Рубаи против кинжала глава 10

Глава 10  РАССКАЗЫ  В КАРАВАН-САРАЯХ                Из Нишапура в  горную долину Аламут надо было ехать с торговым караваном через город Рей. Уже на первой ночной стоянке Омар Хайям у ночного костра чего только не наслушался ( а Аллах знает лучше!) о печальных событиях в Сельджукской  державе. Честолюбивые сыновья Меликшаха разделили обширные владения отца пополам. Старшему  Баркъяруку досталась восточная часть государства от  Фарса до Хорезма. Область «для пропитания» он ещё раньше выделил самому младшему брату Санджару. Средний брат Мохамед получил Северо-Западный Иран, Азербайджан, Ирак и Сирию. Каждый из братьев провозглашался в своих владениях великим султаном, хотя верховным правителем верноподданные продолжали считать Баркъярука, как самого старшего из наследников Меликшаха. Один из рейских  купцов  взахлёб и с нескрываемым  злорадством повествовал про столицу султана Мохамеда: - Жутко стало жить в Исфагане, Аллах - свидетель!  В городе кишат хашишины. Один слепец выходил с посохом вечером на улицу и умолял  прохожих мусульман: - «Да помилует Аллах, милостивый и милосердный, того из правоверных, кто возьмёт слепого за руку и доведёт до двери его дома!. - И что же? – ахали слушатели купца. - Улица была узкой и тёмной, и дом слепого находился в самом её конце. Когда  кто-нибудь из сердобольных горожан проводил слепца к калитке, стучал в створку  ворот, из их выбегали какие-то люди и втаскивали беднягу во двор и кидали в глубокий колодец! За несколько  лун много людей так пропало и родня не могла отыскать несчастных… Сыщики султана сбились с ног, но без успеха… - Ай-ай-ай! В колодец-то зачем? Да  живьём-то, изверги! Тут без Шайтана, камнями побитого, тут не обошлось! – возмутились  люди вокруг костра и стали озираться в испуге. - Как-то раз, - продолжал довольный  рассказчик,  - возле высокого дувала этого дома остановилась нищая старуха. Услышав человеческие стоны, она громко сказала на распев: - «Дай Аллах, устроитель судеб, здоровья больному!» Из калитки вышли какие-то люди, и хотели втащить её во двор. Нищенка испугалась, вырвалась из рук злоумышленников и убежала. На ближайшем перекрёстке она рассказала встреченным ею правоверным: « Вон, у того двора я слышала человеческие стоны, а обитатели дома схватили меня, я едва убежала от них». Собралась толпа горожан. Вошли силой во двор и в дом, обыскали все углы и закоулки и с помощью Аллаха, всевидящего и всезнающего, отыскали тайный ход к сардобе – подземному водоёму. И что вы думаете, почтенные? - Что? – задохнулись от любопытства «почтенные». У одного слушателя вблизи костра  уже пола халата тлела, но он замечал этого. - Исфаганцы нашли в том хранилище для воды человек пятьсот пропавших горожан!   Большинство из несчастных было убито, иных распяли на стенах сардобы, двое-трое ещё умирали. Каждый из добровольных  спасителей нашёл среди жертв знакомого, друга а то и родственника. Весь Исфаган стонал! Слепца и его жену, владельцев разбойной усадьбы, а вместе с ними и добровольных палачей из того дома, всех сожгли живьём на главном базаре… В городе началась «охота за злыми гулями». Стоило сказать о ком-то, что он исмаилит, как толпы горожан мчались  его дому, чтобы убить нечестивого еретика и всю его семью! - Так им и надо, душегубам! Жалостью к слепцам завлекали людей на муки! Надо было самих уложить в тот бассейн на медленную смерть! – одобрительно заговорили все слушатели купца. Лишь учёный муж Омар Хайям, математик, астроном и табиб, не поддержал всеобщей темы беседы у костра. - Эта нищенка, - усмехнулся звездочёт недоверчиво, - видно шустрая старушенция! Ведь убежать от хашишинов -  не всякому человеку под силу. - Так говорят люди, - враждебно молвил рассказчик. - Ну, они наговорят… - Раз говорят, значит, это правда! – купец смертельно обиделся на умника за то, что он, его выслушав, не упал на землю, потрясённый. Его неприязнь разделили и другие гости караван-сарая. - Что ж, допустим ты прав. Тогда скажи ради Аллаха, правдивого и справедливого,  как эти полтысячи мертвецов  несколько лун лежали в сардобе целёхонькими, не портясь при известной во всём Подлунном мире исфаганской жаре? – опрометчиво допытывался недоверчивый Омар.  – Как  нечастные жертвы не отравили своим тленом  воду в колодце? И вонь от них почему  не разнеслась по всей махалле? Пропавших горожан нашли бы по трупному запаху. Неправдоподобная история… - Может, ты сам хашишин? – обозлился повествователь. - А как же, - устало вздохнул знаток Небесных тел и Земных тайн, -Я правнук Старца Гор, хотя «говорят» он моложе меня лет на пять! Но для таких рассказчиков, как ты, это не имеет значения. Верно? - Кто ты такой, умник? - Омар Хайям… - Докажи! В дороге каждый может назвать себя, как угодно! Произнеси несколько новых из своих рубаи… Старые у всех на слуху… - Извольте, почтенные: Водой небытия зародыш мой вспоён, Огнём страдания мой мрачный дух зажжён; Как ветер, я несусь из края в край вселенной И горсточкой земли окончу жизни сон. - Да это ты, о наш светоч поэзии!  Перед сном прочитай что-нибудь повеселее, о услада ума и сердец!  Это несомненно он, Омар Хайям… Сам Омар в нашем торговом караване! - уважительно заговорили путешественники. - Повеселее, говорите? Тогда слушайте:                Вы говорите мне: «В могиле ты найдёшь Вино и сладкий мёд. И нежных гурий». Что ж, Тем лучше! Но сейчас мне кубок поднесите: Дороже векселя в  динар - наличный грош… Мудрено ли, что после такого рубаи недоверчивым купцам ничего не оставалось делать, как  приказать слугам расстелить дастархан  и  попотчевать на славу знаменитого поэта!                На другой вечер слухи о преступлениях исмаилитов сообщали вокруг костра все, кому не лень: в  этом году  они зарезали сепахсалара Сарзана – главного военачальника тюркских войск; в Дехестане  -  Сакардже, наместника султана; в Гиляре убит шиитский проповедник Хади Кия Алави; в Рее убит учётчик поступлений налогов в казну Абу-Амид; в этом же городе зарезан градоправитель Абу-л Касема Исфизари; в Казвине – главный казий Искандер Суфи. Там же – бывший исмаилит Сарлебари Фармати, порвавший с кровавой сектой убийц;     в Исфагане убит главный казий Абдаллах Исфагани… в Нишапуре, в соборной мечети убит предводитель керрамийцев, суннит Мехамшад; в Хомсе, во время богослужения, убит владетель города господин Дженах ад-Доуле; в Ламасарской долине безжалостный Хасан ибн Сабахх приказал вырезать всех правоверных дехкан, которые отказались вступить в его секту.  Сегодня учёный муж не высказывал слов недоверия к рассказанному. Он только печально подумал: «Если и дальше еретикам будет так потворствовать Аллах, милостивый и милосердный, то скоро вся Сельджукская держава скоро превратится  в   сардобу,   заваленную мертвецами!» По окончанию мрачных воспоминаний, караванщики опять упросили любимого поэта прочесть им рубаи перед ночной трапезой у костра. И он с большим удовольствием выполнил их просьбу: Увы, не много дней нам здесь побыть дано, Прожить их без любви и без вина грешно, Не стоит размышлять, мир этот стар иль молод: Коль суждено уйти – не всё ли нам равно? В третий вечер всеобщим вниманием путешественников опять завладел рейский купец, чьё честолюбие и словоохотливость казалось бы выплёскивались наружу. У костра в этот раз он угостил сотоварищей  леденящей кровь слушателей повестью о своём собрате по ремеслу, о  торговце холстом Абд аль-Малике ибн Атташе. - Сей сын греха и порока был тайным исповедником учения безбожного Хасана ибн Саббаха, да покарает его Аллах! – начал он свою речь. – А исмаилиту разрешено Имамом не только обманывать любого правоверного мусульманина ради выгоды секты, но и предписано таиться, подобно мыши. А уж лгать и клеветать для него не составляет большого греха. Стоит ли удивляться, что сей купец торжественно отрёкся от родного отца и проклял его как еретика, когда тот, будучи тоже сектантом, бежал из Исфагана.  В действительности же Ибн Атташ  был в столице Сельджукской державы главой приверженцев Старика Горы. При захвате обманом  нечестивцами небольшой крепости в окрестностях стольного города сей обманщик командовал боевым отрядом, который неожиданно ворвался в крепостную казарму и перерезал всех спящих тюрков… - Да полно расхваливать попусту какого-то купчишку… Нашёл в ком искать задатки удачливого воина… Пусть рассказывает, не сидеть же нам молча… - зашумели слушатели. - Не только вы,  о почтенные, - снисходительно пояснил повествователь, -  но никто из соседей и подумать не мог, что торговец холстом, счастливый отец и добрый семьянин, был одновременно отчаянным и безжалостным  начальником исмаилитов. Двойная жизнь его под личиной купца длилась до тех пор, пока он не замыслил завладеть самой важной крепостью государства. Охрану крепости Шахриз, которую после смерти Мелик-шаха  превратили в арсенал и в которой содержался султанский гарем, несли стражники из племени дейлемитов. А среди них было несколько тайных исмаилитов, чьи родственники проживали в Аламутской долине. И вот добродушный и щедрый торговец зачастил туда, где он нужен был и гаремным красавицам и офицерам охраны. Первым он привозил красивые ткани с обувью  и благовония, вторым – редкое оружие и вина. При этом его товары были самыми дешёвыми, и торговец часто давал покупателям в долг. Долго ли, коротко, но  коварный Ибн Атташ стал добиваться, чтобы занять в крепости какую-нибудь должность. И через подкупленного Старцем Гор  главного визира султана по имени Сад аль-Мульк купец добился своего.  В один прекрасный день султан поставил свою личную печать  на фирман о назначении лицедея комендантом крепости Шахриз! Дальнейшее было привычно. Новый комендант привёл в арсенал федаев, которые перерезали всю стражу из тюрков. Когда в Исфагане спохватились, было уже поздно: чтобы взять горное укрепление штурмом, надобна была целая армия. Хасану ибн Саббаху достались большие запасы оружия, султану же Мохамеду  было очень горько лишиться гарема! - Сам виноват!  Кто его заставлял заверять опасный для себя фирман? Коль Аллах, устроитель судеб, захочет кого наказать, то он отнимает у него разум!  Вот вам и  простой торговец полотном! -  живо обсуждали  деяния Ибн Атташа слушатели у костра. - Но это ещё не всё, о чём я хочу поведать. – важно сообщил рассказчик.  – Теперь неверный комендант принялся за исполнение второй части плана по свержению султана. Оружие из Шахриза бывший купец переправлял в Исфаган, для вооружения своих единомышленников в столице. Сыщики султана к тому времени насчитывали таких около тридцати тысяч человек… - Э-э-э, любезный… Ври, да не завирайся! – не выдержал  неправды звездочёт. – В названном тобою городе сегодня населения всего  пятьдесят две тысячи человек. Если вычесть из них детей, девушек, глубоких стариков  и женщин, то боеспособного населения останется лишь тысяч двадцать… И что же - они все исмаилиты? - Не знаю, о Омар ибн Хайям! – в этот раз  смиренно отвечал купец на резонное замечание. -  Так говорят… - Ну раз «говорят», то я молчу. Повествуй дальше, о сладкоречивый сказитель. - Когда в 1105 году на престол в Исфагане воссел молодой султан Мохаммед, то он первым делом приказал готовить войска, чтобы отнять у  мятежников крепость Шахриз. Тогда комендант с помощью подкупленного визира задумал погубить ретивого султана. Если первый сановник отказался бы участвовать в этом злодействе, то Ибн Атташ  пообещался объявить на городских базарах о его предательстве. Испугавшись, разоблачения,  Сад аль-Мульк  послал своего слугу к царскому брадобрею и тот за тысячу золотых  динаров согласился сделать своему тучному господину целебное кровопускание отравленным ланцетом.  У слуги визира была красавица жена, от которой у супруга не было секретов. У жены-красавицы был любовник, от которого  она ничего не скрывала, мудрено ли, что той же ночью страшная тайна стала достоянием нескольких человек. Брадобрей должен был прийти во дворец после завтрака, но упомянутый любовник уже побывал до завтрака у султана с доносом. Мохаммед вызвал визира и приказал сделать в его присутствии кровопускание отравленным ланцетом не себе, а корыстному брадобрею. После страшных пыток Сад аль-Мулька  повесили на городской стене, а султан поклялся, что собственными руками задушит коменданта, и сам повёл свою гвардию на штурм горной крепости.  Но крепость не сдавалась, ибо её защитники знали, что пощады не будет. Исход дела решило предательство: к султану перебежал один осаждённых и показал тайный ход в цитадель. Когда жена Ибн Атташа увидела, что её мужа окружили гвардейцы султана, она бросилась с крепостной стены. Самого купца везли по улицам Исфагана, заполненным народом. Горожане кидали в него словно в Шайтана, камни и навоз… Но злодей молчал, несмотря на то что кровь лилась по иссечённому лицу и заливала глаза. Потом главный палач державы содрал с него, живого, кожу и набили её соломой! Так Мохаммед отомстил ему за арсенал и гарем… Но проснувшись однажды утром, султан обнаружил ритуальный меч сектантов, вонзённый в землю у  изголовья походного ложа. К мечу была привязана записка с требованием отказаться от задуманной осады крепости Аламут! Кто из верных слуг сделал это так и осталось тайной за семью печатями.   Несмотря на своё могущество испуганный Мохаммед был вынужден заключить с Хасаном ибн Саббахом  мирный договор, по которому Старец Горы получил свободу действий, пообещав за это сократить свою военную мощь в Сельджукской державе! Рассказчик окончил свою мрачную повесть. Молчали и слушатели, робко озираясь в испуге  вокруг. Страшный меч убийц мерещился всем прямо в центре догорающего костра.  Слава Аллаху, милостивому и милосердному, что  среди  гнетущей тишины  раздался очередное рубаи Омара Хайяма: Благородство и подлость, отвага и страх - Всё  с рожденья  заложено в наших телах Мы до смерти не станем ни лучше ни хуже - Мы такие, какими нас создал Аллах! …А утром словоохотливый купец из города Рей не встал со своего спального ложа ибо в его сердце было пронзено кинжалом тайного исмаилита в караване.