Давно собираюсь взяться за эту тему, но все опасаюсь, что не смогу довести до читателя все задуманное или читатели не так меня поймут. Я с подросткового возраста, когда начал заглядываться на девочек, был уверен, что уступаю по внешности почти всем своим друзьям и знакомым и не могу нравиться девочкам и очень комплексовал по этому поводу.
Нет, они охотно общались со мной и даже дружили, но это была не та дружба, когда подбрасывают записочки друг другу с предложением "дружить". Притом, самому мне нравились красивые девочки и не просто красивые, а самые красивые в классе, если таких не находилось среди одноклассниц, то находились в классах, где учились девочки на год или два моложе. Или в пионерском лагере. Или просто на улице. Но они всегда были предметом внимания не только меня, но и всех других мальчишек.
Но я никогда не признавался в своих симпатиях не только им, но и самым близким друзьям. Если же кто-то из друзей замечал это и спрашивал у меня напрямую, я смущался и нес всякую чушь, но не признавался. И только, когда я стал учиться в старших классах, стал замечать, что и девочки проявляют ко мне интерес. Помню, после того, как мы стали учиться в 9 классе, к нам в класс добавились несколько учеников из соседнего села.
Там была прежде, как и в нашем селе, десятилетка, которую из-за нехватки детей рождения 45-го и 46-го года так, как большинство потенциальных отцов еще не демобилизовались, превратили в восьмилетку, а учеников, решившись получить среднее образование, перевели учиться в нашу школу. Для них организовали интернат, у кого были родственники в селе, жили у них учебную неделю, а по выходным отправлялись домой.
В первый год у нас учились в основном несколько ребят из соседнего села, а когда мы перешли в 10-й класс, то в 9-й класс поступило гораздо большее число детей, они были 46-го года рождения, когда множество мужчин уже вернулись с войны. Еще до первого сентября, то-есть, до начала учебного года мы были наслышаны о некоей Нине Волошиной, школьной звезде из села Петропавловка, дескать и красивая, и отличница, я правда, не обращал на эти разговоры внимания, а если пошел к ним в гости в интернат, то лишь за компанию с другими ребятами.
Но именно я стал объектом ее внимания. Только мы заявлялись к ним в интернат, как она находила предлог для беседы со мной, причем делала это своеобразно: она становилась напротив меня, брала в руки пуговичку и начинала крутить ее, глядя мне в глаза и заводя умные разговоры. Внешность ее меня не привлекала. Правда, у нее были правильные тонкие черты лица, кто-то бы сказал - интеллигентные, но в ней не было ничего женственного, грудь сквозь одежду едва просматривалась, а вместо ног две палки.
Вскоре одноклассницы, которые дружили с парнями года на два постарше, стали беззлобно надо мной посмеиваться, становились друг против друга и имитировали откручивание пуговиц от одежды. Но мы с ней все-таки дважды в компании встречали какие-то праздники, в том числе и Новый год, ходили за компанию в кино, но никогда не встречались наедине, я старательно избегал таких ситуаций. Но все равно она негласно считалась моей пассией.
Хорошо запомнил последнюю встречу на исходе учебного года. Я стоял в клубе во время просмотра кино позади рядов для сидений и облокотившись на спинку последнего ряда, и вдруг она нарисовалась рядом в той же позе. Я посмотрел на нее и ничего не сказав, продолжал смотреть кино. Так длилось примерно с минуту. Потом она обратилась ко мне со словами: "Тебе не нравится, что я тут стою?" Я пожал плечами, почему, мол, стой.
Она вспыхнула и ушла. Больше в школьные годы мы не виделись. А потом я узнал, что она встречается с самым умным парнем из нашего села - Сербой. По фамилии он Сербин, но никто его по фамилии не называл. Он был старше нас лет на 6-7. Я его запомнил раньше тем, что он приходил к нам в школу на новый год, встречу с выпускниками и, если проводили какие-то викторины, то не было вопроса, на который он бы не ответил. После окончания школы она вышла за него замуж.
Внешности он был самой заурядной, как и я, но она выбирала мужчину по уму, а не по внешности. Лет через 8 я ехал из села в город на автобусе. Обратил внимание на красивую ухоженную даму. Это была она. Куда девалась ее девчоночья угловатость, она поправилась, но не потолстела и мне только оставалось любоваться ее внешностью.
Меня она поначалу не узнала, но когда я ей сказал, что мы с ней знакомы по школе, она подняла глаза и утвердительно спросила: "Иван Наумов?". И остаток пути мы с ней проболтали, как старые добрые друзья. Последний раз мы встретились в мои 35 лет. Я ездил к младшему брату в г Нефтекумск, который работал у Сербы личным водителем. Его начальник был уже подполковник милиции, впоследствии полковник, ну, а Нина его жена.
Мы хорошо посидели вчетвером вечер. Виктор, брат, очень раскованный парень, все время подшучивал над Ниной, она его шлепала по плечу или руке, в общем, обстановка была самая домашняя.
Муж при этом проявлял олимпийское спокойствие, видимо такие земляческие посиделки были у них не в первый раз.
Эта девочка никакой роли в моей жизни не играла и я написал о ней лишь только потому, что она впервые раскрыла мне глаза на то, что я тоже могу быть объектом женского внимания. После окончания школы я поступил преподавателем пения в восьмилетнюю школу соседнего села - именно ту, из которого поступало пополнение в наши старшие классы.
Никаких певческих талантов у меня не было, но я неплохо для любителя играл на баяне. А у них с преподаванием пения была проблема, предмет вела Валентина Николаевна Бойко, учительница немецкого языка. Я ее знал за несколько лет до этого, их школа приезжала в нашу с концертом. Аккомпанировала на баяне Бойко, но очень неуверенно. А к ним старшей пионервожатой поступила моя одноклассница Галя.
Узнав о проблеме с пением, она оказала мне протекцию, порекомендовав меня. Валентина Николаевна к тому времени вышла замуж и сменила фамилию. За полтора года до этого был интересный случай, я тогда учился в 9 классе. Все школы собрались в райцентре на какой-то слет, шел концерт, а мы с одной девочкой сидели на ряд впереди, чем сидела Валентина Николаевна с ребенком на руках.
Мы потихоньку перешептывались с девочкой и хихикали про себя. И вдруг - удар чем-то тяжелым по голове. Оборачиваюсь и вижу искаженное гневом лицо Валентины Николаевны. В одной руке она держала малыша полутора лет, а в другой - детское ружье. Именно им она меня и огрела. Порядок на концерте был восстановлен, больше мы с Шурой не шумели.
Однажды в канцелярии я рассказал Валентине Николаевне историю нашего знакомства. Она страшно смутилась.
- Может, то была не я?
Я поспешил ее успокоить, что то действительно была Валентина Бойко, а она Уварова. Она еще сильнее смутилась и принялась извиняться, под смешки других присутствовавших в канцелярии учителей. Действительно, там я был подросток, нарушающий дисциплину, а здесь - коллега по работе, которого все уважительно звали по имени отчеству, хотя мне было только 17.
Еще при оформлении завуч, красивая женщина лет тридцати, строго предупредила меня, чтобы я не вздумал закрутить с кем-либо из учениц. Я внял предупреждению. Но через несколько месяцев, одноклассница Галя посвятила меня в то, что я нравлюсь многим ученицам. Причем, назвала двух девочек, которые были всего на два года моложе меня. Остальные были малявки, на которых можно было не обращать внимания.
Обе девочки мне нравились, но одна была на сантиметр или два выше меня, девочки растут быстрее. А это был мой второй комплекс - я не мог позволить себе встречаться с девочкой выше себя ростом и потому предложил дружбу второй. Она согласилась, но я ее предупредил о словах завуча, поэтому мы договорились не распространяться об этом. В качестве почтового ящика была выбрана Маша, ее ближайшая подружка, простенькая на вид, но очень серьезная девочка, она была из учениц самая старшая и на год всего моложе меня.
На нее никто не мог подумать, что она способна закрутить с учителем, я открыто ездил к ней домой, ее мать и сестры относились ко мне по дружески, из руководства школы тоже не было нареканий. Несколько месяцев Маша надежно исполняла роль громоотвода и через нее мы с Валей без проблем договаривались о встречах. Однажды Маша предупредила, что родители Вали на несколько дней уедут к старшей дочери, и я могу по вечерам приходить к ней домой.
В течении трех дней мы с ней не расставались до утра, причем не спали, а лежали на кровати, не раздеваясь до 5-ти часов утра, пока не приходила тетка доить корову. Услышав звон молока о подойник в сарае, Валя выпускала меня из дома. Поскольку занятия в школе начинались в 8 утра, мы успевали часа по два покемарить.
Ничего кроме объятий и поцелуев у нас не было, меня это вполне тогда устраивало. Так продолжалось до тех пор, пока Валя по ливню не пришла дважды на встречу. Я был настолько глуп, что обвинил ее в нежелании встречаться и перестал назначать свидания. А когда недели через три я попробовал восстановить отношения, Валя отказалась.
И правильно, сделала. Она всерьез настроилась поступить в медучилище и вскоре уехала сдавать экзамены. Она поступила, а я уехал в Сибирь, оттуда через год был призван в Армию. Мы с ней встретились через 50 с лишним лет, когда я разыскал ее адрес, чтобы подарить ей три своих книги. А Маша, к сожалению, умерла лет 20 назад.
Короче, в старших классах, во время работы в школе, жизни в Сибири и службе в Армии я избавился от комплексов и стал таким, как и большинство мужчин. Но сделал для себя вывод, я не из тех парней, а впоследствии, мужчин, которые "пришел, увидел, победил". Я знал множество ребят, которым стоит только появиться, как девочки "западали на них".
Мне же, чтобы добиться их внимания, нужно было было добре потрудиться. А для этого я должен сам увлечься женщиной, а мог увлечься я только красивой. А попытки же победить малой кровью не проходили, меня неизменно отвергали. В итоге, не обладая ни завидной внешностью, ни крутизной характера я добился того, что имел отношения только с самыми красивыми женщинами.
Потому что только искреннее восхищение девушкой или женщиной могло привлечь их ответное внимание. Попытки притвориться не проходили, женщины неизменно раскусывали фальшь. Они легко прощали фальшь тем, на кого сами "западали", но только не мне.
Поэтому мне постоянно приходилось учитывать этот фактор.
После того, как я женился, а с женой я прожил более 50 лет, у меня никогда не возникала мысть поменять ее. Но без внимания женщин я обходиться не мог. Если я увлекся женщиной, то у нас с ней могла быть просто дружба, могли быть поцелуйные отношения которыми все и заканчивалось. Переступал ли я когда грань между поцелуйными отношениями и чем-то большим после женитьбы?
Пусть это останется моей маленькой тайной. А большинство ситуаций мною описаны в разрозненных рассказах и миниатюрах на сайте. Ну, а как же быть с теми женщинами, которые не могут к себе привлечь мужчин яркой внешностью? Ищите ответ в пословице "на каждый товар найдется свой купец" А в заключение - плохонькое но искреннее стихотворение о роли женщин в моей жизни.
Сколько было женщин хороших,
Тех, чьим мог бы я быть, но нЕ был,
С кем бродил по лугам нескошенным,
Любовался бездонным небом.
Я нередко читал стихи им,
Без стихов я б и дня не прОжил,
Я читал им свои, плохие
И хорошие чьи-то тоже.
Благосклонно они внимали,
С тихой грустью в глазах прелестных.
Может, просто земного ждали,
А я пел им звездные песни.
А я пел о любви и розах.
Что мешало отбросить святость
И, забыв о небесных грезах,
Погрузиться в земную радость?
Что искал я в глазах их синих,
Никогда не глядевших строго?
Но берег я их, как святыни,
И молился я им, как богу.
Было ль мне на роду завещано,
Или быть могло по иному -
От меня уходили женщины
К тем, кто их любил по земному.
Потому вспоминаю с болью я
Всех, кто часто терялись слепо...
Улетали синицы вольные,
Журавли растворялись в небе.
Были ль это и впрямь богини?
Я не знаю, но было много,
Этих глаз васильково-синих,
Никогда не глядевших строго.