От автора: если вы не любите фантастику, не читайте, но когда появляются шумные соседи, начинаешь мечтать о чудесах.
Семейная идиллия закончилась внезапно. Тихие, спокойные верхние соседи затеяли переезд из родной малометражки на большую жилплощадь. Мы провожали их чуть ли не со слезами: кто знает, какие особи объявятся над нашей головой. И особи объявились: маленькая бабенка Маришка Трухлявина с чубатым, вечно полупьяным супругом Володей да со сладкой парочкой девчонок трех и одиннадцати лет. В первый же вечер они устроили грандиозное представление под названием новоселье, на которое слетелись многочисленные собутыльники со всех районов города.
Орали так, что Сергей не смог заснуть до самого утра. Люстра качалась от грохота неверных ног, пытающихся «сбацать что-нибудь эдакое», стекла окон дребезжали от визга и хохота носящихся по квартире взбесившихся от вседозволенности детей.
— Ладно, потерпим ночку, — уговаривала я супруга, — завтра они угомонятся.
Но завтра принесло нам разочарование. Жаждущий опохмелиться люд повалил к гостеприимным хозяевам снова. Вторую бессонную ночь вынести оказалось намного труднее, но мы выдержали: не ссориться же с соседями. Каково же было наше удивление, когда на третьи сутки шабаш повторился. И тогда я тихонечко поднялась наверх. Дверь открыла пьяненькая мадам Трухлявина. Ошеломлено окинув меня бессмысленным взором мутных маленьких карих глазенок, она тоненько просипела:
— Чо надо?
— Мы — ваши нижние соседи, — чрезвычайно волнуясь, пролепетала я, — очень вас просим не шуметь после одиннадцати вечера. Мой муж — руководящий работник, он работает по двадцать четыре часа в сутки, ему необходим отдых.
— Ну и чо? — икнув, спросила миссис Хрюша.
— Ваш пол — наш потолок, к большому сожалению. А потому не могли бы вы сделать милость и запретить детям скакать со своего потолка на наш в двенадцать часов ночи?
— Не могу! — Мариша с гордостью выпятила пустую грудь. — Мы в своих правах, хата наша, чо хотим, то делам.
— Но ведь существуют какие-то нормы общежития, — чувствуя, как от возмущения начинают полыхать щеки, запротестовала я.
— Да хошь ментов позови, чай тоже с нами глушат, — почесав в затылке, похвасталась любезная соседушка. — Ирка, подь сюда!
Из квартиры спешно прискакала кудрявая малышка, напоминающая хулиганистого, невоспитанного Буратино. Тоже мне — положительный персонаж!
— А ну-ка, доча, попрыгай да поори пошибче, чоб старуха удалилась, — ласково проблеяла овечка Трухлявина, шлепая дергающуюся девчонку пониже спины.
Захотелось срочно посмотреться в зеркало, лежащее в кармане халатика, неужто снова вернулись мои истинные годы, но, осмыслив, что разговор медленно превращается в перебранку, я убралась восвояси.
Годы не вернулись, но это не обрадовало, так как с этого дня мы забыли, что в мире существует покой. Пьянки повторялись ежедневно, а заканчивались около трех часов ночи. Карлос предлагал свои методы воздействия на нахалов, но я считала их несправедливыми, так как ответить колдовством на колдовство элементала соседи не могли. А однажды Сергей не выдержал и набрал номер телефона милиции. Было далеко за полночь, но веселая семейка праздновала очередной праздник — четверг. Стражи порядка прибыли ровно через двадцать минут. Высокомерно выслушав наши жалобы, менты поднялись наверх.
— О, кто к нам пришел, какие люди, без охраны! — послышался довольный Вовкин голос. — А ну-ка, рюмашечку!
Спустя полчаса блюстители закона спустились к нам в достаточном подпитии.
— Люди отдыхают! — сурово провозгласил один из них. — А вы мешаете им отдыхать.
Вот тогда-то я и попросила привидение вмешаться. Жемчужный страшно обрадовался, пошептался о чем-то с кошкой и, состряпав таинственную рожицу, проронил:
— Скажи завтра мужу, что хочешь подышать свежим воздухом, а сама выйди на лестничную площадку.
— Хорошо, — не раздумывая и не спрашивая ни о чем, согласилась я.
Наступила пятница — любимый день всех пьяниц и алкоголиков. У верхних соседей, судя по грохоту посуды, готовилось грандиозное торжество. Ближе к восьми вечера гостеприимные хозяева засуетились, испытывая радостное предвкушение грядущего застолья.
— Если гость к тебе пришел, накрывай скорей на стол! — орала большеротая Ирка.
— Перестань пищать, шалава! — истерично визжала старшенькая Вика.
— Заткните глотки, плоскодонки, — вежливо поучал славных отпрысков отец семейства.
— Но, наконец, сбылось! Раздался звонок в дверь, и плоскодонки поскакали впускать в жилище истинных почитателей трухлявинских ночей.
— Слушай, Серенький, пойду-ка я на улицу, постою возле подъезда. Что-то голова разболелась, — прикладывая к вискам кончики указательных пальцев, проныла я.
— Конечно, Алисонька, но только с Карлом Жановичем. Во дворе темно, — ответил муж, уткнув любопытный нос во всезнающий компьютер.
— Сию минуточку, — засиял довольный домовой, — сию минуточку!
Мгновенно одевшись, Жемчужный вылетел на площадку. Я выползла следом.
— Сейчас мы поднимемся наверх, — торжественно провозгласило привидение, помахало надо мною ладошками, и я почувствовала необъяснимую легкость во всем теле. Опустив глаза к ногам, я с удивлением обнаружила, что ног не вижу. Не видела я и верхних конечностей так же, как и всего своего тела. Необъяснимое блаженство овладело мной, захотелось взмахнуть руками и ласточкой взмыть в небо.
— Полетели! — скомандовал Карлос.
И мы, благополучно оторвавшись от коридорного пола, просочились через входную дверь ненавистной двадцать четвертой квартиры.
Две пары умильных рож усердно давили объемистыми задницами белый кожаный диван.
— Ничего себе! — промелькнуло в моей голове. — Кем же работает глава семейства?
— А теперь дерябнем за дружбу! — томно промурлыкал мистер Трухлявин. — Поднимай стаканы, братаны!
— Дружба, основанная на алкоголизме, — чушь собачья, — вздохнул кто-то рядом со мной.
Худенький злой человечек с длинным носиком и воспаленными глазками стоял около моей особы и нервно теребил носовой платок в синюю клетку.
— Знакомься, хозяин квартиры Аристарх Алмазов, сосед и давнишний друг, — впившись зрачками в нарушителей общественного порядка, прошептал Жемчужный.
— У всех домовых драгоценные фамилии? — подавая руку элементалу, улыбнулась я.
— Проходите к подоконнику, там можно удобно пристроиться, — неохотно поцеловав мою ладошку, пробурчал Алмазов.
Мы просочились через довольных собутыльников к облезлому окну и уселись прямо на колючие кактусы.
— Выпьем за детей! — вдохновенно проорал Трухлявин.
— За нас, за нас! — запрыгало от восторга малолетнее воинство, состоящее из четырех девчонок и одного сопливого пацанчика. — Мы тоже хотим выпить!
— Налей им пива, — обращаясь к улыбающейся жене, распорядился Вовчик.
Довольная веселой жизнью и щедрым мужем, Мариша разлила по фужерам крепкую «балтику». Подражая родителям, наследники семейных традиций махом выдули пенистый напиток, лихо крякнули и небрежно побросали опустевшую посуду на стол.
— Вот так каждый день, — пожаловался Аристарх, — ни сна, ни отдыха.
— Когда дома нет кошки, в нем заводятся мыши, — заважничал Карл Жанович.
— А я что сделаю? — удивился Алмазов.
Жемчужный хмыкнул и стал гипнотизировать хохочущую компанию.
Пир продолжался. Трухлявин регулярно провозглашал тосты, собутыльники, включая малолеток, заедали спиртные напитки солеными огурцами и квашеной капустой.
— А сейчас я принесу горячее, — загадочно провозгласила хозяйка дома.
Через минуту она явилась с большим подносом картошки, заваленной поджаренными ножками Буша. Едоки заметно заволновались.
И тогда Мариша, ловко подхватив крючковатыми пальчиками горячий окорочок, умело запустила его в жирную морду одного из гостей.
— Ешь, Женечка, сама готовила, — похвасталась она.
Женечка очень удивился, вытер тыльной стороной ладони масляное лицо, но угощение взял.
— Кушай, Галочка, — следующая лапка угодила Галочке прямо за пазуху.
— Ты чо? — брезгливо вынимая питательную американскую нижнюю конечность из сероватого лифчика, возмутилась гостья.
— Хи-хи-хи, — хладнокровно произнесла Трухлявина, — кому еще?
И тогда большое фарфоровое блюдо, бессовестно вырвавшись из рук поварихи, описало овал вокруг захламленного объедками стола, а потом, изловчившись, опрокинулось на самого важного, судя по накрахмаленной рубашке и дорогому галстуку, гостя. По тому, как тот встал, какие произнес слова в адрес хозяина дома, стало ясно, что вымазанный с ног до головы куриным жиром мужик — шеф Вовчика
— Не надо печалиться, вся жизнь впереди! — отчаянно фальшивя, заорала хозяйка тонким, визгливым голоском, презрительно наблюдая, как глубоко оскорбленный босс стряхивает с себя остатки кулинарного шедевра.
— А сейчас — сюрпрайс! — войдя в роль фокусника, провозгласила непревзойденная метательница блюд. — Раз, два, три!
Шаркнув короткой ножкой и низко поклонившись ошалевшим от обилия гостинцев дядюшки Сэма на их одеждах приятелям, Мариша стала стаскивать с себя попугайский прикид. Красная ажурная кофточка грациозно примостилась на остатки «оливье». За ней последовала коротенькая зеленая юбчонка, едва прикрывающая потайное Маришино место, которая с удовольствием повисла на длинном ухе озадаченного Володиного начальства. А когда не первой свежести бюстгалтер бесстыдно открыл сморщенные мешочки ее прелестей, гости засобирались домой.
— Куда вы? — удивилась раздосадованная стриптизерша. — А танцы-манцы?
Раскрасневшиеся бабы, скромно потупив глазки, спешно одевали сопротивляющихся обалдевших отпрысков, мужики ехидно усмехались, искоса поглядывая на то, что именовалось гордыми словами женская грудь.
Вовка окаменел от горя: вечер, так здорово начавшийся, пришел к концу самым пренеприятным образом.
— Ну, прощевай, — пробурчал другу хихикающий Женечка, — мы уж пойдем домой, страсть как спать охота.
— Да уж, — согласилась Галочка, нервно ощупывая промасленный лифчик, — да уж.
Начальник сурово взглянул в честные очи нашкодившего подчиненного, хотел что-то сказать, но начальница так сильно дернула его за рукав дубленки, что несостоявшийся оратор, споткнувшись о любимого сыночка Вадика, приземлился на благоухающий туалет кошки Мурки.
— Б…., пошла на х..! — сделал любезный комплимент своей благоверной подмоченный в сортире босс.
Гости с достоинством удалились.
Вдоволь нахохотавшись, мы пришли к выводу, что оставлять в одиночестве веселую семейку попросту не имеем права. Неподвижный Вовка с успехом продолжал изображать статую великого греческого мыслителя, а его сверхсексуальная женушка внезапно вспомнив, что не совсем одета, стала быстро напяливать на себя сорванные в пылу одержимости разноцветные одежки. Вика, раскрыв беззубый рот, нахально разглядывала материнские прелести. Ирка весело прыгала на одной ножке и орала:
— Еще хочу, еще хочу!
Чего она хотела: пива, стриптиза или фокусов, было непонятно, а потому закатив младшенькой оплеуху, Трухлявина упала на кровать и надрывно зарыдала.
— Я же не собиралась! Что со мной приключилось? — размазывая по щекам слезы пополам с голубой тушью, выкрикнула она и вырвала из головы пучок невыразительных сероватых волосенок.
— Меня уволят с работы, — вдруг ожил утомленный трагической ролью супруг. — Придурка возить будет кто-то другой. Плакали мои денежки!
Почувствовав укоры вездесущей совести, я быстро спорхнула с подоконника и выскользнула в коридор. На прощание Аристарх благодарно пожал Карлосу ладошку.
Заложив руки за спину, вероятно, подражая Наполеону, Сергей беспокойно ходил по квартире.
— И где вас носило? — с подозрением разглядывая наши оживленные рожицы, возмутился он. — Я обегал весь квартал.
— Мы гуляли в парке, — подмигивая мне, соврал Жемчужный.
— Кстати, верхние соседи внезапно угомонились, — выдал сенсационную новость Смирнов. — Возможно, сегодня мы наконец-то выспимся.
— Как у тебя все это получилось? — улучив момент, шепнула я домовому.
— Ловкость рук и ничего более, — засмеялся старый шутник и хвастливо вздернул коротенький носик.
— Что-что? — не понял материализовавшийся за нашими спинами Сергей.
— Очень устал, а потому покидаю вас, друзья мои, — высокопарно произнес «дядюшка».
Я поцеловала Карлоса в щечку, но внезапное оглушительное мяуканье Маргариты заставило меня оглянуться — кошка улыбалась.
( Глава из книги "Неприкаянная душа")