Август, время выбирать картошку. Для городского жителя это нудное занятие, которое отнимает время на поездку к месту уборки урожая, возвращение домой, потому что назавтра на работу, хорошо если своя машина, а то на электричку или проходящий автобус надо успеть, сплошная маета. Иное дело в деревне, где посадка и уборка картофеля сродни празднику, когда собираются родственники, соседи, когда после совместной работы накрывается стол, и все празднуют успешное завершение дела.
В один из августовских дней супружеская чета дед Василий и баба Настя решили убирать картофель, для этого надо созвать команду. Решили позвать соседей деда Антона и его супругу, двух молодых ребят Витька и Кольку. Молодые будут копать, а старики собирать. Если с соседями вопрос решался просто, стоило подойти к забору и пошуметь, появлялись Антон со своей половиной и веди переговоры, то за ребятами надо было погоняться. Витёк жил с родителями через два огорода от усадьбы Василия, а по улице идти минут двадцать, но ради важности момента на переговоры Василий отправился по улице. Уговаривать долго не пришлось, Витёк сразу согласился: - отчего не помочь соседям?
Иначе дело обстояло на переговорах у бабы Насти и Кольки. Колька с утра полегоньку перебранивался с матерью, пытаясь усовестить её и склонить к выдаче денег на опохмелку. Мать громыхала посудой на кухне, сопротивляясь доводам сына. Он же, лежа на кровати не унимался, попутно продумывал другие способы добычи выпивки. В это время и пожаловала к ним в дом бабка Настя. Поприветствовав хозяев, поинтересовалась, как дела? Не копали ли картошку? Как урожай?
Догадавшись, к чему клонит Анастасия, Колька притих, молча слушал продолжение разговора. Обратившись к его матери, Настя поинтересовалась, дома ли Николай? И не сильно ли он занят? Можно с ним поговорить?
Мать Кольки, сразу поменяв тон голоса, позвала сына:
- Коля, сынок, ты не сильно занят? Напустив важности, Николай появился в дверном проёме: - А что такое?- будто ничего не слышал, спросил, обращаясь к матери. – Да, вот баба Настя просит помочь картошку копать, - смущаясь, с надеждой в голосе, что сын не откажет в помощи её подруге проговорила мать. – Ну, не знаю! Своих дел по горло, не знаю, за что браться! - Да уж помоги, пожалуйста, - проговорила бабка Настя, - а я отблагодарю!
Колька понимал, что картошка это не только работа, но и посиделки за столом в приятной компании с выпивкой и закуской, но чтобы о нём не подумали, что он из-за стакана пошёл, ещё раз почесал затылок, многозначительно посмотрел в окно, махнул рукой и спросил деловито: - Когда? – не забыв, при этом нахмурить брови. – Да сегодня хотели…
Колька чуть не подпрыгнул, вот так повезло! С утра всю голову сломал, как здоровье поправить, а тут удача сама попёрла. Ещё раз вздохнув, дескать, оторвали от важных дел, стал собираться, надел рабочие брюки, футболку, взял лопату.
- Ну, пошли, что ли? – недовольным тоном позвал бабку Настю.
Собралась вся компания, работа закипела, ребята копали быстро, не всегда качественно, торопились. Старики едва поспевали за ними, собирали картошку в ведра и тут же в огороде ссыпали, чтобы перебрать какую на еду, какую на семена, отдельно мелочь на корм курам, мало-помалу на огороде появилась пирамида из картофеля.
- Шабаш! – скомандовал хозяин, - пора обедать!
Хозяйка засуетилась, собирая на стол, разогревая приготовленное заранее угощение, нарезала хлеб, ставила стаканы, раскладывала вилки и ложки. Мужская часть степенно курила, вела неспешный разговор, ожидая приглашения к столу. Наконец команда последовала.
- Проходите за стол! – пригласила бабка Настя, стоя у двери, смотрела, пока все рассаживались, чтобы всем хватило места, чтобы у всех всё было. Теперь наступила очередь хозяина, он разлил по стаканам спиртное, предложил выпить за урожай, потом за удачное начало уборки картошки, потом за тех, кто копал, за тех, кто выбирал, за тех, кто накрыл стол, за хозяина, за хозяйку… Выпивали, закусывали с аппетитом, понемногу усталость отступала. Соседка предложила хозяйке сыграть на балалайке, та долго отнекивалась, ссылаясь на то, что давно не играла, да и не время вроде, картошка же ещё не убрана до конца. Но тут вмешался хозяин:
- Тебя люди просят! Уважь! – Стукнув по столу ладонью, повысил голос дед.
Полилась мелодия, запела бабка Настя, её поддержала соседка, в старом маленьком доме разыгралось веселье, далеко разносились по селу звуки балалайки и голоса частушечниц. Когда хозяин, поймав взгляд одного из ребят, предложил выпить, оказалось, спиртное закончилось. Хозяева, почувствовав неловкость, упрекали друг друга за промашку, решили попросить Витька сгонять за бутылкой. Сказано сделано, ко всеобщему удовольствию бутылочка вскоре появилась на столе, потом ещё одна… Хозяин приказывал, хозяйка не возражала, Витёк исполнял и все были довольны.
Между старшими возник спор, чья бабка послушней.
- Я в доме хозяин! Как скажу, так и будет! – горячился Василий.
- И у меня также! – кричал Антон.
- Да, куда там, стану я тебе подчиняться, - возразила ему жена.
- Что-о-о-о?! Ты мне поперёк? Да я тебя сейчас… - потянулся дед Антон к супруге.
Но она, зная, что последует за таким вступлением уже стояла у порога. Антон за ней, она в дверь, за калитку, в свою усадьбу, где и продолжились догонялки вокруг собственного дома, пока Антон не упал, споткнувшись о неудачно подвернувшийся пень. Бабка заскочила в дом, заперлась изнутри, а Антон, полежав на траве, захрапел.
Настя с Василием продолжали наслаждаться самодеятельной музыкой, Колька потихоньку выпивал, а Витёк пошёл в огород, уселся на меже под сливами, потом лег, засмотрелся на облака, глаза сами собой закрылись, сладкий сон, как-то незаметно окутал его.
Проснулся он от холода, в огороде белела гора картошки, в небе висела огромная луна, от света которой вокруг всё было видно, в доме свет не горел и, Витёк, поразмыслив немного, отправился домой.
Дверь мать не закрыла, ожидая сына. В доме тишина, родители спят, лёг на кровать, укрылся одеялом, почти уснул, проснулся от того, что кто-то теребил за руку. «Кот» - подумал Витёк, - «Нет, кот не тащил бы, а терся. Надо посмотреть». Открыв глаза, к своему удивлению он увидел чёрта! Тот тянул его одной лапой, а другой указывал путь. Витёк, повинуясь неожиданному гостю, пошёл за ним в зал. Там, на шкафу сидел ещё один чёрт, только маленький и играл на балалайке так весело, так задорно, что ноги у Витька сами пустились в пляс. Он плясал на пару с чёртом, выписывая ногами немыслимые кренделя, как ему казалось, на самом деле вся его пляска сводилась к тому, что он долбил пяткой в пол. Мать, проснувшись от шума, вошла в зал, включила свет. Всё пропало и большой чёрт, и маленький со своей балалайкой. Витька пошёл в свою комнату, собираясь поспать, но как только он улегся черти опять тут как тут! Мать несколько раз входила к нему в комнату, включала свет, просила успокоиться, всё напрасно, пока до неё дошло, что пора вызывать медиков.
Очнулся Витёк в палате. К нему подошёл один из обитателей:
- Ну, очухался? – спросил парень, - теперь поправляйся! Тебе тут лекарства принесли, только ты их не ешь, выкинь, на ночь надо выпить снотворных, чтобы поспать.
С умным видом знатока он рассортировал таблетки, отделяя «полезные» от «вредных», потом метнулся по палатам, насобирал ещё от бессонницы и вручил Витьке. Тот, подчиняясь бывалому человеку с опытом, как тот сам о себе отзывался, принял лекарство.
В окне появилась странная девица, глаза ярко зелёные, волосы рыжие, плащ яркий оранжевый, загадочно ухмыляясь, одной рукой она манила его в окно, а в другой руке держала бутылку три четверти.
- Вот отчаянная! Ты, погляди, что делает! Сейчас упадёт! Дай я окно открою! Третий этаж! – метался Витька по палате, порываясь к окну. Сосед схватил его за майку и крепко держал, уложил кое- как в кровать. Витька лег. Прямо перед лицом оказалась розетка, из неё выползла муха, потом ещё одна, ещё… И вот уже целый рой кружился над ним, пришлось укрываться с головой, чтобы спастись от насекомых. В палату вошла медсестра, взглянув на Витьку, констатировала:
- Всё ясно!- вскоре появилась со шприцом в сопровождении доктора. Потом Витька куда-то провалился и очнулся только утром. Потянулась череда процедур: капельницы, таблетки, анализы… По ночам гости его не тревожили, видения пропали, он шёл на поправку.
А тем временем бабку Настю скрутила непонятная хворь, что-то кололо в боку, мешая двигаться и даже лежать невозможно, не помогали таблетки, не помогали народные средства, пришлось вызывать «скорую». Дед Василий со скорбным видом, тяжело вздыхая, проводил свою половину до машины.
Наутро к нему пожаловал Колька, и, узнав, что бабка в больнице, предложил её проведать, но сначала выпили за её здоровье, потом на посошок. Придя домой, Колька приказал матери готовить передачку-гостинец:
-Вари картошку! Там больничная еда, сама знаешь! Да огурков малосольных положи! Сальца! Яечек с десяток! Я щас луку надергаю! - увидев, что мать собирается чистить картошку, зашумел, -Ты что! Кода она сварится! Вари в шкуре! Там люди голодные! – прокричал Николай и выскочил в огород.
Собрали узелок, не забыли положить лук-чеснок к благоухающим огурцам и без того щедро сдобренными при засолке укропом, листьями хрена, чесноком, варёная картошка была тщательно укутана, чтобы не остыть по дороге, сало и яйца сложены отдельно, всё на своих местах. Взяв узелок, Колька отправился проведывать больную и вскоре предстал на пороге больничной палаты. Поинтересовавшись здоровьем у бабки Насти и всех, лежащих в палате, приступил к угощению. Женщины вначале отнекивались, но под напором подвыпившего гостя уселись за стол, где их взору предстали деревенские яства. Колька кормил их, очищал картошку, яйца, поднося каждой, заставлял пробовать огурцы, сало, не забывая приговаривать: «Матушка готовила. Да вы с чесночком, с чесночком!». Потом он заметил лежавшую на кровати девицу, не принимавшую участия в трапезе, позвал за стол, но она наотрез отказалась.
Колька подошёл к ней:
- Ну-ка подвинься! Разлеглась тут! Я шёл, шёл, уморился. Дай, полежу! - бубня себе под нос, Колька завалился на кровать, в чём был, ботинки снять он посчитал неприличным в присутствии дам. Девицу как ветром сдуло. Она отскочила в сторону, оторопев от происшедшего. Бабка Настя попросила всех не шуметь, мол, сейчас он проспится и уйдёт.
В окнах постепенно угасал день, становилось темнее. В палату вошла медсестра, чтобы пригласить на вечерние процедуры, увидела мирно спящего Кольку, предложила пациенткам проводить его, те принялись будить гостя. Спросонок он не понял в чём дело, уразумел только, что его куда-то выгоняют, обиделся и ушёл повторяя: «Жалко вам места? Я шёл, шёл, а вы…» Заглянул в палату рядом и обнаружив незанятую кровать, решил доспать здесь, но не нашёл понимания у обитателей и вконец разобиженный людской жестокостью и неблагодарностью вышел на улицу. Здесь он остановился, соображая, где он и куда теперь идти. Мимо шёл парень, у которого Колька попросил закурить не потому, что хотелось курить, а чтобы поговорить, но парень ответил отказом, и узнал куда ему идти, чей он сын, какой он ориентации и в конце пожелание сдохнуть, не дойдя до дома.
Высказав всё это незнакомцу и не услышав возражений в ответ, Колька разочарованно плюнул, почувствовал некоторое облегчение и направился восвояси.
… Витёк после больницы летел на крыльях домой, доктор сказал не пить, вести здоровый образ жизни. Да кто же против! Хотелось жить! Мать встретила на пороге, заплакала, обняла, принялась кормить. Витёк был неплохим сыном, помогал по дому и в огороде, не скандалил. Отдохнув, он решил отправиться на речку, настроил удочки, взял наживку, спросил у матери, не нужно ли что сделать по дому? Мать ответила, что пока таких дел нет, направилась на кухню, чтобы порадовать сына его любимыми оладушками.
Витёк с удовольствием рыбалил, пока не раздалось за спиной:
- Ну, хвались уловом! – Колька и компания, тоже шли « отдыхать», в пакете звякнула полная посуда с пивом, самогоном и для запивки – ситро. Дальше они не пошли, расположились здесь же, расставили на газете содержимое пакетов.
- Ты как? С нами? – обратились к рыбаку.
- Не! Я ток из больницы! Всё! Завязал! – радостно сказал Витёк.
- Ну, хоть ситреца выпей!- предложил дружок.
Компания от предвкушения пирушки, весело переговариваясь, пересыпая речь остротами и нецензурными словами готовила «поляну». Вначале Витьку дали попить ситро, а потом двое, переглянувшись, налили в ситро, сначала пиво, а потом и самогона. Витёк не хотел пить, отодвинул руку с протянутым стаканом с запахом пивом, но ему сказали, что это просто запах, а потом уже уговаривать не пришлось, стаканы как-то сами собой находили путь к организму, хотя Колька пытался его остановить и усовестить ребят.
Домой Витя не пришёл, так и остался на берегу, удочки без присмотра рыбака мягко покачивались на волнах с карасиком на крючке, на удилище присела стрекоза, переливаясь перламутровой краской. Рыбак этого не видел, душа его выпорхнув, витала над селом, рекой, родным домом, прощаясь с тем, что было дорого и мило с детства.
Мать, ожидая сына, в тревоге переходила от одного окна к другому, выходила на крыльцо, наконец, не выдержала, отправилась искать его. Отодвигая руками, нависаюшие ветки вербы, прошла почти весь участок реки, огибавшей село, нашла уже остывающее тело с остановившимся сердцем, не перенёсшим нагрузки.