Я открыл глаза, и это не осталось незамеченным.
— С возвращением! — приветствовал меня мужской голос.
— Где я? — поинтересовался я, садясь на кровати.
— Дома — в Циалковском, — ответил мужчина средних лет неприметной внешности.
— А вы кто?
Он показал мне раскрытые корочки, и я прочёл:
«Управление ФСБ по Амурской области. Отдел «Т» — научно-техническая разведка. Горшков Аркадий Валерьевич.
— Вы будете меня инструктировать?
— Да, буду.
— Я весь внимание.
— Для начала я посвящу вас в суть событий, участником которых вы стали, — сказал Горшков.
Воспроизвожу по памяти, что он мне поведал.
К началу шестидесятых годов прошлого века отношения между Советским Союзом и Соединёнными Штатами ухудшились настолько, что возникла реальная угроза обмена термоядерными ударами. Руководство СССР отказалось от намерения догнать США по количеству стратегических бомбардировщиков, морских кораблей и подводных лодок, способных доставить на нашу территорию термоядерные заряды, и ставка была сделана на межконтинентальные баллистические ракеты.
Первые советские МБР запускались с наземных стартовых столов. У этого способа пуска был огромный недостаток. Упреждающий термоядерный взрыв противника ударной волной снёс бы, как Фома членом, все стартовые площадки с нашими ракетами в радиусе нескольких десятков километров от эпицентра.
К тому же подготовка к наземному пуску ракеты — довольно длительный по времени процесс. Сначала ракету надо на тягаче-установщике выкатить из капонира. Потом — вытащить из бункера боеголовку и состыковать с ракетой. Потом, поставить изделие вертикально на пусковой стол. Потом — заправить ракету топливом. И лишь потом произвести пуск ракеты. Таким образом, на предстартовую подготовку ракеты уходило не менее полутора часов. Добавим к этому полчаса времени подлёта ракеты к Северной Америке. Это был полный провал новой военной доктрины — за два часа противник успеет несколько раз нанести упреждающие удары, и не факт, что наши ракеты после этого взлетят вообще.
Выход из этой ситуации, вроде, был найден — спрятать ракеты и пусковые устройства под землю. Ракету в высокопрочном шахтном пусковом устройстве противник может вывести из строя лишь более точным попаданием более мощной термоядерной боеголовки в самый район шахты. Значит, оставшимися целыми ракетами из-под земли можно нанести ответный удар по агрессору. А если нападаем мы (чисто теоретически, конечно), то наша ракета стоит в шахте уже в сборе с боеголовкой, и остаётся лишь по-тихому заправить её топливом, чтобы подготовить к пуску. И у противника для нанесения ответного удара на всё про всё остаётся около 30 минут полёта нашей ракеты до его территории.
Но и шахтные пусковые установки баллистических ракет не дали СССР решающего преимущества над США в термоядерной войне, холодное дыхание которой становилось всё ощутимей. Американские ракеты средней дальности, установленные в странах НАТО, восстанавливали статус-кво.
И тут отличились наши физики-ядерщики, придумавшие, как превратить в радиоактивный пепел Североамериканский континент, и при этом не получить ответного удара. Они нашли принципиально новый способ доставки термоядерных боеголовок до Америки.
Газета «Правда» от 11 апреля 1957 года сообщила на весь мир об очередной победе Советского Союза в ядерной физике, посвятив этой новости целую полосу. Третья страница пестрела заголовками:
«КРУПНЕЙШАЯ В МИРЕ АТОМНАЯ МАШИНА ПУЩЕНА».
«Начал работать синхрофазотрон Объединенного института ядерных исследований».
«Со скоростью света…»
«Во имя мира и прогресса».
Речь шла о пуске в эксплуатацию самого большого в мире синхрофазотрона в подмосковном городе Дубна.
Что такое синхрофазотрон? Это циклический ускоритель заряженных частиц.
Технически циклический ускоритель частиц выглядит как труба в виде кольца, из которой выкачан воздух. Поверх этой трубы установлены секции мощного электромагнита, создающего вращающееся магнитное поле. Этакий гигантский бублик с длиной окружности в несколько километров.
Электроны, протоны и прочая ядерная мелочь, как известно, имеют положительный или отрицательный заряд. Если эти снаряды сильно разогнать магнитным полем и нацелить в мишень, например, на ион атома, то могут получиться теоретически прогнозируемые и совершенно неожиданные результаты.
Так были получены трансурановые химические элементы, не существующие на нашей планете: америций (Am, п.н. 95), кюрий (Cm, п.н. 96), берклий (Bk, п.н. 97) и иже с ними вплоть до лоуренсия (Lr, п.н. 103).
Коллайдер — это тот же циклический ускоритель, только в нём создаются два встречных пучка частиц, которые сталкиваются, превращаясь вообще в атомную пыль. Так физики-ядерщики уже вплотную приблизились к созданию в лабораторных условиях ативещества. А это уже были не шутки — аннигиляция матушки-земли стала вполне реальной перспективой.
По-хорошему, разломать бы все эти ускорители, а их безответственным создателям вручить кирки и тачки и отправить их на добычу золота в Колымском крае и на берегах реки Оранжевая — там им самое место. Но физики-ядерщики, как наши, так и ихние, пообещали своим правителям создать сверхоружие. И те им всячески потворствуют, не сознавая, что играют с огнём.
Войдя в раж, эти яйцеголовые кололи атом до тех пор, пока из-под ихнего молота с наковальни не полетели какие-то непонятные элементарные частицы, названные лептонами. Экспериментаторы озадаченно хмыкнули и рассмотрели лептон внимательней. И увидели, что эта фундаментальная элементарная частица не имеет структуры и состоит не из чего, а размер её стремится к нулю. Короче, на зуб не положишь и на вкус не попробуешь.
У буржуазных учёных, не вооружённых марксистско-ленинской философией, опустились руки, и лептон так и остался бы побочным и бесполезным продуктом. Но советские физики подумали: "А не рассмотреть ли нам лептон в контексте теории мгновенного действия на расстоянии и не использовать ли его при описании пространства-времени?" И рассмотрели, и использовали.
А потом перешли от теоретического к практическому применению лептона. И оказалось, что при столкновении встречных пучков лептонов и изотопов сверхтяжёлых трансурановых элементов микроскопические чёрные дыры начинают сыпаться, как орехи из порванного мешка.
Эта был успех советской ядерной физики! Метеорным дождём из созвездия Персея на пиджаки учёных просыпались звезды героев социалистического труда. За секретное открытие щедро раздавались звания академика и государственные премии, а ещё такие приятные мелочи как телефон-вертушка с золотым гербом СССР, персональная «Волга», дача в Архангельском и продуктовое снабжение из спецбуфета для партийно-советской номенклатуры.
Когда наши физики-ядерщики — гладко выбритые и благоухающие одеколоном "Шипр", в костюмах-тройках совминовского индпошива — на международных научных симпозиумах встречались со своими западными коллегами, те — со своими нечёсаными бородами, в пуловерах с протёртыми на локтях рукавами и в помятых брюках — рядом с ними смотрелись бездомными из-под моста на Темзе или Сене.
На этом месте я почувствовал в голове помутнение — давало о себе знать снотворное, подмешанное в водку Афанасьевым. И я опять уснул.