Фото из интернета.
С огромным удовольствием перечитываю литературные шедевры (романы, повести, воспоминания и др.) своих академических однокашников и все более убеждаюсь, что многое в нашей курсантской жизни прошло почему-то мимо меня. Или я забыл про отдельные эпизоды нашего бытия, или в те юношеские годы не придавал им особого значения. Сейчас же они мне кажутся поступками весьма примечательными и достойными внимания. Это наша курсантская жизнь, это нравы замкнутого, во многом отстраненного от городской суеты, юного воинского коллектива, находящего в подобном «творчестве» хоть небольшую отдушину в непростой курсантской жизни.
Кое-что из этих событий, естественно, осталось и у меня в памяти, о чем-то писал сам. Но эпизод с театральными постановками (в обнаженном виде) в позднее вечернее время для жителей дома напротив, вычитанный мною у Юры Носова, оказался для меня откровением. Откровением оказалось и то, что жители его, вышедшие из славного девятнадцатого века, были во многом представителями соответствующих высоких сословий, а также то, что дом этот при царе-батюшке был одним из так называемых «доходных домов», выстроенных в большом количестве в Санкт-Петербурге.
О существовании подобной категории домов я узнал, когда стал заниматься историей своего рода, ведущего свои истоки из Петербурга начала девятнадцатого века, когда сюда приехал молодой шотландский архитектор Морган, принявший российское подданство и ставший Морганом Василием Егоровичем. Это был дед моего деда, творивший в области зодчества в течение нескольких десятилетий и бывший учеником знаменитого Огюста Монферрана. Помимо церквей, алтарей, храмов, мой прапрадед строил и доходные дома, прежде всего по всему Петербургу.
Вспомнив о наших курсантских забавах и узнав об особенностях «дома напротив», сразу подумал, а не творение ли это моего пращура? Тогда дом стал бы для меня двойной и даже тройной историей. В подъезде этого дома мы с Чинкиным (Толиком Овчинниковым) однажды затеяли распитие чекушки какого-то довольно крепкого и столь же противного напитка – «перцовки», коего я никогда до тех пор не употреблял. Выливать его было жалко, и Толик героически употребил большую его половину, существенно подняв свое настроение. Казарма была рядом, и все обошлось… Так что дом этот был и для меня памятным.
Просматриваю с тайной надеждой перечень архитектурных творений своего далекого предка. Восхищаюсь красотой его храмов и церквей. – Да, Морган В.Е. был известным архитектором! Кстати, получившим дворянство. Смотрю доходные дома: Невский проспект, Средний проспект, Набережная Фонтанки, канал Грибоедова, Фурштадская улица, улица Рубинштейна,.. Суворовский, Московский проспекты, улица Радищева, Моховая, Садовая, Чайковского… Такие знакомые места! А ведь не знал в свое время о нашей истории… Наконец, совсем близко к Рузовской – Загородный проспект, 58 (Можайская улица), Загородный проспект, 62 (Верейская улица)… Рузовской и Клинского в перечне нет. А жаль! Хотелось бы, чтобы прапрадед был причастен к проказам нашего курсантского братства. Ну и так всего достаточно – и наших юношеских проделок, и доходных домом прапрадеда. И всё это – уже такая древняя история! Наша история!