В тот момент, когда я сказал «Давай расстанемся», я уже представлял длинную череду уходящих за горизонт, дней. Времени, когда я буду пытаться вернуть Ирину обратно. Представить, как я живу без неё, невозможно. Всё началось прямо со следующей секунды, после того, как Ирина в ответ на мои слова сказала: «Завтра я соберу вещи и уеду». Я сразу попытался всё вернуть обратно, переиграть: «Прости, я не то хотел сказать». Жалкая попытка жалкого человека.
Ох, как я ненавидел себя в тот миг. Но ничего не мог поделать. Пропасть, в которую я сделал шаг, манила неотвратимо. И, что толку, что я зацепился руками за торчавший в скале чахлый куст, силы обязательно оставят и я полечу вниз.
Зато я снова почувствовал себя живым. Как тогда, в первые наши дни, после свадьбы, когда Ирина ушла от мужа. Сердце подпрыгивало, мысли неслись как огромный табун. Не было ни нудной ежедневной работы, ни серых выходных. Счастье висело на волоске, ощущалось нереальным, слова и поступки меняли мгновенно вселенную вокруг. Ужас и кайф. Эйфория и отчаяние. Мать честная и мать-перемать.
Донести вещи до такси, вот и всё, что мне было позволено. Поделом.
Тотчас всё поняла.
-Прости меня, глупую. Не уходи, Ирина, останься.
Но Ирина непреклонна:
-Это не я ухожу, это Сергей меня бросает.
Мама говорила с трудом, глотая слёзы:
-Дочка, пожалуйста, не уходи, я обещаю, всё будет по-другому. Я же понимаю, что это из-за меня.
-Как вы там называли нашу комнату? Траходром? Ну вот и всё, космос кончился, все ракеты улетели, живите спокойно.
Сколько раз я звонил и говорил: «Возвращайся, пожалуйста, я не могу без тебя».
Я узнавал, где она снимает квартиру, приходил. Мы пили чай и не только. Пару раз я даже оставался ночевать. Нет, ничего не было. Но заснуть я не мог, я всю ночь слушал её дыхание. Прокручивал в голове все другие наши ночи. И мне хватало этого, чтобы как-то дотянуть до очередного такого раза.
Я звал Ирину на день рождения друга. И она шла со мной. Я устраивал фотосессию. И Ирина спокойно позволяла себя фотографировать. Улыбка ее изменилась, но всё же она продолжала улыбаться. Но взгляд другой, она словно всматривалась в меня, что-то искала такое, что было раньше, и чего теперь нет во мне, или, может быть, она искала какой-то ответ. Если раньше мне казалось, что я абсолютно понимаю её, то теперь я не понимал ничего. Чувствовал себя восьмиклассником рядом со студенткой.
С каждым днем весны вокруг становилось всё больше, с каждой нашей встречей Ирина, словно назло всему, становилась краше и желаннее. Я будто переживал ту часть наших отношений, которая должна была предшествовать нашему роману, время ухаживания, неопределенности. Только в обычном романе с этого всё начинается, а у нас, наоборот, всё этим заканчивалось.
Ирина с подругой сняла полдома в пригороде. А у меня появились свободные деньги, и я купил велосипед. Каждый свободный вечер я забирался на Майминский взвоз, а ночью катился обратно, домой через весь город. Вечерами мы жгли костер, ложились на плед, смотрели на звезды, пили жгучие напитки. Играла жуткая, популярная тогда песня «Пошлю его на небо за звёздочкой», звучала из всех радио и прочих точек. Короче, вселенная издевалась.
Однажды мы почти разделись, я уже предвкушал возвращение рая, поворотную точку. Только тонкие белые кружева отделяли меня от тёплой счастливой ночи. Но в последний момент Ирина меня остановила. Не хочу и всё. Ничего не будет. Ничто не вернётся. Ты не готов. А когда же я буду готов?
Ей приходилось нелегко. Нужна была новая хорошая работа. Сын должен пойти в школу. Надо было как-то определяться. Они снова переехали, теперь на другой конец города, опять на окраину, снова в частный дом. Там была баня по-чёрному. Я давно таких не видел. Она снова снимала жильё напополам с подругой. Олкьо подруга была уже другая. Я пришел в гости с пивом. Помог растопить баню. Пива не хватило. Ездил несколько раз на велосипеде в ближайший магазин, падая, роняя по пути полторашки. Салют из пены.
Тогда продавали круглосуточно. Конечно, мы переборщили. Нам постелили одну постель. Ирина рухнула, словно потеряла сознание. Я провел рукою по её телу, остановился в нескольких сантиметрах от самых нежных мест. Она никак не реагировала. Она была так близка, я был так опьянён ею, бушующим в крови летом, и, конечно, алкоголем, что мог позволить себе всё. Но не мог. Не позволил. Только смотрел на нее, почти не видя, только держал в руках, замирая от невыносимой боли и такого же по накалу счастья. Именно в ту бессонную ночь я понял: ничего уже не вернёшь.
К осени скопил деньги и снял квартиру. И пусть на это ушла почти вся зарплата, за два же месяца вперед. Надо учиться жить одному.
В квартире не было ничего кроме дивана и книжного шкафа, письменного и кухонного столов. Зато было огромное окно с потрясающим видом на одноэтажные домики, часть горы и часть проспекта. Балкон. Пятый этаж окрылял. Свобода. Каждый вечер я покупал бутылку дешёвого красного и выпивал его в одиночестве, любуясь закатом.
Однажды, в огороде одного из домиков я заметил как юная рыжеволосая фея моет в большой железной бочке ноги. Бочка высокая. Девушка задрала ногу. Простой сарафанчик скользил вверх. Было довольно далеко, но всё равно красиво. Солнце горело в копне волос. Любовался. И понял: выздоравливаю.
© Сергей Решетнев