Рубаи против кинжала глава 15

  Глава 15   РУБАИ  ПРОТИВ  КИНЖАЛА                «Во имя Аллаха, милостивого и милосердного! – сообщил потомкам летописец. – Незадолго до своей смерти от кинжала шурина  глава еретиков Хасан Ненавистный, нескромно  именуемый себя  Скрытым Имамом, успел установить и узаконить у Верховного Казия порядок престолонаследия в исмаилитском государстве. Поэтому всесильные мятежные коменданты крепостей по неволе согласились с тем, что трон достанется  девятнадцатилетнему сыну Хасана Второго по имени Мохаммед. Они полагали, что смогут держать наследника  в покорности  почитании к ним. Но юноша не зря жил  рядом с отцом и во дворцах, и в зиндане. Он был его верным другом и учеником, умея поэтому  таить при себе свои мысли и чувства». Этот летописец не написал почему-то, что помимо умения управлять собою и государством сын перенял от отца  поэтическое искусство, ведущее свой исток от самого Омара Хайяма. Едва не мальчиком истовый шиит сочинил своё первое рубаи: Ключарь, державший ключ державных чар, - Али. Чарующих садов души  - ключарь -  Али. Пресветлый государь, душевный царь – Али. Душа рассветная , для души – фонарь – Али. Но сразу же после убийства отца шурином очередной имам Мохамммед Второй переехал в  крепость Аламут. Там он, уже облечённый наследной властью, заявил что будет продолжать добрые дела отца, но не повторит его ошибок во взаимоотношениях с врагами. И его слова много десятилетий не расходились с делом. Запреты на исламские ритуалы не были отменены, но первым был схвачен и казнён не только  шурин Намвар, но и его родственники. Потом были  безжалостно перебиты и все  враждебные ему военачальники. Юный Скрытый Имам  был осторожен  и недоверчив, поэтому он учредил жестокий надзор за разбросанными по разным странам крепостями и городами исмаилитов. И эта необходимая  предусмотрительность помогла ему  продержаться на престоле целых 44 года! За эти годы исмалииты по-прежнему владеют крепостями, воюют с сельджукскими султанами и эмирами, стараются захватить новые крепости, порой лишаясь старых. Федаи из секты совершают политические убийства, но гнездо безжалостных убийц отныне находилось не в крепости Аламут, а в сирийских крепостях. С 1166 года они  не признавали власти титулованного поэта, а подчинялись своему Скрытому Имаму по имени Синан. Этот человек тщился доказать, что он является настоящим воплощением божественного начала. Никто из его верноподданных никогда не видел, как он ест, пьёт, совокупляется с женщинами, спит или справляет нужду. От восхода и до заката солнца Синан стоял на вершине  неприступной скалы, одетый в плащ дервиша, и читал проповеди разгорячённым последователям о собственной власти и мудрости. Мохаммед же ибн Хасан после первоочередных государственных забот посвятил себя поэзии и наукам. В эпоху расцвета персидской литературы этому последователю Омара Хайяма  выпала слава величайшего поэта и религиозного философа. Враги и завистники утверждали, правда, что упомянутая удача во многом покоилась на кончиках кинжалов «хашишинов».  Имам Рази, один из выдающихся мыслителей той эпохи, наивно отказался было признать первенство исмаилитских шейхов в мусульманском богословии, а в ряду поэтов их и не упоминал вовсе. Тогда обиженный и честолюбивый владетель Аламута передал учёному мужу через безжалостного убийцу своё мнение о хуле на свои стихи: - На хрустальном куполе поэзии видны лишь два светила: дневное Солнце - Омар Хайям, ночная Луна – это я!  Тебе же, едва заметной звёздочке на бескрайнем небосводе, я милосердно дарю право выбора между быстрой и безболезненной  смертью от кинжала моего федая либо долгой жизнью с ежегодной пенсией в несколько тысяч золотых динаров. Мудрено ли, что испуганный имам Рази после визита  опасного гонца стал выступать против поэта Мохаммада ибн Хасана без былых язвительных насмешек.  Единоверцы спросили его  потом, почему, дескать,  фатих   резко изменил своё мнение о сектантах? -Да, потому, о правоверные, - ответил старик, со страхом поглядывая на окружающую толпу, в которой мог притаиться убийца, - что их доводы слишком заточены и бьют точно в цель!  Видно так захотел злой Шайтан, побитый камнями, что в одни и те же годы были два Правителя исмаилитов: Мохаммед Второй в Персии и Синан в Сирии. Во власти Вышнего, Его игрушки  - мы. Аллах – богач, а побирушки  - мы. Из дверцы – по Дворцу ( и что за лицедейство?) Толкаясь и спеша, мчим друг за дружкой мы. Но в это время  в Подлунном мире загорелась новая ярка  звезда – египетский султан Салах ад-Дин, возглавивший с 1187 года успешную борьбу мусульман против нашествия крестоносцев. Потом  Саладину удалось в своих землях победить сектантов и восстановить там изначальную веру Пророка, да благословит его Аллах и приветствует! Отныне у султана стало достаточно свежих войск и военной добычи, чтобы  после освобождения  Египта вести в течении десяти лет войну против крестоносцев в Палестине. Имам сирийских исмаилитов,  лицедей Синан,  решил дать отпор этому грозному врагу и подослал к нему троих убийц из  федаев. По счастливой случайности бесстрашный вождь сарацинов  остался жив. В 1176 году Саладин решил покончить с сектантами. Завоевав их земли и крепости, он принялся разорять их. Тогда трусливый Синан пообещал ему не мешать ему в борьбе с крестоносцами и не покушаться на его жизнь, если султан оставит его секту в покое. На известие  об этом сговоре последователь Омара Хайяма откликнулся вот таким рубаи: Как вспыльчив, подловат дурак и пустозвон, Не пей вина с таким, а то сплошной урон: Сперва всю ночь бузит, сдуревший от попойки, Потом весь день скуля, прощенья просит он. После смерти  имама-поэта Мохаммеда Второго его сын и наследник престола Джелал ад-Дин стихами не занимался. Он отменил приказ для персидских сектантов, не позволяющий его подданным открыто исповедовать обычный ислам. Коварному правителю секты казалось, что в делах с правоверными соседями можно добиться больших успехов под прикрытием истинной веры. Хитрец разослал повсюду своих послов с клятвенными, но лживыми заверениями об этом. Для пущей     убедительности Джелал ад-Дин  при многочисленных свидетелях даже осудил своих предшественников-имамов, чтобы убедить недоверчивых соседей в том, что хашишины вернулись в ряды правоверных мусульман! И многие  мусульманские  правители  настолько поверили лжецу, что  признали его за своего  и присвоили ему, первому из исмаилитов, титул принца  Аламута.  Его покойный отец, поэт Мохаммед ибн Хасан, словно предвидел подобное коварство сына, ибо задолго  до своей смерти будто про него  написал такое рубаи: Хоть иудеем ты, хоть правоверным будь, Всё это внешне. Душе важнее суть. Коль ты прямей стрелы – лети в любую веру! А если крив, как лук, - куда?.. В колчан заткнуть? И всё же двоеверец с помощью Шайтана, камнями побитого, правил сектой  двенадцать лет прежде чем умер в грехах и ереси. Ибо при нём сектанты по-прежнему владеют крепостями, воюют с сельджукскими султанами и эмирами, захватывают новые крепости, сдавая порой врагам  старые.  В подлунном мире исмаилиты всё ещё совершают политические убийства, но заказы на них идут не из Аламута, а из сирийских крепостей. Каждая провинция или наместничество теперь не подчиняется Главному Имаму, сама вступает в дружественные союзы с сельджуками, а то и с врагами правоверных – с крестоносцами. Зачастую в соседних крепостях мирно соседствуют исмаилитский комендант по кличке Очковая Змея  и французский барон  де –Лаперуз! Более того, этот барон мог нанять фидаев, чтобы они убили какого-нибудь христианского врага  разбойного француза. И Аллах, творец всего сущего, наказал-таки  сектантов тем, что  очередным Имамом  стал девятилетний мальчик Ала ад-Дин ибн Джел ад-Дин. Этот правитель почти не оставил никаких письменных  следов ни в истории, ни в поэзии. Говорят, (а Аллах знает лучше!) главной заботой мальца было разведение овец, к которым он был искренне привязан. Новый властитель приказал даже построить ему в овчарне маленькую хижину, где он проводил большую часть времени,  всё время играя перед скотиной на свирели или распевая песни своего сочинения. Мудрено ли, что Шайтан, камнями побитый, не замедлил приставить к наивному поэту и музыканту очередного коменданта крепости Ламасар по кличке «Кровожадный Лев», чтобы жестокий временщик  от имени Алладина  наводил ужас на взрослых и детей в его владениях, на неплательщиков дани, на врагов из соседних государств.  Глаза, уши и руки  действительного главы сектантов были повсюду. Новичков он посвящал в единоверцев также, как когда-то посвящал Кия Бузург-Умид  при Имаме Хасане ибн Саббаха. После обряда посвящения новоявленного фидая могли послать за тысячи фарсахов от родного дома, и он гадами жил там на чужбине в ожидании приказа из Аламута. Так случилось, когда пришло время убить одного из влиятельных французских принцев, двое убийц рано весной отправились в Страны Заходящего Солнца. Только осенью они добрались до графства, где правил нужный принц. Купцы с Востока не были редкостью среди франков, поэтому на прибывших мало кто обратил внимание. Зато гости из Аламута обращали внимание на всё:  - где бывает принц?   когда к нему легче всего приблизиться?   кто его охраняет?  Оказалось, что подойти к  французу вплотную можно только в церкви во время службы. Тогда сначала один, а потом другой сарацинский купец  «раскаиваются» в  заблуждениях своей исламской веры и принимают христианство. Как и все новообращённые, сарацины необычайно ревностны. Они внесли церковную кружку богатые вклады, соблюдают все христианские посты, не пропускают ни одного богослужения. И всё ради одного дела, ради того дня, той минуты, того мига, когда их жертва окажется в церкви рядом с ними, когда рука с кинжалом дотянется до неё! Этот день настал, и принц упал, обливаясь кровью, на каменные плиты молельного зала. Одного из убийц стража убила на месте, второго же «купца»  случайно оттеснила толпа. Но когда он услышал, что принц ещё жив, он растолкал столпившихся прихожан и на глазах у всех нанёс жертве последний, смертельный удар. День спустя убийца сам умер от изощрённых пыток, но умер радостно, ни о чём не сожалея. Родители, родня и односельчане их пышно и радостно отпраздновали их смерть в течении целой луны. Пускай  ты – Арасту, премудростью обильный, Великий цезарь ты иль богдыхан всесильный, - Вином в стекле витом укрась к могиле путь, Заявишь:«Я–Бахрам!» – послышится «…Могильный». А вот история произошедшая во дворце шаха Хваризма. Гонец  Аладдина некоторое время находился при тамошнем визире. Однажды после обильной  трапезы, когда выпитое вино ударило посланнику  в голову,  он в пьяном угаре  шепнул визирю, что видит среди царедворцев, стражников  и слуг   шаха  много исмаилитов. Напуганный, но заинтересованный этими словами визирь упросил посла назвать шпионов Старца Горы. Он дал высокому гостю свой носовой платок как залог того, что в зале ему никто не причинит зла. Пьяный хвастун подал тайный знак своим единоверцам, и тут же пятеро из царедворцев подошли к нему, готовые к беспрекословному повиновению. « В определённый день и час, о сахиб, - признался визирю один из них, индус, - я должен был убить вас, не боясь наказания! Я не сделал этого до сих пор лишь потому, что не получил приказа от моих духовных наставников». Испуганный визирь взмолился перед  индусом о пощаде…  Шах Хваризма, узнав об этой истории, приказал схватить членов секты и жестоко казнить их. Пятеро неверных слуг были брошены живыми в костёр, но и, сгорая в огне, сектанты славили свою судьбу за то, что именно их сочли достойными принять мученическую смерть за славу Великого Имама. Но последнее слово осталось за Кровожадным Львом, безжалостным временщиком при бездеятельном правителе. Шах Хваризма получил из Аламута приказ выплатить десять тысяч золотых монет как виру за каждого казнённого. Трусливый шах без промедления выполнил это требование. Другим выгодным способом пополнения казны секты был захват в плен известных учёных мужей Персии, чьи знания были неоценимы в воинских делах, в образовании и медицине. Таким путём были доставлены к Ала ад-Дину в овчарню знаменитые звездочёты, табибы и поэты,  но титулованный овцевод  об этом не знал ничего, да и знать не хотел. Калам с бумагой,  пастушья свирель и кальян с хашишем заменяли ему все сокровища  Подлунного мира. Даже самых прекрасных  красавиц  Имам оценивал прежде всего за умение доить коз и овец, ибо других достоинств за  земными гуриями он не признавал. Злые языки шептались, что и своего наследника Рукн ад-Дина  растяпа зачал едва ли не под плетью главного визира по имени Кровожадный Лев. Так и умер этот недоумок не во дворце, а в вонючей овчарне!  Недаром он распевал перед овцами под пастушью свирель: Ты Сулейманов трон вручаешь голытьбе; Отшельника привлёк  к пророческой судьбе… Но отчего меня, Аллах, овеять ветром Из Сада Милостей задумалось Тебе?                Но караван лет не останавливается на тропе истории, но  не всегда идёт  по подносу Земли прямым путём. Монгольские орды во главе с Хулагу -ханом  безжалостно уничтожали все мусульманские города, что попадались им  с Рассветной до Закатной стороны Подлунного мира.  Уединённость  и неприступность горных крепостей привели к тому, что исмаилиты позже всех государств на Ближнем Востоке покорились врагу. Порой легче сломить большое государство, осадить многолюдный столичный город  чем штурмовать цитадель исмаилитов; против десятков  горных крепостей надо посылать пехоту с стенобитными машинами; терять время и воинов на осаду – плод победы зачастую был кислым или червивым! Более деятельный наследник Ала ад-Дина  пытался поначалу противопоставить своих фидаев  вражескому нашествию, но после многих неудачных битв с монголами и полдесятка дворцовых заговоров в Аламуте  он признал себя побеждённым и сдался.  Словно проклятье Омара Хайяма висело над потомками Хасана ибн Саббаха, но и Рукн ад – Дин уродился больше поэтом чем воином. Кровожадный Лев  спал и видел в каждом сне себя на троне  Скрытого Имама, а своего господина-стихотворца в глубоком зиндане Вынужденно явившись в походную ставку монгольского туменбаши   последний правитель секты ложно клялся Аллахом, милостивым и милосердным, в том, что давно хотел-де сдаться победителю, но опасался, дескать, собственных фанатичных фидаев. Монголы поверили неискреннему Рукн ад-Дину, и он долгое время прожил у них в почётном плену, добровольно пройдя все их шаманские ритуалы очищения и веселя на пирах своих врагов песнями своего сочинения под звуки струн чанга. И за такие грехи неотмолимые  Шайтан, камнями побитый, не обошёл лицемера в юрте кочевников своими кознями: нечестивый Имам влюбился в монголку-служанку.  Мало того, что многоверец не огорчился очередному греху, так он ещё  сочинил на радостях вот такое рубаи: Бровям твоим легко пленять сердца у нас: Глаза избегались, по воле их кружась. Прекрасный трон бровей  превыше глаз-прислужниц Настолько, что тебе на них не вскинуть глаз! Нечестивец  задумал испросить у самого Великого монгольского хана  разрешения жениться на язычнице.  Гонец такое разрешение привёз  из Верховной ставки в Каракоруме.  Тем временем все исмаилитские   крепости в горах Персии уже сдались завоевателям, поэтому пришло время  отделаться от почётного пленника.  И Рукн ад –Дин сам подсказал выход своим тюремщикам. За благословением на свой брак от Верховного шамана Монгольской империи он решил съездить в Каракорум. Обрадованные монголы в Персию с готовностью снарядили небольшой караван для Имама и его новой жены, и через  много месяцев  пустынного пути молодожён прибыл в далёкий город Каракорум. Великий хан отказался принять Имама, а Верховный шаман не признал законным заключённый в Персии брак между монголкой  и сектантом  На обратном пути поклонник Омара Хайяма превратился в бродячего дервиша и распевал свои стихи под звуки чанга, свидетельствующие о том, что рубаи одержали несомненную победу в борьбе против кинжала.  Вот и закончилась книга эта.  Автор просит  у Аллаха, милостивого и милосердного, за невольные ложь и неточности. Ведь он предъявит счёт, будучи наилучшим из казначеев. Нет силы и мощи, кроме как у Аллаха Всевышнего Великого . Молитва Аллаха и истинное благословение Его господину нашему Мухаммеду, семейству его и сподвижникам. Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – посланец Аллаха, да пребудет с ним молитва, благодеяние и возвеличивание. Завершилась эта книга с помощью Аллаха и вознесением хвалы Ему, великому и славному!