Приятного чтения)
Проснувшись, сонная армия Горбри нехотя по приказу капитана Отамира нехотя начала выступать дальше, в дорогу, к берегам. Им потребовался целый пеший день, чтобы дойти до маленькой деревушки, единственной, под покровительством императора Мистамина на этих землях. Оттуда солдаты и наёмники высадились на корабль, и пустились плыть обратно в родные края. Пока Вельмол наблюдал сопутствующие притягательные пейзажи в виде острых мысов, как будто бы тянущихся к небу, огненного маяка, щедро озаряющего морской путь, и окружающий со всех сторон могучий скалистый полукруг, не дающий узнать, что находится за его пределами, думы чернобородого блуждали по разным темам. Он думал о благополучии семьи, о мире в целом, и о том, как же ему начать действовать, чтобы прекратить войну.
Спустя несколько дней армия Горбри вернулась обратно на родину и сошла с корабля на сушу, вступив в порт. Минуя серые неприветливые доки, все они поспешили к главному зданию финансовой администрации за обещанной наградой после набега. Теперь же Вельмол, получив заслуженные, но грязные рунэллы, направился подальше ото всех этих людей, на прощание кивнув Ронэмилу, мол, ещё свидимся.
Чернобородый шёл по каменной дороге и думал о том, что ему придётся немало постараться, чтобы добиться своего. По обе стороны тротуара находились двух-трёхэтажные здания, в основном каменные и с бронзовой отделкой по краям, потому как он находился в Бронзовом квартале, где в основном жили купцы и разные искусные ремесленники. После этого он плавно завернул за угол и попал в другой, более бедный квартал.
Внюхиваясь в воздух повсюду слонялись стаи собаки в поисках добродушного хозяина. Облезлый, израненный, исхудавший до костей пёс смотрела на Вельмола жалобно, с надеждой. Сжав зубы от злости, он не смог пройти мимо него. Внутри него что-то заболело при виде пса, и он с охотой отдал ей последние куски вяленого мяса, нагладил, подбодрил добрыми словами и ушёл, обещав ещё вернуться.
Чьи-то воинственные гуси с безразличными курами мешали ему пройти через тесный проём между домами в Деревянном квартале, с которого постепенно начал расширятся этот город. Почти все осветлённые деревянные брусья домов были объяты виноградными лозами. Горбри состоит из тесных сплетений улиц и нагромождения разных домов, в основном старинных, в вечерних сумерках мрачных.
Карлик глашатай, стоя посреди улицы, нараспев произносил звучную хвалу и одобрение всех совершений императора Мистамина, завершив вестью, что у его величества родился долгожданный наследник, наречённый Палутом.
Вельмол с улыбкой вспомнил о Филити. Перед его лицом возникла её счастливая улыбка, и он, приободрённый, бегом побежал с главной площади к своему двухэтажному дому. Ещё на пороге он чувствовался маслянистый запах блинов и сирени – любимого растения Вельмола, который стоял дома на столе у окна. Он ещё более раззадорился, понимая, что Филити всё подготовила к его приходу.
Ему не терпелось обнять жену и, аккуратно отворив дверь, он тайком к ней подкрался тихой поступью и обхватил её стройную талию сзади. Чувствуя её тепло, он вдохнул запах её чудных кудрявых волос, как будто бы в ней одной было его спасение.
– Всё это время, лёжа на промёрзшей земле перед сном я закрывал глаза и представлял тебя. Тогда меня это согревало, но теперь же я весь полыхаю! – обрадовался он, развернув её, чтобы глянуть её лицо и скрытую радость глаз.
Его сильно радовали её изумрудные таинственные глаза и щёки, слегка пухленькие, с неподражаемой искренней улыбкой. Её губы были пышны, и сам он чувствовал, что она его очень ждала, потому как по-настоящему любит. На лице Филити навсегда застыло выражение смирения и чистой доброты. И он, поддавшись воле, принялся расцеловывать её так, как будто бы не видел десятки лет, всё пламеннее и жарче.
Она совсем не противилась, даже наоборот, добавляла огня в пекло, мягко проговорив:
– Изголодался? – усмехнулась она.
– А то! – ответил он.
Вельмол за руку повёл жену к кровати, они разделись и легли под одеяло. Некоторое время они ласкали друг друга тёплыми ладонями. Он тискал, мял её полные груди и упругие ноги так, как того желал, и она, тая в его ласках, предалась чувственной, неспешной страсти.
Спустя пол часа, когда дело было сделано, они начали живо шептаться в кровати, приятно болтая и периодически хихикая.
Со двора послышался радостный и задорный хохот. Полуголый Вельмол и его жена глянули друг на друга настороженно и начали немедленно одеваться; не хватало только опозориться перед детьми. Он тихо ругнулся и спросил жену, не видела ли она его штанов – она указала пальцем, на котором было одето рубиновое кольцо, – единственная реликвия о прошлом её рода, на угол комнаты, возле совка и метлы.
С неподдельным весельем вбежали в дом дети, мгновенно обняли отца в несжимаемые объятья. Он был по-настоящему счастлив, увидев и обняв их в ответ. Прошло лишь несколько недель, но ему казалось, что гораздо дольше.
Они немного подросли, особенно Модун. Вельмол приподнял и принялся с улыбкой на лице раскачивать Сэндри кругом, и девочка, дождавшись отца, хохотала и радовалась, что они вместе.
Дети в один голос спрашивали:
– Привёз ли ты что-нибудь?
Ничего он не привёз. Те трофеи, что воровали солдаты и наёмники – совсем бы не понравились детям, но он, улучив момент, зашёл на рынок и купил лучших сладостей на всех и нечто особенное каждому. Темноволосому сыну с упрямым взглядом, именуемому Модуном, на два года старшему чем дочь, он без лишних церемоний вручил качественный прямой клинок из хорошей стали, обещав:
– Как подрастёшь, заточим вместе.
Кудрявой, как и мать, десятилетней дочери с печальными глазами, наиболее любимой ему, он приобрёл прелестного вида серебряный браслет в виде ящерицы; Сэндри лучезарно улыбалась, покрасовалась брату, но тот отреагировал скромно, просто кивнув. Она была умна не по годам, вся в мать, такое же достойно-приятное лицо, которое отлично сочеталось с девичьей изящностью и грациозностью.
Вельмол, задумавшись, окинул их взглядом более придирчиво, заглянул глубоко в глаза и мысли сами собой образовались:
«Нет, вы будете воспитаны правильно. Не так как большинство, которое окончательно гниёт к двум десяткам лет, не зная, зачем живут. Я, придёт время, обучу вас всему что знаю. Нравственность и благоразумие будут вас поддерживать, и вы, сознавая свою чистоту, будите достойными людьми. Вы уже, в своём малом возрасте умны, но станете более целеустремлёнными игроками в этой жизни, и, безусловно, не пойдёте по моим старым следам. Вы не станете копаться в рабской грязи как остальные, о нет, только не вы, мои дорогие. Вам я искренне желаю лучшего. На нейтральной зоне, подальше от всей этой неразберихе, я как-нибудь накоплю на дом и найму лучшую из гувернанток, пока буду заниматься важным и необходимым. Вас, мои маленькие, эта девушка обучит правилам этикета, а после этого, когда подрастёт сын, я найму мастера меча и тот обучит его сдержанности и дисциплине. Ну а после того, что недавно произошло между мной и Филити, родится кто-то ещё – там и разберёмся чему и как обучать». – эти мысли закрепилось за ним крепко, словно правила жизни.
– Хотел бы я многое тебе описать и рассказать о Лериле, но... Нет, не при детях, нет. – устало проговорил он, глядя на них тайком.
– Мы очень рады тому, что ты вернулся, – ласково ответила Филити, – Я отсчитывала каждый день и надеялась, что ты вернёшься живым и невредимым. Слава новым богам так и вышло! – промурлыкала она, ещё плотнее к нему прижавшись. Сквозь слёзы радости она спросила. – Тяжело было? Я слышала разнообразные слухи от подруг и сестёр, а уж они-то врать не станут...
«Ах, Филити, как ты мила! Но, очень многие не видели те ужасы войны, что я. Только там-то и понимаешь, если бы был хоть какой-нибудь бог, он на вряд ли одобрил и допустил те зверства на поле боя. Хотя, смотря в кого и во что верить, бывают, несомненно, и злые боги». – подумал Вельмол грустно.
Он радовался ещё некоторое время, пока в сознание не просочилась вредная, но необходимая мысль о том, что семью нужно поставить на второй план, а задуманное дело пора начинать воплощать в жизнь. Его улыбка медленно спала, и лицо приняло свой обычный, задумчивый, слегка печальный вид. Выпустив жену и детей из объятий, он не нашёлся что сказать и как оправдаться о дальнейшем. Некоторое время он стоял не шевелясь, обдумывая, с чего бы в первую очередь стоило начать.
Уделив время детям, он извинился перед женой за то, что должен на некоторое время вновь отлучится. Передав свою сумку Филити, в которой находилась последняя еда и половина полученных рунэллов, жуя несколько блинов сразу, он поспешно удалился на улицу с решительным планом в голове. Он направлялся к своему главному другу, и вся начальная надежда была на него. Необходимо в таком деле заручиться сторонником – и желательно надёжным, проверенным трудными, насыщенными годами.
Лебединский Вячеслав Игоревич.1992. 21.03.2019. Если вам понравилось произведение, то поддержите меня и вступите в мою уютную группу: https://vk.com/club179557491 – тем самым вы мне здорово поможете. Будет нескучно)