В одном из своих рассказов, я затронул тему добывания бойцами нашего
батальончика денег. Так вот, это было совсем нетрудно. Где-то раз в квартал
производился переучёт всего того, что хранилось на складах Н.З. За городом
была отдельная территория, на которой располагались склады с вещевым и
продуктовым довольствиями, а также хранилась под открытым небом техника,
которая во время военных действий могла обеспечить развёрнутую инженерно-
сапёрную бригаду. Также, там хранили мины(противопехотные, противотанковые,
ещё-тротиловые канаты и взрыватели). В общем-соблазнов была масса. Ещё бы,-
Клондайк из шмотья, консервов и других соблазнов. Во время переучёта, что-
то шло под списание и под обязательную процедуру утилизации (уничтожения).
А теперь представьте себе всю гамму чувств, которую мы все, весь личный
состав, испытывали, когда паковали абсолютно новые (!) вещи, консервные
банки, аккумуляторы(танковые(!!!)) и прочее богатство, для отправки этих
сокровищ на полигон, для уничтожения. Какие слёзы лились. Какие речи...
Какие проклятья... Но...
Часть списанного до полигона, само-собой, не добиралась. Она пряталась,
"ныкалась" по разным укромным местам. Потом всё это продавалось местным
жителям. И все, в итоге, были довольны. Мы, аборигены и даже семьи наших
некоторых бойцов, которые получали нехилые денежные переводы от своих
служилых чад. Сами посудите-ОВЗК "шёл" по тридцать рублей. Рыбаки очень
любили эти комплекты. Маскировочные халаты, тоже по тридцатнику. Охотники
заранее "заявки" давали. Рост, размер. Аккумуляторы шли по сто пятьдесят.
Их покупали, ставили в багажники и машина могла на одном стартёре, хрен
знает сколько вёрст, с сухим баком пилить спокойно. Такие мелочи, как
консервированные огурцы (в огромных жестяных банках), картошка (тоже в
жестяных банках), тушёнка, каши из сухпая, галеты, печёночный паштет (самый
лучший в мире)-продавались за сущие копейки. Про тротил промолчу. Рыбаки,
ну вы сами понимаете.
В тот день, Хрон с Зулей, ждали одного деда, который ну просто жаждал
воткнуть в багажник своего "Москвича-412", наш танковый аккумулятор. Бойцы
припёрлись пешком, "огородами" на второй караул (самоволка, между прочим),
вытащили из своего схрона "вечный источник", протёрли его, залили в банки
электролит и стали ждать деда. Тот подъехал со стороны частного сектора.
Через поле. Хрон и Зуля перетащили этот тяжеленный аккумулятор волоком под
колючей проволокой (часовой, в это время, с вышки смотрел строго в другую,
противоположную сторону) и поднесли его к автомобильчику. Дедок вылез из
двери, поздоровался и открыл багажник. Парни, пыхтя, подняли аккумулятор и
вставили его прямо под пассажирское сиденье. Всё. За этим должен был, по
идее, последовать расчёт, затем удары по рукам и разбег. Но не тут-то было.
Когда дед захлопнул багажник и сказал:
-Ну шо, хлопчики...
Открылась задняя дверь и из внутренностей атомобильчика, словно чёрт из
табакерки, явился широко улыбающийся майор Дмитренко. Замполит. Хрон и Зуля
побелели. Попались. Майор радостно произнёс:
-Ну шо, вместо Ялты на лесоповал? Года по два вам дадут, это точно.
Дедок, который их "вложил", тоже расплылся в широченной улыбке:
-Эх, хлопички, вот если бы вы мне подешевле..., тогда, глядишь и не
попались бы.
Хрон и Зуля стояли, опустив низко головы и молчали в тряпочку. Дмитренко
заорал часовому на вышке:
-Эй!, ты!, живо сюда бодрствующую смену вызови по телефону!
Часовой подчинился. Притопали трое с автоматами. Дмитренко:
-Этих двоих в караулку, под арест! Машина из части придёт-сразу на
гауптвахту. Под следствие.
Прыгнул в дедову машину и они укатили. Хрона и Зулю отвели в караулку, а
потом, первым же бортом, отправили в часть. На губу.
Хрон ходил по камере вперёд-назад. Зуля сидел на заднице, прямо на голом
бетонном полу. Они молчали и думали. Ведь скоро дембель, а они... Эххх. Вот
незадача. Надо же как-то выкручиваться, а в их головы ничегошеньки, кроме
покаянных слезливых слов, так и не лезло. Да ещё сознание того, что им скоро
придётся унижаться перед "этим чмошником-замполитом", давило на психику и не
давало сосредоточиться. Андрей Иваныч, который был выводным, зашёл к ним в
камеру и парочка всё ему рассказала. Тот, в свою очередь, вызвал Хроновых
корешей и они, собрав импровизированный штаб по спасению своих товарищей,
начали прикидывать разные варианты. Позвонили во второй караул и выяснили,
что этот дедок является давним собутыльником замполита и что у него имеется
симпатичная внучка. Подключили и Швили, который в телефонном разговоре с
Вано (свинарём) выяснил, что и майор и дедок частенько делали тому заказы
на различные части свиных туш. Уксус был благославлён на "внедрение", путём
охмурения дедовой внучки. Он тут же "встал на лыжи" и испарился через забор.
Путь его лежал в сторону пригорода. Хрона с Зулей настроили на то, чтобы они
молчали и не подписывали никаких бумаг. Тем более, что из штаба армии, а наш
батальон напрямую подчинялся инженерной службе Черниговской армии, никаких
известий пока не поступало. Парни, связисты-ЗАСовцы, обязательно отбили бы
всю информацию. Солдатская солидарность, имела место быть.
Вернувшийся под утро Уксус выдал такое, что картину можно было перевернуть
на сто восемьдесят градусов! Оказывается этот дедок во время войны служил
полицаем у немцев. Ему дико повезло, что партизаны его не повесили, так как
он им выдал какую-то секретную информацию, которая уже после войны сработала
для него своеобразной индульгенцией. Он, получив десять лет лагерей, отсидел
своё. Потом вернулся на родину и чем дальше от войны, тем больше рассказывал
о "своём подвиге". Это Уксусу выдала ночью, слабая (об этом весь пригород,
оказывается, знал) на передок, дедова внучка. К слову-замужняя и мать двоих
детей.
Уксус, Гоша и Андрей Иваныч написали три рапорта. Каждый-отдельно свой. В
советской армии коллективных рапортов не было. Подловив весёлого майора на
плацу троица остановила его:
-Товарищ майор, тут такое дельце. В общем-на Ваше усмотрение. Либо Вы
выпускаете Зульфиева и Евстратова с губы и не даёте делу ход, либо мы
отправляем в штаб армии, особисту, вот эти рапорта.
Тут Гоша протянул майору исписанный лист бумаги. Дмитренко с кривенькой
ухмылкой взял документ в руку и начал читать. По мере прочтения, лицо его
несколько раз меняло своё выражение, от снисходительно- высокомерного, до
откровенно-испуганного и цвет, от розоватого до серо-зелёного. Надо ли мне
напоминать вам о том времени? Особисты и чекисты, буквально ожили, потому
как, Генсеком стал Андропов. В наших рапортах был один и тот же текст, из
которого следовало, что замполит советской армии, майор Дмитренко, водит
дружбу с недобитым, в своё время, фашистским предателем-полицаем и вступив с
ним в сговор, расхищает народное добро,а именно-принадлежащее нашей армии
продуктовое довольствие. Дмитренко, прочитав Гошин рапорт, немедленно его
порвал на мелкие кусочки. Уксус протянул свой и на словах добавил:
-Можете рвать. Нам всё равно. Но ещё один экземпляр находится на узле связи.
У секретчиков. Через десять минут он,тоже в трёх экземплярах, отправится к
особистам. В трёх- подписанный каждым из нас потому что. Так что-выбирайте,
товарищ майор. Или Вы выпускаете наших товарищей и забываете обо всём, либо
оправдываетесь перед особистом. А это, сами понимаете, грозит Вам чёрт знает
чем. Да. И ещё. Всем бойцам сказано- при приближении к колючке, по Вашему
дружбану будет открыт огонь на поражение. Если ему вновь свинины на халяву
захочется. Вот так, товарищ майор, дело обстоит.
Дмитренко со злобой сверкнул глазами и потопал в караулку. Через пару
минут, из ворот губы выскочили Хрон с Зулей. Андрей Иваныч потопал на узел
связи. Инциндент был исчерпан.