Хуже сильного похмелья еще более сильное. Именно этого состояния достиг Григорий Семёркин после празднования 8 марта. Редакция «Брониславские вести», в которой он служил завотделом информации, отмечала его в ресторане «Золотая подкова». Не помогли стояние под контрастным душем, наспех сделанная физзарядка и даже стакан рассола, заботливо подготовленный женой. Он минут пять остервенело, до боли в деснах, чистил зубы, но во рту словно эскадрон ночевал. Столь же пакостно было и на душе. А всему виной застрявшая в памяти издевательская фраза Жоры Гибралтарского: «Ты зачем, дурик, аквариум обоссал?».
Сам акт осквернения Григорий не зафиксировал в памяти в отличие от Гибралтарского, но скорее всего это видели и другие, возможно, даже сотрудницы. Голова от жалости и стыда раскалывалась, обрывки мыслей, похожие на видеоролики из ютюба, вяло оживали на мгновение и тут же исчезали в стонущих от боли извилинах. Вот он козликом отплясывает лезгинку перед какой-то пышнотелой дамой, а затем его, сунувшего нос в декольте, благодарно целуют в лоб и, прижав к бюсту, заботливо оттирают оставленный смачный отпечаток губ. Вспомнил как во время танго прижался к оторопевшей от удивления девушке из верстального отдела. И даже трогал ее маленькие грудки. Как прыгал в мешке наперегонки с такими же завотделами и споткнулся перед самым финишем. А на него упали сверху Гибралтарский и Акопян. Стыдоба, стыдоба! А еще в довершении набуровил в аквариум! Семёркин даже завыл от омерзения к себе. Перепуганная жена начала стучаться в ванную, но убедившись, что до суицида не дошло, успокоила: «Полдня будет стыдно за пьянку, затем пройдет».
Редакция гуляла вчера в ресторане в малом зале, большой заняла администрация города. Все было поначалу пристойно – поздравления, награждения, тосты за любимых. Затем начались танцы, конкурсы. Они постепенно вместе с выпитым расшевелили народ. Танцплощадка и вовсе перемешала празднующих из двух залов. Приглушили свет. Пляски дам становились все более эротичными. Кавалеры сняли пиджаки. Мэр начал отпускать двусмысленные шутки. Первый зам втихомолку тискал зазевавшихся сотрудниц. Кто-то из шутников налил главбуху администрации Анне Ивановне в бокал для воды водки. Сгоряча хватанув ее, та настолько осмелела, что приняла участие в конкурсе на лучший шпагат и легко его выиграла, заслужив восхищенные аплодисменты.
Семёркин давно и тайно восхищался Анной Ивановной, но не знал как подступиться к ней. А тут словно прорвало, присел рядом, начал осыпать комплиментами, предложил перейти на ты и даже выпить на брудершафт. Это было самое светлое и незапятнанное из ошмётков воспоминаний.
А вот про аквариум - пробел, ничего не помнил.
Начав одеваться, он дал себе слово больше совсем не пить. Пора с этим завязывать – репутация и здоровье дороже.
В редакцию Семёркин приплелся в темных очках. Коллеги после вчерашнего были полусонные и малоразговорчивые. Вместо привычной суеты - вялое копошение, изредка прерываемое телефонными звонками. Никто не вспоминал про вчерашнее. Но планерка заставила встряхнуться. Главред был непьющим, поэтому начал ее излишне энергично.
-Стыдно взять нашу газету в руки, - чехвостил он редколлегию. – Я устал от возврата нераспроданных номеров. Наша газета годится только для оберток и для чистки окон. Вчера на рынке я видел, как мясники об нее вытирали подошвы. Это – конец! Пора закрываться. Всех поувольняю к чертовой матери. И ищите себе работу. Может, обрящете…
Последняя фраза ему понравилась и он немного остыл.
-Мне нужны такие материалы, чтобы газету вырывали из рук. Как наши деды пели? Духом окрепнем в борьбе! Хватит сюсюкать, надо мочить мэрию! Все отделы должны отмобилизоваться и готовить в каждый номер гвозди о запущенном состоянии нашего задрипанного города. У меня информация, что губернатор недоволен нашим мэром и не будет его поддерживать на выборах осенью. Довольно он нашей кровушки попил, теперь наша очередь!
Репортеры в отделе у Семёркина были ушлые, молодые, быстроногие. Получив задание, разбежались. А Григорий сел на телефон. Первым делом позвонил Гибралтарскому.
-А-а, дурик, ты зачем обоссал аквариум? – захохотал тот. Ему, живчику, похмелье по всему не знакомо.
-Так это правда? – упавшим голосом переспросил Семёркин.
-Жаждешь подробностей? Мало того, что цвет воды испортил, умерла беременная самка макропода. Изверг!- слушать издевательства Григорий не захотел и повесил трубку.
Перезвонил в ресторан. И экивоками пытался объяснить, что извиняется за вчерашнее и смерть макропода из-за порчи воды в аквариуме. Готов компенсировать ущерб.
-Вас понял, Григорий Алексеевич, - устало прервал его директор. – В вашей редакции шутники завелись – вы уже пятый звоните. В ресторане нет аквариума.
-Как нет?! Я лично видел и мало того, говорят, что я туда…
-Есть в мужском туалете аквариум на кафельной плитке. Как настоящий. Кстати, неудачный рисунок, после каждого корпоратива под ним лужа. Надо будет заменить. Не вы один в него пытались надобность справлять…
Тут же Семёркин перезвонил Гибралтарскому и сказал все, что думает о нем и его дурацких шутках. Заодно попросил вернуть взятые в долг три тысячи рублей. Полегчало.
Затем не удержался и для успокоения набрал номер Анны Ивановны.
-Я, наверное, вчера себя вел на редкость глупо?
-Наоборот, очень мило. Мне было приятно. Кстати, Гриша, ты очень вовремя позвонил. Администрация выделяет деньги трем городским СМИ для освещения своей деятельности, в том числе и вашей. Готовим решение мэра.
-Здорово! А сколько нам отвалили?
-Миллион.
-С твоей подачи?
-Ну, самую малость....
-Такие женщины не должны ходить по грешной земле! - воспарил Семеркин.- Их надо носить на руках!
-Ой, нет! Я тяжелая.
-Стройнее тебя лишь газели в горах! – Григорий понял, что сморозил глупость, газели в горах не водятся, но все равно был награжден поощряющим смехом.
Главред обрадовался денежной подкормке. И тут же отменил команду о начале избиения администрации. Заодно, как обычно в таких случаях, пообещал Семёркину премию. Даже иногда выдавал.
А жизнь-то налаживается, решил Григорий. Может быть, рано пока думать об алкогольном бойкоте?
Выходя из туалета, он услышал отрывок разговора ребят из секретариата. Сплетничали о корреспондентке из отдела культуры. Якобы, она вышла из ресторана покурить, а войти обратно не смогла – дверь открывалась на себя. Потолкавшись в неё, она подумала, что ее разыграли, заперев и оставив раздетой на весеннем морозце. Вот со злости и хряснула по стеклу урной. Прибежал директор, но увидев, что девушка почти красавица, простил в честь 8 марта.
Эта молоденькая корреспондентка Семёркину нравилась. Пару ее материалов он даже похвалил на редакционной летучке. Было что-то в ее облике итальянистое, романтично-шальное.
Заглянул в отдел культуры, там как раз зажигала итальяночка. Она, смеясь, рассказывала очередной порции слушателей, как дошла до жизни такой. Встретив ее взгляд, Семёркин как-то очень уместно поднял больший палец – знак одобрения. Она в ответ подмигнула ему.
А что – симпатичная компания бузотеров подбирается, усмехнулся Григорий, решив, что на фоне разбитой двери его опрыскивание кафельного аквариума и сование носа в декольте и вовсе можно отнести на предмет милых шалостей.
Голова у Семеркина почти прояснилась, стыд растворился - хотелось кофе, чтобы распрощаться с остатками похмелья. С грандиозными выпивками, разумеется, надо завязывать, хватит пары-тройки бокалов коньяка - и да здравствует разум!
Уговорив себя, Григорий успокоился и только сейчас заметил, что за окнами небо прояснилось, выглянуло нахальное весеннее солнышко – оно словно звало его жить весело и беззаботно.
Он заглянул в верстальный отдел. Там была в самом разгаре работа над очередным номером. В самом углу примостилась вчерашняя шатенка с нежными грудками. При виде Семеркина она слегка покраснела. Григорий заговорщески ей подмигнул. Она в ответ высунула язык. И еще больше покраснела…