Моя история начинается с трагедии, с неудачного празднования дня рождения моей жены. На своё двадцатилетие она возжелала чего-то необычного, чудесного, романтического, потому мы арендовали небольшой изящный парусник, наняли капитана, собрали вещи... После говорили и по сей день говорят, что это был самый сильный шторм за последние два года в той области. И самый внезапный - погода изменилась на глазах. Капитан был опытен, но с таким, как он признался, не сталкивался еще ни разу. Я его не винил и не виню, тогда я был выбит из себя и не мог вообще кого-либо винить, кроме себя и судьбы, молча и, что странно, без слёз. А сейчас - ни к чему.
Желто-зелёная трава и огромные красные цветы, голубое небо и силуэт вдали, на небольшом холмике. Я иду к девушке медленно, слишком медленно, чтобы не удивляться и не улавливать все её черты. Это она. Точно так она выглядела в день, когда всё случилось. Её взор отвернут от меня, но я обязательно обращу его на себя, остался всего шаг... Я просыпаюсь, и так всегда было. Также я проснулся на деревянном огрызке, 3 дня назад принадлежащего рыбацкому паруснику, проснулся с гудящей от жажды головой и ослабевшем, изжаренном солнцем телом. Тогда я также смутно помнил моё крушение, как и сейчас. Помню себя и друзей, годовщину смерти жены, алкоголь, арендованную рыбацкую яхту без названия и внезапный шторм. Ирония судьбы.
Я помню, как яхту перевернуло, и вроде меня крепко приложило головой о что-то, я судорожно схватился за доски... А потом завидовал друзьям, которые отделались легче меня: одних выбросило на берег, другие своего берега не нашли. А я пёкся на солнце три дня, сначала с надеждой, а потом без сил.
Опять эти красные, огромные, непонятные цветы. Холмик и девушка. Я знаю, чем это закончится, но всё равно взбираюсь на наверх. Но на последнем шаге пробуждение не наступило. Что-то давило на виски. Я медленно протянул руку, вот её локоть...
Нет. Перед моим взором вновь было солнце на ярко-голубом небе. Я не щурил глаз, ибо слёз не было, как ни единой капли в желудке. После шторма, как назло, был полнейший штиль, я был будто бы на островке, оставленный без еды, воды и хотя бы бриза. Я начинал в который раз впадать в сон под ощущение того, как облезает кожа с моего лица.
Каждую ночь в течении года я видел этот сон, и потому изменения были столь заметны. Краски приобрели более сочный цвет, эти чертовы красные цветы ещё сильнее раздражали глаза... Я опять шёл на холм, горло давило, и тут меня посетила мысль :"Я точно сплю?" Вот до неё последний шаг, и вдруг... Она обернулась в мою сторону и посмотрела мне прямо в глаза. Горло сдавило сильнее в сотню раз, как и виски, сзади надвигался какой-то гул, я схватил её за локоть и пал в мрак.
Позже капитан небольшого корабля, что подобрал меня по счастливому стечению обстоятельств, рассказывал мне, как он вдали заметил небольшой плот и иссохшое тело. Капитан, разумеется, ничего не знал о крушении рыбацкого судёнышка... Как он признался, никто из команды, включая его, не верили, что я жив. Но когда фигура на плоту вдруг судорожно схватила кусок дерева и задёргалась, то приказ о спасении моём был отдан немедленно.
По нашему прибытию в порт N я был уже в относительно неплохом состоянии и первым делом известил родственников, которые были ужасно обрадованы, а также не смотря на аргументы капитана отдал ему все свои сбережения, человеку, благодаря которому я нашёл свой берег и теперь уж оплакивал друзей. Ведь ничто не проходит бесследно. А ещё я перестал видеть сны.