Дома я бы чувствовала себя, наверное, одинокой и несчастной, если бы не мои разнообразные занятия. Дело в том, что мой неразлучный брат, Юра, был в это время в армии; сестра жила в одном из закрытых городов Урала - закрытых и недоступных. Она там работала на засекреченном заводе, где уже давно работал наш дядя Валя, физик, и двоюродный брат Алька, тоже физик. Таня была типичный гуманитарий; но, не пройдя по конкурсу в Гнесинку, решила идти на этот завод. Это был её способ "познавать жизнь такой, как она есть... Самый старший брат, Олег, инженер химического машиностроения, что-то такое там строил в Грозном. Пока он работал в Сибири, его сынишка Мишутка жил у нас, а теперь он его забрал. Пустенько стало в доме без него... И самые любимые мои подруги уехали: Любка - в Ленинград, Анка - в Москву...Единственно, кто оставался со мной, это Юркина девушка, Надя. Но она была на два года меня моложе, и вообще... А это, знаете ли... Да, скучновато стало у нас...
Но это было время, когда я сильно увлекалась всякой философией и - представьте себе, вот уж негаданно! - религией. Странно, правда? Никто вокруг... а я вдруг... Хотя для меня самой не так уж и вдруг.
У одной бабушкиной подружки, у Евгении Ивановны, которую я посещала довольно часто, была Библия, да ещё в старом издании, с ерами, ятями, с титлами... Я её с увлечением читала. Сначала мне трудно было разбирать по старо-славянски, но потом ничего, пошло. Я стала читать довольно бойко. Кроме того, я выискивала всё, буквально всё, что могло иметь отношение к той или другой религии; даже записи делала. Специально общую тетрадь завела...
Поймав меня однажды за такими выписками, мама очень обеспокоилась. Я не могла объяснить своего интереса к религии. И мама насторожилась - да здорова ли я? Что с моей психикой? Психиатров у нас в городе не водилось, и она повела меня к невропатологу Гинзбургу. Он у нас и душевнобольными занимался; потому что - а кому же ещё? У этого врача была дочь Наташа (у нас вообще была пропасть Наташ и Тань). Мы с ней приятельствовали, так что я её отца не боялась. Он беседовал со мной часа два, а потом успокоил маму: это-де у меня возрастное и всё пройдёт. Ну, для маминого утешения прописал мне бром, но советовал оставить в покое. И слава богу, врача мама послушалась, оставила меня в покое.
Ещё. Была у нас в городе очень интересная библиотека, имени Короленко. Там был заведующим умный, страшно образованный человек по фамилии Швер. Он позволял мне совершенно самостоятельно копаться в книгах, и даже помогал, каким-то образом поняв, что именно мне надо. Хотя я сама не умела этого объяснить. мне там попалась хрестоматия по литературе семнадцатого века, и она оказалась очень полезна для моего старославянского,с его ятями, ерами, ижицами, титлами. да и тексты там были такие интересные - объедение. А ещё Швер подсунул мне "Повести временных лет" и "Житие протопопа Аввакума", и советовал не просто читать, а конспектировать. Пришлось завести ещё одну общую тетрадь.
Третья тетрадь была у меня для всяких выписок из книг по философии. Это тоже было ужасно увлекательное чтение. "Диалоги" Платона я не то что одолела, а прямо проглотила. И, поскольку всё равно мне надо было готовиться в институт, я уж не только невозбранно, а с полным маминым одобрением разбирала, можно сказать, по слогам Маркса, Энгельса, Ленина. Энгельса читала взахлёб, как романы... С французскими энциклопедистами моё знакомство произошло ещё в школе, в старших классах, когда я читала и наших, отечественных мыслителей - Герцена, Чернышевского, Белинского, Писарева... ну, сами знаете...
Вообще-то много что я нашла в чудесной библиотеке Короленко.Мемуары Витте, например. Я и не предполагала, что царский министр может быть таким умным человеком. И как же получилось, что, при наличии таких людей, "Победоносцев над Россией простёр совиные крыла"?..
А дома! У папы была довольно большая библиотека, хотя он многое оставил на Севере. Но и того, что привёз, да и потом добавил, хватило бы не только для меня. У нас, между прочим, было и кое-что по Востоку. И я даже вообразила, что смогу с помощью этих книг познакомиться с восточными языками. До трёх часов ночи сидела, бывало, на кухне, выписывая арабские и персидские слова в особый словарик. Но ничему не выучилась...
И всё равно, и всё равно я больше всего в жизни любила всякие приключения. Джек Лондон, Стивенсон, Грин... Ах, больше всего Грин! Нет, не "Алые паруса", а другое. "Дорога в никуда"... И уж вообще лучше всего - рассказы. Особенно про того парня, который сам нарочно остался на необитаемом острове. Мне воображалось, что это про меня. Всё это, весь Грин - про меня... И море, море, море, берег, где я любила пропадать вечерами, забывая, как мне достанется дома. Эти волны, этот ветер, этот запах соли...
(продолжение следует)