Рубаи против кинжала глава 12

Глава 12  ГИБЕЛЬ  УСТАДА ИБН  ХАСАНА                Но самым непримиримым врагом  звездочёта и поэта в стане еретиков  стал  Жалящий Шмель, комендант горной крепости Ламасар по имени  Кийя Бозорг-Умид, Этот коренастый и упрямый воин с изворотливым и коварным умом надзирал за самой большой  и  густонаселённой долиной, соседней с Аламутской. С годами крепость Ламасар была превращена в столицу имамата, сюда же был переведёны военная школа, богословское  медресе  и Земной рай, в которых готовили молодых юношей для убийств  по указке главы секты. Мудрено ли, что вся действительная  власть в обширных владениях  секты неизбежно  перешла в цепкие руки  выходца из дехкан. Хасан ибн Саббах настолько доверял своему помощнику, что поделился с Бозоргом пергаментной копией самой ценной для себя книги  «Благоухающий сад…» ученейшего шейха Сиди Муххамеда  Ан-Нафзави. Сам же основатель секты остался доживать отпущенные ему Аллахом годы в старом Горном Гнезде под охраной верных фидаев.  И высочайший подарок  этот пришёлся как нельзя во время, ибо смотритель за Земным Раем набирал сельских девушек из области Дейлем, где веками для невест существовал странный обычай совокупляться с юношами и мужчинами племени задолго до свадьбы. Мудрено ли, что «Благоухающий сад…» стал для простушек прекрасным наставлениям в любовных утехах.    Честолюбивый простолюдин Кийя Бозорг  вынашивал в своей чёрной душе замысел  о занятии должности Имама после ожидаемой вскоре смерти Старца Горы, ибо  явная старческая немощь Наставника сектантов    усиливалась год от года. Гордеца Умида в его стремлениях не останавливало низкое происхождение, не имеющее никакого касательства  к  династии  зятя пророка Мухаммеда, да благословит  его  Аллах и да приветствует! Единственным препятствием для себя комендант крепости Ламасар считал сыновей Хасана, Устада и Мохаммеда. Безжалостный завистник с некоторых пор стал считать напрасно прожитыми днями  те, во время которых он не сделал против них никакой козни. Старшего из законных наследников престола  злодей настраивал против родного отца, младшего же - приобщал к  хмельному вину!  И вот тут, в самый разгар подлых дел, свалился на голову злодея подобно  снегу  в летний день,  мудрый, наблюдательный и осторожный учёный муж из Нишапура!  Так захотел Аллах, устроитель судеб, но спаситель потомков имама «свалился» слишком поздно… Старший  наследник Устад  в мыслях в своих уже  видел себя на троне отца. К чтению книг или там к литературному творчеству, или к  исследованию природы он не имел никакой тяги. Весь свой немалый досуг полностью посвящал войнам и набегам, охоте на диких зверей, курению гашиша да пирушкам с непременным участием сладострастных танцовщиц. Наложниц менял каждую ночь.  С безрассудностью   молодого  честолюбца сын вмешивался даже в те дела отца, к которым  он не должен  иметь никакого отношения.  На все усилия  седобородого мудреца Омара Хайяма направить юнца на праведный жизненный  путь честолюбивый, но легкомысленный Устад ибн Хасан ибн Саббах отвечал едкими насмешками, а то и язвительным рубаи, когда-то давно сочинённым самим наставником:                В этом мире ты мудрым слывёшь, - ну и что? Всем пример и совет  подаёшь, - ну и что? До ста лет ты намерен прожить?  Допускаю,                Может быть, до двухсот проживёшь. Ну и что? Слушателю такого ветреного молодца во много крат обидно было  слушать этот стих потому, что три года назад, а именно в 1117 году, прославленному во всём Подлунном мире звездочёту, математику, поэту и табибу   исполнилось сто лет со дня рождения!    А  неумеренная вспыльчивость Устада  по самым мелочным причинам  породила ему  во всех уголках имамата непримиримых врагов  всех возрастов и сословий. Ну как не воспользоваться такими благоприятными обстоятельства для осуществления коварного заговора против такого наследника? И безродный крестьянин Кий Бузург-Умид  не упустил такого шанса. Богатой  провинцией Кухистан  управлял наместник Ахмат ибн Рашид, по кличке Палящая Звезда, давнишний соратник Старца Горы. Мудрено ли, что этот высокий чиновник   полностью доверял коменданту крепости Ламансар  и охотно принимал его у себя, как дорогого и желанного гостя. Однажды коварный заговорщик Жалящий Шмель приехал в Кухистан вместе со старшим наследником  Имама. В трапезном зале дворца наместника коварный злодей уселся рядом со своей жертвой за обильный дастархан,  да давай потчевать непутёвого отрока не только гашишем из кальяна, но хмельными винами. При этом лицемер чрезмерно и велеречиво расхваливал тихим голосом несуществующие деловые качества честолюбивого и пустого Наследника, предавая в то же время хуле  как государственные и военные дела его одряхлевшего отца, которому минуло ныне 83 года от роду, так и его страх перед  убийцами, нанятыми, дескать, мстительными родственниками убитых фидаями людей.  Старший сын Имама, опьяневший от кальянного дыма и от крепких напитков, вначале охотно, но молча прислушивался к нашёптываниям опытного заговорщика. При появлении же в зале жгучих танцовщиц честолюбец во весь голос стал осуждать дела своего земного родителя и предлагать заменить Старца Горы собою, Устадом!    Не знал наивный юнец  о том, что  заговорщик через продажного дворецкого не только еду, питьё, музыку и танцы, а даже воздух в покоях подготовил для  возгорания костра безумства в головах и сердцах гостей наместника Кухистана. Об этой коварной уловке злодей прочитал во всё той же безнравственной книге  «Благоухающий сад…». «Рассказывают (а Аллах знает лучше!), - написано в ней, -   что жил-был лжец  Мусалийма ибн Кайс, да проклянёт его Аллах! Во времена Пророка Мухаммеда, да пребудет с ним благословение и молитва Аллаха,  провозгласил себя этот Лжец пророком тоже, и часть  арабов в него уверовала. Позже Аллах, справедливый и правдивый, их всех погубил, ибо Мусалийма противопоставил Корану ложь и подлог. Лицемеры приносили Мусалийме Суру, которую Джибраил передал Пророку Мухаммеду, да пребудет с ним молитва и благословение Аллаха, и тогда самозванец , да обезобразит Аллах, милостивый и милосердный,  лик его, говорил: «Джибраил и мне принёс подобную Суру». И была во времена Мусалиймы женщина, в арабском племени бану тамим, называемая Шуджаха. Она тоже провозгласила  себя лжепророчицей. Он услышал о ней, а она о нём. Но у Шуджахи было большое войско, состоявшее из её соплеменников - тамимитов. И сказала она сородичам своим: «Пророческим даром не могут обладать сразу двое, о правоверные! Либо Мусайлима будет пророком, а я со своим родом подчинюсь ему, либо я буду пророчицей, а он мне подчинится с родом своим». А происходило это после земной кончины Пророка Мухаммеда, да пребудет с ним молитва и благословение  Аллаха. Лжепророчица  послала лжепророку послание и отправилась следом за гонцом со своими воинствами. Мусайлима вскрыл письмо, прочитал, понял, что там написано, и пришёл от этого в сильное замешательство. И стал он советоваться со своими сородичами, с каждым по очереди, но никто из них не подал такого совета, коим мог бы лжепророк заглушить боль свою. И когда  пребывал он в  смятенном состоянии духа, поднялся древний старец, сидевший среди прочих людей, и  сказал: «О Мусайлима, здрав будь глазами и спокоен душой, ибо дам я тебе верный совет, словно земной родитель сыну своему».  «Говори! - ответил предводитель племени. – Ведь я полагаюсь на тебя». Старец заговорил: «Когда наступит завтрашнее  утро, поставь у пределов земли племени нашего шатёр из разноцветной парчи, убери его внутри  разнообразными шелками и умасти благовонными цветочными водами – розовой, гвоздичной,  фиалковой и прочими. На пол же поставь позолоченные курительницы с разнообразными благовониями. А полог шатра расправь так, чтобы наружи эти запахи совершенно не выходили. Сам усядься  на трон свой, пошли за грозной гостьей и устрой с ней встречу в этом шатре наедине. Как только увидишь, что у Шуджахи все члены размякнут, то начни  соблазнять её, и она поддастся тебе. Если ты поспешишь совокупиться с ней , то избежишь зла, что грозит тебе от лжепророчицы  и её соплеменников». Так всё и случилось. В шатре гостья была поражена, удивлена и опьянена настолько, что возжелала она соития  с предусмотрительным хозяином его. Мусайлима возлёг на неё и удовлетворил с ней свою потребность. О, сердце! Не спеши стенать, что одиноко И что твоя Зухра скрывается далёко, Сперва в разлуке скорбь ночную одолей: Что скажешь ты Любви, не выучив урока? Потом лжепророк  посватался за лжепророчицу,  и её отдали за него и потребовали за него калым. Вот к какой хитрости с гостями наместника Кухистана, вычитанной  в книге «Благоухающий сад…», прибег  коварный комендант крепости Ламасар.  За дастарханом все как один потеряли рассудок, а Устад ибн Хасан  -  первый из них! Радушный хозяин не раз и не два делал миролюбивые замечания разошедшемуся молодому гостю, но  благие намерения Палящей Звезды были напрасны. Испуганному наместнику пришлось даже удалить из трапезного зала всех своих чиновников и слуг дабы они не слушали опасных бунтарских  речей  нетрезвого гордеца. Но как только кухистанцы покинули своего господина, Кийя Бозорг вытащил из ножен Наследника острый кинжал и передал его своему верному оруженосцу. Тот уже заранее знал, что ему делать. Он вошёл в трапезный зал, зашёл Ахмату ибн Рашиду за спину и умело  всадил смертоносный клинок под левую лопатку радушного хозяина. Тем временем остальные слуги коменданта Умида подняли на руки тело заснувшего Устада, донесли до мёртвого тела наместника и уложили рядом с ним на ковре со стороны спины. Только после этого коварные гости из крепости Ламасар   подняли лицемерные крики скорби и стенания по поводу убийства давнего соратника Имама  безумным сыном его! Вбежавшим в трапезный зал царедворцам и слугам  наместника Кухистана предстала очевидная картина: мёртвый  господин с кинжалом в спине, а рядом владелец кинжала в состоянии беспробудного сна. И это после того, как все они были свидетелями разгорающегося костра ссоры между хозяином застолья и высоким гостем. Не будь убийца Пылающей Звезды старшим сыном Имама, он бы не прожил и одной минуты под саблями и кинжалами разгневанных мстителей. Тут же был особый случай, когда суд над преступником мог вершить лишь сам Хасан ибн Саббах!  Хитрый же и осторожный Жалящий Шмель тут же, на площади у дворца наместника Кухистана, собственноручно отрубил головы всем своим спутникам, а оруженосцу в первую очередь, не упредившим нечаянное, дескать,  убийство. В действительности же, коварный заговорщик поспешил устранить очевидцев своего злодейства. За огромное число золотых динаров  Кийя Бозорг нанял одного корыстного царедворца отправиться гонцом в Аламут с печальной вестью к его правителю. Гонец заговорщика исправно отработал награду и представил одержимому манией преследования Старцу Горы «неопровержимые доказательства»  убийства Устадом верного соратника Ахмата ибн Рашида. Словам подкупленного лжеца не поверил лишь один Омар Хайям. - Под какую лопатку наместника загнал свой кинжал убийца? – спросил табиб  лжесвидетеля. - Под правую… - Неправду он говорит, о правоверные… Не мог  левша Устад  ударить наместника Кухистана под правую лопатку! Но никому здесь не нужна была истина. Безжалостный Имам даже из казни собственного старшего сына решил извлечь пользу.  Оклеветанный отрок был так ввергнут в тайную яму под раздвижным подносом  на ковре тронного зала, что многочисленные гости разгневанного отца видели лишь  окровавленную голову его сына.  К великому изумлению приглашённых сам Хасан ибн Саббах опустился с Небесного Купола  на своём троне прямо в зал. И сразу же обратился к жертве с суровыми вопросами. В глазах головы не светился разум, она еле-еле хлопала ресницами и медленно ворочала языком в ответ на вопросы: - Отвечай, о предатель, зачем ты убил Пылающую Звезду? - обратился грозный обитатель кельи «к отсечённой голове». - Чтобы обессилеть твою власть, о  отец… - едва услышали люди   тихие слова. - Зачем тебе это делать, о неблагодарный, если после моего Последнего Дня здесь,  в Подлунном мире, моя сильная власть перейдёт к тебе? - Я хочу властвовать сейчас, а не через десятки лун… - Слышали все? Слышали его слова, о правоверные? - обратился к гостям обрадованный хозяин Аламута. – Какой участи заслуживает сын, жаждущий смерти отца? - Смерти… Вечного проклятья… Бросанию в костёр…Отдачи на съедение голодным собакам… Выставке на острие копья  у крепостных ворот… Смерти… Смерти, о наш повелитель! – послышались голоса осуждения. И лишь Омар Хайям бесстрашно подошёл вдруг к голове на блюде, присел перед ней и пристально вгляделся в её зрачки. - Я как табиб готов свидетельствовать на Коране, что суд надо отложить на завтра, о правоверные! – громко заявил правдолюбец. – Голова Устада ведёт с отцом речь в беспамятстве и без разума, ибо она без меры обкурилась гашиша… Мой ученик не мог подло убить кинжалом в спину… Я не верю лжецу, который не сидел, оказывается, за дастарханом в минуты убийства. Не верю и коменданту крепости Ламасар, который не оставил в живых ни одного очевидца преступления. Я  требую правдивого  разбирательства  обстоятельств гибели Пылающей Звезды!  Я требую наказания клеветника и оправдания моего ученика! Рёв негодования послышался в ответ на слова лекаря. По незаметному движению правой брови Хасана ибн Саббаха  верные слуги схватили самозванного защитника «злодейской головы»  под руки, волоком  вытащили из тронного зала дабы бросить его в глубокий зиндан в углу крепостного двора… Опечаленный наставник Устада  упал на несвежую солому, потёр ушибленные места и произнёс: О друге я мечтал… Но им не стал никто. Как руки простирал!.. Не сострадал никто. Недаром сказано: «Просящий безутешен». Того, о чём прошу, здесь не видал никто. Вскоре радушный хозяин крепости Аламут пригласил разгневанных гостей в трапезный зал на поминальный обед по убитому Ахмату ибн Рашиду, наместнику Кухистана. Но не было среди них коменданта крепости Ламасар, который остался в тронном зале затем, чтобы собственноручно расправиться с соперником на трон. Когда безутешные правоверные покидали Аламут, то «недавно говорящая» голова Устада уже красовалась на конце длинного копья на крепостной стене, а безутешная  мать казнённого от горя бросилась в пропасть вниз головой. Правоверные исмаилиты единодушно прославили справедливость и мудрость своего Имама. И  каждый из них с презрением плюнул в сторону мёртвой головы на копье! Никто из них не сомневался, что рядом с ней завтра появиться и голова безбожника Омара Хайяма, проклятого звёздочёта, поэта и табиба. Узнику обо всём этом со злорадством поведали на следующий день бессердечные стражники. И были удивлены, когда тот прокричал им из глубины земляной тюрьмы: Фигурки – ты да я,  а Небеса – игрок; И в этом истина , таков наш общий рок: На шахматной доске немного поплясали, Но кончилась игра – и снова в сундучок. Но Хасан ибн Саббах помиловал в этот раз своего одноклассника из Хорасанского медресе не из-за милосердия, а из-за нужды в нём для намеченной расправы с младшим сыном.  Да и не  своевременной была расправа над мудрецом из Нишапура в эти дни, ибо скорбный гонец из Кухистана признался -таки под пытками, что он напрасно оклеветал невиновного сына Старца Горы.. Для славы беспощадного, но справедливого правителя гораздо выгодней была казнь на дворцовой площади Аламута как самого клеветника, так и его трёх сыновей. Что и было сделано на сороковой день после помещения на острие копья «говорящей головы Устада». После этих кровавых событий из повседневной  жизни насельников на Аламутском утёсе совсем ушли веселье и радость. Распорядок жизни в крепости не менялся годами. В назначенное время Имам отодвигал на двери тяжёлый засов, которым закрывалась изнутри на ночь его келья. Ибо безжалостный глава секты был большим трусом. Он никогда не поворачивался к своим слугам спиной, опасаясь броска яда в пищу или удара кинжалом в сердце. Танцовщицы плясали перед ним  совсем голыми, чтобы не спрятать в складках одежды оружие мести. Даже дойных коров, парное молоко которых Старец Горы пил с удовольствием, держали не в долине, а в крепости в страхе перед отравителями. По этой причине в крепости же пекли лепёшки.   Юные федаи, безмолвные и раболепные, вносили воду для утреннего омовения и лёгкую пищу для затрака.. Хасан всегда был умерен в еде, зато не чурался крепких  вин и хашишного  дыма из кальяна.    Однажды жестокосердный сыноубийца услышал за окном дворца звук свирели. Тиран вызвал стражников  и приказал им найти возмутителя мрачного спокойствия крепости. Им оказался молодой и влюблённый федай. По приказу Имама парня жестоко избили и навсегда изгнали из  долины. И никто не высказал несчастному и слова сочувствия. В исторических книгах тех лет известен вот какой рассказ о верности федаев своему господину. Однажды Имам принимал у себя в крепости иноземного гостя, посла от заказчика на очередное убийство. К тому времени в перечень жертв исмаилитов уже внесены были восемь государей, включая трёх халифов правоверных; шесть визирей, начиная с  Низама аль Мулька; несколько наместников областей; правителей городов; немало крупных мусульманских богословов. Федаями был убит и великий персидский учёный, «отец прекрасных свойств и качеств» Абу-л-Махасин, который поднял голос осуждения против сектанского учения Хасана ибн Саббаха.   После застольной беседы хозяин и гость  вышли на балкон тронного зала крепости Аламут. Здесь иноземец выразил сомнения в том, что федаи могут беспрекословно  выполнить любой приказ Старца Горы. Тогда  хозяин показал гостю на часового, стоявшего на крепостной стене и раболепно глядевшего на своего Имама. Тот повелительно взмахнул рукой часовому,  и федай сложил оружие у своих ног, а потом бросился  в горную пропасть за стеной. Иноземец остался недоволен увиденным, так как заподозрил участников этого жуткого представления в предварительном сговоре.      Тогда  Имам повернулся лицом к другому часовому на крепостной стене. И что же? Такой же повелительный взмах руки главы секты, такое же добровольное разоружение федая  и  такой же самовольный бросок в пропасть! - Уверовал ли ты, о дорогой гость, в безграничную  верность моих слуг? – спросил жестокосердный хозяин. – Или  мне тело третьего воина отправить на дно глубокого ущелья, а его душу - прямо в ал-Джанну, мусульманский рай на небесах?   - Уверовал, о великий государь! – ответил гость. И вот среди такого слепого почитания членами секты своего наставника вольнодумство и винолюбие  учёного мужа, поэта и табиба Омара Хайяма были неудобны и болезненны подобно гнойному нарыву подмышкой у человека. Хуже всего, что духом вольнодумства  нишапурец заразил и младшую  жену, и младшего сына Хасана ибн Саббаха!