22. В раздумьях
Работать я не мог. Вызвал заместителя и попросил провести утреннюю оперативку. Сам, перекусив и выпив чая, отключил связь, устроился поудобнее и задумался.
Никогда ещё, с той поры как я оказался в начале века, мне не приходилось с таким трудом делать следующий шаг. Всё, что я делал до этого, удавалось относительно легко просчитать. Принять же решение, которого требовал Тесла, я не мог по нескольким причинам. В голове вертелось: можно спокойно остановиться на достигнутом. Система, которую я организовал, работала устойчиво и приносила: как доходы, так и радость от творчества и общения с людьми неординарными. Совершенствовать и развивать её можно довольно долго. У меня есть любимая женщина и, если не делать глупости и резких движений, то можно спокойно наслаждаться жизнью. Если игнорировать просьбу Теслы, пусть Бонч возится с лампами, на десяток лет это отсрочит то, что он задумал, но затем он всё равно создаст ЭВМ, а именно это он собирался сделать, только для такой затеи он мог запросить столько ламп. Создание вычислительной машины вызывало у меня наибольшую тревогу. Была ещё проблема, которую я мог решить - это открытие ядерной энергии и цепной реакции деления ядер, но эта проблема была проще.
Почему я встревожился, узнав о попытке создать ЭВМ, потому, что считал это изобретение главным, которое способно разрушить человеческую цивилизацию.
Создание устройств, использующих атомную энергию, таило громадную угрозу. Атом был невидим, но обладал колоссальной разрушительной силой, а сила эта была очевидна. Проявив себя в бомбёжке Хиросимы и Нагасаки и нескольких авариях с выбросом продуктов распада, наиболее известной по Чернобылю, атом заставил задуматься и принять различные меры к ограничению применения и контролю над собой. Человечество имело в моём времени колоссальную мощь, для самоуничтожения, но и только, никто всерьёз не воспринимал угрозу, хотя все о ней знали.
Другое дело был электрон, хиленький и незаметный, не проявляющий агрессии, но он был гораздо более коварным врагом человечества. И я стоял сейчас в точке, с которой могло начаться движение к концу цивилизации. И я прекрасно понимал, что или отсрочу его, насколько это возможно, или ускорю многократно.
Слабенький электрон, копошащийся в миниатюрных устройствах с токами, едва обнаруживаемыми чувствительнейшими приборами, делал своё дело с упорством Сизифа. Во времени, из которого я уехал, труды его уже стали заметны невооружённым глазом и повергли людей посвящённых в шок. Люди мало думающие, вовсю наслаждались успехами электрона, а он исподтишка приучал их к себе и становился всё более незаменимым.
Вычислительная техника проникла буквально всюду. Электрон не оставил людям ни малейшего шанса обойтись без него и пока делал вид, что он на службе у людей. Пока. Но несколько аварий в электронных сетях привели специалистов в ужас. Из-за сбоя систем управления оружием, несколько раз Земля была на грани уничтожения, но это были вещи очевидные.
Гораздо страшнее проявлял себя электрон в обыденной жизни. Появилось поколение детей, не знающих иных забав и игр, кроме сидения за компьютером. Вещи, сопровождавшие это явление, были чудовищны. Дети убивали родителей, пытавшихся воспрепятствовать играм. Ребёнок, оказавшийся на улице, порой получал травмы и погибал от сознания того, что у него, как в игре, много жизней. Просто общее здоровье человечества падало катастрофически, из-за образа жизни, диктуемого компьютером. Нетрудно было спрогнозировать, чем логически завершится триумф электрона. Учёные в эйфории создавали искусственный интеллект, не подозревая, что с его созданием человек совсем не будет нужен машине, и она спокойно найдёт наиболее простой и рациональный способ от него избавиться.
Все эти мысли пронеслись у меня в мозгу, и холодная испарина выступила на лбу. Я понимал, что этот процесс уже не остановить. Был ли у меня выход? Вероятно, нет, но шанс изменить расклад сил, вероятно, есть и мне придётся попытаться его использовать.
Решение напрашивалось само - нужно поставить насколько это возможно, коварного врага под контроль. Пока это нетрудно, но что произойдёт дальше, наверное, знал только Бог.
Теперь, когда решение было принято, я вполне мог поговорить с Бончем.