«Ах, чёрт бы его побрал, этого Николая. Обманул. Опять получилось, как в той поговорке: «Поматросил и бросил». А как всё хорошо начиналось с этим командированным. Ведь знала же, что все командированные «неженатые».
Сколько их у неё уже было, и все мимо. Но и в этот раз она особенно не жалела, ведь три дня и три ночи, проведённые с Николаем, для неё, матери-одиночки, просто подарок. Её единственная дочь от первого законного мужа живёт в городе, работает на заводе и заочно учится в институте. В село к матери наведывается редко. Так что Клавдия считает себя вольной птицей, и в свои неполных сорок не теряет надежды выйти замуж. Вот почему она устроилась разнорабочей на компрессорную станцию, где работало много мужиков, авось что и выпадет. А то в селе ей уж точно ничего не светит, а её глаза, нахальные и зазывающие, многие бабы готовы выдрать.
Но в этот раз она перестаралась. Три дня прогулов. Как теперь объяснить своё отсутствие начальству? Уже несколько раз бывало, когда Клавдия по дню не выходила на работу, объясняя плохим самочувствием или ещё или ещё какой-то чушью. Но три дня прогулов… Как бы не пришлось писать «по собственному желанию». Вообще-то потерять работу она не боялась, да ещё такую как разнорабочая. Тогда, в начале восьмидесятых, куда пальцем ни ткни – везде требовался рабочий люд. А вот потерять своего любовника Лёню, с которым они тайно встречались в вентиляторной комнате компрессорной станции в рабочее время, Клавдия боялась больше всего. Она была уверена в том, что другого такого у неё уже не будет. Лёня моложе её лет на семь, женат, у него двое детей, но в последнее время у него с женой что-то не ладилось. Уж очень она у него строптивая. Ну и дура. А вот Клавдия своего не упустит. Правда, не знает, сколько ещё продлится её счастье, но сколько бы ни было – всё её.
Так кумекала Клавдия, сидя в вахтовом автобусе, который подвозил её к компрессорной станции.
Ещё вчера начальник станции приказал узнать, куда запропастилась Грекова Клавдия, выяснить, что с ней. Но к ней так и не достучались, а соседи сказали, что тоже её не видели уже третий день ни во дворе, ни на огороде. Вчера, под конец рабочего дня, начальник станции сообщил, что с утра до обеда следующего дня его не будет, и попросил главного инженера, если Грековой на работе не окажется, заявить в милицию о пропаже их работника, а если появится, то выяснить, почему прогуляла три дня, и пусть напишет объяснительную.
Клавдию прямо с проходной сразу же направили в кабинет к главному инженеру. Поднимаясь по маршевой лестнице на третий этаж, она рассудила, что на этот раз оправдаться будет непросто, и нужно приложить максимум стараний, чтобы удержаться на своём месте. Ведь её Лёня стоит этого. И она решила пойти ва-банк – или грудь в крестах, или голова в кустах.
В кабинет к главному инженеру вошла как побитая собака, еле-еле волоча ноги. Начальник подписывал какие-то бумаги и молча указал ей на стул. Закончив с бумагами, поднял голову и произнёс: «Ну что, Грекова, на этот раз скажешь правду о трёх днях, которые прогуляла? Начальник станции поручил мне узнать причину твоего отсутствия и чтобы ты написала объяснительную, а мы будем решать, что с тобой делать дальше». Клавдия подняла голову, по её щеке катилась слеза. Вдруг ей стало так жаль себя, как никогда, и она начала говорить словами, полными горечи и печали: «Вы же знаете, Петро Васильич, я женщина одинокая, слабая, защитить меня некому, каждый так и норовит обидеть. Шла я вдоль дороги к своему селу, а тут какие-то пьяные четверо мужиков ехали на «Жигулях», остановились, подхватили меня и затащили в машину. Потом завезли в посадку да так там обидели меня, что я после этого три дня дома пластом провалялась. Вот буквально ноги отнялись, еле-еле хожу». И слёзы градом потекли.
Ошарашенный главный инженер быстро налил в стакан воды из графина и подбежал к Клавдии. «Возьми выпей, успокойся, успокойся», - повторял он. Клавдия залпом выпила, вытерла слёзы и говорит: «Давайте, Пётр Васильич, я напишу объяснительную». «Нет, нет, Бога ради не надо никакой объяснительной, - перебил её главный инженер, - ничего не надо, иди, иди, Грекова, работай». Клавдия удалилась, а Пётр Васильевич облегчённо вздохнул. Пускай после обеда приедет начальник станции и сам разбирается, а с него и этого хватит.
Приехавший после обеда начальник станции выслушал рассказ главного инженера: «Так ты с неё даже объяснительной не взял?» «Да вот и не взял, Сергей Петрович, - ответил тот, - но если уж надо, то вызови её, пускай напишет». Сергей Петрович тяжело вздохнул, почесал затылок и выдохнул: «Да нет, такой объяснительной, наверно, и не надо. Чёрт с ней, с этой Грековой. Ей бы в артистки, а она тут полы моет».
Эта история (как и описанная в «Тактике дознания») также имела место во время моей работы на той же компрессорной станции.