но для их задержания с
поличным нужно было политическое решение руководства
таможенными органами. Да и в транспортной прокуратуре
об этом знали, поэтому раздавали указания о возбуждении
уголовных дел по фактам уклонения от уплаты таможенных
платежей, зная, что в делах так и останутся неустановленные
лица, совершившие это преступление.

В этих уголовных делах фигурировали фирмы-однодневки,
которые оформляли грузы на таможенном посту
«Центральный», том самом, где верховодила контрабандными
схемами жена заместителя председателя ГТК России
Марина Евграфовна Саблина.

Утром на совещании начальник таможни Попов обмолвился,
что она недовольна деятельностью Лукина в плане
возбуждения уголовных дел.

— Алексей Евгеньевич, но ты же знаешь, кто возбуждал
эти дела или давал поручение о возбуждении. Прокуратура.
Она женщина богатая, вот пусть там и решает эти проблемы,
если не понимает той системы, где работает. Мы-то причем?
— Вот и найди время встретиться с ней. Расскажи об
этих проблемах. Успокой, — посоветовал начальник таможни.
— Хорошо, если смогу — успокою своими пояснениями,
но не более, — улыбнулся Лукин.
— Ну, попробуй. С ней Сергей Буранов из нашей инспекции
в хороших отношениях, — подсказал начальник.
Сергей ранее работал в Московской оперативной
таможне, и Лукин знал его по совместным операциям в
автосалонах на ВВЦ. А еще он знал, почему у Саблиной
сложились с Сергеем хорошие отношения. Он спас ее во
время совместной операции с ФСБ, когда они накрыли ее
таможенный терминал на улице Руставели с полутора тыся


~380~



чами фур, а пока они водили носом, Сергей отдал документы
на таможенное оформление этих фур. Чекисты остались
недовольны действиями опера Буранова и Московской
оперативной таможни, а Саблина с ним подружилась.

Лукин, зная эту информацию, спокойно отправился с
Сергеем к «бабушке контрабанды», Марине Евграфовне,
автору многих хитроумных нелегальных схем по уводу
таможенных платежей в карманы теневых руководителей
таможенного бизнеса. Так ее называло ближайшее окружение,
и она от этого млела. У Лукина было свое, отличное от
других мнение по этому поводу. Видел он и раньше многих
таких «бабушек и дедушек», которые жульничали, потому
что им разрешали это делать, а не потому что были такими
умными. Все их схемы были известны, и сотни сотрудников
таможни, реально ходили под статьями УК. «Бабушку»
могло спасти от тюрьмы только их молчание на следствии,
поэтому она и разволновалась при возбуждении уголовных
дел прокуратурой.

Они подъехали к особняку на улице Сивцев Вражек,
который стоял сзади министерства иностранных дел. Этот
особняк был в собственности Саблиной. Лукин с Сергеем
поднялись на второй этаж и в приемной столкнулись
с начальником таможенной инспекции ГТК Зайцевым.
Рыжий был в штатском. Он скромно кивнул им головой,
поздоровавшись, и быстро зашагал на выход. Зайцев явно
не рассчитывал на встречу здесь со своим подчиненным
Бурановым, а Лукина он мог и не знать, но тот догадался,
что в такие места высокое руководство могло заглядывать
только за очередной «зарплатой».

Саблина встретила Лукина с Сергеем приветливо.
Подали чай со сладостями и кренделями. Лукин многое
слышал об этой властолюбивой женщине, которая крутила
таможенными руководителями, как хотела.

— Лукин, ты чего там дел уголовных по моему терминалу
навозбуждал? — начала она без подготовки, как будто он
ее подчиненный или «прикормленный» на ее схемах кон~
381~



трабанды. Голос у нее был прокуренным, а потому схожим
с мужским.

— Было указание от прокуратуры о возбуждении дел
после проверки некоторых материалов по таможенному
оформлению товаров, — спокойно и четко пояснил Лукин.
— И что, нельзя было отказать в возбуждении? — она
проявила осведомленность в процессуальной процедуре.
— Материалы не позволяли этого сделать. В них имелся
состав преступлений.
— И что теперь будете делать?
— Расследовать. Единственное, что могу сделать, это не
копать глубоко и не допрашивать лиц, участвующих в схеме
контрабанды, — откровенно сказал Лукин.
— А ты их знаешь? — поинтересовалась «бабушка»,
которая была на год старше Лукина.
— Он знает всех действующих лиц, — подтвердил
Сергей.
— Еще не хватало их вызывать на допросы. В общем, так,
Лукин. Запомни и передай своим прокурорам, что если они
возбудят еще хоть одно уголовное дело по моим людям, то
уеду в Смоленскую область и буду там заниматься контрабандой,
а с вас здесь спросят за поступление таможенных
платежей в казну государства, так как всех клиентов я с
собой заберу. Это я законодательница мод, я выдумываю
различные схемы, а вы мне мешаете работать и выполнять
план пополнения бюджета страны. Поняли?
— Как не понять, Марина Евграфовна. Ну, мы пошли?
— Лукин встал.
«Перечить ей бесполезно, — понял Лукин. — А круто
«бабка» завернула с государственной казной и бюджетом
страны. Не будь в России таких работничков, глядишь, и
народ точно лучше стал бы жить».

— Да, пожалуйста. А вы, Сергей Викторович, останьтеська
на минуту.
Слегка «шлепнутый мешком», Лукин вышел на улицу
Сивцев Вражек. Такого за тридцать лет оперативной работы

~382~



он еще не слышал: чтобы контрабандистка заявляла, что ей
мешают «контрабасить», да еще и шантажирует. А главное,
она не блефует и может очень многое со своими связями. Ну
и дела творятся в государстве Российском.

Вскоре вышел Сергей.

— «Бабка» сменила гнев на милость и предложила
тебе ежемесячную дополнительную зарплату около пяти
тысяч долларов. Просила позвонить о твоем решении, —
сообщил Сергей.
— Да, пошла она… боярыня Морозова. Я и так не буду
ее трогать, только потому, что не тронь это самое, оно и не
воняет, а подачки мне ее не нужны, я не «Рыжий». — Лукин
даже немного возмутился.
— Может, ты и прав. Тогда я позвоню ей?
— Конечно, звони.
Сергей набрал ее мобильный.
— Марина Евграфовна, мой шеф отказался от вашего
предложения, но сказал, что сдержит свои обещания.
— А, гордый, ну и хрен с ним, — сделала заключение
Марина Евграфовна.
Лукин отлично понимал, что, отказавшись от участия
в их команде, он фактически встал на другую сторону
баррикад, зарубив себе возможный карьерный рост, но
по-другому он не мог. Кроме начальника инспекции здесь
были и другие руководители ГТК. Марина официально
была куратором Центральной акцизной таможни от ГТК.
Правая рука «бабушки» — бывший морской офицер
Николай Куропятник, а теперь руководитель оргинспекторского
управления ГТК. Очень часто после его проверок
подписывались приказы об освобождении от занимаемых
должностей разных руководителей, такое могло произойти
и с Лукиным, не договорись он с Саблиной. Вот такие парадоксы.
На самом деле этот главный проверяющий тоже
потворствовал контрабандным схемам, а других увольнял
за «мелочи». Возможно, чтобы назначить своих людей.
А задачей этой команды давно было поглощение десятка

~383~



крупнейших терминалов Махсадова, в команде которого
собрались в основном бывшие сотрудники правоохранительных
органов. Как известно, они «бывшими» не бывают,
поэтому команда Махсадова была пока «бабушке» не по
зубам. Собственно, эти две группировки и занимались в
Таможенном комитете расстановкой руководящих кадров,
точнее, продажей должностей. От этого бизнеса перепадало
и руководству.

Хотя ничего хитроумного в схемах контрабанды у этих
команд не было. Просто им разрешали, а других — глушили.
Операции проводили через подставные фирмы. Их называли
«боковыми», «буферными», «однодневками» или
«помойками». Их использовали в качестве посредников
при таможенном оформлении либо в процессе товародвижения
от производителя на Западе к российскому потребителю.
Попутно с их помощью уходили от таможенных
платежей и других видов налогов. При мало-мальски серьезной
проверке такая фирма переставала существовать,
а ее владельцем, в лучшем случае, оказывался какой-нибудь
пьяница с синяком под глазом, который потерял или пропил
свой паспорт. Он даже и не предполагал, что совсем
недавно ворочал десятками миллионов долларов. Вот и вся
контрабандная схема.

Основной вопрос состоял в том, что не было «политического
» решения по прекращению всех этих выдуманных
схем, потому что рука руку моет и всем — в смысле «новым
русским жуликам» — жилось при таком положении вещей
хорошо. В России учет и контроль были на порядок слабее,
чем в СССР, но все-таки были. И не представляло никакой
сложности подсчитать, сколько импортного товара было
продано, и какая его часть прошла через таможню. А про
сверки с пограничными таможнями и говорить нечего.
Известно, что российские граждане приобрели около четырехсот
миллионов пар обуви, при этом легальный импорт
составил девяносто восемь миллионов пар. Значит,
остальные триста миллионов были завезены под видом

~384~



шнурков от ботинок или катушек ниток. Такая же картина
и с электроникой, и с бытовой техникой. На таможнях это
оформлялось как ДСП, мебельные щиты, зеленый горошек
или женские колготки. Остроумие контрабандистов доходило
до абсурда. Никаких сложных операций по прикрытию
этой всероссийской лавочки не надо придумывать: сличить
два документа, один от зарубежного производителя и тот,
что был представлен при оформлении товара на таможенном
посту, и наручников не хватит у правоохранительных
органов, чтобы сковать одной цепью контрабандистов. Но
все знают, и всех это устраивает. Этот «пирог» кушают лица
определенного круга, он не менее жирен, чем замешанный
на нефтебизнесе, в котором, как говорят, неугодных заталкивают
в трубу нефтепровода и открывают вентиль.

Лукин не собирался вершить революцию, здраво оценивая
ситуацию.

Он не привык к такому обращению со стороны жуликов,
а уж тем более здесь, на таможне. Если им разрешили
«контрабасить», так пусть ведут себя прилично, и не высовываются,
иначе твои же «хозяева» отдадут их «под
сплав». Лукин знал, что эти таможенники раньше жили
«одной семьей» на Шереметьевской таможне. Ее называли
еще «королевской» таможней, на которой работал
сплоченный коллектив. И вдруг вся Россия превратились в
одно таможенное пространство с сотнями таможенных постов
и тысячами СВХ, которые оказались в частных руках, а
таможенники у них в заложниках или просто в «обслуге».
Так почему бы на этом «поле чудес» не поиграть в чудесные
превращения одного товара в другой такой сплоченной
командой.

Этот случай припомнился Лукину только в связи с накатом
на него со стороны «бабушки контрабанды». Он
привык подчиняться своим руководителям и никогда не
позволял диктовать свою волю околотаможенным дельцам.
Видите ли, она «законодательница мод контрабанды».

~385~



Надо же такое придумать! Разрешили тебе «контрабасить»,
так и крутись, как белка в колесе, зарабатывай деньги и раздавай
чиновникам. В общем, должны были ему подсказать,
что в эту сторону не надо смотреть всевидящим оком опера,
и с прокурором могли бы порешать вопросы, чтобы тот не
возбуждал уголовные дела. А то нашла крайнего — Лукина,
который у нее на зарплате не состоит и не собирается «ложиться
» под эту команду.

Контрабандные схемы создавало само государство. Многие
пограничные таможни были технически оснащены как
в позапрошлом веке: только простенькая телефонная связь,
может быть, где-то и факс. Все фиксировалось в журналах.
Более чем через пять лет после развала СССР республики
Балтии оснастили свои таможенные посты не только рентгенами
и автомобильными весами, но и системой видеонаблюдения.
Да и зарплату литовские таможенники получали в
пятнадцать раз больше, чем российские. Правда, некоторые
наши вообще забывают дорогу в кассу за зарплатой, так как
получают в конвертах от бизнесменов гораздо куда больше
литовцев, в конвертируемой валюте. Почти все таможни
России арендовали помещения у бизнесменов, которым совсем
не нужно техническое оснащение таможенных постов.
И нечего здесь было изобретать хитрые схемы контрабанды.

И опять литовцы. Не латыши, не эстонцы, а они стали
«контрабасить» на белорусско-российской границе, может
быть, из-за своего географического положения. Хотя, когда
им «прижали хвост», они забили своими фурами дороги
Латвии и стали прорываться через Себежскую таможню.
Нет, видимо, дело в чем-то другом. Ведь только в Литве
два года назад скупали в Европе «убитые» иномарки и
гнали их в Россию, не снимая с учета, со своими номерами.
В борьбе с ними Лукин получил боевое крещение на таможенном
поприще. Вся премудрость состояла в том, что
утилизация гнилых иномарок в Литве стоит очень дорого,
а если перегнать ее в Россию, то и от хлама избавишься, и
денег наваришь.

~386~



Новый литовский бизнес стал еще круче. Начали «контрабасить
» электроникой, бытовой техникой, продуктами
питания и ширпотребом. Схема такой контрабанды снова
проста до безобразия. Между Россией и Белоруссией —
открытая таможенная граница. Товары перемещались из
Литвы в Россию транзитом через Белоруссию, поэтому на
литовско-белорусской таможне его не досматривали. После
пересечения границы Белоруссии с Россией товар должен
следовать на таможню назначения для оформления, но литовцы
перегружали его на российские фуры в районе Красной
горки Смоленской области, а сами пустые возвращались
к себе. Так товары оказывались на фурах с российскими
номерами с внутренними накладными на товар, который
куплен у российских фирм. А поскольку это фирмы-однодневки,
то и концы в воду. Сам же товар — из Юго-Восточной
Азии, в основном из Китая. Казалось бы, выгоднее
перевезти товар от порта Находки по железной дороге, но
оказалось, что схема контрабанды через Литву покрывает
транспортные расходы провоза груза через два океана.
Так в Литве снова образовалась контрабандная «дыра», в
нее засасывались сотни фур. Но принципиальный момент
состоял в том, что литовцам такая схема финансово была
не по зубам. Их использовали как перевозчиков, которые
успевали оформить на свою фирму-однодневку несколько
международных рейсов, потом закрыть ее, открыть другую
и так далее. В России не успевали отслеживать недоставки
грузов, по сути — контрабанду. Вполне возможно, что медлительность
таможенных служб была создана искусственно и
обусловлена грамотной расстановкой кадров в таможенных
и пограничных службах. Этим занимались Махсадовы и
«бабушки контрабанды». А литовцы, как верблюды, отрабатывали
часть контрабандной схемы, иначе, куда бы они
дели такую массу товара на миллиарды долларов в своей
маленькой стране?

Как обычно, такая схема долго работать не могла.
Все силовые структуры накормить невозможно, поэтому

~387~



появились на российско-белорусской границе «летучие
бригады» оперативных таможен, укрепленные бойцами
СОБРа. Дел возбудили немного, но материальный урон
они нанесли контрабандной схеме приличный. Контрабандисты
поменяли маршрут, и литовцы стали таскать
контрабандные товары от портов Латвии через Себежскую
таможню. На ней бизнесмены устраивали для пограничников
и таможенников «дни отдыха» — с рыбалкой и
баней. Затем появилось нововведение — сопровождение
таможенниками совместно с бойцами СОБРа автоколонн с
товаром до самой таможни назначения. Задумка неплохая,
но выдумщики контрабандных схем и ее под себя приспособили:
колонны фур с контрабандным грузом сопровождали
и до места перегрузки на российские фуры, и до складов
бизнесменов без всякого таможенного оформления. Чиновники,
которые «крышевали» эти схемы, получали
баснословные прибыли. Похожие схемы работали и при
вывозе товаров из России.

Все это лежало на поверхности, но Лукин не собирался
воевать с ветряными мельницами. Да и становиться самоубийцей,
окружая оперативными мероприятиями «бабушку
контрабанды», тоже особого желания не возникало. Но
эта мадам черпанула через край, отчитывая его и зная при
этом, что он не входит в ее команду. Получалась непонятная
ситуация. Чем больше Лукин получал информации об этих
таможенных олигархах, тем меньше понимал, с какой целью
именно его взяли в ЦАТ на борьбу с правонарушениями.
Кадровый сбой? Или руководство Главного управления по
борьбе с контрабандой ГТК брало в расчет его репутацию
и деятельность на Московской таможне. Все-таки надо
еще и работать, а не только воровать. Лукин и его команда
направили на МПБТ большинство «левых» потоков автомобилей
в законное русло, он не брал «на лапу», и его на
той таможне уважали, а некоторые именно поэтому и побаивались
— как сотрудники, так и нарушители. Да и тут, на
«Акцизке», пока никто не давал ему прямых инструкций:

~388~



трогать никого нельзя. Просто ГУБК, наверное, все-таки
хочет урезать контрабандные схемы.

Но искоренить эти явления не представляется возможным.
Надо же, в конце концов, «кормить» олигархов
во власти, таская для них жареные каштаны из огня! Ему
вдруг захотелось посетить парижский осенний базар с запахом
жареных каштанов вместе с Лаурой, что все остальное
показалось таким мелочным. Потом он улыбнулся этому
несуразному желанию и вспомнил Жванецкого, как тот
рассказывал, что опять его потянуло в Париж, а сам там ни
разу не был, и от этого Лукину стало еще веселее, а может,
и не очень.


Старые знакомые


Секретарь начальника таможни, высокая и стройная
красавица Ирина положила перед Лукиным письмо из
таможенного комитета Казахстана с «шапкой» в зеленых
тонах и резолюцией начальника Алексея Ивановича Павлова
провести проверку по изложенным фактам. Лукину сразу
бросилось в глаза то, что письмо подписал заместитель представителя
от ГТК России в Республике Казахстан старый
знакомый — Альметьев. Он ранее возглавлял в Таможенном
комитете России cлужбу собственной безопасности, и
Лукин столкнулся с ним во время той самой провокации в
отношении его сотрудника, молодого парня Смолова из отдела
расследования Московской таможни. Лукин еще тогда
понял, что эти товарищи, их называли «альметьевцы»,
нечистоплотны как в своих мыслях, так и в методах. После
того случая отношения с этой «командой» у Лукина были
натянутые, а на официальные запросы с их стороны Лукин
всегда давал ответ сухой и уклончивый.

И вот теперь Альметьев сообщал, что руководителями
Московских таможен были разрешены транзиты тридцати
пяти фур с электроникой из России через Казахстан в Таджикистан
и Узбекистан, а Центральной акцизной таможней
направлено по этой дорожке, не много ни мало — две
тысячи двести пятьдесят фур с такими товарами. Далее
сообщалось о том, что через казахстанские пограничные

~390~



таможни эти фуры не проходили, а сделанные об этом отметки
таможни являются поддельными. Как и телетайпограммы,
якобы подтверждающие их проезд, поскольку на
таможнях Казахстана нет ни одного телетайпа.

Конечно же, контрабандисты охамели, не удосужились
оборудовать телетайпом хотя бы один пункт перехода границы,
чтобы пусть на время и для видимости «закрыть»
контрабанду хоть одним подлинным документом. Одним,
потому что они, скорее всего, попались бы сразу после первой
поставки, так как специалисты по контролю доставки
знали, что в Казахстане на тот момент телетайпов нет. Получается,
что эти таможенники заранее знали, куда на самом
деле идут фуры с электроникой? Однако Альметьев спустя
два месяца после прохождения лжетранзита в своем письме,
адресованном руководству ГТК, сокрушался и требовал возбуждения
уголовных дел по каждой поставке, напоминал о
сроках, которые должны соблюдаться по закону. И откуда
только взялась такая жгучая любовь у Альметьева к Уголовно-
процессуальному кодексу России? Наверное, в казахской
«ссылке» штудировал литературу по этим вопросам.

Как представлялось Лукину, ситуация на самом деле
выглядела куда прозаичнее. И циничнее. Эта операция
затеяна еще полгода назад. Кто-то наверху решил одним
ударом удовлетворить спрос населения на электронику,
в таможенных декларациях так именовали телевизоры,
видеомагнитофоны, плееры и компьютеры. Первая часть
этой операции провалилась совсем недавно — на таможенном
терминале «Ютланд», когда советник заместителя
министра внутренних дел Дроздов руководил захватом
сотен фур с электроникой. Потом его «нукеры» отъехали
и взяли под «красную крышу» этот терминал. А до этого
была проведена еще одна операция «маски-шоу» по борьбе
с контрабандной электроникой: совместно с ФСБ было задержано
на таможенных терминалах в Москве, по улицам
Добролюбова, Угрешской, и в Мытищах полторы тысячи
фур. Никто, конечно, не подсчитывал, в какую сумму обо


~391~



шлись традиционные «отъезды» силовиков после этих
операций. Обычно она равнялась стоимости товара, а фура с
телевизорами стоила от двухсот до трехсот тысяч долларов,
в зависимости от параметров самой техники. Чисто арифметически
навскидку получалось, что задержанный товар в
этих фурах стоил более полумиллиарда долларов. О сумме
взяток при таких цифрах даже догадываться страшно.

Лукин не принимал участия в этих операциях ни с
одной, ни с другой стороны окопов, но «побритые»
материалы по «Ютланду» ему передали — по указанию
руководства и для принятия окончательного решения. Так
он и «поучаствовал» в этих мероприятиях, но на контакт
с контрабандистами не пошел, оставшись сторонним наблюдателем
— именно им, потому что его должность предписывала
ему бороться с контрабандой, но при таких ее
объемах его попытались сначала купить бы еще раз, а если
бы отказался, то попросту убрали. Но Лукин держал руку
на пульсе, чтобы быть в курсе операций контрабандистов,
которые «окопались» в его таможне. Он многое знал об их
деятельности, знал, где лежат доказательства, но излишнего
любопытства не проявлял, чтобы не нажить себе врагов
раньше времени. Да и не надо было разрабатывать этих
жуликов, так как информация о них стекалась к Лукину
сама собой.

Суммы взяток за «отъезд» от задержанных фур с электроникой
были внушительными, и контрабандисты решили
часть большой партии товара пустить по «лжетранзиту».
Как раз в это время создавалась Центральная акцизная
таможня на базе Акцизного таможенного поста, который
торговал марками на табак и алкоголь, и некому было заниматься
этими «липовыми» поставками. Участники этой
аферы до поры до времени, пока товары не были проданы, не
«высвечивали» материалы по их прохождению в таможне.
Письменное разрешение на транзит выдал начальник вновь
образованного таможенного поста «Баковский», а отдел
контроля доставки закрыл этот «лжетранзит» «липовы


~392~



ми» документами. И — молчок. Уехали более двух тысяч
фур в Узбекистан и Таджикистан.

Но участники «лжетранзита» понимали, что если эти
материалы попадут в руки тех сотрудников МВД и ФСБ,
которые сели им на хвост, то придется раскошелиться.
Органы могли догадаться, что таможенники замутили это
дело, чтобы не делиться с ними. Так и родилось решение
возбудить уголовные дела внутри таможен, чтобы самим их
и расследовать. Альметьев мог знать, что его письмо попадет
на исполнение к Лукину, но он не мог предполагать, что
Лукин в курсе этих и многих других незаконных операций
с поставками.

Столица была перевалочной базой контрабандного товара,
который совершал порой кругосветное путешествие.
Электронику в основном производили в Юго-восточной
Азии, потом тащили морем в Прибалтику, оттуда — в
Москву, которая снабжала всей этой техникой Урал, Алтай
и Сибирь. Вот получалось, что товары везли вокруг «шарика
». И как можно засекретить информацию при таком
объеме поставок?

«Молодец, — подумал про Альментьева Лукин. Кто
первым орет после кражи: «Держите вора?» Этот заорал
на самом верху, значит, все концы от этой операции они
спрятали. Только все ли?»

Видимо, забыли господа контрабандисты, что Лукина
пригласили, потому что в таможнях не стало специалистов
по работе с агентурой, которые могли бы вести разработку
преступных групп.

История уголовного сыска в России уходит во времена
Ивана Грозного, когда был создан Разбойно-сыскной
приказ, а именно разбойниками и грабителями Лукин и
занимался в МВД. А какой сыск без агентуры? С древних
времен он держался, в том числе, на работе с соглядатаями,
о которых упоминается еще с библейских времен, как о помощниках
в защите общества. Многое не нравилось Лукину
в современном подходе к работе с этими помощниками, и

~393~



он больше придерживался своего правила, которое было
прописано в древней русской пословице: «Соглядатай
дорог нам на час, а там и не знай нас». Он не собирался
работать с ними годами, как того требовали наставления по
этой работе, а уж тем более перевоспитывать их. Помощник
поделился с Лукиным оперативной информацией и — до
свидания, а если он понадобится еще раз, то опер сам его
найдет. Так с Лукиным многие делились информацией.

Лукин заметил негласное покровительство контрабандистам
со стороны руководителей таможенных органов
и не только, концы вели на самые верха. И деятельность
Лукина в этой ситуации больше походила на частный сыск.
Он, конечно, надеялся, что наступит время перемен, и
тогда пригодится вся эта оперативная информация, а пока
она служила ему некой формой защиты в этом «осином
гнезде». Да и ко всему происходящему он относился с
иронией: если все воспринимать всерьез, голова закружится
от нулей в цифрах размеров контрабанды, так и попадешь
в «желтый домик».

Что касается операций с электроникой, здесь Лукин
пользовался информацией от бизнесменов, которым «подрезали
масть» такими огромными сбросами техники на
рынок, цены обваливались, и коммерсанты не выживали
в таких условиях. Они получали телевизоры и видаки по
серой схеме растаможки, когда у них на руках были таможенные
документы хоть на часть этого товара, а тут на рынок
приходил «левый» товар с заниженной на 10 процентов
ценой. Бизнесмены злились, сокрушались и закрывали свои
офисы до лучших времен, потому что каждый день торговли
приносил убыток. Вот эти бизнесмены и стали хорошими
собеседниками Лукина. Они охотно рассказывали о своих
конкурентах, а он кое-что растолковывал им о верхушке
этого айсберга под названием «контрабанда». Конечно,
Лукин понимал, что бизнесмены могли поделиться только
той информацией, которая не навредила бы им в будущем
и могла бы накрыть их конкурентов.

~394~



В этой связи вспомнился ему Ванька Каин, которого
многие считали достойным сыщиком, а на самом деле он
как был бандитом, так им и остался.

А история вот какая приключилась. Юного Ваньку в
тринадцать лет отправили из деревни в Москву, работать
у купца Филатьева. Да не понравилась ему столичная
жизнь: били часто, кормили редко. Но этот Ванька не был
Ванькой Жуковым из рассказа Чехова, не стал он писать
слезное письмо «на деревню дедушке». Ночью, выкрав у
купца Филатьева деньги и драгоценности, бежал. Потом
примкнул к московским разбойникам, вместе с которыми
совершил ряд дерзких ограблений. Когда они поняли, что
их усиленно ищут, прихватив награбленное, отправились
на Волгу. Вскоре и там молва о дерзком налетчике Ваньке
разнеслась по всей Нижней Волге. А его банда уже состояла
из сотен налетчиков. Почувствовав силу, молодой «атаман»
начал заниматься крупномасштабными операциям — взял
штурмом винный завод, сжег несколько деревень.

В 1741 году Ваньке было всего двадцать три года, а он
уже стал криминальным авторитетом восемнадцатого века.
Почувствовав, что земля горит под ногами, сам пришел к
руководству Московского сыска и предложил свои услуги в
поимке воров в Москве и по всей России. Он сообщил, что
сам вор и знает многих своих «коллег». Ванька-Каин стал
доносителем сыскного приказа, в его распоряжение были
выделены 15 солдат. С этого времени в жизни московских
жуликов наступили тяжелые времена. Ванька быстро вошел
в роль сыскаря и каждую ночь арестовывал десятки
жуликов. Никому из сыскного руководства не пришло
в голову, что Ванька ловит и сдает мелких воришек, но
укрывает крупных воровских авторитетов. Днем он ловил
преступников, а по ночам собирал сходки. Он купил себе
новый особняк и в одной из комнат устроил пыточную
камеру. Теперь всех пойманных жуликов он сначала фильтровал
здесь, а потом сдавал в сыск тех, кому нечем было
откупиться.

~395~



Созданная Ванькой воровская империя процветала
три года. Он добился в Сенате наделения его широкими
полномочиями, чтобы в сыске и поимке воров ему не чинили
препятствия. Так Ванька стал московским «хозяином». Но
конец у бандитов один — каторга в Сибири. В том же году
Ванька Каин туда и угодил после проверки его «сыскной
службы» комиссией из Петербурга.

Лукин вспомнил Ваньку Каина как яркого представителя
двурушничества, когда жулики воруют и одновременно
стучат оперативникам, поэтому он делил полученную
информацию на части и принимал ее только после перепроверки.
Еще больше были похожи на Ваньку такие начальники
собственной безопасности таможен, как Носов
и его непосредственные начальники, которые борьбу «за
чистые руки» направили на личное обогащение.

Так, что же выдумал Альметьев в Казахстане и чего они
добиваются своим письмом о «лжетранзите»?

О Великий шелковый путь! Разве мог знать Александр
Македонский в IV веке до нашей эры, что прокладывает
своими когортами пути из Европы в Центральную Азию,
которыми через десятки веков будут пользоваться контрабандисты.
Сотрудники Центральной акцизной таможни
играли не последнею скрипку в этих операциях. Много
за прошедшие века прошло по этим дорогам удачливых и
сильных завоевателей, но одновременно с ними и купцы с
караванами товаров осваивали новые тропы. На Востоке
говорят «сидящий» — циновка, идущий — река. Вот и потекли
по Великому шелковому пути в наше время реки фур с
контрабандным товаром, причем точно так же, как в древние
времена. Только теперь с Запада шла электроника от видаков
с телевизорами до компьютеров и продуктов питания,
а с Востока традиционные шелка, тюль и вся текстильная
промышленность, да кроме этого обувь и верхняя одежда.

Однако в древние времена венецианский купец Марко
Поло не «контрабасил» на территории России, потому
что Шелковый путь затрагивал только дороги Узбекистана

~396~



и часть Казахстана, который теперь играл ключевую роль в
этих операциях из-за своего географического положения и
состояния дорог. В степи, куда ни поверни, везде дорога. Это
опять же если на пограничной таможне не договоришься,
но, как показывала практика, — контрабандисты умело
регулировали эти процессы. Да, и не всегда им нужно было
согласие казахских таможенников, которые несколько лет
назад входили лишь таможенным постом в Ташкентскую
таможню, и только недавно начали выстраивать самостоятельные
таможенные органы. Если в России хоть как-то таможенные
посты оборудованы оргтехникой, то в Казахстане
не на всех пунктах пропуска были телефоны. Телетайпов
вообще не было в таможенной системе Казахстана. Да какие
там телетайпы, если освещение на некоторых таможенных
постах было от бытовых бензиновых электростанций.

Новая старая «тема» — «лжетранзит» — возникла
как-то неожиданно. Сухопутная граница России с Казахстаном
имеет протяженность в семь тысяч километров, а это
огромная «дыра» для контрабандистов, которые гоняли
через казахских таможенников только одни документы на
товары. Это был так называемый «лжетранзит», а товары
казахи в глаза не видели. Согласно письму Альметьева и
таможенным документам электронику грузили на Западе
и фуры везли ее в Таджикистан или Узбекистан транзитом
через Россию и Казахстан. При проезде через пункт пограничного
пропуска между Россией и Казахстаном в документах
производилась отметка таможенников обеих стран, и в
отделы контроля доставки товаров Московских таможен и
ЦАТ, которые разрешили и оформили этот транзит, шли
телеграммы с подтверждением, что груз прошел по маршруту
и покинул территорию России. На основании этого сообщения
доставка груза снималась с таможенного контроля,
а фуры с телевизорами и компьютерами, якобы, продолжали
крутить колеса в сторону Душанбе или Ташкента.

Ну что поделаешь, если таджики и узбеки так разбогатели.
По скромным подсчетам, оказалось, что у них в каж


~397~



дой семье вплоть до кишлаков, где не было электричества,
должно было стоять по два-три телевизора и столько же
компьютеров.

Лукин часто бывал в Узбекистане в командировках и
на отдыхе. А как это побывать на Востоке и не посидеть
за праздничным столом? Он хорошо помнил меню этих
столов, но нигде не встречал на столе сыры. Да обычные
сыры Гауда и Дер-блю, Маасдам и Тильзитерский, к которым
уже привыкли россияне. Но узбеки и Российского сыра в
годы Советской власти никогда не ставили на стол. Плов,
шашлыки, лагман и шурпу, зеленый чай со сладостями и
орешками, а сыр как-то не принято было. Но теперь, судя по
отчетам Московских таможен о транзите через Казахстан,
в республики Средней Азии проследовали фуры с семью
тысячами тонн сыра из Германии.

«Семь тысяч тонн сыра. Это около трехсот пятидесяти
фур, — подумал Лукин, — неужели узбеки так полюбили
сыр?».

Он пока не предполагал, с какой стороны выйдет на
него эта «сырная тема».

Автоколонны исчислялись тысячами фур, и конечно,
всем было ясно, что фуры, прибывшие с Запада, разгружались
на складах в Москве и товары уходили в продажу без
уплаты таможенных пошлин. Также было известно, что
ни одна таможня Казахстана не имела телетайпа. Значит,
отделы по контролю доставки товаров в таможнях были
соучастниками по прохождению «лжетранзита»? Все
торговые точки завалили контрабандной электроникой
и другими товарами. Разговоров на эту тему было много,
потому что масштабы были серьезными, но команды на
проверку этих сигналов не было. Изображать собой «Александра
Матросова» никто не хотел. Да и сведения по этой
операции отделы по контролю доставки держали в секрете
от оперативно-разыскного отдела, так как формально все
таможенные документы у них были в порядке. Ну что с того,
если узбеки полюбили сыр и теперь только им и питаются,

~398~



судя по количествам завезенного им сыра, и телевизоров у
них стало много, но вот телетайпов, как не было, так и нет
в Казахстане, а поэтому отбивались они и поступали в эти
отделы, возможно, из Рязанской таможни. Кто знает, кроме
отделов по контролю? Никто.

Конечно, ГТК России поддержало «борца с контрабандой
» Альметьева и дало распоряжение таможням возбудить
уголовные дела по каждой поставке «лжетранзита». Но
Лукину хотелось бы спросить у Альметьева, кто ему сообщил
об этом в Казахстане, если все таможенные документы
липовые, а телетайпов в Казахстане нет, и фуры не пересекали
границу, так как остались в Москве. Это закрутилось
в Москве, и все концы были здесь, но почему российский
представитель ГТК забил тревогу из Казахстана, которому
от этого «лжетранзита» ни горячо и не холодно? Таких
вопросов у Лукина было много, но основной был, почему
«борцы с контрабандой» из Казахстана, работавшие на
высоких должностях в ГТК, пишут письма по этим уже
состоявшимся фактам спустя несколько месяцев, а могли
бы вовремя снять телефонную трубку и организовать задержание
этих фур с поличным при разгрузке в Москве.
Да и разрешение на внутренний транзит через Россию дает
не начальник таможни, а руководство ГТК и контроль по
прохождению этих грузов должен быть соответствующий,
поэтому отделы по контролю и должны были забить тревогу
первыми.

«Значит, точно все концы попрятали, а чтобы вывести
из-под удара таможенные службы контроля, решили обнародовать
эту операцию через Казахстан», — Лукин подвел
итог своим размышлениям по письму Альметьева.

Но от расследования уголовного дела никуда не уйдешь,
а в отделе дознания ЦАТ был всего один дознаватель
Екатерина Бурцева. У Лукина и не было мыслей поручать
ей возбуждение двух с лишним тысяч уголовных дел. По
этим делам никогда не нашли бы контрабандистов, и не
потому, что они слишком умные, а скорее всего наглые и

~399~



уверенные, что их искать не будут, а уж тем более привлекать
к уголовной ответственности. Он понимал, что участники
«лжетранзита», а по сути контрабанды, находились рядом,
и никто в Казахстан и далее не выезжал. Но Лукин пока
не предполагал, насколько они рядом с ним устроились и
наблюдают за его действиями по этому письму. Он вызвал
сотрудника отдела по контролю доставки товаров Семенова
и ознакомил с письмом Альметьева.

— Владимир! Подготовьте мне срочно материалы по
этому «лжетранзиту». Что за фирмы, кто им это разрешил
и кто были перевозчики на каждой фуре отдельно?
— Виктор Павлович, а их всего два перевозчика. Они
зарегистрированы в Питере, — сообщил Семенов.
— Что, все две тысячи поставок двумя перевозчиками?
Кто такие?
— Это автокомбинаты, которые уже прекратили свое
существование.
— Что? — Лукин такого не ожидал. — Автокомбинаты
были созданы для этой операции, как фирмы-однодневки?
— Похоже, что так.
— А, в какой период они «молотили»?
— Последняя их транзитная поставка была оформлена
в апреле.
— Понятно. Готовьте документы для передачи в отдел
дознания, — дал указание Лукин.
— Но там искать уже некого, — развел руками Семенов.
— Нам надо выполнять указание руководства ГТК и
возбуждать уголовные дела, поэтому передайте материалы в
отдел дознания. Кстати, это ваш отдел должен был выявить
этот «лжетранзит» при первой же поставке и передать
материалы мне.
— Так мы об этом ничего не знали, — удивился Семенов.
— А это еще интереснее. В нашей таможне оформляют
транзит через Россию на две тысячи фур, а отдел по контролю
не ведает об этом. Ладно, передавайте документы,
разберемся.
~400~



Лукин еще больше усомнился в искренности борца за
чистоту рядов в таможенных органах Альметьева, а вместе
с ним попал под подозрение и Семенов, который добросовестно
получал по этим поставкам «липу» и «не догадывался
». Он взял чистый лист бумаги и стал рисовать
кружочки под цифрами, и первые из них были присвоены
этим деятелям и начальнику таможенного поста, который
разрешил этот транзит. Лукин понял, что эта схема скоро
будет пополняться все новыми лицами.

Через некоторое время зашла с материалами Бурцева.

— Виктор Павлович, как быть? Здесь в письме написано,
возбудить по каждому эпизоду уголовное дело. Так это мне
только для возбуждения дел год работать надо без выходных,
когда же расследовать и как сроки соблюдать?
— Когда руководство писало, наверняка о чем-то думало
по этому вопросу, зная наши штатные возможности в отделе
дознания. Поэтому постараемся угадать, о чем они думали.
Ты же в отделе одна, поэтому и возбуждай одно уголовное
дело по двум тысячам контрабандных поставок, хотя дела
будут по уклонению от таможенных платежей, так нам «советуют
» руководители.
— Но это же будет неправильно. По закону, надо расследовать
каждый эпизод поставок, а после получения доказательств,
что эти преступления совершено одним лицом, то
эти дела объединить в одно, — пыталась пояснить Бурцева.
— Екатерина, так это как должно быть, но сделать так
у нас нет возможности. Я бы возбудил одно дело по контрабанде,
чтобы передать его сразу по подследственности
в транспортную прокуратуру, а нам в таможне оставил
бы оперативно-разыскные мероприятия по розыску лиц,
совершивших это преступление. Это было бы по закону и
правильно, но нам дана команда, возбудить дела по уклонению
от уплаты таможенных платежей и по каждому эпизоду,
чтобы не было заоблачных цифр в уклонении, а поэтому не
передавать прокурору. В прокуратуре жуликам будет тяжело
и дорого отслеживать расследование этого дела, а так мы
~401~



под рукой, и они будут держать «руку на пульсе». Что же,
будем расследовать сами, а потом рассчитаем неуплаченные
платежи, которые будут исчисляться миллионами долларов,
и передадим дело все ровно в прокуратуру. Понятно?

— Вы все понятно объяснили, только я не понимаю этих
игр в уголовные дела, — недоумевала Екатерина.
— Это еще проще, чем ты думаешь. Такое решение принято
руководством, потому что все жулики находятся рядом
с нами, и они не хотят далеко отпускать это дело, поэтому и
сами «обнаружили» это преступление, пока это не сделали
сотрудники МВД или ФСБ. Вообще не заморачивайся
этим делом, а выноси одно постановление. Спрос будет все
ровно с меня.
Лукин полистал таможенные документы по этим поставкам,
и ему стало ясно, что «замутил» этот вопрос один
человек или одна компания, а теперь своим письмом Альметьев
прикрывает им «зад», чтобы ситуация не вышла изпод
их контроля. Альметьев работал представителем ГТК
в Казахстане с Боковым Сергеем Михайловичем, который
в свое время был заместителем председателя ГТК России
и курировал все службы контроля доставки товаров. Ай да
Альметьев, но он, похоже, не знал, что материалы попадут
к Лукину, а он-то сможет «пролить светлый лучик» на это
темное дело. Эта схема контрабанды не такая уж и мудрая,
а скорее, наглая.

Пошлины с товаров, перемещаемых транзитом, не
уплачивались в соответствии с законодательством. «Компания
», проводившая такую операцию, получала чистую
прибыль. По материалам оставался «посередине» руководитель
таможни, который разрешил этот транзит, превысив,
кстати, свои полномочия, да отдел контроля доставки, не
сообщивший вовремя, что сообщения не могли прийти из
Казахстана, так как там нет телетайпной связи, а поэтому и
товары не проходили границу. Но это с их стороны халатность
и злоупотребление служебным положением, которые
не касаются Лукина и дознания таможни.

~402~



Теперь они пожимали недоумевающее плечами и объясняли,
что упустили этот вопрос из-под контроля. Если
бы сразу накрыть этот канал, то можно было бы с кем-то
поговорить, а через два месяца, когда прошла последняя
фура на рынок электроники, бить по «хвостам» контрабандному
каравану — занятие неблагодарное. Но ЦАТ
поставили в такие рамки, что пришлось раскручивать это
дело. Как и сообщил Семенов, автокомбинаты и владельца
грузов были оформлены по утраченным паспортам граждан,
а регистрационные госномера на фурах-перевозчиках позаимствованы
из числа утилизированных в ГАИ. Под этими
госномерами ранее были зарегистрированы «Волги» и
«Жигули» в Санкт-Петербурге.

Предстояла серьезная оперативная работа по Питеру
и в родной таможне. Этот пакет таможенных документов
липовый и даже два автокомбината, которые значились по
документам перевозчиками, но товар-то был настоящим.

«Зачем искать в темной комнате «черную кошку», которой
там нет? В таможенных документах не было зацепок.
Надо искать концы к этим жуликам через товар», — решил
Лукин.

Две с лишним тысячи фур с электроникой — это не
«иголка в стоге сена». Они все разгрузились в Москве в
известных торговых точках, а там работают живые люди,
которые могут что-нибудь рассказать по этим поставкам.
Ему не хотелось сразу начинать с допроса сотрудников отдела
контроля доставки или руководителя таможни, разрешившего
этот «лжетранзит». Их ответы Лукин знал и так,
что не доглядели и не проконтролировали.

Он подъехал в МУР и запросил в его родном разбойном
отделе обо всех случаях нападения на водителей фур, груженных
электроникой. Такие фуры на постоянном контроле у
бандитов. Его интересовали так же случаи мошеннических
действий в отношении этих фур, когда жулики «работали»
под хозяина груза и перегружали товар на свои колеса. Они
сканировали мобильные телефоны фирм получателей, про


~403~



слушивали их переговоры с перевозчиками и встречали
товар в условном месте, передавая пароль. В ход шли все
шпионские методы. Они ломали расчески, рвали купюры, а
при встрече их складывали. Когда же такие мошенничества
не проходили, то они перерастали в разбойные нападения
на водителей. Их выкидывали из машины и забирали товар.
Конечно, милиция по таким фактам не всегда возбуждала
уголовные дела, но это Лукину и не надо было. Ему нужны
были настоящие данные водителей и автомобилей. Это они
на таможне представляли поддельные документы, а в милиции
это делать опасно, так как можешь сразу из потерпевшего
превратиться в подозреваемого. Да и на таможне они,
скорее всего, ничего поддельного не представляли. Они въехали
в Россию с импортной электроникой и проследовали по
указанному им адресу для разгрузки. Им сделали в путевых
книжках и таможенных документах подлинные отметки,
чтобы не возникло у них вопросов с правоохранительными
органами и на границе при возвращении на родину. А пакет
документов с выдуманными госномерами и транзитом готовился
кем-то в самой таможне. Эти документы все были
поддельны вместе с отметками пограничной таможни.

Коллеги Лукина по уголовному розыску всегда считали,
что ему «фартит» в розыске преступников, а он считал,
что нет безнадежных дел, и если работаешь по розыску
преступников, то обязательно накопаешь доказательства
или информацию на него. Конечно, часто бывало, что невозможно
было доказать вину преступнику, но он никогда не
отступал от таких дел, а уделял немного внимания деятельности
этого лица или, выражаясь правильно, заводил на этого
жулика дело оперативной разработки и капля за каплей
документировал его преступную деятельность. Обычно
эти дела заканчивались реализацией или задержанием с поличным.
Вот тогда можно было вернуться к преступлениям
прошлых лет, про которые стал забывать преступник, но не
Лукин. Был ли это «фарт»? Может быть, но он всегда был
соединен с кропотливой работой. В разбойном отделе МУРа

~404~



Лукин получил сведения о реальных водителях, которые
перевозили электронику и стали объектами нападения со
стороны бандитов. Он поручил проверить их по таможне
оперативно-разыскному отделу, а сам направился к своему
другу Николаю Крымову, который работал начальником
ОБЭПа на выставке, которую раньше называли ВДНХ.
Теперь она превратилась в большой торговый центр по
оптовой торговле контрабандными товарами. Телевизоры,
видеомагнитофоны и компьютеры здесь продавались фурами,
как они говорили, «с колес».

— Николай, мне нужна твоя помощь, — обратился
Лукин к Крымову.
— Мы же все автосалоны «разбомбили», остались только
два, где торгуют только растаможенными автомобилями
официальные дилеры, — улыбнулся тот.
— Да, я знаю. Меня интересует контрабандная электроника.
Телеки, видаки, компьютеры.
— Ты хочешь выставку оставить без «хлеба»? Когда уйдет
из павильонов последний коммерсант, то и нас разгонят
за ненадобностью, а так целый отдел милиции обслуживает
ВВЦ.
— Да, не хочу я «шерстить» ваших купцов по электронике,
но мне надо их прижать и получить от них интересующую
информацию.
— О чем? — поинтересовался Николай.
— У кого они получали электронику в течение года?
И конкретно кто устроил последний массовый сброс
электроники на рынок в марте — апреле этого года? Кому
досталась эта электроника? Меня интересуют две тысячи
фур с телевизорами, видаками и компьютерами. Сам понимаешь,
они уже продали, скорее всего, этот товар, и эта
информация им ничем не грозит. Такое количество не могло
пройти незаметно? — спросил Лукин.
— Тогда другое дело. Я думаю, тебе поможет Виталий
Чудин. Этот опер знает всех воротил этого бизнеса, потому
что сами продавцы ничего не знают. А что случилось?
~405~



— У меня в таможне увели мимо кассы две тысячи фур
с электроникой.
— Солидно у вас работают, — засмеялся Крымов.
Он вызвал по телефону Виталия, который выслушал
поставленную задачу.

— Хорошо. Поехали в павильон «Космос», а потом в
другие, где электроникой торгуют, — предложил тот.
В разговоре с бизнесменом Виталий представил Лукина
как своего коллегу из МВД, которого интересовали поставки
электроники.

— Я не буду опечатывать ваши складские помещения с
товаром, хотя имею такие полномочия, если вы мне поможете
и прямо сейчас, — спросил Лукин жестко.
— Материально, — пошутил Александр Быков, гендиректор
этой фирмы.
— Совсем вас здесь испортили, что вы не понимаете
нормального отношения, — улыбнулся на его предложение
Лукин.
— Извините. Слушаю вас. — Александр посерьезнел.
— Скажите, сколько телевизоров входит в большую
фуру и сколько видеосистем?
— Это зависит от размеров. Если маленькие телевизоры,
то штук семьсот, а если диагональ серьезная, то триста.
Видеомагнитофонов помещается около двух с половиной
тысяч, а плееров в два раза больше.
Лукин в уме быстро прикинул. Да, он был прав, что в
кишлаках Таджикистана не было столько домов и квартир
в городах, куда только с этой операции «упало» около миллиона
телевизоров и трех миллионов видеомагнитофонов,
а ведь таджики и до этого покупали какую-то аппаратуру.
В общем, «лжетранзит» был настоящим по всем параметрам.


— Скажите, Александр, два месяца назад на рынке
электроники был большой сброс этой техники, когда в торговые
точки попали миллион телевизоров и три миллиона
видеоаппаратуры?
~406~



— Да, я хорошо помню. Это было в марте — апреле, когда
цены на телевизоры и видео перед Новым годом упали ниже
плинтуса и многие фирмы попали от этого сброса, и мы тоже.
— Вот меня интересуют лица, причастные к этой операции.
Не ваша фирма, а поставщики и кто торговал этим
товаром?
— Но этот вопрос даже не мой. Скажем так, не моя
тайна. Хотя все очень просто. Кто принимал этот товар на
10% дешевле обычного, тот понимал, что он контрабандный,
а потому после его реализации разбогател, а мы попали от
этого сброса. У нас каждых торговый день был в убыток от
этой операции.
— Александр, я обещаю, что о вас никто не узнает, а
главное, никакого уголовного дела в отношении поставщиков
не будет. Меня интересуют более глубокие корни этой
поставки, которая могла разорить вашу фирму.
— Нет, я много и не знаю. Наши фирмы стараются работать
более-менее честно, поэтому не стали брать тот товар,
а вот суетливому народу из Бангладеш и их компаньону из
Пакистана Абубакару нечего терять в России. Этих маленьких
человечков мы называем бандерлогами, как в мультике
про Маугли, а их начальника Али-бабой. Эти бандерлоги за
считанные минуты перебрасывают с фуры на другую фуру
проданные телевизоры и компьютеры. Да и работают они
за чашку рисовой каши. Наши так не могут, — сообщил
Александр.
— Но за такие подставы на рынке в виде сброса контрабандной
электроники могут и морду набить компаньоны, —
Лукин решил чуть-чуть расшевелить Александра.
— И не только морду набить, а могут и грохнуть, но не
на выставке, — улыбнулся Александр. — Они же закупали
этот товар за наличные доллары, поэтому Али-бабе он достался
еще дешевле.
Лукин понял, что для первого общения с Александром
он получил достаточно информации, а главное, подтверждение,
что этот «лжетранзит» с электроникой упал в мар


~407~



те — апреле в эти павильоны на ВВЦ. И к Александру Лукин
подошел не просто так. Он сначала выяснил, что тот одно
время был не в ладах с законом и отсидел в общей сложности
двенадцать лет, да и попал он на операции контрабандистов,
которые обвалили цену на рынке электроники. Все это учел
Лукин и не стал сильно напрягать его в беседе. Он понимал,
что нельзя работать по этой теме с шумом и дергать народ
весь подряд. Так можно было потерять последние нити, и
контрабандисты раньше положенного времени узнают, что
он копает в опасном для них направлении, т. е. от товара.
Лукин знал, что у опера Виталия хорошие отношения с
Александром, поэтому попросил его вернуться к разговору с
ним один на один и выяснить хотя бы телефоны тех деятелей,
которые привозили этот товар на ВВЦ.

Виталий кивнул. Александр понял, что попал в какие-то
жернова, и не хотел углубляться в эту информацию с Лукиным,
которого видел впервые.

— Ну, и на этом спасибо, Александр. Видите, как просто
заинтересовать оперов, а вы говорите материально, —
улыбнулся Лукин.
Лукин пошел осматривать стенды по советским достижениям
в космосе, а Чудин остался для дальнейшей
обработки генерального директора Быкова, но, видимо, тот
реально оценил обстановку и не стал рисковать репутацией
своей фирмы из-за такой незначительной для него просьбы.
Виталий присоединился к Лукину через минут десять.

— Пришлось объяснить Александру, что вы именно
тот, кто регулярно устраивает на выставке «маски-шоу»
в автосалонах, а после этого происходят крутые разборки
между конкурентами, что одна из них закончилась взрывом
директора автосалона. Он хорошо помнит эти дела и при
мне выдал пару звонков своим компаньонам. Мы выбрали
правильную тактику в этом вопросе и обратились к пострадавшим
бизнесменами от этой контрабанды.
Вот вам два мобильных телефона Юрия и Сергея, которые
поставляли Али-бабе дешевую электронику. Вернее,

~408~



они отвечали за таможенное оформление этих товаров, а
потом оказалось, что они за это брали только деньги, а на
таможне эти товары и не были.

— Вот это мы, Виталий, удачненько зашли в «Космос».
Спасибо тебе, — подвел итог их вояжу Лукин.
— Александр предупредил, что эти ребята работают с
таможенниками и «крыша» у них «красная», — дополнил
Виталий.
— Спасибо. В этом я не сомневаюсь, поэтому они и не
устроили с ними «разборок». Кто попрет на погоны?
— Кроме Вас, Виктор Павлович. Кстати, Александр
увидел в Вас защитника их почти честного бизнеса и готов
с Вами сотрудничать в этом.
— Ты имеешь в виду борьбу с голимой контрабандой на
их рынке, чтобы убрать ненужных конкурентов? — спросил
Лукин.
— Ну конечно.
— Надо подумать, а сначала раскрутить это дело по
«лжетранзиту». Потом видно будет, в каком направлении
работать.
Лукин и сам догадывался, что «лжетранзит» был совершен
с наглостью и жадностью, что говорило об их хорошей
«крыше», которая могла быть только в руководящем
составе. Народ этот ничего не боялся, поэтому Лукин даже
не думал пока изымать таможенные документы по выдаче
разрешения на транзит и вызывать лиц, которые были к
этому причастны. Это ничего не дало бы, кроме шума, и эти
лица стали бы искать пути, чтобы ему навредить, да он и не
хотел глубоко копать. Он поставил перед собой задачу, чтобы
скинуть эти материалы в ГТК, где и должны заниматься
такими многоэпизодными делами, затрагивающими другие
таможенные органы в России, а здесь еще и международные,
хоть и между казахами, таджиками и узбеками. А еще ему
очень хотелось щелкнуть опять по носу «Альметьевской»
команде, он так по старинке называл особистов, которые,
видимо, играли не последнею роль в этой операции.

~409~



Они вышли с Виталием из павильона «Космос». На
большой площади по-прежнему вертикально стояла ракета
«Восток», на таком же Гагарин летал в космос, да пассажирские
самолеты Ту-154 и ЯК-42. Эти уже никуда не полетят,
а сколько авиакатастроф Лукин расследовал с такими
самолетами. Он с грустью вспомнил те времена, когда не
было контрабандистов. Вокруг павильона «Космос» расположился
огромный павильон Машиностроения, которым
по-прежнему руководил Курганов Сергей Михайлович.
Старый большевик, у которого теперь свил своё гнездышко
не один бизнесмен. С левой стороны висела вывеска салона
по продаже видео с непонятным названием «ONE WAY»
со стрелочкой.

Это означало улицу с односторонним движением. Лукина
все время подмывало поинтересоваться у владельца
этой фирмы, какой смысл был заложен в это название, потому
что на пассажирском транспорте это означало билет в
одну сторону. Владельцем этого салона был Вадим Калачев,
который был компаньоном Александра Быкова и соседом
по даче Лукина. С Вадимом у Лукина были приятельские
отношения, поэтому когда Виталий Чудин предложил
выбрать, с кем можно побеседовать на интересующую
Лукина тему, то он выбрал Быкова. Поэтому он не мог
поинтересоваться у Вадима по его вывеске, чтобы тот не
подумал про своего товарища, что он кружит вокруг его
салона. Дружеские отношения с Вадимом не позволяли
Лукину поинтересоваться его делами на ВВЦ. Если бы тот
сам обратился к нему, то Лукин смог бы помочь Вадиму в
его тяжелом бизнесе, а так он прорабатывал эти вопросы,
не касаясь его бизнеса, хотя знал, что Вадим тоже попал
из-за этих контрабандистов. Это означало, что бизнес у
Вадима был чище.

— Виктор Павлович, вы как насчет обеда? — прервал
его раздумья Виталий Чудин.
— Можно было бы, но я хотел сначала пообщаться с
твоим шефом Крымовым, — предложил Лукин.
~410~



— Тогда надо ехать в кафе к Славику армянину. Он
обычно там обедает.
— Так чего ехать? Это же недалеко. Ты со мной?
— Нет, Виктор Павлович, я пообедать хочу, а Славик у
нас гостеприимный, да тем более с вами. Шашлыки, долма
и как это без ста грамм.
— Тогда спасибо за помощь, — Лукин протянул Виталию
руку.
Он не стал грузить Виталия на дальнейшее сотрудничество
по этому вопросу, зная, что тот ничего больше делать
не будет и ему нужно новое указание руководства. Лукин
прошел мимо павильона «Здоровье» и сразу увидел дымок
около небольшого павильона без названия, который взял в
аренду Славик и сделал небольшой ресторанчик. Он был по
натуре шустрым и веселым, а ресторанный бизнес так увлек
его, что друзья прозвали его ресторан «господина Септиме
», как в комедии с Луи де Фенесом. Бизнесом это трудно
было назвать, потому что хозяин ресторана часто оставался
в единственном лице. И повар, и официант, а иногда и посудомойка.
Армянская гостеприимность уводила его бизнес
в трубу до такой степени, что нечем было платить работникам
ресторана, и они разбегались, а гордость кавказца не
позволяла ему получать деньги с друзей, которых с каждым
днем становилось все больше. Виталий не ошибся, так как
на стол уже были выставлены нарезки и салаты с бутылкой
водки, а на улице далеко разносился манящий запах жареной
баранины на углях.

— Виктор, привет. А мы с Колей знали, что ты заглянешь
к нам на шашлычок, — поздоровался Славик.
К столу подошла миловидная девушка и поставила тарелку
с приборами и рюмку для Лукина. Он понял, что это
новая официанта с испытательным сроком, который может
закончиться вместе с деньгами хозяина, который объявлял
еще конкурс на эти должности в ресторане. Хотя девчонкам
надо было брать свою зарплату вперед. Одни уходили совсем,
а другие возвращались, когда хозяин поправлял свое

~411~



финансовое положение. Этот ресторан был пристанищем
для сотрудников отдела милиции на выставке, а для друзей
и местом празднования семейных торжеств и даже Нового
года. Лукин часто вспоминал эти веселые праздники, когда
было весело не только им, но и детям. На ВВЦ столько
аттракционов, а тут еще и детский стол в ресторанчике, да
и от дома недалеко.

Николай взял бутылку, чтобы налить Виктору, но тот
остановил его движение.

— Николай я могу с тобой сегодня отдохнуть, если ты
сведешь меня со своим инкассатором Васей курносым, —
сказал с улыбкой Лукин.
— А что, Виталий не удовлетворил твое любопытство?
— спросил Николай. — А зачем тебе понадобился
участковый Березин?
— Николай, я знаю, что Василий вместе с командой милиционеров
сопровождает финансовые операции по сделкам
купли-продажи электроники в павильонах «Космос» и
«Машиностроения», а значит, знает, кто в марте — апреле
«молотил» на этом поле, а кто бамбук курил. Мне нужны
те и другие. Которые курили бамбук, стали обиженными на
тех, кто молотил, но в конечном итоге мне нужна информация
о тех, кто сбросил две тысячи фур с электроникой
на ВВЦ. По этому факту мы дело возбудили, поэтому мне
надо знать.
— Ну хорошо. Давай махнем по рюмке, и я сейчас вызову
прямо сюда Березина по рации, — предложил Николай.
— А давай мы его вызовем и вместе с ним махнем по
рюмке.
— Вот теперь я узнаю бульдожью хватку уголовного
розыска. Значит, Чудин не полностью поделился информацией
по этому вопросу. Ну что ж, друзьям надо помогать,
— улыбнулся Николай и вызвал к ресторану капитана
милиции Березина.
Василий, как всегда, был в полной экипировке, с оружием
и в бронежилете, а раций и мобильных телефонов у

~412~



него было немерено, вероятно, от каждой фирмы, которой
он оказывал услуги.

Начальнику неудобно было предлагать подчиненному
выпить во время работы, поэтому Лукин распорядился
и сразу же вопрос Василию в лоб о деятельности фирм в
марте — апреле месяце. Капитан милиции знал Лукина,
когда тот работал еще в МВД и курировал их отдел на ВВЦ,
а потом они совместно проверяли автосалоны. Он достал
из своей «лентяйки», так называли планшетку участкового,
блокнот и приготовился отвечать на вопросы Лукина.
Причем после очередной рюмки ответы становились более
полными, от чего Николай только покачивал головой.
Березин был настоящим участковым и знал очень много о
деятельности на ВВЦ. Лукин пообещал ему, что эта информация
не будет использована против него и бизнесменов, с
которыми он работает. Лукин по лицу Николая понял, что
он тоже многое из рассказанного Березиным и сам не знал.

Лукин изначально выяснил, что две тысячи фур легко
растворились весной на огромной территории ВВЦ. Павильон
«Космос» проглатывал две с половиной тысячи
фур в год, а здесь было разовое вливание, и поэтому цены
на телевизоры и видаки упали на 10 процентов. Обычно
фура с телевизорами стоила от двухсот до трехсот тысяч
долларов, а с видаками и плеерами от пятисот до семисот
тысяч долларов, а тут на 10 процентов дешевле. Все фирмы
на ВВЦ пропускают через себя около семи тысяч фур в год.
Только бизнесмены из Северодвинска забирали ежедневно
до двадцати фур. Хоть там и живут не так бедно, потому что
строят атомные подводные лодки, но население там всего
четверть миллиона человек, как в одном районе столицы.
Эти коробейники снабжали весь Север телевизорами.
Их коллеги с Урала продавали электронику нефтяникам
в Тюменской области и до Новосибирской области, куда
уходили сотни фур.

Основная часть этой продукции изготавливается в
странах Юго-Восточной Азии, а ее везут морскими судами

~413~



в Балтийское море, откуда в столицу. Наверняка контрабандисты
были двоечниками по географии, потому что товар
попадал в Сибирь, совершив кругосветное путешествие.
Василий рассказал о пропусках на ВВЦ, которые стоили три
тысячи долларов. Администрация выставки догадывалась
или знала, что они потворствуют контрабанде, поэтому и
объявили такие цены на пропуска. Ворота и заборы вместе
с охраной и милицией образовали независимый город в
городе, куда устремились контрабандисты. Василий подтвердил,
что «теневые брокеры» Юрий и Сергей непосредственно
регулировали все потоки контрабанды на ВВЦ.
Они занимались иногда растаможкой фур с электроникой
на таможнях, но потом оказывалось, что печати они ставили
«липовые», вырезанные из картошки или каблуков.
А еще на ВВЦ была фирма «Технопарк», торговавшая
электроникой, и один из ее владельцев Егор проигрывал в
казино каждый вечер по десять тысяч долларов. Василий
зарабатывал у бизнесменов от трех до пяти тысяч долларов,
и запросы у него были поскромнее, поэтому не знал, куда
деньги девать. Въезд и выезд фур на ВВЦ не фиксировались,
так как они заходили с сопровождающими, у которых были
пропуска, и наоборот, поднимали сигналы тревоги, если на
ВВЦ заезжали сотрудники спецслужб. Все было отработано
на благо контрабандистов. Василий выдал Лукину номера
автомобилей, на которых завозилась электроника и вывозилась
после продажи в марте — апреле месяце. Это на самом
деле оказалась ценнейшая информация. Это были реальные
автомобили и фирмы, которым они принадлежали. Это
были участники этого «лжетранзита». Большего ему и
не требовалось. Информации было предостаточно. Лукин
махнул рюмку «на посошок» и с чувством выполненного
долга отправился домой. Его частный сыск удался.

Он не собирался копаться в таможенных документах,
так как уже знал, в каком кабинете таможни готовили эту
«липу». Лукин теперь знал истинную картину контрабанды.
Он решил выдавать эти сведения, дозированно, чтобы

~414~



не напугать руководство, но с намеком, чтобы избавиться
от копошения в этом дерме.

«Одни контрабасили, а другие крышевали, вот пускай
и разберутся, у кого галифе ширше», — подумал Лукин.

Конечно, цифры контрабанды были фантастическими.
Он вспомнил полторы тысячи фур задержанных на Добролюбова,
потом тысяча фур на «Ютланде», и это только
которые попались за контрабанду и были отпущены, так как
откупились. Стоимость этих фур зашкаливала за миллиард
долларов. Ганжа с «Ютланда» получил от конкурентов
«желтую» карточку за обвал цен на этом рынке путем контрабанды.
Но Лукин сначала в шутку называл это «полем
чудес», где телевизоры превращались в доки или шнуры,
а видаки в колготки и зеленый горошек. Теперь ему так
не казалось. Это поле все больше походило на минное, на
котором любой шаг мог быть последним. Но команды от
руководства не поступало на эту борьбу, и Лукин не спешил
шагать по этому полю. Он понимал, что скоро с него спросят,
почему он не выполнил указания руководства и не возбудил
две тысячи уголовных дел. Полученной информации вполне
хватало, чтобы поспорить с этими товарищами, но Лукин
решил проверить еще некоторые факты, которые могли бы
закончить дискуссию с руководством.

Лукин к этому времени смог убедить руководство
Главного управления по борьбе с контрабандой, чтобы
Московская западная таможня, где по-прежнему исполнял
обязанности начальника Узловский, отдала ему его бывших
подчиненных, которых он в свое время пригласил на работу
в таможню. И вскоре приказ об их переводе был подписан.
Теперь с увеличением штатной численности курируемых
им отделов можно было «щелкать» некоторых по носу, да
и было кому поручить оперативные мероприятия и быть
спокойным, что не будет утечки информации, а это чуть ли
не самое важное в оперативной работе.

Евгений Шувалов и Слава Маслов были операми нового
поколения в полном смысле слова, на пятнадцать лет

~415~



моложе своего начальника, а главное, знали в совершенстве
оперативные средства по прослушке и скрытому видеонаблюдению.
Этим добром свободно торговали на Митинском
радиорынке, и народ покупал эти игрушки и пихал их во
все щели своих конкурентов по бизнесу или для проверки
супружеской верности. Лукин знал, что эти мероприятия
недавно были под семью секретными печатями, а теперь
народ расслабился, потому что не было прописано об этом
в законе. Россия теперь жила по другим законам: что не запрещено,
то можно. Бывшие коллеги Шувалова и Маслова
работали в оперативном управлении и могли исполнить
разведывательные задания вне очереди и качественно, но
по официальному запросу.

Проверяемые ими «теневые брокеры» с ВВЦ Юра и
Сергей были напрямую связаны с сотрудниками таможен,
поэтому сотрудники тоже попали бы в поле зрения оперативных
служб. Эти контакты могли бы выйти из рамок,
когда оперативные службы докладывают результаты наблюдений
только инициатору проверки, а это грозило утечкой
информации. Не принято было выслеживать «своих», так
как для этого была служба безопасности. А Лукин со своими
операми и не хотел этого, а проверял двух деятелей, которые
не были сотрудниками, но крутились среди них. Он
уже знал, что они приведут к таможенникам, но ему были
нужны конкретные сотрудники, которые были замешаны в
«лжетранзите», но и здесь он не торопился с комплексом
оперативных мероприятий. Лукину нужны были те лица,
которые приняли бы решение о передаче этого дела в ГТК,
так как от него дурно пахло. А, что касается службы собственной
безопасности, то она, похоже, опять засветилась в
этом темном деле, хоть пока и бывшими сотрудниками. Но,
какого ранга, а них остались бывшие подчиненные в этой
службе, поэтому они не могут быть Лукину помощниками
в этом деле.

Все бизнесмены уже давно стали обладателями мобильных
телефонов, и многие из них без проблем устно запра


~416~



шивали в фирмах распечатки своих переговоров по этим
телефонам, чтобы проследить свои оплаты за разговоры.
Количество мобильных телефонов и отсутствие каких-либо
запретов позволяли это сделать беспрепятственно. Одного
не понимали владельцы телефонов, что их мобильники стали
«глазами и ушами» оперативников, которые моментально
выявляли все связи обладателя телефона. Единственно,
что эти распечатки хранились определенное время, а потом
стирались, но телефонов было в Москве не так много, и в
памяти машины звонки хранились месяцами. Лукин решил
не применять пока к этим «теневым брокерам» комплекс
негласных мероприятий, а развести их на телефонных переговорах.


Сергея и Юрия Лукин знал только по имени, и, судя
по информации бизнесменов, они были бывшими сотрудниками
таможни, а теперь оказывали услуги по «черной»
либо «серой» растаможке товаров. Они договаривались
с бизнесменами о поставках на их склады товаров из-за
бугра. Бизнесмены могли оплатить товар за границей и
договориться с ними, что они доставят его к ним на склад
уже по внутренним накладным. Кто хотел получить при
этом таможенные декларации, тот доплачивал, но получал
все ровно «липу», так как только часть этого товара проходила
оформление на таможнях. Бизнесмены платили за все
операции и плюс страховку. Они платили за все наличными,
а эти парни давали гарантию, что груз будет доставлен на
склады при «любой погоде». Неблагоприятную погоду для
контрабандного груза периодически устраивали силовики и
в основном «колбасники» из УБЭПа. Сергей с Юрием разруливали
и эти ситуации из той суммы, что получили за доставку
товара на склад, но иногда силовики задирали планку
взятки за урегулирование этих проблем, тогда бизнесмены
тоже участвовали в этом процессе, но финансово. Во всех
отношениях эти два деятеля в околотаможенной сфере были
интересны Лукину своими связями и не только на таможнях,
поэтому Лукин решил не задерживать их официально и не

~417~



трясти на все эпизоды по «лжетранзиту», а взять их под
наблюдение и начать с их телефонов. Надо же хотя бы знать,
кто тебя окружает на работе. Он понимал, что полученной
информацией ему будет не с кем поделиться, но иначе было
скучно работать, когда тебя пытаются использовать в своих
целях, а ты ничего не можешь противопоставить им.

Брокеры оказались активными пользователями мобильных
телефонов, номера которых сообщил Лукину на ВВЦ
Виталий, а потом подтвердил участковый Василий. Уже к
вечеру Лукину легли на стол толстые пачки с листами-распечатками
их переговоров за последние месяцы и полные
данные владельцев этих телефонов. Один принадлежал
Сергею Сохненко, а другой Юрию Трепалову. И похоже, эти
жулики чувствовали себя недосягаемыми по закону и даже
не удосужились зарегистрировать эти телефону на какихнибудь
пенсионеров из Тверской области. Это была удача,
и совесть Лукина была чиста, так как эти горе-брокеры не
были бывшими сотрудниками таможни, а в их биографии
значилась служба с Росвооружением. Теперь он мог спокойно
разворошить это «осиное гнездо». Они сами сунулись к
оперативникам в пасть со своим «лжетранзитом». Как он
и предполагал, связи у этих брокеров в таможнях оказались
обширные, но ему нужны были конкретные, которые причастны
к этим поставкам. На распечатках стояли номера
телефонов таможен и ГТК с указанием времени разговора
и когда был сделан звонок, с разбивкой на входящие и
исходящие. Оперу это был подарок, который лежал под
ногами. Необязательно было слушать, о чем шепчутся контрабандисты,
которые по телефону не могли обсуждать свои
проблемы, а время разговора могло само сказать за себя.
Оставалось выяснить, кому принадлежит телефон на другом
конце, — и заноси его в схему оперативной разработки.
Совсем необязательно, что он жулик, но для этого и будет
проведена проверка. На сегодня главное имеется контакт с
этими лицами и время этих контактов, которые необходимо
наложить на известные события контрабандных операций.

~418~



Вот разговор с таможенным постом длился пятнадцать
секунд и ясно, что они договорились встретиться и переговорить,
а это уже интересно. А это звонок в ГТК был
в то время, когда фуры еще шли по «лжетранзиту», а на
самом деле ехали на ВВЦ, чтобы разгрузиться на складах
Али-бабы. Контакт Сергея по телефону с Али-бабой зафиксирован
в это время. Оперативники приняли решение
вызвать Сергея Сохненко в милицию, где расследовалось
уголовное дело о разбойном нападении на водителя фуры,
перевозившего электронику на автомобиле, по документам
принадлежавшем питерской «Автоколоне-107». Под таким
же названием зарегистрирована автоколонна, которая
использовала утилизированные госномера автомобилей
«Волга» и «Жигули», снятые с учета в ГАИ. Эта фирмаоднодневка
«молотила» на «лжетранзите» по доставке
электроники, но только на бумаге.

Было ясно, что разбойное нападение было совершено
на реального водителя «Автоколонны-107», и автомобиль
у того был настоящим, так же как и товар, который похитили.
По этой фирме-перевозчику в отделе расследований
таможни Вадим Петров расследовал многоэпизодное дело
о нарушении. Все расследование свелось им к тому, чтобы
изъять в отделах таможни материалы обо всех недоставках
грузов этим перевозчиком, так как документы с отметкой
таможни о якобы доставленных товарах оказались поддельными.
Эти подделки ничем не отличались друг от друга, и
это обстоятельство указывало, что жульничали с этими недоставками
одни и те же лица. Они же могли «разбавить» свои
действия по недоставке товаров в таможню и выдуманными
разбойными нападениями на них. Жулики изощрялись, как
могли, чтобы не платить пошлины.

Но теперь появилось реальное лицо, которое управляло
реальным автомобилем с электроникой. На этого водителя
если и было нападение, то в условном месте, где у него была
назначена встреча, судя по телефону в деле, с Сергеем Сохненко.
Нашим брокером по «лжетранзиту». Он оказался

~419~



причастным еще и к недоставкам товаров в таможню. Это
«черные» брокеры встречали фуры с товарами в условных
местах, забирали у водителей таможенные документы на
груз, а через некоторое время возвращали им со всеми отметками
таможни об оформлении груза и доверенностью
на груз, который тут же перегружали на свою фуру и отправляли
товар на склад бизнесменам.

Только эти документы при проведении экспертизы
оказались поддельными, и на «Автоколонне-107» зависала
по возбужденному делу стоимость этого недоставленного
груза. Хотя и без экспертизы было ясно, что они поддельны,
а груз не был доставлен. Эти суммы исчислялись миллионами
долларов, но оплатить их автопредприятие было не в
состоянии, особенно когда за расследование брался Вадим
Петров.

Евгению Шувалову не ставилась задача развалить Сохненко
на «всю мазуту». Да и водителя они пока не трогали,
который мог показать всю «дорожку», по которой шла
электроника в столицу и отстойники, где стоят фуры в
ожидании документов из «таможни», а так же лиц, с кем
он общался. В этом пока не было необходимости, так как
они не хотели пока никого допрашивать, а проводили проверку
информации.

В милиции Сохненко тоже не допрашивали, а с ним беседовали
оперативники из таможни под видом работников
милиции, чтобы не напугать их компанию контрабандистов.

— Сергей, мы расследуем дело о разбойном нападении
на водителя «Автоколонны-107», перевозившего электронику.
Он сообщил, что в тот злополучный день Вы назначили
ему встречу в этом условном месте, чтобы решить вопрос с
таможенным оформлением, — спросил Евгений.
— Может быть, я не помню, — Сергей напрягся от
вопроса, который затрагивал его темную деятельность с
таможней.
— Вот, пожалуйста, посмотрите документы по этой
поставке. Мы пытались найти владельца груза, который
~420~



прописан в таможенных документах, но пришел один нищий
безработный и заявил об утрате своего паспорта, по
которому была зарегистрирована фирма-однодневка как
получатель товара. Конечно же, он никакого отношения
к товару стоимостью в миллион долларов не имеет. Автомобиль,
который забрали разбойники, мы обнаружили и
передали перевозчику. Теперь мы вышли на разбойников,
но как получить заявление от владельца электроники и признать
его потерпевшим, мы затрудняемся.

— Я тоже в этом деле только посредник и затрудняюсь
что-либо сказать, — Сергей упорно не хотел увязывать себя
с «Автоколонной-107».
— Я думаю, есть резон вспомнить владельцев груза.
Должна же быть у них доверенность на его оформление и
получение на таможне. Денег ведь немалых он стоит. Ведь
нет же ничего в том, что груз шел на фирму-однодневку. Мы
же не налоговая полиция и понимаем, для чего это было
сделано. Нам нужен владелец, чтобы он мог оформить заявление
и предъявить иск разбойникам, — продолжил игру
с ним Шувалов.
— Да-да. Я понимаю, — задумчиво ответил Сергей. Чувствовалось,
что у него «загрелись» шарики, когда услышал,
что можно с этого что-то получить.
— Еще раз повторяю, что нас интересует только эпизод
разбойного нападения и совсем не интересует, почему в
транспортных документах много неточностей с принадлежностью
автомобиля, а также методы таможенного
оформления, который вы используете. Почему водитель
ехал не на таможню, а в условное место? Этими вопросами
я не занимаюсь, но если не вспомните хозяина груза, то они
будут озвучены следователем на допросе, а потом мы будем
вынуждены проинформировать таможню. Меня волнует
Ваша судьба, не скажут ли разбойники после их задержания,
что вы с ними в сговоре? — Шувалов увидел его колебания
и решил дожать.
— Нет, этого точно не будет, — замотал головой Сергей.
~421~



— Но можете допустить, это такое может быть, ну,
скажем, попросит разбойников об этом какой-нибудь недобросовестный
опер. Как вы тогда будете выглядеть? —
продолжил Шувалов.
— Но это нечестно, — возмутился Сергей.
— Можно подумать, что вы ведете себя сейчас честно.
Мы еще не услышали от вас ни одного ответа на наши вопросы.
— Но я должен подумать.
— А мы вас и не торопим, только не очень затягивайте
с ответом.
— Хорошо, хорошо. Я свободен?
— Да, пока свободны, но утром в 10 часов жду Вас с
ответом, — подвел итог их беседы Шувалов.
Ему и не надо было получать от него признательные показания.
Сохненко вышел из милиции, как опера говорили
«разогретый», и теперь оставалось только фиксировать его
контакты по мобильному телефону, не забывая про Юрия
Трепалова, его подельника. Они так часто общались с народом
по мобильному телефону, что не было необходимости
устанавливать за ними «скрытого наблюдения». Распечатки
их телефонных переговоров фиксировали их связи гораздо
больше «топтунов», и опять же было больше шансов сохранить
разработку фигурантов в секрете, ведь распечатки
заказывали многие, и в этом не было секрета, «Билайн»
делал это без волокиты. По распечаткам телефонов уже к
вечеру было видно, что предположения Лукина оправдались.
Сергей позвонил Юрию, и разговор длился тридцать секунд.
Вероятно, они договорились о встрече.

Лукин предпочитал после вызова подозреваемого в
совершении преступления в милицию не устанавливать за
ним скрытого наблюдения, так как тот был уверен, что это
сделано, и держит «ушки на макушке», как испуганный
заяц. Бригаде по наблюдению создаются трудности в работе,
потому что жулик начинает перепроверяться и «обкусываться
», сбрасывая подозрительных прохожих с «хвоста».

~422~



Да и толку от такой слежки мало, так как тот старается не
выдать свои связи и на контакт ни с кем из своих подельников
не идет. Другое дело контакты по телефону.

Сергей был тертым в этих вопросах, так как ранее служил
в госбезопасности на оперативной работе, а потом в
Росвооружении и «топтунов» вычислил бы в два счета,
поэтому лучше было, если он сам убедился, что за ним не
топают. Но он все-таки соблюдал осторожность и через некоторое
время по распечатке заработал интенсивно телефон
Юрия. Они, видимо, были уверены, что в милиции о Трепалове
ничего не знают. На листах распечатывались номера
телефонов мелкими цифрами со временем их разговора. Исходя
из проведенной беседы в милиции Шувалова с Сергеем
они должны были связаться с участниками по операциям с
недоставками грузов и «лжетранзиту». Эти списки телефонов
уже стоили больших денег для этих жуликов. Многие
телефоны были знакомы оперативникам, но один из них,
который стоял первым, видимо, после их встречи был очень
интересен, потому что он принадлежал начальнику Баковского
таможенного поста, где оформляло свои грузы из-за
бугра управление делами Президента. Лукин и так уже знал,
что транзит на этот груз подписывал начальник Баковского
поста, хотя прерогатива таким разрешениям была на уровне
заместителя Председателя ГТК России.

Наверное, начальник «блатного» поста приравнивался
к этой должности. Его интересовал их разговор, но пока невозможно
было его прослушать. Хотя тема разговора была
яснее ясного. Главное, есть контакт, и цепочка потянулась
дальше, а это только вопрос времени и нескольких оперативных
комбинаций. Лукин попросил своих оперативников
сделать распечатку мобильных звонков начальника поста Баковский.
Ознакомившись с распечаткой, Лукин расслабился.
В распечатке появился уже известный городской телефон
ГКТ на Филях и принадлежал он заместителю начальника
Главного управления контроля доставки ГТК России Дощенко,
который больше всех требовал соблюдения сроков

~423~



возбуждения уголовных дел по «лжетранзиту», как будто
оперативные отделы у него в подчинении. На схеме Лукина
стрелка от Дощенко потянулась к Сохненко, Трепалову и начальнику
Баковского поста. Как говорится, круг замкнулся,
и его пока не интересовали бизнесмены с ВВЦ Али-баба и
Егор из Технопарка, которые могли сдать только Сохненко
и Трепалова.

Вовремя они разворошили это «осиное гнездо», потому
что позвонили из ГТК и утром вызвали Лукина и
начальника дознания Бурцеву в Главное управление контроля
доставки ГТК России для отчета по расследованию
уголовных дел по двум тысячам двумстам пятидесяти фактам
«лжетранзита».

Совещание проводил руководитель этого Главка Боков
Сергей Михайлович. Руководитель высокого роста с седой
шевелюрой. Во времена СССР он работал начальником
управления КГБ в Чечено-Ингушской республике, а бывших
генералов КГБ не бывает. Лукин сразу понял, как себя
вести на этом совещании. Боков раньше был заместителем
председателя таможенного комитета России, но потом был
сослан в Казахстан, а теперь вернулся на эту должность.
«Лжетранзит» произошел, когда Боков работал представителем
ГТК в Казахстане, и письмо Альметьев готовил
при нем, а теперь они на Филях в ГТК решили спросить с
начальников таможен, почему они возбуждают уголовные
дела с нарушением сроков. Лукину было ясно, что их интересовало
само расследование и какими сведениями располагают
оперативные службы по этому «лжетранзиту»,
поэтому Лукин и знал, что рассказать бывшему генералу
КГБ, чтобы он приструнил всю эту компанию.

Боков предоставил слово своему заместителю Дощенко,
тому самому, который на схеме Лукина был в кружочках и
стрелочках. Это не говорило о его вине или участии в этом
деле, но вопросов много возникало по этим стрелочкам. На
совещании присутствовали коллеги Лукина из московских
таможен и руководитель отдела дознания ГУБК Осипенко

~424~



Владимир Иванович, который ранее работал в Генеральной
прокуратуре и иногда не понимал оперативных методов
расследования, применяемых Лукиным.

Сначала заслушали начальника Западной таможни
Артура Михайловича Узловского. По этой таможне проходило
двадцать таких случаев «лжетранзита». Ему в
жесткой форме указали о нарушении сроков возбуждения
уголовных дел, на что Екатерина переглянулась с Лукиным,
потому что следующими отчитывались они. Ему не совсем
была понятна эта форма совещания, на котором служба по
контролю доставки товаров ГТК, прохлопавшая ушами,
мягко говоря, этот «лжетранзит», спрашивает с дознания о
возбуждении уголовных дел и результаты расследования. Не
их руководство Главного управления по борьбе с контрабандой
и присутствующий Осипенко, а контролеры, у которых
«рыло в пуху» от этих поставок. Этот цирк был впервые и
выглядел совсем неестественно. Какой-то «тухлятинкой»
от этого веяло, причем Лукин уже знал, какой, поэтому
Лукин решил не жалеть ушей больших руководителей в области
контроля за прохождением товаров, а доложить дела
во всех «красках». Он еще раз убедился, что руководители,
проводившие совещание, хотели знать из первых уст о ходе
следствия, чтобы выработать свое дальнейшее поведение.
Лукину припомнилось время, когда он контролировал от
МВД вместе с Николаем Петровичем Ивановым поставки
гуманитарной помощи в Россию. Так в те годы они не потеряли
из вида ни одного мешка с сахаром или крупой и все
доставили на склады предпринимателей. Что было потом
с этой помощью, уже все знают, но до складов жуликов все
было доставлено без потерь. А теперь пропадают по дороге
в таможню тысячи фур с дорогостоящими товарами, и все
с умными лицами проводят совещания, надувают щеки и
возмущаются, почему до сих пор не возбудили уголовные
дела и не нашли жуликов.

«Неужели они так верят в свою безнаказанность? Или
думают, что оперативные службы не в состоянии обнаружить

~425~



их обрубленные концы? Зря улыбается этот белый человек,
который уверен в этом. Сотрудники уголовного розыска
ранее разматывали клубки преступлений и запутаннее», —
подумал Лукин.

— Теперь хотелось бы послушать Центральную акцизную
таможню, что они думают делать со своими фактами
по двум тысячам «лжетранзита». На сегодняшний день в
таможне возбудили только одно уголовное дело, — сообщил
Дощенко.
В кабинете Бокова присутствующие оживились в ожидании
разгрома Лукина, а Дощенко раздухарился и вспомнил
про уголовно-процессуальный кодекс, что уголовные дела
возбуждаются не позднее десятидневного срока.

— Так у меня и дознаватель всего один, — ответил Лукин,
настроившись дать отпор этому накату.
— Надо было попросить помощи у Владимира Ивановича
в ГУБК, — подсказал Дощенко.
— Вот я и хочу сегодня это сделать, а пока мы возбудили
одно дело по всем двум тысячам двумстам пятидесяти
фактам.
— Но это же незаконно. Вы же лучше меня знаете, —
поправил его Осипенко.

Лукина так и подмывало встать на этом совещании с растопыренными
пальцами веером и сообщить присутствующим:
«Гаси, братва. Вы рамсы попутали. На минуту это мы
возбудили уголовное дело и проводим расследование, поэтому
имеем полное право допросить всех присутствующих
руководителей ГТК по контролю по обстоятельствам этого
преступления. Кто допустил эту длительную контрабанду и
как осуществлялся этот контроль, а здесь пытаются нагнуть
оперативные службы, которые в то время и не работали в таможне,
поэтому жулики и решились на это преступление».
И многое что мог сообщить им Лукин в таком духе, но решил
не «дразнить гусей», а сделать их технично.

— Не совсем так, Владимир Иванович, — Лукин обратился
к Осипенко, так как другие не были его руково~
426~



дителями. — Дело гораздо серьезнее, чем думают здесь
присутствующие. Мои сотрудники провели ряд оперативно-
разыскных мероприятий, и теперь нам известны все
торговые точки, куда сбывалась эта электроника. Цены на
рынке в то время упали на 10%, что могло быть только при
вливании этого контрабандного товара. Известны лица,
которое встречали эти фуры в Москве и отправляли на
ВВЦ. Даже известны пароли, которые они использовали
при встрече фур с электроникой. Эти сломанные расчески
и разорванные купюры валют прямо как в шпионских
фильмах. Нам подсунули таможенные документы для возбуждения
уголовных дел, но они «липовые» от начала и
до конца, так как владельцами товара являются фирмыоднодневки,
и даже автокомбинатов не существовало, в
которых числились эти тысячи фур, якобы перевозивших
эти товары. Госномера этих фур, указанные в таможенных
документах, значатся как утилизированные и ранее стояли
на «Жигулях» и «Волгах». Кто готовил всю эту «липу»
на таможнях, мы скажем чуть позже, а пока мы установили
истинных владельцев электроники, которые продали ее на
ВВЦ и часть настоящих перевозчиков, которые привозили
электронику на выставку. Весь товар, прошедший по
«лжетранзиту», остался в Москве и здесь же продан оптом
одними и теми же лицами, поэтому видно, что у всех этих
поставок по «лжетранзиту» стоит одна компания контрабандистов.
Мы и возбудили одно уголовное дело, которое
надо переквалифицировать на контрабанду и передать в
прокуратуру. А если нас будут понуждать к возбуждению
двух тысяч уголовных дел, то я расценю это как вредительство,
чтобы помешать следствию целенаправленно вести
поиск преступников и фиксировать доказательства. А что
до наказания за несвоевременное возбуждение уголовных
дел, то все ровно один сотрудник не в состоянии в срок,
отведенный законом, возбудить две тысячи дел.

Это было продолжение игры в «кошки-мышки». Главное
управление по контролю ГТК возомнило себя котами,

~427~



но во время доклада Лукина все больше превращались
в «мышат», над которыми внезапно вырос «котяра» с
острыми когтями в лице Лукина. Он докладывал не торопясь,
с короткими паузами между фразами, наблюдая за
присутствующими. Перехватил пару удивленных взглядов
между Боковым и его заместителем.

«Эти в «теме», — отметил для себя Лукин, и его теперь
не интересовало, насколько глубоко.

Начальник отдела дознания Осипенко помалкивал и
больше не возражал Лукину, а может быть, понял, что тот
доложил на совещании только верхнюю часть айсберга, название
которому была «Контрабанда».

Лукин, главное, не дал им из себя сделать «китайского
болванчика». Были такие фигурки фарфоровых китайцев с
покачивающейся головой. Одни «порвали бабки» с этого
«лжетранзита», а таможни нагибают на возбуждение тысяч
уголовных дел, чтобы прикрыться их количеством.

«Кто же такой умный нашелся в этой команде? И прошло
все у них на «ура» под видом борьбы с контрабандистами,
если бы они не напоролись на оперов-профессионалов
», — Не без гордости за свою работу подумал Лукин.

В зале воцарилась тишина. Народ «переваривал», по
сути, сенсацию, о которой многие догадывались, но не говорили
еще ни разу вслух на совещаниях.

— У нас эти сведения на уровне оперативной информации,
— продолжил свой доклад Лукин и увидел на
некоторых лицах явное облегчение, — но заверяю присутствующих,
что не составляет большого труда все это задокументировать,
потому что на этих лиц имеются показания
в других уголовных делах, возбужденных в милиции. Уверяю
вас, что после этого законная сторона возбуждения одного
уголовного дела по двум тысячам эпизодов будет соблюдена
и будет состав контрабанды с передачей дела в Генеральную
прокуратуру, а куда дальше потянется цепочка, можно уже
сейчас предположить.
~428~



Лукин резко бросил свой взгляд на Дощенко, и тот опустил
глаза. Лукин понял, что он больше не будет возмущаться
и требовать соблюдения норм УПК РФ.

— Все понятно, Виктор Павлович. Какие ваши предложения?
— спросил Сергей Михайлович.
— Это многоэпизодное дело требует проведения следственных
мероприятий на территории Санкт-Петербурга
и других государств, Кахастана и Таджикистана, поэтому
хочу предложить передать это дело в отдел дознания таможенного
комитета России.
— Как, Владимир Иванович, есть основания? — поинтересовался
Боков.
— Да, конечно, — согласился Осипенко.
— Виктор Павлович подготовьте письмо на руководство
ГУБК, а я поддержу это предложение. Оперативные
документы тоже передадите? — предложил Сергей Михайлович.
— Если будет в этом необходимость, то засекретим и
вышлем спецпочтой.
— Это решайте со своим руководством. Всем спасибо
за проделанную работу. — Сергей Михайлович быстро
свернул совещание и не позволил дальше развивать тему
«лжетранзита», а в конечном итоге это была голимая контрабанда.
Бывший генерал КГБ сразу понял, куда клонит
Лукин, поэтому свернул совещание, чтобы не копаться в
этом «грязном белье».
В приемной начальника Главка Бокова к Лукину подошел
Осипенко.

— Ловко Вы увернулись из-под удара и мне еще дело
скинули. Поздравляю.
— Спасибо, Владимир Иванович.
— «Каким ты был, таким ты и остался», — сзади подошел
Узловский. — Ничего не боишься?
— Боюсь, когда меня считают чудаком на букву «м».
Артур, я к ним не лез в компанию и не искал их. Это они
~429~



прислали письмо от «особистов Казахстана», а теперь еще
пытались нас обвинить, что мы плохо работаем, — улыбнулся
Лукин.

— Молодец, нашим коллегам понравилось, как ты «раскатал
» их компанию, но будь осторожны. Ты для них теперь
опасен, так как владеешь серьезной информацией.
— Не думаю. Они настолько охамели, что им моя оперативная
осведомленность до одного места. Они теперь
это дело «похерят». Ведь там проходят не рядовые таможенники.
— Да, наверное, ты прав. Забрал в свою таможню наши
лучшие кадры и теперь можешь проводить такие оперативно-
разыскные мероприятия.
— Артур Михайлович, я их принимал на работу в Московской
таможне и обучал этому, да и на твоей таможне
нет таких вопросов и необходимости в проведении «глубинного
бурения».
— Да, ты прав, но и ты не увлекайся этим.
— Какое там «бурение». Мы только для своей защиты.
— Видел сегодня. Действует очень эффективно, как
«бальзам на мою душу», — засмеялся Артур.
— Ладно уж. Можно подумать, что тебе кто-то мешает
защищаться хотя бы так.
— Нет, конечно, но хочется поработать еще и пойти на
повышение.
— Ты считаешь, лучше было бы получить выговор с
подачи контролеров по доставке и облизывать дерьмо, как
обделанный теленок? — спросил Лукин.
— Нет, ты сделал все правильно.
— По крайней мере теперь они не будут вести себя похамски
с оперативным составом, который может показать
«зубы».
— Кто же все-таки замутил эту операцию? — Артур наверняка
знал кто, но, как и все, «валял дурака».
— А ты еще не догадался? Они были от тебя по правую
руку. Да и другие участники этого дела проявят себя чуть
~430~



позже, но они меня уже не интересуют, — сообщил, на
всякий случай Лукин.

— То-то я смотрю, твой вопрос сразу спустили на
тормозах, хотя они были настроены порвать тебя. Меня
за двадцать дел уделали, а у тебя две тысячи дел должно
было быть и молчок. Видимо, ты прав, тогда тем более тебе
завидую, что ты смог намекнуть им в лицо, что если будут
тебя дальше спрашивать о проведенных мероприятиях, то
ты можешь назвать фамилии. Поэтому они спросили твое
предложение и дело от тебя забрали.
— Значит, я правильно докладывал, если ты понял мой
маневр, чтобы избавиться от этого дела.
— Что здесь непонятного. Оглушил их и огорчил до
глубины души. Ладно, пока. Звони, — попрощался Артур.
Лукин подошел к Бурцевой.

— Екатерина, готовьте письмо. Дело подшейте и сегодня
же передайте в отдел дознания ГУБК, пока они не
опомнились.
— Хорошо, Виктор Павлович, я все сделаю. Думала, что
самое малое с выговором выйду с этого совещания.
— Ничего, прорвемся.
Лукин боялся одного: если эта «компания» поймет, что
ему сложно задокументировать оперативную информацию,
которая у него нигде не зафиксирована, кроме распечаток
телефонных переговоров да пары допросов по разбойному
делу в милиции, то они могут еще «побороться». Насколько
полнота информации соответствовала действительности,
знал только Лукин, и это было большим козырем. На совещании
он специально выдал больше, чем нужно было для
их испуга, и теперь эта «команда» даже не предполагала,
насколько глубоко он «капнул».

Дело передали молча, и никто не спросил у него оперативной
информации, кроме его непосредственного
руководителя. Через пару дней Андрей Иванович поинтересовался,
на что Лукин ответил, что уже плохо помнит
обстоятельства этого дела, дав понять, что он не собирается

~431~



проводить дальнейшую проверку этих материалов без отдельного
поручения отдела дознания ГУБК, ведущего это
уголовное дело.

Никаких отдельных поручений от них не последовало,
значит, дело было приостановлено из-за неустановленного
лица, его совершившего. Как многие аналогичные дела,
оно легло на «полку», а контрабандисты продолжили применять
на таможне другие «хитроумные» схемы ухода от
таможенных платежей. Пока они «кормили» руководство
взятками, те просто разрешали им эти миллионные «шалости
» на таможнях.

К концу рабочего дня начальник таможни Павлов приехал
с очередного совещания в Таможенном комитете и
пригласил к себе Лукина.

— Некоторые руководители обсуждают твое поведение
на совещании у Бокова. Я их успокоил, что ты здравомыслящий
руководитель, но не надо на тебя накатывать незаслуженно.
— Вот это правильно.
— Я сегодня забежал перекусить в ресторан, что напротив
нашей таможни, и у меня рука не поднялась заказать
полный обед, попросил только супчик. Обед провел на
совещании и проголодался, а в этом ресторане цены повыше,
чем в ресторане «Метрополь». Ты знаешь, кого я там
встретил?
— Кого?
— Твоего расследователя Вадима Петрова. И все бы ничего,
но он недавно подходил ко мне с просьбой подобрать
ему руководящую должность, так как этого оклада ему не
хватает, чтобы содержать семью.
— И ко мне тоже подходил. Просил повысить его на
вакантное место заместителя начальника отдела, потому
что дома чуть ли кушать нечего.
— Ты сам-то где обедаешь?
~432~



— Да, здесь недалеко в столовой одного банка вместе
с личным составом и то нерегулярно, — ответил Лукин.
— И я об этом. После обеда я поинтересовался у официанта
о клиенте в форме майора таможенной службы, и
оказалось, что он их постоянный клиент. Ты приглядись
к его деятельности. Я понимаю, что некоторые таможенники
могут себе позволить ежедневно обедать в том же
«Метрополе», но меня наводит на мысль, когда этот сотрудник
плачет, что нечем кормить семью из-за небольшой
зарплаты, а это три обеда в этом ресторане, — усмехнулся
Андрей Иванович.
— Я давно обратил внимание на дела о нарушениях,
которые находятся у него в производстве. Он ведет дела
только по недоставкам товаров в таможню, и надо отметить,
что эти дела возникают, как говорится, «под звонок» на
ипподроме.
— Это как?
— На ипподроме деньги не принимают на лошадок
после звонка, а в таможне после шести месяцев невозможно
получить штраф с нарушителя. У Петрова в делах одна
макулатура в виде таможенных документов и запросов, а
постановления о нарушении заканчиваются предупреждениями,
хотя по санкциям надо было налагать миллионные
штрафы с конфискацией. Я обратил его внимание на это и
дал команду направить претензии в АСМАП для взыскания
ущерба с перевозчика, но и там у него не получается, так
как уже год закачивается с момента пересечения границы
этими фурами.
— Ты считаешь, что это сделано специально?
— Да, и причем в сговоре с отделом контроля таможни,
но там не моя вотчина. Семенов из того отдела волокитит
материалы по недоставленным грузам и возбуждает дела о
нарушении, спустя несколько месяцев, а Петров еще шесть
месяцев расследует, а в результате ноль и взыскать с нарушителя
невозможно.
— Вот шпана. Хорошо, с отделом контроля разберусь.
~433~



— А я с этим товарищем. Я полистал эти дела и отправил
на дополнительное расследование, с продлением в ГУБК,
где пришлось объясняться, что это было до меня. Так вот, по
этим делам я уверен, что «мутят» эти двое. Теперь пришел
новый начальник расследования и возьмет все дела Петрова
на контроль, а у Семенова начальник отдела тоже вполне
вменяемый руководитель.
Лукин вызвал начальника отдела расследований и попросил
Владимира Васильевича подобрать все дела, которые
в производстве Петрова и которые он уже окончил.

Петров не заставил себе ждать, хотя Лукин его не вызывал.


— Разрешите, Виктор Павлович!
— Заходите.
— Можно поинтересоваться, чем вызвано изучение
моих дел?
— А это не секрет. Не надо «щи хлебать», там, где
высокое руководство трапезничает, — улыбнулся Лукин.
— Я все понял. Мне что, искать новое место работы?
— Хорошо, что Вы сами это поняли, чтобы не портить
нервы, и не писать аттестацию, которую Вы заслужили.
— Можно закончить дела и одновременно заниматься
поиском работы? — спросил Петров.
— Думаю, лучше не раздражать своим присутствием
на таможне руководителя. Дела можете передать сразу
начальнику отдела. Я думаю, от этого таможня только выиграет
и сможет хоть что-то получить с нарушителей в виде
штрафов, — Лукин хихикнул.
— Перевозчики все равно не будут оплачивать штрафы,
потому что у них нет таких денег, — пытался отстоять свою
позицию Петров.
— Это их трудности. Если не могут заработать денег на
оплату штрафа, то пусть не нарушают закон. А за неуплату
штрафа дадим ориентировку на пограничные таможни, и
их фуры с товарами будут задержаны под конфискацию в
счет уплаты штрафа.
~434~



— Это незаконно, и тогда посыплются жалобы.
— А ты что, прокурор? Ничего отпишемся, но им будет
нанесен ущерб. В общем, есть масса мероприятий, как взыскать
с жуликов штраф, но это уже не Ваша проблема. Вот
только с переходом не затягивайте. Мне надо взять на это
место расследователя, чтобы не перегружать сотрудников
отдела, — предложил Лукин
— Дня три мне дадите на поиск работы.
— Хорошо. Это по-деловому.
— Характеристика будет нормальная?
— Как для предоставления к ордену, только сами пишите.
У меня рука не поднимется, а подписать подпишу. Иначе
кто вас возьмет в другую таможню?

Чудеса с вином


Лукин утвердил акт передачи дел о нарушении таможенных
правил от уволенного Петрова и предложил начальнику
его отдела Владимиру Васильевичу часть дел оставить ему,
чтобы не очень загружать отдел.

Он принялся изучать дела и удивился, когда увидел место
регистрации одной фирмы, да еще с таким громким названием
«Галерея французских вин». Местом регистрации
этой фирмы был дом, во дворе которого находился гараж
Лукина по Новолесному переулку. Эта фирма недоставила
в таможню на оформление строительные материалы. Таких
материалов о нарушениях было предостаточно, но такое
хамство он не мог пропустить. Кто-то завез в Россию строительные
материалы и не доставил их в таможню, чтобы не
платить пошлины. Лукин сначала подумал, что опять сработала
фирма-однодневка, а когда на стол легла распечатка всех
грузов, оформленных этой фирмой «Галерея французских
вин» на таможне, то получалось, что она уже долго работала
на таможне и занималась только поставкой элитных
французских вин, и только из Франции.

Лукина заинтересовал этот материал, может быть, потому,
что фирма находилась практически в его гараже, или
потому, что поставки шли на самом деле из Франции, а не
Польши или Болгарии, как многие другие импортные вина.
А может, он вспомнил свой любовный роман с парижанкой,

~436~



и хотя та история уже быльем поросла, но он по-прежнему
обращает внимание на все, что связано с Францией. Как бы
там ни было, но Лукин сам вызвал на рассмотрение дела генерального
директора фирмы «Галерея французских вин».

— Алексей Васильевич, хотелось бы знать причину
недоставки строительных материалов в таможню, — поинтересовался
Лукин.
— Все дело в том, что наша фирма не имеет никакого
отношения к этому грузу. Мы никогда не занимались поставками
стройматериалов. Наша тема — только вино из
Франции, — ответил директор.
Перед Лукиным сидел интеллигентный мужчина, руководитель
фирмы.

Он уже привык видеть на рассмотрении дел о нарушениях
доверенных лиц от фирм-нарушителей, которые действовали
по доверенностям, которые сами себе и выписывали.

— Я почему-то верю вам, Алексей Васильевич, но в деле
все реквизиты вашей фирмы, подлинные печати и подписи.
— Это мне трудно объяснить, но это не так, — настаивал
он на своем.
— Хорошо, у нас еще есть время по расследованию этого
нарушения. Я, пожалуй, назначу экспертизу подлинности
печатей, бланков и подписи. Попрошу своих экспертов
ускорить это дело.
— Но это все равно какое-то время займет, а нам надо
работать. Ведь пока идет дело о нарушении, на фирме висит
ориентировка, и мы не можем возить товар.
— Вы уверены, что никто в вашей фирме не мог оформить
эту поставку стройматериалов и воспользоваться
печатью? Я сам кое-что понимаю в криминалистике и рассмотрел
оттиски печатей при большом увеличении. Они,
похоже, идентичны, но для этого нужна официальная экспертиза.
— Какой выход есть, чтобы быстрее отменить ориентировку
о нас как о нарушителях? — поинтересовался Алексей
Васильевич.
~437~



— Только уплата штрафа.
— Он очень серьезный, но мы готовы и его оплатить,
хотя свою печать я не выпускаю из рук и никому не доверяю.
В моей фирме никто к ней допуска не имеет, поэтому
я ответственно говорю, что это не наша поставка стройматериалов.
— Значит, вы стали жертвой мошенников. Я снижу Вам
штраф ниже нижнего предела. Скажем, процента три, а
чтобы прокуратура не ковырялась в материалах, я все-таки
назначу экспертизу, а пока приложу исследования, что печать
на таможенных документах вызывает подозрения.
— Спасибо, Виктор Павлович.
— Да за что же? Я сказал, что верю вам. Вы заявляли, что
печать поддельная, Петрову, который вел это дело?
— Да, конечно, но он и слушать не захотел. Вот и спасибо,
что разобрались, — поблагодарил Алексей Васильевич.
Лукин попросил экспертов не тянуть с экспертизой
печатей, подписей и штампов, которая показала, что печать
«Галерея французских вин» была изготовлена на компьютере
и нанесена на документы по поставке стройматериалов.
Лукин наложил штраф ниже низшего предела, Алексей
Васильевич оплатил его, и опера отменили ориентировку
по его фирме.

Лукин поступил так, чтобы исправить еще одну ошибку
Петрова, который предупреждал до Лукина жуликов и глушил
штрафами невиновных. А еще потому, что такие случаи
бывали и с другими фирмами и он владел информацией, что
эти пакеты документов готовились с помощью сотрудников
отдела, который регистрировал эти фирмы на таможне и
где были все образцы печатей и подписей. Он рассказал об
этом Андрею Ивановичу.

— Что же мне досталось в наследство? И куда смотрит
начальник службы собственной безопасности Голубев? —
возмутился начальник «Акцизки».
— Мне кажется, что все они в курсе этих дел, но с какой
целью «липуют», пока не знаю. Он меня просил не убирать
~438~



из таможни Вадима Петрова и еще одного опера, хотя я
знаю, что именно этот опер зарегистрировал в таможне несколько
фирм-однодневок. Получается, что он соучастник
контрабандистов.

— Это кто такой?
— Да вы знаете. Они теперь будут трудиться в Западной
оперативной таможне вместе с Петровым, который туда
переходит. Мне кажется, что они были еще и добровольными
помощниками у начальника собственной безопасности
Голубева. Когда мы от них избавились, то я выслушал его
недовольство по этому поводу.
Лукин был явно доволен, что выявил «стукачей» и вовремя
избавился от них.

— Честно говоря, я и его бы отправил в какую-нибудь
другую таможню, — посетовал Андрей Иванович.
— Да, не очень нам повезло с «особистом».
— Что же получается? Во всех отделах есть нечистоплотные
сотрудники?
— При таких СВХ и их «хитроумных» схемах контрабанды
это немудрено. Они сами подбирали себе кадры, а тут
мы пришли. Их помощники хотят и себе наварить, поэтому
«высвечиваются». Слишком жадные или понимают, что мы
им скоро хвост прижмем.
— Я поговорю с руководителями отделов, чтобы больше
не «чудили».
— Андрей Иванович это очень трудно сделать, потому
что таможня работает, как единый механизм, на контрабанду,
уклонение от таможенных платежей, недоставку грузов,
недостоверное декларирование, да, наверное, проще назвать
то, что не нарушается в таможне из Кодекса. Я это все рассказываю
вам, потому что вижу ваше намерение навести в
таможне порядок. Естественно, я не буду проводить никаких
самостоятельных мероприятий без обсуждения с вами, потому
что любая деятельность в таможне связана с «бедой».
— Спасибо, Павлович. Я тоже заметил, что многие сотрудники
таможни вместе с бизнесменами и обитателями
~439~



СВХ живут как в одной семье. Все у них тихо и ровно, как
в «благородном семействе».

— Да уж конечно. Не хотелось бы их сравнивать с
итальянскими семьями, но если учесть, что наше благородное
семейство опекается серьезными силовиками как МВД,
ФСБ и прокуратурой, которые имеют по хорошему куску
пирога от этого семейства, то итальянская мафия — это
просто детский сад, по сравнению с нашими. В этом вопросе
наши никому не уступят свою пальму первенства. В мире
такое никому и не снилось, — улыбнулся Лукин.
— В этом ты прав.
— Вот поэтому я веду себя относительно тихо, чтобы
сильно не тревожить это «осиное гнездо». Будет политическое
решение этой проблемы, дадут команду на борьбу с
мафией, тогда и будем бороться, а быть Дон- Кихотом что-то
не хочется. Да и мельницы здесь не ветряные, а настоящие
мясорубки, куда не хотелось бы попадать ни за понюшку
табака.
— Мне твоя позиция нравится, зачем зря «дразнить
гусей».
— Андрей Иванович, очень давно вместо дальних морских
походов меня отправили служить в войска КГБ, сняв
с эшелона, который шел к Черному морю, но в военном
билете осталась запись: «ВМФ плавсостав». Видимо, от
этого я в жизни, как на море, стараюсь сделать все, чтобы
избежать «столкновения», а в нашей ситуации получается
полная аналогия, как на море, при столкновении погибнут
оба судна.
— И все-таки надо подумать, как оздоровить обстановку
на таможне, чтобы придать нашей деятельности законные
рамки, — как-то расплывчато предложил Андрей Ива нович.
— Я бы начал с ликвидации фирм-однодневок. Это
сразу снимет ряд нарушений, таких, как недоставка, недостоверное
декларирование грузов. У нас появится возможность
пообщаться с реальным нарушителем таможенного
законодательства, — предложил Лукин, заранее зная, что
~440~



этот вариант по оздоровлению оперативной обстановки
фантастичен.

— Ну, это ты серьезно замахнулся. Они же не нарушают
законы при регистрации? — улыбнулся Павлов.
— Конечно, нет. Просто я называю этот закон очередным
«пьяным Указом Президента», который позволяет
зарегистрировать в одном адресе, который может быть
непригодным для жилья подвалом, тысячи фирм, и те по
поддельным или утраченным документам. По ним же и открывают
счета в банках, регистрируют контракты, а потом
«молотят на свой карман» дельцы в околотаможенной
сфере вместе с нашими сотрудниками.
— А как с этим бороться? Ведь закон не перепишешь.
— Этого и не надо делать. Существует много других
статей в Таможенном и Уголовном кодексе, которые позволяют
загнать ту братию в рамки закона, а кто не поймет,
тот будет сидеть, но для этого необходимо «политическое»
решение этой проблемы.
— Хорошо. Давай подумаем, как это сделать.
— Это как в анекдоте про говорящую обезьяну. Ей
комиссия предложила несколько вариантов сбора бананов
с пальмы, а она подошла к дереву и начала трясти его, от
чего бананы посыпались на землю. Члены комиссии показали
ей на лестницу, съемник бананов на шесте и говорят:
«Думайте, думайте…» «Чего думать-то, — отвечает обезьяна,
— трясти надо».
Андрей Иванович засмеялся. Лукину и так было ясно,
что бороться никто не намерен.
Генеральный директор фирмы «Галерея французских
вин» Алексей Васильевич зашел к Лукину.

— Виктор Павлович мы так благодарны вам, что вы
оперативно разобрались в нашем деле.
— Да ничего особенного. Я сделал то, что должен был
сделать.
— Но будь на вашем месте другой, то неизвестно, чем
это для нас закончилось.
~441~



— Да, я же говорил, что вам сложно было бы доказать
свою невиновность, а главное, время дорого, — согласился
Лукин.
— Поэтому мы вам благодарны, что поверили нам, —
Алексей Васильевич тихо положил увесистый конверт на
стол перед Лукиным.

— Если я правильно понимаю это… — Лукин показал
пальцем на конверт.
— Нет, нет. Это не взятка, а именно благодарность. Здесь
десять тысяч долларов, — шепотом произнес он.
— Алексей Васильевич, уберите, иначе я подумаю, что вы
были виновны в этой недоставке, а меня обманули, а теперь
заглаживаете свою вину.
Лукин увидел, как покраснело лицо у этого интеллигента
в бизнесе, и ему не хотелось его обижать сильно, но в то же
время он не мог принять от него эту, как ни крути, взятку.
Хоть и не обещанную и не договоренную, да и после завершения
им всех дел, но все равно взятка.

— Виктор Павлович, вы же знаете, что это не так, а
это от души за вашу порядочность, — настаивал Алексей
Васильевич.
— Вот именно, поэтому давайте останемся на прежних
позициях, и я ничего на столе не видел. Хорошо?
— Как скажете, но мне все равно будет в жизни неловко,
если я как-то не отблагодарю вас.
— Это сделать можно очень легко. Я люблю красные
французские вина. Вижу, что вы тоже этим увлечены, но
продажей.
— Почему, я люблю иногда выпить бокал хорошего Бордо.
Назначайте время. У нас в магазине есть дегустационный
зал. Это будет удобно?
— Вполне, а время вечернее в любой день.
— Тогда как вы, если сегодня часов шесть?
— Договорились.
Лукин поставил свою машину в гараж и подъехал на угол
Кутузовского проспекта со стороны набережной Шевченко

~442~



на служебной машине. Водитель Николай с удовольствием
ездил с оперативниками по фирмам и таможенным терминалам
для отбора проб алкоголя и табака на экспертизу, так
как часть этих проб доставалась и ему.

— Николай, я буду здесь не менее часа, поэтому смотри
сам, подождешь или поедешь?
— Ничего, я подожду, Виктор Павлович, — Николай
уже глазами «срисовал» вывеску фирмы «Галерея французских
вин», и теперь она манила его предвкушением
«халявы».
Алексей Васильевич пригласил в небольшой уютный
зал, уставленный бутылками в стеллажах с наклоном для
хранения вина по всем правилам. На столе стояли бокалы
для вина и различные сорта сыра с французскими батонами
пшеничного хлеба, которые торчали из плетеной корзины.

— Виктор Павлович, французы говорят, что обед должен
служить дорогой оправой для вина так же, как золото
для бриллиантов, но у нас сегодня другая задача. Мы будем
дегустировать хорошие французские вина, а для этого нам
пригодится только сыр и пшеничный хлеб, чтобы перебить
вкус вина в предыдущем бокале. Но если хотите поужинать,
то мы это дело быстро поправим.
— Нет-нет, Алексей Васильевич. Вы все сделали правильно.
Будем дегустировать вина.
— Тогда с какого начнем? Я уже понял, что с красного
вина, но у нас только сухие вина.
«Все понятно, — подумал Лукин и слегка улыбнулся,
— Алексей Васильевич, наверное, думает, что если ранее
в СССР и теперь в России никогда не было в продаже
французских вин, то он мог пить только портвейны «777»
или сухие вина из Грузии и Болгарии. Придется его разочаровать
».

— Да, красное, это однозначно, потому что во Франции
есть и белые сухие вина, но больше предпочитают красные.
И не будем выпендриваться дорогими винами. Французские
вина хороши, даже ординарные. Главное, что они произве~
443~



дены там, а не в Польше или Болгарии, где от французских
вин остаются только этикетки. Я давно не ощущал вкуса
бургундского вина. Очень нравилось «Бургонь Пассетугрень
». Мне посчастливилось опробовать «Бужеле Нуво».
В конце ноября гости из Франции меня угощали совсем
молодым вином с неповторимым цветочным запахом.
Конечно, лучше было бы отведать этого вина на празднике
«Вина» в Париже, но, увы. Хотя с цветочным запахом
«Жорж Дюбуа», пожалуй, будет поинтересней в букете
вина. А мы можем начать с чего-нибудь попроще, например
с Бордо из винограда Каберне-Совиньон, выращенного на
левом берегу Жиронде. — Лукин изредка бросал взгляд на
Алексея Васильевича и видел, как у него все шире и шире
открывались глаза, поэтому он не стал добивать его своими
познаниями во французском виноделии.

— Хорошо. Наташа, принеси нам Бордо с левого берега
Жиронде, — Алексей Васильевич обратился с улыбкой к
своей миловидной помощнице, хотя другой в таком уютном
уголке и быть не могло, — но позвольте спросить, Виктор
Павлович, откуда такие глубокие познания французского
вина?
— Мне в жизни посчастливилось или, наоборот, по финалу
этой истории можно назвать это несчастным случаем,
потому что мы расстались, как бывает во многих романах.
Она была прекрасной француженкой. Больше того, парижанкой.
Это продолжалось пятнадцать лет, и она приучила
меня ко многому хорошему, в том числе к французскому
вину, но мне кажется, я уже и запах и вкус его забыл. В свое
время она привозила два раза в год эти вина оттуда, а когда
они заканчивались, то мы брали их в «Березке» за валюту.
Если бы мои коллеги знали об этом, то поколотили бы.
Каждая бутылка стоила, как ящик водки. Раньше и водка
была в деревянных ящиках, а не в коробках.
— Тогда мне все понятно. Я хочу вам предложить вспомнить
вкус и запах французских вин. Сейчас мы устроим настоящую
дегустацию и посмотрим, не забыли ли Вы запах
~444~



и вкус французских вин. Отберем для этого сортов шесть
вина, а мои девочки завернут бутылки в бумагу, чтобы не
было видно этикеток. Мы будем наливать из этих бутылок,
и попробовать, а потом разворачивать и смотреть, угадали
или нет, какое вино пили. Я буду в более выгодном положении,
так как буду знать цвета упаковки пробок. А все шесть
сортов вин, которые отобрали для нашей дегустации, мы
запишем, но в какой последовательности их нам подаст Наташа,
и я знать не буду. Так идет? — улыбаясь, предложил
Сергей Васильевич.

— Очень интересно. Я согласен.
Лукин вспомнил, что такую похожую игру он сам
устроил в 1990 году в Тбилиси с членами Государственной
комиссии при Совмине СССР. Они вместе расследовали
авиационное происшествие с самолетом Ту-154. В тот
жаркий июльский день у этого самолета не вышла передняя
стойка шасси. Самолет долго кружил над аэродромом,
вырабатывая топливо. Потом взлетно-посадочную полосу
залили пожарной пеной, и самолет с посадочным весом
76 тонн приземлился на фюзеляж. Нос самолета при этом
стесался о ВПП до пола кабины пилотов. По Тбилиси уже
прокатилась народная «буза», и коллеги Лукина из комиссии
решили вечером не бродить по грузинской столице в
поисках приключений, а тихо в номере гостиницы попить
вина. Гостиница принадлежала Закавказскому пограничному
округу и располагалась в центре Тбилиси. Так почему
бы не выпить вина под охраной пограничников, а чтобы не
бегать в магазин, они закупили двадцать бутылок вина, но
разного. По две каждого наименования. Многие коллеги
не видели такого изобилия грузинского вина, которое было
из старых запасов, когда еще не вырубили виноградники,
поэтому решили попробовать вина, чтобы выбрать, какое
купить домой в Москву. Лукин часто бывал в Грузии и знал
все грузинские вина, что мог их на вкус определить.

Вино было теплым, а Грузия уже страдала большими
перебоями с подачей электричества в жилые дома и хо


~445~



лодильники не работали, впрочем, и с подачей воды не
все было в порядке. Они всегда в гостиничных номерах
заполняли водой ванну, как им советовали горничные, чтобы
можно было сполоснуться в жару. Лукин и предложил
коллегам опустить все двадцать бутылок в ванну с холодной
водой. Пока они готовили нехитрые закуски на стол для
ужина, этикетки на бутылках отклеились. Все растерялись
и смотрели на Лукина, как на вредителя. В ванной лежали
десять бутылок белого вина и столько же красного, а этикетки
отдельно. Вот тогда Лукин и удивил «народ» знанием
грузинских вин. Они откупоривали бутылки и наливали
по стаканам, а он определял, что они пробуют, после чего
коллеги наклеивали этикетки обратно на бутылки, чтобы
запомнить понравившиеся вина. Ну как можно было не отличить
красное от белого и точно так же простое столовое
вино «Эрети» от «Цинандали» со светло-соломенным
цветом и мягким тонким вкусом, потому что выдерживалось
в дубовых бочках. Или не узнать в стакане знаменитое
полусладкое вино «Твиши», а по цвету и терпкости нельзя
было спутать с другим вином «Ркацетели-Кахури», да
и пятый сорт из белых вин «Вазисубани» было с родни
«Эрети», но здорово отличалось. А про красные вина и
говорить было нечего. Как можно перепутать полусладкие
«Хванчкару» с «Киндзмараули» и «Ахашени» со
столовым сухим вином «Мукузани» или «Саперави» с
темно-гранатовым окрасом, приятной терпкостью и густым
букетом? И такие вина они дегустировали из стаканов.
Председатель комиссии Борис Горюнов и руководитель
инженерно-технической подкомиссии Валера Чернов после
подсказки Лукина соглашались с его определением вина и
записывали, сколько купить для дома. Один только Евгений
Гордеев из ГосНИИГА недовольно бухтел и не верил Лукину,
что так можно разбираться в винах, но он вскоре об этом
пожалел. Конечно, авиаторы все больше по спирту ударяли,
потому что его всегда было в авиации море. Когда плеснули
по бокалам вино «Ркацетели-Кахури», Лукин попробовал

~446~



и сказал, что это «Хванчкара», любимое вино Сталина.
Только председатель их комиссии Борис Горюнов вытаращил
глаза и хотел возразить, потому что оно было сухим и
терпким, да темно-желтого цвета, в отличие от вкусного с
рубиновым цветом «Хванчкары». Лукин шепнул Борису,
что это шутка для Гордеева, а тот, отпив из стакана, изрек,
что «Хванчкара — дерьмо», чем повеселил компанию.

В Тбилиси были более привычные вина, которые Лукину
нравились, но теперь вспомнил о них с ностальгией, потому
что французские стали доступнее грузинских вин, которые
не скоро восстановятся после вырубки виноградников. Да
и будут ли они прежнего качества? Вряд ли.

Теперь Лукину предстояло узнать французские вина,
которые ему нравились, но это было так давно и ему самому
стало интересно, потому что он помнил их запахи и вкус,
но насколько память способна узнать их?

— Вину почти столько же лет, сколько земледелию.
В Месопотамии и Египте виноград культивировали еще
за несколько тысяч лет до нашей эры. А древние греки
и римляне считали, что сок плодов виноградной лозы
дает человеку бодрость, силу и радость бытия. С тех пор
многое изменилось на земле, но и сейчас принято считать,
что коллекционные вина, отражая в себе сорта винограда
различных местностей и разных лет, создают владельцу
определенный имидж, подчеркивая его респектабельность
и безупречность вкуса, — сообщил Алексей Васильевич и
налил по бокалу красного вина. Оно играло в бокале, как
темный рубин, так же сверкая.
— Для головы старое хорошее вино полезно, — умственные
способности генерируют новые нестандартные
идеи, — продолжил Алексей Васильевич слегка, улыбаясь.
— Это заметил в свое время еще Шекспир: «Доброе
вино, устремляясь в голову, разгоняет все скопившиеся
в мозгу пары глупости, мрачности и грубости, делает ум
живым, изобретательным и является вдохновителем на
всяческие подвиги».
~447~



Виктор пригубил вино. Сомнений не было. Это было
упомянутое им «Жорж Дюбуа» с неповторимым цветочным
запахом.

— Как?
— Думаю, что не ошибусь. В этом запахе я узнал «Жорж
Дюбуа».
— Браво, Виктор Павлович.
Они выскывазали традиционные тосты, чтобы не превращать
свое застолье в тихую попойку, периодически пополняя
бокалы с вином и торжественно поднимая их вверх,
любуясь на свету игрой вина в бокалах.

— А теперь попробуем другое вино, — предложил
Алексей Васильевич.
Они съели по кусочку сыра, чтобы перебить запах предыдущей
бутылки вина Бужеле.
Пригубив из бокала, налитого из другой бутылки вина,
Лукин засомневался в определении. Вино отдавало запахом
персика.

— Я пока не могу сказать, какое это вино, — признался
он.
— Хорошо. Не торопись. Давайте выпьем его, а потом
посмотрим.
Следующий бокал вина из этой же бутылки был немного
терпким. Алексей увлеченно рассказывал о виноделье во
Франции. Потом следующий бокал из той же бутылки отдавал
запахом кожи, как будто они находились в кожаном
салоне, и в конце бокал вина был очень терпким. Все эти
этапы вкусов Лукин сообщал Алексею Васильевичу, который
с улыбкой наблюдал за ним.

— Я могу ошибаться, но мне кажется, это Бургундское,
хотя нет, это скорее «Шато Медок», — предположил Лукин.
— Ничего не имею против, — Алексей Васильевич развернул
приклеенный скотчем белый лист бумаги. Это было
«Шато Медок».
— Все, у меня больше нет вопросов по вашему восприятию
вкуса французских вин. Во Франции есть даже конкурс
~448~



распознавателей вина при дегустации. Вам можно было бы
в нем участвовать и быть в призах, а сейчас Вы победили в
нашей галерее французских вин, и я как ее владелец награждаю
вас двумя коробками вина и попрошу не отказываться.
Вы победили.

Лукин понял, что для этого и была затеяна игра в дегустацию,
чтобы вручить ему «приз» в виде двух коробок вина,
даже если бы он и не угадал ни одной бутылки с вином, но
ему было самому приятно, что он узнал эти вина по запаху и
вкусу. Правда, эти запахи и вкус вина еще и навеяли на него
приятные воспоминания о француженке Лауре.

Не суждено было им вместе пожить на родине трех мушкетеров,
куда пыталась вывезти его Лаура. От их желания
тогда ничего не зависело. Их любовная история началась
в начале семидесятых годов в самый разгар «холодной
войны» между СССР и Западом, поэтому разделила их
«железным занавесом» между Москвой и Парижем, а он
при этом носил погоны сотрудника МВД. Вот тогда-то они
и отрывались с Лаурой в Москве «по полной». Тогда он
вкусил запахи и вкус настоящего французского вина на губах
прекрасной француженки. Вероятно, поэтому и запомнил
их на всю оставшуюся жизнь.

— Вы знаете, Алексей Васильевич, а я и не собираюсь
отказываться от такого приза в виде подарка, потому что
знаю, этого нигде не достать, — сдался Лукин.
— Вот и хорошо. Я уже знаю ваш вкус, поэтому подберу
достойных сортов вина, и ребята отнесут в вашу машину,
хорошо? Или завтра сами заедете, как удобно.
— Да ничего. Пусть поставят в машину Николая.
— Хорошо, а мы продолжим пробовать вино, но уже
по моему усмотрению.
— Я полностью полагаюсь на ваш вкус, — согласился
Лукин.
Алексей Васильевич откупорил еще бутылки с Бургундским
и Бордо, но вкусы уже смешались, и дегустация перешла
в питье вина, как будто бы их мучила жажда.

~449~



Лукин принимал эти чудесные напитки с ностальгией,
вспоминая о бурной молодости, а Алексей Васильевич,
видимо, на самом деле, был ему благодарен.

— Виктор Павлович, меня все время подмывает задать
вам один деликатный вопрос. Можно?
— А почему бы и нет.
— Скажите, если можно. Почему вы сказали, что расстались
с француженкой, и что, больше не встречались? Как
я понял, у вас был с ней роман более десяти лет.
— Ну, роман это громко сказано. Скорее всего, он был
«почтовым». Много, много писем. Если их сложить, то
получится по объему «Война и мир» Толстого. Встречались
мы раз в году у меня в Москве, когда у нее был отпуск, но
она всегда увеличивала его на два-три месяца, а бывало, и
на полгода. У нее были из-за этого проблемы на работе и на
границе с Германией из-за нарушения визового режима, поэтому
она не ездила поездом, а с остальными мы сами как-то
улаживали. Она всегда приезжала и в первый день заявляла,
что приехала насовсем, но через месяц пребывания ей становилось
грустно жить в СССР, и она начинала проработку на
наш переезд в Париж, на том и расставались. Причина была
только в одном. Она не могла жить в Москве, а я не хотел
и не мог жить в Париже. Из-за этого и расходились, потом
все сначала, но только в Москве. Меня туда никогда бы не
выпустили. Если бы это происходило в наше время, может
быть, было бы по-другому, но теперь уже ничего не надо, да
и не хочется. Так, остались приятные воспоминания, а под
французское вино даже и расчувствовался.
— Да, сложные были времена для встреч с француженками.
Я почему об этом спросил. У меня жена француженка
и живет в Париже.
— Ах вот откуда у вас такой бизнес. Вот, видите, Алексей
Васильевич. Хорошо, что я не женился на парижанке, а
то был бы сейчас вашим конкурентом в бизнесе, но судьба
распорядилась — быть мне таможенником, — улыбнулся
Лукин.
~450~



— Да, это покруче будет, пожалуй, а романы были и
будут еще.
— Может быть. Но у всех романов один конец: сначала
любовные записочки, записочки, а в конце два выстрела,
если роман не перешел в семейные отношения, — засмеялся
Лукин.
— Хорошая шутка, но вы правы.
Они выпили и «забугорную», и «подуздечную», и
«стременную», и каких только тостов не было. Алексей
Васильевич оказался потомком казаков.

Алексей Васильевич все-таки нашел способ, как ненавязчиво
отблагодарить Лукина. Вина как приз за дегустацию,
как ценителю французского вина. Когда они расставались
на Кутузовском, то Алексей Васильевич предложил Лукину
свои услуги в доставке вина в любое время или организовать
еще такую же встречу.

— Алексей Васильевич, я знаю минимум пять руководителей
из Таможенного комитета, которые любят французские
вина и пользуются услугами вашего магазина, поэтому
не хотелось бы расширять собой этот коллектив. Мне кажется,
что их не обрадует информация о моих посещениях
вашего магазина. Могут неправильно понять, потому что у
нас оперативная служба и все контакты истолковываются посвоему.
Я Вам благодарен за сегодняшний вечер и рад буду
Вас видеть по любому вопросу. Думаю, что по Вашему вопросу
я разобрался, и еще буду выяснять все обстоятельства
Вашей «подставы», чтобы больше не было охоты у жуликов
«молотить» под фирму «Галерея французских вин».
— Виктор Павлович, мне приятно от знакомства с Вами.
Я только подумал об этом, что меня могут вновь подставить,
а вы уже упредили меня и хотите провести работу по этому
вопросу. Нет, определенно вы должны ко мне прийти, когда
закончится ваше любимое вино.
— Спасибо. Не буду категорически отказываться.
Николай на служебной машине дождался его и довез
Лукина домой.

~451~



— Николай, в этих коробках сухое красное вино.
— Нет, я кислятину не пью, — махнул тот рукой.
— Тогда кинь их ко мне домой, а там возьмешь у меня
излишки водки и коньяка.
— Да ладно, Павлович. Завтра будет день и будет водка.
— Нет-нет, не отказывайся. Ты сколько времени из-за
меня переработал.
— Ну хорошо, только не более двух бутылок. Мы их как
раз в выходные с тестем и огреем их под шашлык на даче.
Он помог занести две коробки с вином в квартиру.
Лукину было жалко делиться с ним французским вином, и
хорошо, что он не любит «кислятину».

Лукин еще не представлял масштабов регистрации
фирм-однодневок, которые «молотили» в таможне. Ведь
дубликат фирмы «Галерея французских вин» была зарегистрирована
по утраченному паспорту в доме 7 по Новолесному
переулку, где стоял его гараж.

Он решил сам поинтересоваться этим вопросом в
налоговой инспекции. На возмущения Лукина ответила
сотрудница, что по этому адресу в комнате председателя
правления кооперативного дома зарегистрировано две
тысячи сто восемьдесят фирм. Она предполагала, что это
однодневки, но сделать налоговая инспекция ничего не
могла, так как граждане регистрируют фирмы с необходимым
пакетом документов, и нигде в законе нет ограничений
в их количестве по одному адресу. Вот это законы
напринимали.

Вечером он поинтересовался у соседей по гаражу о председателе
кооператива Волковой, которая предоставила этим
двум с лишним тысячам директоров свой адрес в правлении
кооператива для регистрации.

— Да, ты ее, Виктор, знаешь. Такая полная женщина с
видом бомжихи. У нее на содержании не менее пятнадцати
собак. Она собирает всех бездомных собак, и соседи по дому
от нее плачут. Говорят, что она немного «не в себе». А что
~452~



ты хотел от нее? — спросил Степаныч, бывший фронтовик,
который и проживал в этом доме.

— Да, собственно ничего. Мой товарищ зарегистрировал
у нее свою фирму, а теперь хочет продлить аренду
помещения, но ее нет в правлении, — выдвинул версию
для беседы Лукин.
— Да, жильцы дома ее переизбрали и отобрали все печати
и штампы, но твой знакомый может с ней встретиться
у нее в квартире на шестом этаже. Она сделала дубликаты
печатей и штампов кооператива и продолжает сдавать в
аренду фирмам комнату правления. Новые договоры она
теперь редко подписывает, а вот старым знакомым за двести
долларов продлевает.
— А сколько же у нее стоила аренда при заключении
договоров.
— Пятьсот долларов, кажется. — Сообщил Степаныч.
— Да, хороша баба «не в себе».
— Это жильцы думают так, а она себе капитал сколотила.
Лукин не стал будоражить умы соседей по гаражу своими
знаниями о масштабах капитала этой женщины «не в
себе», которая, по его скромным подсчетам, уже получила на
регистрации фирм в помещении правления более миллиона
долларов, а теперь продолжает пополнять свой капитал на
продлении договоров по аренде. Вот тебе и «не в себе».
Классные законы в России. Чуть-чуть наглости — и ты
миллионер на ровном месте, и не надо вкалывать в поле с
утра до ночи, а гуляй с бездомными собачками и одевайся,
как бомжиха. Наверное, деньги пошли у нее на благое дело,
на содержание бездомных собак.

Лукину до нее не было дела. Не его сфера деятельности,
а в налоговой инспекции с улыбкой отвечали на его
вопросы, видимо, не зная, что они регистрировали эти
фирмы тысячами в одном и том же адресе, не зная, что там
живут уже миллионеры. Нет, скорее всего, они сами давали
клиентам адреса, где можно зарегистрировать фирму-однодневку,
и получали за это вознаграждение, потому что

~453~



понимали, для чего они создаются. Конечно же, для того,
чтобы не платить налоги государству. Это по-нашему. Поафрикански.
Налоговики соучастники лиц, уклоняющихся
от уплаты налогов и на полном законном основании. Куда
же смотрят эти деятели, занимающиеся законотворчеством,
в Госдуме например. Этот вопрос много раз поднимался и
даже обсуждался в этих стенах, но Лукин был уверен, что
никто и никогда не хотел навести на этом «поле чудес»
порядка, так как многие народные избранники имеют
свои фирмы и пользуются услугами фирм-однодневок для
обналичивания денег и ухода от налогов. Вся экономика
России на этом построена, так кто же будет пилить сук, на
котором сидит?

По самым скромным подсчетам этих же налоговиков, в
России создано три миллиона фирм-однодневок для одной
денежной операции, чтобы не платить налоги. Эта цифра
была бы больше, если сюда приплюсовать фирмы, которые
разорились или просто были созданы кем-то, потому что
было модно быть генеральным директором или даже президентом
какой-нибудь фирмы, которая не вела никакой
хозяйственной деятельности.

Фирмы-однодневки регистрируются, как правило, по
утраченным паспортам и даже на лиц, пропавших без вести,
но ликвидировать эту незаконно зарегистрированную фирму
можно только по решению суда. Человека нет или он не
имеет никакого отношения к этой фирме, а ликвидировать
ее можно только по решению суда. «Липовые» фирмы
«пекут», как блины, а ликвидации происходят только в
суде с доказательствами, что ее нет. Пока оперативники
соберут доказательства, что под ее вывеской процветают
жулики, так они еще десяток таких зарегистрируют. И это
касалось не только таможен. Так жила вся страна. Налоговики
собирали «на карман» «дань» с коммерсантов
при регистрации, зная, что с ними больше не увидятся, а
таможенники получали с бизнесменов разницу от неуплаты
таможенных платежей, потому что они вместо телевизоров

~454~



растамаживали доски. «За бугром» такой цирк-шапито в
государственных масштабах и не снился. В таможне оформлялись
фирмы-однодневки, даже не зарегистрированные
в налоговой службе. Огромные партии грузов уходили «с
колес» другим фирмам, а однодневки исчезали. От этих
«цирковых» номеров государство недополучало ежегодно
десятки миллиардов долларов, сопоставимые только
с бюджетом всего Российского государства. И никаких
сенсационных разоблачений. Значит, все вертелось, как в
одном отлаженном часовом механизме, который Лукин еще
сравнивал с мясорубкой, и туда лучше не попадать. Никто
никого не проверяет. Все договариваются на бережку, перед
«плаванием» по бескрайним просторам морей и океанов
из денежной массы. И никаких сложностей не было у
правоохранительных органов раскрутить все эти «часовые
механизмы», чтобы они работали на государство.

«In vino veritas» — это древнее латинское выражение
стало основой для многих пословиц, а том числе и на
Руси: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Но
в данном случае Лукин опирался на изречение без лишних
домыслов: «истина в вине», хотя применил его в шутку
при расследовании нарушения под видом фирмы «Галерея
французских вин».

И вышел Лукин на эти проблемы очень просто. Кому-то
захотелось зарегистрировать свою фирму в адресе, где у него
стоял гараж, и он поинтересовался вопросом регистрации
фирм. Оказывается, никто не скрывается и даже не прячется,
а просто «воруют» на своих рабочих местах. Попутно он
обратил внимание на элитные французские вина, которые
завозила фирма «Галерея французских вин», и показалась
несовместимой деятельность этой фирмы с фирмой-однодневкой,
зарегистрированной в его гараже, которая завезла
в Россию из-за бугра стройматериалы и не доставила их в
таможню. Можно было бы обратить на это внимание как на
случайность, но Лукин увидел в этом наглое преступление, в
котором высветились таможенники при регистрации этой

~455~



фирмы-однодневки и контрабанде груза под видом пиломатериалов.
Это они увели от пошлин какого-то владельца
стройматериалами таким способом, что тот мог и не знать,
как прошли грузы через таможню. В общем, чуть тронь
любую проблему, сразу возникают «горы» уголовных дел.
Некоторые таможенники давно потеряли стыд и совесть на
таких операциях, и Лукина опять повело на латынь: Charta
non erubescit. На русском есть аналогичная пословица:
«Бумага все стерпит», но латынь изрекает: «Бумага не
краснеет». Да, не краснеют и таможенники вместе с жуликами
на таможенных терминалах, и Лукину еще предстояли
неприятные встречи с этими товарищами.

Но и само вино французское — тоже вопрос не такой
простой. По клиентам этой фирмы «Галерея французских
вин» было видно, что в России появились новая мода и
целый клуб любителей дорогих французских вин. В Подмосковье,
в пригородах Санкт-Петербурга и в Краснодарском
крае ежегодно строятся тысячи частных винных погребов.
Возрождается интерес к коллекционированию вина, по
традиции царской России, когда винный погреб свидетельствовал
о достатке и имелся в каждом богатом доме. Его обитатели
не бегали в магазин за бутылкой вина к обеду или для
встречи гостей. Граф Шереметьев выписывал французские
вина оптом. Только в усадьбе Кусково в его винном погребе
хранились более сотни бутылок коллекционного вина.
Большая коллекция вин была у царской семьи, для которой
князь Голицын создал знаменитые массандровские погреба.
Один только завод шампанских вин в Новом Свете имел
километровый винные погреба, которые создал Голицын, а
потом продал царю, чтобы сохранить их для России. 70 лет
Советская власть и большевики понимали ценность частных
винных коллекций и развития элитного виноделья в СССР.
После варварского разорения хранилища вина в Зимнем
дворце при захвате власти было выпущено постановление
Совета народных комиссаров об его охране пулеметным
взводом красногвардейцев.

~456~



Теперь граждане бывшего СССР приписали авторство
«сухого» закона двум основным перестройщикам — Михаилу
Горбачеву и Егору Лигачеву, которые в 1985 году
повырубили все виноградники в стране, чтобы искоренить
пьянство. На месте порубок дали команду высадить столовый
виноград и закупили «за бугром» оборудование для
производства соков, а виноград, по их указанию, должен
был стоять на столах во всех столовых. Только не понимали
эти два деятеля, что виноград на столах быстро портится,
а потому и пошел у народа на брагу. Хорошую «бормотуху
» делал народ из сока новых столовых сортов винограда.
Позже эти борцы с алкоголем признаются, что совершили
ошибку с уничтожением элитных виноградников, которые
выводились столетиями, и вина из них занимали призы на
международных выставках. Их решение о переводе пивных
заводов на производство сока тоже было не продуманным,
так как они хотели производить его на том же оборудовании.
Хорошие вина и спиртные напитки уничтожили в буквальном
смысле слова — «на корню», и народ вынужден был
употреблять то «пойло», которое производилось из химии
и суррогатов.

Но и авторами идеи борьбы с пьянством и алкоголизмом
в СССР были не Лигачев с Горбачевым. Главный чекист
страны Андропов в мае 1982-го доложил коллегам по партии
о бедственном положении в стране с пьянством, потому что
народ спивался. Политбюро во главе с Брежневым приняли
взвешенное решение и создали комиссию по данному
вопросу во главе с председателем Комитета партийного
контроля при ЦК КПСС Арвидом Яновичем Пельше,
который сменил на этом посту Суслова. Комиссия разработала
долгосрочную программу борьбы за трезвый образ
жизни граждан. Эта борьба должна была вестись системно
и тонко организациями на государственные средства, как
это во многих странах мира. Проблемой пьянства были
озабочены не только в СССР. Комиссия предупреждала,
что одним администрированием и простым запретом не


~457~



возможно добиться положительных результатов. Должно
было быть постепенное отрезвление нации на основе утверждения
здорового образа жизни и сознательного выбора
самого человека, «пить или не пить». Однако не суждено
было этим авторам осуществить задуманное, так как они
вскоре ушли в мир иной, а потом их последователи. Задумка
была хорошей, но потом страной стал руководить бывший
помощник комбайнера, которому в 16 лет отроду механизаторы
на Ставрополье налили стакан спирта по случаю
окончания уборки урожая и тем самым привили у него на
всю оставшуюся жизнь отвращение к спиртному. А может
быть, пример его брата, который злоупотреблял «зеленым
змеем», вывел Михаила на эту тропу. Неизвестно, что послужило
причиной отвращения к алкоголю у Егора Кузьмича, а
может быть, у него и не было этого, и он принимал спиртное,
как и все граждане, но они пошли против народа.

Не все члены Политбюро поддерживали их решения, а
Председатель Правительства Рыжков открыто предупреждал,
к каким плачевным последствиям приведет принятие
«сухого закона» в стране, в которой процветали «показуха
и приписки». Вот они и одержали верх над здравомыслящими
руководителями, которые не поддерживали Егора
Кузьмича в его методах борьбы. Секретари обкомов партии
с мест докладывали с комсомольским задором о создании
целых районов трезвости, о повсеместном закрытии винноводочных
заводов, которые теперь выпускают соки и лимонады.
В этих районах повысилась рождаемость, и это через
шесть месяцев после начала борьбы с «зеленым змием».
Этим они и матушку-природу поставили на колени, забыв,
что женщинам было отведено девять месяцев на рождение
ребенка. Все эти новости с мест были подтверждены благодарными
письмами граждан и руководителей различного
ранга, которые так же сообщали о сокращении преступности
и увеличении продолжительности жизни населения. От
такого «головокружительного успеха» Егор Кузьмич был
неудержим в этой борьбе.

~458~



А Лукину стало интересно, когда появилось спиртное на
Руси, и была ли борьба с «зеленым змием» раньше? Чтобы
успешно бороться с нынешней контрабандой вина в России,
неплохо было знать историю.

Он хорошо помнил детские сказки и былины: «В некотором
царстве, в тридесятом государстве» — начинались
русские народные сказки, в которых добро всегда побеждало
зло. Потом был пир на весь мир:- «И я там был, мед-пиво
пил, по усам текло, а в рот не попало», — таким выражением
заканчивались сказки. Даже медом и пивом только усы
мочили. А теперь говорят, что на Руси всегда пили.

Употребление алкоголя в России насчитывает тысячелетнюю
историю. Славяне, а еще раньше скифы для получения
спиртных напитков использовали березовый сок, а позднее
сок был вытеснен медовухой и пивом. Только десять веков
назад из Византии пришло в Россию виноградное вино.

Секрет самогоноварения был открыт в Европе еще в
1334 году, а на Руси первых спирт получили изобретательные
крестьяне только через сто лет, когда придумали, как
сохранить излишки зерна, которое быстро портилось. Сами
крестьяне додумались до такого способа сохранения зерна
или позаимствовали в те годы у греческих монахов и генуэзских
купцов, которые завезли на Русь в большом количестве
«aqua vitae». Латинское название «воды жизни». Именно
так называли в средневековой Европе растворы спирта,
которые обладали возможностью залечивать раны. Опять
же во многих сказках было прописано о живой воде, обладающей
волшебными свойствами, но русский царь Василий
Темный признал это зелье вредным и запретил ввозить в
Московское государство. Так таможенные службы впервые
встали на пути ввоза некачественного алкоголя в Россию.
Это Лукин увязал уже с нынешними задачами Центральной
акцизной таможни.

Кто бы ни придумал производство спирта из зерна, но
остановить этот процесс уже было невозможно, поэтому
в 1475 году царь Иван III Великий ввел государственную

~459~



монополию на производство и продажу хлебного вина, а
также на пиво и другие алкогольные напитки из меда. Надо
сказать, что с тех пор более пяти веков аж до Ельцина государство
Российское никогда не выпускала «зеленого змия»
из своих крепких рук. На что уж Церковь была сильна и
почитаема на Руси, но священнослужителям было указано
Иваном Великим на государственную винную монополию,
которую никому не дозволено было нарушать. Вскоре начали
экспортировать русскую водку в соседние страны
Ливонского ордена, теперь это Прибалтийские республики,
а потом и шведы отведали этот напиток и назвали его «горящим
вином», как индейцы в Америке называли виски
«огненной водой». Кстати, и виски в Америке, и джин в
Англии появились примерно в одно время вместе с водкой
в России.

В 1901 году начинает свою деятельность московский
ликероводочный завод «Кристалл» с филиалами в крупнейших
городах, и Россия стала главным европейским производителем
и поставщиком спирта. Кстати, производители
водки разливали ее в фаянсовые штофы «Пьяный медведь»,
«Мужик с балалайкой», а также в бутылки в виде бюстов
царей и национальных героев русского народа. Эта посуда
с лучшей водкой выставлялась на Всемирной парижской
выставке как достижение русского народного хозяйства.
К самогонщикам применялся уголовный закон. Монополия
водки укрепила государственный бюджет, которая давала в
России более трети годового дохода государства. В начале
века от продажи водки было получено прибыли 185 миллионов
рублей, а от эксплуатации железных дорог — лишь
160 миллионов рублей. Но в Первую мировую войну правительство
России запретило продажу водки населению, так
как спирт шел для технических нужд фронта и медицинских
целей. Чем закончилось это решение правительства России,
всем известно.

После захвата Зимнего дворца правительство Советов
продлило запрет на торговлю ликероводочной продукцией

~460~



на время революции и Гражданской войны, а после нового,
1920, года ввело запрет на производство спиртного. Пьянство
в те годы приравнивалось к контрреволюционной
деятельности, а в ЧК не шутили с этим. Возобновили производство
и торговлю спиртными напитками через пять лет
и уже в СССР. Надо отдать должное большевикам, которые
поручили группе видных ученых-химиков улучшить показатели
русской водки в советском производстве. Водку стали
очищать питьевой содой и древесным углем.

Вплоть до начала Великой Отечественной войны водку
выпускали по мировым стандартам. В годы войны производство
водки сократили, и заводы выпускали бутылки с
зажигательной смесью против танков, прозванной «коктейлем
Молотова». Но с 1 сентября 1941 года на фронте
выдавали солдатам по 100 граммов водки.

Во времена «оттепели», когда правил государством
Хрущев, а затем и при Брежневе, потребление спиртного
активно стимулировалось государством. Бюджет страны
все больше пропитывался водочным перегаром, но качество
водки только улучшалось. После Олимпиады-80 Международный
арбитражный суд закрепил за СССР бесспорный
приоритет создания русской водки и исключительное
право на ее рекламу на мировом рынке: «Только водка из
России — настоящая русская водка».

Но если в государстве было все так хорошо с производством
водки, то почему в Политбюро все-таки приняли
решение на борьбу с пьянством и алкоголизмом в СССР?
Правда, и водка была хорошего качества в основном московского
розлива, а уж если выпадала удача купить в экспортном
исполнении, то можно было пить без закуски. Но была и
другая сторона медали у спиртных напитков в СССР. Это
многочисленные суррогатные настойки и «бормотуха»,
с которыми и надо было вести непримиримую борьбу, а
водку и элитные сухие вина не надо было трогать. Чем это
закончилось в 1917 году, было известно, а потом и в 1991
году вновь наступили на эти же грабли.

~461~



«Хороши сравнения с граблями, когда дважды развалилось
государство», — с досадой подумал Лукин.

В 70-е годы Лукин работал инспектором Московского
уголовного розыска, и если сам не пробовал из любопытства
эти настойки и «портейные» вина, так называли
многочисленные портвейны, то слышал об их действиях
на организм человека из первых уст, когда народ после их
употребления начинал «куролесить», пока их не останавливала
милиция.

Никита Хрущев всячески поддерживал руководителей
стран, которые освободились от колониального ига. Среди
этих стран был и Алжир — бывшая колония Франции.
Французы почти за полтора века колониализма принесли
в Алжир свою культуру, и французский для алжирцев стал
родным языком, а вина они производили такое количество,
что загоревали, когда после провозглашения независимости
из страны уехали более миллиона французов и бойкотировали
алжирские вина. В эти трудные времена Никита Хрущев
пришел на помощь алжирскому народу. Потекло вино
в СССР за поставки военной техники и нефтепродуктов.
Поставки осуществлялись сухогрузами и нефтеналивными
танкерами, которые и заполняли потом вином для СССР.
Вероятно, поэтому вино имело темно-фиолетовый цвет, и в
народе его называли «чернилами», но подкупали этикетки
на иностранном языке, и народ отведал эти вина, но тут
же убедились, что пить эту дикую кислятину невозможно.
Вскоре продавцы винных магазинов стали прятать эти вина
под прилавок, и совсем не потому что они были дефицитными,
а чтобы не занимали места, так как народ перестал их
покупать. Как уж ни изощрялись руководители, чтобы эти
вина дошли до потребителя! Их пускали в розлив по цене
чуть дороже газированной воды.

Через год после заключения контракта в 1964 году был
снят с должности Хрущев, но он успел присвоить руководителю
Алжира Бен Белле звание Героя Советского Союза,
а через год тот был свергнут в ходе военного переворота и

~462~



находился под домашним арестом до 1980 года, когда ему
разрешили выехать в Швейцарию. Лидеры государства были
отстранены от власти, но алжирское вино продолжало поступать
в СССР до 1985 года, и если эти поставки остановил
Егор Лигачев, то ему только плюс.

Лукин задумался: «Хрущева и Бен Беллу отстранили
от руководства государствами, но алжирское вино продолжало
поступать в СССР в огромных количествах и, мягко
сказать, не лучшего качества. Возможно, это вино и было
неплохим, когда его пили французы и контролировали
виноделье в Алжире. Получалось, что веками народы всего
мира улучшали качество вин и крепких спиртных напитков,
а в СССР последние двадцать лет разрабатывали различные
суррогаты и бормотуху. Вот сейчас и пожинают плоды этого
«искусства», когда на российский рынок хлынул поток
фальсифицированной алкогольной продукции».

Ранее, работая в уголовном розыске, Лукин не касался
этих вопросов, так как они были в поле зрения работников
ОБХСС, но оказывается, они на этом поле совсем не работали.
Теперь борьба с фальсифицированным алкоголем
стала обязанностью Лукина, но в части поступающего из-за
бугра, а импортным алкоголем в России забиты все прилавки
магазинов. Их разливают специально для граждан России
в ближнем и дальнем зарубежье, но не лучшего качества.
И опять борцы с экономическими преступлениями из
милиции остались в стороне от этой борьбы. А хватит ли у
Лукина сил со своим немногочисленным «войском» справиться
с этой проблемой?

А в те годы алжирское вино разлили по бутылкам и назвали
«Южное», но и это его не спасло, поэтому алжирское
вино стало потихоньку исчезать, а на прилавках магазинов
появился «Солнцедар», ставший символом эпохи Брежнева.
На этикетке была изображена зеленая травка с березами
на восходе солнца, лучи которого светили, как прожектора,
а по ним красиво прописано вишневым цветом «Солнцедар
», а чуть ниже «Вино виноградное красное крепкое»

~463~



18 градусов. Емкость бутылки была, как у шампанского, и
народ тут же окрестил «Огнетушитель».

Что же это такое «Солнцедар»? Все тоже алжирское
вино, которое доставляли нефтеналивными танкерами в
Новороссийск и там, на местном винном комбинате, его
перерабатывали. Танкеры после нефти очищали пропаркой.
Потом в вино добавляли свекольный сахар для вкуса и
этиловый спирт для крепости, вот и вся переработка. После
таких добавок это «пойло» содержало вредные примеси,
относящиеся к разряду ядовитых. Одновременно с этим
«портвейном» появляется «Вермут розовый» с такими же
компонентами и произведенный по одной технологии. Этот
период времени и относится к производству спиртных напитков,
которые были вредны для здоровья, хотя это мягко
сказано. Частушка того времени звучала так:

Пошла бабка на базар
И купила «Солнцедар».
Ладушки, ладушки!
Нету больше бабушки.

Как здесь не припомнить Указ брежневской эпохи от
19 июля 1972 года о борьбе с пьянством и алкоголизмом,
когда спиртное разрешалось продавать только с 11 часов.
В народе прозвали это явление «Час волка», именно в
11 часов на часах Театра кукол в окошечке выскакивал волк.
В вечернее время продажа спиртного была ограничена
19 часами, а в воскресные дни и вовсе торговлю запретили.
Партийное руководство рекомендовало расширить производство
алкогольных напитков крепостью до 30 градусов.
И тут такое началось.

«Перцовая», «Старка», «Зверобой», «Зубровка»,
«Кубанская любительская», «Горный дубняк» были давно
известными марками крепких напитков. Сам Брежнев
предпочитал на охоте «Зубровку». «Перцовая» считалась
незаменимым средством при простуде, а «Зверобой» —
при расстройствах желудка, потому что был настоян на этой

~464~



траве. И в народе шутки по этому поводу были добрыми:
«Чтобы встать с больничной койки — пей целебные настойки!
»

После Указа подорожала водка вместе с крепкими
настойками, которые быстро потеснили на прилавках настойки
до 30 градусов: «Померанцевая», «Калгановая»,
«Полевая», «Имбирная», «Степная» и, конечно, «Стрелецкая
», которая стала лидером продаж. Эти настойки
были дешевле крепких на 30 процентов. Вкус у них и запах
был такой, что надо было срочно заполнить рот серьезной
закуской, а утренний пых с похмелья прерывал полет мух
и комаров, которые облетали стороной, как самолеты, попавшие
в грозовой фронт. Поэтому мужики, употреблявшие
накануне эти настойки, утреннее похмелье называли: «Утро
стрелецкой казни».

Наряду с этими настойками в магазинах появились вина
с названиями «Яблочное» и «Плодово-ягодное», которое
прозвали в народе «плодово-выгодным». Технология производства
этого вина хорошо известна каждому садоводу.
Вырастил на своем участке фрукты, побросал их в чан, и
получались неплохие вина. Чем-то домашним отдавало
от названий этих вин, но оказалось, что только названием.
Как грибы росли винзаводики по розливу этих вин в
колхозах, и стало невыгодно производить хорошие вина,
так как в плодово-ягодные вина добавляли испорченный
сок и некачественный спирт. Затраты копеечные, и опять
получалось «пойло».

Из всего этого получалось, что Егору Лигачеву и Горбачеву
было с чем бороться на почве пьянства и алкоголизма,
но не так, как они сделали. Повырубили все виноградники
в стране, чтобы искоренить пьянство. Зачем было рубить
виноградники, из которых производили элитные вина,
шампанское и коньяки?

В древние времена племена готов принимали важные
решения в двух состояниях — трезвом и пьяном, а затем
выбирали лучший из этих вариантов, но Лигачев с Горба


~465~



чевым были людьми непьющими, поэтому эти решения,
как и многие другие, у них получились через одно место.
Нельзя допускать к правлению страной непьющих людей,
да и сегодняшний выпивающий «ЕБН» тоже не подарок.
Надо, как у древних готов, чтобы был думающий правитель,
какой вариант решения принять.

Наверное, правы те, у кого появилась в наше время
возможность создать свои винные погреба для хороших
вин, хотя бы для того, чтобы не отравиться при покупке в
магазине.

Хранение винной коллекции в частном доме требует
определенного внимания. Вино должно храниться в погребе
с постоянной температурой 10-14°С для белых и
14–16°С для красных вин. Влажность в погребе должна
быть около 70 % . При слишком низкой влажности бутылочные
пробки пересохнут, а при слишком высокой покроются
плесенью. В таких условиях вино сможет дозреть.
Обустройство винного погреба обходится в среднем в
10 000 долларов. Естественно, не все вина можно включать
в коллекцию. Прежде всего вино должно быть марочным,
то есть изготовленным из определенных сортов винограда
и выдержанным в бочках высокого качества. Такое вино
после розлива в бутылки выдерживается еще не менее
двух лет. При надлежащем уходе вино может храниться
более ста лет. Одно упустили новые коллекционеры вин и
другие состоятельные покупатели, что научные разработки
в области химии шагнули далеко вперед, и теперь более
девяноста процентов вина, продаваемого в России, фальсифицировано.
Конечно же, они таких вин не употребляют,
но если химики научились искусственно старить вино, то
для них нет преград по изготовлению любого Бургундского
или Бордо где-нибудь в Болгарии или Рязанской области.
Конечно же, фирма Алексея Васильевича с Кутузовского
не будет использовать такие вина в своем салоне. Уж очень
ставки высоки у его обитателей, а в народных массах фальсифицированное
вино натурально текло рекой. И текло

~466~



оно через Центральную акцизную таможню, поэтому Лукин
обратил на него внимание и разрабатывал подходы к этому
вопросу, чтобы ударить одним разом по «пойлу» для «дорогих
россиян», как называл Президент Ельцин в своих
обращениях российских граждан.

Лукина вызвал к себе на Пречистенку руководитель
Главного управления по борьбе с контрабандой Ванин.
Александр Владимирович Клепов, его первый заместитель,
находился там же в кабинете, когда Лукин явился по вызову.
Тот сидел сбоку от Ванина спиной к огромной во всю стену
карте России с рельефом местности. Лукин любил разглядывать
дальние уголки огромного пространства, в которых
бывал ранее, но у самого большого шефа было не до этого.

— Как дела на новом поприще, — поинтересовался
Михаил Валентинович. — Какие к нам вопросы?
— Изучаем с оперативным составом обстановку. Намечаем
мероприятия по борьбе с немаркированной акцизной
продукцией, — доложил Лукин.
— Мы поэтому и попросили Вас приехать. Москву
заполонила фальсифицированная алкогольная и табачная
продукция. Пора наводить порядок, — сообщил Александр
Владимирович.
— Я изучал эту проблему. Ознакомился с некоторыми
материалами таможенного оформления этих товаров и
нарушениями при его поставках. Вопрос этот не простой,
Александр Владимирович. — Лукину хотелось услышать
конкретные указания по работе на этом поле, чтобы «не
заехать не туда».
— Но и Вы, Виктор Павлович, далеко не простачок в
этом деле, — улыбнулся Александр Владимирович.
— Поставки вина оформляют на фирмы-однодневки
по утраченным паспортам, потом сразу с колес передают
продукцию другой фирме, и все концы в «вино». Документы
по оформлению похожи все, как близнецы. Меняются
только названия фирм, и такое впечатление, что всем этим
«заправляет» одно лицо, — продолжил Лукин.
~467~



— Да, вопрос серьезный. Элитные грузинские вина
«Хванчкара» и «Киндзмараули» продаются во всех торговых
точках, даже можно купить это вино в булочной или табачном
киоске, — уточнил задачу Александр Владимирович.
— Я обратил внимание на этот факт и такое положение
не только в Москве, а это от Мурманска до Астрахани и от
Смоленска до Владивостока. Раньше я часто бывал в Грузии,
но даже там это вино можно было купить в магазине по
«блату». Оно никогда не стояло на прилавках магазинов,
потому что выпускалось в ограниченном количестве. Из
винограда для производства «Хванчкары» можно было
получить около шести тысяч бутылок в год. И это было пятнадцать
лет назад, а потом эти виноградники вырубили, как
и многие другие. Непонятно, из чего льют эту «Хванчкару»
в таких количествах? — Лукин на самом деле знал тему по
вину, которое поступало в Россию.
— Вижу, вы эту тему знаете лучше нас с Александром
Владимировичем. Успеха вам в работе. Вопросы возникнут,
заходите. — Михаил Валентинович всегда приглашал обсудить
возникшие вопросы.
Правда, не всегда отвечал на них, а все больше предлагал
читать внимательнее Таможенный кодекс и при этом слегка
улыбался. Лукин только однажды попался на приглашении
и напросился на прием, чтобы обсудить возникшие попервости
вопросы, но услышал от большого начальника то
же самое, что надо еще внимательнее читать кодекс. Лукин
тогда сообщил Михаилу Валентиновичу, что внимательно
изучил кодекс и может рассказать даже, что писали кодекс
на кухне московской квартиры одного руководителя Правового
управления, и знает, сколько выпили его авторы. Когда
же наступил срок сдачи Таможенного кодекса, то его создатели
содрали многие статьи Таможенного кодекса Франции
и других стран. Они улыбнулись и поняли друг друга, но
больше ему не предлагали внимательнее изучать Таможенный
кодекс. Не все ли равно, что в нем прописано, так как
в России все меньше стали обращать внимание на закон.

~468~



Виктор давно уже кружил вокруг этой темы, но не мог
начать борьбу с фальсификаторами без команды сверху,
потому что тема была серьезная, и непонятно, куда вели
«концы» этого, с одной стороны, простого бизнеса. В теме
по виноделью он плавал, как рыба в воде. Спрос рождает
предложения, а потребитель уже давно слышал наименования
знаменитых грузинских вин, но мало кто его даже
раз в жизни пробовал. Имеется в виду настоящее, как
«Ахашени», «Твиши», «Хванчкара», «Киндзмараули»,
«Мукузани», «Цинандали» и даже «Рислинг-Кохури»,
поэтому не знают его вкуса и нескоро его узнают, потому что
виноградники были вырублены во время антиалкогольной
компании, проведенной Егором Лигачевым при поддержке
Горбачева. Что они хотели этим добиться неизвестно, а виноградников
не стало именно тех, из которых делали элитные
вина. И не только это коснулось Грузии. Виноградники были
уничтожены в Крыму, Краснодарском и Ставропольском
краях. Эти сорта выводили столетиями.

Вино на протяжении веков служило людям основным
источником утешения и поднятия духа, оно было лекарством
и антисептиком. Всемирно известные виноградники
Бордо существуют более двух тысячелетий. Здесь проходили
многие войны, начиная с римлян. Прошлись здесь и
российские войска Кутузова. Были немцы и англичане, но
ни у кого даже из завоевателей не поднялась рука на виноградную
лозу, которую выводили тысячелетиями. Наоборот,
улучшали эти виноградники и вывели морозоустойчивый
сорт винограда, давший миру «Каберне-Савиньон» и
«Каберне-Фран».

Можно было бы побороться с алкоголем и в России, но
в первую очередь надо было знать, что виноградники — это
достояние республики, это источник получения валюты от
торговли вином, в конце концов, не будешь же гнать вино
из нефти. Шутка такая была: «В деревне Чемодановке
объявили борьбу с алкоголем. В упорной борьбе победил…
алкоголь».

~469~



В России первые виноградники росли по берегам рек
Сунжа и Терек. После привозили саженцы из Персии и
Грузии, где россияне бывали по делам государственной
службы. Все правители России и особенно Петр I указывали
южным воеводам на необходимость разводить виноград, в
том числе рейнских и венгерских сортов, для чего выписывал
из-за границы мастеров по выращиванию и виноделию.
Над виноградной лозой «колдовал» французский винодел
из Бордо Гастен.

Лукину посчастливилось не побывать, а поработать в
командировке еще перед службой в армии на заводе шампанских
вин в поселке «Новой свет», что недалеко от Судака в
Крыму. Этот завод основал князь Лев Голицын. Он первым
в России наладил производство высококачественного шампанского
и собрал единственную в мире коллекцию этих
вин. Он культивировал около пятисот сортов винограда,
выиграл многие мировые выставки вин и шампанского,
потратив на это все свое состояние, а в 1912 году, чтобы сохранить
свое уникальное хозяйство, подарил вместе с землей
и виноградниками Николаю II. Это был государственный
подход к российскому виноделию.

А потом «двое из ларца, одинаковых с лица» из Политбюро
ЦК КПСС уничтожили все, что создавалось в
России веками. И потекли реки фальсифицированного
вина из Болгарии и других стран, которые ничего общего
не имеет с вином, кроме этикеток знаменитых марок
вин, которые красовались на бутылках. И не только вина.
Вся ликероводочная продукция была фальсифицирована
вместе с продуктами питания, которые ссыпались в
Россию, как в «помойку», и быстро заполнили пустые
прилавки магазинов. Да, был такой период в России, что
надо было накормить народ в буквальном смысле слова,
но некоторым руководителям так понравилось работать
с фальсифицированной продукцией, что они не могли
оторваться от сверхприбылей, получаемых в результате
ее реализации. На ее изготовление затраты были умень


~470~



шены в разы, а цены на ее реализацию несколько меньше
от реальной стоимости натурального аналогичного продукта.
Любое вино разбавлялось до тридцати процентов
обычной водой, и никакая экспертиза этого процесса не
показывала. Открыли водопроводный кран, и «деньги»
потекли в карман. Никаких трудозатрат. И таких способов
было масса.

Лукин всегда подходил к выполнению поставленных
задач не наскоком «по-чапаевски», а фундаментально изучал
проблему, собирая оперативную информацию, проводя
экспертизы и опираясь на источники информации.

А сторонников по борьбе с фальсифицированным вином
и, в частности, с грузинским у него было достаточно
и на очень высоком уровне. Даже правительство Грузии
вынесло постановление, что грузинское вино, не разлитое
в бутылки в Грузии, является контрабандным. Это постановление
легло первым листом в папку по изучению
этой проблемы. После он пообщался с проживающими в
Москве высокопоставленными грузинами, которых он знал
по прежней работе, и выяснил, что его знакомый Вахтанг
знает заместителя министра сельского хозяйства Грузии.
Вахтанг уже тридцать лет живет в Москве, но, как утверждают
его земляки-грузины, знает свой родной язык лучше
некоторых грузин, проживающих в Грузии. Он никогда не
говорил с грузинами на родном языке, если присутствовали
его русские друзья, не понимающие их языка. Это уже
культура. У Лукина с Вахтангом было много общих друзей
и знакомых, поэтому они иногда бывали вместе на разных
застольях. Было бы удивительным, если бы Вахтанг никого
не знал бы в Правительстве Грузии. Сам он был из Кутаиси
и Лукин слышал неоднократно, что жена Шеварднадзе —
его крестная мать.

Лукин подъехал к Вахтангу домой на Новый Арбат в
высотку, в которой расположился магазин «Мелодия».
В огромном вестибюле консьержка поинтересовалась у
Лукина, к кому он пришел, и подсказала, на каком этаже

~471~



квартира Вахтанга. В квартире мебели было немного, только
необходимая, но реставрированная и антикварная. Вахтанг
пригласил на кухню, где на стеклянном столе были выставлены
грузинские закуски.

— Павлович, время обеда и я сейчас тебя угощу настоящим
грузинским блюдом «Чанахи». Я только что
приготовил сам из молодой телятины, поэтому никаких
возражений не принимаю.
— А я и не отказываюсь. Давно слышал от друзей, что
Вахтанг-повар в авторитете, — улыбнулся Лукин.
Он знал, что Вахтанг в авторитете не только на кухне, но
и среди жуликов и некоторых сотрудников МВД и прокуратуры.
У многих он был в авторитете. Вахтанг тоже улыбнулся
юмору Лукина и выставил на стол бутылку водки и графин
белого грузинского вина. И по этому поводу он тоже возражений
не принимал, поэтому Лукин решил отделаться
легким вином. Вахтанг разлил по тарелкам густой супчик
«Чанахи», и за столом появился аромат тушеных овощей
с мясом, заправленных сверху мелко порезанной кинзой.
После первой ложки Лукин ощутил приятный вкус этого
блюда, и он не удержался:

— Вахтанг, я много раз бывал в Грузии, но нас всегда
угощали шашлыками и вином, а на утро мацони и мамалыга.
Не знал, что в Грузии есть супы кроме харчо и хаша. Спиши
слова по рецепту.
— Я же знал, что понравится. Никому рецепты свои
не выдаю, но тебе дам, потому что ты сам умеешь готовить.
Может быть, и меня угостишь как-нибудь.
— Можно на даче в ближайшие выходные.
— Спасибо, попозже решим. А рецепт этого блюда очень
прост. Кусок хорошей телятины поварить минут тридцать,
потом нарезать на кусочки и обжарить на сливочном масле.
Баклажаны разрезать с одного боку и нафаршировать курдючным
салом, базиликом и чесноком. Потом обвязать их
ниткой, чтобы начинка не вывалилась при жарке. Картофель
~472~



разрезать на четыре части и тоже обжарить. Болгарский
перец и помидоры также обжарить. Потом все уложить в
кастрюлю рядами и залить бульоном, густо посыпав базиликом,
кинзой и петрушкой. Готовить 20 минут, чтобы
продукты не разварились и не потеряли форму. Вот и вся
премудрость этого блюда.

— Да, не совсем обычно готовится это блюдо. Сначала
все обжаривается, а потом тушится. Ну, тогда за здоровье
кулинара придется выпить.
— Павлович, какие вопросы у таможенников к министерству
сельского хозяйства Грузии?
— Вахтанг, не вопросы, а предложения по совместным
мероприятиям, чтобы поднять виноделье Грузии.
— Это хорошее предложение. Сейчас свяжемся с Гиви,
и думаю, все решим. — Вахтанг набрал телефон заместителя
министра сельского хозяйства Грузии.
— Гиви Георгиевич, ваш друг Вахтанг побеспокоил. Как
здоровье, как дома?
— Все хорошо. Спасибо, батоно Вахтанг. Какие проблемы
в Москве может решить скромный служащий Минсельхоза?
— Да, у меня есть один вопрос по вашей линии. Вы же
в Министерстве курируете виноделье Грузии.
— Вай, о чем ты говоришь, Вахтанг. Какое виноделие
в Грузии осталось. Только в частных дворах можно попробовать
вина. Ты же сам знаешь.
— Тем не менее вся Россия завалена грузинским вином,
— сообщил Вахтанг.
— Это фальсификация наших вин, которая подрывает
наши истинные марки, и чем больше его, тем труднее нам
выйти на российский рынок с настоящим грузинским вином,
— согласился Гиви Георгиевич.
— Вот в этом вопросе мой товарищ из таможни может
вам помочь. Он здесь со мной и лучше сможет объяснить
эту проблему. Можно, я передам ему трубку?
~473~



— Хорошо, давайте, Вахтанг.
— Зовут его Виктор Павлович.
Лукин взял трубку телефона у Вахтанга.
— Здравствуйте, Гиви Георгиевич.
— Добрый день, Виктор Павлович.
— Гиви Георгиевич, я работаю в Центральной акцизной
таможне заместителем начальника по борьбе с таможенными
правонарушениями. Мне поручило руководство
ГТК принять меры к искоренению фальсифицированной
алкогольной продукции на российском рынке и, в частности,
поддельные грузинские вина. Зная постановление
правительства Грузии по этому вопросу, я и обращаюсь к
вам за помощью. Нас интересует количество производимого
вина в Грузии и направленного в Россию, чтобы знать процент
фальсификации. Это не секретные сведения, надеюсь?
— Конечно, нет, Виктор Павлович, но дело в том, что
на территории Грузии на сегодняшний день не работает
ни один ликероводочный завод и не выпущено ни одной
бутылки вина, поэтому вам будет легко подсчитать процент
фальсификации грузинского вина. Он равен ста
процентам.
— Гиви Георгиевич, а Вахтанг, наш товарищ, иногда
привозил из Тбилиси несколько бутылок грузинского вина,
разлитого на заводе.
— Да, такое иногда случается, но это не товарные
партии, нами не сертифицированные, и нет разрешения
Торгово-промышленной палаты Грузии на это вино. Некоторые
частники привозят вино на завод и бутылируют.
Заводы это устраивает, чтобы выдать хоть какую-то зарплату
рабочим. Возможно, с этого розлива можно набрать
товара на одну фуру, но не более, а это капля в море от того
фальсифицированного вина, что в Москве, — пояснил
Гиви Георгиевич.
— Гиви Георгиевич, а вы можете нам прислать письмо
по этому вопросу, и если можно, то с образцами печатей и
подписей руководителей Торгово-промышленной палаты
~474~



Грузии, которые имеют право выдавать сертификаты на
грузинские вина.

— Так его в природе не существует.
— Я понимаю, но некоторые дельцы ввозят в Россию
фальсифицированное вино и предоставляют в таможню
накладные ликероводочных заводов Грузии, что вино там
произведено и разлито, а также сертификаты Торгово-промышленной
палаты Грузии на это вино. Я думаю, что эти
документы поддельны, но мне нужны образцы печатей и
подписей этих руководителей, чтобы провести экспертизы
и доказать нарушителям подделку документов и фальсификацию
вина, — пояснил Лукин.
— Да, вижу ваш серьезный подход к решению этой
проблемы, поэтому эти письма и образцы печатей с подписями
я привезу сам лично, а вы подготовьте мне запрос
на Министерство сельского хозяйства Грузии, — согласился
Гиви Георгиевич.
— Хорошо, Гиви Георгиевич, тогда позвоните нам о
времени вашего вылета. Я организую встречу с нашим
руководством.
— Спасибо, до встречи. Я и сам собирался поднять этот
вопрос. Хорошо, что мы быстро нашли понимание в этом.
Вахтанг был явно доволен, что оказался полезным двум
своим знакомым найти общий язык в важном вопросе.
После беседы с заместителем Министра сельского
хозяйства Грузии у Лукина появилась уверенность в необходимости
проверки поставок фальсифицированного
вина, которое хранилось на специализированных складах
алкогольной продукции. Утром он собрал весь состав оперативно-
разыскного отдела и поставил задачу:

— Евгений Николаевич, надо проверить склады «Альфа-
эко» на предмет хранения контрабандного алкоголя, в
том числе немаркированного. Перекачайте на свой ноутбук
сведения из отдела марок. Проверьте их наличие на бутылках,
а также их соответствие. Одновременно изымите по
пять бутылок грузинских вин для проведения повторной
~475~



экспертизы. Они уже прошли ее в таможенной лаборатории
при растаможке, но меня интересует истинное содержание
этих бутылок. Мне известно, что поставщики этих вин
передают на экспертизу вина улучшенного качества, а народ
спаивают неизвестно чем. Я договорился с проведением
экспертизы в Торгово-промышленной палате России. Вот
и посмотрим, что в этих напитках.

— Виктор Павлович, а как же дела с нарушениями и
протоколы изъятия? — спросил Шувалов.
— Ну, это как само собой разумеющееся. Нарушений
там будет много. От оформления товара на фирмы-однодневки
и на складе не будет хозяина этого груза, потому
что его не существует, поэтому некому будет писать жалобы
прокурору на эти изъятия и проверки. Шучу. Там будут и
другие нарушения. Изымите документы по таможенному
оформлению этого алкоголя, и будет ясно, что на бутылках
либо нет акцизных марок, либо они поддельные, так как
вино уже выпущено в свободное обращение, а марки будут
использованы при растаможке других партий вина. И самое
главное. На днях нам привезут письмо Министерства сельского
хозяйства Грузии, что в этой республике за последние
годы на ликероводочных заводах не было разлито ни одной
бутылки грузинского вина, и все документы таможенного
оформления по этим винам окажутся после экспертизы
поддельными, — проинструктировал Лукин.
— Вот это уже серьезно. Нам все ясно. Разрешите выполнять?
— В глазах «Комбата», как коллеги называли
Шувалова, блеснул азарт сыщика, потянувшего ниточку
контрабанды.
— Да, конечно. Если будут вопросы, звоните.
Евгений Шувалов позвонил через час после приезда на
склад алкогольной продукции.

— Виктор Павлович, здесь много всего того, о чем Вы
говорили. Мы заводим дела о нарушениях на месте и изымаем
образцы алкогольной продукции, но мы здесь обнару~
476~



жили большое количество французского шампанского «Ив
Роше», произведенного в Рязанской области.

— Где, где? — Лукину показалось, что он ослышался.
— В Рязанской области. Вот читаю. В деревне Березовка
Михайловского района. Разве такое может быть?
— Пока не знаю. Ты перезвони мне минут через пятнадцать.
Я свяжусь с Рязанской таможней и выясню.
Он немного знал Михайловский район. Молоко и мясо
там было да еще картошки, сколько хочешь, но чтобы «Ив
Роше», это что-то новенькое.

Лукин набрал телефон начальника таможни. Он общались
полгода назад с прежним начальником Рязанской таможни
Дашкевичем, когда тот менял Лукина на Московской
западной таможне, но тогда не повезло выходцу из Рязани и
его «приняли» в Лефортовском следственном изоляторе,
поэтому Лукина хорошо знали в этой таможне.

Начальник Рязанской таможни подтвердил, что в деревне
Березовка производят шипучее вино «Ив Роше»,
которое очень похоже этикеткой на аналогичное французское
шампанское, но не более.

Евгению Николаевичу Лукин дал команду попросить
без протокола на складе пару бутылок этого «французского
шампанского» из Рязани, так как он являлся внутренним
продуктом России и к таможне отношения не имел. Ему
было интересно, что скажет экспертиза за этот напиток.

Проведенная экспертиза показала, что ничего мудреного
в этом напитке нет. Разбавленный водой технический
спирт до двенадцати градусов, добавлены химические
ароматизаторы, сахар и лимонная кислота, да насытили все
это «пойло» углекислым газом. Таким же способом было
произведено много так называемого шампанского, причем
не всегда брали за основу виноградное вино, а шла любая
«плодово-выгодная» брага, как ранее называли плодовоягодные
вина, которые стоили в два раза ниже виноградных.
Такое «шампанское» можно было сделать и в домашних

~477~



условиях, залив вино в сифон. Только дома вы будете знать,
какое вино залили в сифон, и при его хорошем качестве получите
натуральный вкусный напиток, а в продажу пускают
неизвестно что.

Лукин вспомнил настоящее шампанское «Нового Света
» от князя Голицына или французское, когда стоявшее
в бокале шампанское часами выпускало мелкие пузырьки
газов, а теперешняя газировка пшикала один раз, и через
пару минут в бокале образовывалась «полная тишина» и
следа не оставалось от газирования, кроме привкуса газа.

Более всего его удивила проведенная по их заданию
экспертиза элитного грузинского вина. Эти полусладкие
вина «Хванчкара», «Киндзмараули», «Оджалеши»,
«Ахашени» не имели ничего общего с вином, не говоря
уж об этих знаменитых марках. Ученые на основе исследований
установили, что эти напитки были получены путем
настаивания и брожения сахарного сиропа и третьего отжима
винограда.

Кто получил «третий урожай» с одного и того же собранного
винограда и на этом жмыхе поставил бражку?
Обычно отделение виноградного сока от ягод называлось
отжимом. И не было никаких вторых, а тем более третьих
отжимов винограда. После отжима оставались ветки гроздей,
кожура и косточки винограда, из которых в Грузии
делали чачу — виноградную водку. И это был первый и
последний отжим винограда. Теперь специалисты третий
раз умудрились прополоскать выжимки винограда и сделать
из них элитные вина, добавив массу вкусовых и цветовых
ингредиентов для получения похожего букета элитного
вина. Экспертиза назвала это вино напитком, так как оно
не было вином. Там кроме воды и сахара, из которой получена
брага с запахом винограда, ничего не было, а остальное
сделала химия.

Так куда же делся второй отжим винограда? У хорошего
хозяина теперь ничего не пропадало, и во второй отжим

~478~



винограда также добавляли сахарный сироп и химию. Путем
нехитрых превращений получалось недорогое белое полусладкое
вино из Болгарии «Старый замок», которым также
были забиты все прилавки магазинов в России.

Более того, эксперты определили, что выжимки были
сделаны из винограда, выращенного не в Грузии, а предположительно
на почвах Болгарии. Это послужило Лукину
основанием для общения с представителями таможни
Болгарии, которые периодически приезжали в таможенный
комитет России. Конечно же, если б он обратился к
ним официально с запросом, то они ответили бы так же
официально и никакой информации не предоставили бы,
поэтому Лукин пригласил их в ресторан «Будапешт», так
как их родной ресторан «София» к тому времени закрыли
на реконструкцию. За «рюмкой чая» Лукин выяснил многие
секреты виноделья Болгарии.

Действительно, фальсифицированные грузинские
вина производились в Болгарии в районах Бургаса, Варны
и Пловдива. Ранее в Болгарии насчитывалось несколько
винных заводов, а теперь стало около двух с половиной
тысяч минизаводов по выпуску вина. Чуть ли не в каждом
дворе, где растет виноград, стали разливать вино, но в связи
с обвалом экономики в России спрос на это вино упал
из-за нищенского существования россиян, которые были
не в состоянии купить даже болгарского вина, но настоящего.
Воротилы этого бизнеса и придумали эти дешевые
фальсифицированные напитки под марками знаменитых
грузинских вин.

Болгарские коллеги рассказали, что этими процессами
по производству фальсификата и доставке его в Россию
руководят грузины, которые проживали в Израиле. В таможнях
Болгарии знают, что эта продукция не попадет на
прилавки магазинов Болгарии, и эти «виноделы» вместе
с израильскими грузинами не поят этим болгар. С Россией
у них нет договоренности по борьбе с контрабандой. Гру


~479~



зины «израильского разлива» загружают сухогрузы этим
«пойлом» в болгарских портах, откуда идут в Ильичевск на
Украину, где меняют пакет документов на эти вина. Таможенные
документы с отметками таможен Болгарии исчезают, а
появляются сертификаты Грузии, что эти вина произведены
и разлиты в этой республике. Из порта Ильичевск сухогрузы
идут в грузинский порт Поти, где стоят сутки, якобы для
погрузки этого вина, а на самом деле все трюмы забили им
в Болгарии. Портовая таможня Грузии делает отметки на
декларациях и накладных о выпуске товара, и сухогрузы
направляются в российский порт Новороссийск. Так в
России появляется грузинское вино, которое имеет к этому
отношение только по фальшивым документам. В Новороссийске
эта продукция отгружается в фуры и вагоны для
отправки по российским таможням назначения как элитное
грузинское вино.

Картина была написана маслом. Лукин всегда подходил
к расследованию любого преступления основательно с глубокой
проработкой, чтобы жулики не смогли отвертеться.
В том, что в этом вине утонуло ни одно уголовное дело, он
не сомневался. Он выяснил все подробности их контрабандной
дорожки, вплоть до всех участников от грузин до таможенников,
но он не знал, кто стоит за этим бизнесом. Кто
им «крышует»? Это можно было узнать только методом
«тыка», то есть арестовать крупную партию вина и ждать,
кто проявится с просьбами о спасении этих бизнесменов.
Одно успокаивало его в этом вопросе. Он получил команду
на борьбу с этой контрабандой от руководителей ГУБК, а
это означало, что никого серьезного за этими «воротилами
» «Хванчкары» не было и можно было бы их глушить
по полной программе.

Но было одно «но». Это в уголовном розыске он вычислял
убийц и разбойников без оглядки. Доказал вину — и
точка. А в таможне его давно уже приучили к осторожности
при проведении подобных операций, так как никогда не

~480~



знаешь, чьи «интересы» затронешь, и могут поставить вопрос
«ребром». В угрозыске тоже иногда были вопросы
«ребром», либо ты преступника, либо он тебя. В таможне
немного другая окраска у этого вопроса. Либо ты вовремя
«отъедешь» от жулика, которому плотно сел на хвост, либо
он тебя раскатает через твоих же руководителей. Поэтому,
после того как плотно обложил жулика со всех сторон, как
он сделал сейчас, надо было оставить маленькую щель в этом
кольце, чтобы успеть в нее самому ретироваться. При этом
необходимо сохранить «честь мундира», чтобы никто не
заподозрил тебя в трусости и тем более в коррупции. Такова
таможенная специфика борьбы с контрабандой. Конечно
же, можно проявить принципиальность и довести дело до
логического конца, но тогда оно было бы у тебя последним
в этой службе, а в связи с тем, что ты уже пенсионер, то и
жизни тоже. А контрабандисты все равно бы решили свои
проблемы в дальнейших инстанциях по рассмотрению
дела. Бывали случаи, что потом обвиняли самого борца с
контрабандой. Денег у них много, а бумага все терпит и не
краснеет, как некоторые личности.

С такими правильными мыслями Лукин ожидал новых
поставок вина, чтобы взять контрабандистов с поличным, а
там видно будет. Но даже таких задач Лукин не ставил перед
таможенниками. Оперативники направили ориентировки
по таможенным постам о способах контрабанды этого вина,
о фирмах-однодневнках, на которые нарушители оформляли
это вино, предлагая сообщить в оперативно-разыскной отдел
в случае обнаружения поставок грузинского вина для
проведения проверки. Это было сделано в первую очередь
в целях профилактики этих поставок, и ни один здравомыслящих
коммерсант не сунулся бы на таможню с таким вином
и поддельными документами на него. Если бы они хотели
взять с поличным контрабандистов, то для этого у них было
предостаточно оперативной информации от складских
работников в Москве и таможенников в портах Поти и

~481~



Новороссийска. Не говоря уже о болгарских «товарищах
по оружию», которые были заинтересованы в ликвидации
наплыва фальсифицированного вина из Болгарии и продвижении
на рынок настоящих болгарских вин. В общем-то, все
были за поставки натуральных вин, кроме кучки грузин из
Израиля, которые делали большие деньги из воды и сахара.

Вскоре в Грузии приняли еще один закон о виноградной
лозе и виноделии, где были перечислены семнадцать
местностей, в которых могут производиться вина по месту
их произрастания. Они привязаны к месту физико-химическим
составом почвы и климатическими характеристиками.
Как раз этими исследованиями экспертиза и показала,
что фальсифицированные вина не были произведены в
Грузии, так как виноград, из которого оно было сделано,
произрастал в Болгарии. А Грузия делала запоздалые шаги
в защите своего виноделия. Оно потеряло самое главное
качество у купцов — это доверие, которое вырабатывалось
столетиями и качественными винами. Одними указами и
постановлениями этого добиться невозможно. Это были
робкие попытки выйти на рынок с вином. Теперь винодел
Грузии подает заявку в Минсельхоз с указанием количества
и сорта винограда, который намерен собрать в следующем
году, а после сбора урожая дает сведения о фактическом
сборе винограда и получает разрешение на производство и
сертификацию определенного количества вина, но не более
собранного урожая. После этого вино маркируется российскими
акцизными марками, и только тогда можно спокойно
ехать на таможню. Вот так бы с самого начала и всем.

Но натуральные вина получались в два и более раз дороже
фальсифицированного. И поехало «грузинское винное
сусло» гулять по всему миру. Конечно, же, это было то же
фальсифицированное вино из третьего отжима винограда
и произведено в том же месте и с теми же людьми, но потом
частично переехало его производство в уже знакомую
контрабандными наклонностями Литву. Большое количе


~482~



ство этих вин было произведено в Эстонии. В Россию их
ввозили в красивых бутылках от емкости 0,33 л до 0,75 л,
как произведенные в Голландии из сусла «Хванчкары» и
«Киндзмараули». Потом они якобы переехали в Канаду,
потому что голландцы отказались от производства этих
вин, и опять они попали в контрабандисты. Значит, можно
с ними бороться, если постоянно вести наступательную тактику.
Иначе контрабандисты меняют вывески своих фирм, а
этикетки на бутылках становятся более красочные, изготовленные
в типографиях Запада, а все остальное то же самое.

Контрабанда фальсифицированного грузинского вина
была изучена всесторонне, и Лукин был готов к беседе с контрабандистами
любого уровня, так как на любой их аргумент
от производства, розлива до отгрузки вина из Грузии у него
были четкие ответы на основе документов или достоверной
информации тех же болгарских таможенников.

Ориентировки его оперативников немного остудили
пыл контрабандистов, и они приостановили потоки вина.
Лукин продолжил общение с экспертами по исследованию
вин. Он теперь знал, как определить содержание воды в
вине. Достаточно было поместить пузырек с вином в стакан
с водой и отпустить палец с горлышка пузырька. Сразу будет
видно качество вина. Натуральное вино не смешивается, а
поддельное будет вытекать струйками на дно стакана, и чем
больше оно имеет воды, тем быстрее вытекает. Окрашивание
красных вин происходит при помощи ягод — бузины,
черники, свеклы, но страшна синтетика от нафталина до
фуксина, которые являются ядовитыми веществами. И на
самом деле после красного вина «из Грузии» нередко губы
рта чернели и плохо отмывались даже с мылом, а «Киндзмараули
» и «Хванчкара» явно отдавали свеклой. Такой вот
борщ получался с черникой. Новый кулинарный рецепт
приготовления борща под названием «Хванчкара».

Лукина больше интересовала водка, а вернее, как распознать
ее подделку, так как с грузинским вином было ясно.

~483~



Оно все поддельно. Первым делом, чтобы не открывать
бутылку с водкой, надо ее хорошенько встряхнуть. Если
пузырьки будут крупными, то водка чрезмерно разбавлена
водой, а в нормальном напитке они сбиваются в «змейку»
из мелких пузырьков. Потом надо понюхать содержимое
бутылки, чтобы не выпить какой-нибудь гадости, типа ацетона
или вонючего технического спирта. Можно протереть
салфеткой дно бутылки. Если она произведена на заводе, то
от линии розлива останется след масла. Кустари этого не
знают. И уже потом можно наливать водку, но не в рюмку,
а в столовую ложку и поджечь. Нормальная водка горит
тихим синим пламенем, а не вспыхивает и не дает желтых
всполохов. Вот тогда и можно употребить этот напиток, но
окончательное его качество можно определить обычно после
нескольких рюмок. И все-таки это было ничто по сравнению
с утренним ощущением качества выпитой водки. Это был
окончательный анализ этого напитка и вывод — можно ли
его употреблять в дальнейшем, но это не факт, что понравившийся
по качеству напиток будет такого же хорошего
качества в другой раз приема водки. Так что можно было
быть профессором в этом вопросе, но попасть при очередном
распитии бутылки водки, как в лотерею. С коньяком
обстояло еще хуже. Армянские коньяки постигла примерно
такая же участь, как и грузинские вина. А вот фальсификация
их не выдерживала никакой критики. Считалось за счастье
выпить «ускоренного» коньяка, полученного за счет добавления
в него большого количества дубовой стружки, от чего
он набирал за неделю примерно то, что должен был взять
за годы пребывания в дубовых бочках. Да, и этот процесс
ускоряли методом подогрева. А самый варварский способ
приготовления «коньяков» был с использованием технического
спирта, с добавлением жженого сахара и других
химических вкусовых и цветовых ингредиентов, сходных
с коньячными запахами. Этот напиток был опаснее «паленой
» водки потому, что распознать его вредность по вкусу

~484~



и запаху было трудно, поэтому Лукин отказался от этих напитков.
Во всяком случае, от армянских и других российских
производителей. Ему иногда привозили друзья из Греции
«Метаксу» или, по случаю, из Франции. Вот тогда можно
было насладиться этим напитком. В его отсутствие можно
было выпить виски или джина, но тоже когда был знаком с
поставщиком этих напитков.

В общем, изучение качества алкогольной продукции,
поступающей через таможню в Россию, сделали его привередливым
в употреблении этих напитков, которая была
на грани «завязки с этим делом». Друзья доверяли его
познаниям, которые не раз срывали их вечеринки, когда
Лукин после пригубления спиртного выливал его в унитаз.
Чаще в это место выливали шампанское и коньяк, которые
не выдерживали никакой критики, а грузинские вина были
вычеркнуты из их меню.

Лукину нравилась его новая работа. Он открыл еще одну
страницу новой деятельности — изучение производства
алкоголя. Хотя десять лет назад, правда, в безвыходной
ситуации, он «продолжил банкет» с руководителями Департамента
транспорта США, выставив на стол ресторана
«Союз» несколько бутылок из-под виски, в которые был
разлит сделанный им самим самогон. Он еще тогда был
знаком с методами по настаиванию на дубовой стружке и
травах. Американцы, конечно бы догадались, что это был не
их родной напиток, но они до этого приняли не менее по
500 грамм настоящего виски на каждого. Необходимо было
«добавить» по-русски, а буфет в ресторане был уже закрыт.
Время было такое. В самый разгар борьбы с алкоголем, проводимой
ЦК КПСС, Лукин напоил участников банкета
своим самогоном. Но самогон был классный, американцы
только цокали языком на вопрос Лукина, как виски? Они показывали
большим пальцем вверх и отвечали: «Во! Виски».
Конечно: «Во!» В этих «висках» было под шестьдесят градусов.
Только его заместитель министра Теймуразов сразу

~485~



догадался, что это за виски, потому что бывал у Лукина дома
и всегда предпочитал его собственное производство вместо
водки. Он пригрозил Лукину кулаком под столом, на что тот
только развел руками, показывая, что другого варианта не
было, когда американцы разгулялись, а выпить было нечего.
Хорошо, что машина была со спецсигналами, и пробок не
было на дороге, поэтому Лукин за полчаса обернулся до дома
и обратно. Так, что теперь он изучал тему производства
алкоголя со знанием дела.


«Минздрав предупреждает»


Так пишут на всех пачках сигарет о вреде курения, но
курильщики продолжают дымить, как паровозы. Контрабандисты
тоже знают, что за это им светят большие срока, и
здоровья в местах не столь отдаленных никому еще не прибавилось,
но продолжают контрабасить. Регулярные проверки
складов и торговых точек с алкогольной продукцией
оперативники ЦАТ чередовали с «набегами» на площадь
Киевского вокзала, где обосновались контрабандисты из
Молдавии, специализирующиеся на табачной продукции.
В России уже было отлажено табачное производство, да и
«серый» импорт «ходовых» сигарет заполонил российский
рынок. «Мальборо», «Винстон», «Магма» шли
вагонами из казахских степей, где развернули свое производство
представители Филипп Мориса. Они ввозили свою
продукцию в Россию по различным схемам с нарушением
законодательства. В «серую» и без марок, играя количеством
и сортами в декларациях. Поэтому производители из
Молдавии и Болгарии никак не укладывались в их ценовую
«политику», и приходилось им рисковать, привозя свои
табачные изделия обычной контрабандой. Они набивали
коробками сигарет все технические помещения вагонов,
следующих из Кишинева на Киевский вокзал. Этим же путем
следовали и другие сигареты, произведенные в разных
странах. Так образовался стихийный рынок по продаже

~487~



контрабандных сигарет в Москве, совсем не хуже, чем в
Одессе. Куда там одесситам с десятком блоков импортных
сигарет. С площади Киевского вокзала грузовые машины
с контрабандным товаром отъезжали, как рейсовые автобусы
в час пик, через каждые пять-семь минут. Такой же
поток был и при доставке. Основная часть контрабанды
приходилась на ночные поезда, к которым в отстойники
подруливали грузовики, и сигареты «шли» по московским
улицам по внутренним накладным, в лучшем случае, но и в
этом не было необходимости, потому что поток «шел» не
в супермаркеты, а на оптовые рынки, так как пачки были
без акцизных марок.

Оперативники из розыскного отдела быстро заполнили
ангары на таможенном терминале «Виг» в Люблино под
самый потолок коробами контрабандных сигарет. Там же
образовался и склад изъятой алкогольной продукции, какой
даже в «крутом» супермаркете не увидишь. Опера «накрыли
» канал поступления дорогостоящих коньяков и виски из
аэропорта «Шереметьево». Партии были небольшими, по
несколько коробок, которые экипажи международных рейсов
контрабандным путем доставляли в Россию и сдавали в
торговые точки. Продукция была немаркированной или с
левыми акцизными марками, которые не соответствовали
даже литражу бутылки и тому, что было написано на марке.
На литровые бутылки с виски и коньяком были наклеены
марки по 0,7 литра для вина.

Изъятая алкогольная и табачная продукция уже оценивалась
в семь миллионов долларов, но контрабандистов
от этого не становилось меньше. Они не страдали от наложенных
штрафов и конфискации товаров. Все «шишки»
доставались торговым людям, которые реализовывали немаркированную,
а значит, контрабандную продукцию. При
обнаружении больших партий товара установить хозяев
груза не удавалось, и он конфисковался как бесхозный.

У Лукина и его оперов тактика по сбору необходимой
информации осталась прежней. Он снижал штрафы по этим

~488~



делам только тем нарушителям, которые делились с ним
информацией о контрабандистах, и картина принимала
реальные очертания. Можно было планировать более крупные
операции, хотя нелегальный табачный бизнес в России
особой «погоды» для экономики не делал. Этот бизнес,
пожалуй, один из самых монополизированных в мире, поэтому
сами бизнесмены намерены были «сдавать» своих
конкурентов, причем официально обращаясь в правоохранительные
органы. Большую часть всей табачной продукции
контролировали международные компании с многочисленными
представительствами в разных странах. Исключением
является Китай. Там самое крупное производство, которое
составляет около трети мирового, да и курильщиков в Китае
350 миллионов, которые, как настоящие патриоты, курят
только свои сигареты.

Такое же происходило и в России, но до развала СССР.
Тогда качество отечественных сигарет было не лучшее, но
курильщикам приходилось поддерживать отечественную
марку. Как говорят в народе: «За неимением горничной
дерут дворника». Импорт в СССР попадал в табачные
киоски в виде болгарских сигарет. Некоторые курильщики
потягивали «Стюардессу», а у других был «Опал». Так
назывались болгарские сигареты. Временами появлялись
в продаже «Мальборо» из Кишинева. Остальные пользовались
услугами фарцовщиков или приобретали сигареты
в «Березке». Теперь в России табачный бизнес, как и весь
остальной, в частных руках.

Периодически в различных глухих деревеньках России
появлялись мини-заводы по производству «Мальборо»,
которое ничем не отличалось от знаменитой «Примы»
без фильтра, потому что и делались из этого табака, а может
быть, с добавлением махорки для крепости. Эти заводики
«молотили» в круглосуточном режиме, пока им не устраивали
операции «маски-шоу».

Недавно такой заводик «накрыли» в Талдоме, который
трудился под «крышей» местной администрации.

~489~



Как писали классики, одни мечтали открыть свой свечной
заводик, а эти открыли табачную фабрику, не зарегистрированную
в госорганах. Нормально. В этом «бардаке» они
«молотили» не один год. Раньше все «табачники» были в
руках государства, и левых фабрик не могло быть, а теперь
не только в частных руках, но еще и большинство из них
принадлежит иностранным компаниям, но им выжить в
российских условиях не так-то просто. Производственная
линия подпольного завода табачных изделий стоит около
двух миллионов долларов, а окупается она за три-четыре
месяца. Так что при хорошей «крыше» по истечению этого
срока можно «молотить» себе на прибыль. На этот «левак
» и цены сбрасывают, чтобы быстрее его реализовать.
Они могли себе это позволить, потому что их себестоимость
в разы меньше той, что выпускают крупные компании, которые
платят налоги, и их качество продукции хоть как-то
контролируется, а здесь «теневики» работают на себя. Им
далеко до строгих европейских или американских стандартов.
Здесь в производстве идет любое просроченное сырье.
Какой контроль может быть в ауле Северного Кавказа или
глухой деревушке российской глубинки.

Рынок на Киевском вокзале реагировал ценами на все
крупные операции оперов по борьбе с теневым табачным
бизнесом. Накрыли табачную фабрику в Талдоме, и «Мальборо
» поднялось в цене на этом рынке. Прошли рейдом по
поездам от Ярославского вокзала в сторону Китая, и цены
на рынке отреагировали на тридцать процентов. И большого
ума не надо, чтобы выяснить источник поступления
контрабандных сигарет на Киевский рынок.

Между тем в России, по данным «Табакпрома», выкуривается
около 270 миллиардов сигарет. Пятнадцать
миллиардов ввозят из-за рубежа, это не считая контрабанды
и подпольных заводиков. Эту цифру подсчитать невозможно,
но подсчитано официальное производство табачных
изделий, и они составляют 340 миллиардов сигарет. Вот и
получается, что перепроизводство сигарет в России от 30 до

~490~



50 процентов, а это кризис в этой отрасли, которую на 90%
контролирует иностранный капитал, поэтому и получается,
что трудно работать иностранному бизнесмену в России. За
«бугром» не может быть такой массовой контрабанды и
многих подпольных заводиков. Это «перепроизводство»
сигарет вот-вот хлынет через Калининградскую область в
Литву, а далее в Европу. Дорожка там уже давно накатана
контрабандистами, которым все равно, куда тащить контрабандный
товар. В Россию или из нее, лишь бы было им
выгодно. В Европе сигареты в несколько раз дороже, чем в
России, так почему бы им не попробовать наших с добавками
махорки. Вот это «Мальборо».

Кому это пришло в голову, подарить этот бизнес частным
лицам, которые оказались иностранцами, а в российском
табачном бизнесе «крутились» ежегодно около
десяти миллиардов долларов. И то, что таможенные опера
«Акцизки» «наковыряли» по рынкам и киоскам немаркированных
сигарет на миллионы долларов, говорит о масштабе
контрабанды и подпольного производства сигарет, а
не об их профессионализме. Этот бизнес можно сравнить
только с нефтяным и газовым. А может и переплюнуть, потому
что там есть хоть какой-то государственный контроль,
а в табачном бизнесе только дым от выкуренных сигарет,
который «дымовой завесой» прикрывает все «темные»
дела этого бизнеса. Но «кто-то» его контролирует. Не
могут же миллиарды долларов «гулять сами по себе».
Информации поступало по этой теме «море», но чем она
была конкретней, тем меньше интересовала Лукина, потому
что она была не его уровня по службе, и ему было понятно,
почему компетентные органы не занимались этими левыми
потоками сигарет. Это было равноценно, что влезть в нефтяной
левый бизнес. Финал был бы таким же. Этим потоком
смоет и выбросит он где-нибудь на помойке. Как говорили
нефтяные «короли»: «Запихнут в трубу и дадут давление».
Поэтому приходилось ему довольствоваться со своим немногочисленным
штатом в пять оперов из розыскного

~491~



отдела налетами на Киевский вокзал да еще на охамевших
бизнесменов, которые завозили вагонами немаркированные
сигареты из Молдавии и Болгарии. Под их «горячую
руку» попадали и казахи с Чимкентской табачной фабрики
совместной «Филипп Морис».

На протяжении последних пяти лет контрабанды сигаретами
ежегодно растет. Началось это после распада СССР,
когда резко увеличился спрос на импортные сигареты. Если
в России подсчитать размеры контрабанды невозможно, то
крупнейшие мировые производители подсчитали это самым
простым способом: между экспортом и импортом сигарет
оказались неучтенными четыреста миллиардов сигарет,
которые произведены, но не прошли этих учетов, значит,
являются предметом контрабанды, но опять же выяснить,
какая доля из них приходится на Россию, невозможно.
Можно только предположить, что эта доля равняется примерно
ста процентам, так как в других странах «контрабасить
» сложнее и, можно сказать, почти невозможно. Хотя
эта цифра превышает количество потребляемых сигарет
в России, а это означает, что ее территория используется
контрабандистами для транзита контрабандных сигарет.
Это в первую очередь относится к маркам «LM», «Кент»,
«Мальборо» и «Парламент», которые не производятся
кустарным способом, а делаются на этих же табачных фабриках,
но не в рабочее время, а в так называемые вторые
и третьи смены. Ведь станки не устают, а все линии автоматизированы.
Чтобы уйти от высоких акцизов на табачную
продукцию, она пускается в «путешествие» по мировым
странам и частенько попадает обратно в страну-производителя,
но контрабандным путем.

Наверное, самыми серьезными борцами с контрабандистами
в мире являются сотрудники таможенной криминальной
полиции Германии, которую немцы побаиваются больше,
чем свою уголовную полицию. По их данным, только в
результате контрабанды сигарет из Черногория Евросоюз
понес убытки в виде неуплаченных налогов около четырех

~492~



миллиардов долларов. По их сведениям, руководитель этой
страны Джуканович «сколотил» целое состояние на «поощрении
» этого «теневого» бизнеса. Вот это был уровень
государственного деятеля «новой» формации. Владельцам
крупнейшей табачной компании «Филипп Морис» такие
сказочные прибыли и не снились.

В Московской транспортной прокуратуре проходило
очередное координационное совещание руководителей
Московской милиции, прокуратуры и ЦАТ по вопросу
борьбы с контрабандой и фальсификацией табачной продукции.
Здесь же присутствовали российские предприниматели,
выпускающие сигареты, и представитель компании
«Филипп Морис». Совещание проводил Московский
транспортный прокурор Скаредов Георгий Иванович в
обычной обстановке, заслушивая отчеты о проделанной
работе и намеченные мероприятия. На выступление представителя
«Филипп Мориса» Дрюбона, который сообщил
об отсутствии в России «почвы» для контрабанды сигарет,
в связи с низкими акцизами на сигареты и их стоимостью
не дороже пятидесяти центов за пачку, Лукин хихикнул, что
не осталось без внимания Дрюбона.

— С моим мнением таможня не согласна? — спросил
он Лукина.
— Нет, почему? Я готов согласиться с вашими логическими
рассуждениями, но вот контрабандисты мыслят
по-своему. Не далее как два дня назад наши сотрудники
задержали два вагона болгарских сигарет марки «Стюардесса
» и «Опал».
— Я не имел в виду производителей Болгарии, Китая
и Молдавии, — уточнил он географию происхождения
контрабандных сигарет в Россию.
— Но им хочется конкурировать с вашим «Филипп
Морисом», чтобы цены на реализацию продукции были
ниже, чем на вашей совместной фабрике в Казахстане. Кстати,
их большая партия сигарет недавно была задержана при
недостоверном декларировании. Они хотели растаможить
~493~



«Мальборо» как сигареты без фильтра марки «Прима».
А если взять известные западные марки, то этими изъятыми
немаркированными сигаретами у нас на таможне ангары
забиваются до крыши. Изъятое оценивается уже на сумму
около семи миллионов долларов по ценам оптового рынка,
и мы понимаем, что изъятое составляет «каплю в море» от
контрабанды сигарет в Россию. А Вы говорите об отсутствии
«почвы» для контрабанды.

— Возможно, эта продукция подпольных заводов в России
и ближнем зарубежье, — не сдавался господин Дрюбон.
— Хотелось бы так думать, но наши эксперты дали
заключение по этой продукции, что они изготовлены в
фабричных условиях Запада, а по нестандартным пачкам
сигарет «Парламент» с угольным фильтром даже предположений
других и не может быть, — поставил точку в их
споре Лукин.
Участники совещания явно оживились от такой информации.
Лукин не собирался выступать на этой «пустой
говорильне». Знает он эти координационные совещания.
Проводят совещания на высоком уровне, поставят «галочку
» о проведении одного из пунктов плана мероприятий,
выйдут и забудут тут же, по какому поводу собирались.

— Лукин, у вас есть какие-то предложения по рассматриваемому
вопросу? — спросил прокурор Георгий Иванович.
Они были с ним давно знакомы. Вместе неоднократно
выезжали на рыбалку и охоту, причем в различных компаниях
руководителей милиции и прокуратуры, которые
между собой не были связаны, но они оказывались в числе
пригашенных, поэтому при встрече на природе они откровенно
удивлялись.

— Конечно, Георгий Иванович, есть, и они очень конкретные
и, пожалуй, единственно реальные, чтобы выйти победителями
в этой борьбе с контрабандой и фальсификацией,
хотя их считают некоторые «жулики» фантастическими,
но для этого мы и собрались. Да, и вопрос поддержки нашего
отечественного производителя сигарет немаловажен.
~494~



Георгий Иванович не раз заводил с Лукиным разговоры
на рыбалках и был уже знаком с его позициями по работе
оперов с добровольными помощниками. Лукину напоминали
эти секретные приказы и наставления, что-то от морального
кодекса строителя коммунизма. Такое же отличное от
других он имел мнение и по другим вопросам.

— Мои предложения основаны на мировой практике.
Не будет успешной борьбы с контрабандой в любых проявлениях
до тех пор, пока оперативные службы будут в
подчинении таможни, которые находятся в зависимости от
владельцев складов. Они и диктуют «модные» схемы контрабанды
и «подогревают» таможенников, участвующих
в этом оформлении товаров. В Германии и других странах
такого нет, да там и «монополька» на табак, алкоголь, не
говоря уже о золоте и нефти.
— А ближе к нашей теме?
— Куда уж ближе. В нормальных странах оперативные
службы получают какой-то процент от конфискованной
контрабанды, и это при том, что у них государственной
контрольный пакет в этом бизнесе, а у нас все в частных
руках, и мы защищаем частный бизнес.
— Почему? Ведь эти суммы от конфискованного товара
идут на развитие таможенной системы.
— С этим я опять столкнулся на таможне. Опера конфискуют,
а таможенники принимают решения по оценке,
и, в конце концов, получается, что товар на несколько
миллионов долларов является нетоварной партией, что
очень дорого обходится его маркировка, что он станет нерентабельным.
— Что же Вы предлагаете? Чтобы бизнесмены доплачивали
оперативным службам за эту работу?
— В рамках принятого закона по этому поводу и добровольных
взносов табачных магнатов, желающих защитить
свой бизнес. Уж если у нас в стране рыночные отношения
и все равно такие решения принимаются, но в виде взяток,
а принятие такого закона нанесет серьезный удар по кор~
495~



рупции и узаконит финансовые отношения бизнесменов
с фискальными службами, — Лукин видел, как зал ожил.

Аудитория явно перестала дремать на совещании от
таких предложений, и начали шушукаться. Лукин это называл
«подкинуть немного шизухи, чтобы разбудить присутствующих
».

— Лукин, эти предложения интересны, но они не ко
времени, да и не нам их решать.
— Тогда все остальное это — мышиная возня, а не борьба
с коррупцией и контрабандой.
Георгий Иванович подвел итоги совещания и пожелал
всем успехов, а когда выходили из зала, поравнявшись с
Лукиным, вполголоса сказал ему:

— Виктор Павлович, ты когда-нибудь дошутишься со
своими предложениями.
— А я никогда не шучу, Георгий Иванович.
— Тем более нельзя говорить такие вещи при такой
аудитории.
— Вы имеете в виду, что они могут быть участниками
этих контрабандных схем? — и, видя, как Скаредов готов
возмутиться, — вот сейчас шучу, шучу. Наши рыбачки собираются
в Лотошино карпов поудить. Вы как?
— Всегда готов.
— Тогда Валера Овчинников с вами свяжется поближе
к выходным.
— Хорошо. До встречи.
Конечно же, Лукин шутил в своих предложениях, чтобы
«встряхнуть» присутствующих, которые уже привыкли к
его бунтарскому характеру и с улыбкой встречали предложения.
Говорят, что в каждой шутке есть доля правды, но
здесь была «голая» российская действительность, и кто это
знал, то им не было так смешно.

События на таможне неоднократно доказывали, что он
прав, но ничего изменить было невозможно. Сотрудники,
расследовавшие дела о нарушениях, при повторном осмотре
изъятых вещественных доказательств обнаружили про


~496~



пажу элитных коньяков и виски, которые были переданы
начальнику отдела по работе с конфискатами таможни на
ответственное хранение. Этот «чудик» принял самостоятельное
решение. Он пояснил, что это нетоварная партия
и поэтому подлежит уничтожению. Ему хорошо были
знакомы правила такого уничтожения. Он же решил ни с
кем не делиться этими напитками, поэтому и способ уничтожения
он выбрал более надежный, чем было прописано
им в его протоколе об уничтожении, якобы путем разбития
бутылок. В действительности он их не разбивал, а распивал,
не просыхая от виски и коньяка, как обычный алкоголик.
Допустили «козла в огород». Конечно, его уволили, и у Лукина
появилась возможность продвинуть на эту должность
инспектора из отдела расследований, красавицу Светлану
Привалову, которую он пригласил на работу из Московской
таможни и симпатизировал ей, но не более.

Приятно было осознавать, что в его правоохранительном
блоке таможни все продвижения по службе проходили
бескорыстно, но уже была информация о сговоре медицинских
комиссий с кадровыми аппаратами таможен, которые
обкладывали «данью» вновь принятых сотрудников.

Из деревни Лешково, что рядом с Павловской Слободой
по Новорижскому шоссе, позвонила дознаватель таможни
Катерина.

— Виктор Павлович, я приехала на склад, чтобы осмотреть
изъятые по уголовному делу о контрабанде болгарские
сигареты в количестве двух вагонов. Но меня сюда не пускают.
Закрылись изнутри.
— А что говорят?
— Ничего не говорят. Слышно было, что подошли к двери
ангара, а когда мы представились, то за дверью все стихло.
— Катерина, посиди пока в машине, а я сейчас пришлю
тебе наряд милиции из Павловской Слободы, и наши оперативники
сейчас подъедут с Шуваловым.
Лукин собрал свое немногочисленное войско оперов с
их начальником отдела Новиковым.

~497~



— Виктор Николаевич, отправьте Шувалова в помощь
дознавателю и свяжитесь с бойцами СОБРа. Надо пробраться
на наш склад и осмотреть изъятые сигареты. Совсем
обнаглели бизнесмены, что на таможенный склад не пускают.
Так скоро и в таможню не пустят. Пусть ребята заведут дела
по неповиновению, я их оштрафую на полную катушку.
Таможенники, милиция и бригада СОБРа, специального
отряда быстрого реагирования ГТК, встретились на
кругу перед деревней Лешково и колонной тронулись на
складские помещения таможни. Около складов их встретила
дознаватель Екатерина.

— На этих складах находятся два вагона болгарских
сигарет, которые изъяты по уголовному делу о контрабанде
как вещественное доказательство. Я хотела провести их
осмотр, но меня не пускают.
— Ты стучала в дверь? — поинтересовался Шувалов.
— Да, но там тишина. Должна быть охрана, так как мы
положили сигареты под ответственное хранение.
Они подошли к воротам и постучали, но в ответ тишина.
Сотрудник милиции ударил несколько раз дубинкой по
металлическим воротам, и за ними зашевелились.

— Откройте, милиция! — гаркнул сержант милиции.
— Не можно, хозяина не велела, — ответил мужской
голос, явно не русской национальности.
— Какие команды будут, командир? — спросил Шувалова
бригадир СОБРа.
— Только штурм. Вперед, — отдал приказ Евгений.
Собровцы в черных масках, которые наводят ужас среди
жуликов, помогая друг другу, как «кузнечики» попрыгали
через забор, и через минуту ворота склада со скрипом распахнулись.
Оперативники увидали лежащими вниз лицом
охранников склада, а рядом с ними таджика, не знающего
русского языка. Картина, что увидели оперативники на
таможенном складе, не поддавалась никакому логическому
объяснению. От двух вагонов, изъятых болгарских сигарет
и следа не осталось. Ни одной пачки. На их месте в короб


~498~



ках, составленных друг на друга, стояло более вагона белое
полусладкое вино «Старый замок», болгарского происхождения,
согласно этикетке. Еще больше было коробок с
пустыми бутылками и с коньком, на которых красовались
новые этикетки болгарских коньяков «Плиска» и «Солнечный
бряг». Здесь же были бочки с техническим спиртом,
мешки с сахаром и пакеты с химическими красителями и
коньячными запахами, как бы после настаивания в дубовых
бочках. Эти химикаты придавали этому «пойлу» вид и запах
коньяка. На электроплите они варили жженый сахар,
который использовался как ингредиент для получения этого
коньяка. Таможенники уже знали результаты экспертиз по
вину «Старый замок», которое производилось из второго
отжима винограда, и от виноматериалов в нем оставался
только их запах, усиленный химикатами. Какого качества
получался после их соединений с техническим спиртом этот
«коньяк», нетрудно было догадаться. Всем этим процессом
заправляли четыре молдаванина.

Приехавший директор складских помещений Смирнов,
которому были переданы на ответственное хранение изъятые
вагоны сигарет, пояснил, что контрабандисты каким-то
способом выяснили, где таможня хранит конфискованные
у них сигареты. Было ясно, что эти сведения они могли
получить либо от самих таможенников, либо проследить
при перевозке сигарет. Трудно было бы спрятать от посторонних
глаз два вагона сигарет. Кладовщик таможенного
склада Николай оказался жителем Молдавии. Он вступил
в сговор с контрабандистами и продал эти сигареты, которые
перевезли на Киевский вокзал, где задерживались,
и тем же лицам, к кому они шли контрабандой. А на этом
месте в ангаре устроил со своими земляками цех по розливу
«коньяка».

— А Вы куда смотрели? — спросил Шувалов.
— Я был в отпуске, а когда вернулся, то уже все состоялось.
Николай заверил, что его «боссы» уладили все
вопросы с таможней, — сказал Смирнов.
~499~



— Давайте документы на вино, — Евгений Шувалов
включил ноутбук с базой данных по акцизным маркам на
вино.
— С этим вопросом все в порядке, вино растаможено.
— Может быть. Проверим, но оно все равно предназначалось
для фальсификации коньяка и это уже по линии
милиции. Сюда уже едут сотрудники ОБЭПа из УВД
Истры. У вас как с головой, все в порядке? Мало того, что
похитили два вагона сигарет да еще на таможенном складе
устроили цех по фальсификации коньяка. Вокруг в колхозах
брошенные коровники, там бы вас долго никто не нашел.
Просто охамело жулье в этом королевстве.
— Я же сказал, Николай меня заверил, что по всем вопросам
договорился.
— А где он сейчас?
— Должен вернуться. Он повез в торговые точки очередную
партию коньяка.
— Пойла, а не коньяка. Давайте его данные. Вы со своей
командой сейчас поедете в милицию для дачи показаний.
Вам, наверное, излишне объяснять, что Вы в первую очередь
заинтересованы, чтобы Николай не ударил в бега и
как можно скорее оказался у нас. Иначе Вы пойдете по делу
«паровозом» и будете отвечать за «всю мазуту», — нарисовал
ему мрачную картину «Комбат».
— Поверьте мне. Я даже не был с ними в доле, поэтому
я сейчас позвоню Николаю и назначу с ним встречу. Можете
брать его на встрече. Он меня подставил и обманул, что
все дела уладил на таможне, как я понял. Моя совесть будет
чиста при этом.
— Вот теперь чувствуется, что вы стали что-то соображать.
Договаривайтесь о встрече.
Вино оказалось оформленным на таможне. Местная
милиция возбудила уголовное дело по фальсификации коньяка,
а другое дело — по хищению двух вагонов болгарских
сигарет. Четверых молдаван арестовали. Николая задержали
при встрече с директором. Они во всем признались, да и не

~500~



было возможности для препирательства, насколько была ясная
картина их преступления, но они молчали на следствии
о своих хозяевах этих бизнесов.

А эти «теневики» были не простыми жуликами. Они
гоняли контрабандные сигареты вагонами и такими же партиями
фальсифицированное вино под маркой болгарского
«Старый замок», а когда произошло затоваривание складов
этим вином, то организовали производство «болгарского
коньяка» в Подмосковье. Было видно, что эти операции не
по зубам были для молдаван, которых арестовали, и они сознались
в содеянном. Таможенникам оставалось только нанести
очередной удар по контрабанде на Киевском табачном
рынке в Москве в поисках похищенного, но эти два вагона
словно растворились в многочисленных торговых точках на
рынке. Единственным подтверждением того, что два вагона
«упали» на прилавки этого рынка, было снижение цены на
болгарские сигареты.

В конце рабочего дня Лукину позвонил один из руководителей
Московского таможенного управления Валентин
Григорьевич Плотников, который поддержал его в «разборках
» по конфискованным машинам на московской
таможне, когда Лукин поднял на них цену в три раза и
получил маленькую «войну». Он был благодарен ему за
моральную поддержку.

— Виктор Павлович. Ко мне обратился мой знакомый
депутат Госдумы, Леонид Черненко. Мы с ним вместе работали
в ЦК комсомола. У него возникли вопросы по вашей
таможне. Прими его и помоги по возможности.
— Хорошо, Валентин Григорьевич, пусть подъезжает.
Черненко зашел через несколько минут, и было впечатление,
что он находился уже в таможне у кого-то в кабинете,
чтобы решить свою проблему, но Лукин встал на его пути и
он искал его знакомых, так как в том кабинете ему, вероятно,
отказали, сославшись на оперов, ведущих это дело.

— Здравствуйте, я от Плотникова, — произнес Черненко
и предъявил удостоверение депутата Госдумы.
~501~



— Это лишнее, Леонид Леонидович. Могли бы и не
беспокоить уважаемых руководителей. Мне достаточно
просьбы хорошего человека, — Лукин показал пальцем на
его удостоверение.
— Очень хорошо. Виктор Павлович, как бы решить
вопрос с получением вагона вина «Старый замок», который
изъяли в деревне Лешково. Оно принадлежит нашим
компаньонам.
— Леонид Леонидович, дело в том, что мы к этому вину
никакого отношения не имеем. Оно растаможено и даже
маркировано правильно. Теперь это дело милиции.
— Да, я знаю, но они боятся, что вы будете жаловаться в
прокуратуру, если они отдадут нам вино. Милиция молдаван
арестовала вместе с кладовщиком Николаем и вменила им в
вину только изготовленную фальсифицированную коньячную
продукцию. А из остального вина они не собирались
делать коньяк.
— Нет, жаловаться мы не будем, если они разберутся с
похищенными сигаретами.
— Какими сигаретами? Я не в курсе.
— Ну как же? На этом складе лежали на ответственном
хранении два вагона изъятых по уголовному делу о контрабанде
сигарет, а эти молдаване их похитили и продали,
поэтому нам не надо жаловаться в прокуратуру. Дело было
возбуждено по контрабанде и передано прокурору, но без
вещественных доказательств. Теперь это вопрос милиции
и прокуратуры. Только когда мы передавали это уголовное
дело о контрабанде, то приложили протокол осмотра этого
склада с вином и коньяком, техническим спиртом и химикатами
вместо сигарет. По своему опыту я знаю, что такие дела
обычно объединяются прокуратурой, поэтому не понимаю,
как милиция хочет выдать Вам вино. Это же вещественные
доказательства.
— Да… дела. Вот цыгане подставляют. Поставили меня
в центр этих событий, не сообщив обо всех обстоятельствах
этого дела, — развел руками Черненко.
~502~



— Да, неприятные дела. У них совсем мозгов нет. В этом
же колхозе вокруг нашего склада стоят пустые коровники,
теплые с освещением, и никто туда сто лет не сунется. Нет,
им надо было заниматься фальсификацией коньяка на таможенном
складе, где хранятся изъятые контрабандные сигареты.
Неужели было непонятно, что за ними придут опера.
— Да, охамели жулики. Так вы не будете против, что мы
решим вопрос по вину с милицией.
— Я вас предупредил обо всей «кухне» вокруг этого
склада, а там сами решайте. Нам до него дела нет, кроме как
лишить таможенной лицензии этот склад, да и это будет
решать ГТК.
— Спасибо и на этом. Разрешите Вам потом позвонить.
— Да, конечно. Мне и самому интересно, чем закончится
эта история с вином.
Лукин почувствовал усталость от всей этой «дури», а
вернее, от хамства жуликов. А еще вернее, не жулики охамели.
Вот такие депутаты Госдумы России, которые участвовали
в таком преступном бизнесе и не стеснялись говорить об
этом, что являются компаньонами арестованных. Делают,
что хотят, да еще высокими «крышами» обставляются, а некоторые
высокопоставленные лица в государстве не гнушаются
любыми видами заработка, не вникая в суть вопроса.

Черненко позвонил на следующий день. Вагон вина
им отдали, так как не было доказательств, что они хотели
использовать его на производстве «левого коньяка». Он
позвонил специально, чтобы показать, какой он всемогущий
перед правоохранительными органами, и предложил
Лукину встретиться. Он сразу понял суть продолжения
этого знакомства, которое Черненко хотел поддержать для
решения темных делишек. И противно было Лукину от того,
что при передаче материалов для возбуждения уголовного
дела по этим фактам все доказательства были по этому вину
и из него должны были изготовить то самое «пойло» и
травить россиян, в чем признались молдаване. Потом по
просьбе депутата или кого еще эти доказательства исчезли.

~503~



У таможенников совесть была чиста. Это они пресекли
преступную деятельность этой группы, но не докопались
до всех участников. Не их было дело.

Накануне ему позвонил Валера Овчинников и предложил
поудить карпов на его даче. Да эта рыбалка и была в
буквальном смысле на даче, которая расположилась недалеко
от Лотошино за Волоколамском, на берегу реки Сестры.
Небольшой бочажок реки был внизу от его бани. Наживки
на крючках тут же поплюхались в воду с крыльца бани.
Поплавки замерли в тихой заводи, и почти сразу началась
поклевка. Такой рыбалки он еще не видел, чтобы ловить с
крыльца бани. Лукин приехал с женой Олесей, которая тоже
была заядлым рыбаком, и не портила их компанию. Вот
только у нее была проблема с насадкой червей на крючок,
и она постоянно обращалась с этим к Валере или Георгию
Ивановичу. У московского прокурора рыбалка не заладилась,
а Олеся таскала плотву одну за другой. Через полчаса
садок наполнился плотвой и окушками.

Валера отправил улов жене на кухню, а сам предложил
пройти на пруд за карпами. Здесь уже садком для рыбы
обойтись было невозможно, и Валера прихватил с собой
несколько сеток для картошки. В каждую из них спокойно
помещалось не менее тридцати килограммов рыбы. На этих
прудах ранее разводили карпов, но давно уже это дело забросили,
а карпы размножались сами собой. Рыбалка здесь была
разрешена по путевкам, а из-за отдаленности от обжитых
районов рыбаков здесь бывало немного, если не сказать что
их вообще не было. После забрасывания удочки ее поплавок
стоял неподвижно не более десяти секунд. Потом подсечка, и
карп начинал свои резкие «выкрутасы» под прямыми углами,
пытаясь сорваться с крючка, что у некоторых получалось,
но тут на его место «садился» на крючок другой. Рыбалка
была веселой, но опять у Георгия Ивановича не все ладилось.
Он пытался забрасывать поплавок своей удочки рядом с
поплавком Олеси, но у нее клевало, а он только наблюдал за
своим поплавком. Через два часа клев прекратился. Види


~504~



мо, карпы отошли от берега, и попадали только заблудшие
одиночки. Карпы были все примерно одинаковые, около
килограмма весом. Весь улов делился на всех участников рыбалки
поровну, что получалось не менее мешка на каждого.
Тамара, жена Валеры, приготовила уху и нажарила рыбы.
Кто был не за рулем автомобиля, позволил себе несколько
рюмок водки, а Лукин перекинулся парой фраз с прокурором
по уголовному делу о контрабанде сигарет.

— Все арестованы. Мы попробовали обнаружить похищенные
сигареты, но они растворились в «море» контрабанды
на Киевском вокзале, — сообщил Лукин.
— Неужели такой размах, что два вагона «растворились
»?
— Именно так, Георгий Иванович. Надо было бы пригласить
того представителя «Филиппа Мориса», что уверял
на совещании об отсутствии «почвы» для контрабанды
сигарет в России.
— Да, не знают на западе России.
— Возможно, что скоро этот «пробел» наши контрабандисты
устранят.
— Что ты имеешь в виду?
— В России идет перенасыщение рынка сигаретами,
а это означает, что они вскоре окажутся контрабандой на
Западе, где пачка сигарет стоит от пяти до семи долларов
за пачку, а у нас до пятидесяти центов. Кто же откажется от
такой прибыли, — предположил Лукин.
— Ты, наверное, прав, но это уже будет не нашей головной
болью.
— Вот это и радует, а «Филип Морис» говорил, что в
России «почвы» нет. Посмотрим, как они запоют на Западе
от потока контрабанды?
Многие таможенники дорого заплатили бы за дружбу
с московским транспортным прокурором, а Лукин давно
дружит со многими руководящими работниками прокуратуры,
да и они охотно с ним встречались, зная, что он
ничего незаконного не «мутит», поэтому не доставит им

~505~



лишних беспокойств. Он знал примерную картину, кто
из руководства таможен «нырял», к каким прокурорам,
занося ежемесячную «мзду» за свой спокойный сон. Его
коллега Артур «кормил» первого заместителя Георгия Ивановича.
Таможенники рангом ниже и складские бизнесмены
носили начальнику управления по надзору за таможенными
органами и так далее. «Часовой механизм» чиновников,
обслуживающих внешнеэкономическую деятельность, работал
четко. Уголовные дела периодически возбуждались, но в
отношении неустановленных лиц, которых никто не искал,
так как они все были известны узкому кругу лиц.

Чтобы сохранить улов на жаре, компания решила тронуться
после обеда домой.

На даче Лукин часть улова отдал соседу Валерию, который
умел хорошо коптить рыбу и возвращал ему готовой
продукцией. Вечером на свежую рыбу у них с Олесей
собрались друзья по даче. Восхищениям не было конца.
Лукин блеснул своими кулинарными способностями. Трех
карпов положили на противень и запекли в духовке с луком,
картошкой и сметаной по-монастырски. Еще четыре
штуки он сделал по-вьетнамски, вытащив кости, заполнил
их поджаренной начинкой из свинины, лука, помидор, сладкого
перца, зелени и специй и запек в духовке. Это блюдо
можно было съесть со своим языком. Он иногда «убивал»
своими кулинарными способностями жен своих друзей,
что они в шутку собирались его поколотить, так как после
его гостеприимства их жены еще неделю жужжали им на
ухо: «А Виктор может это, а еще это и вот то-то». Но дома
он готовил только для друзей, а часто это делать нельзя,
иначе его «женский батальон» быстро превратил бы его в
кухарку. На него даже не действовали их девичьи хитрости,
что папа готовит вкуснее, чем мама, а ему бы разобраться с
кухней на таможне, где были свои рецепты приготовления
контрабанды.

Растаможка автомобилей «застряла» на московских
таможнях, а в Центральной акцизной таможне оформляли

~506~



все виды товаров, а вернее, один вид под видом другого,
более дешевого. Аннулированные Лукиным очереди на
постах в Московской таможне по оформлению автомобилей
вернулись на прежнее место. Пятьдесят тысяч недоставленных
в таможню автомобилей были объявлены им
через ГАИ Москвы в розыск, но теперь эту базу специально
«засорили» растаможенными автомобилями. Причем по
сговору с контрабандистами именно теми автомобилями,
владельцы которых написали при их задержании жалобы в
прокуратуру. Да и никто их не задерживал, а жалобы просто
организовали, чтобы отменить розыск всех остальных
автомобилей. Когда Лукин руководил этой операцией, то
организовал все службы на борьбу с контрабандой, а теперь
кто-то организовал этих же сотрудников, чтобы поломать
эту схему и пустить потоки контрабанды прежним руслом,
а очереди вернуть на таможню, чтобы стричь и с этого
купюры. Лукин с иронией подозревал, что оформление
автомобилей до сих пор не передали в ЦАТ, потому что он
видел многие «дыры» в этой контрабанде.


«Весна» на таможне


С весенней капелью 1998 года начались кадровые перестановки
в высших эшелонах власти. Но почему опять весной?
Опять весна давила некоторым «на мозги». В конце
марта Указом Президента Правительство России было
отправлено в отставку. Лишился своего поста и первый заместитель
председателя правительства Анатолий Чубайс,
ко всеобщему удовольствию народа. Но ему предложили
более «хлебное место», а Правительство возглавил молодой
специалист небольшого роста Сергей Кириенко, которого
в народе прозвали «Киндер-сюрприз», так как игрушки в
шоколадных яйцах были маленькими. Народ просто так не
вешает ярлыки государственным деятелям, и этот получил
детскую кличку по своей молодости, но его действия по
дальнейшему обрушению экономики России были совсем
не детские.

Степашин стал Министром внутренних дел, и Рушайло
вернулся в МВД, но уже в ранге заместителя министра.
Весенняя чехарда с кадровыми изменениями в правительстве
могла быть сравнима только с частыми переменами
в правительстве России 1917 года. Тогда царь отрекся,
потом Керенского сместили, и все это было результатом
двух революций со сменой государственного строя. Теперь
бизнесмены становились государственными деятелями,
а потом вновь возвращались в бизнес, «подлатавшись»

~508~



при помощи власти. И такие рокировки многие из них
повторяли. Шла кадровая «тусовка» одних и тех же личностей.
Были некоторые яркие личности, которым удалось
проникнуть в верхние эшелонные власти, но они оказались
«чужаками» и вскоре были вытеснены. Кириенко сменил
половину членов правительства, но сохранился коллектив
«непотопляемых» при любом председателе. Вот они-то и
делали «погоду в доме», только в Белом доме. Народ наивно
думал, что происходит полная смена кабинета правительства.
Не отставал по кадровым перемещениям и аппарат
Президента. Покинул Совет Безопасности Борис Березовский,
и появилась новая личность — Николай Бордюжа из
пограничников. Было гораздо приятнее видеть в Совете
Безопасности силовика, нежели «темного» бизнесмена.

Не обошла эта кадровая чехарда и Государственный
таможенный комитет, и в мае 1998 года Круглова сменил
Драганов. Они были раньше «друзьями-однополчанами
», и Валерий Гаврилович был руководителем Анатолия
Сергеевича во времена Советского Союза. Они дружили
семьями, но иногда бывает, что друзья становятся непримиримыми
врагами. В Главном управлении ГТК при Совете
Министров СССР с 1987 года по 1991 год Драганов был
первым заместителем, Круглов заместителем начальника
Управления по таможенному контролю до 1990 года. Потом
он был назначен начальником королевской таможни
в Шереметьево, откуда сразу переместился в кресло председателя
ГТК России. Драганов находился у него в «оппозиции
», вероятно, переживал по поводу стремительного
восхождения по служебной лестнице своего подчиненного.
Личные амбиции, видимо, перехлестывали у этого руководителя
с горячим характером, замешанных на болгарской,
гагаузской и турецкой крови его предков. Круглов играл в
благородство, оставив бывшего друга на должности своего
заместителя, но поручил вести дела союза с Белоруссией.
Это означало, что он был отлучен от дележки «большого
таможенного пирога». Все внешнеэкономические потоки

~509~



контролировали другие заместители, и Валерию Гавриловичу
оставалось довольствоваться общением с прекрасным
собеседником Павлом Бородиным, представителем России
в Белоруссии, да руководить футбольной сборной ГТК,
участвуя в международных турнирах. На футбольных полях
Драганов обсуждал с работниками аппарата Президента вопросы
о своем возвращении. Лукин больше симпатизировал
Круглову, хотя и с Драгановым у него были вполне ровные
отношения, но «земляк» все-таки ближе. Они скорее всего
с Анатолием Сергеевичем никогда не общались, но теоретически
вполне могли. При приеме на работу в таможню
с Лукиным беседовал его заместитель Межаков, генерал
госбезопасности.

Еще давно, перед службой в армии, Лукин каждый год
выезжал с комсомольским активом завода «Знамя революции
», который около стадиона «Динамо», на лесную поляну,
что на берегу реки Свистуха рядом с селом Ильинским.
До этого села все комсомольцы с рюкзаками добирались
от станции пешком, а Лукин с друзьями — на мотоциклах
через паром около Яхромы. Село Ильинское было с одной
стороны лесной поляны, а деревня Ульянки — с другой.
В первое село они ходили за «керосином», если заканчивался,
а в Ульянки за молоком и простоквашей, чтобы утром
загасить последствия «керосина». Так вот, в Ульянках и
проживал до армии вихрастый паренек по имени Анатолий,
который потом стал руководителем таможенного комитета
всей страны. Могли они встречаться и в Доме культуры
маленького городка Лобня, куда Лукин с друзьями ездил
вечерами из Москвы на танцы, а его будущий шеф учился там
в техникуме. Так, что теоретически они могли встречаться в
деревне или на танцплощадке, так как были они земляками.
А Гаврилыч, его приемник, был Лукину непонятен. Он сам
давал интервью, что в его предках были молдаване и газауты,
болгары и турки. Наверное, поэтому он русский.

Он иногда обращался к Лукину в Московской таможне
по поводу оформления автомобилей высокопоставленных

~510~



чиновников. Теперь Лукин предпочитал держаться подальше
от таких высоких руководителей. Они в борьбе за власть
могут письменно обратиться к руководителям государства с
целью опорочить бывшего друга и занять его кресло. Лукин
никогда не вступал ни в какие коалиции и всегда работал
одиночкой. Ни вашим, ни нашим, а объективно и справедливо,
но готов был выполнить просьбу своего руководителя,
которого он считал порядочным человеком, и таких в
таможнях было больше.

Лукин удивлялся Круглову, который не смог отодвинуть
от себя подальше Драганова, который не успокаивался,
все эти годы и продолжал наращивать свой политический
ресурс. Оброс нужными связями в аппарате правительства
и Президента, которые и помогли ему сместить Круглова.
Какой же надо иметь характер, чтобы в течение семи лет
точить «зуб» на своего бывшего товарища и, в конце концов,
сместить его с должности. Да, это не русский парень
из подмосковной деревни, каким был Анатолий Сергеевич,
который все-таки оставил Драганова практически на
прежней должности, правда, на «безденежной». Лукин и
сам работал в те же годы в Госкомиссии Совмина СССР,
но ему меньше повезло при развале СССР. Тем не менее
после назначения Драганова председателем ГТК план по
таможенным сборам «посыпался». Он объявил войну
всем «серым» и «черным» потокам товаров, но победить
в этой войне одним разом было невозможно. Можно было
только переправить ручейки «зелени» в нужное им русло,
чтобы поправить свое финансовое положение через вновь
назначенных руководителей. Но об этом надо было договариваться
с бизнесменами, а не ломать систему, которая
только недавно приносила в государственную казну около
двенадцати миллиардов долларов в год, а Московское таможенное
управление давало половину из них. Драганов
снял с должностей всех начальников московских таможен,
а Николай Алексеевич Лютов — начальник управления и
зампред ГТК написал заявление об уходе по собственному

~511~



желанию. После скандала со средствами массовой информации,
разразившегося после отъезда Драганова в Марокко,
когда таможенники потребовали заплатить налоги с прессы,
печатающейся за границей. Под этот скандал Драганов
решил разобраться со своими заместителями, и в первую
очередь с Лютовым и Шпагиным.

В таможнях заговорили о создании своего банка, который
обслуживал бы финансовые потоки из таможни. И к
этому готовилась «почва». Вместо Лютова на Московское
таможенное управление пришел бывший начальник УБЭПа
ГУВД Москвы Сергей Солдатов, который в последнее
время работал заместителем председателя «Мосстройэкономбанка
» и был готов включиться в работу с финансовыми
потоками. Назначение на эту должность Солдатова было
не самым плохим решением Драганова. Человек имел опыт
работы в экономике, в части борьбы с экономическими преступлениями,
которая была далека от таможенной действительности.
Под видом борьбы с коррупцией в таможенных
органах в большинстве случаев назначались на руководящие
посты люди, далекие от таможенных дел, но близкие к бизнесу.
Особенно эта показуха в борьбе с коррупцией была
видна, когда Драганов появился на одном из официальных
приемов в правительственных кругах в костюме за пять
тысяч долларов. За все его «рисовки» он получил кличку
«Петух», а вскоре «Аль Пачино», что ему и самому понравилось.
Драганов проявлял удивительную способность
настраивать против себя народ, считая себя намного умнее
других. Его игра в тендер среди коммерческих банков на
обслуживание финансовых потоков таможен провалилась.
Банкиры просчитали его интересы в этом деле. Уж как не
им было знать, что такое тендер в России. Этот конкурс был
заранее расписан по сценарию и выигрывал его тот, кто и
должен был выиграть. Все было известно и решено заранее.
Драганов назначил его на середину мая, но накануне тендера
на стол председателя правительства Кириенко легло
коллективное письмо от банкиров крупных банков Смо


~512~



ленского, Ходорковского и Тосуняна, которые отказались
от участия в тендере и предложили передать обслуживание
таможенных финансовых потоков Сберегательному банку
России. Такое решение приняли банкиры только по одной
причине, чтобы эти миллиарды долларов не достались
банку, подконтрольного хитроумному Драганову. Это было
поведение «двуликого Януса».

За семь лет пребывания в кресле зампреда ГТК России
Драганов изучил все «ослиные тропы», по которым товар
поступал из-за «бугра», но он наносил свои удары «точечно
» по таможенным складам, которые контролировали
друзья и знакомые его заместителей. И это называлось
борьбой с коррупцией и контрабандой. Среди «клиентов»
Лукина это всегда называлось «разборкой».

Круглов создавал российскую таможню, которая шагнула
в глухие уголки России. Сотрудники в таможенной
форме появились в Тульской и Рязанской областях, да к
удивлению народа во всех глубинках России. Мало кто
знал, что таможенные органы сняли проблему невыплат
зарплаты в России, «высыпав» в государственную казну
триллионы рублей в тех же самых российских глубинках за
счет таможенных платежей, что неоднократно Президент
Ельцин отмечал на совещаниях.

Конечно же, такие мощные финансовые потоки родили
и злоупотребления в этой сфере, как говорят: «Посидеть
у колодца и не напиться» или «У костра и не погреться».
В таможнях крепло создание околотаможенных структур на
семейной основе. Просто такое время наступило в России,
когда наряду с государственными интересами решались
и свои личные, превратив таможню в «золотую жилу».
Таким, как Лукин, приходилось туго в таможне. С каждым
днем все труднее было оставаться принципиальным и беспристрастным,
когда шла борьба с нарушениями. Проводилась
она в основном силами «таможенной полиции»,
как в шутку Лукин называл свою службу. Он с первых дней
понял, что это не борьба с негативными проявлениями в

~513~



таможнях, а чистые «разборки» их руками, но противостоять
этому было невозможно, так как формально «нукеры
» Драганова были правы и «точечно бомбили» склады
своих конкурентов. Большей частью их указания Лукин
исполнял так же формально, но они знали все способы и
методы ухода бизнесменов от уплаты таможенных пошлин
и били в «аккурат». Больше всех из «нукеров» Драганова
усердствовал начальник Северо-Западной оперативной
таможни Озарин, который между пьянками скидывал в
ЦАТ достоверные сведения о прохождении грузов через
пограничные таможни. Только это опять же была очередная
«показуха». Между северо-западными пограничниками
таможнями и московскими, в том числе и ЦАТ был налажен
компьютерный обмен информацией, и ориентировки
Озарина годились только для использования в одном месте,
куда царь пешком ходил. При прохождении товара через
границу сведения о нем моментально попадали в таможню
назначения. Озарин же писал свои ориентировки по
заданию «шефа» спустя пару недель, когда груз уже был
оформлен таможенниками по их усмотрению и совету владельца
склада. Лукин проверил эти поставки и не нашел в
таможенных документах телевизоров и компьютеров. Что
только ни оформляли вместо них, и доски и шнуры, и даже
зеленый горошек был тоже в «моде» этих схем. Владельцами
этих грузов были фирмы-однодневки, которые после
получения таможенных печатей и штампов передавали
грузы в торговые точки — и «концы в воду». Государство
несло убытки. Если хотелось бы руководству ГТК провести
эту работу по борьбе с контрабандой и коррупцией, то надо
было принять «политическое» решение и дать команду о
прекращении этих незаконных операций. Так в свое время
сделал Лукин в Московской таможне и волевым решением
объявил в розыск все недоставленные в таможню автомобили.
А их было пятьдесят тысяч. Правда, появилось больше
«дыр» на границе после этого решения, но и это можно
было перекрыть. Теперь эти деятели «били по хвостам»

~514~



уже прошедшей партии контрабандных товаров, запугивая
бизнесменов и переманивая на «свою сторону» тех, кто
пользовался не их «крышей». Одним из скандалов такого
наезда была их операция в Домодедово с «Истлайном»,
когда им предложили «лечь под них», но те выдержали
«стойку», и в результате были задержаны десятки самолетов,
выполняющих коммерческие рейсы.

На одной из ориентировок Северо-Западной оперативной
таможни, направленной на имя Драганова, Председатель
учинил резолюцию о возбуждении уголовных дел
отделом дознания ЦАТ. На предыдущие ориентировки
сотрудники ЦАТ не отреагировали должным образом. Начальник
таможни Павлов Андрей Иванович продублировал
письменные указания Председателя Драганова и наложил
свои указания: «Лукину В. П. Действуйте в соответствии
с резолюцией Председателя Драганова В. Г.»

Лукин подошел к начальнику:

— Андрей Иванович, в каком объеме можно действовать?
— В рамках разумного.
— Да что здесь может быть разумного? Ведь я докладывал
ранее, что при расследовании любого уголовного дела
«полетят» головы наших таможенников, — предупредил
Лукин.
— Ну это как расследовать.
— Я понимаю, Андрей Иванович, у меня сил таких нет.
Что мы можем с двумя дознавателями? Только успеть вынести
постановление о возбуждении, а через некоторое время
это уголовное дело приостановить и положить их полку в
связи с розыском неустановленных лиц.
— Я это и имел в виду.
— Но не забывайте, что по всем этим делам суммы по
уклонению от уплаты таможенных платежей перевалят первую
часть этой статьи Уголовного кодекса, а вторая часть,
подследственная, уже прокуратуре. Хорошо, что там в этих
делах еще не научились разбираться, но направлять запросы
~515~



во все таможенные подразделения об этих фирмах-однодневках
они могут.

— И что?
— Вот здесь могут всплыть лица, которые регистрировали
эти фирмы-однодневки. Кто за них получал товар на
таможне. Депозиты в отделе платежей и многое другое, так
как сотрудники таможни с перепугу сдадут все и всех.
— Что ты предлагаешь?
— Идти и доказывать, что этого делать нельзя, а надо
прекратить «контрабасить», потому что при возбуждении
уголовного дела по всем таможням России идет ориентировка
о задержании грузов и лиц, имеющих причастность
к фирме-нарушителю. Это мы сами придумали, и это «работает,
как часы». Я не завидую контрабандистам, которые
захотят сунуться в Россию после такой ориентировки.
— А чем я могу аргументировать, что дела не надо возбуждать?
— Вы изучали ориентировки с Северо-западной оперативной
таможни?
— Так, мельком просмотрел, а что? — спросил Павлов.
— А вот что. В их ориентировках указаны поставки
товаров, которые прошли три месяца назад и более, а это
значит, что эти товары уже давно проданы через торговые
точки, а фирмы-однодневки уже прекратили свою контрабандную
деятельность. Остаются только таможенные
посты с личным составом, которые оформляли эти товары
с занижением стоимости в пятнадцать, двадцать раз, меняя
их объемы и наименования. Вместо телевизоров оформляли
домофоны, кабели, а под электроникой в документах
оказались доски. Мебель оформили как стройматериалы.
Такие «ошибки» таможенников можно списать на их невнимательность
и халатность, проявленные при досмотре
товаров.
— Конечно, так и будет.
— Вряд ли, Андрей Иванович. В прокуратуре не знают
некоторых тонкостей нашей профессии, но отлично пони~
516~



мают в серийности преступлений и создании преступной
группы, а это у наших таможенников на лбу отпечатано.
Ведь в ориентировках распечатаны триста таких поставок
и каждая стоимостью от ста до пятисот тысяч долларов, а
их занизили в двадцать раз. Вот вам и сумма неуплаченных
платежей в миллионы долларов, а это прокуратура будет
расследовать с особой тщательностью. И это не самое
главное. Вы отлично знаете, что я и мои подчиненные от
этих поставок ничего «не нюхали», а ориентировки из
Питера касаются только двух фирм — «Элиара» и «Комфортторга
».

— Но это же Марина Евграфовна и Махсадов.
— Не только. Это в первую очередь два заместителя
Драганова. Неужели непонятно, что этими уголовными
делами он под них копает, а потом зацепит некоторых руководителей
Главков ГТК. В первую очередь Инспекция,
ГУБК и Оргинспекторское попадут под раздачу. И мне не
хотелось бы попасть в эту «пилораму», а потом, я не любитель
исполнять заказные дела, которые высвечиваются из
этих ориентировок. Как может начальник оперативной таможни
провести выборку только двух складов за два месяца
из общего массы товаров, прошедших через таможни Северо-
Запада? Ведь они шли через Себежскую и Выборгскую
таможни, а оказались в одной ориентировке. Да, там этих
фирм прошло столько, что сделать эту выборку непростое
дело. А это уже называется «разборкой» в тихом семействе.
Кто-то хочет подмять под себя этими делами таможенные
терминалы и пустить потоки «зелени» в свой карман.
— Да, похоже, что ты прав, но что теперь делать? Мне
тоже не хотелось бы участвовать в этой «разборке», — согласился
начальник таможни.
— Я, конечно, могу перетереть этот вопрос с прокурором,
чтобы он на нас не очень наезжал, так как идет
междоусобная война в верхнем руководстве ГТК, но ведь
преступления налицо, и вряд ли он позволит спустить это
дело на тормоза. Я за ликвидацию этих «серых» и «чер~
517~



ных» схем ухода от платежей, но надо это делать всем сразу,
а не так, как нам предлагают. Мне понятны их пожелания.
Они и «бьют» по старым делам, чтобы убрать конкурентов
в лице Шпагина и Каульбарса. Драганов им и поручает
вместе с вами работу по этому вопросу.

— Это что, значит, и меня он наметил «под сплав»? —
задумчиво спросил Павлов.

— Видимо, да, Андрей Иванович. А еще он предлагает
по итогам доложить. Я всегда знал, что Гаврилович коварен,
но не настолько. Ну сумел занять кресло своего шефа Круглова
— и успокойся. Так нет, ему нужны потоки и «бизнес»
своих заместителей. Ведь он этим ударом хочет «нагнуть»
в свою сторону Махсадова и Марину Ефграфовну.
— Опять ты прав, Павлович.
— Андрей Иванович, я могу «проволынить» эти
материалы с недельку, пока неуплаченные платежи будут
рассчитывать, а вы пока доведите наш разговор до заинтересованных
лиц. Пусть они с Драгановым порешают эти
вопросы, а я отослал бы обратно всю информацию на Северо-
Запад для дополнительной проверки, к примеру, чтобы
она обратно не вернулась. Еще раз повторяю. Я за борьбу
с этими негативными проявлениями, но не за разборки
между высокими руководителями. И мне с этого ничего не
надо. Спокойствие дороже. С Лютовым, похоже, Драганов
уже «разобрался». Мне кажется, Николай Алексеевич
был самым порядочным руководителем в ГТК, поэтому и
ушел по собственному желанию. Московский регион давал
почти половину от всех таможенных сборов, а теперь план
посыпался вниз. Как можно воевать на всех фронтах? И со
своими заместителями, и Москву обезглавил, да еще хочет
многие крупные коммерческие структуры в таможнях под
себя подмять. Что это — жадность?
— Может быть, и жадность, но ты прав, что нельзя воевать
со всеми. Ведь, завалит план и выгонят, а за такое отношение
ко всем, бизнесмены могут оставить «без сладкого»
самого и семью, когда уволят из таможни, а это произойдет
~518~



только по его вине. Никто под него «копать» не будет. Сам
себя зароет такими делами.

— Да, не дело это.
— Спасибо, Павлович, я попробую этот вопрос утрясти.
— Я дам команду отделу дознания направить запросы в
отдел таможенных платежей, а Вы подскажите начальнице,
чтобы она не торопилась их рассчитывать.
— Да, конечно. Хотя у нее и так завал в работе, и вряд
ли она за месяц управится с вашими запросами.
— Ну и хорошо. У нас будут основания взять отсрочку
по проверке этих материалов, хотя для возбуждения уголовного
дела хватает оснований на первую часть статьи УК.
— Здесь я в твою «кухню» не лезу.
Лукин подъехал к первому заместителю начальника
ГУБК Кротову и вкратце изложил суть вопроса с точечными
ударами по складам, где имелись какие-то интересы у
заместителей Драганова.

— Ты правильно сориентировался в этом вопросе, но
ничем помочь тебе не могу. Формально они правы, и здесь
преступления, а «накат» идет сверху не только на своих
заместителей.
— Что, и в Вашем ведомстве не все в порядке?
— Ничего хорошего нет. Но я Михаилу Валентиновичу
доложу об этом.
— Спасибо. Держитесь, Александр Владимирович.
— Да мне-то что. Не дождутся.
Лукин понял, что тучи сгущаются над его шефом, а он
оставался для него единственной опорой в таможенной
системе. Новой команде он просто не доверял после изучения
ориентировок и письменных указаний Председателя
по этому вопросу.

Фальсификаторы грузинского вина воспользовались
внутренними разборками в верхних эшелонах таможенной
власти и спустя несколько месяцев после «погромов» на
винных складах оперативниками ЦАТ притащили на таможенный
пост «Баковский» шесть вагонов грузинского

~519~



вина «Киндзмараули» и «Хванчкара», а следом еще четыре
фуры. Это сотни тысяч бутылок вина, при том что местность
с виноградником «Хванчкары» может выпустить в год не
более шести тысяч бутылок. Ориентировка Лукина сработала,
и он получил информацию о прохождении этого вина
из Новороссийской таможни. Однако сохранял молчание
таможенный пост «Баковский», который входил в их таможню,
вместе с его руководителем Лаптевым. Тем самым,
которым разрешил полгода назад двум тысячам фур, пришедшим
на его пост для оформления, проследовать через
Россию и Казахстан в Узбекистан и Таджикистан. Это был
«лжетранзит», и все фуры ушли в торговые точки на ВВЦ, а
документы пошли гулять по таможням России и Казахстана.
Из Новороссийского порта сообщили о приходе вина из
грузинского порта Поти и направлении вагонов и фур на
таможенное оформление в «Акцизку».

Вагоны и фуры были разгружены на склады таможенного
поста. По обычной схеме образцы вина повезли на экспертизу
в таможенную лабораторию в ГТК на Фили. На посту
«Баковский» решили «втихую» оформить контрабандное
вино, но не получилось. Оперативники отслеживали каждый
шаг и ждали появления владельца груза, к которому
накопилось множество вопросов. Первое, что вылезло
при проверке материалов, — это была фирма-однодневка
«Леера», которая была заявлена владельцем всей партии
вина. В таможню пришел гражданин Серов и предъявил доверенность
от генерального директора этой фирмы, что ему
доверяют ведение переговоров, таможенное оформление
груза и его получение на таможне.

— Очень хорошо. Мы видим, что печать этой фирмы
настоящая и даже подпись генерального директора, может
быть, — Евгений Шувалов начал раскрутку доверенного
лица.
— Что значит «может быть»? — возмутился Серов.
— А то и значит, что числящийся у вас генеральным
директором гражданин Хватов год назад в пивной потерял
~520~



свой паспорт или у него украли, и никакого отношения к
этой фирме он не имеет, а тем более к вину. Он был бы счастлив,
если б знал, что владеет таким количеством алкоголя, и
ему больше не пришлось бы околачиваться по пивнушкам
и собирать бутылки.

— Вы что, так шутите?
— Нет, на полном серьезе. Пока вы собирались в путь
из Новороссийска, мы уже проверили вашу фирму и опросили
генерального директора, который отказался от этого
богатства в пользу государства. Или вы хотите уговорить его,
чтобы он принял это вино как полноправный хозяин? —
улыбнулся Шувалов.
— Но как мне теперь быть? Как оформить вино? — уже
поникшим голосом спросил представитель фирмы.
— Пока рано об этом говорить. Для начала давайте проверим
подлинность вашего паспорта. Вы же у нас декларант
и забиты в графу №54 ГТД, а поэтому отвечаете за все сведения,
внесенные в грузовую таможенную декларацию. Так?
— Это мой паспорт, не сомневайтесь.
— Верю, но сведения о вине не выдерживают критики,
но давайте по порядку. Поясните нам, кто дал вам эту доверенность
и где?
— Ее мне дал генеральный директор Хватов, или как
его теперь звать, не знаю.
— А где?
— В офисе. Вот по этому адресу, что указан в документах.
— Мы там побывали, но кроме подвального помещения
сантехника ничего не обнаружили.
— Это так и было, — буркнул Серов.
— Нормальные дела решаются у сантехников. По
этому вину у нас много вопросов от его происхождения,
розлива, транспортировки до таможенного склада. Если вы
уполномочены отвечать на эти вопросы и распоряжаться
финансами по уплате возможных штрафов за допущенные
нарушения, то можем приступить к расследованию сегодня.
— Нет, к этому я не готов.
~521~



— Тогда подскажите хозяевам вина, что вопросы очень
серьезны, и пусть они докажут сначала свое отношение к
этому вину, а потом все остальное.
— Я все понял. Мне можно идти?
— Если Вам нечего сказать, то, пожалуйста, но имейте
в виду, что на все вопросы, скорее всего, придется отвечать
Вам и никому другому.
На два дня в этом вопросе воцарилась тишина. Видимо,
владельцы вина искали среди своих знакомых «подходы»
к таможне. Для них задержание оказалось неожиданным.
Видимо, их заверили, что на таможенном посту, который
курирует управление делами Администрации Президента,
их никто не тронет. Да так бы и случилось, если бы оперативникам
не «стукнули» из Новороссийского порта.

— Да, Евгений Николаевич, в этой таможне у нашей
службы друзей нет. Каждый старается нас обойти, обмануть,
— подвел итог Лукин после его доклада о проверке
материалов по задержанному вину.
— Они же «бабки варят», а мы им мешаем.
— Заводите дело о нарушении таможенных правил, изымайте
вино протоколом и передайте там же, на таможенном
посту на ответственное хранение. Заложник у нас есть, хоть
и с доверенностью от «Леера». Оснований для заведения
дела у нас достаточно. Одно письмо заместителя Министра
сельского хозяйства Грузии чего стоит, что ни один завод
в Грузии не работает по розливу вина, да и в документах у
них путаница с грузинской таможней. Сотрудники таможни
произвели выпуск товара на два дня раньше, чем вино было
выпущено с завода согласно накладным. Это естественная
ошибка, когда «левые» документы готовятся в одном
кабинете. Мы же знаем, что настоящие документы на это
вино утонули в Черном море после выхода этого сухогруза
«Шота Руставели» из украинского порта Ильичевск. Там
закончилась история происхождения вина в Болгарии, и
через сутки в порту Поти появились эти «липовые» документы
по изготовлению этой партии вина в Грузии, но это
~522~



нам еще предстоит доказать. — Лукин задумался на минуту
и продолжил:

— Образцы вина отправьте на экспертизу в нашу лабораторию
ГТК, и будем ждать, кто придет рассказывать нам
сказки по этому вину. У нас есть экспертиза вина именно с
этикетками этого завода в Грузии. Эксперты Торгово-промышленной
палаты России предполагают, что эти вина льют
в Болгарии, и никакого отношения Грузия к вину не имеет.
— А дело будем заводить в отношении этой фирмыоднодневки?
— Конечно. У нас других данных нет, а они пусть решают,
как выходить из этого положения. Им же надо в первую
очередь представить генерального директора этой фирмы,
а владелец этого вина Колька Хватов с синяком под глазом,
который их пивняка не вылезает.
Они правильно рассчитали, и «ходоков» по этому вопросу
два дня не было, а после пришли два грузина. Гиви и
Шота, представились они. Мужчины были лет под пятьдесят
с колоритными фигурами настоящих грузин, хотя и оказались
жителями Израиля. Это обстоятельство подтверждало имеющуюся
в таможне информацию о том, что грузинские израильтяне
«крутят» эти вопросы с фальсифицированным вином.

— Вы кто будете и по какому вопросу? — спросил Лукин
вошедших грузин.
Они предъявили заграничные паспорта.

— Мы владельцы этого вина и хотели бы знать ваши претензии,
чтобы их устранить и решить вопрос о растаможке
этого груза, — сообщил Шота.
— Это хорошо, что я беседую с хозяевами груза, а не
с посыльными, которые не могут ответить ни на один вопрос,
— сказал Лукин.
— Да, пожалуйста, мы готовы ответить и разобраться в
этом вопросе, — оживился Гиви.
— Дело в том, что, прежде чем задержать этот груз, нам
пришлось проделать огромную работу. Да вы, наверное,
слышали от своих компаньонов о массовых проверках
~523~



таможней винных складов, почему они и прекратили поставки
такого вина.

— Нет, мы ничего не слышали об этом, и поставок вина
до этого не проводили. Это наш дебют на рынке вина, которое
разлито в начале года.
— Хорошо, допускаю. Хотя мы с вами знаем, что это не
так, — возразил Лукин.
— Клянемся, что именно так, — как истинный грузин,
взмолился Шота.
— Давайте оставим клятвы на более серьезные наши
разногласия в этом вопросе, тем более что ваше знание
или незнание никак не влияет на наше решение. Просто
маленькая ложь рождает недоверие в наших отношениях.
Ведь вы же не преступники, в конце концов, а купцы, тем
более заморские, а на Руси всегда верили купеческому слову.
Так давайте будем из этого исходить. Вы же видите, я не веду
протокола, а просто беседую. Договорились?
— Да, конечно, — тихо согласился Шота.
— Тогда расскажите мне о происхождении вина, где выращивался
виноград, в каком районе Грузии, на каком заводе
разливалось вино, и как было доставлено в грузинский порт
Поти? Дальнейшее я могу прочитать по документам, —
предложил Лукин.
— Виктор Павлович, а разве требуется это по таможенным
документам для оформления груза? — поинтересовался
Шота.
— Конечно, нет, но у нас появились основания, чтобы
выяснить этот вопрос. И потом, это укрепит наше взаимное
доверие. Еще раз повторяю, что я не веду записей нашей
беседы, а если вы сможете ответить на поставленные мной
вопросы, и они совпадут с имеющимися сведениями, то я
первый разрешу выпуск этого вина в свободное обращение,
— улыбнулся Лукин
— Интересно бы знать об этих основаниях.
Никто не мог ответить на эти вопросы, а поэтому Шота
и захотел выяснить основания.

~524~



— Это очень просто. В документах на вино указано,
что оно разлито на ликероводочном заводе в Зестафони,
что под Кутаиси, а у нас имеется отчет из Тбилиси от Торгово-
промышленной палаты Грузии, что ни этот завод, ни
другие вино в Грузии не разливают, потому что уже давно
не работают. Это подтвердило и Министерство сельского
хозяйства Грузии. Чему мне верить, вашим накладным,
которые пачками валяются под заборами неработающих
предприятий, или официальным лицам власти Грузии? —
спросил Лукин.
— Этот заместитель Министра Минсельхоза Грузии в
этой неразберихе, что сейчас происходит в Грузии, не видит
дальше своего кабинета. Они выносят какие-то фантастические
постановления о производстве вина в Грузии и пишут
такие письма, — сгоряча высказался Шота.
— Вот видите, а говорите, что вы не в теме о наших проверках
на складах, хотя в курсе таких деталей, как письмо из
Тбилиси на таможню. Я вам о нем не говорил, а тем более о
заместителе Министра сельского хозяйства, поэтому нам будет
трудно договориться об истине, — «уколол» его Лукин.
— Но мы хотим договориться, — Шота не унимался.
— Да, конечно, но у вас совсем другой подход к нашему
договору. Это пихнуть взятку таможенникам и продолжать
поить русский народ этим «пойлом». — Лукин понял, что
конструктивного разговора с ними не получится.
— Но почему «пойлом», хорошее вино.
— Вы скажите еще, грузинское, и если у вас хватит смелости,
обзовите его «Хванчкарой» и «Киндзмараули».
— Да, так оно и есть, — настаивал Гиви.
— Ну хорошо. Не буду я вас долго пытать, тем более
что на мои вопросы у вас не будет ответов. У нас есть экспертиза
по тем винам, что вы представили в таможенную
лабораторию, и с ее результатами нам придется еще разобраться.
Мы произвели выемку образцов вина с этой партии
и провели экспертизу в Торгово-промышленной палате
России, которая гласит, что этот напиток произведен пу~
525~



тем брожения третьего отжима винограда и последующей
его переработкой с добавлением химических красителей и
вкусовых ингредиентов. Виноград, из которого произведен
этот напиток, не выращивался на землях Грузии, а предположительно
в Болгарии. К вину этот напиток никакого
отношения не имеет. Хорошо, что он еще не вреден из-за
красителей, хотя вино «Саперави» перенасытили химией,
и оно признано вредным для здоровья.

— Виктор Павлович, неужели такие экспертизы можно
провести? — улыбнулся Шота, поняв, что объяснить Лукину
будет невозможно после такого документа.
— Да, вот со всеми печатями на каждой странице. В советские
времена порубили все виноградники, в том числе
и в Грузии с испугу, — Лукин показал акты экспертиз с
подлинными синими печатями.
— Вот именно с испугу, — буркнул Гиви.
— А в Торгово-промышленной палате остались образцы
винограда и почв, на которых он выращивался, поэтому такие
экспертизы в России возможны. Хоть что-то сохранили
от старых времен, но это еще не все. По вашим документам
все разрешения на вино выданы в Тбилиси, но не совпадают
печати и подписи этих руководителей с их образцами, что
прислали нам из Минсельхоза Грузии. Таможенники в порту
Поти поставили печати и штампы по выпуску товаров на
два дня раньше, чем оно было разлито на заводе, согласно
накладным.
— Виктор Павлович, судя по всему, вы хорошо знаете
Грузию? — спросил Шота.
— Да, я там бывал часто, когда работал в уголовном розыске
и ловил ваших бандитов, которые делали «погоду»
в Москве.
— Вот я чувствую жесткую хватку сыщика, что и дернуться
невозможно. У нас говорят «бульдожья хватка», не
в обиду вам будет сказано, — сказал Гиви.
— Разве это хватка? Мы с вами мирно беседуем, — улыбнулся
Лукин.
~526~



— От этой беседы у нас мурашки по телу, осознавая,
что эти шесть вагонов и четыре фуры вина будут вылиты в
Москву-реку, что рядом с Баковским постом, — констатировал
Шота.
— Ну пока вы сохранили чувство юмора, могу дополнить,
что я встречался с таможенниками из Болгарии, и они
мне рассказали о двух с половиной тысячах мини-заводов
по всей Болгарии, которые льют вино, а это практически в
каждом дворе, поэтому не работают государственные винзаводы,
так как не выдерживают конкуренции. Болгары просто
копируют негативные события, происходящие в экономике
России. Так вот, болгарские таможенники показали мне всю
вашу «дорожку» с вином. Как груз заходит в Ильичевск под
Одессой, где болгарские документы на вино меняются на
грузинские и сухогруз «Шота Руставели» идет в порт Поти,
где стоит якобы под погрузкой вина, а потом направляется
в порт Новороссийск, ну а дальше все понятно, — Лукин
решил добить этих заморских купцов своим знанием темы.
— Конечно, понятно, потому что у вас в Новороссийске
свои люди, и они сообщили вам по приходе сухогруза
«Шота Руставели», — сообщил Гиви.
— У меня вкралось подозрение, что у вас тоже есть свои
люди на нашей таможне, но должен вас разочаровать. Они
сообщили вам сведения о «моих людях» в Новороссийске,
но они не знали про порт Поти. — Лукин понял, что таможенный
«крот» уже не стучит, а барабанит, как заяц, сливая
израильтянам всю информацию о его действиях.
У него в сейфе лежала пара его фотографий в порту
Поти на фоне сухогруза «Шота Руставели». Совершенно
случайно он сфотографировался год назад, когда посещал
Грузию по приглашению Вахтанга. И теперь Лукин решил
пошутить, а заодно развеять полученную ими информацию о
Новороссийске, чтобы отвести их от вычисления информаторов
Лукина, а заодно «посеять» в их компанию недоверие
к таможенникам, которые их информируют о его действиях
и письмах из Грузии. Лукин молча положил перед ними две

~527~



фотографии, на которых он улыбался, стоя на пирсе потинского
порта на фоне сухогруза «Шота Руставели». Откуда
им знать, что это было год назад.

Шота и Гиви посмотрели фото и молча подняли руки.
Это было эффектно. Они капитулировали, поняв, что Лукин
знает гораздо больше, чем рассказывает. А он им «выложил»
почти все, а фото оказались весомее всех его аргументов.

— Так Вы сами встречали наши грузы в Поти? — спросил
Шота.
Лукин оставил его вопрос без ответа. Воцарилась тишина.
Переговоры зашли в тупик. Лукин задал много вопросов,
но после этих фото они поняли, что им не удастся
«выкрутиться».

— И даже заезжал на ликероводочный завод в Зестафони,
где якобы вы разливали это вино. Это недалеко от Поти,
вы же знаете. Завод на самом деле не работает. Так что будем
делать? — нарушил молчание Лукин.
— Мы уже и сами не знаем. Предлагайте, мы на все согласны,
— Шота был явно подавлен.
— Виктор Павлович, а вы бывали в Израиле? — поинтересовался
Гиви.
— Нет, в Израиле я не был.
— Так давайте мы вам сделаем приглашение. Через
месяц у Шоты мальчику будут делать обрезание. Это у нас
празднуется, как свадьба.
— Спасибо, но давайте сначала доведем дело с вином
до конца.
— Да хрен с ним, с вином. Мы уже поняли, что «попали
», и нам его не видать. Жалко, конечно, деньги-то
приличные. Там миллион долларов крутится в этой партии,
— расстроился Гиви.
— Но вас кто-то подставил? Судя по нашему разговору, я
понял, что вы были в курсе наших проверок по этим винам,
но вас кто-то «расслабил» и дал «зеленый свет» на эту
поставку. Вы и клюнули. Теперь наверняка будут разборки.
Ведь миллион долларов — сумма немаленькая. За нее дол~
528~



жен кто-то ответить, — предположил Лукин, понимая, что
разговор с этим грузинами окончен, но вопрос еще не решен
и за потерянный миллион кто-то ответит.

— Приятно поговорить с умным человеком. Если бы
мы знали Вас раньше, то, конечно бы, не повезли это вино,
а сначала посоветовались бы с Вами, — почти безучастно
сказал Шота.
— Может быть, вы и правы. У вас очень сложная схема
по доставке фальсифицированного вина в Россию, поэтому
много сделано ошибок по дороге, за которые вас и поймали,
— сказал Лукин.
— А что, есть схемы попроще?
Это были израильские грузины. Они уже готовы забыть
об этой миллионной поставке вина, но тут же готовы были
включиться в другую, более надежную «схему», зарабатывания
денег.

— Во время проверки винных складов мы обнаружили,
что в России разливают французское шампанское
«Ив Роше», и где вы думаете? В селе под Рязанью, а вы в
Болгарии льете непонятно что да через три границы перевозите
с таким риском и затратами. Прошло то время, когда
можно было его впарить за грузинское вино. Технология
производства рязанского шампанского «Ив Роше» гораздо
качественней вашего третьего отжима винограда, потому
что у них основа на яблочном соке и те же самые дрожжи.
— Шотик, а интересная информация у Виктора Павловича,
— оживился Гиви.
— Это я вам, горе-бизнесмены, в качестве компенсации,
видя, что вы сдались и жалоб от вас не последует на наши
действия.
— Ну как здесь жаловаться? Вы нам не оставили ни
одной «дырки» для обжалования, — грустно сказал Шота.
— Вот потому я и делюсь с вами нормальными мыслями.
Ваши земляки в Тбилиси пока не в состоянии зарегистрировать
марки своих вин на мировом рынке. Для этого нужны
хорошие деньги, а их у Грузии нет, да и вина тоже нет, что~
529~



бы за него устраивать борьбу. Я знаю, что ваши коллеги из
Израиля уже поехали в Голландию и даже в Канаду, чтобы
там лить грузинское вино, якобы из сусла винограда, выращенного
в Грузии.

— Слышишь, Шотик. Виктор Павлович и за это уже
знает. Он нам подышать не даст. Так в чем же ваше предложение,
если вы нас уже «обложили».
— Конечно, решать вам, но зачем вам ехать в Канаду, а
попом опять с риском везти это вино через таможню и опять
попадете ко мне. Таможню надо просто обойти, чтобы не
касаться ее.
— Но как, как? — Гиви явно загорелся.
— Получить разрешение в санэпиднадзоре России и
лицензию на производство вина в России из этого же сусла
винограда. Я уверен, что это производство через три месяца
окупится. Площадей для этого в России сколько хотите и
даже в Краснодарском крае, где и виноматериала немерено.
— Серьезный вопрос. Вам определенно надо менять
профессию, и причем не в России а в Израиле. Мы вам
предлагаем стать нашим компаньоном. Поехали с нами? —
предложил Гиви.
— В каком качестве? — спросил Лукин.
У него ничего не шевельнулось от такого предложения,
так как он в свое время отказался выехать в Париж
с любимой женщиной на постоянное местожительство, а
здесь с двумя грузинами в Израиль. Для этого Лукин был
правильно воспитан.

— На постоянное место жительство. Мы поняли Вашу
хватку.
— Но я не еврей, — Лукин отнесся к этому предложению
с иронией.
— Туда едут евреи-бездельники, а человека с мозгами
они принимают любой национальности… Оживился
Шота.
— Нет, спасибо, граждане израильтяне. Пятнадцать лет
назад я отказался от более выгодного предложения с пере~
530~



ездом на постоянное жительство в Париж. Тогда я еще был
холостым, так зачем мне сейчас Израиль?

— Жаль, конечно, а то мы с этим вопросом могли бы
помочь на правительственном уровне в Израиле, — с сожалением
сказал Шота, и было видно, что настроение у
него опять угасло.
— Не сомневаюсь, но я люблю Россию.
— Тогда давайте мы сделаем Вас здесь богатым, — предложил
Гиви.
— Я так и знал, что наш разговор этим закончится, —
сказал Лукин.

— Нет-нет, извините, сорвалось, но наше предложение
приехать к нам отдохнуть остается в силе, — извинился
Гиви.
— Поживем, посмотрим, — Лукин выдал свою любимую
фразу.
На том они и расстались. Лукин укатал окончательно
владельцев вина и был в полной уверенности, что ему позволят
довести это дело до логического конца без осложнений
и накатов.

Опять на какое-то время воцарилась тишина вокруг
этого вина, но потом всех как будто бы прорвало. Лукину
звонили друзья из МВД Грузии, московские бизнесмены,
выходцы из Тбилиси. Да грузины израильского розлива
Шота и Гиви оказались более поворотливые, чем он о них
думал. За такой короткий срок они вычислили многих его
друзей и знакомых. Видимо, начались «разборки» за этот
миллион долларов, над которым нависла серьезная угроза
в его потере вместе с вином. Лукин вежливо отказывал
своим знакомым и друзьям, объясняя, что вопрос доказан
и нет возможности закрыть дело мировым соглашением,
да и дело было на контроле в прокуратуре и ГУБК. Народ
с пониманием кивал головой и отходил в сторону. После
этой «волны» опять наступило затишье, и Шота с Гиви
никак себя не проявляли, даже как-то скучновато стало без
этих веселых собеседников и «ходоков» по их проблеме.

~531~



Вскоре нарушил эту «тишину» одни из его друзей из
МВД Грузии Тимур, которого часто повышали по службе,
и Лукин знал, что он ждал получения генерала. Они последний
раз виделись год назад в Кутаиси, когда Тимур был
представителем МВД Грузии на западе этой республики.
Западная Грузия постоянно бузила против Тбилиси. Тимур
помогал ускорить исполнение запросов таможни по задержанному
вину, и был в курсе этого вопроса.

— Виктор, как у тебя дела? Как дома? — Как обычно,
поинтересовался Тимур.
— Спасибо, батоно Тимур, все в порядке.
— А как с тем делом по вину?
— Да все так же. Проводим расследование. Твои земляки
вроде бы отъехали от этого дела. Отказались от бизнеса.
— Это вряд ли. У нас в Тбилиси прокатилась волна
«разборок» по этому делу. Включились «жулики в законе».
Побили около собственного дома заместителя Министра
сельского хозяйства Гиви Георгиевича и заставили его написать
письмо в Таможенный комитет России, что он ранее
написал письмо о консервации всех ликероводочных заводов
Грузии ошибочно, потому что его ввели в заблуждение
подчиненные. На самом деле винзавод в Зестафони работал
в тот период времени и разлил это вино, а потом закрылся.
— Но мы с тобой знаем, что это не так. Что они пристали
к пожилому человеку Гиви Георгиевичу. В Грузии всегда
уважали старших.
— Знать одно, а официально во всех документах будет,
как они хотят, и на заводе подтвердят. И сделать ничего
нельзя, теперь Грузия — другое государство.
— А я думал, что они успокоились, — с сожалением
сказал Лукин.
— Да и на таможню в Поти они наехали, и те тоже выслали
документы, что ошиблись в датах выпуска товара. Ты
там будь поосторожней с этим делом.
— Спасибо, Тимур, но мне до них как-то «до одной
дверцы». Мы проводим объективное расследование, а на
~532~



их «разборку» я положил. Как у тебя дела в Тбилиси? —
Спросил Лукин.

— Я встречался с заместителем Министра сельхоза.
Гиви Георгиевич напуган и больше не хочет бороться за
марку и престиж грузинских вин. Ему уже за шестьдесят,
а с ним, как с мальчишкой, обошлись. Побили в подъезде
собственного дома.
— Я его понимаю, но они вышибли вместе с ним важные
доказательства.
— Ладно, решай сам, как дальше быть, но поаккуратнее.
У них и в Москве связи высокие. Там они не будут просить
бандитов, тем более они уже знают, что с тобой этим вопрос
не решишь.
— Но хоть это знают, и то хорошо, а то я хотел уже
вспомнить бывшую профессию.
— Если буду нужен, позвони. Я тоже не забываю свою
профессию. До встречи, — попрощался Тимур.
Лукину было непонятно, почему они привязались с этим
вином к Болгарии. Ведь все равно не было закона в России,
запрещающего выпускать любое вино в каждом колхозе,
где освободились коровники, потому что скотину пустили
«под нож» и все встало. Сразу стало невыгодно что-то
производить. Из-за границы шли продукты подерьмовее,
но дешевле российских. Видимо, и с вином было такое положение.
Если в России его производить, то потребуется
больших финансовых затрат. То ли дело в Болгарии: «замутили
» вина из третьего отжима винограда и лей сколько
хочешь. В этом «пойле» одна вода и продукт брожения со
спиртом и химией. Вот поэтому грузины и присосались к
этому бизнесу. Хорошо еще, эксперты дали заключение, что
от этого напитка не отравишься.

Тем не менее пришло письмо от заместителя министра
сельского хозяйства Грузии, который на самом деле подтвердил
выпуск задержанного таможней вина с винзавода
в Зестафони. Дело о нарушении таможенных правил по
недостоверному декларированию разваливалось. Конечно,

~533~



Лукин знал почти все об этих поставках вина. Он этими
сведениями и напугал в беседе израильтян, что они включили
«заднюю» и практически отказались от груза, но
потом, наверное, посоветовались, а скорее всего, кого-то
«нагрузили» на миллион долларов, и у того «включились
мозги». Вот и первый удар, письмо из Минсельхоза Грузии.
Торгово-промышленная палата Грузии тоже подтвердила
оттиски печатей и подписей на сертификатах по вину,
сославшись, что они были заменены после этой поставки
вина, о чем не успели проинформировать российскую
сторону. Скорее всего, там трудились те же руководители,
а «работают» теперь деньги. Показания болгарских
таможенников неофициальны, и если запросить их Таможенный
комитет, то вряд ли они подтвердят, что задержанное
таможней вино было произведено и разлито в
Болгарии. Им тоже неинтересно быть фальсификаторами
грузинского вина, да и документы на отгрузку того вина
уже лежат на дне Черного моря в порту Ильичевск, где
появились другие накладные и таможенные документы,
что вино разлито в Грузии.

Его рассуждения нарушил телефонный звонок. Это был
его руководитель с Пречистенки Михаил Валентинович.

— Можете подъехать ко мне по одному вопросу? —
спросил он.

— Хорошо, выезжаю.
Кремлевская набережная днем, как всегда, была пуста,
и через десять минут Лукин был в приемной.

— Виктор Павлович, скажи, какова перспектива административного
дела по задержанному вину?
— До сегодняшнего дня было перспективным.
— Надеюсь, это не связано с моим вопросом об этом
деле. Дело в том, что меня попросил один руководитель из
ФСБ. Владельцы вина оказались его родственниками.
— Сегодня письмо пришло из Минсельхоза Грузии, и
заместитель министра подтверждает выпуск вина с винзавода
в Зестафони. Я бывал в этом промышленном городке,
~534~



и возможно, там нет и винзавода, но мы ничего не докажем.
Даже если отправить запрос через Генеральную прокуратуру,
то получим, что вино разливалось на заводе, а этот завод
может выпускать только рыбные консервы, но ответ будет
таким. Поэтому и другие доказательства, что вино было
фальсифицировано в Болгарии, рушатся и превращаются
в оперативную информацию, то есть по делу доказательств
не остается.

— В общем, посмотрите еще раз материалы внимательно,
и если ничего не доказывается, то, может, не стоит нам
портить отношения с нашими кураторами из ФСБ. Насколько
мне известно, ваша работа по перекрытию этого
канала нами и контрабандистами оценена на пять баллов,
и можно сказать, что этот канал фальсифицированного грузинского
вина больше не будет работать. Во всяком случае,
меня так заверили и в ФСБ.
— Так нас должны премировать за эту работу грузинские
виноделы.
— Насчет грузинских виноделов не знаю, а вот мы можем.
Пишите рапорт на поощрение сотрудников.
— Нам бы личного состава добавить. Совсем задыхаемся
от большого количества дел.
— Я знаю эту проблему, но пока надо подождать. Мы
подписали новое штатное расписание, но нынешнее руководство
ГТК намерено сокращать штаты.
— Тогда пусть не дают письменных указаний о возбуждении
сотен уголовных дел, у которых определенная цель.
Это подмять некоторые таможенные терминалы под себя.
— Да, я знаю. Надо пережить этот момент.
— Но получается, что будем работать по «заказным
делам». Мы этот вопрос обсудили с начальником таможни
Андреем Ивановичем, и я предложил им решать эти вопросы
с бизнесменами, пока я еще не завел дела. Но может получиться,
что они договорятся между собой, а нас поставят в
прокладку. В этих вопросах все решают деньги, но нам их
не предложат.
~535~



— Вот я и говорю, надо потерпеть немного. Начальника
вашей таможни уже сменили. У вас будет теперь Плотников
Валентин из Московского управления.
— А куда Андрей Иванович?
— Как обычно, в распоряжении кадров ГТК.
— Я все понял. А с этими материалами по вину, пожалуй,
с прокурором посоветуюсь.
— Ну, здесь тебе виднее, как вести расследование. Звони,
если будут вопросы.
Грузинские израильтяне так больше и не появились
в таможне и больше не приглашали Лукина на праздник
обрезания в Израиль. Да им уже и не надо было ничего в
таможне. Они порешали свои вопросы на «верху».

Наверное, так было лучше со всех сторон. Оперативники
могли с четью выйти из этого положения. Во всяком случае,
непобежденными. Ведь по каналу фальсифицированного
вина они нанесли ощутимый удар, и теперь, вероятно, пойдет
на рынок грузинское вино, произведенное и разлитое в
Грузии, но не в таких количествах. Во всяком случае, не будет
этого «пойла». Это был последний сброс на рынки России
«Хванчкары» и «Киндзмараули». Да и финансовые потери
у Шоты и Гиви, наверное, образовались. Вряд ли кто-нибудь
им сделал эти письма и звонки бесплатно. По скромным подсчетам,
они должны были потерять на последней операции
с вином половину от его стоимости, то есть пол-лимона
баксов. Вот поэтому они, наверное, подсчитали свои убытки
от этой поставки и решили больше не возить это винное
«пойло» для россиян. А может быть, им Лукин доходчиво
объяснил, что таможенники ЦАТ знают каждый их шаг и
могут накрыть их бизнес в любое время «медным тазом».

Приятно было осознавать, что прилавки российских
магазинов очищены от этих страшных напитков именно
их действиями. Значит, можно бороться и даже побеждать,
пусть таким путем, с прекращением дела, но все равно это
победа. Они нанесли контрабандистам удар по их финансам
и получили Почетные грамоты, которые всегда стояли

~536~



в приказах о поощрениях выше денег, как им объясняли
руководители, когда себя награждали за руководство этими
операциями денежными премиями. А самое главное, оперативный
состав их таможни понимал, что они не спасовали
перед контрабандистами. Просто их коллеги в Грузии и
Болгарии не помогли им довести эти дела «до ума», потому
что нет таких отношений между нашими странами.
Российским таможенникам проще с немецкими коллегами
договориться, чем в этих бывших братских странах.

На основании полученных сведений из государственных
учреждений Грузии дело было прекращено. Лукин не стал
больше писать прокурору письма о даче правовой оценки
их действиям по прекращению дела, но взял все материалы
и подъехал к прокурору Георгию Ивановичу за советом.
Георгий Иванович выслушал внимательно, не перебивая
его доклад со всеми подробностями, в том числе об избиении
в подъезде собственного дома заместителя Министра
сельского хозяйства Грузии.

— Но что мы можем сделать. Это теперь другая страна.
Опровергнуть их сведения у нас нечем? — спросил Георгий
Иванович.
— Нечем. Подлинные документы из Болгарии лежат
на морском дне около Ильичевска, а другие факты Грузия
опровергает, и теперь представленные ими документы свидетельствуют
в пользу контрабандистов.
— Тогда если есть у них нарушения, то только по линии
санэпидемнадзора России.
— У них тоже претензий нет.
— Тогда и говорить не о чем, — подвел итог прокурор.
После прокурора Лукин набрал телефон своего руководителя
ГУБК и доложил, что административное дело по
партии вина пришлось прекратить, прокурору доложили,
и он согласился с принятым решением.

Лукину оставалось только догадываться, кто участвовал
в процессе по прекращении этого дела с противоположной
стороны. Одних только «ходоков» из МВД, в том числе

~537~



Грузии, было четверо, один был грузинский «авторитет»,
но скорее подпольный, так как по учетам МВД он не числился,
говорили в его окружении, что «жулик в законе», но
их теперь в Грузии на «каждом шагу».

Только через месяц приехал один его знакомый грузин
из Тбилиси Анзор, которого он знал еще до работы в таможне.
Он ранее работал на первом ликероводочном заводе в
Тбилиси, а Лукин в те годы занимался розыском банды грузин,
совершавших разбойные нападения на квартиры в Москве.
Эти мероприятия он проводил совместно с коллегами
из МВД Грузии, и с кем только они его ни познакомили из
уважаемых людей, а среди них и был Анзор, который иногда
угощал Лукина неразбавленным грузинским вином с завода.

Теперь он собирал в Грузии виноград у частных лиц и
производил вино или закупал домашнее вино и разливал его
на своем заводе, но не в больших количествах. Вино возил
в Москву, но не более фуры один раз в месяц. Может, это
было вино не того качества, как в старые добрые времена
до вырубки виноградников, но оно было грузинским, это
точно. Покупатели у него были постоянными в магазинах
и ресторанах, поэтому вино сразу развозилось по точкам и
не высвечивалось на складах. Это позволяло ему обходить
службы по борьбе с экономическими преступлениями. Да
и объемы у него были не теми, и не нарушал он с фальсифицированным
вином закона. Анзор, как обычно, завез в
таможенную лабораторию образцы вина для экспертизы, а
потом заехал к Лукину.

— Виктор Павлович, я привез помимо нашей партии
вина Вам десяток бутылок из наших погребов еще того
вина, которое вы помните. Я обещал вам как знатоку грузинских
вин.
— Анзор, спасибо большое. Это на самом деле неоценимый
подарок.
— На здоровье. На самом деле хорошее вино для здоровья.
И это не зарубежная бормота и кислятина из дрожжей
и лимонной кислоты.
~538~



— Да, Анзор, теперь французы и итальянцы тоже занимаются
фальсификацией, но, вероятно, это делают не они, а с
их вином и только с теми партиями, которые идут в Россию.
В общем, если бы русские поставили плотный контроль этой
«бормоте», то они бы и не производили его. А так, все как
всегда, — спрос рождает предложение.
— Да она в несколько раз дешевле натурального виноградного
вина.
— Вот в том-то и дело. Пользуются нашей нищетой и
поят нас чем попало. На мировом рынке уже давно объявили
бойкот австралийскому вину, потому что они добавляли
для мягкости глицерин. Так теперь австралийское вино
появилось в России. Ближний свет, возить вино из Австралии,
— сказал Лукин.
— Все правильно. Вы нанесли удар по фальсифицированному
вину из Грузии, так теперь пойдет вино из Молдавии
и такого же качества.
— Ну, то вино тоже было не из Грузии, и тебе это известно.
Ведь почему фальсифицируют вина, те же молдавские
или другие. Виноделы не выдерживают технологии производства
вина, потому что не хватает средств на это, поэтому
натуральное вино может выпасть в осадок, помутнеть.
А так бери, что под руку попадется, сахар, спирт, краситель
и химия для запаха и вкуса, так называемые ингредиенты.
Полный букет любой марки вина, которое играет в бокале
на солнце, как самое дорогое марочное, цена копеечная
для производителя, а главное, оно не портится, и крепость
можно сделать любую на каждого потребителя. А закроем
мы Молдавию, то эта «бормота» потечет из Турции или
еще откуда.
— Виктор Павлович, да вы профессор в этом деле.
— Да причем здесь я. Нужны законы по защите вина и
в первую очередь в Грузии и Молдавии, да и России не помешал
бы. Пришло такое «пойло» к россиянам, получил
заключение СЭС — и всю партию в канализацию.
~539~



— Строго, но справедливо. Все хотел спросить, как вы
расстались с моими земляками по тому делу, — поинтересовался
Анзор.
— Да никак. Пообещали пригласить в Израиль на
обрезание. Не мне обрезание, конечно, и пропали, — засмеялся
Лукин.
— Что, так совсем пропали и ничего?
— Анзор, ничего не могло и быть по многим причинам,
и первая, что они решили все свои вопросы на «верху», а
нам пришлось принять законное решение.
— Нет, не может быть. Они говорили, что «попали» с
этим вином, но я не думал, что они Вас обошли, — удивился
Анзор.
— Не знаю, у кого они попали с этим вином, но в таможне
они больше не появлялись и с моими подчиненными
не общались, иначе мне было бы известно. Я от них ничего
не хотел, но если они думают, что кто-то у нас «понюхал»
в этом деле, то передай им мой пламенный привет и наилучшие
пожелания. — Лукин доходчиво объяснил своему
знакомому, чтобы поставить в разговоре на эту тему точку.
— Хорошо, обязательно передам при встрече.
— Только без намеков. Судя по тем документам, что мы
получили из Министерства сельхоза и таможни Грузии, я не
сомневаюсь, что у них были серьезные расходы из-за нашего
задержания, но у нас их больше не было, а вино кто-то забрал
по их доверенности с Баковского таможенного поста.
— Могу я вас пригласить в грузинский ресторан в
качестве компенсации за моих земляков? Я же тоже хотел
урегулировать этот вопрос, но вы мне технично отказали.
— Компенсации не принимаю, а если по-дружески, как
в старые времена, то с удовольствием. Давно не отведывал
грузинской кухни.
— Извини, неправильно выразился. В какое время и
куда за тобой заехать? Ресторан «Кабачок» находится на
Тишинке, — извинился Анзор.
~540~



— Это очень удобно. Я после работы поставлю машину
около дома на улице Лесной, а там рядом.
— Тогда моя машина будет на Лесной улице в семь вечера,
а вино я поставлю в твою машину.
— Договорились.
Грузинская кухня в ресторане «Кабачок» была представлена
достойно, но грузинское вино Анзор все-таки
принес с собой. Он не доверял другим поставщикам вина,
которые снабжали этот ресторан, хоть их вино было разлито
в дальнем зарубежье в Канаде. Кому как не ему знать эту тему
по производству грузинского вина в Канаде или Голландии.
Тосты сыпались один за другим. За столом присутствовали
его компаньоны. И все-таки во время застолья Анзор тихо
на ухо вернулся к старому вопросу, который, видимо, его
беспокоил:

— Мне неудобно, Виктор Павлович, у меня такое ощущение,
что я Вам остался должен по тому вопросу. Разреши
я переговорю с израильтянами, как ты их называешь.
Анзор иногда чередовал обращение на «вы» и на «ты».

— Анзор, не стоит этого делать. Мы с тобой дружим,
потому что ты не хулиганишь на таможне. У тебя вино идет
почти в лобовое оформление, а на небольшие отступления
мы не обращаем внимания.
— Спасибо, Павлович.
— Поэтому давай не будем портить наши отношения
другими «темными» вопросами.
— Я все понял и больше к этому не возвращаюсь, но они
не правы, и я им об этом скажу при встрече.
— Это ваши дела, а я о них забыл.
— Одно я знаю точно, что ты их так сильно напугал, что
они отказались от этого бизнеса.
— Вот за это сообщение спасибо. Это для меня выше
всех наград.
— Неужели так еще бывает в таможне?
— Наверное, бывает Анзор, и не только у меня.
~541~



Может быть, потом, когда у Лукина возникнут финансовые
трудности, он вспомнит этот разговор и пожалеет, возможно,
что не запустил эмиссаром Анзора к израильтянам
для решения вопроса, но это, возможно, и потом, а пока ему
хватало на хлеб с маслом, поэтому не хотелось «пачкаться»
в этих вопросах. Конечно же, при таких обстоятельствах
только ленивый или ненормальный не взял бы деньги за
решение этого вопроса. Но Лукин ничего не решал, а наоборот,
был нацелен «грохнуть» эту партию вина, но все
доказательства по их нарушениям остались за границей.
А была бы эта поставка совершена из Германии, то можно
было «принимать» этих фальсификаторов-контрабандистов
в Лефортовском изоляторе. Что можно получить из
Грузии и Болгарии? Они врут и не краснеют.

Однако Анзор был прав, что Лукин своими жесткими
действиями прикрыл этот канал, а значит, убрал с рынка
чьих-то конкурентов, поэтому некоторые поставщики вина
готовы были ему за это платить, а может, из-за страха за свой
бизнес. Но это было не его темой. Он всегда смотрел на два
шага вперед, потому что бизнесмены ищут такие «крыши»,
а потом начинают наглеть в нарушении закона, и финал
для обеих сторон оказывается плачевным. С Анзором он
соблюдает дистанцию, поэтому и тот держит себя в рамках
закона и не хочет занимать освободившуюся «нишу» после
грузин «израильского разлива» и расширять свой бизнес
«левым» вином.

Лукин всегда был одиночкой в служебной деятельности,
и не вступал ни в какие коалиции. Он привык выполнять
указания своих руководителей четко, но теперь новый
Председатель ГТК Драганов отправил их в распоряжение
кадров, назначив на их места других. Как сложатся с ними
отношения у Лукина, да и сложатся ли?


Содержание


Россия — зона таможенного контроля ....................................................5
Столичные границы
«За державу обидно…»
Так вы — наш? 155
Воробьевы 217
Разгром на таможнях 242
«Акцизка» 329
Старые знакомые 390
Чудеса с вином 436
«Минздрав предупреждает»
«Весна» на таможне 508


Степанов Владимир Павлович
ТАМОЖНЯ БЕРЕТ ДОБРО

Художественное оформление А. П. Зарубин, В. У. Байбеков
Компьютерная верстка И. В. Белюсенко
Корректор И. Н. Голубева


Продюсерский центр «Икс-Хистори»
123001 г. Москва, ул. Спиридоновка, 34, стр. 1.


Подписано в печать 01.03.13. Формат 84.108/32.
Усл. печ. л. 28,56. Печать офсетная.
Тираж 3000 экз. Заказ № .


Отпечатано в полном соответствии с качеством
предоставленных материалов в ОАО «Дом печати — ВЯТКА».
610033, г. Киров, ул. Московская, 122.
Факс: (8332) 53 53 80, 62 10 36.
www.gipp.kirov.ru. Е mail: pto@gipp.kirov.ru


ISBN
9785995002840


  События первой книги романа возвращают читателя в советскую эпоху второй
половины XX века.
 

«Спираль» — роман о жизненном пути обычного советского человека, сумевшего
благодаря целеустремленности и житейской мудрости, без связей и взяток сделать стремительную карьеру, преуспеть в своей профессии. При этом Виктор Лукин, главный герой романа, остается порядочным человеком, для которого не забыто слово «честь».

Второй детективный роман рассказывает о работе инспектора Виктора Лукина и его
коллег по отделу уголовного розыска Свердловского РУВД столицы. Книга написана на основе реальных событий, происходивших в 70-х годах XX в.в центре Москвы. Подпольная антикварная мафия, квартирные воры, матерые разбойники и убийцы, сногсшибательные красавицы и, конечно, головокружительная любовь…


Третий детективный роман продолжает повествование о работе сыщика Виктора Лукина и его коллег на переднем крае борьбы с преступностью. Книга написана на основе
реальных событий, происходивших в 80-х годах XX в. в центре Москвы, на фоне начавшегося противостояния двух основных силовых структур государства — КГБ
и МВД. Главный герой, сотрудник центрального РУВД столицы, оказывается в самой гуще событий. Так под надзором спецслужб оказываются загадочные преступления
«бриллиантовой мафии», матерые грабители и убийцы, верная дружба, предательства и, конечно, любовь.