В чем заключаются государственные задачи Церкви?

«Кн. Н. Жевахов Государственные задачи Церкви»
Князь Николай Жевахов, товарищ Обер-Прокурора Святейшего Синода:

Государственные задачи Церкви

В чем заключаются "государственные" задачи Церкви?

У Церкви - только одна государственная задача и эта задача заключается в христианизации мысли и жизни. Официальная Церковь в России этих задач не выполняла, между епископом и народом не существовало ни единения, ни общения столько же по причинами территориальной удаленности его от паствы, сколько и вследствие переобремененности его епархиальными делами.

Идея намеченных обер-прокуратурою в 1916 году реформ и заключалась в децентрализации церковного аппарата, в разграничении церковной и государственной сферы управления, в сближении архипастыря с паствой, в создании условий, имевших обеспечить архипастырю возможность выполнять его непосредственные задачи, что, в совокупности, возродило бы и оживило церковную жизнь на местах.

Только при этих условиях епископы могли бы отдаваться своему прямому делу, какое заключалось первее всего в оживлении источника христианской мысли и перестройке современного уклада их жизни в соответствии с требованиями уставов, создавших институт "старчества". В этой области царил наибольший хаос, и между епископами и монастырями существовало не только великое средостение, но и великая вражда.

В поднятии уровня монашеской жизни и в соответственной перестройке личных отношений к монастырям заключалась, по моему мнению, первейшая государственная задача епископов вне мира.

Понимаемая в широком смысле слова государственная задача каждого епископа только и могла заключаться в укреплении фундамента государственности, а таким фундаментом является религиозная основа государства, иначе - монастырь как источник религиозной мысли и чувства.

В миру же задача епископа заключалась в христианизации жизни, в привлечении своей паствы к повседневному практическому Христову делу созданием связи между Церковью и прихожанами ее. Такая задача могла быть выполненной чрез достойных пастырей, настоятелей церквей при всяких условиях, и в том, что между пастырями и паствой не существовало никакой связи, виноваты как пастыри, так и пасомые.

Достаточно указать на существующую у католиков организацию прихода для того, чтобы в этом убедиться.

В то время когда при Синоде созывались всякого рода комиссии по выработке законоположений о приходе под председательством архиепископов Сергия Финляндского и Стефана Курского, в то время когда Государственная Дума, в свою очередь, изощрялась в тонкостях юридических норм, способных ввести в надлежащее русло приходскую жизнь, - в это время настоятель Екатерининского костела в Петербурге, прелат Буткевич, расстрелянный большевиками в 1923 году, личным примером своим свидетельствовал, что дело Христово на земле не требует никаких юридических нормировок и писанных установок, что нравственный долг немыслимо превращать в юридическое обязательство, что единственной базой этого дела является добрая воля человека, пробуждение которой и составляет задачу пастыря. Прелат Буткевич осуществил в Петербурге идеальную форму приходской жизни в своем приходе, и для меня казалось непостижимым, каким образом Синод, имея готовый, практически осуществленный план такой организации, не только проходил мимо него без внимания, но, по-видимому, даже не знал о его существовании.

Исходя из мысли, что задача Церкви заключается в христианизации жизни на пространстве отведенного ей прихода, прелат Буткевич, не задаваясь общецерковными и общегосударственными задачами широкого масштаба, ограничил свою деятельность только территорией своего Екатерининского прихода и начал ее прежде всего с переписи своих прихожан, подразделил их соответственно полу, возрасту и социальному положению. Закончив эту предварительную работу, о. Буткевич созвал общее собрание своих прихожан и объявил им, что служение Христу является долгом каждого христианина и должно выражаться не только в посещениях богослужения, ибо молитва призывает лишь благословление Божие на дело Христово, низводит благодатную помощь Божию на это дело, но непременно в самом деле, и работе, в труде, предпринимаемом специально в силу прямого повеления Христа делать это дело. Объяснив, далее, в чем должно заключаться дело Христово на земле, прелат Буткевич разъяснил, что оно обнимается общим понятием любви к ближнему и выражается в мелких, повседневных услугах, какие каждый может оказывать друг другу, безотносительно к средствам, занятиям и социальному положению.

"Дело Христово" есть основа и нашего личного благи и блага государства, в котором мы живем. Его нужно делать столько же по идейным, сколько и по практическим соображениям, ибо то, что мы сегодня сделаем нашему ближнему, то завтра наш ближний сделает нам, а если он не сделает, то Бог сторицею вернет нам награду за наше послушание Богу, приказавшему нам любить ближнего. То, чего мы не дадим своему ближнему сегодня, того не получим от него завтра, когда сами будем нуждаться в его помощи.

В чем же заключается "дело Христово"?

Накорми голодного, посети страждущего или заключенного в тюрьме, пригрей несчастного, вразуми заблудшего, войди в положение нуждающегося и обремененного и облегчи его тяготы, не задавайся широкими целями, не связывай себя никакими программами, а твори каждый день маленькие дела любви и милосердия, с кротостью и смирением, и веди борьбу со злом и неправдою там, где будешь встречаться с ними.

Вся человеческая жизнь на земле состоит из таких крошечных дел, а между тем люди проходят мимо них и, вырабатывая программы для борьбы с мировым злом, не замечают, что это мировое зло давно было бы уже изгнано из мира, если бы не питалось маленькими ничтожными проявлениями, борьба с которыми под силу каждому человеку при всяких условиях. Церковь не призвана перестраивать государственные и социальные формы жизни и ломиться в двери государства, хотя бы и была одушевлена самыми высокими побуждениями. Территория деятельности Церкви очень ограниченна, и ее сферою является только душа человека. И однако нет большего государственного дела, как увеличение контингента подлинных христиан, не только слушающих Слово Божие, но и выполняющих его, честных и добросовестных работников "дела Христова".

Таким приблизительно было содержание первой беседы прелата Буткевича с его прихожанами в первое воскресенье после произведенной им переписи их. И когда о. Буткевич спросил, кто из них желает записаться в число "работников Христовых", то записались все единогласно, и тут же решено было обложить себя ежемесячным денежным взносом, начиная от 50 копеек для простого люда и кончая 10 рублями для интеллигенции. Территория Екатерининского прихода была разбита на участки, участки на улицы, улицы на дома, и каждый "работник Христов" получил определенное задание, сводившееся к обходу прихожан, выяснению их духовных и материальных нужд и пр. и пр. Спустя неделю, в понедельник, было созвано по именным повесткам первое заседание простого люда мужеского пола, куда явились чернорабочие, прислуга и др. Во вторник такие же повестки получили женщины, в среду состоялось соединенное заседание тех и других, в четверг был созван образованный класс прихожан мужеского пола, в пятницу - женского пола, в субботу - оба вместе, а в воскресенье состоялось объединенное собрание интеллигенции и простого класса. Заседания продолжались не более одного часа и имели в виду связь простых людей с интеллигенцией на почве совместного служения "делу Христову", непрерывность такого служения и знакомство пастыря с пасомыми и этих последних между собой. На этих заседаниях рассматривались как вновь поступающие к прелату Буткевичу ходатайства, прошения и обращения самого разнообразного содержания, так и отзывы "работников Христовых", коим на предыдущих заседаниях было поручено произвести проверку поступивших раньше прошений и удостовериться в их справедливости. По расследовании ходатайств, последние удовлетворялись полностью или частично из собранных сумм прихода, причем достойно внимания, что ходатайства о материальной помощи были редкими и составляли исключения в той массе обращений, какие имели в виду преимущественно духовную помощь и моральную поддержку. Спустя месяц созывалось генеральное заседание под председательством епископа и давалась оценка труда каждого отдельного работника или работницы, причем наиболее отличившиеся получали награды. Эти награды заключались или в праве участия в религиозных процессиях, чем особенно дорожили "работницы Христовы", облачавшиеся в белые платья и получавшие венки и гирлянды зелени, или же в праве прислуживать епископу при торжественных богослужениях, каковой чести особенно добивалась молодежь... Все было продумано до мелочей, преследуя не только задачу развития и усиления религиозного чувства и сознания долга к ближнему, но и удовлетворения самолюбия прихожан, гордившихся званием членов прихода и ревностно выполнявших свои обязанности.

Нужно ли говорить о том величайшем значении, какое имела подобная организация приходской жизни! Ее результаты сказывались не столько в облегчении материальных нужд прихода, сколько в единении прихожан, в знакомстве их друг с другом, в установлении теснейшей связи между собой, в духовном единстве. Когда прислуга, приносившая больному или тюремному сидельцу чай и сахар встречалась там с своими "господами", приносившими им Евангелия и читавшими его, когда сливалась с господами на почве общего служения ближнему, тогда, быть может, впервые стала давать им иную оценку и видеть их подлинный облик, часто заслоняемый блеском салонов и гостиных. Тогда и господа приближались ближе к своим слугам и распознавали их души, каких на далеком расстоянии раньше не видели. Но не только в этом сказывалось значение организации прелата Буткевича, но и в том, что он сам получал возможность поименно знать своих прихожан, их духовную жизнь, содержание и образ их жизни, и даже высоту духовного развития. Это был в полном смысле пастырь добрый, ведущий свою паству к Богу в сознании, что обязан дать за нее ответ пред Богом.

И так ясно и просто было, что все сложное дело урегулирования начал приходской жизни сводилось не к правам и преимуществам прихожан, а только к их обязанностям, к этому маленькому делу Христовой любви к ближнему, к тому, чтобы облегчить каждому в отдельности выполнение его христианских обязанностей, связать каждого с определенным повседневным делом, составлявшим частицу общего дела прихода.

Не было бы тогда и того томления духа у прихожан, не знавших, что делать с избытком своего времени и искавших удовлетворения запросов своего духа там, где их нельзя было найти, бродивших, как овцы без пастыря, не было бы и того средостения между бедными и богатыми, которым так преступно пользовались те, кто еще более увеличивал расстояние между ними, не было бы и того разительного отчуждения от действительной жизни, с ее ужасами, горем и страданиями, о которых знали лишь те, кто испытал их.

И, глядя на некоторых известных мне "работников Христовых", я не знал, чему удивляться, мудрости ли ксендза Буткевича, продуманности ли действий и приемов католической Церкви, или героизму и самоотвержению, с каким эти "работники" несли так радостно и легко свою тяжелую работу служения ближнему, не встречаясь на своем пути ни с Распутиными и Митями Косноязычными, Василиями Босыми, Иванушками и прочими аномалиями, выраставшими, как бурьян, на заброшенном, невозделанном поле.

И какое-то острое ощущение боли, щемящее чувство досады охватывало меня при встрече с теми представителями нашего духовенства, особенно иерархами, которые громко и красноречиво осуждали Распутина, а вместе с ним и своих, якобы изменивших православию пасомых... В увлечении Распутиным и подобными ему "старцами" сказывалось, наоборот, органическое тяготение православной души к Богу, а не измена православию, и не вина пасомых, если такое тяготение выражалось в уродливых формах...

И когда разразилась революция, то эти "работники Христовы" не растерялись, не примкнули к толпам хулиганов, а бросались в самую толщу толпы, громко обличая безбожников и лелея, быть может, тайную мысль пострадать за "дело Христово", в чем видели завершение своего земного подвига.

Организация церковно-приходской жизни у католиков идеальна и именно эту организацию я и имел в виду, когда, ознакомившись с деятельностью прелата Буткевича, буквально кричал о ней, указывая нашим епископам на необходимость забросить все эти комиссии о приходе, а использовать готовый пример о. Буткевича.

И однако один из архиепископов, которому я рассказал о прелате Буткевиче и его деятельности, коротко ответил мне: "У нас это не привьется". Подобное же отношение проявили и прочие епископы, несмотря на то, что деятельность о. Буткевича явится на все времена показателем того, в каких формах может и должна проявляться государственная деятельность Церкви и в чем вообще заключаются ее государственные задачи.

Князь Николай Жевахов, товарищ Обер-Прокурора Святейшего Синода

http://www.stihi.ru/2018/06/11/5733 О. Константин Будкевич Жизнь и деятельность

http://www.stihi.ru/2018/06/12/8178 И. Осипова В тени Лубянки. Воспоминания католического священника


Не может быть любви там, где нет смирения, а смирение рождается от виденья своей личной греховности и опытного познанию неспособности победить самому в себе страсти без помощи Спасителя. Это достигается "рождением свыше" в Жизнь Вечную в стенах лазарета Православной Экклесии, - "Во Христа крестишеся, во Христа облекошеся". Все другие гуманистические - псевдорелигиозные демократические утопии, лжехристианские, магометанские, талмудические, неоязыческие и прочие многочисленные сектантские ереси отрицают первородный грех, - априорно не имеют смирения, чего ради смиряться то? Именно поэтому не может быть истинной любви вне смирения, со всеми вытекающими на наши головы ужасающими последствиями. Се ля ви…

Мiр полон дремлющей любви,
Как пробудить нас научи,
Её ростки в стылых сердцах
И душах страждущих тепла!

Мiр полон мрака и сварни,
Огнь Истины в умах возжги,
От разделения избавь...
На Путь спасительный направь!

Мiр полон смертной пустоты
С бесами биться обучи,
Чтоб хляби зла узрев свои,
Смирясь… взалкать Тебя смогли!

Мiр полон подлости, вражбы,
Как Отче, избежать силки -
лукавого, нам укажи
И в искушенье не введи!

Дух праздности, блуда и лжи,
Унынья, пьянства, слепоты…
Господь Иисус - Всеславный Спас -
Владыко, отжени от нас!

Дух целомудрия, любви
Терпенья к ближним теплоты,
Смиренномудрия... - даруй,
Царю царей, Священный Дух!

Сокровище благих приди
Жизнь Подаятелю вселись
В души избранников своих,
От скверны всякия очисть!

Всепокаяньем воскреси,
«Рожденьем свыше» сопричти
Вкушеньем Слова Твоего
В Тело - Экклесии Святой!

Мiр полон горя и нужды,
Как нам утешить подскажи
Стенанья брошенных в беде,
Уныньем вЕдомых к петле...

Мiр полон одиноких душ,
Как единить несчастный люд
В семью священных соборян,
Чтоб воссоздать Общинный лад.

Мiр полон Божеской Красы,
Как разглядеть нас научи
Ее черты вокруг себя?
- «В ОТВЕРЖЕННЫХ ищи МЕНЯ!»

28.07.2017



Отдай десятину!*

Отдай десятину с любовью сердешной,
Страдающим ближним в которых Христос!
Для этого сделать немного ведь нужно,
Вокруг оглядевшись, - увидишь Его!

Не нужно смущаться, смирился ведь Логос
До крестных страданий за грех мiровой...
И Он не чурается бедных и нищих,
Любовно в их душах молитвой цветет!

Не станем, как тот фарисей горделивый,
Превозноситься над ближних - бедой...
Сами калеки, духовно не лучше,
А может и хуже «мертвецких гробов»*...

Никто пусть не знает, что помощи руку
Подали тем, кто нуждающимся в сем!
Порою так мало для счастия нужно,
Шаг сделаем первый на встречу с Христом:

Алчущих пищи, приветив – накормим,
Жаждущим студной воды поднесем,
Уставшего странника примем с дороги,
Нагого оденем не вспомнив про то!

К болящим скорей устремим свои стопы,
В темнице, в преступнике брата найдем!
Помянем святого разбойника Раха,
Который в рай первым Творцом возведен!

Отдай десятину с любовью сердешной,
Страдающим ближним в которых Христос!
Для этого сделать немного ведь нужно,
Вокруг оглянись и увидишь Его!

12.08.2017

Наши соборные молитвы да не будут «медью звенящий и кимвалом звучащим», не будут пустыми словами, как и вера не будет мертвою без дел милосердия в отношении ближних и дальних, бедных и озлобленных, страждущих и обремененных. Родные, запишем в Истине незабудно на скрижалях собственных сердец: алчущего накорми, жаждущего напои, странника приветь, нагого одень, больного и заключенного посети, отверженных не отвержи, гонимых, обижаемых малых сих защити, если необходимо даже ценою собственной жизни, ибо в таковых приходит к нам Сам Иисус Христос! Так не посрамимся православные, пред грядущим Судией и да убоимся оказаться по левую сторону от Него, и да не услышим сих осуждающих и страшных словес: «идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня. Истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне».



Священник Константин Будкевич

(тут интересен практический опыт создания приходских, районных и окружных структур, о чем и писал Князь Жевахов, вне зависимости от дышащей ненавистью к Православию латынской ереси, необходимо изучать положительные опыт и применять все лучшее на практике http://www.stihi.ru/2018/06/11/5733 О. Константин Будкевич Жизнь и деятельность)

Разнообразный жизненный опыт и трагическая смерть первого мученика Католической Церкви в Советском Союзе прелата Константина Будкевича указывают на то, что Господь разными и неведомыми путями ведет своих сынов к Своей славе. Некоторые из современных публикаций о нем содержат фактические ошибки, другие, - в особенности воспоминания современников, - часто не свободны от субъективных и эмоциональных суждений. Попытка схематизировать жизнь человека не оправдана ни с каких позиций, и стремление любой ценой свести сложный путь исканий, ошибок, заблуждений, святости и слабости, прозрений и слепоты к узким рамкам той перспективы, которую мы избрали для описания чужой жизни не послужит истине. Жизнь - не прямая линия, Священное Писание именует ее "узлом" (ср. 2 Цар. 3, 11). Поэтому не стоит, расплетая этот узел, выдергивать отдельную нить и радоваться "объективной картине".
Нам придется, если мы желаем отрешиться от субъективных оценок, ограничиться менее пристрастными документами архивного происхождения.
"1867 года, июня 25 дня, в Креславском Римско-католическом приходском костеле окрещен младенец по имени Комстантин-Ромуальд ксендзом Светиловичем - дворян Юлиана и Марии из Борковских, сын от законного супружества, родившийся сего 1867 года июня 19 дня, сего прихода фольварке Зубрах...", - читаем мы в свидетельстве о крещении Константина Будкевича.
О детстве будущего Петербургского декана из архивных документов можно почерпнуть немного. В его послужном списке - т. н. "формуляре", упоминается лишь, что он учился "в 1882-1883 гг. в частной четырехклассной прогимназии в Кельцах, в 1883-1884 гг. - в Люблинской классической гимназии...".
С 1886 года Константин Ромуальд Юлиан Будкевич обучался в Могилевской Архиепархиальной Духовной семинарии в Петербурге, сразу после окончания которой поступил в Римско-католическую Духовную академию (что, несомненно, свидетельствует об отменных успехах, достигнутых во время семинарских занятий). По окончании III курса Академии получил степень кандидата богословия. Обратимся вновь к официальным документам:
Свидетельство:
"Дано сие... воспитаннику Архиепархиальной Римско-католической Духовной семинарии, из неутвержденных дворян Константину Ромуальду Будкевичу в том, что он, поступив в семинарию с начала 1886/7 учебного года и продолжая в ней курс учения, при отличном поведении, и хороших способностях, оказал отличные успехи в науках, за что Совет Семинарии удостоил его перевода на V курс. СПб, 4 сентября 1890 года"
Аттестат:
"Дано сие... воспитаннику Римско-католической Духовной Академии..., что он состоял в сей Академии по 6 октября 1893 года, при хороших способностях оказал хорошие успехи, поведения был отличного и по разрядному списку присвоена ему степень вторая. Сверх того, Будкевич... удостоен (5 июня 1893 года) степени Кандидата Богословия. 7 октября 1893 года Ректор Академии, еп.Симон"
26 сентября 1893 года Будкевич рукоположен во священника, и послужной его список выглядит следующим образом: 5 февраля 1893 года новорукоположенный священник назначен викарием псковского римско-католического прихода и законоучителем тамошних учебных заведений. 11 октября 1896 года он назначен законоучителем Витебских мужской и женской гимназий и частного женского пансиона. 8 октября 1903 года уволен от должности по собственному прошению и 5 декабря 1903 года назначен викарием церкви св.Екатерины в Петербурге и законоучителем Павловского института. 13 января 1904 года назначен вице-настоятелем Санкт-Петербургской церкви св.Екатерины. 5 сентября 1905 года - назначен настоятелем той же церкви. 31 мая 1910 года возведен в звание почетного каноника Могилевской Архиепархии, с предоставлением права ношения дистинкториального креста. 23 июля 1910 года назначен присутствовать в Могилевской Римско-католической Духовной Консистории, ввиду отсутствия некоторых ее членов.
Очевидно, что столь успешная церковная карьера должна была иметь основанием определенные личные качества священника. Ведь стать в 38 лет настоятелем самого большого столичного прихода, а еще спустя три года - деканом крупнейшего в Могилевской епархии деканата мог не каждый. Секрет подобного "успеха" свящ.Будкевича - в его беззаветной преданности делу Церкви, делу, ради которого этот пастырь часто взваливал на себя непосильную ношу, делу, которое он даже в обыденных условиях исполнял с большим рвением, нежели многие его собратья.
Настоятель церкви св.Екатерины, почетный каноник Иоанн Щчиславский, просивший о назначении отца Будкевича на должность вице-настоятеля церкви св.Екатерины, писал: "...свящ. Будкевич известен мне с лучшей стороны и заявил себя как способный и достойный служить для Церкви". 15 ноября 1919 года уже митрополит Эдуард барон фон дер Ропп даст следующую оценку талантам декана: "...будучи уверенным в опытности управления имуществом прихода и церкви св.Екатерины, предоставляю Вам полную свободу в этом деле, включая и позволение в случае надобности заключать долги в целях спасения того, что можно спасти". Узнав о расстреле свящ.Будкевича, блаженная Болеслава Мария Ламент писала своему духовнику: "...Это священник, одаренный Богом исключительным ревнованием о спасении душ. Потому мое сердце наполняется болью при мысли, как там католики жить будут без пастырской помощи и опеки".
За пять лет управления приходским имуществом свящ.Будкевич сумел довести доходность церковных домов до 197 416 рублей в 1910 году (для сравнения, в 1904 году -- 184 718 руб.). Причем, деньги эти не накапливались в Казначейском Банке, но шли главным образом на содержание и расширение учебных заведений прихода (общий расход на эти нужды - около 56 000 руб. ежегодно). В 1907 году при приходе учреждена ссудосберегательная касса, устроены три начальные школы, четырехклассная профессиональная школа, "дающая возможность менее способным ученицам быть сельскими учительницами". Всего в 1905-1910 годах до 2000 детей получили образование, приходское Благотворительное Общество развило активнейшую деятельность в городе и губернии.
Особо отмечается заслуга свящ.Будкевича в деле развития польских организаций города. Он был неустанным деятелем и душой общественного движения, благодаря его труду приходские женская и мужская гимназии достигли совершенства. Особой заботой декан окружал самых бедных, создавая для них кружки самообразования, известные многим "АВС", в 1907 году подчинившиеся польской Macierzy Szkolnej. Священник Будкевич деятельно участвовал в работе Общества "Польский Сокол". Опекал несколько приютов и был членом правления Благотворительного Общества. Поэтому не случайно 24 февраля 1914 года "Ведомство учереждений Императрицы Марии, Постоянная комиссия Санкт-Петербургского Совета детских приютов, постановила назна-чить почетного каноника Константина Будкевича, почетным членом названного Совета, с заменою взноса личным трудом по безвозмездному преподаванию уроков закона Божия воспитанникам и воспитанницам детских приютов римско-католического исповедания".
Менее чем за два года пребывания в должности Петербургского декана, не получая жалования за исправление должности (что было немыслимо в других деканатах), свящ.К.Будкевич "...совершил, по крайней мере, десять [посещений подведомственных приходов]... кроме того, были еще экстренные выезды...".
Свое нелегкое служение отец Константин исполнял, будучи отягощен нервной болезнью, первые признаки которой, по собственному его признанию, проявились еще в Витебске, когда пастырь служил тамошним законоучителем: "Капеллания подорвала мои нервы... я, скорее, теоретик, чем практик, живу, скорее, в мире оторванном, нежели реальном... склонности мои притягивали меня скорее к книжным занятиям. Капеллания отвечала моим склонностям, но я слишком многое здесь взял на себя, ... и она уже мне не по силам...".
Отец Будкевич лечился от этой болезни в 1901 году в Ялте, где (что для него было очень характерно) вновь взялся за работу в приходе, помогая настоятелю. В его личном деле отмечается, что в 1904 году он "продолжал лечение от общего расстройства нервной системы в форме спиномозговой неврастении, выражающейся в упорной бессоннице, нервном сердцебиении и невралгии отдельных нервных стволов, в ослаблении тройничного нерва. Применяемые медицинские средства не принесли желаемых результатов...". В 1905 он лечился в Погулянке Двинского уезда, В 1911 году должен был ехать на лечение в Швейцарию, но не выехал. В том же году о.К.Будкевич писал: "Часто страдаю проявлениями неврастении в виде сильной головной боли и потери памяти...". Однако позже декан уже не упоминал о своей болезни.
Еще маленький, но важный штрих к портрету пастыря: он был, судя по всему, весьма щепетилен в денежных вопросах. Делал долги лишь тогда, когда был уверен, что сможет их оплатить: "... два года страдаю неврастенией... Так как я должен содержать родных (мать, сестру, брата), то на жалование могу удовлетворять как-то лишь необходимейшие свои нужды... В нынешнем же году даже этого не могу сделать [заплатить за лечение - прим. автора], так как не чувствую себя в силах отдать [деньги, которые придется ради этого одолжить - прим. автора]".
Будучи сыном своего народа и своей эпохи, священник Будкевич не мог не сочувствовать судьбе Польши (причем, как кажется, у него, как и у многих поляков, национальная скорбь принимала зачастую романтические формы, которые лучше всех описал в "Истории моего современника" на собственном примере В.Г.Короленко). Но те, кто станет упрекать в этом покойного, должны принять во внимание один важный момент - поляки, как и другие народы, лишившиеся Родины и вкусившие из чаши гонений на свой язык и культуру, переживали разделение и несвободу Польши как трагедию (и не только общенациональную, но и личную). Требовать от них иного было бы неуместным утопизмом.
Во время Первой мировой войны свящ.Будкевич был вице-председателем, а затем - председателем Польского Общества помощи жертвам войны. В 1917 году он руководил работой Польского Гражданского Комитета (РКО, Komitet Obywatelski), помогавшего полякам - беженцам, оказавшимся в центральной части Империи во время войны. Отец Будкевич остался в РСФСР и принял советское гражданство, желая обеспечить духовную и общественную поддержку оставшемуся в стране польскому меньшинству. Как отмечала "Gazeta Petersburgska" в должности Председателя РКО о.К.Будкевич "...проявил находчивость в разрешении труднейших дел, сложнейшие поручения умел исполнить с редким гражданским мужеством". В 1918 году шли переговоры с Ватиканом о присвоении прелату Будкевичу титула Прелата Папы. Он подписал, вместе с митрополитом фон дер Роппом и Московским деканом Зелинским поздравительную телеграмму Регентскому Совету Польши по поводу открытия 18 июня 1918 года представительства в Москве, в освящении которого принимал участие вместе с архиепископом-митрополитом (церковь свв.Петра и Павла в Москве). С 1919 года - член административного совета Архиепархиального Управления.
Свершившуюся революцию Петроградский декан воспринял неоднозначно. В обращении в Петроградскую Чрезвычайную Комиссию (ПЧК) он писал: "...Я с радостью видел падение монархической власти в России, глумившейся над народом и причинившей ему столько зла. Так как меня считали одним из либеральных членов в римско-католическом духовенстве, то еще при царском режиме я работал в общественных организациях вместе с представителями левых партий и был все время своей службы на плохом счету у царского правительства. В России совершился перелом вроде операции больного организма... она от операции еще не оправилась, но самый организм ее выдержит это испытание, что дает ей возможность стремится к прогрессу вместе с другими народами...".
Заметим, что в 1917-1918 годах многие католики и представители иных конфессий восприняли революцию с надеждой, что она будет способствовать свободному развитию Церкви и благовестия.
Но в вопросе о положении Церкви и о судьбе церковного имущества отец Будкевич занял позицию жесткую и непримиримую, без колебаний отстаивая то, что считал соответствовавшим интересам Церкви и ее непреходящим задачам. В 1918 году декану было поручено передать записку о положении Католической Церкви в России в Народный Комиссариат юстиции, пригласивший 22 мая 1918 года митрополита фон дер Роппа принять участие в совещаниях по вопросам отделения Церкви от государства (попытка не удалась). В середине октября 1918 года в Петрограде состоялись переговоры между заведующим "охранительного отдела" Комиссариата юстиции Союза коммун Северной области Р.А.Теттеборном и прелатом Будкевичем. Обсуждались вопросы передачи церковного имущества и кладбищ местным Советам, а метрических книг - в органы ЗАГС. Отец декан изложил позицию католиков, указав, что без согласия Святейшего Престола ни о какой передаче храмов речь идти не может, а решение вопроса о кладбищах "зависит от пределов требований правительства".
6 декабря 1918 года "Северная Коммуна" опубликовала обязательное постановление об исполнении "Инструкции" ("О порядке проведения в жизнь декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви"). В ответ на это декан подготовил собственную инструкцию для священников, содержание которой впоследствии изложил в реферате "Историческая записка об отделении Церкви от государства в большевистской России". Тактика, избранная деканом, им самим была названа "тактикой проволочек". Отец Будкевич предлагал пойти на уступки в ряде вопросов - составить описи имущества, списки ценных бумаг и избрать приходские советы, требовать перед венчанием справки о гражданской регистрации брака, не производить погребения без надлежащих документов. Но по самым главным вопросам прелат настаивал: "церкви не отдавать", форму договора игнорировать, один экземпляр метрических книг хранить вне храмов, а другой - в консистории, с 1919 года вести их на латинском языке. Такова была тактика, избранная церковноначалием, сам же прелат был сторонником много более жесткой позиции и заявлял на собрании духовенства 23 февраля 1920 года, что, "если бы архиепископ предвидел, что настоящее положение затянется, он, вероятно, решил бы иначе".
После учреждения в январе 1919 года Центрального Комитета римско-католических общин Могилевской архиепархии, позиция прелата Будкевича сделалась вовсе непримиримою. В письмах к архиепископу он обвинял Председателя Комитета Казимира Новицкого чуть ли не в пособничестве властям. Досталось и собрату по служению: "... священник Малецкий, вследствие какого-то затмения чувства церковного духа ... вместе со своим комитетом подписал договор с большевиками. Другие священники ... впали оттого в огромное замешательство...и неодобрительно отзываются об свящ.Малецком...". Отец Антоний Малецкий отозвал свою подпись почти сразу же.
27 марта 1919 года на квартире декана в присутствии митрополита Эдуарда фон дер Роппа состоялось совещание, в котором участвовали прелаты А.Малецкий, К.Будкевич, священники А.Василевский, М.Бугенис, В.Ивицкий, А.Иодовалькис, Т.Матулянис, И.Тройго, Л.Хвецько. Главный докладчик, декан Будкевич, указал, что члены Центрального Комитета при обсуждении устава "захотели изъять комитеты из сферы влияния духовенства".
Во время событий 30 апреля - 25 мая 1919 года митрополит фон дер Ропп был задержан как заложник, четверо священников арестованы чуть позже, а на квартире декана был произведен обыск. 25 мая после богослужения у церкви св.Екатерины состоялась массовая манифестация протеста, колонна манифестантов двинулась к зданию "Чрезвычайки" на Гороховой улице. Ночью были произведены аресты среди настоятелей. Вот как описывает свое поведение в эти тревожные дни сам отец декан в письме архиепископу: "...Устав и не чувствуя себя здоровым, я отправился на квартиру, ни на торжественном молебне об освобождении архиепископа, ни на проповеди я не присутствовал. ...В церкви поставили плакат с требованием освобождения, но я заставил его из церкви убрать... Одним из моих убежищ была квартира С.Пусевича, куда я принес нужные документы и приводил в порядок отчеты по хозяйству и протоколы заседаний духовенства, где я исполнял функции секретаря..." [далее декан пишет об отстранении духовенства от администрирования церквями и полагает, что в подобной ситуации невозможно вменять священникам в обязанность нести ответственность перед властью за действия прихожан].
30 октября 1919 года архиеп.Иоанн Цепляк издает циркуляр, разрешающий подписывать "временно, до решения вопроса Святейшим Престолом" соглашения с властями о регистрации общин. Но уже в январе-феврале 1920 года возобладало мнение прелата Будкевича, который, выступая с докладом на собраниях духовенства, высказывался в том смысле, что "католическим церквям надлежит без всяких компромиссов и оговорок встать на точку зрения церковного права" и следует воздержаться от подписания соглашений. "Не подписание соглашения имеет ту хорошую сторону, что мы тогда не будем связанными никаким обязательством, и большевики больше будут считаться с протестующими католиками, чем с уступающими большевики не решатся закрывать храмы... это уже громкое дело, а они теперь как раз дорожат мнением Европы...".
Отношение священника Будкевича к новой власти совершенно переменилось в апреле 1920 года, когда вооруженные чекисты ворвались в церковь св.Екатерины, избивая верующих (200 человек было арестовано, 120 отбывали наказание). Тогда декан писал о власти уже так "[в действиях представителей власти] проглядывает нахальство зарвавшихся мальчишек и ненависть фанатиков, и садизм дегенератов" (письмо архиепископу от 23 августа 1921 года).
В это же время прелат Будкевич передает в представительство Польши в Москве записку свящ.Дземяна о положении католиков в России, а также предлагает организовать дипломатический протест.
Необходимо отметить, что с августа 1922 года отец Будкевич являлся преподавателем тайной семинарии в Петрограде.
После повторного требования о регистрации общин в "церковных столах" и закрытия церкви Святого Сердца Марии на Кирилловской ул., 19 в Петрограде, прелат К.Р.Будкевич принял решительные меры для спасения храмовых ценностей. Первоначально он планировал закопать около ста наиболее ценных предметов храма св.Екатерины на католическом кладбище Петрограда (на Выборгской стороне) в могилах отцов доминиканцев, но по настоянию свящ.Болеслава Уссаса, эксперта польско-советской смешанной Реэвакуационной комиссии, решил доставить ценности в представительство делегаций Польши, 25 февраля 1922 года после Божественной Литургии в церкви св.Екатерины прелат Будкевич привез в польское представительство дароносицу, - пожертвование генерала И.Сабира 1825 года, украшенную жемчугом, бриллиантами и другими драгоценными камнями; пасторал из серебра - дар покойного митрополита Игнатия Головинского; золотую утварь (мельхиседек). В течение трех дней наиболее доверенные лица из мирян перенесли другие ценности из квартиры декана в польское представительство (позднее эти ценности были переправлены в Варшаву, а оттуда - в Рим).
4 мая 1922 года и 17 июля 1922 года прелату Будкевичу вновь было поручено вести переговоры с центральными властями. Власти не простили декану упорства и его принципиальной позиции в вопросе о превосходстве канонического права над светским (а еще более - сокрытых и вывезенных ценностей). В отношении архиепископа Цепляка, прелатов Малецкого и Будкевича 28 декабря 1922 года совершилось разбирательство Революционного Трибунала. 5 марта 1923 года декан Будкевич вместе с четырнадцатью другими священниками и архиепископом были вывезены в Москву. Предпасхальное время для намечавшейся расправы было выбрано вовсе неслучайно.
10 марта того же года декан был арестован, ему было предъявлено обвинение по статье 62 и 119 УК РСФСР в старой редакции - контрреволюционная деятельность во главе якобы созданной им организации, шпионаж в пользу иностранного государства. Это грозило применением высшей меры наказания. Во время показательного процесса в Москве 21-25 марта 1923 года был вместе с архиепископом Иоанном Цепляком приговорен к смертной казни. В последнем слове охарактеризовал позицию Церкви в столкновении с властями, напоминая, что Церковь стоит над партиями и единственное ее оружие - вера. 29 марта НКВД утвердил приговор Московского Ревтрибунала, что отец декан принял совершенно спокойно. Просьбу адвоката Бобрищева-Пушкина о помиловании власти отклонили. Попытки дипломатического вмешательства ничего не дали. Утром 31 марта, в 10 часов свящ.К.Будкевича забрали из общей камеры и поместили в камеру № 42. Сообщение о том, что последние часы он провел в одной камере с приговоренными к смерти бандитами, с переломанной ногой и надорванными ушами, как кажется, не соответствует действительности. Однако есть сведения о том, что к приговоренному к смерти священнику не допустили иеромонаха Общества Иисуса, Эдмунда Уолша, просившего позволения отпустить декану грехи и преподать напутственные Святые Дары.
Священник Константин Ромуальд Юлиан Будкевич, прелат и Петроградский декан, перешел в вечную жизнь в ночь с 31 марта на 1 апреля (Пасхальная ночь 1923 года). Версий о его смерти две. Согласно первой, приговор был приведен в исполнение в подвале тюрьмы ГПУ, в присутствии трех агентов: Евдокимова, Бергмана (Венникас) и Крумма. В письме Бергмана адвокату убиенного священника говорится, что декан заблаговременно написал письмо к Папе, был совершенно спокоен и обратился к Евдокимову со словами: "Прошу передать последнее мое приветствие отцу Цепляку и засвидетельствовать ему, что я до последней минуты остался верен Апостольскому Престолу". После того, как прелат произнес эти слова, большевик Злоткин выстрелил ему в голову. Согласно второй версии, "на месте казни прелат перекрестился, благословил палача и двух его помощников, а сам отвернулся к стене, зашептав слова молитвы. Выстрел палача прервал молитву священника".
Стараясь постичь смысл этого столь обычного и в то же время столь необычного жизненного пути служителя Истины, мы можем с уверенностью говорить о том, что погибший за имя Христово священник Константин Ромуальд Будкевич, несомненно, был беззаветно предан делу Церкви, искренне любил людей, сопереживал судьбе своего народа и Отечества. Во всем он старался исполнять законы Церкви (даже с риском для собственной жизни), и его кончина была героической. Во многом он, порою, был неправ (зачастую то были трагические заблуждения), но в главном "пребыл верен до конца". Он мог давать неверные, иногда даже жестокие, оценки происходившему вокруг, не всегда мог скрыть желания увидеть отмщение той власти, которая столетие унижала его народ, но он был в силах и признать свои ошибки. Жизненный путь его, возможно, не был прям и гладок, как Невский проспект, на котором стоит церковь, где он настоятельствовал около 18 лет. Но это был трагический путь, и завершился он также трагически.
Мученическая кончина отца Будкевича стала сильным духовным импульсом уже для его современников. Экзарх Леонид Федоров, человек, с которым прелат Будкевич во многом расходился во взглядах, вскоре после рокового процесса сказал следующие знаменательные слова: "Я только сожалею, что не подпал под смертный приговор и что мне не удалось разделить славной участи бедного, а отныне блаженного о.Будкевича". Прелат Константин Будкевич стал первым из католических священников, погибших от рук безбожной власти. И сердце его успокоилось, по слову святого Августина, лишь в Боге.

Литература
Печатается по: Козлов Станислав "Прелат Константин Ромуальд Будкевич"// Кровь мучеников есть семя Церкви - М., 1999 г.




Слуга Божий
прелат Константин Будкевич
1867-1923

Детство и юность Константина Будкевича (1867-1886). Учеба в семинарии и в академии. Рукоположение (1886-1893)

о. Константин Будкевич
Константин Ромуальд Будкевич родился в усадьбе Зубры под Краславой (ныне Латвия) 19.06.1867 г. (ст. ст.) в многодетной дворянской польской семье Юлиана и Марии, урожд. Борковской. Крещен был 25 июня 1867 г. в Краславе. Там же принял первое Причастие. В то время эти земли были частью Российской империи, возможности патриотического и религиозного воспитания были сильно ограничены государством.

Отец Константина был лесничим, мать занималась воспитанием детей. Константин рос в польской патриотической традиции. Впоследствии он вспоминал о том, что любил одиночество и много читал, в основном романы, развившие в нем мечтательность и отдалявшие от реальной жизни.

Константин учился сначала частным образом в Краславе, потом, благодаря помощи графов Платеров, в гимназии в Царстве Польском, автономия которого тогда была ограничена, но сохранялась возможность соприкоснуться с польским духом. Константин сопротивлялся методам обучения, которые вели к русификации и деградации личностного развития молодежи.

После окончания пяти классов гимназии (для поступления в духовную семинарию требовалось 4 класса) он поступил в Римско-католическую духовную семинарию в Петербурге в начале сентября 1886 г. Призвание к священству осознавал с детства. Однако и программа семинарского воспитания и обучения была ограничена государством.

В семинарии Будкевич учился хорошо. 7 сентября 1890 г. он был принят в Императорскую Римско-католическую Духовную Академию. В то время Академия в Петербурге была единственным высшим католическим духовным учебным заведением в Российской империи после закрытия Духовной Академии в Варшаве в 1867 г. Хотя полный курс продолжался четыре года, Будкевич закончил его за три. В Академии он отличался очень хорошим поведением и успехами в учебе. После сдачи экзамена, на совете Академии 5 июня 1893 г. ему была присвоена степень кандидата богословия. Дьякон Константин Будкевич был рукоположен в священники 26 сентября 1893 г.

О. Будкевич - викарий и законоучитель (1894-1903).
5 февраля 1894 г. о. Будкевич был назначен во Псков на должность викария в приходе Св. Троицы и законоучителя (учителя религии).

С 11 октября 1896 г. он служил на тех же должностях в Витебске, в приходе св. Антония. Там у него начались проблемы со здоровьем на почве переутомления, поэтому он вынужден был выезжать в санатории на лечение, что требовало не только больших средств, но и преодоления административных ограничений, установленных государством. Однако и в этих местах о. Будкевич посвящал время пастырской работе. На выезд в другой приход требовались различные разрешения, власти следили, чтобы священники не делали ничего по собственной инициативе, однако о. Будкевич поступал так, как требовал его пастырский долг.

Прожив в Витебске 7 лет, о. Будкевич попросил о переводе. Он нес слишком много обязанностей и чувствовал, что измучен. Он считал, что является более теоретиком, нежели практиком, и думал о должности профессора семинарии, но не хотел, чтобы кого-либо из-за него уволили, освобождая должность.

О. Константин материально помогал своей матери и родным. Каждый год в отпуске он старался навещать семью. Больших денег требовало лечение. Проблемы со здоровьем были у него и в дальнейшем: постоянная бессонница, аритмия сердца, головные боли и раздражительность. Медицинские средства не давали ощутимых результатов.

О. Будкевич - вице-настоятель, настоятель прихода св. Екатерины в Петербурге, декан Петербургского-Петроградского деканата (1904-1923)
8 октября 1903 г. о. Будкевич был назначен викарием в самый большой в Могилевской митрополии приход св. Екатерины в Петербурге, насчитывавший 30 000 верных. Там он проявил себя способным священником и поэтому по рекомендации настоятеля о. Яна Сциславского 13 января 1904 г. получил должность заместителя настоятеля.

Исполняя должность вице-настоятеля, о. Будкевич проявил свои административные способности, особенно умение сотрудничать с мирянами. 5 сентября 1905 г. в возрасте 38 лет он стал настоятелем. Настоятели храма св. Екатерины управляли огромным имуществом, состоявшим из завещанных жертвователями сумм и арендной платы за пользование квартирами в приходских домах. Деньги находились на счету прихода в банке. На проценты с этих сумм, по разрешению государственной власти (Департамента духовных дел иностранных исповеданий), осуществлялась различная фининсовая деятельность (ремонт, содержание школ и приютов, ремонт и перестройка их помещений, пособия священникам и т. д.). Настоятелю не просто было заведовать такими разнообразными начинаниями. Необходимо было считаться и с требованиями властей, и с мнением архиепархиального управления, и с синдикатом (мирянами, которые были избраны, чтобы помогать настоятелю решать хозяйственные вопросы), выражавшим волю прихожан, и с финансовыми возможностями.

О. Будкевич внес оживление в приходскую работу. За годы управления приходским имуществом он сумел поднять доходность церковных домов, причем деньги эти не накапливались в банке, но шли главным образом на содержание и расширение учебных заведений прихода (общий расход на эти нужды - около 56 000 руб. ежегодно)). В 1907 и 1911 гг. в храме св. Екатерины были проведены ремонты. В 1907 году была учреждена ссудосберегательная касса для тех, кто работал в учебных заведених. В приходе всегда велась большая работа с детьми и молодежью в многочисленных приютах со школами для детей, Доме ремесел, дешевой столовой, в фондах помощи учащейся молодежи. О. Будкевич всячески поощрял развитие учебных заведений в приходе. В 1907 г. были устроены три элементарные школы, четырехклассная профессиональная школа для подготовки сельских учительниц. О. Будкевич не боялся новых педагогических методов, заботился об учителях, интересовался программами преподавания. К марту 1916 г. в школах при храме св. Екатерины обучалось около 2000 учеников разных национальностей. О. Будкевич старался, чтобы его молодые прихожане умели самостоятельно думать и опровергать обвинения против веры. У настоятеля был дар находить с ними общий язык. Он всячески поддерживал возникающие инициативы и объединения молодежи. Для улучшения воспитательной работы в женском пансионе о. Будкевич пригласил из Кракова св. Урсулу Ледуховскую. Его заслуги в работе с детьми отметили государственные власти.

Уже 2 апреля 1906 г. о. Будкевич получил награду за усердное служение - наперсный крест. В 1908 г. о. Будкевич был назначен деканом петербургского деканата. Деканат насчитывал в 1914 г. 18 приходов, 13 филиальных храмов, 10 часовен и 101 330 верных. В пригородах Петербурга возникали комитеты по строительству новых храмов, в работе которых также участвовал о. Будкевич. Он опекал существовавшие в деканате тайные (потому, что официально не могли существовать) монашеские общины - общину Дочерей Сердца Марии, общину миссионерок Св. Семейства, общину урсулинок.

31 мая 1910 г. митрополит В. Ключинский возвел о. Будкевича в звание почетного каноника, с предоставлением права носить дистинкториальный крест. Это накладывало новые обязанности. Митрополит В. Ключинский поручал о. Будкевичу присуствовать на заседаниях духовной консистории. О. Будкевич сопровождал архиепископа В. Ключинского во многих пастырских визитах в Белоруссии и Латвии.

В начале 1900-х гг. в Петербурге начали выходить польские газеты. Католики вошли в Государственную Думу, в прессе поднимались социальные и национальные вопросы. О. Будкевич не стоял в стороне от социальных и общественных дел своих прихожан. Скорее можно сказать, что он был в авангарде общественной деятельности. Он видел разобщенность польской общины в Петербурге проблемы и предлагал объединить и упорядочить деятельность отдельных польских организаций для большей эффективности культурной работы.

Проблемой для о. Будкевича как польского патриота и полностью отдающего себя служению священника с душой юриста было возникшее в Петербурге новое явление русских католиков. В царской России тем, кто родился в православных или наполовину католических семьях, было запрещено становиться католиками. За переход в католичество сурово наказывались и переходившие, и священики, которые помогали при переходе. Кроме того, в течение XIX в. государство стремилось путем русификации обучения закону Божию и введения дополнительных обрядов в католических храмах постепенно заглушить католический дух и оторвать католиков России от Святого Престола. Поэтому богослужения на русском языке воспринимадись католиками как угроза для Католической Церкви. В начале XX в. государство стало терпимее по отношению к "инославным". Благодаря изданному императором Николаем II так называемому Манифесту о веротерпимости 27 апреля 1905 г. в это время возникло движение российских католиков восточного обряда.

В деле помощи русским, которые перешли или намеревались перейти в католицизм, приняли участие и о. Будкевич. Он доброжелательно относился к русским священникам, принимал их в своем приходе, находил для них материальные средства, давал возможность совершать богослужения в своем храме, но при этом не понимал восточного обряда и идеи его исключительности для русских. Скорее, он видел в нем опасность перенесения в Католическую Церковь исходящих частично из язычества и принятых в православной традиции заблуждений. Это движение, которое тайно благословил папа Пий X, о чем не знала католическая иерархия в России, привело ко многим межнациональным и личным конфликтам. Некоторые священники восточного обряда оказались провокаторами. Началась широкомасштабная правительственная ревизия католических учреждений, что привело ко многим арестам, изгнанию из России священников-иностранцев и тайно работавших монахинь. От этой акции пострадал также и о. Будкевич. Расследование деятельности католических учреждений происходило при сильном давлении государственных властей на архиепархиальную власть, которая была не в состоянии защищать священников.

В связи с началом I Мировой войны в Петрограде образовался центр организации помощи полякам, перебравшимся на территорию России с земель, на которых велась война. В городе появились тысячи беженцев. В учебные заведения при приходе св. Екатерины принимали молодежь из семей переселенцев. В приходских помещениях разместились центральные учреждения помощи беженцам. С начала войны начало действовать Общество помощи жертвам войны. О. Будкевич стал вице-председателем, а затем председателем этого Общества. Он также поддерживал деятельность Польского гражданского комитета, который оказывал материальную и духовную помощь беженцам и военнопленным, раненым и больным солдатам - полякам, оказавшимся на территории России в это время и в начальный период правления большевиков.

О. Будкевичу было не просто управлять приходом во время войны. Обострились возникшие еще в начале 1900-х гг., при подъеме самосознания национальных меньшинств в России, конфликты между прихожанами разных национальностей (латышами, литовцами, белорусами и составлявшими большинство поляками).

Во время войны о. Будкевич предпринял издание еженедельника "Czytania Niedzielne".

В столице России собрались священники, которых война вынудила покинуть места служения. В 1917 г. священники Петрограда из Духовной Академии, семинарии, приходов стали встречаться, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. О. Будкевич протоколировал заседания.

В ходе дискуссий на встречах священников обсуждались вопросы пастырской работы в неспокойное время. Священники решили помочь мирянам создать Католический Союз, целью которого стало бы повышение уровня образования в области политических, экономических и др. вопросов. Обсуждались вопросы национальных групп: белорусов, литовцев, латышей. Итог предреволюционных собраний - рекомендации по организации широкой социальной деятельности Католической Церкви в России в то время, когда исчез гнет царской власти и такая деятельность стала возможной. О. Будкевич не только активно участвовал в обсуждениях, он включался в работу Общественного комитета и, впоследствии, Общественного совета священников при архиепархиальном управлении. Приход большевиков к власти не приостановил активности духовенства. Общественный совет продолжал обсуждать текущие вопросы жизни архиепархии - в первую очередь, продолжение издания епархиального печатного органа (на собрании 29 ноября 1917 г.), который оповещал бы католическое население, прежде всего приходских настоятелей, о распоряжениях духовной власти.

О необходимости обдумать отношение духовенства к Декрету об отделении церкви от государства от 23 января 1918 г. говорилось на собрании священников в тот же день. Официальной реакции со стороны католиков на этот Декрет не последовало, т. к. Католическая Церковь в России никогда не была связана с самодержавием. Внушало также надежду извещение из Комиссариата Юстиции в Москве, присланное 22 мая 1918 г. в курию, в котором представители Католической Церкви приглашались принять участие в разработке подробной инструкции к декрету.

Несмотря на сложности военного и революционного времени, о. Будкевич продолжал заботиться о католической молодежи, пока это было возможно. В период правления Временного правительства гимназия св. Екатерины стараниями настоятеля уже получила государственный статус. О. Будкевич добился того, чтобы учебные заведения при храме св. Екатерины в 1917/18 учебном году функционировали в обычном порядке, хотя уже 11(24) декабря 1917 г. появился декрет о передаче всех церковных школ под управление Комиссариата Просвещения. В это трудное время закрытия духовных школ и вмешательства большевиков в дела просвещения и воспитания у настоятеля возникли конфликты с бывшими сотрудниками-учителями, что привело к закрытию мужской гимназии архиепископом Роппом. Эта участь ожидала и все другие учебные заведения, которые содержал приход. После этого по инициативе о. Будкевича были организованы тайные курсы, которые учителя вели на квартирах. Впоследствии, в 1920 г. о. Будкевич и о. П. Ходневич предложили обратиться к властям с просьбой организовать учебные заведения для католической молодежи как иностранцев. Эту позицию поддержал также архиепископ Цепляк, который 20 марта 1920 г. издал воззвание к родителям-католикам Могилевской архиепархии, сообщая, что при каждом храме организованы курсы Закона Божьего. Затем в приходе св. Екатерины о. Будкевич пытался создать архиепархиальное Общество католических родителей и воспитателей, целью которого была бы забота о детях католиков и создание частных религиозных школ. 18 апреля 1921 г. было избрано правление; покровителем стал настоятель. Однако Комиссариат Просвещения ответил отказом на прошение Общества. В конечном итоге большевистские власти сумели разрушить дело воспитания католической молодежи, которое отстаивал о. Будкевич. Школа при храме св. Екатерины, преобразованная по распоряжению властей в 8-ю трудовую школу, вышла из подчинения настоятеля, став врагом прихода.

Летом 1918 г. петроградский декан еще смог получить согласие властей на проведение на улицах города процессии в торжество Божьего Тела 2 июня 1918 г., которая прошла от храма св. Екатерины до Выборгского кладбища. Процессию возглавил архиепископ Ропп. В нем приняли участие тысячи католиков и духовенство обоих обрядов из Петрограда. Признанием заслуг о. Будкевича стало пожалование ему Апостольским Престолом 7 июня 1918 г. титула прелата Его Святейшества.

Однако действия большевиков оказались направлены на все большее ущемление прав верующих. В связи с принятием Декрета об отделении церкви от государства и "Инструкцией" о порядке его осуществления - документов, согласно которым все храмы стали собственностью государства, допускавшего пользование ими только при условии взятия на себя ответственности за их сохранность группой граждан соответствующего исповедания, - о. Будкевич по согласованию с архиепископом Роппом издал инструкцию для духовенства, чтобы оно знало, как действовать. В ней он настаивал на соблюдении норм канонического права, то есть на том, чтобы храмы оставались собственностью Церкви. По мнению о. Будкевича, прихожане могли подписать договор о пользовании храмом с властями в том виде, в каком требовали власти, только в том случае, если в нем будет отмечено, что прихожане уступают давлению и поэтому считают договор фиктивным.

Хотя архиепископ Ропп, считая, что большевистская власть скоро падет, распорядился, чтобы в приходах создавались комитеты, которые подписывали бы такие фиктивные договоры в соответствии с требованиями советской власти, о. Будкевич делал это неохотно, видя в том несоответствие праву Церкви.

О. Будкевич также предпринял меры для защиты церковного имущества. По просьбе настоятеля 19 сентября 1918 г. генеральный консул Германии в Петрограде выдал храму св. Екатерины охранное свидетельство. Такое же охранное свидетельство было получено от Представительства Регентского совета Царства Польского в России 11 ноября 1918 г.

Деятельность о. Будкевичa мешала большевикам, поэтому над ним нависла угроза ареста. Негласное наблюдение за католическим духовенством велось с 1918 г. С целью ареста о. Будкевича разыскивали в течение нескольких месяцев 1919 г. и всего 1920 г.

Архиепископ Ропп, также опасаясь ареста, 9 января 1919 г. назначил себе заместителей на этот случай, среди которых был и о. Будкевич. Впоследствии, уже после высылки из России, архиепископ Ропп советовал своему генеральному викарию епископу Цепляку в важных делах советоваться с такими священниками, как А. Малецкий, K. Будкевич и Я. Тройго.

22 января 1919 г. представителями мирян был создан Центральный Комитет католических общин Могилевской архиепархии. Комитет мирян, возникший как следствие действий государственных властей, вызывал у духовенства опасение, что будет поколеблено устройство Католической Церкви и миряне в дальнейшем возмут всю власть в приходах. Поэтому о. Будкевич на собраниях священников убеждал настоятелей в том, что не следует признавать созданный нелегально, в нарушение канонического права, Центральный Комитет и что приходские комитеты создавались только из практических соображений, то есть для поддержки и защиты церквей и священников. 8 апреля 1919 г. священники избрали своего кандидата в делегаты на встречи Центрального Комитета. Им стал о. Будкевич. Свою точку зрения декан отстаивал и после ареста архиепископа Роппа 29 апреля 1919 г.

О. Будкевич сумел убедить генерального викария архиепархии архиепископа Цепляка и членов Центрального Комитета католических общин принять его взгляды. 12 сентября 1919 г. архиепископ Цепляк издал письмо к священникам, в котором напоминал, что отстранение настоятеля от управления приходом (что большевики хотели сделать руками прихожан) противоречит церковному праву, церковное имущество является освященным и представляет собой неприкосновенную собственность прихода (Церкви). Поэтому архиепископ призывал прихожан выступить с протестом против подписания договоров о пользовании храмами и добиваться справедливости и уважения их прав.

Архиепископ Ропп доверял о. Будкевичу. Перед отъездом в Польшу он дал о. Будкевичу свободу в деле управления церковным имуществом. О. Будкевич как только мог, поскольку и сам в это время должен был скрываться, пытался помогать архиепископу Цепляку и священникам. Он написал три "исторические записки" - хронику событий, происходивших в России после прихода большевиков к власти, и ответных действий католиков. Эта помощь выражалась также в критических замечаниях, которые о. Будкевич адресовал епископу Цепляку. О. Будкевич защищал права священников и настаивал на сохранении порядка проведения собраний. Он не хотел допустить, чтобы встречи Центрального Комитета стали местом обсуждения священников мирянами.

О. Будкевич продолжал убеждать архиепископа Цепляка и священников, что католические общины должны соблюдать каноническое право без всяких оговорок и компромиссов. Он уверял, что большевики будут больше считаться с протестующими католиками, чем с уступающими, а поскольку для них важно мнение Европы, они не допустят закрытия храмов.

Когда архиепископ Цепляк был арестован, о. Будкевич вместе с другими священниками собрал католиков Петрограда в храме св. Екатерины 11 апреля 1920 г. Несколько тысяч человек направились к зданию ЧК. Однако власти использовали этот протест, чтобы арестовать его организаторов. Было сфабриковано так называемое "польское дело", к которому кроме архиепископа Цепляка привлекли 189 мирян.

О. Будкевич составил письмо в Чрезвычайную Комиссию по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией. Он настаивал, чтобы власти помнили о своих декретах и о Конституции 1918 г., провозглашавших свободу исповедания всяких религий и свободу пропаганды. В конце концов архиепископ Цепляк был освобожден.

Кончилась польско-советская война. Готовился мирный договор, который должен был защищать права по крайней мере поляков-католиков. 8 марта 1921 о. Будкевич разослал по приходам анкету, которая должна была дать картину состояния дел в деканате. Ответы на нее показали, что католики, число которых уменьшилось, несмотря на продолжающееся давление со стороны властей, продолжают сохранять свою веру и традиции, и нравственная атмосфера остается достаточно хорошей.

Гражданская война и советско-польская война формировали отношение большевиков к верующим-католикам, как к представителям польской (в основном) национальности, что дополнительно осложняло отношения Католической Церкви с властями. Формулировки Рижского мирного договора, заключенного между Польшей и Советской Россией 18 марта 1921 г., давали католикам повод надеяться на отмену некоторых правовых актов, репрессивных по отношению к верующим. О. Будкевич был польским патриотом, но превыше всего ставил Церковь и служение ей. Поэтому после подписания договора он подал прошение об оптации (выборе гражданства) в пользу польского государства и получил удостоверение польского гражданства, оставаясь в Советской России, но впоследствии, в 1922 г., когда Петроградский Исполнительный комитет объявил, что священники не могут быть гражданами другого государства, о. Будкевич решил отказаться от польского гражданства, чтобы остаться среди верующих, нуждавшихся в священнике.

О. Будкевич пытался критически осмыслить действия своетской власти. Он понимал: бесчинства совершаются большевиками с целью терроризировать население и показать, что они не считаются ни с возмущением народа, ни с саном духовенства, ни с мирными договорами. Поскольку вызывающее поведение большевиков оскорбляло религиозные чувства католиков, принадлежавших к тем государствам, которые заключили мир с Советами, о. Будкевич предлагал дипломатический протест против подобных выходок.

Тем не менее о. Будкевич верил, что на основании Рижского мирного договора можно добиваться возврата национализированного большевиками церковного имущества. Как декан, он обращался в советские учреждения, настаивая на том, что всякое церковное имущество принадлежит епархии, а в епархии должны быть школы и семинарии. Как настоятель прихода, он вел учет конфискованных зданий, которые следовало вернуть приходу св. Екатерины.

Большевики игнорировали Рижский договор. 24 декабря 1921 г. Народный Комиссариат Юстиции в своем постановлении подчеркивал, что Рижский договор не отменяет положений Декрета об отделении Церкви от государства в отношении Католической Церкви. Ссылки католического духовенства, а также польских дипломатов на этот документ большевистские власти быстро научились использовать в своих интересах, для обвинения Католической Церкви как польской агентуры. Это обвинение было выдвинуто позднее также против о. Будкевича.

В это время беды и голода о. Будкевич, как глава Комиссии по организации обеспечения Курии средствами к существованию, вместе с другими священниками должен был собирать пожертвования на содержание курии и духовной семинарии.

По причине арестов, выезда преследуемых священников за границу и невозможности приезда священников из-за границы пастырей не хватало, поэтому архиепископ Цепляк создал тайную семинарию. Она начала действовать в 1922 г., в ней было 10 семинаристов, ректором стал о. Антоний Малецкий. О. Будкевич также читал лекции.

Так как большевики угрожали закрыть храмы, если договоры с властями о пользовании церковными зданиями не будут подписаны верующими, архиепископ Цепляк 10 апреля 1922 г. обратился к кардиналу Гаспарри, статс-секретарю Ватикана, спрашивая о возможности подписания договоров. Апостольский Престол отверг советский проект арендных договоров.

О. Будкевич обратил на себя внимание государственных властей, так как неоднократно направлялся церковной властью для переговоров, сам ходил в различные учреждения, а также посылал делегации прихожан. В течение 1922 г. о. Будкевич несколько раз ездил в Москву.

Будучи практичным человеком, о. Будкевич был готов говорить с любыми людьми, но оставался верным учению Католической Церкви. Православную Церковь он считал схизматической и поэтому неохотно шел на контакт с православными. Однако с целью защиты веры декан разрешал устраивать у него совместные встречи православных и русских католиков. Он также материально помогал священникам восточного католического обряда, принимал у себя в приходском доме русских священников, материальное положение которых было еще хуже, чем у священников латинского обряда.

О. Будкевич был уверен, что в это трудное время, когда Православная Церковь была практически разгромлена большевиками, католическая миссия в России должна быть активной. По его мнению, препятствием к этому была позиция, занятая экзархом Л. Федоровым. Петербургский декан был сторонником взгляда архиепископа Роппа, который, находясь в Польше, не только выдвигал теорию биритуализма, но и готов был организовать подготовку священников-биритуалистов для России. О. Будкевич добавлял: биритуалисты необходимы именно сейчас, когда из-за арестов число священников уменьшается. К тому же он стремился не допустить разделения Церкви, которая переживала тяжелые времена. А биритуализм как раз подчеркивал, что оба обряда равны. О. Будкевич обратил также внимание на то, что раскол в Православной Церкви был спровоцирован как заражением православия протестантизмом, так и целенаправленным действием правительства. Он понимал, что священники-иностранцы на место арестованных или изгнанных из России католических священников допущены не будут.

Внутренняя политика большевиков вызвала голод в стране, особенно в Поволжье. Католическая Церковь организовала помощь голодающим. Но под предлогом помощи голодающим, а на самом деле - чтобы еще больше ограбить страну и одновременно расправиться с Церковью, был издан декрет от 23 февраля 1922 г. "О порядке изъятия ценностей, находящихся в пользовании групп верующих", согласно которому в течение месяца следовало изъять из церквей все предметы из золота, серебра и драгоценных камней.

Петроградские католические священники смело вставали на защиту церковного имущества, прихожане поддерживали их. Это сопротивление стало в будущем процессе над духовенством одним из обвинений, которого не избежал и о. Будкевич.

О. Будкевич и в ситуации с церковными ценностями пытался апеллировать к Рижскому договору. Свои комментарии к статьям договора он передавал представителям польских властей. О. Будкевич считал, что данный договор дает Польше право определенного протектората над Католической Церковью в России, подобный тому, который имела Франция над Церковью на Ближнем Востоке. Однако представители польского посольства подчеркивали, что договор не дает достаточных правовых оснований для вмешательства в случае ограбления храмов.

В своем приходе о. Будкевич решил вопрос о церковных ценностях самостоятельно. Когда он хотел закопать эти ценности на кладбище и посвятил в эти планы о. Бронислава Уссаса, который возглавлял польскую ревиндикационную комиссию, тот посоветовал передать их по дипломатическим каналам в Польшу. Четыре доверенных человека перенесли ценные литургические предметы в представительство Польской Республики. Потом они были тайно доставили в Варшаву, где первоначально хранились у архиепископа Роппа, а затем были переданы в представительство Ватикана.

О. Будкевич сыграл немалую роль в том, что гонения в Советской России на Церковь и на религию вызвали в мире многочисленные отклики и попытки оказать помощь. Сообщения, мнения, призывы, комментарии о. Будкевича направлялись в дипломатические польские представительства, находящемуся в Польше архиепископу Роппу, епископу А. Шеленжеку, который был сотрудником польского министерства вероисповеданий и членом делегации, вырабатывающей условия Рижского мирного договора, папскому нунцию в Варшаве Лоренцо Лаури.

Церковные иерархи и государственные деятели считались с мнением о. Будкевича. Варшавский нунций Л. Лаури в июне 1922 г. направил о. Будкевичу просьбу передать в Ватикан рапорт о состоянии дел Католической Церкви в Советской России. О. Будкевич составил документ, озаглавленный "Status Ecclesiae in Russia", в котором затрагивал следующие темы: духовный подъем среди верующих во время гонений, национализация церовной собственности, вследствие этого значительное ухудшение экономического состояния приходов, отъезд священников и верующих из России.

Осенью 1922 г. о. Будкевич узнал о том, что его хотят сделать епископом Могилевской архиепархии и доверить ему аправление. Прелату не понравились эти слухи, так как он осознавал грозящую его жизни опасность.

Католические приходы в Советской России уступили под давлением властей и подписали договоры или расписки о пользовании храмами, и только прихожане в Петрограде, поддерживаемые о. Будкевичем, в ожидании ответа из Ватикана и реакции польского правительства твердо держались принципа, что невозможно брать в аренду от государства собственный храм.

Президиум Петроградского губернского исполнительного комитета 25 ноября 1922 г. принял решение о закрытии храмов до того времени, пока группы католиков не подпишут договор-расписку согласно форме, установленной Народным комиссариатом юстиции.

5 декабря 1922 г. были опечатаны почти все петроградские католические храмы. Так же, как и при конфискации ценных церковных предметов, во время акции закрытия храмов повторились протесты верующих, которые впоследствии были истолкованы властями как доказательство вины священников.

О. Будкевич осознавал грозящую ему опасность. Друзья уговаривали прелата покинуть Россию. Но о. Будкевич заявил, что не собирается покидать своих прихожан.

Ища поддержку у зарубежных государств, архиепископ Цепляк в то же время послал в Москву делегацию во главе с о. Будкевичем, чтобы тот провел переговоры с советскими властями. Архиепископ позволил прелату принимать решения по своему усмотрению. В этом же письме архиепископ сообщал о. Будкевичу, что священники свободно совершают богослужения в помещениях при храмах, но их уже начинают вызывать в Революционный трибунал. О. Будкевич, находясь в Москве, в сложной ситуации проявлял мудрость и осторожность.

Когда наконец пришла инструкция из Рима и архиепископ Цепляк разрешил приходским комитетам подписывать договоры, чиновник Народного комиссариата юстиции П.А. Красиков изменил текст так, чтобы он был неприемлем для католиков. Власти, которые собрали достаточно материала для обвинений духовенства, не хотели уже никаких переговоров. Однако о. Будкевич продолжал передавать сведения о положении Католической Церкви в России о. Э. Уолшу, руководителю Папской миссии помощи голодающим, с которым он познакомился в Москве.

Мученичество
Процесс католического духовенства Петрограда
Угроза ареста нависла над о. Будкевичем еще в 1919 г. и время от времени возникала снова. Большевики хорошо знали его как активного, упорного и юридически грамотного человека, руководителя петроградских католиков. Для того, чтобы сломить сопротивление верующих, о. Будкевича требовалось устранить.

Судебный процесс против католического духовенства Петрограда подготавливался долго. К нему, кроме архиепископа Цепляка, первоначально было привлечено 16 священников и мирянин.

Духовенство обвинялось в создании антисоветской, контрреволюционной организации с целью противодействия декрету об отделении церкви от государства и инструкции о порядке проведения в жизнь этого декрета. Основанием для этого обвинения стали протоколы собраний священников, написанные о. Будкевичем, найденные в апреле 1920 г. во время обыска в квартире прихожанина церкви св. Екатерины С.А. Пусевича, где скрывался о. Будкевич.

В декабре 1922 г. после возвращения из командировки в Москву был допрошен о. Будкевич. На допросе он указывал на противоречия между законодательством и его практическим применением. В показаниях декана прослеживается логика, отсутствовавшая в советском законодательстве. Большевики не считались ни с христианскими, ни с человеческими законами. Они стремились уничтожить людей, осмелившихся иметь собственное мнение, оставшихся верным своим идеалам и защищавших их. Дело против петроградского духовенства 30 декабря 1922 г. было назначено к слушанию в открытом судебном заседании с вызовом свидетелей и допущением сторон, а священникам запретили покидать город.

Дав подписку о невыезде, Будкевич уже не мог нигде скрываться. Он ждал, как ждали все, кто проходил по данному делу. Священники совершали богослужения для небольших групп верующих, поскольку храмы были опечатаны.

Друзьями о. Будкевича была предпринята попытка спасти его. После вызова в Москву петербургскому декану предложили совершенно безопасный способ выезда за границу. Однако он решительно отказался, сказав, что, спасая себя, он навредит другим священникам, которым отомстят большевики.

2 марта 1923 о. Будкевич вместе с другими священниками получил повестку лично явиться 5 марта в Москву на заседание Высшего Революционного Трибунала РСФСР.

В воскресенье, 4 марта, архиепископ Цепляк совершил последнее богослужение в домовой часовне резиденции Могилевских митрополитов на набережной Фонтанки, 118. В 7 часов вечера духовенство собралось на Николаевском вокзале. Архиепископa и священнослужителей провожали тысячи верующих.

Вызванные в Москву священники надеялись, что Верховный Трибунал беспристрастно и спокойно рассмотрит обвинения, и священнослужители смогут вернуться к своим обязанностям. О. Будкевич в разговорах допускал возможность высылки архиепископa и некоторых священников за границу, но и это декан считал максимально строгим наказанием. Можно предположить, что о. Будкевич таким образом пытался успокаивать своих спутников. На самом деле он осознавал, что может не вернуться живым с процесса, и готовился к этому: об этом свидетельствует факт передачи им о. Уссасу своих личных документов, рукописей и некоторых документов прихода св. Екатерины.

В Москве священники разместились в частных квартирах прихожан и дали подписку о невыезде из Москвы. Власти сообщили священникам, что суд состоится через десять дней и тогда их, вероятно, возьмут под стражу.

Один из подсудимых, блаж. Л. Федоров, 7 марта 1923 г. сообщал митрополиту Шептицкому во Львов, что под влиянием заклятого врага Церкви и Бога П.А. Красикова (с которым о. Будкевич неоднократно вел переговоры по делу Католической Церкви) обвинительный акт, составленный следователем из Петрограда, был изменен, чтобы показать, что духовенство специально не хотело открывать храмы, стремясь еще больше настроить верующих против правительства, то есть вело контрреволюционную агитацию. Экзарх опасался, что архиепископу Цепляку и о. Будкевичу грозит расстрел.

Большевистская пропаганда настраивала общество против священников. В центральных газетах печатались статьи о будущем суде над католическими "церковниками", обвиняемыми в выступлении против декретов советской власти oб "изъятии" церковных ценностей и отделении Церкви от государства. За несколько дней до начала процесса большевиками был организован митинг с целью повлиять на Революционный Трибунал, чтобы он вынес суровый приговор подсудимым. Разоблачались "преступные" действия петроградских священников, которые не подписывали договоров о пользовании храмами, падали на колени, сопротивляясь представителям власти. Одновременно во вмешательстве во внутренние дела России был обвинен Ватикан.

Процесс начался 21 марта 1923 г. Председателем суда был бывший православный священник М. Галкин, прокурором - большевик Николай Крыленко. Свидетелями были работники так называемых "церковных столов", т. е. люди, которые участвовали в закрытии храмов в Петрограде. Хотя священники имели профессиональных адвокатов, но власти не разрешали адвокатам вызвать свидетелей со стороны обвиняемых и угрожали арестом.

Судебное разбирательство было открытым. Однако большевики организовали враждебную по отношению к обвиняемым атмосферу, специально собирая в зале заседаний коммунистов и комсомольцев, врагов религии.

Большевистское правительство инсценировало этот процесс, потому что любой ценой хотело ликвидировать главные фигуры Католической Церкви в России, прибегнув к ложному обвинению в контрреволюционной деятельности и сохраняя видимость правосудия, так как приговор был заранее подготовлен. Во время процесса, продолжавшегося 5 дней, над священниками издевались и старались их унизить. Особенно часто атаковали архиепископa Цеплякa и о. Будкевича. Тем не менее подсудимые держались с большим достоинством.

Присутствующий на процессе Фрэнсис Маккалаг сравнивал атмосферу, в которой проходил суд, с эпохой Нерона. По его мнению, этот процесс был походом РСФСР против Церкви, войной Антихриста с Церковью Христовой.

Подсудимых обвиняли создании контрреволюционной организации, которая якобы выступала против претворения в жизнь Декрета об отделении Церкви от государства, используя религиозные предрассудки, противодействовала Декрету о национализации церковного имущества и передачи актов гражданского состояния в органы государственной власти, возбуждала у верующих враждебное отношение к советской власти и саботировала ее решения.

Во время процесса о. Будкевич вел себя спокойно. Он отвечал обдуманно и тщательно все записывал, ссылаясь на забывчивость, но по видимости мучился, часто пил воду, вытирал со лба обильный пот. Можно предположить, что наиболее мучило Будкевича. Кажется, что он страдал из-за того, что невольно дал большевикам больше всего "доказательств вины" архиепископа, своей собственной и других священников в виде конфискованных некогда протоколов, которые теперь использовались для подтверждения существования "контрреволюционной организации". Другой причиной могло быть то, что он, человек образованный, с логическим складом ума, открытый, ясно выражавший свои мнения в многочисленных и письмах и беседах с властями, был вынужден отвечать малообразованным и кипящим ненавистью людям. Предыдущие события - постоянная напряженная работа, угроза ареста, физические и моральные страдания - могли сказываться в момент суда, когда требовалось умственное напряжение.

К протоколам собраний священников в качестве доказательных материалов власти добавили два документа, которые должны были подтвердить виновность о. Будкевича. Впоследствии они решили его участь. Это были: копия поздравительной телеграммы, направленной в польский Регентский совет по случаю освящения помещения польского представительства 18 июня 1918 г., которую в числе прочих подписал и о. Будкевич, а также письмо о. Будкевича другому священнику с просьбой к правительству Польши дать гарантию на кредит. Второй документ датирован 1919 г. Оба документа относятся к периоду создания польского государства и были написаны до начала польско-советской войны.

Во время суда была зачитана также нота Г.В. Чичерина польскому правительству, в которой говорилось о преследовании православного населения в Польше и о религиозной свободе католиков в России. Упоминалось о ликвидации 57 православных приходов на Холмщине и о взрыве динамитом польскими властями одной православной церкви в день Пасхи. Хотя в ноте упоминались действительные факты, но защита большевиками православных верующих в Польше в то время, когда в России был арестован патриарх Тихон и православие уничтожалось так же, как другие конфессии, звучала иронически.

Нота не была связана с процессом, однако ее прочтение повлияло на судей, защитников и атмосферу в зале суда, а также и на настроение самих обвиняемых.

Свое враждебное отношение к священникам выражал прокурор, который любыми способами старался заманить обвиняемых в ловушку. Прокурор Крыленко вел себя вызывающе, к архиепископу и священникам обращался на "ты". Он словно упивался злостью и мучил жертвы вопросами. Крыленко высмеивал веру в кару Божью, вечную жизнь, богохульствовал, постоянно старался представить священников как низких и подлых людей. Тогда о. Будкевич ответил: "Вы говорите так, словно мы шарлатаны или авгуры". Крыленко не был исключением. Вся большевистская пропаганда именно таким образом представляла веру, Церковь, духовных лиц.

Мучительным для священников было ежедневное приведение их в зал суда под охраной, допросы, обратная дорога, возвращение в полночь в мрачные тюремные камеры.

Арестованных опекала председатель делегатуры Польского Красного Креста в Москве Екатерина Павловна Пешкова - бывшая жена писателя Максима Горького. Она заботилась о заключенных, следила, чтобы они получали еду, белье, выполняла их просьбы; позаботилась об организации питании в зале суда. Кроме того, заключенных в тюрьме священников посещали тайные монахини францисканки миссионерки Марии.

Обвиняемые не могли рассчитывать на то, что власти поймут их духовные переживания, связанные с несоответствием советских законов с их совестью и убеждениями. В рамках советского законодательства, основанного на атеизме и ненависти к религии, у обвиняемых не было никаких шансов. Они не могли доказать ни свою правоту, ни свою невиновность.

О. Будкевич все переносил безропотно. Он говорил медленно, почти тихо, иногда оправдывался, словно разрешая себе что-то вспомнить: "Выше всего я ценил покой, я никогда не любил споров и ссор. Я посвятил себя работе".

Прокурор Крыленко потребовал смертной казни для епископа Цепляка и о. Будкевича.

В своем последнем слове о. Будкевич, опираясь на свои записи, аргументированно отверг все обвинения, дав своим поступкам и поступкам других обвиняемых объяснение, согласное учению Католической Церкви и доводам обычной логики. Он отдавал себе отчет, что дело идет о его жизни и смерти, однако верил, что можно разговаривать с людьми. Даже Красикову, по всей видимости автору сценария процесса, человеку, которого экзарх Федоров называл "известным пьяницей", о. Будкевич нигде в своих документах не дал отрицательной характеристики.

О. Будкевич перед лицом смерти
Высший Революционный Трибунал признал о. Будкевича виновным "...в сознательном руководстве (...) контрреволюционными действиями организации петроградских католических священников, направленными к сопротивлению Советской власти, ослаблению пролетарской диктатуры, восстановлению старых имущественных прав церкви и провокацию масс прихожан к выступлению против Советской власти, - провокации, приведшей, при наличности религиозных предрассудков этой массы, к таковым выступлениям, а также в отказе выполнять советские законы, что предусмотрено статьями 62, 119 и 121 Уголовного Кодекса" и на этом основании приговорил к высшей мере наказания через расстрел. Амнистии к о. Будкевичу не применили. Все его имущество конфисковывалось.

В своем последнем слове о. Будкевич не признал ни одно из обвинений, отметив только, что он всегда пытался договориться с властями так, чтобы не нарушить принципов существования Церкви в государстве.

По совету защитников о. Будкевич написали во ВЦИК (Всероссйский Центральный Исполнительный Комитет, высший орган государственной власти) прошение о помиловании. Текст приговора был опубликован на следующий день. Во всем мире поднялась волна протестов против решения суда, 29 марта Президиум ВЦИК, ввиду "крестьянского происхождения" архиепископа Цепляка, заменил смертный приговор 10 годами тюремного заключения. Прошение о. Будкевича было "оставлено без внимания" потому, что он был якобы государственным изменником в пользу "иностранного буржуазного правительства". Такая формулировка давала оружие в руки советских пропагандистов, которые интерпретировали поступавшие со всего мира просьбы о помиловании о. Будкевича как заступничество мировой буржуазии за своего человека.

Ватикан, правительство Польши, церковные деятели из разных стран, мировая пресса пытались по разным каналам влиять на представителей советских властей, чтобы приговор был отменен. Польский посол в Москве Роман Кнолл обратился к высокопоставленному чиновнику в советском комиссариате иностранных дел Якову Фюрстенбергу-Ханецкому с просьбой не приводить в исполнение смертный приговор в отношении о. Будкевича, а обменять его, но получил отказ.

О. Будкевич первоначально оставался в камере вместе с другими заключенными священниками. Он вел себя спокойно, как будто не произошло ничего чрезвычайного. Когда прелат Малецкий по поручению архиепископa в беседе с о. Будкевичем упоминал о подготовке к возможной смерти, тот ответил, что "полностью спокоен и на все готов, что мало кто его понимает, и что только Бог видит его жертву за все его грехи. В этих последних словах, сказанных со слезами на глазах, чувствовалось искреннее и полное доверие воле Божьей".

В Страстную Пятницу, 30 марта, его сокамерники прочли в газете ответ Президиума ВЦИК на прошение его и архиепископа. Цепляка о помиловании. В это время о. Будкевича не было в камере. Когда он вернулся, сокамерники умолчали об отклонении помилования; однако через некоторое время сообщили ему об этом и показали газету. Тогда он спокойно сказал, что не стоило этого от него скрывать, поскольку он ко всему готов. Несколько заключенных-мирян, православных русских, которые сидели вместе с католическими священниками и видели, как приговоренный вел себя, отзывались с признанием и восторгом о невозмутимом спокойствии о. Будкевича и называли его счастливым, потому что он страдал и умер за правое дело.

В Великую Субботу, 31 марта, около 10 часов утра, о. Будкевича перевели в одиночную камеру №. 42. Он спокойно простился со всеми. Вечером он отправил в прежнюю камеру книгу, которую перед уходом забрал с собой, и в ней написал, что он один сидит в камере № 42, что там чисто и тепло.

Около 11:30 ночи пришли двое, приказали ему собрать вещи и отвели в ожидавший во дворе автомобиль. О. Будкевич сказал этим людям, что ему ночью не дают покоя; сам он был совершенно спокоен. Проходя по коридору, он подарил одному заключенному свои сигары и пошел к машине.

Согласно другой версии, архиепископа Цепляка и o. Будкевича посадили в одиночные камеры строго режима в тюрьме Госполитуправления после вынесения смертного приговора, т. е. 26 марта. Оба приговоренных несколько раз обращались к начальнику тюрьмы с просьбой разрешить им перед смертью увидеться с другими заключенными. Начальник ответил им следующее: поскольку приговор еще не утвержден ВЦИК и скорее всего будет смягчен, любые свидания запрещены. До последнего часа архиепископ Цепляк и прелат Будкевич ничего не знали о своей судьбе. Около 5 часов по полудни 31 марта архиепископу сообщили o замене смертной казни на 10 лет тюремного заключения. Он спросил о судьбе о. Будкевича. Чекисты грубо ответили, что это его не касается. Прелату Будкевичу начальник сказал, что ВЦИК утвердил смертный приговор, и он должен приготовиться к смерти. О. Будкевич тоже спокойно выслушал это известие и попросил разрешения увидеться с архиепископом и побывать на Мессе. Тюремные власти согласились и обещали свидание в камере архиепископa утром 1 апреля. О. Будкевич успокоился, сделав вывод из ответа, что казнь состоится не раньше чем через два-три дня. Но через два часа, в восемь часов вечера начальник в сопровождении чекистов вернулся в камеру и заявил, что согласно распоряжению высших властей, смертный приговор должен быть немедленно приведен в исполнение. О. Будкевич молча выслушал начальника и попросил оставить его одного на 10 минут, чтобы помолиться. Через 10 минут его вывели из камеры и повели в подвал смерти. По распоряжению коллегии ГПУ в это время всех охранников заменили. На посту рядом с камерами и в коридорах вместо солдат из специального батальона стояли проверенные агенты ГПУ, которые зорко следили за тем, чтобы никто из арестованных не видел и не слышал, как обвиняемого ведут на расстрел. На месте казни прелат Будкевич перекрестился, благословил палача и двух его помощников а сам отвернулся к стене, шепча молитву. Выстрел палача прервал молитву священника.

При казни присутствовали члены Г. П. У. Евдокимов, Бергман (Венникас) и Крумм. Перед смертью Будкевич написал письмо Папе, однако Г. П. У. это письмо не отправило. Будкевич был совершенно спокоен и обратился к Евдокимову с такими словами: "Прошу передать мой последний привет о. Цепляку и засвидетельствовать ему, что я до последней минуты остался верен Апостольскому Престолу". После этого коммунист Злоткин выстрелил о. Будкевичу в голову.

Согласно еще одной информации, казнь произошла в 4 часа утра.

Хотя приведенные версии немного отличаются друг от друга, все они подчеркивают готовность о. Будкевича принести в жертву свою жизнь и его спокойствие перед лицом надвигающейся смерти.

Тело о. Будкевича, вместе с телами расстрелянных в тот день 10 бандитов отвезли в прозекторскую Яузской больницы. При вскрытии нашли только одну пулю от револьвера, застрявшую в мозге. Выстрел был произведен в упор. Неизвестно, где был похоронен о. Будкевич. Существует вероятность, что это было в местности Сокольники под Москвой.

1 апреля о. Э. Уолш передал сообщение в Ватикан о том, что о. Будкевич, возможно, уже расстрелян.

В советских газетах о расстреле написали только 3 апреля.

4 апреля варшавский нунций Л. Лаури направил телеграмму о смерти о. Будкевича государственному секретарю Ватикана кардиналу Гаспарри.

Слава мученичества
Сразу после появления известия о смерти о. Будкевича распространилось мнение, что он стал мучеником за веру. Об этом говорят такие факты: в начале апреля на заседании парламента Польши была принята резолюция, в которой от имени польского народа говорилось о том, что "благодаря своему мученичеству за веру покойный о. Будкевич, последователь святых мучеников, получил право на почитание как новый покровитель нашей Родины".

В Риме, в польской церкви св. Станислава, в присутствии кардинала Гаспарри и большого количества духовенства была отслужена торжественная Месса за душу о. Будкевича.

В заупокойной Мессе за о. Будкевича в храме свв. апп. Петра и Павла в Москве участвовали многочисленные католики из Москвы, а также представители всех иностранных миссий.

Святейший Отец Пий XI на консистории 23 мая 1923 г. говорил о жертве, принесенной о. Будкевичем и другими, самыми стойкими в вере сынами Церкви. Он подчеркнул: "Чудесным образом нас утешает мысль, что они прославили Церковь и католическую веру, и надежда, что казнь и пролитая кровь станут семенем, из которого произрастут многочисленные и замечательные верующие, так, как это происходило в ранней истории Церкви".

Осужденный вместе с о. Будкевичем зкзарх русских греко-католиков блаж. Л. Федоров писал митрополиту Андрею Шептицкому 25 апреля 1923 г. из тюрьмы о "славной участи бедного, а отныне блаженного о. Будкевича".

О. Бронислав Уссас, которому петроградский декан передал личные документы накануне своего отъезда на суд в Москву, считал смерть о. Будкевича мученической. В конце своей жизни о. Уссас передал эти материалы библиотеке Люблинского католического университета, и документами затем пользовались многие исследователи.

Иезуит Я. Урбан, который работал несколько лет вместе с о. Будкевичем, утверждал вскоре после его смерти, что суд, вынесший смертный приговор, был создан большевиками для того, чтобы терроризировать все католическое духовенство, как было терроризировано все православное духовенство. А оказалось, что суд создал вокруг священников ореол мучеников, заставив вспомнить гонения на первых христиан. Это возбуждало в верующих возвышенное настроение.

Польское министерство иностранных дел 7 августа 1923 г. переслало примасу Польши копию протокола о последних днях жизни о. Будкевича. Священники, которых судили вместе с ним, свидетельствовали, что смертный приговор о. Будкевича был актом неприкрытой ненависти большевиков к Христу и Его Церкви.

Смерть о. Будкевича, заключение в тюрьму архиепископa Цеплякa и священников, а также все другие проявления ненависти к Церкви в России убедили весь христианский мир в безбожности Советской власти. Польские кардиналы Далбор и Каковский написали пастырское послание, в котором просили о помощи для Церкви в России. Свой протест против системы преследований религии в Советской России опубликовало французское духовенство различных конфессий.

Большевистская печать, которая хотела опорочить о. Будкевича, способствовала распространению его известности до самых дальних уголков Советской России. Статьи о событиях в Москве печатали крупнейшие советские центральные газеты: "Правда" и "Известия". Польский коммунист Юлиан Лещинский, описывая московский процесс и подчеркивая руководящую контрреволюционную роль петербургского декана, на самом деле показал о. Будкевича как человека умного и сильного, духовного вождя католиков и организатора сопротивления большевистским властям. Другой польский большевик Ян Островский издал в Москве книгу "Zza kulis kurii biskupiej w Leningradzie", которая должна была показать Католическую Церковь как врага Советской России. Однако книга содержала дневники и письма духовных лиц, современников о. Будкевича, писавших в том числе и о нем, и таким образом знакомила читателей с этой фигурой.

О мученической смерти о. Будкевича так много говорилось во всем мире что Г. В. Зиновьев, член Политбюро ЦК РКП(б), на XII съезде РКП(б) в апреле 1923 г. напомнил о том, что большевики, убив о. Будкевича, "...позволили себе, - как этого требовал наш долг, - обезвредить шпиона", в целях защиты Советской республики, и утверждал, что "это дело <то есть Церковь> не проживет 50 лет".

Сразу после смерти о. Будкевича в печати разных стран появились многочисленные статьи о нем. Они подчеркивали героизм и мученическую смерть прелата.

Русские эмигранты, издавшие в 1924 г. на английском и немецком, а в 1925 г. на русском языке "Черную книгу" о борьбе советской власти в России против всех религий, отвели процессу еп. Цепляка и 14 священников одно из центральных мест, подробно обрисовав при этом моральный и политический облик их гонителей. В этой книге напечатаны подробности казни прелата, помещенные ранее в польской печати. Десятая глава посвящена исключительно судебному процессу архиепископa Цеплякa и прелата Будкевича.

Мировая печать на английском, французском, немецком языках также способствовала распространению памяти о мученичестве о. Будкевича.

Достойное место о. Будкевичу, особенно его позиции во время процесса отвел в своей книге англичанин Фрэнсис Маккаллаг, бывший свидетелем процесса. Полная стенограмма, сделанная им, была издана на польском и английском языках. В 1924 г. он читал лекции в США о преследовании большевиками верующих в России.

Выехавшие из СССР в Польшу священники, очевидцы событий, стремились рассказать правду о гонениях на Церковь в России. Они также распространияли мнение о мученичестве о. Будкевича за веру.

О. Антоний Около-Кулак, который раньше работал в Петербурге и хорошо знал о. Будкевича, между прочим по работе в Обществе помощи жертвам войны, написал книгу "Kosciol Katolicki w Rosji dawniej, obecnie i w przyszlosci" (Krakow, 1924). В ней он рассказал об активной деятельности петербургского декана. События, связанные с жизнью и смертью о. Будкевича, описал о. Ян Василевский, бывший викарий о. Будкевича, в книге "W szponach antychrysta" (Krakow, 1924). Ценным свидетельством очевидца стала книга Яна Миодушевского "Wrazenia z procesu arcybiskupa Cieplaka i czternastu ksiezy w Moskwie 20-25 marca 1923" (Warszawa, 1931), который подчеркивал мученичество о. Будкевича.

Память о мученичестве о. Будкевича сохраняла его землячка, поэтесса Казимира Иллакович, приемная дочь Софьи Буйновой (урожд. графини Платер-Зыберк), когда-то опекавшей молодого Будкевича. Иллакович посвятила ему поэму "Сказание о московском мученичестве", написанную в стиле народной баллады и изданную в 1927 г., и стихотворение "Glos ksiedza Budkiewicza zza grobu" (1928).

Выражением сбережения памяти oб о. Будкевиче стало возникновение 12 марта 1927 г. в Варшаве, усилиями проживавших там бывших прихожан храма св. Екатерины, Комитета увековечения памяти мученика. Он был создан с той целью, чтобы не исчезла память о священнике, много сделавшем для страны и польского общества. Комитет утвердил следующую программу: 1) вмонтировать памятную доску с барельефом умершего в одном из столичных храмов, либо поставить ему памятник; 2) учредить стипендии имени покойного в народных или общественных учебных заведениях; 3) издать брошюру, описывающую жизнь и смерть этого невинно убиенного церковного и общественного деятеля; 4) написать научно-популярную книгу: "Большевизм и культура христианского мира". Покровительствовал Комитету Варшавский митрополит, кардинал Александр Каковский. Примас Польши кардинал Август Хлонд также одобрил инициативу и обещал свою поддержку.

Станислав Островский, воспитанник гимназии при церкви св. Екатерины, председатель Общества бывших петербургских гимназий св. Екатерины в Варшаве, написал брошюру "Sp. Ksiadz Pralat Konstanty Budkiewicz na tle walki w obronie Kosciola Katolickiego i wiary swietej", в которой было сказано, что брошюра напомнит католикам о долге благодарности прелату K. Будкевичу, который отдал жизнь, защищая идеалы Церкви и польского народа, проявив необычайное мужество и стойкость, унаследованные от предков. Доход от продажи брошюры предполагалась предназначить на сооружение памятника Будкевичу в церкви св. Анны в Варшаве. Проект памятника уже тогда был исполнен скульптором A. Боравским.

В храме св. Анны в Варшаве 29 марта 1931 г. архиепископ Ропп совершая богослужение за душу прелата, отметил, что установка памятника о. Будкевичу отложена из-за отсутствия средств. В 1935 г. в газете "Przeglad Katolicki" появился цикл статей скульптора, исполнившего проект памятника о. Будкевича, озаглавленный "Из мученической истории католичества в Петербурге". Газета поместила фотографию с надписью: "Проект памятника светл. пам. прелата Константина Будкевича, исполненный скульптором Александром Боравским". В 1936 г. памятник был установлен. В настоящее время в храме св. Анны его нет. По-видимому, он был уничтожен во время Варшавского восстания 1944 г.

Общество воспитанников и воспитанниц гимназий при храме св. Екатерины в Петербурге на съезде, прошедшем в 1927 г. в Варшаве, решило издать Книгу памяти в 2-х томах "Z murow Swietej Katarzyny". В 1933 г. вышел только один из запланированных томов. В нем бывшие прихожане, сотрудники и ученики тепло воспоминали своего настоятеля. Многие называли его мучеником.

Священник Франциск Рутковский, осужденный вместе с о. Будкевичем на московском процессе, после освобождения из тюрьмы и приезда в Польшу написал биографии архиепископа Яна Цепляка и Антония Малецкого, впоследствии епископа. В этих книгах он неоднократно упоминал о. Будкевича. В 1937 г. он написал биографию о. Будкевича, которая, по-видимому, существовала только в рукописном варианте и погибла во время Варшавского восстания.

О. Будкевич оставался фигурой, значимой для польской истории. Его имя сохранялось в энциклопедических изданиях. Наиболее полную биографию написал для Польского Биографического словаря о. Чеслав Фальковский. Он использовал заметки, корреспонденцию, рукописи о. Будкевича, находившиеся в то время в распоряжении о. Бронислава Уссаса, а также воспоминания родных и коллег расстрелянного прелата.

В Советском Союзе имя о. Будкевича замалчивалось, и память о нем хранили только верные, в основном все уменьшающиеся в числе из-за преследований и расстрелов католики из переименованного в Ленинград Санкт-Петербурга, остававшиеся в живых священники, монахини.

После II мировой войны ни в Польше, ни в других странах Восточной Европы, в том числе и в СССР, не могло быть и речи об упоминании о. Будкевича и роли, которую он сыграл. Имя петербургского декана упоминалось в научных работах, описывавших положение Католической Церкви в Советской России, издаваемых на Западе, а после 1980 г. также в Польше.

В 1952 г. радиостанция "Свободная Европа" транслировала на польском языке цикл передач, посвященных среди прочих о. Будкевичу. Эти передачи были связаны с начатым тогда в Риме процессом беатификации архиепископa Я. Цеплякa.

Фамилия петербургского декана упоминалась в биографиях Урсулы Ледуховской, издаваемых в период подготовки процесса ее беатификации, и в издании писем Болеславы Ламент, ныне блаженной. М. Болеслава писала о. Мартину Черминьскому SJ 30 марта 1923 г.: "Я была ужасно подавлена известием о приговоре, вынесенном в Москве архиепископу Цепляку, о. Будкевичу и другим священникам. Все эти священники наделены Богом усердием о спасении душ. Поэтому сердце разрывается от боли, когда я думаю, как католики будут там жить без опеки и помощи священников".

После падения советской системы много усилий к распространению правдивой информации о гонениях на российских католиков приложили польские ученые. Профессор Люблинского католического университета о. Роман Дзвонковский SAC в составленном им Мартирологе католического духовенства в СССР и в других своих работах многократно упоминал о. Будкевича.

О. Будкевич стал известен широкому кругу молодых польских читателей, как мученик за веру, благодаря публикациям в массовых журналах.

В 1965 г. Джеймс Дж. Затко в своей книге, описывающей разгром Католической Церкви в России в 1917-1923 гг., опубликовал латинский текст и английский перевод рукописи "Status Ecclesia in Russia" из собрания о. Б. Уссаса. Сам рапорт, который о. Будкевич написал в сентябре 1922 г. и послал варшавскому нунцию Л. Лаури, пропал вместе с прочими документами нунциатуры в Варшаве в годы II мировой войны.

О московском процессе и судьбе о. Будкевича рассказал в своей книге французский исследователь Антуан Венгер, назвавший прелата "первым известным нам мучеником-католиком, пострадавшим от большевиков". Немецкий автор H. Stehle подробно описал сопротивление католиков Петрограда захвату большевиками церковного имущества, обвинения против о. Будкевича, приговор суда и попытки Апостольской Столицы спасти осужденного. Авторы сборника под редакцией K. Lorenz также не обошли вниманием петербургского декана.

Подобающее место о. Будкевичу отвел Андре Рикарди в своей книге по материалам архива комиссии "Novi Martiri" - "Столетие мучеников".

Авторы, описывающие сегодня положение Католической Церкви в Советской России, не могут не вспомнить прелата Будкевича.

В конце 1980-х гг. началось возрождение Католической Церкви в Советском Союзе. Появилась возможность открыто говорить и писать о трагических событиях ее истории. Частично открылись архивы, российские и зарубежные исследователи получили доступ ко многим секретным материалам, и вскоре появились публикации. Тогда и граждане России смогли ближе ознакомиться с объективной картиной исторических событий.

Советские документы, хранящиеся в московских архивах, были опубликованы в книгах и в сети Интернет. Они позволяют ознакомится с политической ситуацией в Советской России в период деятельности о. Будкевича и показать его значение как организатора сопротивления большевикам.

Отношение советского государства к религии и Церкви показывают материалы, опубликованные русскими и зарубежными учеными, особенно М.В. Шкаровским, Н.Я. Черепениной, А.К. Шикером, Г. Штриккером, О. А. Лиценбергер.

Вышла книга "История Римско-католической Церкви в России и Польше...", в которой имя о. Будкевича помещено среди имен епископов и священников, принявших мученическую смерть в России, и там же дана краткая биография прелата.

Документы, касающиеся службы о. Будкевича, хранятся в Российском государственном историческом архиве.

Когда в 1992 г. разрушенный и сгоревший храм св. Екатерины в Петербурге был передан католической общине, реставратор памятников старины Р. Ханковская, руководившая его восстановлением, провела ряд исследований и по их материалам издала книгу, посвященную истории и архитектуре церкви. В этой книге содержится краткий рассказ о жизненном пути о. Будкевича и подробно раскрыта его роль в спасении имущества храма. Краткая биография о. Будкевича есть и в альбоме "Храмы Санкт-Петербурга. История и современность".

Об о. Будкевиче - организаторе единства христиан, католиков западного и восточного обрядов и православных, мученику, судьбе которого завидовал экзарх русских католиков блаж. Л. Федоров, подробно говорится в работе диакона Василия ЧСВ (фон Бурмана). Краткие биографии о. Будкевича появились в книге Ирины Осиповой, посвященной судьбам католиков в Советском Союзе, а также в работах других российских авторов.

Память об о. Будкевиче всегда хранили прихожане церкви св. Екатерины в Петербурге, закрытой в 1938 г. Интерес к о. Будкевичу оживился после того, как была найдена принадлежавшая ему когда-то стола. Ее принес о. Евгению Гейнрихсу, тогдашнему настоятелю церкви св. Екатерины, автор популярной в конце 1980-х гг. телепередачи "600 секунд" Александр Невзоров, журналист, ранее связанный с органами госбезопасности. Он не объяснил, как она к нему попала. Она была старой, материалу было много лет, а на изнанке были вышиты большие латинские буквы XKB - инициалы ее владельца - и ветки терния. Поскольку стола была красной, ее решили использовать в Навечерие Пасхи. Столу повесили на крест ровно через семьдесят лет после смерти о. Будкевича.

Имя о. Будкевича есть во всех курсах истории Католической Церкви в России, изданных в последние годы.

Наиболее обстоятельной научной работой об о. Будкевиче является докторская диссертация о. Б. Чаплицкого, вышедшая на польском языке и затем переведенная на русский и изданная в России.

Свидетельством того, насколько значимым является имя о. Будкевича, является включение статьи о нем в издаваемую впервые в России Католическую Энциклопедию.

На личность о. Будкевича и его мученическую смерть за веру часто ссылается в своих проповедях архиепископ Тадеуш Кондрусевич, ранее апостольский Администратор Европейской части России, а ныне митрополит архиепархии Божьей Матери в Москве.

Особой формой памяти обо всех священниках, монахинях и мирянах, пострадавших за веру, стала изданная в 2000 г. в Москве "Книга памяти. Мартиролог Католической Церкви в СССР". В этой книге также находится биография о. Будкевича. Достойное место о. Будкевич занял и в изданном в 2002 г. совместном Мартирологе представителей различных конфессий в Петербурге.

Когда началась подготовка процесса беатификации католических новомучеников России, была издана книга "Зерно из этой земли", посвященная кандидатам на алтарь, и в нее вошла биография о. Будкевича. Действующее в Петербурге "Радио Мария" в 2002 и 2003 гг. транслировало цикл передач, посвященных кандидатам на беатификацию, в том числе прелату Будкевичу. Сведения о нем находятся на сайте "Католические Новомученики России". Верующие частным образом, особенно в Санкт-Петербурге, обращаются к Слуге Божьему с молитвой о заступничестве. В приходе св. Екатерины распространяются фотографии с молитвой о прославлении, книги. Постулатурой процесса беатификации был издан буклет с фотографией и молитвой. В постулатуру поступает информация о полученных милостях. Верующие носят образки с фотографией и молитвой в молитвенниках и совершают новенны.

Именем о. Будкевича названа одна из улиц в Варшаве.



Сост. А. Романова


Статья
Фотографии
Буклет
Библиография
Рецензия на книгу о. Б. Чаплицкого "О. Константин Будкевич (1867 - 1923): Жизнь и деятельность" (СПб., 2004)
Доклад о. Бронислава Чаплицкого 15 октября 2005 г. на встрече с прихожанами храма св. Екатерины Александрийской (С.-Петербург)
Чаплицкий Б. О. Константин Будкевич (1867 - 1923): Жизнь и деятельность / Пер. с польского С. Карпенок, Т. Захарова; под ред. Т. Захаровой. СПб.: Речь, 2004. 240 с. Книгу можно скачать в формате zip
Статья Ю. Ивановой "Краслава - родина о. Константина Будкевича
Неделя молитв о причислении к лику блаженных в приходе св. Екатерины Александрийской, С.-Петербург (28.03.2010-03.04.2010)
Статья Ю. Ивановой «Долг был для него дороже жизни, а Господь реальнее палачей». К 90-летию мученической смерти о. Константина Будкевича (31.03.2013)


------------------------
* ДЕСЯТИНА В БИБЛИИ

I. Учение ветхозаветного закона о десятине
1. Что считалось десятиной?
2. Каково было предназначение десятины?
3. Почему с народа собиралась десятина для священников и левитов?
4. Куда сдавались десятины?
5. Год десятины

Дополнительные места Писания о десятине:
II. Десятина и Новый Завет
1. Новый Завет о ветхозаветной десятине
2. Новый Завет о материальной поддержке служителей
Каким образом проповедующий Евангелие может жить от благовествования?
3. Новый Завет о пожертвованиях
III. Десятина вне Ветхого и Нового Заветов



Среди многих, как верующих, так и неверующих, бытует следующее мнение о десятине: «Десятина это часть Ветхозаветного Закона. Его сегодня не нужно соблюдать, а стало быть, и десятину – тоже». Давайте выясним, насколько это мнение верно.

Учение о десятине подробно описано в Ветхозаветном Законе:

I. УЧЕНИЕ ВЕТХОЗАВЕТНОГО ЗАКОНА О ДЕСЯТИНЕ:
1. Что считалось десятиной?
Лев.27:30-32 «И всякая десятина на земле из семян земли и из плодов дерева принадлежит Господу: это святыня Господня; если же кто захочет выкупить десятину свою, то пусть приложит к цене ее пятую долю. И всякую десятину из крупного и мелкого скота, из всего, что проходит под жезлом десятое, должно посвящать Господу; не должно разбирать, хорошее ли то, или худое, и не должно заменять его; если же кто заменит его, то и само оно и замен его будет святынею и не может быть выкуплено».

Данный отрывок свидетельствует о том, что десятина от земли включает в себя:

– десятую часть от плода земли,

– десятую часть от плода деревьев и

– десятую часть от плода скота.

2. Каково было предназначение десятины?
Чис.18:21-32 «…а сынам Левия, вот, Я дал в удел десятину из всего, что у Израиля, за службу их, за то, что они отправляют службы в скинии собрания; и сыны Израилевы не должны впредь приступать к скинии собрания, чтобы не понести греха и не умереть: пусть левиты исправляют службы в скинии собрания и несут на себе грех их. Это устав вечный в роды ваши; среди же сынов Израилевых они не получат удела; так как десятину сынов Израилевых, которую они приносят в возношение Господу, Я отдаю левитам в удел, потому и сказал Я им: между сынами Израилевыми они не получат удела. И сказал Господь Моисею, говоря: объяви левитам и скажи им: когда вы будете брать от сынов Израилевых десятину, которую Я дал вам от них в удел, то возносите из нее возношение Господу, десятину из десятины, – и вменено будет вам это возношение ваше, как хлеб с гумна и как взятое от точила; так и вы будете возносить возношение Господу из всех десятин ваших, которые будете брать от сынов Израилевых, и будете давать из них возношение Господне Аарону священнику; из всего, даруемого вам, возносите возношение Господу, из всего лучшего освящаемого. И скажи им: когда вы принесете из сего лучшее, то это вменено будет левитам, как получаемое с гумна и получаемое от точила; вы можете есть это на всяком месте, вы и семейства ваши, ибо это вам плата за работы ваши в скинии собрания; и не понесете за это греха, когда принесете лучшее из сего; и посвящаемого сынами Израилевыми не оскверните, и не умрете».

Данный отрывок свидетельствует о предназначении десятины народа Израилева. Десятина должна была пойти на нужды Священников и Левитов – служителей в скинии собрания, а позже – Храма Божия. Об этом же свидетельствует Иез.44:29-30 «Они [левиты] будут есть от хлебного приношения, от жертвы за грех и жертвы за преступление; и все заклятое у Израиля им же принадлежит. И начатки из всех плодов ваших и всякого рода приношения, из чего ни состояли бы приношения ваши, принадлежат священникам; и начатки молотого вами отдавайте священнику, чтобы над домом твоим почивало благословение».

Итак, десятина израильтян шла на поддержания существования и служение левитов. Левиты же в свою очередь были призваны отдавать Богу десятину с полученной десятины. Десятина левитов шла на дотацию священников: «И сказал Господь Моисею, говоря: объяви левитам и скажи им: когда вы будете брать от сынов Израилевых десятину, которую Я дал вам от них в удел, то возносите из нее возношение Господу, десятину из десятины, – и вменено будет вам это возношение ваше, как хлеб с гумна и как взятое от точила; так и вы будете возносить возношение Господу из всех десятин ваших, которые будете брать от сынов Израилевых, и будете давать из них возношение Господне Аарону священнику; из всего, даруемого вам, возносите возношение Господу, из всего лучшего освящаемого» (Чис.18:25-29).

3. Почему с народа собиралась десятина для священников и левитов?
Когда израильский народ пришёл в землю обетованную, Господь разделил всю землю между коленами Израиля. Каждому колену Он дал свой удел. Но не все 12 колен получили землю, а только 11. Левиты – то есть потомки Левия – не получили земельного удела в земле обетованной, поскольку Господь избрал их и отделил на служение Богу: Чис.18:22-24 «…сыны Израилевы не должны впредь приступать к скинии собрания, чтобы не понести греха и не умереть: пусть левиты исправляют службы в скинии собрания и несут на себе грех их. Это устав вечный в роды ваши; среди же сынов Израилевых они не получат удела; так как десятину сынов Израилевых, которую они приносят в возношение Господу, Я отдаю левитам в удел, потому и сказал Я им: между сынами Израилевыми они не получат удела». Нав.18:7 «…а левитам нет части между вами, ибо священство Господне есть удел их».

4. Куда сдавались десятины?
Втор.12:5-7, 11-12, 17-18 «… но к месту, какое изберет Господь, Бог ваш, из всех колен ваших, чтобы пребывать имени Его там, обращайтесь и туда приходите, и туда приносите всесожжения ваши, и жертвы ваши, и десятины ваши, и возношение рук ваших, и обеты ваши, и добровольные приношения ваши, и первенцев крупного скота вашего и мелкого скота вашего; и ешьте там пред Господом, Богом вашим, и веселитесь вы и семейства ваши о всем, что делалось руками вашими, чем благословил тебя Господь, Бог твой. …тогда, какое место изберет Господь, Бог ваш, чтобы пребывать имени Его там, туда приносите всё, что я заповедую вам: всесожжения ваши и жертвы ваши, десятины ваши и возношение рук ваших, и все, избранное по обетам вашим, что вы обещали Господу; и веселитесь пред Господом, Богом вашим, вы и сыны ваши, и дочери ваши, и рабы ваши, и рабыни ваши, и левит, который посреди жилищ ваших, ибо нет ему части и удела с вами. … Нельзя тебе есть в жилищах твоих десятины хлеба твоего, и вина твоего, и елея твоего, и первенцев крупного скота твоего и мелкого скота твоего, и всех обетов твоих, которые ты обещал, и добровольных приношений твоих, и возношения рук твоих; но ешь сие пред Господом, Богом твоим, на том месте, которое изберет Господь, Бог твой, – ты и сын твой, и дочь твоя, и раб твой, и раба твоя, и левит, и пришелец, который в жилищах твоих, и веселись пред Господом, Богом твоим, о всем, что делалось руками твоими».

Данный отрывок свидетельствует о том, что Господь заповедал израильтянам приносить свои десятины в Иерусалимский храм – место обитания Господа Бога.

Пророк Малахия призывал неверных в десятине и приношении израильтян принести всё, что они задолжали Богу, в «дом хранилища» – в дом Божий: Мал.3:8-12 «Можно ли человеку обкрадывать Бога? А вы обкрадываете Меня. Скажете: “чем обкрадываем мы Тебя?” Десятиною и приношениями. Проклятием вы прокляты, потому что вы – весь народ – обкрадываете Меня. Принесите все десятины в дом хранилища, чтобы в доме Моем была пища, и хотя в этом испытайте Меня, говорит Господь Саваоф: не открою ли Я для вас отверстий небесных и не изолью ли на вас благословения до избытка? Я для вас запрещу пожирающим истреблять у вас плоды земные, и виноградная лоза на поле у вас не лишится плодов своих, говорит Господь Саваоф. И блаженными называть будут вас все народы, потому что вы будете землею вожделенною, говорит Господь Саваоф».

5. Год десятины
Втор.26:12-15 «Когда ты отделишь все десятины произведений земли твоей в третий год, год десятин, и отдашь левиту, пришельцу, сироте и вдове, чтоб они ели в жилищах твоих и насыщались, тогда скажи пред Господом Богом твоим: я отобрал от дома моего святыню и отдал ее левиту, пришельцу, сироте и вдове, по всем повелениям Твоим, которые Ты заповедал мне: я не преступил заповедей Твоих и не забыл; я не ел от нее в печали моей, и не отделял её в нечистоте, и не давал из нее для мёртвого; я повиновался гласу Господа Бога моего, исполнил всё, что Ты заповедал мне; призри от святого жилища Твоего, с небес, и благослови народ Твой, Израиля, и землю, которую Ты дал нам – так как Ты клялся отцам нашим дать нам землю, в которой течет молоко и мёд». Данный отрывок свидетельствует о том, что каждый третий год считался годом десятины. В этот год десятины собирались по месту жительства и складывались в поместный накопитель десятины для того, чтобы кормить местных левитов, пришельцев, сирот и вдов.

Дополнительные места Писания о десятине:
Неем.10:32-39 «И поставили мы себе в закон давать от себя по трети сикля в год на потребности для дома Бога нашего: на хлебы предложения, на всегдашнее хлебное приношение и на всегдашнее всесожжение, на субботы, на новомесячия, на праздники, на священные вещи и на жертвы за грех для очищения Израиля, и на все, совершаемое в доме Бога нашего. И бросили мы жребии о доставке дров, священники, левиты и народ, когда которому поколению нашему в назначенные времена, из года в год, привозить их к дому Бога нашего, чтоб они горели на жертвеннике Господа Бога нашего, по написанному в законе. И обязались мы каждый год приносить в дом Господень начатки с земли нашей и начатки всяких плодов со всякого дерева; также приводить в дом Бога нашего к священникам, служащим в доме Бога нашего, первенцев из сыновей наших и из скота нашего, как написано в законе, и первородное от крупного и мелкого скота нашего. И начатки из молотого хлеба нашего и приношений наших, и плодов со всякого дерева, вина и масла мы будем доставлять священникам в кладовые при доме Бога нашего и десятину с земли нашей левитам. Они, левиты, будут брать десятину во всех городах, где у нас земледелие. При левитах, когда они будут брать левитскую десятину, будет находиться священник, сын Аарона, чтобы левиты десятину из своих десятин отвозили в дом Бога нашего в комнаты, отделенные для кладовой, потому что в эти комнаты как сыны Израилевы, так и левиты должны доставлять приносимое в дар: хлеб, вино и масло. Там священные сосуды, и служащие священники, и привратники, и певцы. И мы не оставим дома Бога нашего».

Неем.12:44-45 «В тот же день приставлены были люди к кладовым комнатам для приношений начатков и десятин, чтобы собирать с полей при городах части, положенные законом для священников и левитов, потому что Иудеям радостно было смотреть на стоящих священников и левитов, которые совершали службу Богу своему и дела очищения и были певцами и привратниками по установлению Давида и сына его Соломона».

Ветхозаветная десятина являлась способом выражения благодарности Богу за всё, что человек имел, а также признанием того, что Господь является владельцем всего.

Почитание Господа материальными благами в Ветхозаветные времена являлось неотъемлемой частью поклонения, которое не оставалось незамеченным и невознаграждённым Богом: Притч.3:9-10 «Чти Господа от имения твоего и от начатков всех прибытков твоих, и наполнятся житницы твои до избытка, и точила твои будут переливаться новым вином».

II. ДЕСЯТИНА И НОВЫЙ ЗАВЕТ
1. Новый Завет о ветхозаветной десятине
Мф.23:23 «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даёте десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять». То же самое сказано в Лк.11:42.

Лк.18:11-12 «Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю».

Евр.7:5 «Получающие священство из сынов Левииных имеют заповедь – брать по закону десятину с народа, то есть со своих братьев, хотя и сии произошли от чресл Авраамовых».

Эти три отрывка из Нового Завета относятся к еврейской практике давать десятину, которая предназначалась для левитов и священников – служителей Ветхого Завета.

2. Новый Завет о материальной поддержке служителей
В Новом Завете нет ни одного стиха, который бы заповедовал христианам отдавать десятину – 10% от своего дохода. Однако Новый Завет не отрицает ветхозаветный принцип «спонсирования» служителей. Как и в Ветхозаветные времена Божьи служители имели право существовать от десятины, так же и служители Нового Завета имеют право жить от благовествования: 1Кор.9:7-14 «Какой воин служит когда-либо на своем содержании? Кто, насадив виноград, не ест плодов его? Кто, пася стадо, не ест молока от стада? По человеческому ли только рассуждению я это говорю? Не то же ли говорит и закон? Ибо в Моисеевом законе написано: не заграждай рта у вола молотящего. О волах ли печется Бог? Или, конечно, для нас говорится? Так, для нас это написано; ибо, кто пашет, должен пахать с надеждою, и кто молотит, должен молотить с надеждою получить ожидаемое. Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное? Если другие имеют у вас власть, не паче ли мы? Однако мы не пользовались сею властью, но все переносим, дабы не поставить какой преграды благовествованию Христову. Разве не знаете, что священнодействующие питаются от святилища? что служащие жертвеннику берут долю от жертвенника? Так и Господь повелел проповедующим Евангелие жить от благовествования».

Сам Господь Иисус, когда посылал Своих учеников проповедовать, заповедал им следующее: Мф.10:9-10 «Не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха, ибо трудящийся достоин пропитания».

Каким образом проповедующий Евангелие может жить от благовествования?
Это возможно только в том случае, если он будет жить от пожертвований. И Слово Божье призывает нас делиться: Гал.6:6 «Наставляемый словом, делись всяким добром с наставляющим». 1Тим.5:17-18 «Достойно начальствующим пресвитерам должно оказывать сугубую честь, особенно тем, которые трудятся в слове и учении. Ибо Писание говорит: не заграждай рта у вола молотящего; и: трудящийся достоин награды своей».

Обратите внимание на то, что апостолы, будучи служителями Нового Завета, касаясь финансовых вопросов служения, ссылались на Ветхий Завет и цитировали Ветхозаветный принцип: «не заграждай рта у вола молотящего» (1Тим.5:18, 1Кор.9:9). Вы никогда не задумывались, почему апостолы в этом вопросе руководствовались ветхозаветным принципом? Ответ прост: Закон никто не отменял. Об этом же сказал сам Господь Иисус в Мф.5:17 «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить».

3. Новый Завет о пожертвованиях
Даяние в Новом Завете не ограничивается десятиной от доходов. Поскольку всё, что мы имеем, принадлежит Богу (а также и мы сами, согласно 1Кор.6:19), то мы должны быть верными и благоразумными управителями всего, что нам доверил Господь.

Новый Завет призывает христиан не только поддерживать служителей, но и быть щедрыми по отношению к нуждающимся, особенно к братьям и сестрам по вере. Согласно новозаветному учению, даяние должно быть добровольным и щедрым: 1Кор.16:1-3 «При сборе же для святых поступайте так, как я установил в церквах Галатийских. В первый день недели каждый из вас пусть отлагает у себя и сберегает, сколько позволит ему состояние, чтобы не делать сборов, когда я приду. Когда же приду, то, которых вы изберете, тех отправлю с письмами, для доставления вашего подаяния в Иерусалим».

Подробно о пожертвованиях на нужды святых (то есть христиан и их церквей) говорится в 2Кор.8:1-9:15. Советуем вам внимательно ознакомиться с этими двумя главами. Мы же хотим привлечь ваше внимание к следующим стихам из этих глав: 2Кор.8:12-15 «Ибо если есть усердие, то оно принимается смотря по тому, кто что имеет, а не по тому, чего не имеет. Не требуется, чтобы другим было облегчение, а вам тяжесть, но чтобы была равномерность. Ныне ваш избыток в восполнение их недостатка; а после их избыток в восполнение вашего недостатка, чтобы была равномерность, как написано: кто собрал много, не имел лишнего; и кто мало, не имел недостатка».

Пожертвования на нужды церквей, согласно Новозаветному учению, является доказательством христианской любви: 2Кор.8:24 «Итак перед лицом церквей дайте им доказательство любви вашей и того, что мы справедливо хвалимся вами».

Слово Божье призывает нас быть щедрыми и доброхотными в своих даяниях: 2Кор.9:6-11 «При сем скажу: кто сеет скупо, тот скупо и пожнет; а кто сеет щедро, тот щедро и пожнет. Каждый уделяй по расположению сердца, не с огорчением и не с принуждением; ибо доброхотно дающего любит Бог. Бог же силен обогатить вас всякою благодатью, чтобы вы, всегда и во всем имея всякое довольство, были богаты на всякое доброе дело, как написано: расточил, раздал нищим; правда его пребывает в век. Дающий же семя сеющему и хлеб в пищу подаст обилие посеянному вами и умножит плоды правды вашей, так чтобы вы всем богаты были на всякую щедрость, которая через нас производит благодарение Богу».

Сегодня некоторые утверждают, что поскольку в Новом Завете нигде нет повеления о десятине, то он отменяет Ветхозаветную десятину. Но сам факт, что заповеди о десятине в Новом Завете нет, должно заставить нас задуматься, а случайно ли это? Нет, не случайно. Господь просто не хочет ограничивать нашу щедрость.

Один христианин сказал в связи с этим: «Для Бога важна не сумма, жертвуемая нами, а состояние сердца, с которым мы это делаем. Возьмем в пример раннюю церковь, когда люди с радостью продавали всё что имели! А знаете почему? Потому что у них было нечто большее. Им не было жалко расставаться со своим имуществом. Это делалось не под страхом наказания, а от исполнения Божьим Царствием внутри. Мы же, когда отсчитываем 10% дохода, чтобы случайно не отдать лишнего, оскорбляем Бога».

Конечно, лично Богу десятины не нужны. Более того, Ему вообще ничего не нужно, ибо у Него все есть: Ему принадлежит вся вселенная. Десятины же, во-первых, нужны нам самим: для проверки и укрепления, для очистки наших сердец от сребролюбия и жадности («Ибо доброхотно дающего любит Бог» 2Кор.9:7).

Во-вторых, десятины нужны церкви для содержания служителей. Задумайтесь, разве во времена Ветхого Завета Бог не мог кормить левитов сверхъестественным образом, например, манной? Для Господа нет ничего невозможного. Однако Он сказал, что именно Израиль будет их уделом. Левиты жили на те десятины, которые приносили евреи в храм. Аналогичным образом от новозаветных десятин и пожертвований существуют сегодня служители и миссионеры.

III. ДЕСЯТИНА ВНЕ ВЕТХОГО И НОВОГО ЗАВЕТОВ
Десятина – не является нововведением Ветхозаветного Закона, как думают и утверждают многие. Практика даяния десятой части дохода Богу существовала у многих народов древнего мира. Об этом свидетельствует факт, что Авраам (по национальности халдей) отдал десятую часть добычи Мелхиседеку – «царю Салимскому» и «священнику Бога Всевышнего». Об этом сказано в Быт.14:17-20«Когда он возвращался после поражения Кедорлаомера и царей, бывших с ним, царь Содомский вышел ему навстречу в долину Шаве, что ныне долина царская; и Мелхиседек, царь Салимский, вынес хлеб и вино, – он был священник Бога Всевышнего, – и благословил его, и сказал: благословен Аврам от Бога Всевышнего, Владыки неба и земли; и благословен Бог Всевышний, Который предал врагов твоих в руки твои. Аврам дал ему десятую часть из всего».

Позже Иаков поклялся отдать Богу десятину из всего, что у него есть, если Бог прибудет с ним во все дни, дарует ему пропитание и в мире вернёт его в дом отца: Быт.28:20-22 «И положил Иаков обет, сказав: если Бог будет со мною и сохранит меня в пути сем, в который я иду, и даст мне хлеб есть и одежду одеться, и я в мире возвращусь в дом отца моего, и будет Господь моим Богом, – то этот камень, который я поставил памятником, будет домом Божиим; и из всего, что Ты, Боже, даруешь мне, я дам Тебе десятую часть». Заметьте, это произошло задолго до Закона, который Бог дал народу Израилеву через Моисея. Таким образом, мы видим, что учение о десятине не ограничивается повелением Ветхозаветного Закона. А стало быть, учение о десятине не может быть отменено Новым Заветом.

Список рецензий на произведение

Авторы   Произведения   Рецензии   Поиск   Кабинет   Ваша страница   О портале       Стихи.ру   Проза.ру
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

© Все права принадлежат авторам, 2000-2019     Портал работает под эгидой Российского союза писателей   18+