Сассари, Сардиния.
Осенью Урсула наняла двух женщин из небольшого городка, дочь и мать. За десять дней они навели в доме полный порядок. Надо было определиться, кого оставить на постоянную работу, семнадцатилетнюю Литицию или тридцатипятилетнюю Беатрис, и она решила посоветоваться с мужем. Услышанное насторожило.
- Мне думается, лучше оставить Беатрис. Опыта побольше и не забывай, дорогая, в нашем доме живёт молодой человек. Видел, какими глазами он смотрит на Литицию. Не дай Бог, что может произойти в нашем доме, - пряча глаза, ответил ей Орсино.
Темнит мой благоверный, - подумала тогда Урсула. - Сам глаза свои не сводил с Беатрис, а кивает на Венсенте. Хотя оба смотрели с вожделением, каждый на свою. Неужто Орсино может влюбиться? Что делается с нашим домом? Видимо, ангел поселился здесь надолго и своими стрелами любви ранит многих.
Не кольнуло в сердце у Урсулы от этих мыслей. Не ей, католичке, думать о любви, находясь в браке, но её сердце пело красивую мелодию и почему бы не испытать таких чувств Орсино.
Беатрис, отправив дочь домой к престарелым родителям, целыми днями занималась делами, никого и ничего не замечая. Правда, иногда настораживало поведение хозяина дома, который чрезмерно нахваливал приготовленную ею еду. В такие минуты ей было стыдно перед хозяйкой дома. Ведь именно Урсула учила её, деревенскую простачку, всем премудростям кулинарного мастерства. Отправила Литицию домой, боясь, что влюбится та в молодого парня, племянника хозяина, и случится беда. Сицилиец из очень богатой семьи. Живёт барчуком, ни в чём не зная запретов. Хозяин всё чаще стал вести беседы с ней, намекая на возникшие чувства между молодыми, а сам смотрел на неё масляными глазками. Эти взгляды и разговоры посеяли мысль остаться в доме навсегда не служанкой, а на правах хозяйки.
Не зря боялась Беатрис. Ранил своими стрелами ангел любви молодых. Таким весёлым и радостным был Венсенте, а после отъезда Литиции загрустил, почти не выходил из своей комнаты и у дочери слёзы стояли в глазах при отъезде.
Наступающее Рождество порадовало Урсулу приездом сыновей, но Орсино отнёсся к появлению сыновей в доме с какой-то тревогой. Он старался быть меньше дома, ссылаясь на дела, часто уединяясь в своей комнате под предлогом отдохнуть. В такие моменты рядом с собой любил видеть Беатрис. Приход Урсулы или сыновей раздражал.
Дарио, прилетевший за несколько дней до праздника, сильно нервничал и ждал с нетерпением каких-то известий. На вопрос Урсулы про жену, ответил откровенно:
- Жена говоришь? Она давно мне перестала ею быть. Вначале была одна причина, болезнь с ней приключилась. Врачи никак не могут определить, чем именно она больна. Полный дом прислуги, сама ничего не делает. Когда с Венсенте беда приключилась, она во всём обвинила меня. Почему ты думаешь сын домой не хочет, а живёт у вас? Она его поедом ела. Он двигаться не мог, а она приходила в его комнату и кричала о своей тяжёлой жизни. Мы с ней даже не венчаны, её родители были против. Жил ради сына, а сейчас всё, надоело. Она из Неаполя, вот и отправлю её туда. Куплю квартиру и пусть едет. Венсенте меня поймёт, а людская молва меня не волнует.
Вечером, накануне Рождества, Беатрис накрыла стол. Пригласив всех к столу, собралась покинуть столовую. Орсино громко остановил её:
- Нет, нет! Вы с нами, Беатрис! Это великий праздник и все равны. Прошу вас принести и себе прибор. За этим большим столом всем места хватит. Ваша дочь здесь, в доме? Если да, то прошу и её присоединиться к нам.
Беатрис удалилась, а через несколько минут они пришли с Литицией, обе были одеты празднично. Венсенте предложил им сесть рядом с ним. Дарио вопрошающе посмотрел на Урсулу, сидящую напротив. Она ответила ему взглядом, показав на потолок.
Опять этот ангел, - подумал Дарио. - Но какова Урсула! Её это не взволновало. Надо завтра с ней всё обговорить. Сынок глазами пожирают девицу. Брат с мамаши глаз не сводит. У меня самого на чужую жену сердечко трепещет, как у юнца безусого.
Когда все сидели за праздничным столом, приехал молодой человек. Дарио вышел из-за стола, долго говорил с парнем на крыльце, обнял его, прощаясь, а возвратившись, поделился новостью:
- Сегодня, мои дорогие, в семье доктора Андре большая радость. Мои ребята завершили грандиозную операцию. Они нашли в далёкой Аргентине маленькую дочь Элен и успели с моим подарком к рождественскому столу. Хорошие вести принесли мне ребята. Не рождественская ночь, а сказка. Пошли, брат, подышим ночным воздухом на балконе.
Они вышли. Было видно, что разговор у них не совсем спокойный. Урсула с сыновьями ушли в гостиную, к ним присоединился падре Антонио. За столом остались трое. Беатрис не хотела оставлять дочь наедине с Венсенте, сидела тихо и в их разговоре участия не принимала. Разные мысли приходили в голову.
Не простит мне хозяйка сегодняшнего присутствия за столом, - думала она. - Трудно будет найти другую работу. Родители болеют, много денег на лекарство уходит. Мать других травами лечит, а сама на одних таблетках живёт.
Дарио и Орсино вернулись с балкона. Чувствовалось, что разговор был тяжёлым. Нахмуренные брови Дарио и растерянное выражение лица Орсино. Он был похож на малолетнего нашкодившего юнца.
Урсула пришла с падре Антонио. Сыновья от усталости падали с ног и решили выспаться перед завтрашним вылетом на континент.
- Волшебная ночь, мои дорогие, - сказал вошедший падре Антонио. - Хотелось бы мне хоть на миг оказаться в Париже. Легко представить, какая радостная там сейчас атмосфера в семье Андре и Элен. Пять с половиной лет страданий и боли. Дорогой Дарио, а не могли бы вы нам рассказать об этом событии.
- Когда мы познакомились с доктором Андре на Сицилии, я навёл справки о нём, как о докторе. Оказалось, очень талантливый человек, всегда в поиске новых методов лечения. Многих поставил на ноги. Первым пациентом молодого Андре был некто Вилли фон Крюгер, весьма состоятельный человек. Лежал себе парализованный в своём доме в городке Вюрцбург, ожидая смерти. На воспитании у него находилась незаконнорожденная дочь единственного сына, некто Фрида. Чем больше я узнавал об этой особе, тем понятнее становилось, какого монстра воспитал её дед. Не всё ясно и со смертью старика, полиция не докопалась до истины. Состояние осталось после деда огромное. Тоже возникает вопрос - его ли это было состояние, или деньги бывших соратников по партии. Увидел я и то, как доктор Андре поднимает на ноги свою жену, Элен. Удивительная женщина, скажу я вам. После похищения дочери она ушла от доктора, уехала из Парижа, чтобы не навлечь беду на сына и мужа. Приходилось ей уже пострадать от действия маньячки, иначе эту Фриду фон Крюгер и не назовёшь. Её след привёл в Аргентину, но сама она уже оттуда отбыла в неизвестном направлении и кто знает, откуда появится вновь на пороге дома доктора Андре.
А с девочкой всё оказалось просто. Нашёлся человек, рассказавший о передаче девочки в немецкую семью, живущую в маленьком городке, почти на границе с Уругваем. Самолёт привез парней в соседнюю страну, так было безопаснее при вывозе девочки. Мои парни приехали в городок, где жила эта семья. Достаточно было заговорить с девочкой на французском языке и назвать имя брата Эжена, она сразу пошла с ними. Мне подсказал один знакомый психолог, что детская память долго сохраняет имя и облик того, кто был с похищенным в последний момент. Они были в тот день с братом. Но мой подарок был ей, Элен.
- Папа, а ты часом не влюбился в сеньору Элену? - тихо спросил Венсенте. В твоём голосе, в твоих действиях прослеживается желание сделать для этой сеньоры всё.
- Не суди, сын, отца. Он ещё очень молод, - ответил юноше падре Антонио. - Именно благодаря заботам доктора Андре о жене, они и оказались на Сицилии. Ты сейчас ходишь, а это главное!
- Влюбился... Многие из нас влюбляются помимо своей воли, сын. Вот ты, например, влюбился в Литицию. Скажи ты мне, что решил жениться на ней, я не удивлюсь, поскольку тебя выдают глаза. Мне скоро будет пятьдесят, а я ещё никого не любил. Возьми моего брата... А впрочем у него самого язык есть, - ответил Дарио сыну.
- Дарио! Мы обо всём с тобой договорились, - побагровев, тихо сказал Орсино.
- Сегодня хорошая ночь, друзья, канун великого праздника! Почему бы не поговорить откровенно, - неожиданно для всех произнесла Урсула. - Ты и нам открой свою тайну, Орсино. Сегодня, когда вся наша семья в сборе, давай поставим все точки, где им положено стоять. Наш брак не освящён церковью. Да, да, друзья, мы не венчаны. Венчаться хотели в Риме, но потом Орсино передумал, а чтобы отец не ругал его, он просто надел нам кольца. На долгих двадцать пять лет ты отложил наше венчание. Выросли сыновья, а ты всё размышлял.
- Если это так важно для тебя, давай обвенчаемся, Урсула, - скорчив недовольную гримасу на лице, произнёс Орсино.
Беатрис и Литиция встали и быстро ушли, посчитав своё присутствие недопустимым. От предложения Орсино обвенчаться с Урсулой, у Беатрис потемнело в глазах. Она едва не выдала своё волнение, но Литиция ловко подхватила мать за талию и увела.
- Теперь поздно, дорогой! Я полюбила другого человека, ты полюбил другую женщину. Каждый из нас забирает своё имущество и расторгаем в мэрии наш брак. Всё так просто, - с улыбкой ответила Урсула.
- Подождите! Вы не можете так поступить! У вас трое сыновей. Что они скажут? - разволновался падре Антонио.
- Вчера я им сказала о своём решении, брат. Они огорчены, но принимают моё решение, - успокоила Урсула падре Антонио.
- Непостижимо! И как вы теперь думаете жить дальше? Тебе не жаль прожитых лет, брат? Мне всегда ваш брак казался идеальным. Что произошло, Урсула? - тихо спросил Дарио.
- Давайте в эту святую ночь скажем правду, - опустив глаза, произнесла Урсула. - Не будем лукавить перед Ним и собой. Наш брак... Отец потребовал от Орсино скорой женитьбы. Он увидел нас с Антонио, сирот, чьё родительское наследство пытается прибрать к рукам наш родственник. Земля, хороший дом, красиво обставленный, но с венчанием он не спешил. Сегодня, за много лет нашей совместной жизни, когда уже выросли сыновья, он мне это предлагает. Твой брат боится потерять земли. Не правда ли, Орсино? Наш с братом дом стоит заброшенным, мебель перевезли сюда. Я уйду в свой дом, половину земли перепишу на сыновей, а половина останется брату. Не знаю, сколько буду оставаться здесь, на Сардинии, скорее всего, уеду. Под Миланом живут наши дальние родственники.
- А ты что молчишь? - набросился на брата Дарио.
- Она всё сказала за нас двоих... Не могу понять, как мы сможем разделить земельные наделы. Доход, конечно, рухнет, а за учёбу сыновей надо платить...
- Видишь, Дарио, чем озабочен твой брат. Надеюсь после этих его слов ты не станешь меня отговаривать от принятого решения, - с горечью произнесла Урсула и ушла в свою комнату. Уже более трёх месяцев они с Орсино жили в разных комнатах.
Посидев ещё несколько минут, все разошлись по своим комнатам.
Беатрис и Литиция быстро всё убрали на кухню и, плотно закрыв дверь, обнявшись, стояли у окна, разглядывая звёздное небо.
- Ты видишь, зелье бабушкино подействовало! А ты не хотела его брать, - прошептала Литиция. - Как ты думаешь, у нас с тобой получится обосноваться в этом богатом доме, мама?
- Тихо, тихо, дитя! Никто не должен нас услышать. Сегодня святой день, дочка! Нам тогда не жить ни здесь, ни дома, - ответила Беатрис. - Когда подливала я хозяину в еду бабушкину микстуру, хотела чтобы добрее был к нам, но на такое и не надеялась. Не перестараться бы мне. Глупость сегодня совершила, многовато добавила ему в сок, а он пил весь вечер вино, как бы плохо не стало. Завтра выброшу бутылку с зельем.
Падре Антонио тоже не спалось. Он и сам замечал томные взгляды которыми обменивались Орсино и Беатрис. Вслух произнёс:
- Не зря в народе бытует пословица - "Не дай узнать крестьянину, как хорош сыр с грушами". Познав жизнь в этом доме, женщине захотелось остаться здесь навсегда. Орсино показал себя не с лучшей стороны. Странный он какой-то стал с недавних пор.
Утром, проводив сыновей, Урсула ушла на утреннее рождественское богослужение. Орсино даже не вышел из своей комнаты. Сыновья не удивились, простились с ней тепло, не задавая вопросов.
Выросли мальчики, - подумала Урсула. - Храни их, Господи! Каждый получил от меня солидную сумму, хватит на образование и на первое время. Во всём себе отказывала, ничего не надо было, вот и пригодилось.
Падре Антонио завершив службу подошёл к сестре и пригласил к себе позавтракать. Разговор за столом ограничивался короткими фразами.
- Вчера, посмотрев на Орсино, удивился. Он ничто не употребляет?
- Что ты имеешь ввиду, Антонио?- удивилась Урсула.
- Имею ввиду наркотики, сестра!
- Наркотики? В нашем с Орсино доме?
- Он стал совсем неузнаваемым.
- Сегодня не простился с сыновьями. Ты прав, раньше такого не было.
- Давно это у него?
- От твоих вопросов похолодело в душе, брат, - заплакала Урсула. - Почему я не поднялась в его комнату? Надо быстрее ехать домой.
- Я с тобой. У меня тоже нехорошее предчувствие, сестра, - заволновался Антонио. - До дневной службы времени много.
Во дворе дома стояли полицейская машина и скорая помощь. По дому ходили полицейские. Беатрис и Литиция сидели в наручниках в столовой под охраной двух полицейских. Дарио и Венсенте сидели в гостиной на диване, обнявшись.
Урсула кинулась в комнату мужа. Он лежал на постели бездыханный, словно уснул крепким сном. Полицейский чин, увидев пришедшего падре Антонио, рассказал о случившемся:
- Отравление, падре Антонио. Травила сеньора Орсино служанка Беатрис. Говорит, что думала даёт ему приворотное зелье, а это самый настоящий яд оказался. Винит сеньора, будто он стал знаки внимания оказывать, захотелось ускорить ухаживания. Это не мы, это сеньор Дарио из неё вытряс. Он брата нашёл бездыханным и нас вызвал. А потом пошёл сына разбудить, а тот без памяти лежит. Ему скорую вызвал. Едва откачали парня, сейчас заберут его в больницу. Тут уж молодая постаралась, подливая в сок зелье. Обеим захотелось замуж за богатых. Говорил с Летицией, глупая девка. Мать Беатрис травница, известная в своём городке, поехали наши за ней.
- Утром сыновья улетели. Надо вызывать их домой. Горе-то какое! - задумчиво глядя на Венсенте, произнёс падре Антонио. - Только подняли юношу на ноги - и это отравление. Надо сказать сегодня прихожанам несколько слов об этом. Не бывает любви на зелье. Права наша пословица - "Жизнь, как новогодняя ёлка, – всегда найдётся тот, кто разобьёт шары". Что же теперь будет с этими мечтательницами, уважаемый?
- Тюрьма, падре Антонио, на долгий срок, - ответил полицейский.
- Печально всё это! Рождественский ужин в этом доме уже никогда не будет радостным, - тяжело вздохнув, произнёс падре Антонио.
Продолжение следует:
http://www.proza.ru/2019/04/01/1994