Легендарное Кунцево.
Эта заметочка по счету тринадцатая, многими это число воспринимается как несчастливое, поэтому буду следовать в общечеловеческой парадигме.
В детстве, особенно до школы, я довольно часто болел. Большей частью разнообразными ОРЗ и ОРВИ в осенне-зимний период. Моя матушка – человек очень впечатлительный, поэтому на любой чих бросалась к оранжево-коричневому дисковому телефону и начинала марафон под названием «дозвонись до детской поликлиники, чтобы вызвать врача на дом». Не всем суждено было этот марафон осилить, кто-то шел пешком сам в регистратуру, кто-то седел и брился рядом с телефоном. Но крайняя фаланга указательного пальца наших мам – это самая накачанная часть тела, так как набирать номер на дисковом телефоне приходилось постоянно.
Я был приписан к детской поликлинике №73, что за метро Молодежная рядом с огромной трубой котельной, которую мы, малыши – первоклассники, засыпая с палате в школе-интернате, называли «сигаретой Кинг-Конга». Нашего участкового врача звали Людмила Георгиевна Шанкина, я ее помню прекрасно, она была отличном врачом и понимающим человеком. В обязательном порядке после выписки с больничного она назначала мне всякие восстановительные процедуры в поликлинике, где в кабинете на втором этаже всегда своеобразно пахло смесью хлорки и электрических разрядов. Приходилось, наблюдая за песочными часами, минут 15 сидеть с какой-то хреновиной во рту (пардон), или, понурив голову, идти на некий «электрофорез», смысл, происхождение и назначение которого до сих пор остаются для меня загадкой.
Благодаря длительным сидениям «на больничном» я рано и отлично выучился читать. Как я говорил выше, моя матушка во время моих болезней очень переживала и не позволяла мне особо вставать в раннем возрасте. Я с удивлением вспоминаю, что до выписки она не разрешала мне мыться вообще, чтобы не продуло, так как температура. Поэтому большую часть времени я проводил в горизонтальном положении, обложенный горчичниками спереди и сзади, которые прикладывались к туловищу через куски туалетной бумаги, но все равно оставляли на моем тельце красные следы. И я читал во множестве, все детские большеформатные книжки, Крапивина, Дефо, Гайдара. Не Егора. А еще я с детства был ознакомлен с такими достижениями советской медицины как «синяя лампа» для прогрева носового сустава, ходил на кухню «подышать над картошкой», пил индийский чай с мукалтином вместо лимона и бесконечно полоскал горло раствором соды или фурацилина.
Уже в школе в детской поликлинике №73 на Ярцевской улице мы проходили ежегодные диспансеризации в сентябре месяце. Все это было и остается сейчас в большей степени формальностью, особенно всякие «хирурги», «невропатологи» со своими молотками. Если ты не одноногий психопат со вставной челюстью и шестью пальцами на средней руке, то в целом, на тебя смотрели с томным безразличием ровно 10 секунд. Но мы еще сдавали кровь из пальца. Я не знаю, только у нас это так было, или закономерность, но девчонки вели себя гораздо храбрее перед кабинетом с надписью «лаборатория», чем ребята. Я вообще очень боюсь сдавать кровь из пальца, меня корежит от неприятности чувства укола в самую оконечность тела. Поэтому данная процедура всегда ожидалась с опаской, мы тянули время на «авось забудут». Все результаты диспансеризации потом направлялись в нашу школу, медсестре Нине Степановне.
Нина Степановна – легендарная медсестра нашей школы-интерната. Я не ведаю, когда она начала свою трудовую деятельность на Оршанской, но точно задолго до 1987 года, и работала там еще в первой половине 2000-х, когда мы после окончания наведывались частенько в школу проведать учителей. Она помнила каждого из нас по имени несмотря на крайне почтенный возраст. Небольшого роста, очень добрая и преданная своему делу, она ежегодно ставила нам манту в конвейерном порядке в своем кабинете в конце «среднего корпуса», раздавала нам перед обедом все эти фуфломицины по типу дибазола для профилактики гриппа каждую зиму. Мы частенько тырили у нее таблетки из кабинета. Кто-то, чаще всего Кузьма, заходил в кабинет с просьбой дать какую-нибудь таблеточку белую, для здоровья, в это время подельник хватал медикаменты и убегал. Помню, классе в 8 или 9-м во время обеда давали нам вареную курицу с рисом. Курица рубилась на множество частей, Нина Степановна ходила рядом, контролируя высокий уровень сознательности поваров и качество еды. Мы – наглые и бесцеремонные шутники, - позвали Нину Степановну и сказали, что курица – зеленая, так как на ней плесень. Нина Степановна – человек простой и советский, взяла кусок из тарелки вопрошавшего, повертела перед очками, гаркнула: «Ну и где тут плесень?!», бросила его обратно в тарелку и ретировалась.
Но если есть у меня фобии, то она – самая лютая и неизживаемая. У меня трясутся ноги, пересыхает во рту, я напрягаюсь каждой жилочкой своего тела как при столбняке. Да-да, это зубные врачи… Боюсь я их до сих пор, не боли какой-то, боли-то нет. Страх иррационален, ведь боятся же дети Буку или Чужого, Кракозябру или Эль Кукуя? Так и в случае со стоматологией, страх заложен с детства. Мои первые знакомства с советской стоматологией происходили в Кунцево. Сначала это было удаление молочного зуба в детской стоматологической поликлинике, которая находилась на углу Молодогвардейской и Партизанской улиц, напротив военкомата. Потом в маленьком зубоврачебном детском кабинете на Молодогвардейской, 27, корпус 1, где я орал при виде бормашины на ножном приводе так, что пожилая врач смилостивилась и ковыряла, вычищала зуб только зондом. Боль была жуткая, зуб был живой, из анестезии – только шум проезжавших за окном машин, но это все же лучше, чем эта чудовищная бормашина у меня во рту. Потом на этом месте была какая-то пивнушка, теперь – центр китайской медицины.
Эта фобия здорово разрослась во время учебы в младшей и средней школе в интернате №38. У нас был свой стоматологический кабинет, где верховодила женщина за сорок-пятьдесят, длинная, сутулая. С рыжими волосами под огромным белым колпаком, который делал ее еще больше. Она была довольно худой, от нее сильно пахло этим жутким запахом зубного кабинета. Все персонажи из всех фильмов ужасов, Суспирия и Тэк из Безнадеги, Пеннивайз и девочка Самара из Звонка, короче, все ужасы Амитивилля меркнут и выглядят смешно по сравнению с тем, какой ледяной ужас испытывал я в школе много лет, когда Она выходила из своего кабинета шла в учебный корпус с какими-то бумагами, чтобы выдернуть из класса кого-то или весь класс на осмотр. Работала она во вторник и пятницу только, и в эти дни я крался по школе как разведчик. Чтобы ни в коем случае не напороться на зубного! Ведь она тут же меня изловит и засадит в свое жуткое садистское кресло! Увидев ее согбенную фигуру вдали, я бегал по параллельным лестницам, скрывался в раздевалке в подвале, стоял за углами с бешено бьющимся сердцем. Когда всходило солнце.. тьфу, когда период ее активности заканчивался, я мог вздохнуть спокойно. Конечно, я не избежал ее осмотров и сидения в бордовом, обтянутом дерматином кресле. На переднем зубе у меня несколько лет стояла чугунно-бетонная шершавая пломба, замешанная на страхе и слезах. Дыра под нее высверливалась без анестезии по-живому крайне маломощной бормашиной, которая заедала и застревала при вращении в зубе, оставляя запах сгоревшей кости и чувство приближающегося инфаркта. Недавно супруга сообщила, что у старшего в школе собирают согласия родителей на осмотры у школьного стоматолога. Воспоминания нахлынули, пришлось отпаивать одеколоном «Гвоздика», согласия я не дал. Я не хочу, чтобы у моих детей всю жизнь была такая травма.
Советское и ранеероссийское плановое медобслуживание в Кунцево было четким отражением происходящего в стране. Но довольно о фобиях и грусти))) Медицина Кунцево не только забирает нервы, но и дает жизни – оба моих сына появились на свет в Кунцево, на Академика Павлова. Я этому очень рад. Будьте здоровы!
P.S. Фотографии взяты с сайта Retro View of Mankind's Habitat -https://pastvu.com/