За полночь селение погрузилось во тьму. Не спали только дозорные на постах...
Ах, до чего же красивые сны — завораживающие, манящие, затягивающие так, что невозможно проснуться — приходят накануне гибели, беды, смерти!... Глубоким сном было объято селение в ту последнюю темную, не смотря на свет полной луны ночь.
Светлую луну на небе то и дело заволакивали облака, тучи, и тогда на полях и болотах вокруг Рублева воцарялся кромешный мрак. Прихода врагов ждали на утре. Но иноземцы поступили вопреки ожиданиям. Они пришли под стены Рублева в самую глухую ночь. Они примчались беззвучно на конях с обмотанными войлоком копытами. И бесшумно, как тени, стали пробираться под стенами. Бесшумно приставили лестницы. По ним без малейшего скрипа, легко, как ящерицы, полезли лютынские воины.
Тем временем стражей разбудил громовой стук в ворота. Пленный русский, которого лютынские мунгалы держали на веревке, навязанной за шею, кричал надсадным голосом: «Пустите, братцы! На ночлег пустите! Бегу из полону, оголодал, изнемог. Не откроете — околею до утра под вашими стенами... Да пустите же, Христа ради!» Стражники не ведали, что делать. И ворот нельзя отпирать, и этот несчастный на дороге один, с ним — никого. Порешили скинуть ему лестницу. Пусть подымается. «Да разве же я залезу? Обездюжел вконец», - причитал хожалый. «Как-нибудь уж постарайся», - отвечали ему сверху. Лестница со стены была опущена, а незнакомец в длинном кафтане долго не мог подняться. На деле же нукер, взошедший на нижнюю ступеньку, попросту ждал, когда скроется за тучей луна. И вот ночной светильник померк, и враг быстро поднялся наверх. Русский воин со стены подал ему руку... И с ужасом увидел перед собой скуластое, оскаленное злобой лицо. А сзади за первым по лестнице проворно взбирались другие мунгиты. И под стеной их уже было — пруд пруди...
«Татаре!» - только и успел выкрикнуть молодой воин. И тут же горячая кровь заклокотала, вырвалась у него из груди, пропоротой кривым мечом. Через пару мгновений та же участь постигла и другого стража ворот, а там и третьего. Вскоре чужеземцы уже сбивали изнутри засовы на воротах, гремя на все селение...
И раскрыли врата, и хлынуло внутрь многочисленное вражеское войско. В то же время отовсюду по приставленным заранее лестницам побежали, спрыгивая со стен, ханские воины. И вот уже во тьме раздались первые нечеловеческие — душераздирающие — крики. Кричали в страхе женщины, дети, кричали в отчаянии убиваемые в своих домах мужчины. И весь, и округа наполнились жуткими голосами смерти. Толпы грабителей и насильников беспрепятственно растекались по улицам.
Нужен был свет, чтобы разглядывать имущество и жертв. Вспыхнула от факела, брошенного рукой кавуша, соломенная кровля избы в центре села. Огонь занялся лениво, неохотно, но потом распалился, стал рваться к небесам, и горящая хижина, как огромная свеча, озарила в ночи все селение с мечущимися в нем человеческими фигурами. Вопли ужаса, гам и дикий сатанинский смех разносились за версту.
Защитники Рублева бились разобщенно — поодиночке и малыми группами. И таяли, таяли один за одним, погибая с оружием в руках. Такого шквала никто из русичей не ожидал. Враг был в большинстве, в силе и в дерзости. И въезжали уже в ворота, скрипя большими деревянными колесами, конские повозки с надстроенными бортами и с приготовленными коробами, дабы грузить добро. И поджарые смуглые женщины, управляющие повозками, разматывали длинные веревки, чтобы вести, навязав за шею, колонны пленников. И шли, щелкая кнутами, погонщики скота, готовые принимать и гнать атары...
Разграбленные подчистую дома, тут же поджигали. С каждым новым пожарищем в селе прибавлялось света. Защитников Рублева оставалась уже только одна группа. Они отбивались как могли, теснимые многочисленным врагом. Лютыны не подходили близко, ведя отряд «орусов» плотным полукольцом и непрестанно обстреливая его из луков. У защитников крепости были в руках мечи, сулицы, булавы. Не было щитов, не было луков. Чужеземцы потешались, отстреливая русских на выбор, как на охоте: неспешно прицеливались, выбрав жертву, дружно — залпом — стреляли, смеясь хвастались друг перед другом меткостью и охотничьей сноровкой...
Защитникам Рублева оставалось последнее — укрыться в церкви...
Примечание.
Данный текст - эпизод из повести "Во граде Опочка.
На снимке - таким было небо 2 мая 2014 года.