(Основано на реальных событиях).
Томский судебный следователь Андрей Григорьевич Хорецкий шел с очередного служебного дня домой. День сегодня выдался сложным, напряженным. И, хотя в пору уже было бы успокоиться и отвлечься на дела житейские, в голове все равно продолжали всплывать обстоятельства происшествий, строиться версии и планы на завтрашний день.
На углу Дворянской улицы и Благовещенского переулка ему встретился околоточный надзиратель Шмелев:
- Здравия желаю, Ваше благородие!
- И тебе здоровья, Шмелев. Как поживаешь?
Шмелев едва успел открыть рот для ответа, как во дворе одного из домов раздался отчаянный женский крик: "Держи! Держи!".
Через мгновение со двора, стремглав, вылетел татарин-бродяга с портсаком и каким-то свертком в руках и бросился через Соборную площадь к Спасской улице.
Все завтрашние планы разом вылетели из головы. Хорецкий, не задумываясь, кинулся следом. Где-то за спиной раздался пронзительный полицейский свисток Шмелева.
На улице уже заметно стемнело и Хорецкий с трудом различал спину убегающего через подворотни человека. Однако, ежедневные тренировки в гимнастическом зале и молодость тела сыщика не оставили беглецу никаких шансов.
Через пару минут бродяга был настигнут, повален на землю и сразу же почувствовав силу державших его рук, сопротивляться не стал. Портсака и свертка при нем уже не оказалось - видимо успел выбросить во время погони, когда понял, что не убежать.
Тяжело дыша, прибежал околоточный надзиратель Шмелев со свертком в руках. Глядя на Хорецкого, отчитался виноватым голосом:
- Вот. Бегу. Вижу - лежит. Думаю - подберу, покуда кто другой не спёр.
Следом за Шмелевым прибыла целая группа преследователей: молодая барышня в кокетливой шляпке, представившаяся госпожой Макушиной, хозяин и прислуга дома, возле которого произошла кража, несколько окрестных сторожей.
Госпожа Макшина принялась страстно благодарить Хорецкого. Потом переключилась на окружающих, требуя, чтобы всенепременно об этом героическом поступке завтра же было пропечатано в газетах. Мол, такие подвиги в наши дни свершаются не каждый день!
Кое-как отбившись от благодарности барышни, Андрей протиснулся к Шмелеву:
– Ты тут уж оформи все как полагается, возьми показания у госпожи Макушиной и этого субчика, - махнул головой в сторону бродяги. - Сопроводи в нужное место. А мне, братец, в хроники происшествий начальством попадать не велено.
Хорецкий быстрым шагом скрылся в переулке.
Следующим днем в кабинете следователей Василий Успенский читал новости:
- Вот послушайте, господа! Хвалебная ода нашей полиции. Вчера в семь часов вечера Е.А. Макушина, возвращаясь домой, во дворе своего дома подверглась дерзкому нападению неизвестного человека. Однако, благодаря расторопности околоточного надзирателя Шмелева преступник был тут же задержан. За мужество и героизм надзиратель Шмелев награжден господином полицейместером серебряными часами.
- Так уж и за мужество и героизм? - засмеялся Хорецкий.
- Ну тут я, конечно, позволил себе несколько приукрасить статью. Но в общем и целом, настроение ее передал верно, - Василий не унимался. - Кстати, не знаете, господа, чего это вышеупомянутая госпожа Е.А. Макушина, с утра по нашим коридорам мечется, выискивая некого своего героя? Уж и на прием к господину прокурору пробилась. Чудится мне, герою этому сегодня не скрыться от барышни.
- Василий, я срочно отбываю по делам. В магазин Торгового дома "Петров и Михайлов". Кража. Скорее всего, сегодня уже не вернусь, - Хорецкий поспешно, нахлобучив фуражку, скрылся за дверью.
Успенский от хохота скатился под стол.
Как ни странно следствие по краже в магазине Торгового дома было открыто не по чьему-то заявлению, а на основании заметок в местных газетах. Господин товарищ прокурора решил, что поскольку в деле замешаны некая дама и достаточно большой городской магазин, разобраться в нем следует судебному следователю.
Прибыв в магазин, Хорецкий первым делом встретился с приказчиком по фамилии Кадкин. Тот рассказал следователю, что на первую неделю великого поста в их магазин наведалась неизвестная по фамилии дама, которая довольна часто бывала здесь и ранее, и попросила приказчика Табанакова показать ей "бархату или плюшу". Сам же Кадкин оставался за своим прилавком в углу и, видимо, дамой замечен не был. Табанаков показал покупательнице несколько сортов, запрашиваемой ею ткани. Однако, пересмотрев предложенный товар, дама попросила Табанакова показать что-нибудь получше и когда приказчик отошел, она ловко припрятала один из ранее просмотренных отрезов себе под теплую ротонду1. Кадкин решил пока шума не поднимать и наблюдал далее. Купив плюша и коленкора и расплатившись за этот товар в кассе, дама, незаметно придерживая припрятанный кусок бархата, направилась к выходу. Чтобы не портить репутацию магазина и не конфузить вроде бы достаточно прилично одетую даму, Кадкин предложил ей свои услуги вынести покупки к лошади и уже у входа около двери сказал, что у нее еще одна покупка осталась незавернутой и он готов это исправить. Однако, на удивление Кадкина, дама ответила, что у нее действительно есть еще один незавернутый отрез бархата, но куплен он не в их магазине, а в магазине купца Второва. Несколько оторопев от такой наглости, Кадкин предложил даме вернуться обратно в магазин, где уже собралась толпа приказчиков и покупателей, привлеченных громким разговором. Но и в присутствии всей этой толпы, дама утверждала, что бархат ею куплен в другом магазине. Тут же вместе с дамой выехали в магазин Второва, в котором приказчики показали, что бархата ей не продавали. Кадкин уже было собрался ехать к полицеймейстеру, как вдруг дама во всем созналась, разрыдалась и стала молить о прощении. Уступив мольбам, Кадкин поехал с ней к Костромитинову - доверенному хозяина магазина. Выслушав обстоятельства происшествия, Костромитинов распорядился шума не поднимать, принять от дамы неоплаченный бархат обратно, а ее саму отпустить.
- И тут вроде бы история окончена. А я все никак успокоиться не могу, - взволнованно рассказывал Кадкин. - Сон потерял. Припомнилось мне, что в конце декабря в прошлом году пропал у нас тоже кусок розового фая2 в 20 аршин. Мы тогда все переискали в магазине - не нашли. А тут как осенило! Я же тот кусок этой же даме показывал! Просто тогда на нее даже подумать не мог чего-то нехорошего.
В тот же день были опрошены все окрестные портнихи на предмет принятия заказа из шелковой ткани нужного оттенка. Розовый фай из магазина "Петров и Михайлов" был опознан Кадкиным у дамской портнихе, тобольской мещанки Кинипели. Та, привлеченная в качестве свидетельницы, показала, что еще в январе, "вот, у нее тут все записано", 3-го числа в 5 часов вечера к ней явилась молодая особа по фамилии Якобсон, сестра которой замужем за служащим в управлении железной дороги Ширяевым, и принесла кусок розового фая в аршин двадцать, заказав платье. При этом просила не рассказывать о заказе зятю Ширяеву, чтобы не испортить сюрприз, но поторопиться, потому как желала в этом платье быть 6 января на обеде каких-то инженеров. Кинипели хорошо запомнила это, потому как пришлось над платьем даже ночами работать. Шестого января Якобсон приехала и забрала заказ, а через день снова вернулась и просила платье переделать, поскольку залила его шампанским.
Хорецкий тут же выехал в полицию, где разыскал фотокарточку госпожи Якобсон.
- Она! Точно она, господин следователь! - Кадкин был так рад, как будто увидел близкую родственницу.
Утром следующего дня дворянка Вера Петровна Якобсон, урожденная Янцевич, была доставлена в кабинет Хорецкого.
Молодая, достаточно привлекательная барышня, хоть и была сильно взволнована, но вместе с тем, уверенно от всего отказывалась:
- Какой розовый фай? Ах, тот, что платье в январе шила. Да-да, припоминаю. Я эту ткань из России привезла, из Сумов. А там где покупала? По почте получила в подарок от отца. А про бархат - там вообще сущее недоразумение. Я в первую неделю поста, в пятницу, ходила со своей сестрой, которая по мужу Ширяева, по магазинам. День был чудесный! Мы обе были в приподнятом настроении. Зашли в колбасную Фильберта. Я решила рассмешить сестру - взяла с прилавка незаметно кусок колбасы и спрятала, потом вернула его на место. Сестру это очень развеселило. Эту же проделку решила и в магазине Михайлова проделать для шутки. Но тут это заметил один из приказчиков и мне стало совестно класть бархат обратно, поэтому решила забрать его домой и прислать уже оттуда в магазин, как ошибочно отпущенный. Но когда приказчик остановил на выходе, то совсем растерялась и уже не отдавала себе отчет, что говорила и делала.
Вечером Хорецкий и Успенский задержались в служебном кабинете.
- Вот почему так, Андрей Григорьевич? - вопрошал Василий Хорецкого. - кому-то ничего, а кому-то сразу две премилых дамы за неделю.
- Василий, шел бы ты к лешему, - беззлобно улыбался Хорецкий. - Забирай обеих и еще в придачу пару уголовниц отдам.
- За уголовниц особое спасибо, но вот госпожа Макушина вполне даже очень интересная дама. Как Вы думаете, Андрей Григорьевич, близкий друг ее героя может иметь хотя бы часть его успеха?
- Василий, если нужны будут мои рекомендации, я обязательно попрошу госпожу Макушину переписать на твой счет весь свой успех в полном объеме.
- Я знал, что Вы настоящий друг, Андрей Григорьевич! Скромный и бескорыстный. А кстати, о скромности – что там Шмелев? Часиками новыми не хвастался? Не мешало бы отметить награду-то?
- А вот это, Василий Алексеевич, предложение правильное! Сворачивай-ка, брат, эти все бумажки! Поедем проведаем, не побоюсь этого слова, знаменитого томского околодочного.
"Губернский суд, рассмотрев обстоятельства дела, постановил признать дворянку Веру Петровну Якобсон, урожденную Янцевич, виновною в том, что 17 января в городе Томске из магазина Торгового дома "Петров и Михайлов" она тайно похитила восемь аршин бархату, ценою менее 300 рублей, и на основании 169 статьи Устава о наказаниях и 1656 статьи Уложения о наказаниях, по лишению всех особенных прав и преимуществ, присудить к заключению в тюрьму на четыре месяца и пятнадцать дней. Ту же Якобсон по обвинению в краже фая на сумму менее 300 рублей, из того же магазина, признать, за недостаточностью улик, по суду оправданной".
Примечания:
1. Ротонда — женская верхняя одежда в виде просторной накидки.
2. Фай - разновидность шелковой ткани.